Страница:
я приведу для прояснения моего тезиса о наследственности несколько
исторических примеров, к которым те, кто специально занимается изучением
истории, несомненно, смогут прибавить гораздо большее число таковых.
Известно, что Публий Деций Мус героически пожертвовал своей жизнью на
благо родины: торжественно посвятив себя и своих врагов подземным богам, он
с покрытой головой бросился в ряды латинян. Почти сорок летспустя его
одноименный сын совершил такой же поступок в войне с галлами (Liv. VIII, 6;
X, 28). Следовательно, это подтверждает сказанное Горацием: "Fortes creantur
fortibus et bonis"{sup}282{/sup}, обратную сторону чего показывает Шекспир:
Cowards father cowards, ans base things sire base{sup}283{/sup}.
(Cymb. IV, 2.)
{sup}282{/sup} "Отважны только отпрыски смелого" (лат.).
В древней римской истории мы видим целые семьи, члены которых в ряду
поколений отличались беззаветной любовью к родине и мужеством: таковы род
Фабиев и род Фабрициев. Александр Македонский был властолюбив и стремился к
завоеваниям, как и его отец Филипп. Весьма примечательна генеалогия Нерона,
которую Светоний (с. 4 et 5) в моральных целях предпосылает описанию
правления этого чудовища. Это род Клавдиев, который процветал в Риме в
течение шести столетий и дал деятельных, но высокомерных и жестоких людей.
Из этого рода вышли Тиберий, Калигула и, наконец, Нерон. Уже в деде Нерона,
а еще сильнее в отце проявились те ужасные свойства, которые достигли своего
полного развития в Нероне -- отчасти потому, что его высокое положение
предоставляло для этого большие возможности, отчасти потому, что его матерью
была безрассудная менада Агриппина, не способная одарить его интеллектом для
обуздания страстей. Светоний совершенно в нашем понимании рассказывает, что
при рождении Нерона praesagio fuit etiam Domitii, patris vox, inter
gratulationes amicorum, negantis, quidquam ex se et Agrippina, nisi
detestabile et malo publico nasci potuisse{sup}284{/sup}.
{sup}283 {/sup}От трусов рождаются трусы и от низких дел -- низость
(англ.).
{sup}284{/sup} пророческими были и слова отца его Домиция, который в
ответ на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агриппины не может
родиться ничего, кроме ужаса и горя для человечества (лат.).
Напротив, Кимон, сын Милътиада, и Ганнибал, сын Гамилъкара и Сципионы,
были героями и благородными защитниками отечества. Сын Папы Александра VI,
Цезарь Борджиа, был отвратительным подобием отца. Сын пресловутого герцога
Альбы был таким же злым и жестоким, как и его отец. У коварного и
бесчестного Филиппа IV Французского, жестоко пытавшего и казнившего
тамплиеров, была дочь Изабелла, супруга Эдуарда II Английского, которая
начала против своего мужа войну и взяла его в плен; после того как он
подписал акт отречения, а попытка довести его до смерти жестоким обращением
не удалась, Изабелла приказала покончить с ним в тюрьме способом, который
слишком ужасен, чтобы рассказывать о нем. Кровожадный тиран и защитник веры
Генрих VIII Английский имел от первого брака дочь, королеву Марию,
отличавшуюся в равной степени ханжеством и жестокостью, за многочисленные
сожжения еретиков получившую прозвище Bloody Mary (Мария Кровавая). Его дочь
от второго брака, Елизавета, унаследовала от своей матери Анны Болейн
выдающийся ум, который уберег ее от ханжества и обуздал в ней отцовский
характер, хотя и не подавил окончательно; время от времени он проявлялся и
отчетливо проступил в ее жестоком обращении с Марией Стюарт. Ван Гейнс в
своей "Disputatio de corporum habitudine, animae, hujusque virium indice"
(Harderov, 1789, ї 9) рассказывает, по Марку Донату, об одной шотландской
девочке, отец которой был сожжен за разбой и людоедство, когда ей был только
год; несмотря на то что она выросла в совершенно других условиях, с годами у
нее появилось такое же пристрастие к человеческому мясу и, застигнутая
однажды при этом, в наказание она была погребена заживо. В журнале
"Freimütiger" от 13 июля 1821 года сообщается, что в департаменте Об полиция
разыскивала девушку, убившую двух детей, которых ей поручили доставить в
воспитательный дом, с целью овладеть незначительной суммой их денег. Полиция
обнаружила труп этой девушки, когда она была утоплена по дороге в Париж,
близ Ромилли, а убийцей оказался ее родной отец. Приведем еще несколько
случаев из новейшего времени, сообщаемых газетами. В октябре 1836 года в
Венгрии был приговорен к смертной казни некий граф Белецнаи за убийство
одного чиновника и нанесение тяжелых ранений своему родственнику; ранее был
казнен за отцеубийство его старший брат; а его отец тоже был убийцей
("Франкфуртская почтовая газета" от 26 октября 1836 г.). Год спустя младший
братэтого графа на той же дороге, где последний убил чиновника, выстрелил из
пистолета в служащего своего поместья, но промахнулся ("Франкфуртский
журнал" от 16 сентября 1837 г.). Во "Франкфуртской почтовой газете" от 19
ноября 1857 года в корреспонденции из Парижа сообщается о вынесении
приговора очень опасному преступнику Лемеру и его сообщникам, при этом
уточняется, что "преступные наклонности, по-видимому, наследственны в его
семье и в семьях его товарищей: несколько человек из их рода окончили свою
жизнь на эшафоте". Грекам также были известны подобные случаи, что
подтверждается в одном месте "Законов" Платона (Stob. Flor. Vol. 2). В
архивах криминалистики можно, вероятно, обнаружить немало подобных
родословных. Особенно часто наследуется склонность к самоубийству.
Если, с другой стороны, сыном замечательного Марка Аврелия был столь
безнравственный Коммод, то это нас не смущает, поскольку известно, что Diva
Faustina была uxor infamus{sup}285{/sup}. Напротив, мы запомним это, чтобы в
аналогичных случаях предполагать подобную причину; например, я никогда не
поверю, что Домициан был родным братом Тита, и предполагаю, что Веспасиан
был обманутым мужем.
{sup}285{/sup} неверной женой (лат.).
Что касается второй части установленного мной принципа, т.е.
