Шведов Сергей. Черный колдун

   – Когда же он наконец закончится? – тяжело вздохнул Воробей.
   – Наверняка он куда-то ведет, – заметил подошедший Кон, – иначе зачем его нужно было строить?
   – А зачем они вообще полезли под землю? – возмутился Воробей. – Чем наверху не житье, спрашивается?
   Вопреки утверждению Кона, что бесконечный коридор должен их куда-то привести, меченые уперлись в глухую стену. Это была даже не стена, а огромная скала, преградившая дорогу. Создавалось впечатление, что строители долго и упорно рыли тоннель, а потом, напоровшись на преграду, бросили это никчемное занятие и спокойно возвратились обратно.
   – Чушь какая-то, – растерянно проговорил Тор.
   Кон прижался щекой к скале и подал меченым предостерегающий знак. Тор и Воробей последовали его примеру. Ровное гудение за стеной живо напомнило им, что нечто подобное они уже слышали на другом конце этого утомительного подземного хода.
   – У тебя заряда нет с собой? – с надеждой покосился на молчуна Воробей.
   – Это тебе не решетка, – покачал головой Кон. – Всего нашего пороха не хватит, чтобы своротить такую махину.
   – Что же делать? Возвращаться?
   – Коридор слишком длинный, – сказал Тор задумчиво, – должен же сюда как-то попадать воздух.
   – Правильно, – поддержал его Кон, – смотрите на потолок.
   Все трое дружно взглянули вверх. Тор едва не вскрикнул при этом от изумления – прямо перед ними на расстоянии вытянутой руки сцепились в смертельной схватке два скорпиона. Тор осторожно провел по рисунку рукой – скорпионы были высечены в скале и размерами совпадали с тем таинственным медальоном, который висел на груди у Данны.
   – Странно, – нахмурился Тор, – я уже видел нечто подобное.
   – Быть может, это был ключ к замку, – спокойно предположил молчун.
   – В таком случае, чтобы добраться до этого ключа, нам следует побыстрее выбраться наружу.
   Весь обратный путь меченые тщательно обшаривали глазами потолок, но ничего примечательного там не обнаружили.
   – Черт знает что, – выругался Воробей, – заколдованное место.
   Тор с досадой хлопнул ладонью по проклятой стене и, к их радостному удивлению, стена, еще несколько часов назад не реагировавшая на мощные удары ног, подалась в сторону, пропуская меченых. Ни секунды не медля, все трое бросились вперед. Стена так же бесшумно сомкнулась за их спинами.
   – Я же сказал, чертовщина какая-то! – возликовал Воробей.
   Тор мысленно согласился с ним – никакого разумного объяснения происшедшему он не находил.
   – Наверное, мы зря искали рычаг и пинали стену ногами, – сказал Кон, – следовало просто приложить к стене в нужном месте руку.
   Тор с удивлением покосился на молчуна, но Кон, похоже, не шутил, а впрочем, кто их знает, молчунов, когда они шутят и шутят ли вообще. Капитан потянул рычаг вниз и вернул его в прежнее положение. Гудение сразу же стихло, и свет стал медленно гаснуть.

Глава 9
ХРАМ

   Смеркалось, когда меченые наконец выбрались на поверхность. Встревоженный Ара встретил их в доброй сотне метров от лагеря, глаза второго лейтенанта горели от возмущения.
   – Еле выбрались, – коротко объяснил ему Тор причину долгого отсутствия.
   – А я уже собирался искать вас, – Ара с досады хлопнул плетью по сапогу. – Чирс прибыл.
   – В самый раз, – усмехнулся Тор.
   – Резвый видел каких-то людей в развалинах.
   Тор помрачнел, подобный оборот дела ему совсем не нравился. События последних дней яснее ясного показывали, что Чирсу доверять нельзя, какие бы доводы он сейчас ни приводил в свое оправдание.
