– У меня осталось совсем немного денег, – призналась Элен. – Мне нужно позвонить матери.
– Прямой звонок делать нельзя, телефон твоей матери непременно прослушивается.
– Что же делать?
– Тебе нужно позвонить соседке или знакомой матери, в общем, человеку, которого она хорошо знает. Ты попросишь этого человека передать матери сообщение от тебя. Скажешь, чтобы она не волновалась и не верила сообщениям по телевизору. Что с тобой все в порядке, только позвонить не можешь. Попросишь мать, чтобы она передала с близким тебе человеком паспорт и деньги. Скажешь, что мы будем ждать этого человека до завтрашнего обеда здесь, на бензоколонке на окраине Лилля. В чем дело? – спросил Кузнецов, заметив недовольство на лице Элен.
– Ты чересчур нагло заявляешь о том, чтобы моя мать передала свои деньги.
– Эти деньги понадобятся тебе, – произнес Кузнецов, делая ударение на последнем слове. – Я говорю об этом, чтобы ты про них не забыла сказать по телефону.
– Именно это мне и не нравится. Мне не нравится, что ты распоряжаешься моими деньгами. Женя поморщился:
– Ну хорошо, я не говорил этого, но все-таки не забудь! Итак, кому бы ты могла позвонить?
– Соседке, живущей этажом выше, мадам Лявур. Ей семьдесят лет, но память у нее крепкая. А вот кто мог бы доехать до Франции… – Элен задумалась. – Не могу представить такого человека. Моих знакомых мама не знает, ее знакомые уже стары, чтобы им можно было доверить такое задание.
– Хорошо, тогда пусть она попросит того, кого сочтет нужным. Только мы должны узнать этого человека. Пусть, подъехав к бензоколонке, этот человек включит сигнал аварийной остановки, чтобы мы узнали его. Ты все запомнила? Вон там находится телефон.
Налив себе еще чашку кофе и мелкими глотками отпивая его, Женя наблюдал, как Элен подошла к автомату и, вставив магнитную карту, долго набирала номер. Кофе был откровенно плохим. Женя разбирался в кофе и при других обстоятельствах пить такой не стал бы. Но сейчас ему нужно было взбодриться. Он устал за эти дни, проведенные в Бельгии, и усталость, аккумулировавшись, сейчас дала о себе знать. Его нервы находились на пределе, и он готов был сорваться в любую минуту.
Кажется, Элен дозвонилась. Она заговорила по-французски с почтительной интонацией. Мадам Лявур, мадам Лявур – только и мог понять Кузнецов. Так ли хороша память у этой старухи, как описывала Элен?
Закончив разговор, Элен вернулась к столику. Женя доедал кусок вишневого пирога, купленный на деньги Элен.
– Ну, как? – спросил он с набитым ртом.
– Мадам Лявур сразу заявила, что не верит сообщениям по телевизору. Она знает меня с детства и верит мне. Я все пересказала, как ты просил. Мадам Лявур обещала передать мои слова матери.
С обеда до вечера Женя смотрел телевизор, висевший над стойкой бара. Программы были сплошь на французском языке, поэтому к концу дня голова у Кузнецова шла кругом. Правда, он остался удовлетворен. Сообщения об их розыске во Франции не передавались. Может быть, Бельгия не просила Францию о помощи, хотя обе страны являются членами Европейского сообщества. А возможно, пока Женя и Элен скитались вдали от городов Бельгии, их уже перестали искать и махнули на них рукой. Как бы он хотел надеяться на это!
Элен сняла номер в маленькой гостинице и сейчас отдыхала. Женя раз в полчаса выходил на улицу, обходя заправку вокруг и высматривая, не стоит ли где автомобиль с мигающими сигналами поворота. В 22.30, когда Женя собирался сделать последний круг и идти в номер, он увидел его. Автомобиль находился недалеко от заправки и был наполовину укрыт кустами акации. Судя по радиаторной решетке, это был «фольксваген». Из-за кустов были видны лишь передние поворотники, которые мигали не чаще чем раз в секунду. Женя оглянулся и подошел ближе.
