Внимание привлек двигающийся по направлению к воротам огромный «форд-эксплорер». Женя понял, что это его шанс. Джип остановился около ворот, один из охранников подошел к открывшемуся окошку водителя и спросил, кажется, имя. Женя, не медля, прикрытый корпусом машины от второго охранника, подбежал к джипу и нырнул под него. Он прополз под задним мостом и схватился за рамную трубу обеими руками. Послышался звук привода, открывающего ворота. Автомобиль медленно тронулся, Кузнецов заскользил по асфальту, сдирая ткань на брюках. Ноги едва не снесло под заднее колесо, Женя вовремя отвел их. А вот его ботинки скреблись по асфальту, ссаживая задники.
В этот момент Женя меньше всего думал о том, что его могут обнаружить. Он думал, где ему вечером можно достать новые ботинки и брюки, чтобы добраться до Брюсселя. Брюки не было жалко, они остались от костюма бандита Жан-Люка Перье, да и пиджак был его же. Жалко было ботинки. Ботинки, купленные на весенней распродаже в Айдахо, он носил всего года два.
Автомобиль повернул и остановился. Хлопнула дверца со стороны водителя, хлопнула дверца со стороны пассажира, звонко чмокнула сигнализация. Женя оторвал руки от трубы и опустил голову на асфальт. Он видел только, как от машины удалялись две пары ног – мужские в черных брюках и великолепных лакированных ботинках и женские в прозрачных чулках и белых туфлях на высоком каблуке. Кузнецов огляделся. Впереди, под передним бампером машины, было темно. Он пополз в том направлении.
Кузнецов выполз из-под «эксплорера» и уселся на корточки. Перед ним выстроился ряд лимузинов, роллетройсов и роскошных спортивных моделей. К Бисбруку на прием приглашены явно не бедные люди. Женя, пригнувшись, стал пробираться вдоль ряда автомобилей. Освещенный изнутри вход в особняк находился метрах в десяти и был отделен от Евгения рядом коротких подстриженных кустов. Две супружеские пары и пожилой человек в смокинге, разговаривая и смеясь, проходили внутрь. Охранников поблизости видно не было. Евгений дождался, пока шумная компания прошла, оглянулся: не следует ли кто-либо за ними? – перепрыгнул через кусты и вошел в особняк.
Огромная приемная, в которой он побывал день назад, пустовала. Впереди в зале звучал Шопен, прислуга на подносах подавала напитки и бутерброды с икрой, люди в смокингах, костюмах, дорогих вечерних платьях разговаривали, смеялись, пили шампанское. Но здесь, в приемной, никого не было. Справа от Кузнецова, рядом со скульптурой Венеры, лицо которой выражало полное отсутствие стыдливости за собственную наготу, находилась небольшая дверь. Женя подскочил к ней и легонько толкнул. Дверь оказалась открыта. Кузнецов проскользнул внутрь и захлопнул дверь за собой. Он очутился в начале длинной галереи, с одной стороны которой располагались огромные окна, открывающие вид на парк усадьбы, с другой – ряд дверей. С арочного потолка свешивались светильники, испускающие много света и призванные создать у хозяина настроение солнечного летнего дня. Женя робко ступил на ковровую дорожку. Если его обнаружат здесь, то спрятаться будет негде. Он сделал несколько шагов и миновал первую дверь. Сквозь окна за чередой кустарника были видны ворота и охранники, пропускающие новый лимузин. Женя сделал еще несколько шагов. Теперь он находился в середине коридора. Честно говоря, он не знал, что ему делать.
Из-за последней по коридору двери раздались цокающие шаги. Женя обмер.
Дверь стала открываться.
Женя не мог тронуться с места.
Дверь отворилась, и ему навстречу вышел человек. Цокот лакированных ботинок утонул в мягком ворсе коридорной дорожки. Заметив Кузнецова, человек нахмурился и с выражением озабоченности на лице решительно направился к нему. Женя представил, как он выглядит со стороны – мешковатый костюм, сбившийся набок галстук, разорванные сзади брюки. Его смело можно брать за шкирку и сдавать в полицию как грабителя.
