Шведов Сергей. Черный колдун

   – Пей, суранец, – глаза Халукара сверкнули бешенством.
   Кюрджи не посмел отказаться и сделал несколько торопливых глотков, закашлявшись и задохнувшись при этом.
   – Ничего, суранец, считай это своим посвящением в братство теней – в братство живущих в ночи.
 
   Бес плотнее запахнулся в длинный дорожный плащ – узкие улочки Хянджу насквозь продувались ветром. Пламя факела то гасло, то вдруг вспыхивало с новой силой. Бес пожалел, что не прихватил с собой раба: тяжелый факел оттягивал руку, а подхваченные ветром языки пламени грозили опалить лицо. Первый Меч Храма шел пешком. Передвижение верхом в этой части города, близкой к Чистилищу, строжайше запрещалось. Жрец Ахай не любил пеших прогулок и не слишком любезно отвечал на приветствия робких прохожих. Впрочем, появление в этой части города простых обывателей было такой же редкостью, как снег в июле. Несколько мелких служителей Храма, рабы почтенных и посвященных, посланные по неотложной надобности, да часовые-горданцы, следившие за порядком, – вот, пожалуй, и все, кто осмелился появиться на священной улице в это промозглое вечернее время. Ночь предназначена для отдыха, а не для прогулок, и беспокойный горожанин, рискнувший появиться в позднее время на улицах Хянджу, непременно бы получил нагоняй от бдительной городской стражи.
   Бес прекрасно знал систему внешней охраны Чистилища и прилегающих к нему окрестностей и потому шел уверенно, не боясь ловушек. Хотя ему то и дело приходилось освещать лицо факелом, дабы бдительные стражи могли заглянуть в не слишком любезные глаза одного из ближайших помощников посвященного Вара. Гвардейцы холодно кланялись Первому Мечу Храма, но долг свой выполняли неукоснительно: только произнесенные шепотом слова пароля открывали жрецу Ахаю дорогу. По мнению Беса, гвардейцы были не ахти какими воинами, пожалуй, даже похуже его пешек, если, конечно, не брать в расчет их грозное оружие, огненные арбалеты, но набирались они только из горданцев и занимали в храмовой иерархии место чуть повыше младших жрецов и вровень с простыми Мечами Храма. Командир гвардейцев Чистилища носил почетный титул – Щит Великого, и являлся первым помощником Вара. Отношения Щита Великого почтенного Кархадашта с достойным Ахаем, Первым Мечом Храма, оставляли желать лучшего, и, может быть, поэтому гвардейцы не спешили уступать ему дорогу.
   Кроме гвардейцев Чистилище охраняли еще и тени. Ходили слухи, что это души убитых воинов возвращаются на землю, чтобы, служить Великому, живое сердце которого билось в огненной чаше. Бес только посмеивался, слушая подобные рассказы. Вряд ли посвященный Халукар, чья красная рожа уж слишком часто в последнее время маячила перед недовольным взором жреца Ахая, станет якшаться с привидениями.
   Бес поравнялся с дворцом, который являлся официальной резиденцией посвященного Чирса. Дворец, как все подобные жилища горданцев, был приземист и не слишком обширен на первый взгляд. Большая часть его жилых помещений находилась под землей, отчасти в угоду старым традициям, отчасти в целях безопасности. Чирс был человеком осторожным, и его личная охрана не уступала по численности охране посвященного Вара. Эта охрана не мозолила глаза окружающим, но в ее эффективности не приходилось сомневаться. Вот и сейчас не успел Бес сделать несколько шагов по усыпанной песком аллее дворцового парка, как от ближайшего дерева отделилась приземистая фигура. Бес молча осветил лицо факелом, охранник согнулся в поклоне и отступил. Меченый двинулся дальше, бросая по сторонам настороженные взгляды – привычка, приобретенная за годы, проведенные вблизи посвященного Вара. Дядюшка Чирс – человек опасный, и у Беса были основания ему не доверять. Амулет, которым посвященный так страстно желал обладать, по-прежнему висел на шее у меченого, а на все осторожные вопросы Чирса он отвечал лишь пожатием плеч. Возможно, Чирс и подозревал его в обмане, но вслух претензий пока не высказывал.
