Шведов Сергей. Черный колдун

   Нельзя сказать, что Сигрид обрадовал наплыв людей, толокшихся на ее половине дворца, но мальчик был так рад этим урокам, что она махнула на все рукой и даже сама посетила однажды фехтовальный зал. Ивар Хаарский владел мечами виртуозно – это заметила не только Сигрид, но и забредший сюда в поисках жены Гарольд.
   – Кто научил тебя владеть мечами? – не слишком любезно спросил король Ивара.
   – Мой отец вырос среди меченых, ты, очевидно, забыл об этом, государь.
   Гарольд действительно упустил это обстоятельство из виду. Может быть потому, что сам Ульф Хаарский не очень любил об этом вспоминать. Но знания, полученные в Ожском бору, ярл сохранил и даже сумел передать сыну.
   – Он научил не только меня, но и достойного Атталида. Горданец, стоящий чуть поодаль со скрещенными на груди руками, склонил голову в знак согласия. Сигрид вновь встретилась взглядом с его темными глазами, и на душе у нее стало, неспокойно. Трудно сказать почему, но ее смущало присутствие этого высокомерного храмовика, хотя он был отменно вежлив и с ней, и с Гарольдом. Наверное, все дело было в том, что Атталид напоминал ей другого человека, о существовании которого она предпочла бы забыть.
   Гарольд взял у Кеннета мечи и стал в позицию. Ивар улыбнулся:
   – Ты проиграешь, государь.
   – Посмотрим.
   Но Гарольд явно переоценил свои силы – рубиться двумя мечами сразу оказалось не таким уж простым делом. К тому же его противник был на зависть гибок и быстр, несмотря на свой довольно высокий рост. Гарольд с сожалением отложил мечи.
   – Когда-нибудь мы повторим урок, быть может, мне повезет больше.
   – Ты удивил меня, государь, – Ивар говорил вполне искренне. – Мало кто способен биться двумя мечами сразу без подготовки.
   Гарольд рассмеялся – будем надеяться, что молодой ярл ему не льстит, тем более что для придворного льстеца Хаарский слишком простодушен.
   – Продолжайте, – король махнул рукой и взял жену за локоть. – У нас с тобой много дел, Сигрид.
   Дел действительно было много, и времени катастрофически не хватало, потому что они опять были вместе, а, значит, горести и радости следовало делить пополам, но от этого забот не становилось меньше.
   – Ты, кажется, недовольна Иваром, – улыбнулся Гарольд. – Уж не потому ли, что он одержал верх над твоим мужем?
   Сигрид засмеялась:
   – Ты был великолепен и в этот раз. Меня заботит другое. Мне кажется, что молодого ярла влечет сюда не только страсть к фехтованию.
   – Ого. Уж не клялся ли тебе мальчишка в любви?
   – Перестань шутить, Гарольд, в нашем дворце есть женщины красивее и моложе Сигрид Брандомской.
   – Моложе – да, но прекрасней – вряд ли.
   Гарольд умел говорить комплименты, она это знала, но все равно ей было приятно услышать слова восхищения из его уст, даже если он при этом чуть-чуть кривил душой.
   – Ивар волочится за всеми молодыми женщинами, не делая различий между благородными дамами и простыми служанками. Я думаю, что такое поведение ярла вряд ли понравится его невесте. И если брак расстроится, то это наверняка огорчит и Ульвинского, и Хаарского.
   – Узнаю Ульфа, – хмыкнул Гарольд, – тот тоже не пропускал ни одной юбки.
   Сигрид ярл Ивар напомнил еще кое-кого, но вслух она об этом не сказала. Однако Гарольд все понял без слов – понял и то, что она хотела сказать, и то, почему не сказала.
   – Я поговорю с Иваром. Обещаю тебе, что молодой Хаарский возьмется за ум.
   Гарольд своего обещания выполнить не успел, зато Рекин Лаудсвильский по-отечески намекнул молодому человеку, что королева Сигрид недовольна его поведением и не худо было бы ему помириться с Эвелиной, оставив на потом греховные развлечения. Говорил министр короля Гарольда столь витиевато, что Тор его не понял, а поскольку Волка под рукой не оказалось, то он отправился за разъяснениями к Эвелине.
   Эвелина, увидев Тора в своей спальне, едва не вскрикнула от возмущения. Это переходило все границы приличий. Этот неотесанный разбойник является в чужие покои как в свою берлогу. Слава Богу, что они не в лесу, а во дворце благородного Рекина, и она сумеет найти здесь защиту.