Человек остановился в двух шагах от Евгения и резко что-то спросил по-французски. Женя почувствовал, как по спине пробежал холодок, а колени задрожали. Он испуганно смотрел в ответ на незнакомца, все французские слова вылетели из его головы. Правда, осталось только одно. Его он и произнес:
– Ви.
Незнакомец секунду изучал его лицо, а потом вдруг расхохотался.
– Et voila le blaguer![2] – угомонившись, произнес он и захохотал снова.
– Que ce que se passe?[3] – раздался звонкий женский голос из двери, откуда вышел мужчина. Из-за спины человека появилась прелестная мадам в переливающемся блестками вечернем платье и положила свою ручку на согнутый локоть мужчины. Мама родная! Почему он принял этого человека за охранника? Это одна из пар, которых там за стеной целый зал.
– Quel homme sympathique![4] – игриво произнесла она. Ее кавалер перестал смеяться и, дернув мадам за собой, решительно зашагал по галерее к выходу. По пути мадам все время оглядывалась, Жене пришлось обернуться к ней лицом, чтобы она не увидела его разорванные сзади штаны. Они покинули галерею, дверь за ними захлопнулась. Женя устало выдохнул и пощупал сердце. Оно бешено колотилось.
Он заглянул в дверь, из которой вышла пара. Там находилась комната с двумя диванами, журнальным столиком и множеством скульптурных бюстов, расставленных вдоль стен. То ли комната для отдыха, то ли для курения. Женя двинулся дальше.
«Что ты хочешь сделать?» – спрашивал он себя. И не знал, что ответить.
Комната, располагавшаяся прямо за этой, оказалась заперта. Галерея закончилась, Женя повернул ручку последней двери. Дверь открылась. Женя оказался в огромной библиотеке.
Кроме того что площадь помещения была велика, книжные стеллажи достигали шести-семи метров в высоту. Женя не увидел ни одной свободной полки, книги занимали все стеллажи, а стеллажи закрывали все стены. Посередине библиотеки находился громоздкий черный стол с настольным светильником зеленого цвета. Пол был выложен мозаикой. Библиотека была пуста. Женя прошел в дверь и закрыл ее за собой.
Он приблизился к стеллажам и стал рассматривать корешки книг. Раньше он знал латынь, отец-археолог заставлял его учить древний язык, но со временем Женя частично забыл ее. Правда, имена авторов он прочитать смог. Аристотель, Плутарх. Корешки были ветхими, и казалось, что они рассыплются от прикосновения. Женя перешел к другому стеллажу. Та же латынь. Сочинение архиепископа Мадридского Перстия о завоеваниях государственных, 1586 год. Трактат Иосифа Миланского о землях восточных, 1617 год. Сборник указов Папы Льва Десятого. Книги были разбиты по временным периодам. Античный мир, Средние века. Последние разбиты на Европу и Азию. Бисбрук серьезно увлекался книгами, или его предки на протяжении многих лет собирали эти фолианты. Если он так же серьезно относится к древним вещам, то не мог не отличить настоящее «солнце» от поддельного. Женя был почти уверен: если обнаружит музей Бисбрука, то найдет и «солнце».
Что-то зашуршало, Кузнецов оглянулся на дверь. Она по-прежнему оставалась закрытой. К тому же шуршание раздавалось совсем с другой стороны, где не было ничего, кроме книжных полок. Хотя нет, кое-что он обнаружил. Мозаичный пол рядом со стеллажами опускался, образуя ступени. Он вновь оглянулся на дверь и понял, что добежать до нее не успеет. Недолго думая, Кузнецов нырнул под черный стол.