наследования интеллекта от матери, то она пользуется гораздо большим
признанием, чем первая часть, которой самой по себе противостоит liberum
arbitrium indifferentiae{sup}286{/sup}, а ее особому пониманию -- простота и
неделимость души. Уже древнее народное выражение "Mutterwitz"{sup}287{/sup}
свидетельствует о раннем признании этой истины, основанной на проверенных
случаях наблюдения как незначительных, так и выдающихся интеллектуальных
способностей, что наиболее одаренными были люди, чьи матери так или иначе
выделялись своим интеллектом. А то, что интеллектуальные способности отца не
переходят к сыну, доказывают как отцы, так и сыновья людей выдающихся
способностей: их сыновья в основном ничем не примечательны и не проявляют
одаренности отца. Если же из этого многократно подтвержденного правила
находится отдельное исключение, как, например, Питт и его отец лорд Чатам,
то мы имеем право и даже обязаны приписывать это случайности, хотя такой
случай, ввиду необыкновенной редкости больших талантов, бесспорно, относится
к числу исключительных. Но здесь применимо следующее правило: невозможно,
чтобы невозможное никогда не происходило. К тому же выдающиеся
государственные деятели (как я уже отмечал в главе XXII) обязаны своими
качествами как характеру, унаследованному от отца, так и интеллектуальным
способностям. Но ни одного аналогичного случая неизвестно мне среди
художников, поэтов и философов, чьи творения только и считаются гениальными.
Правда, отец Рафаэля был художником, но не великим; отец и сын Моцарта были
музыкантами, но не великими. Однако нельзя не удивляться, что судьба,
предназначая этим двум величайшим в своей области людям очень короткую
жизнь, как будто позаботилась о том, чтобы в виде компенсации они, в отличие
от большинства других гениев, не теряли времени в молодости и уже с детства,
следуя примеру и указаниям отца, получили необходимую подготовку в области
того искусства, для которого были предназначены, словно уже родились в
мастерской. Эта загадочная и таинственная сила, которая как будто руководит
индивидуальной жизнью, была для меня предметом особых размышлений, о которых
я рассказал в своей статье "О кажущейся преднамеренности в судьбе отдельного
человека" (Парерги. Т. I). Следует также заметить, что есть такие научные
области, где необходимы хорошие природные способности, но все же не столь уж
редкие и исключительные; основными требованиями здесь становятся
настойчивость, прилежание, терпение, ранняя подготовка, продолжительные
занятия и большая практика. Этим, а не унаследованным от отца интеллектом
объясняется тот факт, что сын всегда охотно вступает на дорогу, проложенную
отцом, и почти все профессии в ряде семейств передаются из поколения в
поколение, а в некоторых науках, прежде всего требующих прилежания и
настойчивости, некоторые семьи дали целые поколения заслуженных ученых, к
которым относятся Скалигеры, Бернулли, Кассини, Гершели.
{sup}286{/sup} неограниченная свобода воли (лат.).
{sup}287{/sup} прирожденный, т.е. собственно материнский, ум(нем.).
Число примеров, доказывающих факт наследования интеллекта от матери,
было бы гораздо большим, если бы свойства и назначение женщин не приводили к
тому, что они редко публично проявляют свои способности, которые в итоге не
становятся достоянием истории и о них неизвестно потомкам. К тому же женский
организм слабее мужского, и эти способности не могут достигнуть той степени,
в какой они впоследствии при благоприятных обстоятельствах проявляются у их
сыновей; но именно поэтому их достижения заслуживают более высокой оценки. В
данный момент я могу привести только следующие факты в подтверждение моего
тезиса. Иосиф II был сыном Марии Терезии. Кардано в третьей главе своей "De
vita propria" говорит: "Моя мать отличалась своей памятью и умом". Ж.-Ж.
Руссо в первой книге своих "Confessions" пишет так: "Красота моей матери, ее
ум, ее таланты были слишком блестящи для ее скромного положения в обществе";
затем приводит ее весьма милый стишок. Д'Аламбер был внебрачным сыном
Клодины фон Тенсен -- женщины выдающегося ума, автора нескольких романов и
других беллетристических произведений, которые пользовались в ее время
большим успехом и теперь еще читаются не без интереса (см. ее биографию в
Blätter für literarische Unterhaltung ["Листках литературных бесед"] за март
1845 г., в No 71-73). О том, что мать Бюффона была замечательной женщиной,
свидетельствует следующее место из "Voyage à Montbar", par Hérault de
Sèchelles, которое приводит Флуране в своей "Histoire des travaux de
Buffon": "Бюффон придерживался того взгляда, что в общем дети наследуют от
своей матери ее интеллектуальные и моральные качества; развивая это
положение в беседах, он применял его к самому себе и воздавал хвалу своей
матери, которая действительно обладала большим умом, широкими познаниями и
прекрасно организованным рассудком". То, что он упоминает и о моральных
качествах, является ошибкой, либосделанной рассказчиком, либо объясняющейся
тем, что у матери Бюффона оказался такой же характер, как у его отца. Нам
известно множество совсем других случаев, когда характеры матери и сына были
противоположны; поэтому величайшие трагики могли изобразить в "Оресте" и
"Гамлете" вражду матери и сына, причем сын в этих трагедиях выступает с
моральных позиций отца и мстит за него. Обратный же случай, когда сын
выступил бы против отца защитником и мстителем за мать, был бы возмутителен
и нелеп. Объясняется это тем, что у отца и сына действительно обнаруживается
тождество сущности, которая есть воля, а у матери и сына есть только
тождество интеллекта, да и то лишь условно. Мать и сын могут быть
противоположны по своим моральным качествам; отец и сын могут отличаться
только по своему интеллекту. И с этой точки зрения достаточно очевидна
необходимость традиционного закона: женщина не может быть продолжателем
рода. Юм в своей краткой автобиографии пишет: "Моя мать была женщиной редких
достоинств". О матери Канта в новейшей биографии Ф. В. Шуберта сказано: "По
собственному признанию ее сына, она была женщиной большого природного ума.
Для того времени, когда девушкам столь редко предоставлялась возможность
получить образование, она обладала необходимыми знаниями и впоследствии
заботилась о самообразовании. Во время прогулок она обращала внимание сына
на различные явления природы и пыталась объяснить их всемогуществом Бога".