   – Где мои служанки?
   – Никто не проснулся, когда я вошел, можешь не волноваться.
   Эвелина до самого подбородка натянула на себя покрывало, и ее обращенные на меченого глаза горели от возмущения. Тор с интересом рассматривал потолок, расписанный суранским умельцем, словно только для этого и пришел в чужую спальню.
   – Принц Рагнвальд говорит, что с женщинами надо договариваться без свидетелей.
   К удивлению Тора, Эвелина не пришла в восторг от этого суждения принца Рагнвальда, более того, она рассердилась не на шутку.
   – Ты на редкость быстро усваиваешь местную науку общения с женщинами.
   Кажется, эти слова не были похвалой. Тор иногда с трудом понимал эту странную девушку. Другие были гораздо проще и откровеннее.
   – Ты меня обманула. Для того чтобы переспать с женщиной, вовсе не обязательно вести ее перед этим к попам. Я проверял.
   – Он проверял! – Эвелину даже затрясло от бешенства. – Грязная лесная скотина. И он еще притащился среди ночи, чтобы рассказывать мне о своих постыдных похождениях. Только полный идиот не понимает разницы между шлюхой и порядочной женщиной.
   – А есть разница? – удивился Тор.
   Это было невыносимо! Эвелина обхватила голову руками и заплакала от обиды и еще бог знает отчего. Тор никак не ожидал, что его невинный вопрос вызовет такую бурю.
   – Я бы не пришел к тебе, если бы не благородный Рекин, он весь вечер меня уверял, что ты страшно огорчаешься, когда я сплю с другими, а не с тобой. Вот я и пришел, чтобы...
   Страшный удар обрушился на его щеку. Удар был столь неожиданным и сильным, что меченый едва не слетел с кресла.
   – Теперь ты понял, в чем разница между порядочной женщиной и шлюхой.
   Разница действительно была, но не в пользу порядочных женщин. Тор был уверен, что нравится Эвелине, и никак не мог понять, почему она не желает в этом признаваться. Другие женщины были куда искреннее Эвелины и в словах, и в действиях, а с этой ему, похоже, придется еще долго мучиться. Тор вздохнул, почесал пострадавшую щеку и поспешил ретироваться из комнаты, дабы не вызвать новой волны непонятного ему гнева и хорошенько обдумать все на досуге.
   На следующее утро Гарольд сдержал слово, данное Сигрид, и поговорил с Иваром Хаарским. Этот разговор удивил его – у молодого человека были весьма странные представления о женщинах и человеческих отношениях вообще. Ивара нельзя было назвать глупцом, он свободно рассуждал о вещах, которые казались Гарольду тайной за семью печатями, он был образован в науках, но абсолютно несведущ в самых обыденных вещах.
   – Каждая женщина жаждет быть единственной, – пояснил Гарольд Ивару, расстроенному непонятным поведением невесты.
   – Неужели каждая?! – пришел в ужас молодой ярл. Гарольд не выдержал и расхохотался:
   – Во всяком случае, те из них, которые вступают в брак.
   – И ты согласился иметь только одну женщину?
   – Видишь ли, – Гарольд смущенно почесал мочку уха, – в жизни все бывает, а в любви тем более. Иногда приходится обманывать жену, чтобы сохранить покой в семье.
   – Обманывать врага – это понятно, но зачем обманывать близкого человека?
   Странным был этот разговор, заставивший Гарольда призадуматься. Однако Рекин Лаудсвильский довольно быстро развеял возникшие у него смутные подозрения.
   – Я говорил об этом Ульфу еще четыре года назад, – поморщился старый владетель. – Что ты хочешь, государь, – мальчишка вырос в обозе. После смерти матери Ульф таскал его за собой. Чему он мог там научиться, ты догадываешься.
   – Он иногда называет женщин самками. Я думал, это шутка.
   – Самками называют женщин, которых дают отличившимся в бою пешкам. Мне жаль этого мальчишку, но еще больше мне жаль Эвелину. Храм – это чудовищная смесь откровенного ханжества и потаенного разврата, там творятся отвратительные вещи.
   – Так ты считаешь, что со свадьбой лучше не торопиться?
   – Пусть мальчишка хоть немного пообтешется при нашем дворе, может быть, избавится от некоторых вредных привычек.
