– Ну, все, Бешеный начал беспредельничать. – Шепнул Куст Тихону:
– Теперь скоро не остановится… И в самом деле, через пол часа в секцию, пошатываясь вошел Шнобель, один из мужиков, посмевших отказать в подгоне на встречу отрядного блатного. Держась за стойки кроватей он, постанывая, доплелся до своего места и повалился на матрас. Шконка Шнобеля стояла в том же ряду, что и Тихона. И Коростылев невольно подслушал разговор Шнобеля с его семейником.
– Что случилось? – Спрашивал семейник.
– Бешеный… – Тяжело дыша ответил Шнобель.
– Отмудохал?!
– Кирпич… Он по затылку… Я в отключку… Потом… Он держал… А Бешеный… Скворечник делал… Сука!.. Скворечником, как знал Тихон, назывались удары в грудину, целью которых является отбитие легких и бронхов.
– Так я сейчас!.. – Сжав кулаки встал семейник, и сделал шаг к проходу.
– Стой!.. – Шнобель приподнялся на локте:
– Их там шестеро… Не справишься… Тихон порывисто сел, готовясь спрыгнуть со шконки, как вдруг услышал тихий оклик:
– Не ходи… Обернувшись, Коростылев наткнулся на физически твердый взгляд Лу Фу.
– Почему это? – Полюбопытствовал Тихон.
– Ты не умеешь сражаться. – Просто ответил старик. Коростылев презрительно хмыкнул. Он несколько лет занимался самбо, имел коричневый пояс каратэ-до. Эти умения не раз выручали Коростылева и он считал себя приличным бойцом. Слова старика шли в разрез с самомнением Тихона.
– И ты это понимаешь. – Вдруг продолжил Лу Фу:
– Но ложная гордость не дает тебе шансов осознать это.
– Да иди ты!.. – Махнул на старика рукой Тихон:
– И с чего ты взял, что я собираюсь впрягаться? Может я поссать захотел?
– Ну-ну… – Улыбнулся старик, показав на удивление ровный ряд зубов:
– Если вернешься, я тебе кое-что расскажу. Уже на подходе к сортиру, Коростылев вдруг сообразил, что китаец сказал не «когда» а «если». Думая, не оговорка ли это, Тихон вошел в туалетную. В углу, около умывальников, сгрудилась небольшая толпа. Кого-то били, но из-за стоявших вокруг избиваемого, его самого видно не было, только черные спины. Слышались редкие тупые удары. Тихон поймал на себе пристальный оценивающий взгляд одного из стоявших в окружении. Игнорируя происходящее, Коростылев подошел к лотку, заменявшему писсуар и начал облегчаться. В какой-то момент он повернул голову и вдруг, сквозь просвет в телах увидел кого же они бьют. Им оказался Брыль. Его голова уже безвольно опустилась, но Бешеный не унимался и продолжал что было сил, попеременно обеими руками, наносить удары в грудь. Если бы «учили» кого-то другого, Тихон бы не стал вмешиваться. Но видеть, как выбивают дух из человека, ради которого он пошел на зону, было нестерпимо.
– Эй! – Крикнул Коростылев:
– Может хватит?
– Это кто такой? – Повернулась одна из черных спин.
– Карась! – Послышался голос Семы. – Вали отсель, а то…
– Что «то»? – Застегивая пуговицы на ширинке ухмыльнулся Коростылев.
– Нарвешься… – Приторно ласково процедил Сема.
– Уже нарвался! – Бешеный, пышущий злобой, оторвался от своего занятия и теперь с недобрым прищуром смотрел на Тихона. Теперь уже все повернулись к нему. Брыль, охая, прислонился к стене и медленно сполз на пол. Но на него уже не обращали внимания: появился новый объект для «учебы». Двое зеков, как заметил Коростылев на их бирках, из второго отряда, начали медленно подходить к нему с обеих сторон. Собравшись, Тихон приготовился к бою, но внешне пытался выглядеть как можно более расслабленно. Первым напал подошедший справа. Он попытался сделать подсечку, одновременно метясь в солнечное сплетение. Коростылев резко отступил на шаг, уходя от ноги зека, перехватил руку, наносящую удар. Крутанувшись на месте вывернул ее и пинком послал нападающего в сторону Бешеного с командой. Пригнувшись от кулака второго, метившего в голову, Тихон провел серию ударов ему в живот, и, пока зек согнувшись пытался вдохнуть, Коростылев добавил ему локтем по шее, так, что блатной растянулся на полу, перестав подавать признаки жизни.