Хорошо известно, какой разумной, одаренной и предусмотрительной женщиной
была мать Гете. Что только не писали о ней! Об отце же -- ничего; сам Гете
описывает его как человека средних способностей. Мать Шиллера была
неравнодушна к поэзии и сама писала стихи, отдельный отрывок которых можно
найти в ее биографии, написанной Швабом. Бюргер, подлинно поэтический гений,
который, возможно, после Гете займет первое место среди немецких поэтов, ибо
по сравнению с его балладами шиллеровские кажутся холодными и
искусственными, оставил очень важные сведения о своих родителях, которыеего
друг и врач Альтгоф передает в опубликованной им в 1798 году биографии
следующим образом: "Отец Бюргера обладал рядом знаний в соответствии
стогдашним методом образования и был при этом добрым, честным человеком, но
настолько любил удобство, покой и свою трубку, что, как говорил мой друг,
должен был основательно подготовиться к тому, чтобы уделить четверть часа
занятиям с сыном. Его жена была женщиной выдающихся интеллектуальных
способностей, но столь мало развитых, что она едва научилась разборчиво
писать. Бюргер полагал, что при соответствующем образовании его мать стала
бы самой знаменитой представительницей своего пола, хотя иногда он весьма
резко порицал некоторые моральные качества ее характера. Он считал, что от
матери унаследовал некоторые интеллектуальные способности, от отца же --
некоторые моральные качества". Мать Вальтера Скотта была поэтессой и
общалась с выдающимися людьми своего времени, о чем сообщает некролог в
английском "Globe" от 24 сентября 1832 года О том, что ее стихотворения
публиковались в 1789 года, я узнал из статьи, озаглавленной "Mutterwitz" и
помещенной в издаваемых Брокгаузом "Blätter für literarische Unterhaltung"
от 4 октября 1841 года. Здесь представлен длинный список талантливых женщин,
у которых были знаменитые сыновья; я приведу лишь два примера. "Мать Бэкона
владела рядом языков, ей принадлежит немало работ и переводов, в которых она
проявила образованность, остроумие и тонкий вкус. Мать Бургаве отличалась
познаниями и в области медицины". С другой стороны, существенное
подтверждение того, что от матери наследуется слабость интеллекта, приводит
Галлер: "Мы знаем, что от двух сестер из рода патрициев, которые вышли замуж
благодаря своему богатству несмотря на то, что были довольно глупы, век
спустя на очень знатные семьи распространились семена их болезни, так что в
четвертом и даже в пятом поколении среди их потомков встречаются отдельные
глупцы" (Haller. Elemente physiolog. Lib. XXIX, ї 8). Эскиролъ также
считает, что безумие чаще наследуетсяот матери, чем от отца. Если же оно
все-таки переходит от него, я объясняю это как результат духовной
предрасположенности.
Из нашего принципа как будто следует, что сыновья одной матери должны
обладать одинаковыми интеллектуальными способностями и если одарен один из
них, то должен быть одарен и другой. Иногда так и бывает, например: братья
Караччи, Иосиф и Михаил Гайдны, Бернгард и Андреас Ромберги, Жорж и Фридерик
Кювье; я добавил бы и братьев Шлегелей, если бы младший из них, Фридрих,
своим позорным обскурантизмом, которым он вместе с Адамом Мюллером увлекался
последнюю четверть своей жизни, не лишил себя чести занимать место рядом со
своим замечательным, безупречным и выдающимся братом, Августом Вильгельмом.
Ибо обскурантизм -- грех если не против святого духа, то против духа
человеческого, и его не следует прощать; наоборот, по отношению к тому, кто
в нем уличен, нужно всегда проявлять непримиримость и при любой возможности
выражать ему презрение в течение всей его жизни и даже после его смерти.
Однако сделанный нами вывод об одинаковых способностях братьев часто не
подтверждается: брат Канта был заурядным человеком. Чтобы объяснить это,
вспомним отмеченные мной в главе XXXI физиологические условия гениальности,
для проявления которой требуется не только развитый, рационально
сформированный мозг (наследие матери), но и энергия сердца, чтобы придать
мозгу жизненной силы, субъективно страстная воля, живой темперамент, и это
-- наследие отца. Однако эти свойства достигают своего расцвета лишь в самые
зрелые годы отца, и еще быстрее стареет мать. Поэтому одаренными сыновьями
обычно бывают старшие, рожденные, когда родители еще полны сил: ведь брат
Канта был моложе его на одиннадцать лет. Даже если оба брата обладают
выдающимися способностями, обычно выше стоит старший. Впрочем, не только
старость, но и любое временное ослабление жизненных сил и нарушение здоровья
у родителей ко времени зачатия могут повлиять на наследственность каждого из
братьеви помешать появлению столь редкого явления, как выдающийся талант.
Отметим при этом, что отсутствие названных различий у близнецов есть причина
почти полного тождества их внутренней сущности.
Если и встречаются отдельные случаи, когда мать одаренного человека не
обладала развитыми интеллектуальными способностями, то объясняется это тем,
что ее отец был флегматиком, вследствие чего ее развитый мозг не
поддерживался соответствующей энергией кровообращения -- условие, которое я
разъяснил в главе XXXI. И все же достаточно развитая нервная и церебральная
системы были бы унаследованы сыном, если бы его отец был человеком живого и
страстного темперамента, когда и возникло бы второе соматическое условие для
интеллектуальной одаренности. Может быть, этим объясняется талант Байрона,
поскольку мы нигде не находим упоминания об интеллектуальных способностях
его матери. То же объяснение применимо и к случаю, когда высокоодаренная
мать гениального сына родилась не от столь же талантливой матери, отец
которой, вероятно, был флегматиком.
Дисгармоничность, неуравновешенность, неустойчивость характера
большинства людей, вероятно, объясняются тем, что происхождение каждого
индивида неоднородно и волю он наследует от отца, а интеллект -- от матери.
Чем более разнородны и несоизмеримы были родители человека, тем сильнее эта
дисгармоничность и внутренний разлад. Если одни люди выделяются своей
сердечностью, другие -- умом, то встречаются и такие, преимущество которых
заключается в определенной гармонии и единстве их существа, возникающей в
силу того, что их сердце и ум настолько соответствуют друг другу, что
взаимно поддерживают и усиливают свои действия; тогда можно предполагать,
что родители этих людей особенно соответствовали друг другу.