   Несмотря на темноту, Бес разглядел силуэты двух охранников с расстояния в дюжину шагов. Однако что-то в их поведении заставило его насторожиться. Едва уловимый запах вражды исходил от этих застывших в неподвижности фигур. Еще несколько человек двинулись к нему с разных сторон, укрываясь в тени деревьев. Бес отшвырнул прочь факел, сбросил тяжелый плащ и обнажил мечи. Слабый шелест над головой заставил его действовать энергично: не медля ни секунды, он прыгнул вперед и, перевернувшись через голову, вскочил на ноги, готовый к отражению атаки. Тонкая как паутина сеть мягко опустилась на траву в двух шагах от него. Неужели дядюшка Чирс вздумал поохотиться на дорогого племянника в собственном саду? Бес неожиданно споткнулся о распростертое на земле тело и едва не упал. Тело еще не успело остыть, и меченый опознал в убитом одного из охранников Чирса.
   – Тени! – дошло наконец до меченого. Это посвященный Халукар затеял сегодня ночную охоту на достойного жреца Ахая, а может быть, не только на него одного. Бес не раздумывая прыгнул вперед и нанес два рубящих удара. Тени, как это и полагалось бесплотным духам, упали не вскрикнув, но меченый увидел на своих руках чужую кровь. Значит, его противники не были такими уж бесплотными. Он едва успел уклониться от летящего в лицо стального клинка и в ту же секунду нанес удар снизу вверх, Насадив противника на меч по самую рукоять. Тот со слабым стоном сполз ему под ноги. Бес отшвырнул его ударом ноги и метнулся к ближайшему дереву. Два ножа со свистом пролетели над головой. Похоже, нападающие не прочь были убить достойного Ахая, раз уж не удалось взять его живым.
   Бес с опозданием среагировал на треск над своей головой. Такая нерасторопность едва не стоила ему жизни, от удара он выронил меч, и лишь в последний момент ему удалось перехватить руку с кинжалом у своего горла. Кто бы ни были его противники, но шутить они явно не собирались. Бес рванул руку незнакомца вниз и в сторону, перебрасывая оседлавшего его врага через голову. Неизвестный еще не успел коснуться земли, как меченый взмахом левого меча раскроил ему череп. Меченый поднял с земли правый меч и огляделся. Дело принимало скверный оборот – еще по меньшей мере шесть человек приближались к нему крадущейся походкой, и в руках у них поблескивали мечи. Бес засунул два пальца в рот и пронзительно засвистел.
   Парк вдруг ожил: со стороны дворца Чирса послышались встревоженные голоса. К удивлению меченого появление большого количества новых участников не смутило его противников. Бес не успел разглядеть лица нового врага, зато вовремя увидел меч, едва не вонзившийся ему в шею. Не без труда он отвел удар и прямым выпадом правым мечом достал своего гибкого, как кошка, «доброжелателя». Ему некогда было разглядывать убитого – новая тень возникла в нескольких шагах от парня. Бес оттолкнулся от земли и с разворотом достал носком сапога голову, прикрытую от нескромных взглядов маской. Удар пришелся в висок – таинственный пришелец от Великого или, что более вероятно, от посвященного Халукара, беззвучно опустился на землю. Подоспевшая охрана посвященного Чирса прикончила остальных. Несколько человек, размахивая факелами, подбежали к Бесу. Он узнал в одном из них достойного Опола, начальника личной охраны Чирса, и облегченно вздохнул. Опол молча поклонился достойному Ахаю и протянул ему горящий факел. Бес склонился над поверженным противником, лицо которого прикрывала маска.
   – Тени Великого, – испуганно прошептал кто-то за его спиной. Охранники Чирса тут же побросали в ужасе мечи, на которых остывала кровь проклятых. Бес попытался снять страшную личину, но к его удивлению она не поддалась, словно навеки прикипела к голове поверженного.
   – Тащите его в дом, – распорядился Бес.
   Однако никто из присутствующих не спешил откликнулся на этот приказ.
   – Прикосновение к тени – это верная смерть, – прошептал побелевшими губами Опол.
   – Чушь, – усмехнулся меченый, – я уже приложился к его голове сапогом и остался жив, как видишь.
   Не говоря больше ни слова, Бес взвалил бесчувственное тело себе на плечи и потащил в дом, сопровождаемый на почтительном расстоянии испуганной челядью посвященного Чирса.
   – Ну, и зачем ты его сюда принес? – брезгливо поморщился Чирс.
   – Должен же я увидеть лицо человека, который пытался меня убить.
   – Напрасный труд, – сказал посвященный Вар, небрежно развалившийся в кресле у богато накрытого стола, – у этого несчастного нет лица.
   – Его лицо – это лицо посвященного Халукара, – небрежно бросил Чирс, – а оно тебе хорошо известно.