На улице было сумрачно, свет в салоне автомобиля не горел, поэтому увидеть человека, находящегося в салоне, не представлялось возможным. Не раздумывая, Женя дернул за ручку и запрыгнул в салон. Он не просчитывал вариантов, он не думал о том, что человек в автомобиле может не говорить по-английски, что закономерно – ведь он, вероятно, уроженец Бельгии.
– Добрый вечер, – произнес Кузнецов, обращаясь к темной фигуре человека за рулем. – Элен находится недалеко. Вы привезли паспорт?
Он видел профиль лица незнакомца какие-то секунды. Человек повернул к нему голову, и Женя мог разглядеть лишь короткую стрижку и едва оттопыренные уши.
– Да, – ответил незнакомец приятным баритоном. Акцент выдал в нем американца.
– Вы отдадите его мне или нужно позвать Элен?
– У меня нет его с собой.
– Тогда где же он? – слегка озабоченно спросил Женя.
– Поедемте со мной.
– Это далеко?
– Минут пятнадцать.
Проехавшая навстречу машина на какое-то мгновение осветила фарами салон «фольксвагена», и Женя увидел лицо человека, сидящего рядом с ним. Женя не знал его. На вид человеку было лет сорок, высокий морщинистый лоб, широкие скулы, суровая складка губ. На подбородке Женя успел отметить косой шрам. Глаза человека были проницательны.
Встречный автомобиль проехал, и салон вновь погрузился во тьму.
– Я пойду приведу Элен, – произнес Кузнецов. – Мы соберем вещи, так что подождите здесь, пожалуйста, еще минут десять.
– Хорошо, – ответил человек.
Женя вылез из машины и припустил к отелю. Элен спала, и ему пришлось долго стучаться к ней в номер. Она открыла дверь, зевая так, что рисковала вывихнуть челюсть.
– Кто-то приехал? – спросила она, подавив зевок.
– Вот именно, «кто-то»! – бросил Кузнецов, проходя в номер. – Быстро собирайся! Я полагаю, он не тот, за кого себя выдает.
Они бежали к тисовому лесу. Станция, гостиница и автомобиль с мигающими поворотниками остались сзади.
– С чего ты взял, что он не тот? – на ходу спросила Элен.
Женя остановился.
– Лет сорок, короткая стрижка, шрам на подбородке, американский акцент, наверное, ближе к нью-йоркскому, когда говорят как будто в нос?
– Нет, я не знаю такого человека.
– Вот и я засомневался, что в знакомые твоей матери мог затесаться человек из Северной Америки. К тому же и твоего паспорта у него не было.
– Полагаешь, это человек Бисбрука?
– Не знаю. Одно только для меня ясно: не надо сегодня ночевать в гостинице.
Так они и заночевали в лесу недалеко от автозаправочной станции. Слава богу погода была теплой. Проснувшись наутро под тисовыми деревьями, Женя почувствовал страшный голод. Солнце просвечивало сквозь листву. Он взглянул на часы, они показывали семь часов. Элен мирно спала недалеко от него. Стараясь не разбудить ее. Кузнецов выглянул из-за кустов, желая посмотреть, работает ли кафе. Кафе работало. Похоже, оно работало всю ночь. Пока спит Элен, можно сходить и купить что-нибудь поесть. Ну а уж после он решит, что делать дальше. Человек в машине не привез паспорт Элен и скорее всего не был посланником матери Элен. Женя не раз сталкивался с уловками типа «у меня нет сейчас денег, но я могу показать, где они лежат». Он сам раза два применял ее. Обычно человек, говорящий эти слова, пытается запутать собеседника, выиграть время. Женя был уверен, что у этого человека не было паспорта Элен. Из всего этого следовал естественный вопрос: откуда он узнал о встрече на автозаправочной станции города Лилля? Откуда он узнан о кодовом сигнале – мигающих поворотниках? Или соседка мадам Граббс проговорилась полиции, а та в свою очередь проинформировала Бисбрука? Или все телефоны в доме Элен прослушивались? Был ли это человек Бисбрука? С вероятностью в девяносто процентов Кузнецов мог сказать, что да.