   – Как бы он ни приобрел массу новых, которые будут не лучше прежних.
   – Тебе виднее, государь, – ехидно заметил Рекин. – Я же со своей стороны прилагаю массу усилий, чтобы и словом, и личным примером наставить молодого человека на путь добродетели, чего и тебе желаю.
   Король хотел было сказать любезному владетелю, что в его возрасте идти по пути добродетели легче, чем, скажем, в возрасте Гарольда, но передумал. То же самое мог сказать ему Ивар Хаарский, который был моложе короля Нордлэнда на те же двадцать лет. Очень может быть, Сигрид и Рекин на примере Ивара Хаарского специально подвели Гарольда к выводам, неутешительным для самолюбия, но, надо отдать им должное, сделали они это весьма тактично.
   Волк практически не знал город и долго бродил по его узким улочкам, то и дело натыкаясь на горы мусора, пока, наконец, не добрался до нужного места. Обширный двор, куда он попал, был завален тюками, а вокруг суетились люди, ржали кони, скрипели телеги. И во всем этом шуме и гаме только один человек сохранял спокойствие. Властный и зычный голос выдавал в нем хозяина, человека уверенного в себе, знающего, что он делает и зачем. По круглой светловолосой голове и долгополому кафтану меченый без труда определил в нем суранца. Прищуренные серые глаза подозрительно ощупывали лицо Волка, а пухлые губы расплывались в широкой добродушной улыбке.
   – Рад приветствовать достойного жреца вдали от родных мест.
   – Нужно поговорить. – Меченый довольно грубо оборвал торговца и кивнул на суетящихся поодаль людей.
   Холода в глазах суранца прибавилось, но его улыбка от этого не стала менее радушной. Широким жестом он пригласил нелюбезного горданца в дом.
   – Богато живешь, торговец. – Волк небрежно бросил кожаные перчатки на заваленный бумагами стол. Серебряный перстень тускло блеснул на указательном пальце правой руки гостя. Суранец побледнел и молча указал пришельцу на массивное кресло.
   – Я вижу, что ты узнал перстень, и мне нет нужды представляться.
   – Воля капитана Башни – закон для недостойного Исхана.
   Волк равнодушно кивнул головой:
   – Ты верный человек, Исхан, у капитана нет к тебе претензий.
   Суранец с видимым облегчением вздохнул, бледное его лицо порозовело, жесты стали более уверенными. Он наполнил вином стоящий перед Волком кубок, однако меченый пить не торопился, темные глаза его внимательно обследовали все закоулки обширного хозяйского кабинета.
   – Здесь можно говорить без помех.
   – Осторожность никогда не помешает, – усмехнулся Волк, – особенно когда твоя голова недостаточно твердо сидит на плечах. Перейдем к делу, хозяин. Сивенд Норангерский должен отложить свое выступление до весны.
   – Но это невозможно, – Исхан даже руками всплеснул. – Благородный Сивенд уже выступил. Я получил известие об этом вчера.
   Волк выругался с досады – Норангерский поторопился. Хотя откуда ему было знать, что капитан так удачно приберет к рукам степную крепость Санлукара.
   – Мы истратили кучу золота, чтобы подкупить нордлэндских владетелей. Короля Гарольда не любят, но о боятся. – В голосе Исхана была растерянность.
   – Ты все делал правильно, суранец, – успокоил его Волк. – Просто в последний момент изменились обстоятельства.
   – У благородного Сивенда есть шанс, – заторопился Исхан. – Король Скат обещал ему помощь.
   – Тоже за наши деньги? Суранец развел руками:
   – Король Скат рассчитывает на гуяров.
   – Кто они такие, эти гуяры? – удивленно вскинул брови меченый.
   – Морские разбойники. Они довольно часто наведываются в Вестлэнд, но мне это не нравится.
   – Почему?
   – Как бы эти незваные гости не вздумали потрясти хозяев.
   – Это проблемы короля Ската, – равнодушно бросил Волк. – Наша забота – Сивенд Норангерский и Гарольд.
   – Владетель Гоголандский обещал сдать благородному Сивенду Кольбург без боя – дорога в Нордлэнд окажется открытой.
   – Гоголандский – враг Гарольда?
   – Мы хорошо заплатили, чтобы он им стал.
   Волк задумчиво кивнул. В конце концов, капитану все равно: Гарольд свернет шею Сивенду или наоборот. Оба они его враги, и обоим он желает одного – смерти.