   – Я заставлю это замаскированное отребье заговорить, – глаза Беса блеснули гневом.
   – В таком случае ты будешь первым, кому это удастся, – покачал головой Вар. – Тени не разговаривают.
   – Зачем Халукару моя жизнь?
   – Я думаю, он делает это из предосторожности, – спокойно пояснил Вар. – Как только чья-то голова высовывается из общего ряда, ее срубают. А ты в последнее время стал слишком заметен, мой мальчик. Твоя близость к посвященному Чирсу и ко мне вызывает у некоторых беспокойство.
   – И этого достаточно, чтобы меня убить?
   – Вполне, – посвященный Вар даже удивился наивному вопросу жреца Ахая. – Заботливый пахарь не ждет, пока сорняк вырастет и задушит посевы, а посвященный Геронт имеет большой опыт в прополке. Хотя, возможно, Халукар действовал по своей инициативе. Хитрому степняку не нравится усиление влияния жрецов-горданцев, и он устраняет их помощников.
   – Степь задавила Гордан, – Чирс произнес эти слова с горечью, – наши знания в руках невежественных шарлатанов.
   – Полно, посвященный, – поморщился Вар, – где ты видишь горданцев? Кругом одни ничтожества, неспособные поднять меч в свою защиту. Храм сломал своих создателей. Горданцы вознамерились переделать мир на началах разума и доброты, а Бог или дьявол над нами посмеялись, и теперь мы расплачиваемся за бесплодную гордыню наших предков.
   – Мы должны вернуть их знания, – горячо возразил Чирс.
   – Знания некому принять, посвященный.
   – Ты, кажется, готов отступить, посвященный Вар? – Чирс с подозрением посмотрел на собеседника.
   Тот печально покачал головой:
   – Я пойду с тобой до конца, Чирс. Даже маленькая надежда, это все-таки надежда. Если мы и не победим, то проигрывать нам, во всяком случае, нечего.

Глава 10
ВАРВАРЫ

   Поход оказался на редкость удачным. Главные силы варваров были разгромлены в решающем сражении у безымянной речушки, и началось преследование, долгое, утомительное, но почти бескровное. Бес сжег походя несколько деревень, а их население, в основном женщин и детей, подвластные Храму степняки погнали в Хянджу для продажи на невольничьих рынках.
   Достойный жрец Ахай отчаянно скучал, и даже русоволосые женщины варваров, в изобилии поставляемые степняками и пешками, не могли отвлечь его от невеселых дум. Посвященный Вар предоставил Первому Мечу Храма полную свободу, выделив в дополнение к его собственному трехтысячному отряду еще три тысячи степняков, грязных, ободранных и охочих до чужого добра и женщин. Сам полководец находился в арьергарде, изредка посылая к Бесу гонцов с вопросами о здоровье и захваченной в походе добыче.
   Больше всего забот Бесу доставляли не варвары, о которых в последние несколько дней не было ни слуху, ни духу, а степняки, которые без конца лаялись из-за добычи и время от времени затевали кровопролитные драки. Бес восстанавливал порядок железной рукой, карая и правых, и виноватых. Одно появление грозного жреца Ахая, прозванного Черным колдуном, у грязных кибиток повергало суеверных степняков в ужас. Бес заслужил черный плащ почтенного в этом походе и носил его с гордостью, назло как врагам Храма, так и своим собственным. Но все-таки ему было скучно.
   Помощник Беса, достойный Хармид, осторожно откинул полог шатра и робко прокашлялся:
   – Почтенный Кархадашт, Щит Великого, просит твоего внимания, почтенный Ахай.
   Бес удивленно поднял голову от подушек. Робкая красавица, захваченная в одной из лесных деревень, стыдливо потянула на себя край пестрого одеяла. Жрец Хармид, чтобы не видеть ее обнаженного тела, благочестиво поднял глаза к небу. Почтенный Ахай не имел привычки делиться захваченными в полон женщинами с помощниками, что было серьезным нарушением обычаев жреческого братства и не добавляло ему любви подчиненных.
   – Почтенный Кархадашт ждет от тебя помощи. Его отряд встретил сопротивление в одной из деревень варваров и понужден был отступить, неся потери.
   – Вояки! – зло сплюнул Бес – У них же огненные арбалеты. Неужели им нужны еще мои пешки, чтобы справиться с десятком баб.
   – Огненные арбалеты есть не только у гвардейцев Кархадашта.
   – Быть того не может!