Шуршание прекратилось, и Женя услышал шаги. Казалось, что шаги доносились из-под земли Похоже, два человека поднимались по лестнице Шаги затихли – двое завершили подъем, и затем раздался голос Бисбрука, говорившего по-английски своему собеседнику:
– Где-то на западе Соединенных Штатов. Мы не знаем точно где, но они пытаются войти в контакт.
– Это необходимо пресечь. – Голос второго оказался низким и хриплым. Жене подумалось, что говорит не человек – настолько неестественным был его голос.
– Именно этим я и занимаюсь. Существовала потенциальная опасность из России, но теперь там все улажено.
– Где находится сообщение?
– У нас есть ключ, но мы не знаем, куда его вставить. Человек, который знал, умер под пытками, но не раскрыл тайну.
– Значит, сообщение все-таки могут найти? – В голосе собеседника Бисбрука не было угрозы, но по спине Евгения пробежал холодок.
– Без ключа – нет.
Они остановились возле стола. Женя видел их ноги. Отогнав страх, Кузнецов немного вылез из своего убежища, чтобы посмотреть – с кем разговаривает Бисбрук. Этот человек стоял к Евгению спиной, и Кузнецов мог разглядеть лишь его фигуру. Человек был огромным. Не менее двух метров ростом и ста двадцати килограммов весом. На человеке был темно-синий костюм, сверкающий новизной.
Бисбрук и этот огромный человек находились возле стеллажа с литературой девятнадцатого века. Бисбрук протянул руку к стеллажу и дотронулся до какой-то книги. Вслед за этим раздалось шуршание лестницы в полу. Со своего места Кузнецову лестницы видно не было, но он не сомневался, что она убирается. Конец этой операции был озвучен легким металлическим лязгом. Бисбрук неожиданно повернулся. Женя юркнул под стол, вжавшись в угол. Видел ли его Бисбрук?
– Странно, – произнес Бисбрук и замолчал. В библиотеке повисла напряженная тишина. По Жениному лбу катились капли пота, заливая глаза.
– Что? – нарушил тишину собеседник графа.
– Мне казалось, что я запирал дверь в библиотеку.
«Вранье! – мысленно закричал Женя. – Дверь была открыта!»
– Вы уверены?
– Кажется, да.
– Выходит, кто-то проник сюда?
Сердце Кузнецова заколотилось в два раза быстрее. Ладони вспотели. «Я сейчас вылезу из-под стола и скажу, что вошел сюда в поисках туалета, – представлял Кузнецов. – А под столом я очутился потому, что сюда закатилась запонка». Он пощупал манжеты рубашки. Запонок на ней не было и в помине.
– Он мог проникнуть в подвал? – спросил незнакомец.
– Нет, лестница была закрыта.
– Или он покинул библиотеку, или он где-то здесь.
Они замолчали. Женя представил, как они смотрят на единственный предмет, находящийся в библиотеке, способный предоставить укрытие. На стол, под которым как раз и находился Кузнецов. Женя сжался в комок. Он тут же вспомнил, как они разговаривали о человеке, который умер под пытками. Слева он услышал скрип подошв. Бисбрук и его собеседник приближались к столу. Господи, кто они такие?! Почему они делают это?!
Внезапно Женя услышал щелчок открывшейся двери.
– Мсье Бисбрук! Вы здесь!
– Жан-Клод?
– Я искал вас, мсье. Я заглядывал в библиотеку, но здесь никого не было.
– Значит, это ты открыл дверь?
– Да, мсье.
Женя заткнул рукой рот, чтобы не закричать. Чертов слуга! Надо запирать за собой двери!
– Что случилось, Жан-Клод?
– Охрана кого-то задержала у ворот. Они говорят, это что-то важное.
– Вы пойдете со мной? – спросил Бисбрук у незнакомца.
– Конечно, – с безразличием в голосе и все с той же басистой хрипотой ответил собеседник. Раздались удаляющиеся шаги, дверь в библиотеку закрылась. Два раза щелкнул замок. Женя вылез из-под стола. Он подбежал к двери и осторожно подергал за ручку. Дверь была заперта.
