– Давай, в машину его! – Приказал он.
– Зачем? – Возразил кто-то. – Чпокнуть его и вся хуйня.
– Он мне живым нужен. – Грозно насупился Савелий, и конопатого подхватили за руки и куда-то поволокли. Вскоре он опять окунулся в забытье. Бешеный привез пленного боевика в предвыборный штаб Васильченко. Остальные машины не стали сопровождать Савелия, и еще в Филях разъехались в разные стороны. В штабе, огромной сдвоенной квартире на первом этаже старого сталинской постройки дома, оказалось на удивление много народа. Большей частью это были референты, имиджмейкеры, которые занимались срочной работой: писали предвыборные выступления для своего нанимателя, разрабатывали внешний вид, жесты и ключевые фразы для этих речей, имея в виду менталитет и культурный уровень будущей аудитории. Некоторые из них действительно были убежденными националистами, но были и такие, которым важна была лишь сумма, которую они получат за свою работу. Здесь же находилась и группа быстрого реагирования во главе с Петром Сергеевичем Стрекаловым, по кличке Седой. Именно к ним, не обращая внимания на косые взгляды писак, Бешеный приволок конопатого боевика. Седому уже были известны последние неприятности Говоркова, и он сразу наехал на прибывшего:
– Как ты такое смог допустить?!
– Утухни! – Заорал в ответ Говорков. – Ты побазарь-ка с этим хмырем. Он тебе много интересного расскажет.
– Пиздец вам всем! – Истерически выкрикнул конопатый боевик. – Вся братва щас против вашей нацистской погани! Всех замочат!
– Вот как? – Усмехнулся Седой. – А почему, можно узнать?
– А нехуя бомбы в поезда подкладывать!
– Что? – Теперь удивление Петра Сергеевича стало неподдельным. – Откуда эти сведения?
– Да я сам их из хачиков выковыривал!
– Вот это новость!.. – Изумился Стрекалов. – Что скажешь, Бешеный?
– Это работа Карася. Или, как его зовут у них, – Савелий кивнул в сторону мафиози, – Неистребимого.
– И что ты теперь намерен делать? Шеф за провал тебя с говном съест. За яйца повесит. Да и меня заодно… Что делать?! Давай, думай! – Истошно кричал Петр Сергеевич.
– Значит так… – Задумчиво вымолвил Савелий, он уже оправился от шока, и голова его стала работать быстро и четко.
– Этого – в расход. Вывези – и в воду. Шефу – ни полслова. Тол у нас еще есть?
– Полно. – Отозвался Седой.
– Тогда совместим дымовуху со взрывами. Все равно всех бомжей в расход пустим…
– Логично. – Кивнул соглашаясь Петр Сергеевич.
– Давай, вызывай взрывника. А я – на хату номер четыре. Пусть привезет все туда… А я с утра развезу… Вскоре Савелий сел в машину и погнал ее на квартиру, которой не было ни в одном из списков. ЕЕ он снимал сам, и знали о ней лишь двое. Сам Бешеный и его ближайший помощник – Стрекалов.
LXXVIII. ВИЗИТ В ШТАБ-КВАРТИРУ.
Тихон разминулся с Бешеным всего на несколько минут. Был уже четвертый час ночи одиннадцатого июня, дня на который были запланированы множественные теракты. Добираясь до Парковых улиц, на одной из которых и находилась штаб-квартира партии «Русская Национальная Идея», Коростылев размышлял. Он понимал, что Говорков увидев своего врага живым и здоровым, немедленно начнет действовать. Воскрешение Карася означало для Савелия только одно: бомбисты ликвидированы. А это значило, что он немедленно, чтобы не сорвать масштабную акцию, начнет вербовать новых «помощников». Следовательно – выход единственный. Как можно скорее нейтрализовать Бешеного. Остановившись у дома, который указал Торий Ильдасович, Шрам еще некоторое время сидел в машине. В боевое состояние он ввел себя за доли секунды, но разработка схемы действий требовала более длительного времени. Окна квартиры на первом этаже были темны. Но вот пробился какой-то слабый лучик света, и этого было достаточно, чтобы понять – внутри кто-то есть, а сами окна занавешены плотными шторами. Окна находились в двух метрах над землей и на них виднелись решетки. Штурм этим путем отпадал. Покинув машину, Коростылев решил посмотреть на парадный вход в это нацистское гнездо. И как только Тихон вошел в подъезд, нужная ему дверь распахнулась. Одного взгляда Шраму хватило чтобы проанализировать ситуацию. Двое дюжих молодцев вели третьего, в котором Коростылев узнал конопатого налетчика. Его руки были заведены за спину. Наручники. Мгновение – и Коростылев, преодолев в прыжке несколько метров, свалил одного их конвоиров, познакомив его живот со своим ботинком. Второй даже не успел среагировать, как получил ребром ладони по шее, и больше не шевелился.