   То, что говорил Хармид, не укладывалось в голове. Огненные арбалеты Храма оказались в руках варваров. Этого только не хватало. Бес торопливо нацепил мечи и выскочил из шатра вслед за Хармидом.
   Кархадашт, рослый горданец средних лет, поднял руку, приветствуя почтенного жреца Ахая. Его смуглое лицо, обычно надменное и невозмутимое, сегодня несло на себе отпечаток пережитого волнения.
   – Я потерял пять человек, – растерянно развел руками он. – Все они были вооружены огненными арбалетами. Мне не удалось вытащить их оттуда.
   Бес злобно выругался. Не зря посвященный Вар возражал против участия в дальнем походе храмовых гвардейцев. Привыкшие к спокойной жизни горданцы оказались никудышными воинами, даже огненные арбалеты им мало помогали. Их били из засад, словно зазевавшихся лосей на водопое. Слов нет, огненные арбалеты – мощное оружие, но к этому оружию следовало добавлять твердые руки и трезвые головы. На участии гвардейцев в походе настаивал сам Кархадашт. Почтенному грезился ранг посвященного, а удачный поход мог приблизить его к заветной цели. Геронт дал согласие на участие в походе Щита Великого и его отряда в две сотни человек, и сделал он это, конечно, неспроста. Наместник Великого не доверял Вару и не хотел, чтобы вся слава победы досталась ему одному. Первого полководца Храма окружала целая свита посвященных и почтенных, которые сообщали о действиях Вара Геронту.
   – На нас напали из засады, – оправдывался Кархадашт, – и, клянусь ликом Великого, у них тоже были автоматы. Я не знаю, как они к ним попали, но за весь поход, до сегодняшнего дня, я не потерял ни одного ствола.
   Кархадашту можно было верить – все огненные арбалеты были на строгом учете. Бес не сомневался, что Щиту Великого не сносить головы, если до посвященных жрецов Храма дойдет весть о сегодняшних потерях. Не людей, конечно, а оружия, секрет изготовления которого утерян.
   – Сколько огненных арбалетов было у варваров?
   – Судя по звуку – два или три.
   – Значит, теперь будет семь или восемь, – заметил Хармид и злорадно покосился на почтенного.
   Но Кархадашт, оглушенный потерями, не обратил на злорадство Меча Храма никакого внимания. А Бес не на шутку призадумался: семь автоматов в умелых руках способны выкосить за считанные минуты добрую сотню людей. Веселая прогулка гвардейцев за свежими девочками могла обернуться для храмовиков большими издержками. Весть о том, что у варваров тоже есть священное оружие, разлагающе подействует на суеверных степняков.
   – Кто знает, может быть, не только Гордану был известен секрет изготовления подобного оружия, – нерешительно заметил Кархадашт.
   – Возьми Крола и десяток своих пешек, – повернулся к Хармиду Бес, – поедешь со мной.
   – Позволь и мне к вам присоединиться, – Кархадашт поправил висевший на шее огненный арбалет.
   – Нет, – решительно покачал головой Бес – Вы, гвардейцы, не приспособлены к лесным тропам, вас за версту слышно.
   – Я дам тебе свой ствол, – не стал спорить Кархадашт. Это был большой риск, но у Щита Великого не было выбора. В случае неудачи почтенного Ахая конец для командира гвардейцев был один – веревка.
   – Я верну тебе его завтра утром вместе с остальными или... – Бес развел руками.
 
   Меченый отыскал место засады довольно быстро. Пять трупов гвардейцев были свалены в кучу посреди небольшой лесной поляны, всего в нескольких сотнях шагов от убогой деревушки варваров. Стальные латы гвардейцев сверкали в лучах заходящего солнца, тяжелые мечи покоились в ножнах, исчезли только огненные арбалеты. Нападающие действовали со знанием дела: подпустили горданцев почти к самой деревне, а потом хладнокровно расстреляли их в спину. Кархадашт и его четверо уцелевших подчиненных не проявили доблести. Выпустив несколько очередей в сторону зарослей, они бежали, полагаясь только на резвость коней. Нападающих было немного, всего несколько человек, но действовали они четко и слаженно, руководимые, видимо, опытным предводителем. Расправившись с гвардейцами, варвары подобрали их грозное оружие и спокойно удалились в лес. Их следы четко читались на тропинке, видимо, варвары были уверены, что храмовики не сунутся в лесные дебри.