– Проклятие! – тихо воскликнул он. Окон в библиотеке не было. Как же выбраться отсюда? Неужели ему ждать, пока Бисбрук в следующий раз появится в библиотеке. А если он уедет на месяц куда-нибудь отдыхать? К примеру, на Гавайи! Женя же умрет здесь от голода. Конечно, Женя может без конца читать, пока глаза его не закроются навсегда. Его тело найдут вот в этом кресле. А в руках у него будет томик Данте. Интересно, сколько будет ждать его Элен? Стоп!
Женя повернулся на сто восемьдесят градусов. Подвал! Быть может, он выберется из дома через подвал? Он обошел стол и присел на колени, рассматривая мозаичный пол. Он провел по полу рукой. Сине-зеленая мозаика скрывала щели, которые существовали у опускающейся лестницы. Женя встал и подошел к стеллажу девятнадцатого века. Дарвин, Бисмарк, Маркс, Менделеев. Сплошные книги, но именно отсюда Бисбрук закрывал лестницу. Где-то в этих книгах должна быть тайная, которая открывает лестницу, если, скажем, за нее потянуть. Но которая?
Он просмотрел корешки книг, не прикасаясь к ним. Нет, это не книга по философии или истории, это не книга по исследованиям античности, хотя Бисбрук, по словам Элен, считался специалистом по античности. Он поймал себя на мысли, что называет доктора Граббс по имени. Почему бы и нет, в конце концов, если он впутал ее в эту историю и они оба оказались в Герардсбергене. Она знает часть правды. Пожалуй, никто, кроме Мигранова, не знает так много. Так почему Женя не может называть ее Элен!
Одна из книг привлекла внимание. Он еще раз перечитал название. Это была книга в черном кожаном переплете. «Вот она! – подумал Женя. – Именно она».
«Недра» Франко Руно.
Он не мог объяснить, почему именно эта книга привлекла его внимание. Но то, что это она, он чувствовал интуитивно.
Кузнецов прошелся пальцами по серебристой тисненой надписи на корешке книги и положил руку поверх тома. Что-то щелкнуло под его пальцами, и Женя услышал сзади себя тихий скрежет. Он оглянулся. Мозаичный сине-зеленый пол, раскладываясь, опускался, образуя ступени. Крадучись, Женя подошел к ступеням и посмотрел вниз. Мутный свет слабо освещал каменные стены подземного коридора. На полу, у самого основания опустившейся лестницы, темными камнями была выложена буква «М». Кузнецов сделал глубокий вдох и стал спускаться по ступеням в туманный полумрак.
Женя осторожно спускался вниз, эхо от цокота его каблуков по лестнице отскакивало от каменных стен подземелья, словно мячик пинг-понга, и, уносясь вглубь, затихало. Он сошел с последней ступеньки. Справа на стене выделялась громоздкая каменная рукоятка. Это не могло быть не чем иным, как устройством, убирающим лестницу. Женя потянул рукоятку на себя. Рукоятка была тугой, но все-таки поддалась. Лестница стала складываться вверх. Нижняя ступенька поднималась до уровня верхней, затем обе они поднимались до следующей и так далее – лестница убиралась. Когда исчезла последняя ступенька и они все вместе, дружно лязгнув, образовали ровный потолок над головой Кузнецова, в подземелье загорелся свет. Женя ахнул.
Вдоль стен были расставлены древности. Их было множество. Наверно, так же много, как и книг в библиотеке наверху. Вдоль стен в изобилии располагались кувшины, чашки, сосуды различной формы, расписанные неимоверными цветами, некоторые украшенные серебром, золотом и драгоценными камнями. Женя прошел вдоль коридора и попал в следующий – отдел оружия, лат и доспехов. Чего здесь только не было! И самурайские панцири, и древнеримские доспехи, и латы крестоносцев. Кольчуги всех цветов, покроев и конструкций. Множество самых разных боевых мечей и щитов. Один щит, похожий на татаро-монгольский, был инкрустирован золотом по всей поверхности. По краям его сверкали изумруды. В центре горел огромный ярко-красный рубин. Женя долго не мог отвести от него глаз.