– Беги! – Шепнул Шрам рыжему мафиози. Тому не надо было повторять дважды. Парня как ветром сдуло. Лишь хлопнула дверь подъезда. Путь внутрь был свободен. Но нет. На Тихона смотрел ствол автомата. Его держал худощавый боевик, как видно привратник. Коростылев начал поднимать руки и внезапно, ударом ноги, отбил оружие в сторону. Парень дал очередь, но она прошла не задев никого, а Шрам уже парализовал стрелявшего. Подхватив автомат, Тихон ринулся внутрь. При виде вооруженного чужака, да еще и после стрельбы, среди работников пера и слова, в изобилии обретавшихся в этой квартире, поднялась паника. Опытным взглядом Коростылев вычленил из мечущихся людей троих боевиков. Они оказались вооружены, но стрелять не решались, опасаясь попасть в кого-то из своих.
– Всем лечь! – Прозвучал приказ, и творческие работники попадали на пол, пытаясь спрятаться под столами. Шрам повалился вместе со всеми. Выхода не было, и Тихон, переключив автомат на стрельбу одиночными, первым открыл огонь. Возвышавшиеся боевики оказались прекрасными мишенями. Перекатываясь среди столов и стульев, Коростылев, несмотря на ответные выстрелы, за минуту ранил всех троих. Но нужного человека среди них не оказалось.
– Где Седой? – Шрам поднял за грудки одного из валявшихся на полу людей. Тот дико вращал глазами и туго соображал.
– Где Седой?! – Повторил Тихон, и, чтобы вывести до смерти испуганного человека из шока, легонько дал тому по щеке. Вместо выдачи ожидаемой информации тот закатил глаза и поджал ноги. Коростылев не стал поддерживать его бесчувственное тело и оно, опрокинув стул, вернулось в исходную позицию.
– Он там… – Едва слышно прошелестел чей-то голос. Шрам повернулся на звук и увидел толстого парня, указывающего на одну из дверей. Тихон рванулся в том направлении. За дверью его поджидал ухмыляющийся человек. Полностью седой. Коростылев вспомнил его. это был один из тех, что гнались за ним после его визита на квартиру Бешеного. Седой был один, но руки его находились под столом.
– Ты – Неистребимый Карась. – Констатировал хозяин кабинета.
– Я. – Согласился Коростылев.
– Сейчас ты умрешь. – Благородно предупредил его Седой и показал Шраму свои руки. На одной из ладоней лежала граната-лимонка нацист сжал ее и выдернул чеку. Не мешкая ни мгновения, Тихон оказался около Петра Сергеевича и обхватил своей ладонью кулак, в котором оказалась зажата граната. В следующий миг Стрекалов обмяк от несильного, но действенного удара в висок. Подхватив бессознательного нациста на плечо, Шрам оставил в кабинете гранату и рванулся прочь. Интеллигенция, обрадованная затишьем, уже стала поднимать головы, как мимо нее пронесся Коростылев. Тихон уже покидал подъезд, когда раздался взрыв. Загрузив плененного Седого в свою машину, Шрам повел ее вперед. Погони пока можно было не опасаться, но и оставаться около взорванного офиса смысла было мало. Остановившись во дворе одного из домов по шоссе Энтузиастов, Тихон заволок Седого в какой-то подъезд и, надев на того наручники, стал приводить нациста в чувство. Через полминуты массажа активных точек, Стрекалов очнулся. Обнаружив себя в незнакомом, пахнущем мочой, месте, он лишь злобно рассмеялся:
– Выжил? Это не надолго.
– Бешеный мне то же самое обещал. – Закивал Коростылев.
– Вот видишь… Так и будет…
– Это мы еще посмотрим. – Усмехнулся Шрам. – А теперь – маленький допрос.
– А хоть пытай. – Скривился Седой. – Ничего не скажу.