– Ну, кто следующий? – Задорно выкрикнул Тихон. Он слегка расставил ноги, выставив перед собой сжатые кулаки.
– Ах, ты, каратист хуев! – Закричал кто-то и вся толпа разом ринулась на Тихона. От первых ударов, в голову и ногой в пах, Коростылев ушел, проведя при этом прямой в голову одного из нападавших, от которого тот отлетел на два метра и растянулся на полу у ног все еще на вставшего Брыля. Кто-то попал Тихону по ребрам, удар был не сильный, Но Коростылев на мгновение потерял равновесие и получил в челюсть. Еще один блатной отрубился, получив коленом в пах, но оставалось еще трое. Вдруг, среди сопения и злобных выкриков, Тихон услышал легкий щелчок. Не отвлекаясь от зеков, пытавшихся схватить его за руки и повалить, он краем глаза уловил блестящую полоску в руке Бешеного. Выкидуха! Лезвие приближалось к спине Тихона и он, схватив одного из нападавших за отвороты куртки, развернулся и толкнул его на Бешеного. Бешеный не успел убрать руку с ножом и зек закричал. Острая сталь пропорола ему руку. Отвлекшись на мгновение на этот звук, Тихон оступился, получил подножку и рухнул на пол. Со всех сторон на него посыпались удары. Зековские сапоги впивались в бока, грудь, Коростылев как мог смягчал удары, не прекращая попыток вырваться из круга, встать… Но чей-то сапог попал Тихону в голову и он потерял сознание.
IX. РАЗБОРКИ В СОРТИРЕ.
Очнувшись, Тихон несколько секунд фокусировал расплывающиеся черные и зеленые пятна. Вскоре черные оформились в стоящих у стены сортира блатных, а зеленые оказались нарядом вертухаев с автоматами Калашникова, во главе с НВН, начальником воинского наряда, капитаном Ивашенко. Мужиком под два метра ростом, которого побаивались все зеки. Ивашенко обладал непредсказуемым характером. Он мог закрыть зека только за то, что тот косо на него посмотрел, а мог, накрыв кого-нибудь с водкой, тяпнуть сто грамм и уйти, не сказав ни слова.
– А, оклемался! – Пробасил капитан, увидев, что Коростылев открыл глаза:
– Что тут произошло?
– Да он сам первый полез! – Крикнул кто-то из блатных.
– Заткнись, педрила! – Рявкнул Ивашенко:
– Пиздить команды не было! А ты, – Он повернулся к Тихону, – Рассказывай.
– Да так, ничего… – Проговорил Коростылев. При каждом вдохе его пронизывала острая боль и Тихон подозревал, что у него сломано несколько ребер.
– Ничего себе ничего. Считай, что тебе повезло. Еще немного и этих мудил можно было бы по сто второй раскручивать! Ладно, разберемся. – Ободряюще кивнул НВН. – Вперед, господа преступники! Шагом марш на вахту! Под дулами АК блатные вместе с Бешеным, уже закованные в наручники, потянулись к выходу. Один, правда, с руки которого тонкой струйкой текла кровь, шел без браслетов, прижимая рану здоровой рукой. Опираясь на стену, Тихон встал на ноги. Сделал шаг, другой, перед глазами все поплыло и он опять свалился на грязный кафель. В этот раз он пришел в себя от того, что кто-то драл его за уши. Уши Тихона мяли, складывали в разных направлениях. Ощущения были, хотя и слегка болезненные, но терпимые.