Что касается физиологической стороны изложенной теории, то я укажу
лишь, что Бурдах, ошибочно полагая, что одно и то же психическое свойство
может быть унаследовано как отца, так и от матери, все же прибавляет:"В
целом наследие отца больше влияет на раздражимость, а наследие матери -- на
чувствительность" (Физиология как опытная наука. Т. 1, ї 306). Сюда же
относится и сказанное Линнеем в "Systema naturae": "Mater prolifera promit,
ante generationem, vivum compendium medullare novi animalis, suique
simillimi, carinam Malpighianam dictum, t'anquam plumulam vegetabilium: hoc
ex genitura Cor adsociat ramificandum in corpus. Punctum enim saliens ovi
incubantis avis ostendit primum cor micans, cerebrumque cum medulla:
corculum hoc, cessans a frigore, excitatur callido hiatu, premitque bulla
aerea, sensim dilatata, liquores, secundum canales fluxiles. Punctum
vitalitatis itaque in viventibus est tanquam a prima creatione continuata
medullaris vitae ranificatio, cum ovum sit gemma medullaris matris a
primordio viva, licet non sua ante proprium cor paternum"{sup}288{/sup}.
{sup}288{/sup} "Материнская особь имеет в себе до зачатия набросок
живого, вроде нервной ткани, нового существа, которое ей уподобляется и
называется carina malpighiana, нечто вроде пушинки растения; после зачатия
оно выделяет сердце, чтобы укоренить его в теле. Ведь дрожащая точка в яйце,
которое высиживает птица, вначале обнаруживает бьющееся сердце, головной и
спинной мозг. Под воздействием холода это маленькое сердце не проявляет
никакой активности, но теплое дуновение придает ему сил, и посредством
постепенно растущего воздушного пузыря сердце давит на жидкость в их
каналах. Точка жизненных сил в живых существах есть также продолжающееся
перед зачатием нервоподобное разветвление жизни, поскольку яйцо есть нервная
почка в материнском лоне, которая живет с самого начала, хотя еще не
получила сердца, происходящего от отца" (лат.).
Если теперь связать наше положение о том, что характер наследуется от
отца, а интеллект -- от матери, с предыдущим положением о различии,
установленном природой между людьми как в моральном, так и в
интеллектуальном отношении, а также и с представлением о полной неизменности
характера и умственных способностей, то мы придем к мысли, что подлинное и
глубокое усовершенствование человеческого рода может быть достигнуто не
извне, а изнутри, т.е. не посредством обучения и образования, а, скорее, на
пути органической смены поколений. Нечто подобное имел в виду Платон,
предлагая в пятой книге "Государства" странный план усиления и
облагораживания касты воинов: если кастрировать всех негодяев и запереть в
монастырь всех дураков, людям благородного характера предоставить целый
гарем, а всем умным и одаренным девушкам дать в мужья настоящих мужчин, то
появилось бы поколение, которое затмило бы век Перикла. Не увлекаясь такого
рода утопиями, все же стоило бы подумать о том, как, установив в качестве
самого сурового наказания после смертной казни кастрацию (если не ошибаюсь,
таковой она и была у некоторых древних народов), можно было бы уничтожить
целые поколения негодяев -- тем более что большинство преступлений
совершаются, как известно, в возрасте двадцати -- тридцати лет *.
* Лихтенберг в одном из своих сочинений (Геттинген, 1804, т. 2) пишет:
"В Англии кем-то было предложено кастрировать воров. Предложение недурно,
хотя наказание очень сурово: оно покрывает человека позором и в то же время
не препятствует его возможности работать; притом если склонность к воровству
передана по наследству, то она парализуется. Подобная кара укрощает дух
человека и ввиду того, что к воровским подвигам зачастую побуждает половой
инстинкт, то отпадает и этот повод к ним. Зато не более чем фривольностью
будет замечание, что под угрозой такого наказания жены будут удерживать
своих мужей от воровства: ведь при нынешнем порядке вещей они рискуют
потерять их вовсе".
Следует также подумать о том, не лучше ли выдавать предоставляемое в
известных случаях приданое от общества не предположительно самым
добродетельным девушкам, как это принято теперь, а самым разумным и
одаренным, поскольку судить о добродетели очень трудно; ведь только Бог, как
говорится, читает в сердцах, да и возможность проявить благородный характер
представляется редко и зависит от случая; к тому же добродетель некоторых
девушек в основном объясняется тем, что они некрасивы; об уме же те, кто сам
не лишен его, могут после некоторой проверки судить с достаточной
уверенностью. Еще один практический вывод из нашей теории заключается в
следующем. Во многих странах, в том числе и в Южной Германии, существует
вредный для здоровья обычай носить тяжести, часто весьма значительные,
женщинами на голове. Это не может не оказывать вредного действия на мозг
женщин, который постепенно теряет свои качества; а так как интеллект мужчины
наследуют от женщин, весь народ постепенно глупеет, что, впрочем, для многих
невеликая беда. Отказ от этого обычая мог бы повысить уровень интеллекта
всего народа, что, несомненно, более всего способствовало бы росту
национального богатства.
Однако предоставим эти практические выводы другим, а сами вернемся к
своей особой этико-метафизической точке зрения. Сопоставив содержание главы
XLI с данной главой, мы придем к выводу, который при всемсвоем
трансцендентном характере опирается и на непосредственные эмпирические
данные.
Один и тот же характер или одна и та же индивидуально определенная воля
живет во всех потомках одного рода, начиная от родоначальника и до его
современного представителя. Но в каждом из них воле придан другой интеллект,
другая степень и другой способ познания. Поэтому в каждом из членов рода
жизнь представляется воле с другой стороны, при определенном освещении ею
приобретается иной взгляд на жизнь, извлекаются иные уроки. Правда,
поскольку интеллект угасает вместе с индивидом, воля не может
непосредственно дополнять опыт одного из этих представителей рода опытом
другого. Но как результат каждого нового понимания жизни, которое дает воле
только личность, само ее воление получает другое направление, модифицируется
и, самое главное, при этом вновь должно утверждать или отрицать жизнь. Таким
образом, возникающий из необходимости соединения двух полов для зачатия
естественный закон, при котором постоянно сочетаются в различных вариантах
воля и интеллект, становится благом. Ибо благодаря этому жизнь постоянно
исторических примеров, к которым те, кто специально занимается изучением
истории, несомненно, смогут прибавить гораздо большее число таковых.