Следующий коридор был полон статуэток, бюстов, скульптур, изображающих богов, цезарей и простых людей. Они были выполнены из камня, мрамора разных цветов, известняка, бронзы, стали и золота. Скульптуры, которыми был украшен дом Бисбрука там, наверху, потерялись бы в этом обилии и великолепии.
Глаза Кузнецова улавливали теперь только общую картину, а мозг перестал воспринимать каждую древность в отдельности. Он уже не рассматривал вещи, они проносились мимо него сплошным потоком.
Картины. Море картин.
Снова книги. Но на этот раз в кожаных и позолоченных переплетах, с бриллиантами на корешках.
Украшения. Броши, серьги, бусы, кольца, перстни.
Женя быстро двигался по коридору, нигде не задерживаясь. Он все больше убеждался, что это богатство собрано усилиями не одного человека. Кузнецов не сомневался, что коллекция собиралась в течение нескольких сотен лет. И в этом как-то участвовала буква «М».
Коридор закончился небольшой комнатой. На ее стенах, на прозрачных подставках красовались крупные бриллианты. Их было так много, что между камнями нельзя было заметить просвета. Свет от скрытых ламп на потолке многократно отражался на гранях драгоценных камней, и бриллианты сверкали. Но все-таки не это являлось главным в комнате. У дальней стены на постаменте, инкрустированном черными опалами, находился золотой диск «солнца». Лучи «солнца» сияли огнем, а на диске отражался свет от сотен бриллиантов. Именно «солнце» являлось главным предметом не только в комнате, но и во всем подземелье.
Женя подошел к «солнцу» и снял его с подставки. Он потер диск пальцами и перевернул. На задней стороне было четыре углубления.
– Вот это действительно настоящее «солнце», – произнес Женя. Углубления предназначались для пальцев статуэтки Иттлы.
Кузнецов сунул руку во внутренний карман пиджака и достал из него «солнце», которое он купил у Велора. Теперь оба золотых диска находились перед ним. У настоящего «солнца», которое он обнаружил здесь, было восемнадцать лучей. У того, которое он купил, – тоже, но их длина и угол расположения оказались другими. Теперь Женя убедился, что второе «солнце» поддельное. Бисбрук пытался запутать Кузнецова, подсунув ему поддельный диск. Так Женя никогда бы не нашел пещеру в Гималайских горах. Но зачем Бисбруку это нужно? Возможно, свет на этот вопрос проливал отрывок из разговора между Бисбруком и незнакомцем, который Жене довелось услышать. Но он совершенно ничего не понял, кроме слов об опасности из России, под которой, очевидно, граф подразумевал его, Кузнецова.
Некоторое время, подержав в руках оба «солнца», Женя положил настоящее в карман, а поддельное водрузил на подставку. Разницы заметно не было.
Кузнецов возвращался по коридорам назад. Настоящее «солнце» лежало у него в кармане, цель была достигнута. Однако предстояло выбраться из подземелья и беспрепятственно покинуть поместье графа. Женя миновал все коридоры-музеи, в которых Бисбрук прятал от посторонних глаз свою бесценную коллекцию, и вновь очутился в начале коридора, где находилась поднимающаяся лестница в библиотеку. Кузнецов остановился.
Тупик? Он так и не нашел выход. В библиотеке была заперта дверь, а из подземелья выхода не существовало. Хотя нет. При ближайшем рассмотрении Женя заметил дверь в стене. Он открыл ее и вошел в еще один коридор.
Коридор казался очень древним. Стены сложены из больших валунов, потолок затянут толстым слоем паутины. Впереди коридор был темен, и Кузнецову пришлось воспользоваться зажигалкой, чтобы осветить себе дорогу.