– Э! Чего? – Коростылев попытался мотнуть головой, избавляясь от назойливых рук и услышал голос Китайца:
– Подожди, еще не все.
– Лу Фу, ты чего делаешь-то?
– Это старый метод восстановления после боя.
– А-а-а… – Выдохнул Тихон, прислушиваясь к своим ощущениям. Действительно, боль понемногу отпускала, дышать становилось ощутимо легче, да и все тело словно бы наполнялось какой-то странной могучей силой.
– Теперь встань. – Приказал Лу Фу. Тихон подчинился. Китаец несколько раз слегка ударил Коростылева по разным местам спины. Тихон шатнулся и боль исчезла полностью.
– Да ты волшебник! – Удивился Коростылев.
– А ты – дурак! – Парировал Китаец:
– Если ты подсадка – так и веди себя тихо. Не привлекай внимания и делай свое дело… После этих фраз Тихон чуть не сел.
– Что?! Откуда, черт возьми?.. Да кто ты такой? Я за тяжкие телесные, бля!
– Угомонись! – Улыбнулся Лу Фу. Он миролюбиво взглянул на Тихона и тот вдруг ощутил, что вся его злость и досада мигом испарились.
– То, что ты наседка – может понять любой наблюдательный человек. Стиль твоего поведения не похож на зековский. Ты ведь из гэбухи? Верно? Тихон сглотнул и коротко кивнул. Такого позора он не испытывал ни разу в жизни.
– Краснеть тут нечего. – Продолжал Китаец, – Это не твоя вина. Хотя и твоя тоже… Ты обучался кунг-фу. Но обучалось лишь твое тело. Твой дух остался незатронут…
– А, – Перебил Тихон, – Вся эта чепуха про Ци. Уже после того, как это было сказано, Коростылев сообразил, что старик уже сменил тему разговора, а Тихон так и не узнал, как китаец смог раскусить его маскировку.
– Если я скажу, что Ци не чепуха, ты ведь мне не поверишь? Да и мысли твои заняты тем, знает ли кто-нибудь еще о твоей сущности. Так? Запомни: об этом догадался только я. И больше об этом никто знать не будет. Если, конечно, ты не наделаешь глупостей. А теперь я хочу показать тебе, что может Ци. Лу Фу на несколько секунд закрыл глаза. Когда он вновь посмотрел на Тихона, тот невольно отшатнулся. Казалось, взгляд старика обладает физической силой.
– Подбрось в воздух кусок газеты. – Попросил Китаец странно изменившимся голосом. Коростылев вытащил из коробочки для сортирной бумаги листок журнала, поднял его над головой и выпустил. Пару секунд лист планировал и внезапно Лу Фу вскинул руку. Бумага отлетела на метр и вспыхнула. В воздухе повис лишь тонкий пепел.
– Да кто вы в самом деле? – Отшатнулся Тихон.
– Я – мастер Вин-Дао-Ян. Если перевести это на русский, получится что-то типа Путь Вечно-Юного Воина.
– И что? – Растерянно спросил Коростылев.
– Я скоро умру. – Улыбнулся Китаец:
– Не в наших традициях просить о том, чтобы кто-то стал моим учеником, но если я сказал тебе кто я – ты можешь сделать это сам. Отступив на пару шагов, Тихон наклонил голову и сказал каким-то чужим голосом:
– Учитель! Укажите мне путь Вин-Дао-Ян.
– Начнем завтра. – Пообещал Китаец.
X. ОБУЧЕНИЕ.
После вчерашних событий Бешеный опять сидел в ШИЗО, Брыль лежал в больничке, с сотрясением мозга. На Тихона поэтому свалилась двойная работа. Тройная даже, если учитывать и наставления, которые давал Коростылеву Лу Фу.
– Вся система самосовершенствования через боевые искусства строится на дыхании. – Говорил мастер:
– Дыхание должно быть ровным, глубоким и без задержек.
– Но меня учили… – Попытался возразить Тихон.