   Бес не стал заезжать в деревню – местные жители наверняка уже покинули обжитые места. Храмовики шутить не любили и жестоко мстили за убитых. Бес приказал пешкам спешиться и разжечь костер. Если за храмовиками кто-то сейчас наблюдает, то пусть думает, что они приехали сюда за убитыми горданцами. Сам же Бес решил рискнуть и пойти по следу, пока еще не совсем стемнело. Он подал знак Кролу следовать за собой и первым ступил на лесную тропу. Для меченого и в чужом лесу не было тайн. Он без труда читал следы варваров. Помятая трава, сломанные ветки, все это сразу бросалось в глаза человеку, привыкшему отыскивать добычу. Бес был уверен, что варвары не уйдут слишком далеко от деревни. Не станут они бросать нажитое многолетним трудом добро, когда есть хотя бы небольшая возможность его спасти. Он так увлекся погоней, что не заметил, как чаша сменилась редколесьем, а под его кожаными сапогами захлюпала вода. Болото самый надежный приют беглеца, это Бес знал по собственному опыту. Но никто не полезет в топь без крайней необходимости, а потому варваров следует искать где-то поблизости, на сухом берегу.
   Стемнело, и Бесу приходилось напрягать зрение, чтобы не потерять след. Его старания довольно быстро были воз награждены. Лесные разбойники раскинули лагерь среди густого подлеска, почти полностью скрывающего их от чужого взгляда. Лишь легкий, едва заметный в сгустившихся сумерках дымок выдавал присутствие людей. Здесь расположилось почти все население покинутой деревни: женщины, дети, старики, но не было мужчин, и это озадачило Беса. Видимо, от растерянности меченый потерял бдительность и едва не уткнулся носом в сапоги часового. Потрясенный своей неосторожностью Бес замер, однако часовой никак не отреагировал на появление чужака. Прислонившись спиной к дереву и уронив голову на грудь, он спал самым бессовестным образом. Узкая ладонь безвольно покоилась на стволе тяжелого огненного арбалета. Крол бесшумно подкрался к беспечному вояке сзади и широкой ладонью закрыл ему рот. Бес в ту же секунду рванулся вперед и вырвал из рук варвара грозное оружие. Тело часового дернулось под ударом его кулака и обмякло. Длинные светлые волосы рассыпались, закрывая лицо, но Бес все-таки успел определить, что перед ним женщина. Была она в штанах и высоких сапогах, длинная кожаная куртка закрывала бедра. Немудрено, что меченый ошибся в темноте.
   Бес осторожно потрепал женщину по щеке, она открыла глаза и пошевелилась, но, почувствовав острие кинжала у горла, замерла в ужасе.
   – Сколько вас? – спросил он шепотом на языке варваров; не очень уверенный, что его поймут.
   Женщина, обомлевшая, казалось бы, в испуге, проявила неожиданную прыть. Ударив Беса по руке, она издала протяжный крик. Крик, правда, тут же оборвался. Крол был начеку и зажал ей рот огромной грязной ладонью.
   – Свяжи ее, – приказал Бес.
   Крол не стал церемониться со строптивицей, через минуту женщина уже извивалась у его ног, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту. Однако ее крик услышали. Бес и Крол отступили в тень, под защиту деревьев. Две женщины приблизились к месту действия и с испугом уставились на связанную подругу. Бес и Крол действовали стремительно, а растерявшиеся женщины не оказали ни малейшего сопротивления. Такое ведение войны начинало нравиться Бесу: он с удовольствием потискал добычу и даже поцеловал в приоткрывшийся для крика рот, использовав собственные губы вместо кляпа. Как ни странно, его поцелуй привел женщину в чувство, она извернулась и нанесла галантному кавалеру весьма чувствительный удар коленом. Бес охнул от боли и отшатнулся, и в ту же секунду острые зубы впились в его ладонь. Меченому стало не до веселья. Сорвав с головы женщины платок, он без лишних церемоний заткнул ей рот, уже готовый подать сигнал тревоги.
   – Подумаешь, какая недотрога, – прошипел он, поднимаясь с земли. – Вот Кархадашт обрадуется, узнав, кто отправил к Великому его гвардейцев.
   Три ствола совсем неплохая добыча для начала, но в лагере находились еще четыре, и найти их в темноте будет совсем непросто. Бес поднял над головой автомат и выпустил короткую очередь. Крол испуганно присел и вопросительно покосился на кукловода. Бес нырнул в спасительную тень деревьев, и Крол, как нитка за иголкой, последовал за ним.