Пламя от зажигалки тускло мерцало в темноте. Женя двигался медленно, стараясь не пропустить выход из подземелья. Однако вместо выхода он увидел нечто другое. Впереди, слева по коридору, находилась дверь. Сквозь щель между дверью и полом пробивалась полоска света. Но это не было похоже на свет от лампочки. Свет походил на какой-то густой ярко-красный отблеск.
Отблеск пульсировал. Женя остановился, не зная – следовать ли ему дальше или поостеречься. За дверью вполне мог оказаться какой-нибудь охранник, хотя Кузнецов не думал, что Бисбрук доверит тайну подземелья охраннику. Ведь даже слуга, заглядывавший в библиотеку, не знал о существовании тайной лестницы. Скорее всего, о подземелье не знает никто, кроме графа и этого огромного незнакомца, с которым видел Бисбрука Кузнецов.
Женя стал медленно двигаться к двери. Подойдя к ней ближе, Кузнецов почувствовал, что ему трудно дышать. Воздух сделался жарким, словно в хорошей сауне, рубашка стала влажной от пота. Кузнецов приблизился к двери и взялся за ручку. Она оказалась обжигающе горячей, Женя быстро отдернул ладонь. Он натянул на запястье рукав пиджака и, взявшись за ручку, потянул ее на себя. Дверь оказалась тяжелой, и, чтобы ее открыть, Кузнецову пришлось приложить немалое усилие.
Он уперся каблуками в пол. Пот лил ручьем, Женя, сжав зубы, напрягся изо всех сил. Наконец дверь распахнулась, волна нестерпимого жара накатилась на него. Женя отпрянул. Что находилось в комнате, он мог различить смутно. Яркий огненный свет исходил из огромной, во всю стену, печи, очень похожей на мартеновскую. Женя отбежал на несколько метров в сторону. Лоб и щеки просто пылали. Женя отдышался. Зачем Бисбруку печь в подвале? Зачем этот жар? Быть может, он занимается незаконной выплавкой цветных металлов? Бред какой-то.
Любопытство взыграло в Кузнецове, и он во что бы то ни стало решил увидеть, что же находится в комнате. Он снял пиджак и обмотал им голову, чтобы не получить тепловой удар. Вновь оказавшись у двери, он чувствовал, как жар щиплет кожу сквозь тонкую рубашку. Женя сделал шаг вперед и переступил порог. Подошвы ботинок мгновенно нагрелись, обжигая ступни. Он по-прежнему плохо различал, что за сооружение находится перед ним. Но если он и дальше будет двигаться так медленно, то рискует сгореть. Нужно сделать быстрый рывок в середину комнаты, увидеть это и вернуться обратно.
Кузнецов рванулся вперед и закричал. Лицо было готово взорваться от боли, нагревшаяся рубашка жгла кожу, и Женя чувствовал, что ткань рубашки вот-вот вспыхнет. Он вылетел из комнаты, на ходу скидывая тлеющий пиджак. Увиденное им было, по меньшей мере, непонятно. Что это? Зачем это?
Он посмотрел на брошенный пиджак и, хлопнув себя по лбу, кинулся доставать из него «солнце». Оно нагрелось, но осталось целым. Если бы лучи «солнца» оплавились, он бы не смог определить, какой из них указывает на гору.
Покряхтев, Женя оторвал от пиджака рукав и завернул в него «солнце». Даже сквозь ткань жар от золота обжигал ладони. Кузнецов подождал, пока сверток немного остынет, и засунул его за пазуху под рубашку. Некоторое время он стоял, пытаясь осмыслить, что же он увидел. Посредине комнаты, опутанный громоздкими трубами с заклепками, находился котел метров двух в диаметре. В котле, шипя и булькая, полыхала огненная масса. Печь, стоящая вдоль стены, предназначалась для нагревания котла, но что было в котле и зачем все это спрятано в подвале графа Бисбрука? Женя отругал себя за излишнее любопытство. В конце концов, какое ему дело, что хранится в подземельях графа! Сейчас его должно заботить, как выбраться отсюда. Самое главное – у него есть «солнце», а этот котел с кипящей лавой…
Женя замер.