– Забудь об этом! – Пресек возражения Китаец:
– Опустоши свой сосуд! Потом, когда ты полностью разберешься в системе Вин-Дао-Ян, ты поймешь, что она ни в чем не противоречит твоим прежним знаниям и умениям. А пока – ты ничего не знаешь. А будешь много думать – и знания не получишь и к незнанию не придешь! Весь рабочий день Коростылев дышал по методу старика. Странное дело, если раньше, к завершению смены, он чувствовал небольшую, но усталость, после дыхательных упражнений ее не было и в помине! И это несмотря на то, что буквально несколько часов назад Тихона избили до состояния полутрупа. Перед концом смены, Коростылев подошел к бугру, зеку по прозвищу Романыч.
– Слышь, Романыч, – Попросил Тихон, – Оставь меня на вторую.
– На хрена тебе? – Удивился бригадир:
– Ты ж и так две нормы сколотил.
– Если честно, хочу железо потягать… В складе цеха, где работал четвертый отряд, был закуток, в котором зеки занимались культуризмом. Там лежали самодельные штанги, гантели и те, кто хотел поддержать себя в хорошей физической форме, часто приходили туда «тягать железо».
– С меня кропаль… – Заверил Коростылев. Этот аргумент стал решающим, и Тихон остался на вторую смену. В закутке с «железом» Лу Фу сначала заставил Тихона показать силу. Коростылев сначала до изнеможения отжимался, приседал, держал на вытянутых руках гантели. Вроде бы Китаец остался доволен формой Тихона. Но без упреков не обошлось:
– Как устаешь – ты забываешь дышать правильно. – Тихо сказал мастер:
– Но в целом – неплохо для новичка. Тихон улыбнулся и попытался восстановить ритм дыхания.
– А теперь пара фокусов. – Хитро сощурил старик и без того узкие глаза:
– Бей меня что есть силы в живот! Сжав кулаки, Коростылев согнул руки у талии и с поворотом ударил Лу Фу… Сальто, Тихон осознал, что летит вверх ногами… И оказался лежащим на земле, хотя старик не сделал ни одного движения.
– Как? – Поразился Тихон. Китаец рассмеялся:
– Теперь то же самое, но медленно. Когда кулак Коростылева соприкоснулся с животом старика, было впечатление, что там лишь мягкое тесто. Но как только кулак проник внутрь на сантиметр, живот китайца словно схватил его. Мышцы пресса напряглись и Тихон почувствовал, что они мало того, что сжимают, еще и выворачивают его руку, добавляя импульс к направлению его вращения.
– Вот так ты тоже сможешь. – Серьезно сказал мастер:
– Лет через двадцать непрерывных тренировок…
– А если я очень буду стараться?
– Если стараться?.. – Старик почмокал губами:
– То лет через двадцать пять… Пока Коростылев искал тайный смысл этих слов, Лу Фу внезапно спустил штаны вместе с трусами.
– Надеюсь, – Сказал он, – Тебя не будет шокировать такое нарушение зековских заповедей. Смотри сюда. И старик указал на свой член. Тихон смотрел на половой орган мастера и не находил в ней ничего необычного. Но вдруг, Коростылев даже не сообразил как это произошло, он понял, что член стоит. Только что он был вял, а через мгновение – напрягся!
– Теперь возьми палку от метлы и бей!
– Куда?
– Сюда! – И мастер опять указал на половой член. У стены стояла березовая метла с толстой орясиной. Содрав с нее прутья, Коростылев перехватил палку поудобнее и безжалостно, со всего маху, опустил ее на эрегированный член Лу Фу. Ни член, ни его обладатель не шелохнулись, а палка оказалась сломанной надвое. Тихон непонимающе переводил взгляд то на палку у себя в руках, то на член. Видя такое замешательство, Китаец расхохотался. Слегка успокоившись, он назидательно проговорил:
– Ты не забыл, как переводится Вин-Дао-Ян?
– Путь Вечно-Юного Война?..
– Да. И это – один из этапов. Я расскажу тебе техники тренировки, но делать их тебе придется, наверное, без меня…
– Но почему?!
