Скотт Джастин. Буйство

   — Это не смешно. То, что вы рядом с ней, удваивает риск. Вы забыли, зачем наняли Риззоло?
   — Регги, вы устали. Вам нужно отдохнуть.
   — Со мной все в порядке.
   — Возьмите отпуск.
   — Отпуск нужен любовникам.
   Таггарт пожал плечами и закрыл тему.
   — Я пригласил ее на бал к губернатору. Это благотворительный бал. «Таггарт констракшн» обеспечивает стол.
   — Могу я спросить, почему вы меня опять не пошлете на каникулы?
   — Потому что... Всегда лучше иметь контакты на людях. События развиваются все быстрей и быстрей.
   Никто не знает, что я даю ей распоряжения, когда танцую.
   Теперь ему придется иметь в виду Тони. Если губернатор Костанцо захочет включиться в президентскую гонку, а в выборах губернатора победит Артур Финн, Тони, как глава Комиссии и человек, имеющий несомненные успехи в борьбе с мафией, может заменить Артура в министерстве юстиции. И иметь в семье человека, женатого на дочери одного из крупнейших мафиози, он вряд ли захочет.

* * *

   — Я уделывал женщин много раз, — сказал наемный убийца из Лас-Вегаса Салу Понте на их первой встрече.
   Консиглиер дона Ричарда не судил о людях по их наружности, но тем не менее он был удивлен, встретив киллера с подобной внешностью. В самом деле, в Эдди Бергере не было ничего устрашающего, кроме его репутации. Чуть выше пяти футов шести дюймов и всего сто сорок фунтов весом, этот человек, казалось, мог быть очень легко сбит с ног. Но если бы кто-нибудь попытался это сделать, ему пришлось бы столкнуться с умением Бергера убивать всем, что ему попадалось под руку.
   Полицейские, как правило, не замечают маленьких невзрачных людишек, махающих метлой на улице, и позволяют им проходить, где они захотят.
   Когда Эдди было три года, его подбросили к столовой; вырос он в детском доме и быстро приучился подлаживаться под разных людей. Учителя его отмечали, однако сверстники считали очень опасным.
   К девятнадцати годам этот невзрачный человек был законченным убийцей, получившим свое образование серией из тридцати убийств, не имевших никакой причины. Внешне сохраняя впечатление аккуратного, законопослушного и воспитанного человека, он колесил из штата в штат, делая свою работу для тех, кто нуждался в его таланте. К своим жертвам он не испытывал никаких чувств.
   Понте отдал ему распоряжение самого дона Ричарда:
   — Сделайте это завтра ночью.
   — Не поймите меня неправильно, но вы должны удвоить гонорар.
   Лицо Понте побледнело. Тот, кто его знал, сказал бы, что он едва контролирует себя.
   Бергер не знал и продолжал:
   — Этому есть причина — мне придется залечь на дно. Слух, что я появился в этих местах, может дойти до ее братьев.
   — Не волнуйся насчет ее братьев.
   — На улицах не дураки. Удваивайте, или я ничего не слышал.
   Понте дал деньги. Он был достаточно умен, чтобы не начать объяснять, что братья Хелен Риззоло не смогут мстить из своих собственных могил.

12

   — Прекрасный стол, — сказала Хелен.
   — Две тысячи за каждое блюдо. Так и должно быть, — гордо сказал дядя Винни. — Таким же был и отец Криса. Он никогда ничего не жалел для Костанцо, даже когда тот только раздумывал избираться в конгресс.
   Компания сидела за столом рядом с танцевальной площадкой прямо напротив оркестра Рестера Дачина. Слева от Криса находился губернатор Костанцо, чья популярность среди американцев итальянского происхождения способствовала тому, что зал был заполнен людьми. Неподалеку возились с камерами телерепортеры. На благотворительном балу присутствовали также бывший мэр Нью-Йорка и губернаторы штатов, но тревожить их репортерам не давал массивный человек с лысой головой.
   Мэр был недоволен тем, что новое здание «Башня Таггарта» было на четыре этажа выше, чем разрешено в этом районе.
   — Можно было бы построить еще одну школу, если бы это здание было той высоты, какой положено. Высокие здания экономически невыгодны.
   — Школу? — Таггарт взял своего собеседника за талию. — Я обеспечил людей работой, возможностями для бизнеса и помещениями тех, кто будет платить деньги в городскую казну.