Известно, что Публий Деций Мус героически пожертвовал своей жизнью на
благо родины: торжественно посвятив себя и своих врагов подземным богам, он
с покрытой головой бросился в ряды латинян. Почти сорок летспустя его
одноименный сын совершил такой же поступок в войне с галлами (Liv. VIII, 6;
X, 28). Следовательно, это подтверждает сказанное Горацием: "Fortes creantur
fortibus et bonis"{sup}282{/sup}, обратную сторону чего показывает Шекспир:
Cowards father cowards, ans base things sire base{sup}283{/sup}.
(Cymb. IV, 2.)
{sup}282{/sup} "Отважны только отпрыски смелого" (лат.).
В древней римской истории мы видим целые семьи, члены которых в ряду
поколений отличались беззаветной любовью к родине и мужеством: таковы род
Фабиев и род Фабрициев. Александр Македонский был властолюбив и стремился к
завоеваниям, как и его отец Филипп. Весьма примечательна генеалогия Нерона,
которую Светоний (с. 4 et 5) в моральных целях предпосылает описанию
правления этого чудовища. Это род Клавдиев, который процветал в Риме в
течение шести столетий и дал деятельных, но высокомерных и жестоких людей.
Из этого рода вышли Тиберий, Калигула и, наконец, Нерон. Уже в деде Нерона,
а еще сильнее в отце проявились те ужасные свойства, которые достигли своего
полного развития в Нероне -- отчасти потому, что его высокое положение
предоставляло для этого большие возможности, отчасти потому, что его матерью
была безрассудная менада Агриппина, не способная одарить его интеллектом для
обуздания страстей. Светоний совершенно в нашем понимании рассказывает, что
при рождении Нерона praesagio fuit etiam Domitii, patris vox, inter
gratulationes amicorum, negantis, quidquam ex se et Agrippina, nisi
detestabile et malo publico nasci potuisse{sup}284{/sup}.
{sup}283 {/sup}От трусов рождаются трусы и от низких дел -- низость
(англ.).
{sup}284{/sup} пророческими были и слова отца его Домиция, который в
ответ на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агриппины не может
родиться ничего, кроме ужаса и горя для человечества (лат.).
Напротив, Кимон, сын Милътиада, и Ганнибал, сын Гамилъкара и Сципионы,
были героями и благородными защитниками отечества. Сын Папы Александра VI,
Цезарь Борджиа, был отвратительным подобием отца. Сын пресловутого герцога
Альбы был таким же злым и жестоким, как и его отец. У коварного и
бесчестного Филиппа IV Французского, жестоко пытавшего и казнившего
тамплиеров, была дочь Изабелла, супруга Эдуарда II Английского, которая
начала против своего мужа войну и взяла его в плен; после того как он
подписал акт отречения, а попытка довести его до смерти жестоким обращением
не удалась, Изабелла приказала покончить с ним в тюрьме способом, который
слишком ужасен, чтобы рассказывать о нем. Кровожадный тиран и защитник веры
Генрих VIII Английский имел от первого брака дочь, королеву Марию,
отличавшуюся в равной степени ханжеством и жестокостью, за многочисленные
сожжения еретиков получившую прозвище Bloody Mary (Мария Кровавая). Его дочь
от второго брака, Елизавета, унаследовала от своей матери Анны Болейн
выдающийся ум, который уберег ее от ханжества и обуздал в ней отцовский
характер, хотя и не подавил окончательно; время от времени он проявлялся и
отчетливо проступил в ее жестоком обращении с Марией Стюарт. Ван Гейнс в
своей "Disputatio de corporum habitudine, animae, hujusque virium indice"
(Harderov, 1789, ї 9) рассказывает, по Марку Донату, об одной шотландской
девочке, отец которой был сожжен за разбой и людоедство, когда ей был только
год; несмотря на то что она выросла в совершенно других условиях, с годами у
нее появилось такое же пристрастие к человеческому мясу и, застигнутая
однажды при этом, в наказание она была погребена заживо. В журнале
"Freimütiger" от 13 июля 1821 года сообщается, что в департаменте Об полиция
разыскивала девушку, убившую двух детей, которых ей поручили доставить в
воспитательный дом, с целью овладеть незначительной суммой их денег. Полиция
обнаружила труп этой девушки, когда она была утоплена по дороге в Париж,
близ Ромилли, а убийцей оказался ее родной отец. Приведем еще несколько
случаев из новейшего времени, сообщаемых газетами. В октябре 1836 года в
Венгрии был приговорен к смертной казни некий граф Белецнаи за убийство
одного чиновника и нанесение тяжелых ранений своему родственнику; ранее был
казнен за отцеубийство его старший брат; а его отец тоже был убийцей
("Франкфуртская почтовая газета" от 26 октября 1836 г.). Год спустя младший
братэтого графа на той же дороге, где последний убил чиновника, выстрелил из
пистолета в служащего своего поместья, но промахнулся ("Франкфуртский
журнал" от 16 сентября 1837 г.). Во "Франкфуртской почтовой газете" от 19
ноября 1857 года в корреспонденции из Парижа сообщается о вынесении
приговора очень опасному преступнику Лемеру и его сообщникам, при этом
уточняется, что "преступные наклонности, по-видимому, наследственны в его
семье и в семьях его товарищей: несколько человек из их рода окончили свою
жизнь на эшафоте". Грекам также были известны подобные случаи, что
подтверждается в одном месте "Законов" Платона (Stob. Flor. Vol. 2). В
архивах криминалистики можно, вероятно, обнаружить немало подобных
родословных. Особенно часто наследуется склонность к самоубийству.
Если, с другой стороны, сыном замечательного Марка Аврелия был столь
безнравственный Коммод, то это нас не смущает, поскольку известно, что Diva
Faustina была uxor infamus{sup}285{/sup}. Напротив, мы запомним это, чтобы в
аналогичных случаях предполагать подобную причину; например, я никогда не
поверю, что Домициан был родным братом Тита, и предполагаю, что Веспасиан
был обманутым мужем.
{sup}285{/sup} неверной женой (лат.).
Что касается второй части установленного мной принципа, т.е.