Размышляя о хитросплетении текущих событий, он вошел в кафе, подошел к официантке, поздоровался с ней и… не смог сказать по-французски, что ему нужно. Она предлагала меню, но там он тоже ничего не мог понять. Наконец они сошлись на слове «гамбургер» и четырех отогнутых пальцах, показывающих их количество, а также двух стаканчиках кофе. Расплатившись за все, Кузнецов направился к Элен. Однако, выйдя из дверей кафе, он наткнулся на Элен и чуть не пролил на нее кофе. Волосы Элен были взлохмачены.
– Я думала, ты бросил меня, – произнесла она с обидой. – Ведь у тебя есть паспорт, а у меня нет.
– Но я же здесь, – возразил он, протягивая ей кофе с гамбургерами.
Они шли к автобусной остановке, жуя на ходу. Проходя мимо бензоколонок, Женя заметил светло-серый «пежо» с поднятым капотом. Хозяин ковырялся в двигателе и был скрыт от глаз. Поворотники «пежо» мигали, показывая аварийную остановку. Женя остановился. Элен заметила «пежо» и охнула.
– Это он? – спросила она.
– Тот был на «фольксвагене».
– Кажется, я знаю, кто это! – вдруг радостно воскликнула она. – Это машина дяди Виктора!
Опрокинув стаканчик с кофе, Элен бросилась к машине. Женя побежал вслед, наспех допивая из своего стакана. Элен быстрее него оказалась возле водителя, и Женя видел, как изменилось ее лицо. Он подошел к машине и встал рядом с Элен. Человек среднего роста с седыми волосами находился к ним спиной. Он что-то ковырял в двигателе и не видел подошедших.
– Дядя? – осторожно спросила Элен.
Человек повернулся, и сердце Кузнецова ушло в пятки. Это было то же самое лицо, которое он увидел на мгновение в свете фар встречной машины. Та же суровая складка губ, те же скулы. Шрам на подбородке… Женя невольно попятился и уперся спиной в колонну, держащую навес над бензоколонкой. Убежать они не успели бы, к тому же он не сомневался, что бензоколонка оцеплена людьми Бисбрука. Поэтому язык Кузнецова оказался самой подвижной частью его тела:
– Теперь у вас есть паспорт Элен?
– Почему теперь? – спросил незнакомец. Этот голос Кузнецов слышал вчера вечером в кабине «фольксвагена». И акцент в точности такой же.
– Потому что вчера вечером у вас не было паспорта.
– Извините, – человек виновато улыбнулся, – я пересек границу Франции полчаса назад. Вы меня с кем-то перепутали.
По каким-то причинам человек не хотел показывать, что он был здесь вчера. Но Кузнецов его очень хорошо запомнил. Пока Женя оглядывался, пытаясь заметить прячущихся в засаде людей, Элен задала простой вопрос:
– Кто вы?
– Простите. – Человек вновь улыбнулся. – Меня послала ваша мать. Она не смогла найти кого-нибудь, а я сын ее двоюродной сестры, которая сейчас проживает в Нью-Йорке. Чтобы вы меня признали, она дала машину вашего дядюшки Виктора. Ваша мать очень волнуется за вас, Элен, она просила передать, чтобы вы возвращались. Она уверена, что все это какое-то недоразумение.
– Я вас видел здесь вчера, я не шизофреник, – вновь —.. упрямо промолвил Кузнецов.
– Вы можете позвонить своей матери и спросить ее обо мне. Вчера вечером я ночевал дома у Элен. Вот, кстати, паспорт, а вот деньги.
Он протянул Элен паспорт, в который были вложены денежные купюры.
– Там записка от матери.
Элен кивнула и, раскрыв паспорт, достала записку. Пробежав глазами по строкам, Элен всхлипнула.