– Я же уже говорил тебе: я чувствую приближение перехода в иной мир… Мой срок здесь вышел… А сейчас ты будешь разучивать ката. Знаешь, что это такое? Тихон кивнул и стал повторять плавные движения старика.
XI. КЕНТОВАНИЕ.
Пошла вторая неделя как Тихон занимался под руководством старого китайца. Лу Фу постоянно был чем-то недоволен. То ему не нравилось плохо развитое периферическое зрение Тихона, то замедленность его реакции, то излишнее умствование Коростылева, пытавшегося всему найти рационально объяснение.
– Ты должен не думать. – Говорил мастер:
– Все твои реакции должны быть спонтанными ответами не действия окружающих. Лишь тогда ты сможешь достигнуть уровня воина. Но Тихон не очень понимал, как можно освободить свою голову от мыслей и при этом что-то соображать. Кроме того, из больнички вышел Брыль, который опять стучал молотком рядом с Коростылевым и бросал на него странные взгляды. Вскоре, как только зеки решили устроить первый перекур, Брулев подошел к Тихону:
– Карась, за водичкой не сходишь? Такая постановка вопроса могла означать или то, что Брыль хочет «зашестерить» Карася, или, что более вероятно, зек собирался угостить Коростылева чаем. А за чаем должна была последовать беседа. Именно этого и ждал Тихон всю первую половину дня. Кивнув, Тихон взял банку и пошел к ближайшему крану. Вернувшись, он увидел, что Брыль достал гигантский кропаль, разложил шоколадные конфеты. Коростылев все время добровольного заключения не видел шоколада. По чьему-то указанию эта сладость была запрещена в местах лишения свободы. Брыль молча опустил в воду самодельный кипятильник из двух пластин нержавейки и присоединил провода к небольшому электрощиту, питающему неработающую циркулярку. Минута – и вода закипела. Кипятильник был тут же отключен, спрятан, в воду посыпался чай. Тихон обратил внимание, что чай был необычный, не та грузинская труха, пополам с бревнами, а крупные черные палки настоящего индийского чая. Пока заварка запаривалась, Брыль и Коростылев не проронили ни слова. Наконец, напиток был готов и зеки приступили к ритуалу чаепития. Кто-то образованный прослышал о том, что в Японии существует особая чайная церемония. И теперь питие чифиря многие зеки называли не иначе как «примазаться к япошкам». Хапчик был лишь один. Брулев наполнил его чихнаркой и протянул Тихону. Тот осторожно взял стакан двумя пальцами за верх и, поддерживая второй рукой снизу, сделал два маленьких глотка и отдал обратно.
– Культурно пьешь, ебтыть… – Впервые за все время ухмыльнулся Брыль:
– Тут все норовят по три хапануть… Козлы приблатненные!.. Хапчик ходил по кругу, а Брулев все еще не начинал разговор. Наполнили второй стакан. И лишь после этого Брыль, с прищуром взглянув на Коростылева, спросил:
– Ты понимаешь, какой вопрос я хочу тебе задать?
– Почему я за тебя впрягся. – Твердо сказал Тихон.
– Да. – Зек посмотрел в стакан:
– Не хочешь – на отвечай. Но все же любопытно мне… Работаем вместе, но… Ведь не поэтому?
– Не поэтому. – Согласился Коростылев. Он закусил четвертью конфеты и, видя настороженное молчание Брулева продолжил:
– Я ведь тебя по воле знал… Брыль едва заметно вздрогнул и пристально вгляделся в лицо Тихона.
– Вряд ли ты меня помнишь. Я с Муромом кентовался. Муром – была кличка парня из банды Брыля. Его и еще двоих его друзей и нашли в той яме в подмосковном лесу.
– Да, Муром… – Тяжело вздохнул Брыль:
– Как он сейчас?
– Говорят, в бега подался. На сей раз Брулев вздохнул более легко. Если считают, что его парни в бегах, значит могилку еще не нашли.