   – Сержант утверждает, что они были вооружены автоматами. Поначалу он принял их за вас и уже собирался окликнуть.
   Чирс встретил Тора как самого дорогого друга. И вообще он показался капитану слишком возбужденным, быть может, это близость родного города на него так действовала?
   Рассказ Тора о приключениях в подземельях Гордана поразил даже Чирса.
   – Может, рвануть эту скалу? – предложил Ара. – Узнаем, что за пчелиный рой там гудит.
   – Я об этой двери слышал, – задумчиво проговорил Чирс – К ней подходил только один ключ, но он утерян. Там, на стене, должен быть высечен вот такой знак.
   Чирс быстро набросал на земле острием кинжала контуры двух скорпионов.
   – Я видел этот ключ, – кивнул головой Тор. – И даже держал его в руках. Не скажу, что это доставило мне удовольствие.
   Чирс опустил голову и надолго задумался. Похоже, этот хранившийся у Данны медальон имел для него очень важное значение. Странно только, что Данна ничего не сказала о нем брату. Не понимала, что хранит? Или была какая-то другая причина?
   – А разве жрецы Храма не могут изготовить новый ключ? – спросил Воробей.
   – Что они вообще могут, эти самодовольные невежды? – В голосе Чирса прозвучала горечь. – Разве что использовать достижения великих предков для запугивания суеверной толпы. Гордан умер, а вместе с ним умерли и его знания.
   – Почему горданцы покинули свой город, ведь его еще можно восстановить?
   – Это тебе только так кажется, меченый, – криво усмехнулся Чирс – Разрушенные стены можно восстановить, но разбитую душу уже не склеишь. Наши деды возомнили себя богами. Они уцелели во время страшной катастрофы, сохранили знания и даже сумели их приумножить. На тысячи верст в округе им не было равных по мощи. Они превосходили соседей не только оружием, но и мозгами. Великие проекты, великие мечты по возрождению мира – все пошло прахом. Храм – это их работа. Чудо, созданное гениями, попало в руки кретинов. Враг не вовне, меченые, враг всегда внутри нас, и имя этому врагу зависть, невежество, корысть, властолюбие.
   – Почему Храм начал войну с нами? – спросил Тор. – Разве не сам Геронт пригласил нас сюда?
   – Геронта окружают сотни завистников и интриганов. Их кругозор – это кругозор мыши, живущей в темной норе и вздрагивающей от дуновения свежего ветерка.
   – Разве не люди Храма орудуют сейчас в Лэнде?
   – Это не то, капитан, совсем не то. Мышам не хватает корма, и они приворовывают его у соседей. Я же призываю вас строить большой дом, где корма хватит всем.
   – Почему ты не порвешь с Храмом, если так его презираешь?
   – Храм – это знания, Тор. Пятьсот лет мои предки из поколения в поколение передавали хрупкий сосуд мудрости и не уберегли его – сосуд разбился. Мой долг собрать хотя бы осколки для наших потомков.
   – Но ты же один?
   – Я не один, хотя, согласен, нас не так уж много. Но разве мои цели – не ваши цели? Камешек к камешку, кирпичик к кирпичику – только так можно построить дом.
   Тор с удивлением слушал Чирса. Горданец был поразительно откровенен сегодня. Неужели он так нуждался в их помощи, что не стал скрывать даже самых заветных своих мыслей. Этот человек практически в одиночку боролся с могущественной силой, им можно восхищаться, но можно ли ему доверять?
   – Твои люди не слишком скучают в развалинах? – неожиданно спросил Тор.
   Чирс поежился под его взглядом:
   – Надеюсь, ты не собираешься обвинять меня в предательстве?
   – А почему бы и нет? – вмешался в разговор Ара. – Ты говоришь о доверии и союзе, а сам прячешь от нас свою охрану. Мы потеряли девятнадцать человек, и я не уверен, что в этом нет твоей вины.