Котел наполнен чем-то, похожим на лаву.
Плевать!
Оставив дверь в комнату с котлом открытой, Женя устремился в недра темного коридора.
Около пятнадцати минут он плутал по подземельям, натыкаясь на запертые двери и оказываясь в тупиках. Но подземелье не было лабиринтом, и по истечении этого времени Женя наткнулся на ступеньки каменной лестницы, ведущей наверх. На четвереньках он поднимался по ступенькам до тех пор, пока не уперся головой в свод. Зажигалка потухла в самый ответственный момент, и Евгению пришлось на ощупь определять, где находится рычаг, открывающий люк. Рычаг оказался сбоку, Кузнецов потянул его на себя, и люк над его головой с тихим скрежетом отъехал в нишу в стене.
Над ним простиралось звездное небо, аромат листвы перебивал затхлость подземелья. Подземный ход вывел его наружу. Со всех сторон потайной выход был окружен кустами. Женя посмотрел поверх них. Рядом находился металлический забор с пропущенным по нему электрическим током. Женя обернулся. Позади него, лучась светом и весельем, возвышался особняк. Женя по-прежнему находился на территории усадьбы. Теперь нужно сориентироваться, где он. Это оказалось несложно. Впереди, метрах в тридцати, находилась стоянка для автомобилей.
– Угу – произнес Кузнецов.
Люк закрылся сам. Женя даже не дотрагивался до него. Очевидно, он работал по таймеру. Теперь ничто не указывало на находящийся здесь выход из подземелья. Густая трава скрывала все. Женя проверил, на месте ли «солнце», и двинулся по направлению к автостоянке.
Черный «линкольн» оказался не заперт. Минут десять, обливаясь потом от волнения, Женя потратил на то, чтобы найти и соединить два нужных провода и запустить двигатель. Когда же ему это удалось, он вздохнул с облегчением, стер ладонью капли пота со лба, и выехал из ряда автомобилей.
Подъезжая к воротам, Женя обнаружил, что в них остался только один охранник. Интересно, куда подевался второй? Впрочем, не важно. Кузнецов остановил машину перед воротами и коротко нажал на клаксон. Вместо того чтобы открыть ворота, охранник направился к автомобилю. Женя похолодел. Охранник, коснувшись рукой капота, наклонил голову к окошку, водителя.
– Pouvez-vous conduire la voiture?[5] – спросил он как-то участливо.
«Вероятно, он имеет в виду, не нужна ли мне помощь? – подумал Женя. – Он думает, не пьян ли я?»
Собрав те крохи французского, которые знал, Женя выдал фразу:
– Grand merci, je me sens tres bien![6]
Для пущей убедительности он икнул, подразумевая, что немного пьян, но это не мешает ему управлять автомобилем. Охранник отошел от «линкольна» и стал открывать ворота. Женя напряженно ждал. Наконец ворота оказались открыты, и, надавив на акселератор, Кузнецов выехал с территории усадьбы, махнув охраннику рукой на прощание.
Он остановился в том месте, где, как ему казалось, должна была находиться Элен. Он свернул с дороги в темноту деревьев. Где же она? Ему казалось, что он просил ее оставаться в этом месте. Ну да! Именно здесь! И особняк находится к нему той стороной, и кусты возле забора здесь разрослись сильнее, чем в других местах.
– Элен! – полушепотом позвал он. Никакого ответа. Он еще раз позвал ее, но вновь безрезультатно. Тихо шелестела листва. Из особняка вместо Шопена теперь доносился Моцарт. Женя зажал рукой рот и посмотрел в направлении дома. В голове его отчетливо всплыла фраза, произнесенная – Женя был почти уверен – слугой графа Бисбрука: «Охрана кого-то задержала у ворот. Они говорят, это что-то важное».