– А ты как здесь очутился? – Спросил Брыль между глотками.
– А! – Поморщившись махнул рукой Коростылев:
– Вломил пиздюлей одному ублюдку. А он – возьми и кинься в больничке… Захомутали…
– А в отказ?
– Так сколько народу видело! Этот хмырь к моей жене клеился. А я бухой. Вот и не рассчитал… Хорошо шестьдесят вторую не пришили… Ходил бы сейчас в рыгаловку. Многим зекам, которые совершили преступления в состоянии подпития, или просто были хрониками, к обычным статьям присовокуплялась еще одна, шестьдесят вторая, принудительное лечение от алкоголизма.
– Да, не повезло…А срок какой? Тихон подозревал, что еще в больничке Брыли разузнал про осужденного Карпова все, что было можно. А уж срок узнать было проще простого. Такой вопрос мог быть одним из этапов проверки.
– Год. Уж два с половиной месяца осталось. – Довольно потянулся Коростылев. Чифирь уже оказывал свое возбуждающее действие, развязывал язык, но Тихон хорошо контролировал себя. Сейчас одно лишнее слово может пустить насмарку месяцы подготовки.
– Дни небось считаешь… – Прищурился Брулев.
– Считаю. – Улыбнулся Тихон. – Семьдесят два до откидона.
– Везет же… – Понуро покачал головой бандит:
– А мне еще семера.
– Вилы! – Откомментировал Коростылев.
– Да, – Встрепенулся Брыль, – А чего тебе так мало кинули. За жмурика могли и пятеру на рога повесить…
– Так я ж не хуй с горы – токарь универсал шестого разряда!
– Ну и?
– Мне мой завод общественного защитника дал. Характеристику из парткома, что я весь из себя, только что в Политбюро не сижу. Да и адвокат толковый попался, все так повернул, что я его в целях самозащиты. Вот и дали ниже низшего. Только с режимом не повезло.
– Да ты, я погляжу, не так прост… – Рассмеялся Брулев:
– А на первый мой вопрос ты все же не ответил. Здесь же тюрьма, каждый сам за себя. Ну, знал ты меня по воле, хотя я тебя не помню, какого рожна вступился? А? Коростылев, все то время пока спасенный находился на излечении, думал, как ответить на этот вопрос, но так и не находил удовлетворительного ответа. Вступиться за кого-то всегда было рискованно, тем более за жертву блатных. И толкнуть на такой поступок могли лишь более чем веские причины… Или глупость. Но дураком осужденного Карпова назвать было нельзя, и поэтому оставался единственный выход. Атаковать самому.
– Так ты, Брыль, чем-то недоволен? – Теперь уже Тихон смотрел на зека со злобным прищуром:
– Может, в натуре, лучше было тебя Бешеному оставить? Чтоб он из тебя фарш с костями сделал?! Ты тут все гнилые подъезды ищешь. А то, что ты не просто мой земляк, а подел кента моего, тебе этого мало?! Коростылев резко встал и прошелся по узкому пространству между штабелями готовых ящиков и верстаками.
– Нет, правильно говорят, не делай добра – зла не будет! – Продолжал Тихон в запале:
– Я, бля, за него шкурой рисковал, а он «почему»! Индюхой поит, шоколадом угощает! Вот и вся благодарность!
– А чего ты хочешь, как благодарность? – Тихо спросил Брыль.
– Да ничего я не хочу! – Выкрикнул Коростылев. Он подошел к своему верстаку, разложил детали и принялся лихорадочно сколачивать новую крышку ящика. Сзади подошел Брулев и положил руку на плечо Тихона:
– Да не горячись ты!.. Тихон вбивал гвозди и не отвечал.