   – Я сделал все, что мог, меченый, – лицо Чирса побледнело от обиды, – но я не всесилен. Разве я не предупреждал вас, что поход будет опасным – у нас много врагов.
   – Врагов я не боюсь, – отрезал лейтенант, – я боюсь предателей.
   Взбешенный Чирс вскочил на ноги, глаза его сверкнули, рука метнулась к кинжалу, висевшему на широком расшитом золотом поясе. Полы его кафтана распахнулись, и Тор не без удивления увидел стальную кольчугу из мелких колец, облегающую крепкое мускулистое тело.
   – Хватит, – остановил он лейтенанта. – Поздно говорить о доверии, когда мы у стен Храма. Когда Геронт нас примет?
   – Завтра. В Храме Великого.
   – А где гарантия, что это не ловушка? – не удержался Ара.
   – Если вы боитесь, то мой человек проводит вас обратно, хотя вырваться отсюда будет непросто.
   – Мы не за тем шли так долго, чтобы повернуть от самого порога, – сказал Тор спокойно. – Я согласен.
   Чирс вздохнул с видимым облегчением:
   – Мой человек будет ждать тебя завтра у ворот Железного города.
   Горданец поклонился всем присутствующим и быстро удалился, мягко ступая по земле длинными мускулистыми ногами.
   – Не знаю, – покачал головой Ара, – по-моему, глупо так рисковать.
   – Было бы лучше встретиться с Геронтом где-нибудь ни открытом месте, – поддержал лейтенанта Резвый.
   – Вряд ли они согласятся на это, – возразил Тор. – Все-таки они здесь хозяева, а мы только гости.
   – Гостеприимные хозяева, – съязвил Ара.
   – Хозяева они никудышные, но я, кажется, нашел способ испортить им настроение, если они окажутся уж слишком высокомерными.
 
   Проводник прибыл на рассвете. Это был рослый воин с угрюмым и надменным лицом горданца. Автомат был небрежно переброшен через его правое плечо, а на широком поясе тускло отливал серебром широкий кинжал. Глаза горданца холодно блеснули в сторону капитана меченых:
   – Посвященный Геронт, Правая рука Великого, ждет тебя, варвар.
   Вороной, словно из одного куска выкованный жеребец, нетерпеливо перебирал ногами под седлом горданца. Тору не доводилось видеть лошадей столь совершенных пропорций. Горданец перехватил восхищенные взгляды меченых и надменно улыбнулся.
   Дорога к Храму не заняла слишком много времени. Степь вокруг словно полыхнула пожаром, и застывшим от удивления меченым открылось поразительное зрелище: черная как головешка пирамида плыла в море бушующего огня.
   – Странно, – покачал головой Резвый, втягивая носом воздух, – степь полыхает, а дыма нет.
   Горданец только скривил презрительно толстые губы, похоже, его позабавила реакция варваров на открывшееся их глазам величественное зрелище. Его красавец конь легко взял с места в галоп и полетел черной птицей прямо в преисподнюю. Впрочем, чем ближе меченые подъезжали к Храму, тем меньше становилось пламя, а потом и вовсе исчезло. И только опаленная этим пламенем пирамида по-прежнему непоколебимо возвышалась среди окружающих ее холмов.
   Только подъехав вплотную к пирамиде, меченые смогли убедиться, насколько она велика. Черные камни, из которых было построено это странное здание, играли на солнце полированными гранями, отражая растерянные лица меченых. Мрачная красота Храма казалась чужеродной, раскинувшейся вокруг ковыльной степи. Непонятно кому и зачем понадобилось разнообразить столь прекрасный в своей унылости ландшафт, а уж о предназначении этой пирамиды и вовсе говорить было трудно, как трудно было вообразить, сколько сил было затрачено на строительство столь грандиозного сооружения.