   И он улыбнулся Хелен, которая ответила ему тем же. Этот вечер явно удался. Уже было собрано достаточно средств в промежутках между танцами. Но лучшим в сегодняшнем вечере было присутствие Хелен Риззоло, чьи глаза изумленно расширились, когда он представил ее губернатору и мэру. Она сидела слева от Таггарта, на ней было красное платье с декольте, и даже в присутствии Виктории и Чрил она производила впечатление. Внук Альфонса влюбился в нее по уши за время поездки в машине. А обычно непроницаемый Генри Банкер поглядывал на нее столь заинтересованно, что его жена положила на его руку свою.
   И дядя Винни полюбил ее, но кто бы этого не сделал? На нее с надеждой смотрела тетя Мария. Тетя приложила бездну усилий, чтобы Крис и Тони стали женатыми людьми. В течение десяти лет, с тех пор как Майкл Таглион был убит, она досаждала им звонками, предлагая самые разные варианты из итальянских семей Бруклина и Квинза: девушек из старинных фамилий, богатых невест, молоденьких прелестных итальянок, очаровательных девушек с хорошим образованием. Так как она не знала, с чем связана семья Риззоло, на ее взгляд Хелен вполне соответствовала ее намерениям превратить племянника-холостяка в семейного человека.
   Чрил и Виктория были явно озадачены. Таггарт заметил, что они постоянно поглядывают в его сторону, пожимают плечами и стукаются головами, передавая друг другу свои наблюдения. Наконец Виктория, выкроив минутку, подошла к нему и сказала на ухо:
   — Твоя подруга — высший класс.
   — Ты одобряешь?
   Виктория вернулась на место рядом с бородатым критиком из архитектурного журнала, который критиковал все здания Таггарта, и сказала Чрил:
   — Это серьезно.
   Чрил пригласила его на танец. Когда он обнял ее за талию, она выразила свое мнение:
   — По-моему, ты влюбился, негодяй.
   — Я от нее теряю разум.
   — Это хороший знак... Мы будем без тебя скучать. Нам будет тебя очень недоставать.
   — Я буду рядом с вами.
   — Не будешь. Такие женщины забирают все себе.
   Чрил поцеловала его в щеку, прильнула к нему на мгновение и повела с танцевальной площадки.
   — Возвращайся к своей компании.
   Когда Хелен извинилась, собираясь отправиться в комнату для леди, Чрил и Виктория поднялись, чтобы идти с ней, и Генри Банкер сказал:
   — Лучше не слушайте, Хелен, что они будут о нас говорить.
   Таггарт тоже извинился. В вестибюле он нашел телефонную будку, закрыл дверь и набрал номер, который достал Регги.
   — Я хотел бы поговорить с Мики.
   — Кто это? Откуда, черт, вы знаете этот телефон?
   — Я его купил. Тысяча баксов за цифру. Позовите Мики.
   На том конце трубку положили на стол, затем подошел Мики.
   — Это человек с катера, Мики.
   В ответ — тишина.
   — Я хочу напомнить, что подходит срок уплаты.
   — Когда я получу деньги, я тебе заплачу.
   — Это мне не подходит. Я не продам тебе ни унции, пока не заплатишь.
   — Как, черт, я заработаю деньги, если мне нечего продать?
   — Это твои проблемы.
   — О да. И что ты собираешься делать?
   — Мне придется прислать кого-нибудь сломать тебе ноги.
   — Черт подери, ты знаешь, с кем говоришь?
   Таггарт повесил трубку и вернулся в зал. Хелен, Чрил и Виктория вернулись тоже. Хелен положила свою руку на его, сжав, как сделала это неделю назад в машине, и сказала с улыбкой:
   — Твои друзья сделали мне предложение, которое я не могу отклонить.
   — О чем?
   — Они хотят оформить один из моих клубов.
   — Ты меня разыгрываешь?
   — Я сказала им, что у меня есть клубы, а они захотели оформить один. Мы пришли к соглашению.
   — Где? — спросил он.
   — Вестибюль «Башни Таггарта».
   — Мой вестибюль? Но это вестибюль здания для офисов.
   — Ты можешь себе представить десятиэтажный танцклуб? Свет будет освещать десять этажей. Десять этажей музыки. Это будет фантастично.
   — Нет.
   — Это будет великолепно, — вставила Виктория.
   Таггарт повторил:
   — Это здание для офисов.
   — Но не вечером! Это великолепная идея. Свет будет перемещаться, а сцена будет зеркалом. Вечером это будет клуб. А утром твое здание будет только для офисов.
   — Ты знаешь, сколько это будет стоить, даже если ты сможешь получить разрешение городских властей?
   — Ты можешь себе это позволить.
   — Я?
   — Это твое здание.
   — А если я не хочу дискотек в своем вестибюле?
   Виктория тронула руку Хелен:
   — Не волнуйтесь, дорогая, все это мы можем сделать в здании Дональда Трампа.