   – Твой обоз готов?
   – Мы отправляемся завтра. В Нордлэнде становится слишком горячо. Я дам тебе адреса своих людей, если пожелаешь.
   Волк отрицательно покачал головой:
   – В этом нет необходимости, дело движется к развязке.
   Суранец согласился с меченым. Чрезмерное усердие сейчас может только помешать событиям разворачиваться своим почти естественным чередом, ибо первоначальный толчок уже дан, и колесо ненависти и вражды покатилось с высокой горы, набирая обороты.
   – У степной крепости тебя встретят, – Волк протянул Исхану свернутый лист бумаги, – Передашь это капитану.
   – А Санлукар?
   – Санлукар оправдывается за свои вольные и невольные гречи перед Великим.
   Исхан поежился – этот похожий на горданца меченый внушал ему невольный страх. Кажется, он сын капитана, во всяком случае, сходство разительное, а Черного колдуна суранец боялся – боялся его холодных темных глаз, его хрипловатого голоса, то насмешливого, то бесцветного, боялся той силы, которую этот человек собрал под своей рукой в бескрайней степи между Лэндом и Храмом. Рано или поздно, Черный колдун своего добьется, вот только будет ли хоть кому-то польза от его победы?
 
   Сигрид не любила старое логово нордлэндских королей, слишком уж оно напоминало ей другой замок, о котором она все эти годы старалась забыть. Но сегодня ей пришлось приехать сюда вместе с Гарольдом, которому вдруг загорелось устроить смотр гвардейцам. Видимо, мысль поквитаться с Бесом. Ожским в Южном лесу прочно засела в голове нордлэндского короля, а как человек деятельный, он не любил откладывать дело в долгий ящик. Сигрид не знала, Радоваться ей по этому поводу или огорчаться. Хотелось верить, что Оттар все-таки жив и его удастся вырвать из лап разбойника, но мучил страх за Гарольда, которому придется схлестнуться со стаей в том месте, где ее никогда не тревожил, и чем все это обернется, не мог сейчас никто.
   – Твой сын Кеннет очень красивый мальчик, благородная госпожа, но он мало похож на северянина.
   Сигрид от этих слов стоящего рядом горданца Атталида вздрогнула и смешалась:
   – Я родилась в Приграничье, у нас там много темноволосых.
   – Да, я заметил, – Атталид кивнул на гвардейцев короля. – Это ведь тоже твои земляки?
   Сотня гвардейцев гарцевала по двору замка на откормленных конях под строгим присмотром своего командира принца Рагнвальда. Звонкий голос принца эхом отдавался среди высоких массивных стен мрачных строений, без особого лада и порядка нагроможденных друг на друга чьей-то не слишком умелой рукой. Наверное, именно так воспринимает замок молодой горданец, привыкший к строгой симметрии легких суранских зданий. Сигрид с интересом посматривала на собеседника, но задать вопрос впрямую по чему-то не решилась.
   Кеннет, дрожа от возбуждения, схватил мать за руку. Всем своим существом он был там, среди суровых молодых воинов, стремительно атаковавших друг друга с тяжелыми мечами в руках. Рагнвальд был хорош в этом учебном бою – Сигрид невольно залюбовалась сыном. Атталид, казалось, тоже одобрительно наблюдал за перемещениями всадников.
   – Хорошие воины, – высказал он свое мнение вслух.
   – Лучшие, чем горданцы? – спросила Сигрид.
   – Горданцы плохие воины, государыня, – вздохнул Атталид, – они предпочитают сражаться чужими руками. Рано или поздно, им придется за это поплатиться.
   – Неправда, – запротестовал Кеннет, – я видел, как ты рубился с Иваром Хаарским и ни в чем ему не уступал.
   Атталид ласково потрепал мальчика по волосам:
   – Кеннет похож на моего брата. Таху тоже скоро исполнится пятнадцать лет.
   И снова что-то в его глазах заставило Сигрид насторожиться, он словно ждал от нее ответа на незаданный вопрос. Иногда в присутствии этого молодого человека Сигрид чувствовала себя неуютно. Быть может, поэтому она обернулась туда, где Гарольд рассказывал что-то Ивару Хаарскому, который заразительно смеялся, откинув лохматую голову.
   – Говорят, что ваш город очень красив, – невпопад отозвалась она.
   – Я плохо знаю Хянджу, поскольку вырос в дальнем поместье посвященного Чирса.