наследования интеллекта от матери, то она пользуется гораздо большим
признанием, чем первая часть, которой самой по себе противостоит liberum
arbitrium indifferentiae{sup}286{/sup}, а ее особому пониманию -- простота и
неделимость души. Уже древнее народное выражение "Mutterwitz"{sup}287{/sup}
свидетельствует о раннем признании этой истины, основанной на проверенных
случаях наблюдения как незначительных, так и выдающихся интеллектуальных
способностей, что наиболее одаренными были люди, чьи матери так или иначе
выделялись своим интеллектом. А то, что интеллектуальные способности отца не
переходят к сыну, доказывают как отцы, так и сыновья людей выдающихся
способностей: их сыновья в основном ничем не примечательны и не проявляют
одаренности отца. Если же из этого многократно подтвержденного правила
находится отдельное исключение, как, например, Питт и его отец лорд Чатам,
то мы имеем право и даже обязаны приписывать это случайности, хотя такой
случай, ввиду необыкновенной редкости больших талантов, бесспорно, относится
к числу исключительных. Но здесь применимо следующее правило: невозможно,
чтобы невозможное никогда не происходило. К тому же выдающиеся
государственные деятели (как я уже отмечал в главе XXII) обязаны своими
качествами как характеру, унаследованному от отца, так и интеллектуальным
способностям. Но ни одного аналогичного случая неизвестно мне среди
художников, поэтов и философов, чьи творения только и считаются гениальными.
Правда, отец Рафаэля был художником, но не великим; отец и сын Моцарта были
музыкантами, но не великими. Однако нельзя не удивляться, что судьба,
предназначая этим двум величайшим в своей области людям очень короткую
жизнь, как будто позаботилась о том, чтобы в виде компенсации они, в отличие
от большинства других гениев, не теряли времени в молодости и уже с детства,
следуя примеру и указаниям отца, получили необходимую подготовку в области
того искусства, для которого были предназначены, словно уже родились в
мастерской. Эта загадочная и таинственная сила, которая как будто руководит
индивидуальной жизнью, была для меня предметом особых размышлений, о которых
я рассказал в своей статье "О кажущейся преднамеренности в судьбе отдельного
человека" (Парерги. Т. I). Следует также заметить, что есть такие научные
области, где необходимы хорошие природные способности, но все же не столь уж
редкие и исключительные; основными требованиями здесь становятся
настойчивость, прилежание, терпение, ранняя подготовка, продолжительные
занятия и большая практика. Этим, а не унаследованным от отца интеллектом
объясняется тот факт, что сын всегда охотно вступает на дорогу, проложенную
отцом, и почти все профессии в ряде семейств передаются из поколения в
поколение, а в некоторых науках, прежде всего требующих прилежания и
настойчивости, некоторые семьи дали целые поколения заслуженных ученых, к
которым относятся Скалигеры, Бернулли, Кассини, Гершели.
{sup}286{/sup} неограниченная свобода воли (лат.).
{sup}287{/sup} прирожденный, т.е. собственно материнский, ум(нем.).
Число примеров, доказывающих факт наследования интеллекта от матери,
было бы гораздо большим, если бы свойства и назначение женщин не приводили к
тому, что они редко публично проявляют свои способности, которые в итоге не
становятся достоянием истории и о них неизвестно потомкам. К тому же женский
организм слабее мужского, и эти способности не могут достигнуть той степени,
в какой они впоследствии при благоприятных обстоятельствах проявляются у их
сыновей; но именно поэтому их достижения заслуживают более высокой оценки. В
данный момент я могу привести только следующие факты в подтверждение моего
тезиса. Иосиф II был сыном Марии Терезии. Кардано в третьей главе своей "De
vita propria" говорит: "Моя мать отличалась своей памятью и умом". Ж.-Ж.
Руссо в первой книге своих "Confessions" пишет так: "Красота моей матери, ее
ум, ее таланты были слишком блестящи для ее скромного положения в обществе";
затем приводит ее весьма милый стишок. Д'Аламбер был внебрачным сыном
Клодины фон Тенсен -- женщины выдающегося ума, автора нескольких романов и
других беллетристических произведений, которые пользовались в ее время
большим успехом и теперь еще читаются не без интереса (см. ее биографию в
Blätter für literarische Unterhaltung ["Листках литературных бесед"] за март
1845 г., в No 71-73). О том, что мать Бюффона была замечательной женщиной,
свидетельствует следующее место из "Voyage à Montbar", par Hérault de
Sèchelles, которое приводит Флуране в своей "Histoire des travaux de
Buffon": "Бюффон придерживался того взгляда, что в общем дети наследуют от
своей матери ее интеллектуальные и моральные качества; развивая это
положение в беседах, он применял его к самому себе и воздавал хвалу своей
матери, которая действительно обладала большим умом, широкими познаниями и
прекрасно организованным рассудком". То, что он упоминает и о моральных
качествах, является ошибкой, либосделанной рассказчиком, либо объясняющейся
тем, что у матери Бюффона оказался такой же характер, как у его отца. Нам
известно множество совсем других случаев, когда характеры матери и сына были
противоположны; поэтому величайшие трагики могли изобразить в "Оресте" и
"Гамлете" вражду матери и сына, причем сын в этих трагедиях выступает с
моральных позиций отца и мстит за него. Обратный же случай, когда сын
выступил бы против отца защитником и мстителем за мать, был бы возмутителен
и нелеп. Объясняется это тем, что у отца и сына действительно обнаруживается
тождество сущности, которая есть воля, а у матери и сына есть только
тождество интеллекта, да и то лишь условно. Мать и сын могут быть
противоположны по своим моральным качествам; отец и сын могут отличаться
только по своему интеллекту. И с этой точки зрения достаточно очевидна
необходимость традиционного закона: женщина не может быть продолжателем
рода. Юм в своей краткой автобиографии пишет: "Моя мать была женщиной редких
достоинств". О матери Канта в новейшей биографии Ф. В. Шуберта сказано: "По
собственному признанию ее сына, она была женщиной большого природного ума.
Для того времени, когда девушкам столь редко предоставлялась возможность
получить образование, она обладала необходимыми знаниями и впоследствии
заботилась о самообразовании. Во время прогулок она обращала внимание сына
на различные явления природы и пыталась объяснить их всемогуществом Бога".