   — Ладно, ладно, — сказал Таггарт. — Я подумаю над этим.
   Виктория потребовала:
   — Поговори об этом с мэром. Немедленно.
   Когда Таггарт вернулся после переговоров с мэром, он увидел, что вечеринка уже подходит к концу. Телевизионщики уже скручивали кабели, и около восьмисот человек, вдоволь натанцевавшись на этом балу, столпилось у дверей, прощаясь друг с другом. Таггарт протиснулся сквозь них и потребовал номерок Хелен у племянника Альфонса, который был невероятно этим расстроен.
   — Уходим, — сказал Таггарт Хелен.
   — А где этот прелестный юноша?
   — Ему надо рано ложиться, чтобы завтра поспеть в школу.
   Таггарт помог ей надеть черную норковую шубу и провел через вестибюль. Он кивнул одному из охранников, которые по настоянию Регги присутствовали на балу, и к дверям подъехал белый «роллс-ройс». Часы на здании «Хелмси билдинг» показывали час ночи. Парк-авеню была почти пуста; эта улица находилась в стороне от основного движения, в отличие от соседней, заполненной такси и лимузинами. Деревья на Парк-авеню были украшены огнями, на вершинах сияли «звезды Давида»: это праздновался праздник Ханука.
   — В следующем году, когда дом будет построен, я объединю все освещение компьютерной сетью, и огни будут создавать картины — елки на Рождество, сердца — на День святого Валентина, кроликов — на Пасху.
   — А что, если кто-нибудь захочет работать сверхурочно?
   — Пусть приносит фонарик. Это будет оговорено в договоре об аренде.
   Автомобиль остановился около ограждения.
   — Ты не хочешь посмотреть мой кабинет?
   — Дом еще не построен.
   Таггарт показал на одинокий огонек наверху темной башни.
   — Первым я всегда делаю свой офис.
   — Мы можем сделать сначала кое-что?
   — Конечно. Что?
   — Мы можем посмотреть, какими стали витрины на Рождество?
   — Сейчас? Но еще рано.
   — Уже везде рождественские витрины. Мой отец любил водить меня по городу перед Рождеством. Он покупал мне подарки. Сейчас поздно, мы, наверное, одни здесь. Можем мы это устроить?
   — Конечно.
   Они направились на запад. За ними последовал старый автомобиль, которого Таггарт не заметил. Когда «роллс-ройс» остановился у магазина, автомобиль застыл двумя кварталами позади.
   На витрине магазина пара вела за руку маленькую девочку.
   — Прямо как это было у нас, — сказала Хелен.
   Витрины были оформлены в духе тридцатых годов. Первая показывала родителей, которые, отправляясь на праздничный вечер, желали доброй ночи детям в пижамах.
   — Тридцатые годы, — улыбнулась Хелен. — Мой дед бродил по улицам в это время. Тогда он и занялся производством спиртного.
   — А мой дед был каменщиком. Он слег, когда закончилось строительство «Эмпайр стейт билдинг».
   Она посмотрела на него:
   — Почему ты говоришь мне это?
   — Честно?
   — Если можешь.
   — Я втюрился в тебя по уши.
   — Мистер Таггарт, в моем баре есть микрофоны, чтобы не допускать сделок с наркотиками. Такие признания я слушаю тридцать раз за вечер.
   — Эти парни надеются, что их услышишь ты.
   Она рассмеялась, поверив в его комплименты. Они перешли к следующему окну.
   — А серьезно, почему? Что с тобой происходит?
   — Я сказал тебе правду.
   — Мы в разных мирах. Те люди, которых я сегодня видела, плюнули бы мне в лицо, если бы узнали, кто я.
   — Но при мне они бы не посмели, — твердо сказал Таггарт.
   Надо сказать, его теплота и нежность волновали ее. Но и он когда-нибудь наверняка вспомнит, кто она. Поэтому она сказала:
   — Я не знаю, что с тобой. И что с нами будет.
   — Ты помнишь, как мы увиделись в первый раз?
   Она оглянулась. Никого рядом не было.
   — Я была привязана, а ты важно расхаживал вокруг меня в маске?
   — Нет. В ресторане.
   — В каком ресторане?
   — "Албателли". Это было десять лет назад.
   — Моя помолвка, — вспомнила она с иронической улыбкой. Потом поколебалась — была причина не распространяться об этом вечере дальше, но сейчас ей хотелось откровенности.
   — Я удивляюсь, почему ты не упомянул об этом раньше.
   — А ты помнишь?
   — Конечно. Ты глазел на меня всю ночь. А потом подарил прекрасную улыбку. Я все думала — кто это может быть?
   — Я так и не смог выбросить тебя из головы.