– Ладно. – Примирительно усмехнулся бандит:
– Остынешь – побазарим… Про себя Коростылев торжествовал. Экзамен выдержан! Теперь Брыль, получив намек, что Тихон не отказался бы от какой-нибудь награды, будет думать на этот счет. Живет он здесь гораздо хуже, чем мог бы, значит товар до сих пор где-то гниет. А амбиции Брулева не так уж и малы. Он бы и сам стал блатовать, но для этого необходима крутая поддержка с воли. Если он сочтет Тихона достойным доверия, он может дать ему наколку на место хранения мехов. И тогда…
XII. ФЕДЕРАЛЫ.
Война в Чечне, несмотря на переговоры, все еще тянулась, унося ежедневно десятки жизней. Тихон следил по телевизору за ходом военных действий, верил половине, если не трети сказанного и был рад, что вырвался из этого ада. Рядом, опять который раз, была Галя, Галинка, Галчонок. Павел Сергеевич Загоруйко, майор ФСБ, благодаря которому Коростылев остался жив, не подавал никаких вестей уже целых два месяца. И Тихон расслаблялся, не забывая при этом тренировки по системе Вин-Дао-Ян. Жена, видя, что Тихону буквально некуда податься, мягко но настойчиво взяла на себя инициативу. На второй же день она попросила Коростылева погулять с ней. И они до позднего вечера бродили по московским бульварам. Прошлись по притихшему Арбату, Суворовскому бульвару. Поглядели на строящегося Христа Спасителя. Заглянули на разрытую Манежную. А под вечер Галя извлекла из сумочки два билета и сказала, что они идут в театр. Тихон попытался возразить, что для театра он неподобающе одет, но Галя была непреклонна:
– Ты сколько лет в театре не был? Да и переодеваться времени нет. Опоздаем. Спектакль, Тихон запомнил название «Рогатка» какого-то автора с украинской фамилией, оказался весьма странным. Главный герой, безногий афганец, соблазняет случайно зашедшего к нему в квартиру молодого парня. А потом бросается с балкона. Поражала игра актера. Он, нормальный, с ногами, а зрители, Тихон во всяком случае, верил, что он калека… И лишь во снах он обретал ноги и качался на качелях под квиновское «Show must go on!». Возвращались затемно, обсуждая представление. Тихон доказывал, что афганец, даже бывший никогда не будет говорить так, как разговаривал главный герой. А Галя доказывала, что ни один худсовет, или как они там сейчас называются, короче цензура, никогда не допустит такого количества мата на сцену. Кроме того – это же вымысел. Под напором таких аргументов Коростылев сдался. Однажды, вернувшись с очередного представления и открывая входную дверь, супруги услышали назойливую телефонную трель. Галина первой схватила трубку, после первой же фразы протянула мужу.
– Слушаю. – Проговорил Коростылев.
– Здравствуйте, Тихон Глебович. – Сказал чей-то смутно знакомый голос.
– Вечер добрый. – Холодно отозвался Шрам, не понимая, кто ему звонит.
– А ведь не узнал, собака! – Развеселились на том конце провода.
– Не узнал. – Согласился Тихон.
– Имя Павел Сергеевич тебе что-нибудь напоминает?
– Загоруйко! – Обрадовался Коростылев:
– Не подстрелили еще?
– Да жив пока. А у меня к тебе дело…
– Говори.
– Помнишь наш разговор по дороге в Москву?
– Помню.
– Завтра к девяти я за тобой заеду.
– А какая программа.
– Это не по телефону. Завтра и поговорим. Лады?
– Лады… Постой! А ты знаешь где я живу?
– Я знаю и то, что твою жену зовут Галина Леонидовна. Передавай ей привет. Пока! И Павел Сергеевич повесил трубку. Галя не стала спрашивать кто звонил. Она и так, по лицу мужа, поняла, что скоро он уедет, и опять надолго. И неизвестно, вернется ли живым. Но такова уж была ее доля. Пока Тихон медитировал и тренировался, Галина готовила прощальный пир. И когда Коростылев вышел из душа, его ждал полный стол яств, посреди которого стояла одинокая бутылка водки «Довгань». Поужинав, супруги не спали часов до трех ночи. Тихон, неожиданно для себя самого, оказался неутомимым любовником. Сказывались Вин-Дао-Янские методики. Он буквально довел Галину до изнеможения.