– Ну вот, – смахнув слезу, сказала она, – мама, как всегда, переживает.
– Я бы тоже на ее месте переживал, окажись моя дочь в такой ситуации, – произнес незнакомец.
– Поехали отсюда, – сказал Кузнецов, которому убедительно продемонстрировали, что его подозрения беспочвенны.
Человек захлопнул крышку капота и сел в машину. Женя уселся на переднее сиденье, а Элен – на заднее. Машина тронулась, и через несколько секунд автозаправочная станция исчезла из виду.
– Меня зовут Шон Уолкер, – запоздало представился человек.
– Джон Смит, – произнес в ответ Кузнецов.
– Не надо меня обманывать, вы – Евгений Кузнецов.
Сомнения вновь вернулись к Евгению. От всех загадок уже пухла голова. Кто он такой? Он представился родственником Элен, но в лицо она его не знает. Однако он сообщил некоторые подробности, которые убедили Элен, что он ее родственник. Тогда с кем разговаривал Кузнецов вчера вечером? Или это ему приснилось? Быть может, он заснул в баре?
– Откуда вы меня знаете? – устало спросил Женя.
– Мама Элен мне рассказывала о вас. Она не знала вашего имени, но по телевизору его сообщили. То, что передавали про Элен, было ложью. Отсюда следует, что вы тоже не являетесь членом русской мафии.
– Он сейсмолог, – вставила с заднего сиденья Элен.
Кузнецов выразительно посмотрел на нее. Было совсем ни к чему выдавать себя первому встречному.
– Вы сейсмолог? Серьезно?
Кузнецов отвернулся и стал смотреть в окно.
– Может быть, – ответил он.
– Я знаю кое-кого среди сейсмологов и вулканологов. Вы знали доктора Фишера?
Женя обернулся. Конечно, он знал Фишера! Исследования Фишера были близки ему. Исследуя состав выбросов магмы в различных точках планеты, Фишер делал поразительные выводы. Он полагал, что кремний при высоких температурах может образовывать макромолекулы, наподобие углеродных белков. Имя ученого не было широко известно, потому что его измышления считались фантастическими.
– Почему вы спросили о Фишере в прошедшем времени?
– Он скончался две недели назад от сильных ожогов, полученных в лаборатории.
Это было шоком для Кузнецова. Несмотря на различие взглядов, Женя считал Фишера своим другом. К тому же еще месяц назад он гостил у Фишера в Блюмингтоне.
– Что произошло? – охрипшим голосом спросил Кузнецов.
– Я точно не знаю. Кажется, он проводил опыты с разогреванием частей магмы. Огнеупорное стекло лопнуло, и магма, раскаленная до 2500 градусов, выплеснулась на доктора. Говорят, то же самое произошло и с Зигмундом Баркером полгода назад.
Женя промолчал. Баркер был выдающимся вулканологом. Он упал в вулкан на Камчатке. Это был несчастный случай. Баркера Женя тоже знал. Вот только откуда всех их знал этот Уолкер?
– Я сумел поставить вам американскую визу, – произнес тем временем Уолкер, обращаясь к Элен. – Это все, что я мог сделать.
– Спасибо, – поблагодарила Элен.
– Мы поедем в Россию, – сказал Кузнецов. Этот человек явно хотел направить их по какому-то пути. Мог ли он быть человеком Бисбрука? Опять попытка увести их с истинного пути? Женя полагал, что Бисбрук, начав с подмены страниц в каталогах и подмены «солнца», перешел к силовым методам. Возвращаться опять к хитрым подставкам было бессмысленно. «Солнце» находилось у Кузнецова, и было достаточно схватить Евгения, чтобы отобрать диск. Если этот человек действует не так, значит, он не человек Бисбрука. Он посторонний человек, который преследует собственные интересы. Кем бы он ни был, родственником Элен он не являлся.
– Куда мы направляемся? – поинтересовался Кузнецов.
– В Париж, если вам нужно получить российскую визу. Из международного аэропорта Шарля де Голля можете отправиться куда угодно.