– Скажешь. – С милой улыбкой заверил его Тихон и извлек из кармана шприц-тюбик с сывороткой правды. Павел Сергеевич стоически перенес укол. На его лице застыла глупая ухмылка. Он был уверен в своих силах и считал, что никакие медикаменты не смогут втянуть из него и грана полезных Неистребимому сведений.
– Где Бешеный? – Спросил Коростылев через минуту– другую, когда действие препарата должно было уже начаться.
– Не знаю. – Ответил Седой. Перед глазами у него все плыло, но он прекрасно ориентировался в каверзных вопросах и сохранял ясность сознания. Ведь действительно, ему не было известно, добрался ли Бешеный до места, и где тот в данное время находится.
– Куда он направляется?
– Не знаю.
– Каков конечный пункт его движения? Стрекалов на миг задумался. Куда мы все идем?
– Кладбище. – Был ответ.
– Какое?
– Не знаю… Где похоронят… Коростылева стали раздражать постоянные «не знаю», но он понял, что Седой отвечает не на поставленный вопрос, как его понял бы любой человек, а с философских позиций. После такого открытия, Тихон сменил тактику.
– Общался ли ты с ним в последние сутки?
– Да. С ужасом сказал правду Стрекалов. Это уже было кое-что. Небольшая, но победа Шрама.
– В какое время в последний раз? Сейчас, – Коростылев глянул на часы, – Без двадцати четыре.
– Не знаю…
– Во сколько вы расстались при последней встрече? В минутах.
– Двадцать шесть минут назад…
– Какие действия он собирается предпринять в ближайшем будущем касательно взрывов в метро? И Седой, мрачнея на глазах стал рассказывать план Бешеного.
– Кто должен предоставить ему взрывные устройства?
– Наш человек…
– Когда?
– Скоро…
– Теперь так. По какому адресу Бешеный должен принять груз взрывных устройств? На Петра Сергеевича было жалко смотреть. Он закатывал глаза, пытался хоть как-то унять словоизвержение, но тщетно. Правильно поставленные вопросы вытягивали из него все, что Седой знал. И Стомахин назвал адрес. После того, как Коростылев получил все, что ему было нужно, он вывел нациста на улицу и приковал к одной из труб, предназначенных для сушки белья. Затем, из находившегося поблизости телефона, связался с сонным Загоруйко, сказал тому где можно застать первого арестованного и, повесив трубку, отправился навещать Бешеного. Пока тот чего не натворил…
LXXIX. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА.
Который уже раз за эту ночь Тихону пришлось пересекать Москву из конца в конец. Теперь его путь лежал на Кронштадский бульвар. В «хату номер четыре», последнее пристанище Бешеного. Обгоняя медленно тянущиеся вереницы поливальных машин, выехавших в такую рань на городские улицы, Коростылев был на редкость серьезен. Ему не верилось что теперь, после стольких перипетий, он выполнит, наконец, свое задание. Говорков столько раз скрывался, каждый раз при этом Шрам чудом избегал гибели и сейчас он был готов к решающей схватке. Теперь Савелию было некуда деться. Сегодняшним утром он будет задержан. По пути Тихон вспоминал все свои действия, все попытки взять Бешеного. Анализировал их и постоянно натыкался на собственные ошибки. Ну чего ему стоило тогда, в подвале, не играть в ковбоев, а сразу отрубить противника? Или на даче Васильченко. Не надо было тогда покидать связанного противника, давая тому шанс к побегу, чем тот немедленно и воспользовался. А этой ночью… Ведь Коростылев без всяких проблем справился бы со всеми четырьмя налетчиками и к нынешнему моменту Говорков бы уже сидел на Лубянке. Но Коростылев вдруг понял, что занимается бессмысленным самокопанием. Как было – так и было. И не стоит тратить силы на воображание того, что было бы, если бы… Даже если сейчас Савелий Говорков очередной раз ускользнет – Шрам знал, что приложит все силы для его водворения в тюрьму. Хотя про себя Тихон уже решил, что сейчас не даст террористу ни единого шанса. Прибыв на место Коростылев не стал подъезжать к самому дому. Он покинул машину и, пытаясь скрываться за деревьями, обошел хрущевку кругом. В нужной