Хорошо известно, какой разумной, одаренной и предусмотрительной женщиной
была мать Гете. Что только не писали о ней! Об отце же -- ничего; сам Гете
описывает его как человека средних способностей. Мать Шиллера была
неравнодушна к поэзии и сама писала стихи, отдельный отрывок которых можно
найти в ее биографии, написанной Швабом. Бюргер, подлинно поэтический гений,
который, возможно, после Гете займет первое место среди немецких поэтов, ибо
по сравнению с его балладами шиллеровские кажутся холодными и
искусственными, оставил очень важные сведения о своих родителях, которыеего
друг и врач Альтгоф передает в опубликованной им в 1798 году биографии
следующим образом: "Отец Бюргера обладал рядом знаний в соответствии
стогдашним методом образования и был при этом добрым, честным человеком, но
настолько любил удобство, покой и свою трубку, что, как говорил мой друг,
должен был основательно подготовиться к тому, чтобы уделить четверть часа
занятиям с сыном. Его жена была женщиной выдающихся интеллектуальных
способностей, но столь мало развитых, что она едва научилась разборчиво
писать. Бюргер полагал, что при соответствующем образовании его мать стала
бы самой знаменитой представительницей своего пола, хотя иногда он весьма
резко порицал некоторые моральные качества ее характера. Он считал, что от
матери унаследовал некоторые интеллектуальные способности, от отца же --
некоторые моральные качества". Мать Вальтера Скотта была поэтессой и
общалась с выдающимися людьми своего времени, о чем сообщает некролог в
английском "Globe" от 24 сентября 1832 года О том, что ее стихотворения
публиковались в 1789 года, я узнал из статьи, озаглавленной "Mutterwitz" и
помещенной в издаваемых Брокгаузом "Blätter für literarische Unterhaltung"
от 4 октября 1841 года. Здесь представлен длинный список талантливых женщин,
у которых были знаменитые сыновья; я приведу лишь два примера. "Мать Бэкона
владела рядом языков, ей принадлежит немало работ и переводов, в которых она
проявила образованность, остроумие и тонкий вкус. Мать Бургаве отличалась
познаниями и в области медицины". С другой стороны, существенное
подтверждение того, что от матери наследуется слабость интеллекта, приводит
Галлер: "Мы знаем, что от двух сестер из рода патрициев, которые вышли замуж
благодаря своему богатству несмотря на то, что были довольно глупы, век
спустя на очень знатные семьи распространились семена их болезни, так что в
четвертом и даже в пятом поколении среди их потомков встречаются отдельные
глупцы" (Haller. Elemente physiolog. Lib. XXIX, ї 8). Эскиролъ также
считает, что безумие чаще наследуетсяот матери, чем от отца. Если же оно
все-таки переходит от него, я объясняю это как результат духовной
предрасположенности.
Из нашего принципа как будто следует, что сыновья одной матери должны
обладать одинаковыми интеллектуальными способностями и если одарен один из
них, то должен быть одарен и другой. Иногда так и бывает, например: братья
Караччи, Иосиф и Михаил Гайдны, Бернгард и Андреас Ромберги, Жорж и Фридерик
Кювье; я добавил бы и братьев Шлегелей, если бы младший из них, Фридрих,
своим позорным обскурантизмом, которым он вместе с Адамом Мюллером увлекался
последнюю четверть своей жизни, не лишил себя чести занимать место рядом со
своим замечательным, безупречным и выдающимся братом, Августом Вильгельмом.
Ибо обскурантизм -- грех если не против святого духа, то против духа
человеческого, и его не следует прощать; наоборот, по отношению к тому, кто
в нем уличен, нужно всегда проявлять непримиримость и при любой возможности
выражать ему презрение в течение всей его жизни и даже после его смерти.
Однако сделанный нами вывод об одинаковых способностях братьев часто не
подтверждается: брат Канта был заурядным человеком. Чтобы объяснить это,
вспомним отмеченные мной в главе XXXI физиологические условия гениальности,
для проявления которой требуется не только развитый, рационально
сформированный мозг (наследие матери), но и энергия сердца, чтобы придать
мозгу жизненной силы, субъективно страстная воля, живой темперамент, и это
-- наследие отца. Однако эти свойства достигают своего расцвета лишь в самые
зрелые годы отца, и еще быстрее стареет мать. Поэтому одаренными сыновьями
обычно бывают старшие, рожденные, когда родители еще полны сил: ведь брат
Канта был моложе его на одиннадцать лет. Даже если оба брата обладают
выдающимися способностями, обычно выше стоит старший. Впрочем, не только
старость, но и любое временное ослабление жизненных сил и нарушение здоровья
у родителей ко времени зачатия могут повлиять на наследственность каждого из
братьеви помешать появлению столь редкого явления, как выдающийся талант.
Отметим при этом, что отсутствие названных различий у близнецов есть причина
почти полного тождества их внутренней сущности.
Если и встречаются отдельные случаи, когда мать одаренного человека не
обладала развитыми интеллектуальными способностями, то объясняется это тем,
что ее отец был флегматиком, вследствие чего ее развитый мозг не
поддерживался соответствующей энергией кровообращения -- условие, которое я
разъяснил в главе XXXI. И все же достаточно развитая нервная и церебральная
системы были бы унаследованы сыном, если бы его отец был человеком живого и
страстного темперамента, когда и возникло бы второе соматическое условие для
интеллектуальной одаренности. Может быть, этим объясняется талант Байрона,
поскольку мы нигде не находим упоминания об интеллектуальных способностях
его матери. То же объяснение применимо и к случаю, когда высокоодаренная
мать гениального сына родилась не от столь же талантливой матери, отец
которой, вероятно, был флегматиком.
Дисгармоничность, неуравновешенность, неустойчивость характера
большинства людей, вероятно, объясняются тем, что происхождение каждого
индивида неоднородно и волю он наследует от отца, а интеллект -- от матери.
Чем более разнородны и несоизмеримы были родители человека, тем сильнее эта
дисгармоничность и внутренний разлад. Если одни люди выделяются своей
сердечностью, другие -- умом, то встречаются и такие, преимущество которых
заключается в определенной гармонии и единстве их существа, возникающей в
силу того, что их сердце и ум настолько соответствуют друг другу, что
взаимно поддерживают и усиливают свои действия; тогда можно предполагать,
что родители этих людей особенно соответствовали друг другу.