Они выехали на скоростную автостраду А1. При повороте распахнулся пиджак Уолкера, и под мышкой у него Женя увидел матовое свечение рукоятки пистолета. Вот и подтверждение его догадкам! Родственничек с пистолетом. Кузнецов уставился на дорогу, соображая.
Легкая дымка солнечного утра предвещала жаркий день. Листья акаций вдоль дороги серебрились. На широкой пятиполосной автостраде автомобилей было мало. За все время пути только одна легковушка обогнала их, а навстречу попалось не более двух-трех. Они проехали небольшой населенный пункт под названием Сомбле, состоящий всего из нескольких улиц. Как только «пежо» миновал Сомбле, Женя попросил остановить машину.
– У вас не работает один цилиндр, – заявил он.
– По-моему, машина едет нормально, – недоуменно возразил Уолкер.
– Возможно, виновата свеча. Откройте капот, – не слушая его, произнес Кузнецов, выходя из автомобиля. Уолкер, пожав плечами, выполнил его просьбу и тоже вышел на дорогу. Элен осталась на заднем сиденье.
– Мы сможем доехать до ближайшей автомастерской, – сказал Уолкер. – Правда, я не почувствовал потери мощности.
– До автомастерской можно и не доехать, – произнес Кузнецов, поднимая крышку капота. Вот смотрите, я так и думал.
Он тыкал пальцем в двигатель. Уолкер, наморщив лоб, наклонился вперед. Женя схватился за крышку капота и обрушил ее на голову Уолкера. Элен в машине испуганно вскрикнула, когда голова Уолкера ударилась о пластмассовый кожух двигателя. Тело его наполовину оказалось скрыто под капотом, который сверху придавил Кузнецов. Задрав полу пиджака, Женя расстегнул предохранительную лямку на кобуре и вытащил пистолет.
Уолкер под капотом стонал. Кузнецов отпустил крышку. Уолкер безвольно вывалился из-под него, словно мешок с яблоками. Он был без сознания. Возле виска кровоточила небольшая ссадина.
– Зачем ты сделал это? – воскликнула Элен, выбегая из машины и собиралась что-то еще воскликнуть, но, увидев в руках у Кузнецова оружие, замолчала.
– Все твои родственники ходят с пистолетами? – спросил Кузнецов.
– У него было письмо от матери! В нем она мельком упоминает, что это сын ее кузины, которая живет в Америке.
– Но ведь твоя мать и ты никогда не видели сына кузины? Я правильно понимаю? Значит, выдать себя за твоего родственника мог кто угодно.
Женя засунул руку во внутренний карман Уолкера (или, может быть, мнимого Уолкера). Вытащив портмоне, он раскрыл его. Первое, что попалось на глаза, – это визитная карточка. «Корпорация спутниковых сетей „Интраст-спектр“. Шон Уолкер. Вице-президент». Вице-президент с пистолетом на подержанном «пежо». Но то, что следовало за визитными карточками, было невозможно предположить. Кузнецов опустил дуло пистолета.
– Что там? – спросила Элен.
Женя показал ей раскрытое портмоне.
– ФБР? – переспросила она, не поверив своим глазам.
– Да. Я только что оглушил специального агента Федерального бюро расследований Соединенных Штатов.
Элен побрызгала в лицо Уолкера водой из найденной в машине бутылки. Женя, опустив пистолет, смотрел, как агент ФБР открывает глаза и непонимающе оглядывает стоящих перед ним.
– С вами все в порядке? – участливо спросила Элен.
– Было до тех пор, пока ваш приятель не прихлопнул меня крышкой капота.
– Вы не родственник Элен, нечего было себя выдавать за него! – огрызнулся Кузнецов.
Отстранив Элен, Уолкер встал. Поморщившись, он потрогал затылок и оперся руками на автомобиль.
– У вас мой табельный пистолет, – невинно произнес Уолкер. – Отдайте его.
– Может быть, вы – человек графа Бисбрука?