ему квартире на четвертом этаже горело одно окно. Кухня, определил Шрам. Идти напролом было бессмысленно, Бешеный наверняка был вооружен, и Тихон предпочел более рискованный путь. Он вошел в подъезд, осторожно, чтоб не хлопнула, прикрыл за собой дверь на тугой пружине. Бесшумно вбежав на последний этаж, Коростылев поднялся к люку, ведущему на крышу. Замок поддался за несколько секунд и Шрам вышел на покрытую черным битумом поверхность. Он сразу направился к краю и заглянул вниз. Балкон соседей Говоркова сверху оказался пустым. Лишь несколько ящиков с какими-то цветами висели по его передней стенке. Легко спрыгнув на эту площадку, Тихон замер на мгновение. Убедившись, что хозяева балкона продолжают спать, Коростылев перегнулся через перила. В комнате этажом ниже по-прежнему было темно. Спустившись на руках по балконной решетке, Шрам качнулся и разжал пальцы. Оказавшись тремя метрами ниже, он прильнул к стене дома, стараясь быть незамеченным из окна. Прислушался. Все было тихо, лишь где-то играла далекая музыка. Оставалось последнее препятствие. Балконная дверь. Но тут Коростылеву повезло. Окно рядом с ним оказалось слегка приоткрыто. Его удерживала металлическая гребенка и щель оказалась достаточной, чтобы просунуть туда палец. Но на подоконнике стоял глиняный горшок с засохшим растением и влезть в окно, не свалив его, было проблематично. Тихону пришлось лечь на карниз и, протянув руку, достать пластиковый поддон, в котором стоял этот горшок. Не выпуская его из руки, Шрам влез в квартиру. Он слегка задел занавески и кольца их несильно звякнули. Коростылев замер. Но, Бешеный, как видно, не услышал этого шума, или принял его за следствие порыва ветра. Цветок Тихон поставил на пол и осмотрелся. Это была однокомнатная квартира и Коростылев оказался в ее единственной комнате. Обстановки, кроме двуспальной тахты, стола, на котором лежал пистолет, да вращающегося стула, не было. Положив оружие в карман, Шрам бесшумно прокрался к двери в кухню. Она была настежь распахнута и оттуда доносились какие-то слабые шлепки. Коростылев, слившись с косяком, заглянул туда. Бешеный сидел к нему боком и раскладывал на кухонном столе какой-то пасьянс.
– Сходится? – Спросил Тихон, делая шаг в освещенное помещение. Савелий резко повернул голову. Коростылев увидел, как искажается от страха или злобы лицо Говоркова. Впрочем, зрачки у него оставались как два маковых зернышка – следствие действия наркотика.
– И сюда добрался!.. – Оскалил зубы Бешеный.
– Добрался. – Кивнул Шрам.
– Как же ты Седого расколол? – Поинтересовался Савелий. Тихон придвинул себе свободную табуретку, сел нога на ногу. Он видел, что теперь Бешеный действительно загнан в угол. Понимал это и сам Говорков. Но время решительных действий пока не пришло. А поэтому, почему бы не поговорить?
– Помнишь шприц-тюбик, из-за которого твои пацаны меня за торчка приняли? Так в нем – сыворотка правды. Была…
– Значит, – Сделал вывод Савелий, – Ты работаешь на какую-то из спецслужб…
– ФСБ. – Подтвердил Тихон.
– Ага. – Задумчиво проговорил Бешеный и вернулся к картам. Коростылев не мешал. После нескольких манипуляций, на столе осталась колода, рядом с которой лежала одна карта.
– Пасьянс Марии Медичи. – Сказал вдруг Говорков. – Сошелся. У нее он сходился всего три раза. Первый – когда убили ее мужа. Второй – когда ее заставили отречься от престола и третий – в Бастилии. На следующий день ей отрубили голову.
– Да ты фаталист… – Негромко рассмеялся Шрам. Савелий не реагировал на его смех, он перетасовывал карты и вдруг кинул колоду в лицо Тихону. Но тот подозревал нечто подобное и, когда Бешеный попытался проскочить мимо Коростылева, встретил его во весь рост. Табуретка еще не успела упасть, а Говорков, уже сгибался от удара в солнечное сплетение. Тихон подхватил его и усадил обратно.
– Не советую. – Со вздохом сказал Коростылев. – Теперь ты не уйдешь так просто.
– Уйду. – Прошипел Бешеный. – Это наша с тобой последняя встреча.