   Сигрид очень хотелось расспросить горданца о его матери, но она сдержалась.
   – Тебе нравятся наши девушки, достойный Атталид? – спросила она вместо этого, улыбаясь.
   – Ваши девушки прекрасны, благородная госпожа.. Моего друга Ивара Хаарского они просто сводят с ума.
   – Или он их, – вырвалось у Сигрид. Атталид улыбнулся:
   – Я поговорю с ярлом. Ивар молод и долго жил среди грубых вояк.
   – Его поведение возмущает Эвелину, все-таки она его невеста.
   Что-то дрогнуло в лице горданца, но он быстро овладел собой. Сигрид почти сожалела, что упомянула имя девушки, кажется, она невзначай зацепила слабую струну в сердце этою хладнокровного молодого человека.
   Гарольд подошел неожиданно и прервал их разговор на самом, как ей казалось, интересном месте. Лицо нордлэндского короля было хмурым:
   – Неприятные новости, Сигрид, король Скат занял наши замки на границе.
   – Сивенд? – только и спросила она.
   Гарольд промолчал. Сивенд не успокоится – слишком уж сильна его обида на короля. Когда-то ярл Норангерский был лучшим другом Гарольда Нордлэндского, а теперь стал заклятым врагом. Как меняется с годами этот мир, и, увы, не всегда к лучшему.

Глава 6
ВОЙНА

   Военные действия, развязанные королем Скатом, явились полной неожиданностью для Нордлэнда. Сивенд Норангерский, возглавлявший войска Вестлэнда, выступил в зиму, что редко случалось в лэндовских междоусобицах.
   Видимо, Сивенд рассчитывал на внезапность. И, надо сказать, его расчеты оправдались. Несколько приграничных замков сдались без боя – возможно испугались вестлэндцев, но скорее потому, что таили обиду на короля Гарольд, Королевская крепость Кольбург была взята штурмом и ее сожжена. Дорога к столице Нордлэнда оказалась открытой, а вассалы короны почему-то не спешили на помощь сюзерену. Приграничье тоже весьма вяло отреагировало и призывы о помощи. Только ярл Мьесенский да старый друг Гаук Отранский прислали гонцов с вестью о скором выступлении. Но Мьесенскому и Отранскому предстоял проделать долгий путь, чтобы присоединиться к королю. Поведение владетелей не обескуражило Гарольда. Собственно, этого следовало ожидать. Наверняка Сивенд выступил после предварительного сговора с нордлэндскими врагами короля. Придет время, и Гарольд сведет с ними счеты, а пока следует полагаться только на собственные силы. Четыре сотни гвардейцев Рагнвальда да две тысячи дружинников самого Гарольда – войско немалое. Буржские торговцы и ремесленники тоже не ударили в грязь лицом и выставили ополчение в пять тысяч человек. Ополченцы быть может, не слишком искусны в бранном деле, но, тем не менее, люди они бывалые, не раз уже выступавшие на стороне короля в противоборстве с надменными владетелями. Король Гарольд прилюдно обнял мясника Колбейна и поблагодарил за поддержку – в буржцах он никогда не сомневался, а владетели еще заплатят за измену. Его слова произвели впечатление не только на людей простых, но и на благородных – два десятка самых осторожных присоединились к королю.
   Гарольд оставил пеших ополченцев оборонять столицу, а сам во главе четырех тысяч всадников двинулся навстречу Сивенду Норангерскому. Весь Бург вышел провожать своего короля. Суровый вид всадников и холодный блеск стальных панцирей вселяли надежду на благополучный исход предприятия. Вестлэндцев Нордлэнд бил всегда, а король Скат, видимо, окончательно спятил, если решился на столь отчаянную попытку. Горожане бурно приветствовали короля, принца Рагнвальда и даже его гвардейцев, отношение к которым до сего дня было весьма прохладным. Но, пожалуй, больше всего оваций выпало на долю красавца Ивара Хаарского. Слухи об открытии страны его отцом ярлом Ульфом уже дошли до ушей буржских торговцев и ремесленников – все это сулило в будущем немалые выгоды. И, конечно, такой статный воин, как Ивар, не посрамит славы отца.
   Ивар не обманул ожиданий толпы: проезжая мимо балкона, на котором стояли королева Сигрид и придворные дамы, он вдруг одним рывком сильных рук подтянулся за перила и в мгновение ока приземлился в шаге от невесты, прекрасной Эвелины Ульвинской. И прежде чем девушка успела опомниться, он приложился губами к ее губам, чтобы через мгновение опять угнездиться в седле своего коня под одобрительный рев толпы.