– Да никакого не Бисбрука! – Он протянул руку, прося вернуть оружие. Женя отдал пистолет. Уолкер сунул его в кобуру и застегнул лямку. – Теперь поехали.
Они сели в «пежо» и тронулись. Некоторое время никто не начинал разговор. Первой молчание нарушила Элен.
– Значит, вы не мой родственник?
– Нет, – ответил Уолкер.
– Как вы нашли нас?
– У меня были связи в полицейском управлении Брюсселя. Я узнал, что полиция прослушивала телефоны в доме вашей матери. Они проследили ваш звонок мадам Лявур. Из управления ФБР мне предоставили информацию о ваших родственниках в США, с которыми вы не поддерживаете отношения. Я понимал, что вы оказались в очень сложной ситуации, и попытался помочь. Ваша мама, Элен, находилась в растерянности, потому что волновалась за вас и не знала, кому поручить поехать в Лилль. Я представился сыном ее кузины и оказался как нельзя кстати. Она дала мне ваш паспорт и деньги. Я немедленно выехал во Францию.
– Значит, вы говорите, что полиция Брюсселя знала о нашем местонахождении? Почему же они не послали никого сюда? – спросила Элен.
– Кого-то они послали, – ответил Кузнецов. – Кого-то очень похожего на вас, специальный агент Уолкер! Но я заподозрил его и сбежал.
– У меня нет двойников, – сказал Уолкер. – Вы ошибаетесь.
– Быть может, – задумчиво произнес Кузнецов. – В чем нас обвиняют в Бельгии?
– Какие-то убийства в поместье графа Бисбрука. Люди, с которыми я общался, не вели расследования ваших так называемых преступлений. Позже оказалось, что никакого расследования нет. Вас просто искали. Да! Я слышал, что вы украли какую-то золотую вещь.
– Все это ложь! – проронил Кузнецов.
– Не та ли это вещь, которая выпирает у вас из-под майки?
Женя сложил руки на груди, пряча проступающее из-под майки «солнце».
– Все складывалось таким образом, – продолжал Уолкер что кто-то создавал иллюзию ваших преступлений. Кто-то запутывал полицию и общественность. К тому же ложь, передаваемая по телевидению, для меня, прочитавшего ваши биографии, была слишком очевидной.
– Что вам нужно от нас? – спросил Женя.
– От вас, доктор Кузнецов! – произнес Уолкер. – Откройте еще раз мое портмоне.
Женя обнаружил, что до сих пор держит в руках бумажник Уолкера.
– Там есть фотография. Посмотрите на нее внимательно.
Женя пропустил записную книжку, фотографию женщины и светловолосого мальчика лет девяти. Прямо за ними следовала черно-белая фотография человека лет сорока пяти с безжизненными глазами. Это лицо Кузнецов видел впервые.
– Я не знаю его, – сказал Кузнецов, захлопнул бумажник и отдал его Уолкеру. Тот, не отрываясь от дороги и одной рукой ведя машину, взял бумажник и сунул его в карман.
– ФБР полагает, что смерти вулканологов Фишера и Баркера не случайны, – произнес Уолкер.
– Баркер упал в вулкан на Камчатке.
– Это так, но к тому времени, когда он оказался в лаве, Баркер был уже мертв. Его тело доставили в лабораторию в Кливленде, где установили на теле два типа ожогов – наружные и проникающие. Последние, по заключению экспертов, были нанесены ранее и явились причиной смерти. Лава проникающего воздействия оказать не могла, ее термическому воздействию могли подвергнуться только верхние покровы тела. К тому же, по утверждению доцента МГУ Климова, лава в этом вулкане имела низкую температуру, очень близкую к температуре застывания.
– Вы консультировались с Климовым? – удивленно спросил Кузнецов.
– Нам сказали, что Климов лучше всех знаком с Камчатской грядой.
– Это правда.