Что касается физиологической стороны изложенной теории, то я укажу
лишь, что Бурдах, ошибочно полагая, что одно и то же психическое свойство
может быть унаследовано как отца, так и от матери, все же прибавляет:"В
целом наследие отца больше влияет на раздражимость, а наследие матери -- на
чувствительность" (Физиология как опытная наука. Т. 1, ї 306). Сюда же
относится и сказанное Линнеем в "Systema naturae": "Mater prolifera promit,
ante generationem, vivum compendium medullare novi animalis, suique
simillimi, carinam Malpighianam dictum, t'anquam plumulam vegetabilium: hoc
ex genitura Cor adsociat ramificandum in corpus. Punctum enim saliens ovi
incubantis avis ostendit primum cor micans, cerebrumque cum medulla:
corculum hoc, cessans a frigore, excitatur callido hiatu, premitque bulla
aerea, sensim dilatata, liquores, secundum canales fluxiles. Punctum
vitalitatis itaque in viventibus est tanquam a prima creatione continuata
medullaris vitae ranificatio, cum ovum sit gemma medullaris matris a
primordio viva, licet non sua ante proprium cor paternum"{sup}288{/sup}.
{sup}288{/sup} "Материнская особь имеет в себе до зачатия набросок
живого, вроде нервной ткани, нового существа, которое ей уподобляется и
называется carina malpighiana, нечто вроде пушинки растения; после зачатия
оно выделяет сердце, чтобы укоренить его в теле. Ведь дрожащая точка в яйце,
которое высиживает птица, вначале обнаруживает бьющееся сердце, головной и
спинной мозг. Под воздействием холода это маленькое сердце не проявляет
никакой активности, но теплое дуновение придает ему сил, и посредством
постепенно растущего воздушного пузыря сердце давит на жидкость в их
каналах. Точка жизненных сил в живых существах есть также продолжающееся
перед зачатием нервоподобное разветвление жизни, поскольку яйцо есть нервная
почка в материнском лоне, которая живет с самого начала, хотя еще не
получила сердца, происходящего от отца" (лат.).
Если теперь связать наше положение о том, что характер наследуется от
отца, а интеллект -- от матери, с предыдущим положением о различии,
установленном природой между людьми как в моральном, так и в
интеллектуальном отношении, а также и с представлением о полной неизменности
характера и умственных способностей, то мы придем к мысли, что подлинное и
глубокое усовершенствование человеческого рода может быть достигнуто не
извне, а изнутри, т.е. не посредством обучения и образования, а, скорее, на
пути органической смены поколений. Нечто подобное имел в виду Платон,
предлагая в пятой книге "Государства" странный план усиления и
облагораживания касты воинов: если кастрировать всех негодяев и запереть в
монастырь всех дураков, людям благородного характера предоставить целый
гарем, а всем умным и одаренным девушкам дать в мужья настоящих мужчин, то
появилось бы поколение, которое затмило бы век Перикла. Не увлекаясь такого
рода утопиями, все же стоило бы подумать о том, как, установив в качестве
самого сурового наказания после смертной казни кастрацию (если не ошибаюсь,
таковой она и была у некоторых древних народов), можно было бы уничтожить
целые поколения негодяев -- тем более что большинство преступлений
совершаются, как известно, в возрасте двадцати -- тридцати лет *.
* Лихтенберг в одном из своих сочинений (Геттинген, 1804, т. 2) пишет:
"В Англии кем-то было предложено кастрировать воров. Предложение недурно,
хотя наказание очень сурово: оно покрывает человека позором и в то же время
не препятствует его возможности работать; притом если склонность к воровству
передана по наследству, то она парализуется. Подобная кара укрощает дух
человека и ввиду того, что к воровским подвигам зачастую побуждает половой
инстинкт, то отпадает и этот повод к ним. Зато не более чем фривольностью
будет замечание, что под угрозой такого наказания жены будут удерживать
своих мужей от воровства: ведь при нынешнем порядке вещей они рискуют
потерять их вовсе".
Следует также подумать о том, не лучше ли выдавать предоставляемое в
известных случаях приданое от общества не предположительно самым
добродетельным девушкам, как это принято теперь, а самым разумным и
одаренным, поскольку судить о добродетели очень трудно; ведь только Бог, как
говорится, читает в сердцах, да и возможность проявить благородный характер
представляется редко и зависит от случая; к тому же добродетель некоторых
девушек в основном объясняется тем, что они некрасивы; об уме же те, кто сам
не лишен его, могут после некоторой проверки судить с достаточной
уверенностью. Еще один практический вывод из нашей теории заключается в
следующем. Во многих странах, в том числе и в Южной Германии, существует
вредный для здоровья обычай носить тяжести, часто весьма значительные,
женщинами на голове. Это не может не оказывать вредного действия на мозг
женщин, который постепенно теряет свои качества; а так как интеллект мужчины
наследуют от женщин, весь народ постепенно глупеет, что, впрочем, для многих
невеликая беда. Отказ от этого обычая мог бы повысить уровень интеллекта
всего народа, что, несомненно, более всего способствовало бы росту
национального богатства.
Однако предоставим эти практические выводы другим, а сами вернемся к
своей особой этико-метафизической точке зрения. Сопоставив содержание главы
XLI с данной главой, мы придем к выводу, который при всемсвоем
трансцендентном характере опирается и на непосредственные эмпирические
данные.
Один и тот же характер или одна и та же индивидуально определенная воля
живет во всех потомках одного рода, начиная от родоначальника и до его
современного представителя. Но в каждом из них воле придан другой интеллект,
другая степень и другой способ познания. Поэтому в каждом из членов рода
жизнь представляется воле с другой стороны, при определенном освещении ею
приобретается иной взгляд на жизнь, извлекаются иные уроки. Правда,
поскольку интеллект угасает вместе с индивидом, воля не может
непосредственно дополнять опыт одного из этих представителей рода опытом
другого. Но как результат каждого нового понимания жизни, которое дает воле
только личность, само ее воление получает другое направление, модифицируется
и, самое главное, при этом вновь должно утверждать или отрицать жизнь. Таким
образом, возникающий из необходимости соединения двух полов для зачатия
естественный закон, при котором постоянно сочетаются в различных вариантах
воля и интеллект, становится благом. Ибо благодаря этому жизнь постоянно