   Пирамида вдруг раскололась надвое, во всяком случае так показалось меченым, которые не спешиваясь смогли проникнуть в ее мрачное чрево. Пол внутри огромного помещения светился голубоватым светом. Тор первым спрыгнул с коня и постучал каблуком сапога по гулкой поверхности. Пол не был каменным, но не был и деревянным. Больше всего это покрытие было похоже на стекло, но по стеклянному полу вряд ли смогли бы проехать десять всадников. Потолком этому странному залу служил свод пирамиды, но, как ни старались меченые пробиться взглядом сквозь льющийся сверху свет, это им так и не удалось.
   В зале не было ни души, если не считать меченых и их проводника-горданца. В дальнем углу зала горел в круглой чаше огонь, но и его назначение было не совсем понятно – он явно не смог бы ни обогреть, ни осветить это грандиозное помещение. И здесь же, у этого странного очага, стояло кресло или, вернее, трон, богато отделанный золотом и драгоценными камнями. Драгоценные камни сверкали и на стенах пирамиды: то в гордом одиночестве, то сложными узорами, напоминающими скопления звезд на ночном небе.
   – Богатый замок, – высказал свое мнение Сизарь и по правил висевший на крепкой шее автомат.
   Рослый человек появился ниоткуда, еще секунду назад его не было, и вот он уже стоял у золотого трона, сияя серебром длинного, небрежно наброшенного на плечи плаща. В клубах повалившего дыма незнакомец на мгновение показался меченым неестественно большим, но дым рассеялся, и они убедились, что это всего лишь оптический обман. Воробей неожиданно чихнул, нарушив тем самым торжественность момента. Меченые засмеялись, а Тор почувствовал облегчение, словно с его души свалилась каменная глыба. Не с полубогами ему придется здесь общаться, а с самыми обычными людьми, у которых есть чему поучиться, но трепетать перед которыми не стоит. Показанное меченым представление говорило скорее об изощренности ума, чем о силе и благородстве духа.
   Жезл в руках серебряного человека дрогнул, видимо, этим жестом он приветствовал гостей.
   – Надо полагать, это и есть Геронт, – сказал громко Ара, чем вновь нарушил торжественную обстановку приема.
   Проводник-горданец возмущенно покосился на меченого, но ничего не сказал. Судя по всему, высказывать свои мысли вслух в присутствии "верховного жреца вообще не дозволялось. За спиной серебряного человека стали появляться в клубах разноцветного дыма одна за другой таинственные фигуры в черных плащах. На их мрачноватом Фоне плащ Геронта заиграл новыми красками. Церемония явно затягивалась, и меченые откровенно скучали.
   – Могли бы просто поговорить, а не устраивать черт знает что с огнем и дымом, – высказал общее мнение Сизарь.
   Лицо горданца-проводника побелело от гнева, а рука, сжимавшая приклад автомата, непроизвольно дернулась.
   – Рад приветствовать тебя, чужеземец, у трона Великого. Тор не сразу понял, что к нему обращается один из одетых в черное жрецов. Лицо говорившего было закрыто маской с прорезями для глаз, и голос глухо звучал из-под плотной материи, прикрывавшей рот.
   – Это ты Геронт, главный жрец Храма? – спросил удивленный Тор.
   – Я всего лишь скромный слуга Правой руки Великого, – служитель говорил тусклым невыразительным голосом, с паузами и вздохами, словно умирал в каждом слове.
   – Переводчик, вероятно, – высказал свое мнение Ара.
   – Сам посвященный Геронт говорит с тобой моими устами, – повздыхал черный служитель.
   – Я хотел бы видеть Чирса, – сказал Тор громко.
   Черная фигура отделилась от толпы окружавших серебряного жреца прихлебателей и приблизилась к меченым. Человек стянул маску с прорезями для глаз, и Тор узнал в нем Чирса. Нет слов, одеяние жреца очень шло горданцу, но утомительные церемонии только уводили гостей и хозяев от сути дела.