– Так вот, участники экспедиции Баркера рассказывали, что за день до смерти их руководителя в лагере появлялся человек, которого вы видели на фотографии. Он говори, с Баркером, после чего тот весь день ходил словно оглушенный. Говорят, что, когда Баркер находился на вулкане, рядом с ним среди испарений была замечена еще одна фигура. Участники экспедиции находились далеко от того места, где стоял Баркер, поэтому они не видели, откуда появился человек. Но то, что он был не из экспедиции Баркера, установлено точно.
– Откуда у вас фотография этого человека?
– Фотография сделана с видеокамеры университета штата Индиана. Как раз в тот день, когда в своей лаборатории погиб Фишер. По этой фотографии человека опознали люди из экспедиции Баркера.
– Зачем вам нужен я? – спросил Кузнецов.
– Исследования Фишера и Баркера были очень специфическими. Смерть работающих в одной области ученых от руки одного человека навеивает мысли о том, что кто-то хочет затормозить их работу.
– И что же это за область исследований? – с издевкой спросил Кузнецов.
– Вы ее, несомненно, знаете, доктор Кузнецов. Потому-то третьим в списке стоите вы! Мне объяснили суть этих странных исследований, заметив, что они скорее относятся к лженауке.
– Я сейсмолог, а не вулканолог, поэтому не знаю, о каких исследованиях вы ведете речь.
– Вас хорошо знают и ценят в научных кругах как широкопрофильного специалиста. Фишер даже приглашал вас к себе в лабораторию. Поверьте, если эти ученые погибли за то, что продвинулись далеко в своих исследованиях, тогда следующий, кому грозит опасность, – это вы! Поэтому я помогаю вам уйти от преследования в Европе. Но помогите и мне поймать убийцу.
– Вы хотите сделать меня подсадной уткой?
– Я хочу поймать этого преступника и спасти вашу жизнь. Вы нужны мне в Соединенных Штатах. Только там я смогу гарантировать вам безопасность.
– Это вряд ли. Мне нужно в Россию. – Он посмотрел на Элен. – Нам нужно в Россию.
– Дело ваше Я довезу вас до Парижа, там вы сможете поставить визу в Российском посольстве. Оно находится на бульваре Ланнес.
– Я был в Париже, можете мне не подсказывать.
– Хорошо, – произнес Уолкер и сощурился от боли, причиняемой раной на щеке. – Вы можете найти меня по мобильному телефону. Вот визитная карточка.
Он протянул Кузнецову уже знакомую визитку.
– Позвоните мне, если этот человек вступит с вами в контакт. Показать еще раз фотографию?
– Не надо. – Кузнецов подумал, что нечего ему еще раз смотреть на фотографию. Он был уверен, что никогда не встретит этого человека. Женя находился в постоянных разъездах, а не сидел в лаборатории, как Фишер, поэтому его будет трудно найти. К тому же он не верил Уолкеру и не верил в человека, который убивает ученых, имитируя несчастные случаи.
Они въехали в девятнадцатый округ Парижа через ворота Виллет. Проехав по авеню Фландр метров четыреста, Уолкер остановил автомобиль.
– Здесь я вас оставлю, – произнес он, не глядя на Кузнецова.
– Спасибо вам, – сказала Элен.
Кузнецов, поджав губы, промолчал. Как только Женя покинул салон, Уолкер надавил на акселератор. «Пежо», взвизгнув покрышками, стронулся с места и, обдав Кузнецова клубами выхлопных газов, скрылся в потоке автомобилей.
* * *
4 июля
Париж всегда оставлял двойственное чувство у Кузнецова. По представлению людей, живущих вне Франции, это романтический город, улочки которого овеяны духом истории. Однако Кузнецову, в отличие от большинства людей, Париж казался воплощением человеческих пороков – скупости, тщеславия и стремления к обогащению. Кто-то любовался прекрасными каналами Сены, утопающей в зелени каштанов архитектурой, прелестными парижанками, но Кузнецов видел лишь занятых собой и вечно спешащих жителей столицы, торговцев, старающихся обобрать иностранцев до последней монеты, женщин с обворожительной улыбкой, пытающихся определить по вашим глазам размер вашего кошелька.