   Меченый не ошибся в расчетах – лесной лагерь загомонил, заволновался, потревоженный его выстрелами.
   Часть людей метнулась к болоту, с треском продираясь сквозь кусты. Но побежали не все. Бес еще издалека, в неверном свете луны, разглядел четыре фигуры, уверенно двигавшиеся к месту, где прозвучали выстрелы. Он заметил в их руках арбалеты Храма и повеселел. Однако женщины, вопреки его ожиданиям, не бросились вперед, сломя голову, а остановились у края зарослей, о чем-то тихонько совещаясь. Лагерь притих в тревожном ожидании. Выстрелы не повторялись, никто, казалось, не собирался нападать на перепуганных женщин, и даже убегавшие стали потихоньку возвращаться обратно.
   Бес устал ждать и осторожно двинулся вперед, стараясь отрезать вооруженных женщин от остальных. Крол повторил его маневр в точности, зайдя в тыл женщинам справа. Меченый неожиданно выступил из темноты и ткнул стволом арбалета в ближайшую спину.
   – Тихо, – сказал он с нажимом, – иначе ни один ваш щенок не уйдет отсюда живым.
   Только одна женщина попыталась обернуться. Бес ударом приклада свалил ее на землю, падая, она выпустила из рук грозное оружие. Меченый ногой отшвырнул автомат в сторону. Трое остальных оказались более покладистыми: положив оружие на землю, они отступили назад и замерли, кося на Беса испуганными глазами.
   – Люблю покорных, – похвалил их меченый. – Собери те всех своих соплеменников вокруг костров, и чтобы ни шагу в сторону. Мои люди не привыкли церемониться.
   Женщины подчинились безропотно. Несколько встревоженных голосов прозвучали им навстречу из толпы. Что ответили обезоруженные воительницы, Бес не разобрал, но варвары сначала испуганно замерли, а потом послышались детский плач и женские причитания. Бежать, впрочем, никто не рискнул, боясь выстрелов в спину.
   Бес присел над поверженной женщиной и осторожно тронул ее за плечо. Острый как шило кинжал вдруг сверкнул перед его глазами, и он едва успел подставить руку, защищая горло.
   – Мы еще и кусаемся, – сказал спокойно меченый и нанес женщине точный и расчетливый удар.
   Кинжал задел руку вскользь. Кровь обильно сочилась из глубокого пореза, но серьезного ущерба меченый не понес. Он поморщился, кося злыми глазами на женщину, и дал Кролу себя перевязать.
   – Вот сучка! – ткнул он женщину носком сапога. Та застонала и подняла голову:
   – Пес!
   – Откуда у тебя арбалеты Храма? – Бес пропустил нелестное замечание мимо ушей.
   – Не твое дело.
   Бес наклонился к самому лицу женщины: кого-то она ему напоминала, но кого?
   – У тебя есть дети? – спросил он. – Ты можешь молчать, но он обязательно отзовется, увидев тебя, и тогда ты скажешь мне все. Сколько у тебя автоматов?
   – Семь.
   – Пять ты взяла у гвардейцев, а откуда остальные два?
   – Это оружие моего мужа.
   – Где он его взял?
   – Наверное, у храмовиков.
   – Где твой муж сейчас?
   – Ушел с Сабудаем.
   – Почему он не взял арбалеты с собой?
   – Настоящий мужчина полагается на свой меч, а не на ваши храмовые погремушки.
   – Но ты не мужчина, – усмехнулся Бес, – и, похоже, придерживаешься другого мнения.
   – Дай мне меч, и я снесу твою ухмыляющуюся башку, трусливый пес!
   – Не такой уж и трусливый – не я бегаю от твоего мужа, а он от меня.
   – Хотела бы я на тебя посмотреть, когда вы сойдетесь лицом к лицу.
   Бес отправил Крола за Хармидом – конвоировать свору варваров в одиночку по ночному лесу ему не улыбалось. Меченый все еще не верил, что среди варваров нет ни одного мужчины. Ведь засада на гвардейцев была устроена просто блестяще. Сомнительно, что все это могла сделать пусть и острая на язык, но все-таки женщина.
   – Тебя как зовут? – спросила вдруг незнакомка, и в ее голосе он уловил неподдельный интерес.
   – Я жрец Ахай, Несокрушимый Меч Храма, начальник левого крыла войск посвященного Вара. Это я разбил Сабудая в последней битве.
   – Наши называют тебя Черным колдуном, – женщина пристально вглядывалась в Беса, – но я не думала, что ты так молод.