   – Я говорил им, что на тебя подобная встреча не произведет впечатления, но посвященный Геронт решил убедиться лично.
   – Надеюсь, больше никаких сюрпризов не будет?
   – Не знаю, – покачал головой Чирс.
   Держался он без особой уверенности, и это не понравилось Тору, похоже, Чирс переоценил свое влияние, приглашая меченых в Храм, и теперь раскаивался в этом.
   – Я владетель Нидрасский и Ожский ярл Хаарский, – сказал Тор громко, делая решительный шаг вперед, – капитан Башни. Мы строим крепость на берегах Сны, чтобы охранять торговые караваны от налетов стаи и кочевников. Выгода и для вас, и для нас очевидная: ваши купцы получают выход к большой воде, а наши – в глубь Неведомого мира. Я решил очистить Южные леса от вохров и готов принять помощь Храма людьми и оружием.
   – Великий жалует тебе земли у Цоха и Сбента, чужеземец, и ждет от тебя верной службы.
   – Нет, – решительно тряхнул головой Тор, – я занял эти земли своей волей и никого не собираюсь за них благодарить. Башня может мирно соседствовать с Храмом, а может и воевать с ним. Я пришел к тебе с миром, жрец Геронт, так решай сам, торгуем мы или воюем. Я потерял девятнадцать человек на пути к Храму, но готов простить вам и их смерть, если мы заключим мирный договор.
   – Ты самонадеян, чужеземец, за твоей спиной только сотня человек, а за моей весь мир. – Жрец в серебряном плаще заговорил сам, и голос его был куда жестче, чем у переводчика.
   – Ты ошибаешься, жрец Геронт, за моей спиной целая страна: и в степях близ Сурана, и здесь в Храме я защищаю ее интересы.
   – Никто не в силах противостоять Великому, ни чело век, ни даже целый народ.
   – Значит, не договорились, – хмуро бросил Тор. Через секунду меченые были уже в седлах. Тор огляделся по сторонам: в глубоких нишах вдоль стен стояли одетые и черное горданцы и у каждого в руках был автомат.
   – Никто не покидает Храм не попрощавшись, – кривая улыбка появилась на губах серебряного жреца, лицо, доселе напоминавшее маску, дрогнуло и расплылось морщинами.
   – С мечеными так не шутят, жрец Геронт, – твердо сказал. Тор. – Я привел в твой Храм лишь половину своих людей, а остальные придут к тебе подземными переходами не поздоровавшись, зато их прощание будет оглушительным.
   Лицо Геронта вновь превратилось в маску:
   – В мире нет ключа, способного открыть двери Храма.
   – А скорпионы?
   Тору показалось, что жрец покачнулся – уж очень неожиданным был для него ответ наглого варвара. Чирс бросил на Тора предостерегающий взгляд.
   – Я недооценил тебя, капитан Башни, – произнес Геронт после долгой паузы, – ты знаешь больше, чем положено знать варвару. О скорпионах тебе рассказал твой друг Чирс, не так ли?
   – Ключ от этой двери я получил из рук своей жены, дочери жреца Ахая, ты, надо полагать, знаешь о таком жреце, Геронт?
   Глухой ропот послышался из толпы жрецов за спиной Правой руки Великого – этот северный варвар, безусловно, заслуживал смерти за свою беспримерную наглость. Серебряный Геронт бросил на подручных ледяной взгляд, и ропот мгновенно смолк.
   – Напрасно, – глухо сказал Чирс.
   – Я рад слышать, что уцелел не только сын посвященного Ахая, но и его дочь, – голос Геронта значительно смягчился, – но ты слишком торопишься, капитан Башни. Храм не сказал тебе «нет».
   – Так, может, пора сказать «да»? Выгода-то очевидная для всех.
   – Я дам тебе оружие, чужеземец. Твой родственник Чирс привезет тебе его. Но могут ли наши купцы рассчитывать на твою защиту в Суранских степях и в самом Лэнде?