   Гарольд засмеялся и взмахнул рукой – лавина всадников, набирая ход, двинулась с места и, казалось, что не найти в мире силы, способной ее остановить. Принцесса Кристин, жена Рагнвальда и дочь Ската Вестлэндского, тихонько вздохнула – уж ей-то эта война точно ничего кроме страданий не принесет. Сигрид встревоженно оглянулась на беременную невестку и ободряюще улыбнулась ей:
   – Все будет хорошо.
   Сигрид была уверена в этом. Не может быть, чтобы их с Гарольдом вновь обретенное счастье рассыпалось в прах, а жизнь закончилась столь нелепо и трагично. Бог не допустит этого.
   Сивенд Норангерский, захватив Кольбург и несколько приграничных замков, в глубь Нордлэнда не пошел, он словно ожидал чего-то, прижимаясь спиной к границе, выдвинув вперед лишь несколько небольших отрядов. Однако эти отряды, не встретив отпора нордлэндских владетелей, бросивших своих смердов на произвол судьбы, успели на творить немало бед. Гарольд хмурился, встречая вереницы ободранных и оголодавших людей из сожженных деревень. Замки Нордлэнда по-прежнему выжидали, не решаясь в открытую выступить против короля. Люди Лаудсвильского перехватили несколько посланий владетеля Норангерского нордлэндским владетелям. Сивенд явно рассчитывал на их поддержку, и, судя по всему, эта поддержка была ему обещана. Измена вассалов не удивила Гарольда – слишком уж решительно он в последние годы урезал их освященные веками права, чтобы рассчитывать на всеобщую любовь.
   Бесчисленные рогатки на дорогах вызывали протесты купцов, с которых каждый замок требовал плату за проезд по своим землям. Такая торговля становилась себе в убыток, ибо насытить алчность расходившихся владетелей было невозможно. Гарольд сломал эти препоны, лишив владетелей законной, как они считали, части доходов. Сивенд Норангерский удачно выбрал время для выступления, хотя не все сложилось так, как он ожидал. Силы нордлэндских владетелей были уже в значительной степени подорваны. Да и страх перед королем, который не скупился на скорый суд и расправу, удерживал их от поспешных действий. Сивенд явно нервничал – его призывы становились все более настойчивыми, а оскорбления и угрозы, которыми он осыпал робких союзников, не способствовали росту его популярности.
   Гарольд медленно, но уверенно продвигался к границе, и препятствовали ему в продвижении не столько малочисленные отряды вестлэндцев, сколько осенняя распутица и зарядившие осенние дожди.
   Владетель Скиольда, благородный Гюнвальд, вздумал было закрыть ворота своего замка перед разъяренным королем. Расправа была короткой и беспощадной. Сторожевая башня Скиольда разлетелась на куски со страшным грохотом – суранец Кюрджи, на протяжении многих лет верой и правдой служивший королю, свое дело знал. Насквозь промокшие гвардейцы принца Рагнвальда, перебросив через ров заранее приготовленные мостки, ринулись в зияющий провал в стене замка. Дружина владетеля Гюнвальда была изрублена в куски. Самого владетеля вздернули на воротах, а об участи его семьи вслух предпочитали не говорить.
   Сивенд Норангерский, поспешивший было на помощь другу, опоздал на сутки и остановился в десяти верстах севернее Скиольда, увязнув по уши в грязи. Соседние замки, напуганные участью незадачливого Гюнвальда, отказали вестлэндцам в помощи не только воинской силой, но и про довольствием. Война была уже проиграна, но Норангерский слишком уж опрометчиво выдвинулся вперед, торопясь на помощь Скиольдскому. Обратная дорога по раскисшим полям могла окончательно сломить дух его войска, превратив и без того оголодавших и уставших людей в толпу оборванцев, не подчиняющихся приказам. Норангерский задыхался от ярости, слушая доклады помощников – лошади падали от бескормицы, люди роптали. А в десяти верстах от его утонувшего в грязи и раздорах лагеря в захваченном Скиольдском замке с удобствами устроился король Гарольд. Он ждал заморозков, чтобы ударить на врага.
   – Пора драпать, – сказал со вздохом владетель Оле Олегун. – С Гарольдом шутки плохи.