– Да, последняя. – Согласно кивнул Тихон. – Теперь вряд ли кто-нибудь выручит тебя. Тем более из подвалов Лубянки. Руки вперед! Но как только Шрам приготовился защелкнуть наручники, снизу завизжали тормоза и раздался короткий автомобильный гудок. По реакции Бешеного, тот внезапно начал зловеще улыбаться, Коростылев понял, что это приехали друзья Говоркова. Убрав наручники, Тихон приказал:
– Встречай, как ни в чем ни бывало. – И показал пистолет. Бешеный под дулом собственного оружия поплелся к двери. Открыл. По лестнице топал, судя по звуку, всего один человек. Вскоре он появился на площадке. Со спины Тихону не было видно, что делает Говорков, он тот, очевидно, мимикой смог показать пришедшему, что в квартире опасность. Коростылев, стоявший в тени входной двери, заметил, как визитер подобрался, но движения не прекратил. В тот момент, когда он пересекал порог квартиры, Бешеный крикнул:
– Стреляй! Парень одним движением вытащил пистолет и нажал на спуск. Он Шрам, предвидя такой ход событий, в этот момент отступил, таща за собой Бешеного и пуля попала тому прямо в грудь. Говорков начал оседать, сползая по телу Коростылева. Визитер, видя, что он натворил, замешкался и этого времени Тихону хватило чтобы выстрелить в сторону наци. Он упал, схватившись за ногу. Пистолет выпал и закрутился на кафеле лестничной площадки. Подхватив Савелия подмышки, Шрам приволок его в комнату, уложил на диван. Из горла Бешеного вырвался тяжелый хрип, он закашлялся и застыл. Перед смертью Савелий Говорков почему-то вспомнил Вектора Даценко. Тот сюжет для романа, который он ему рассказал. «Могила Бешеного». «Скоро они действительно будут. – Промелькнуло в умирающем мозгу, – А жаль…» Тихон потрогал его горло. Пульса не было. Разорвав рубашку на груди Говоркова, Коростылев осмотрел рану. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы определить – с таким ранением не выживают. «Вот и все… – Подумал Тихон. – Вот и все…» Кончилась многодневная погоня. Провалено задание. Больше спешить некуда. Вернувшись на лестницу за раненым боевиком, Шрам тоже приволок его в квартиру, перевязал ногу, чтобы остановить кровотечение. Оставив парня прикованным наручниками к трубе отопления, Тихон спустился к его машине. Там, в черной сумке, стоявшей в салоне, обнаружились кирпичики тротила. «Успел.» – С непонятной грустью сказал про себя Тихон. Поднявшись обратно, он обыскал квартиру, не обращая внимания на матерную ругань раненого взрывника. Дымовые шашки обнаружились под тахтой. Теперь все встало на свои места. Коростылев позвонил Павлу Сергеевичу, сообщил о своих «успехах» и заявил, что отправляется домой. Отдыхать.
LXXX. МОГИЛА БЕШЕНОГО.
Взрыв-таки прогремел именно в назначенное время. Силы МВД и ФСБ непонятным образом пропустили камикадзе– бомбиста в Москву. Сразу ввели усиленный контроль за всеми метропоездами, но лишь несколько человек в Москве знали, что терактов больше быть не должно. Среди них был и Тихон Глебович Коростылев. Через два дня после нелепой смерти Бешеного, Шраму позвонил Павел Сергеевич и, официально поздравив с выполнением задания, чего Тихон никак принять не мог, рассказал о том, как парни из федеральной безопасности нагрянули в несколько арсеналов партии «РНИ». Как произвели аресты почти всей правящей верхушки нацистов. Седой оказался весьма полезным свидетелем. Коростылев сухо поздравил Загоруйко с удачной операцией и, когда тот намекал, что вскоре Тихона ждет новое задание, повесил трубку. Перезванивать Павел Сергеевич не стал. Из газет Шрам узнал, что Бешеного будут хоронить на Ваганьковском кладбище. Тихон не пошел на саму церемонию отпевания и похорон. Пока они шли, Коростылев бродил по кладбищу, разглядывая надгробия со всемирно известными именами. Лишь когда смолк духовой оркестр и все прибывшие проводить Бешеного в последний путь покинули его могилу, к ней подошел Тихон. Он несколько минут в полной тишине рассматривал ажурный крест с черно-белой фотографией Савелия Говоркова. Внезапно послышались автоматные очереди, что-то гулко взорвалось. Коростылев не реагировал на эти звуки, зная, что это боевики мафии расстреливают оставшихся на свободе членов «Русской Национальной Идеи» Подождав пока все стихнет, Тихон сходил к воротам. Подобрал брошенный какой-то бабкой букетик желтых лилий и, вернувшись на могилу Бешеного, положил их рядом с кучей других цветов.