   – Да, – Тор решительно тряхнул головой, – проблем будет немало, но думаю, мы их решим общими усилиями.
   – Чирс обговорит с тобой условия соглашения. Желаю тебе спокойного пути в родные края, чужеземец.
   – Я рад, что мы с тобой договорились, жрец Геронт, – сказал Тор. – Оставайся с миром.
   Тор развернул коня и первым направился к выходу. Стена Храма раскололась пополам, нехотя выпуская в большой мир гордых всадников, не пожелавших склонить головы перед Великим.

Глава 10
ПРЕДАТЕЛЬСТВО

   Чирс молча склонился перед посвященным Геронтом, он почти физически ощущал его тяжелый давящий взгляд. Наместник Великого на земле был сильно не в духе, и о причине его отвратительного настроения можно было без труда догадаться. Без серебряного плаща он сильно проигрывал в представительности, но Чирсу от этого было не легче.
   – Ты оказал нам недобрую услугу, посвященный. – Глаза верховного жреца недобро сверкнули в полутьме.
   Чирса привычка горданцев прятаться от света раздражала. Впрочем, Геронт не был чистокровным горданцем, но вслух об этом говорить не рекомендовалось.
   – Башня могла бы стать нашим союзником на западе, и я полагал...
   – Ты ошибся, посвященный. – В голосе Геронта зазвучали визгливые нотки, признак сильного раздражения. – Этот человек проник в тайны Храма, и нам остается только надеяться, что все его угрозы – пустая похвальба.
   – Увы, посвященный Геронт, он сказал тебе правду. Я узнал о скорпионах слишком поздно и не сумел предотвратить.
   – Посвященный Ахай был слишком неосторожен, – поморщился Геронт. – Это и твоя вина, Чирс.
   – Я был слишком мал и о многом даже не догадывался.
   – Я говорю не только о скорпионах, но и о меченом.
   – Я действовал с твоего согласия, Геронт, хотя ты не верил, что варвары смогут достичь стен Храма.
   – До сих пор это никому не удавалось сделать. Генератор любви и мира был нашим надежным защитником, – Геронт зябко передернул плечами. – Они опасны, эти меченые, очень опасны.
   – Поэтому я и привлек их к нам на службу. Меченых не так много, посвященный Геронт, – песчинка на необъятных просторах подвластных Храму земель.
   – Песчинка, попадая в трущиеся части механизма, в конце концов разрушает его.
   – Храм не вечен. Рано или поздно, генератор мира остановится, а у нас нет людей, способных его починить. Нужны новые подходы в отношениях с другими странами, нужны новые пути служения Великому, и я предложил один из них. Торговля, золото – этот механизм власти не менее надежен, чем генератор. Мы должны научиться управлять миром при помощи звонкой монеты, ибо в торговле нам еще долгое время не будет равных.
   Губы Геронта дрогнули и расплылись в улыбке:
   – Ты слишком долго жил вне стен Храма, Чирс, и вряд ли можешь быть ему теперь полезен.
   Чирс побледнел, но не потерял самообладания:
   – Ты забыл, что я посвященный.
   – И с посвященными случаются неприятности. – Моя смерть не принесет Храму пользы.
   – А какая польза Храму в твоей жизни? Ты передал оружие Храма в руки варваров и тем самым совершил святотатство. Это тяжелый проступок для жреца любого ранга, и за меньшие грехи Великий карает смертью.
   – Я передал оружие меченым, когда был всего лишь изгнанником. Оружие принадлежало моему отцу, но оно послужило интересам Храма, ты сам признал это, посвященный Геронт. Мы вспороли границы Лэнда, которые долго оставались для нас закрытыми наглухо.
   – Все, что принадлежало Гордану, принадлежит теперь Храму, никто не вправе забывать об этом. Твой отец, посвященный Ахай, не пожелал считаться с нашими традициями и поплатился за это изгнанием. Ты столь же строптив и горд, но, надеюсь, будешь умнее, посвященный Чирс. Ты оказал Храму большие услуги, но это не освобождает тебя от расплаты за допущенные ошибки. Храм – это не только генератор мира, как ты полагаешь, это прежде всего тысячи и тысячи тайных и явных адептов, способных вести за собой людей, направляя их усилия на служение Великому. Тысячи усердных пахарей в разных концах обитаемого мира рыхлят почву для большого посева. И у нас хватит семян, чтобы засеять ими обширное поле, но прежде нужно вырвать с корнем все сорняки, мешающие всходам.
   – Меченые могли бы нам помочь в прополке.
   – Ты удивляешь меня, Чирс, – Геронт укоризненно взглянул на собеседника. – Меченые – это вечные смутьяны, которые не признают никакой правды, кроме своей собственной.
   – Тор Нидрасский не таков.
   – Тор Нидрасский – единственный человек, способный объединить Лэнд, а это совсем не в наших интересах. Гораздо удобнее заглатывать пищу отдельными маленькими кусочками, чем давиться огромным куском. Меченые должны умереть. Я дал этому человеку слово, и будет лучше, если он умрет не на наших землях. От рук кочевников, скажем. Нам предстоит большая работа в Лэнде, и я не хочу осложнений с его сторонниками там. Это твой шанс, посвященный Чирс, так воспользуйся же им сполна.
 
   Тор поджидал горданца у реки, и Чирс, заметив его издалека, взмахнул приветственно рукой. Меченые были настороже – ладони их привычно лежали на прикладах автоматов и арбалетов. Чирс насчитал пятнадцать человек и вздохнул с облегчением – все были на месте, даже Кон. Тор напугал Геронта, напугал посвященных, напугал даже самого Чирса, и теперь наступает неизбежная расплата. С Храмом так шутить нельзя. Храм не признает равных, он признает только покорных и слабых. Ведь предупреждал же Чирс самоуверенного меченого, что все будет непросто, что нужно понравиться Геронту, а для этого следует поубавить спеси. Жаль, все могло закончиться мирно, к большому удовлетворению сторон.
   Молчун стоял рядом с капитаном и равнодушно покусывал сорванную сухую травинку. Его Чирс опасался больше всего. Кон мог уловить перемену в настроении горданца и предупредить Тора.
   – Все в порядке, – сказал Чирс, улыбаясь. – Геронт согласился дать боеприпасы.
   – Странно, – пожал плечами Тор, – он не показался мне покладистым человеком, и, честно говоря, я ждал автоматных очередей в спину.
   – Геронт не глуп, – Чирс спрыгнул с коня и прошелся по земле, разминая затекшие ноги, – он знает о тебе больше, чем ты думаешь, и не хочет осложнений в Лэнде. Геронт надеется, что ты вернешь ключ Храму, ибо какой же это союз, когда нет доверия друг к другу.
   – Он прав, – усмехнулся Тор. – Я готов отдать ключ, но не раньше, чем мы окажемся в стенах Башни.
   – Я полагал, что ты доверяешь мне больше.
   – Я тебе доверяю, Чирс, просто у меня нет ключа, он так и остался висеть на шее у Данны.
   Горданец кивнул:
   – Я догадался, что ты блефуешь, но теперь возникла куча проблем: Геронт отдаст оружие только в обмен на ключ.
   – Дался вам этот ключ, – возмутился Ара. – Мы въехали в Храм без всякого ключа, да еще верхом на лошадях.
   – Ключ – это доступ к генератору, – пояснил Чирс – После бегства моего отца, жреца Ахая, никому не удавалось проникнуть в помещение, где он расположен. Прошло уже более тридцати лет, и возникла серьезная опасность, что он остановится. Как видишь, мы вполне откровенны с вами, лейтенант.
   – Если эта чертова машина остановится, я буду только рад.