   Хелен улыбнулась. Она почувствовала себя как тогда, на стадионе с дядей Френком, и подумала, можно ли уйти от всего этого, как советовал дядя Френк. Но с тем питчером можно было уйти, он был из другого мира, а Крис и она были из одного.
   — А что вы делали там? — спросила она.
   — Ужинали, пока я не вступил в спор с доном Ричардом Цирилло. Помнишь?
   — Я помню, как вы вышли вместе. А вернулся он один.
   Таггарт потрогал шрам на губе и помрачнел.
   — Я слышал, что Цирилло пытался тогда заключить мир между твоей семьей и Конфорти.
   — Все было намного сложней. Мои родители не «продали» бы меня в обмен на мир, могу тебя уверить. Они — настоящие итальянцы, но не из низшего класса.
   — Тогда почему они это делали?
   Хелен пожала плечами, посмотрела вперед на мостовую и снова задержала взгляд на маленькой девочке, которая держалась за руку отца.
   — Это бы убило многих зайцев. Я была диковатым ребенком. Они бы избавились от кучи хлопот. Мне нечего было делать в школе. Я была готова уйти из дома.
   — Ты казалась моложе.
   — Я была дьяволом на шпильках. Мне звонили тридцатилетние мужчины. — Она рассмеялась. — Половину своего времени мои братья тратили на то, чтобы ограждать меня от своих приятелей.
   — И что случилось потом?
   — Что случилось? Все это было трюком Цирилло, о чем я узнала позже.
   Она подошла к следующей витрине. Здесь пара прощалась с гостеприимными хозяевами.
   — Мой муж был красив. И действительно хороший человек. Но он не мог быть таким, как его отец, как все семейство. Он не хотел заниматься рэкетом. Поэтому он занялся продажей наркотиков. — Она убрала волосы с лица. — Когда он занялся наркотиками, я обнаружила, что почти все время одна.
   Он всегда говорил, что любит меня, и это действительно было так, но три четверти времени он проводил в самолетах.
   — А ты не летала с ним?
   — Я пыталась. Но я не продавец наркотиков. Если это занимало больше двух дней, мне надоедало. И у меня появился друг.
   Они перешли к следующей витрине. Все та же пара ехала по Центральному парку в санях. Хелен посмотрела на Таггарта. Ее глаза блеснули.
   — Ты знаешь обо мне очень многое. И конечно, кто был этим другом, не так ли?
   Таггарт отрицательно покачал головой.
   — Давай, ты должен знать.
   — Думаю, кто-нибудь из казино.
   — Конечно. Кого еще я могу встретить в Лас-Вегасе? Угадай, кто?
   — Вы любили друг друга?
   — Да.
   — Тогда я угадаю его отца. Он был владелец казино.
   — Джекпот. Ты знаешь, он был моим свекром. Я хочу, чтобы ты был искренен со мной. Я с тобой откровенна, как ни с кем.
   — Извини, — он как-то странно улыбнулся. — К этому я не привык. Я буду стараться.
   — Спасибо. Это хорошо. Это действительно хорошо... Ты знаешь, что я была от него беременна?
   — Нет.
   — И никто не знал. Я не знала, что мне делать, и решила — ладно, я притворюсь, что это от моего мужа. Пусть оторвется от наркотиков и сидит дома.
   — Логично, — заметил Таггарт.
   — Но так не получилось. Настоящий отец был убит этими проклятыми Цирилло.
   Она подошла к последней витрине. Супружеская пара, стоя на коленях, торопливо заворачивала игрушки. На столе стояло шампанское.
   Десятилетняя девочка, стоя у витрины, смотрела прямо на Хелен. Она легонько тронула ее волосы. Девочка прошла мимо.
   — И я вернулась домой и сказала: вы мне обязаны! Разрешите мне аннулировать свой брак и сделать аборт. И они согласились. А потом добилась от них разрешения ходить в колледж... «Сара Лоуренс колледж». Должно быть, ты его знаешь. Но твой чертов брат засадил моего отца в тюрьму, и я была вынуждена вернуться к Эдди и Френку помогать им вести дела.
   Таггарт поймал себя на мысли, что не хочет использовать эту семью в качестве орудия мести.
   — Ты говоришь, что другие люди — обычные. Но и ты такой же человек.
   — Не такой. Они могут делать ошибки сколько душе угодно. В рэкете одна ошибка означает тюрьму. Но у кого жизнь без сложностей?.. А почему ты борешься против дона Ричарда?
   Она застала его врасплох.
   — Я думаю, что он убил моего отца.
   — Ты уверен?
   Она дотронулась до его шеи.
   — Твой пульс бьется так, что кажется, вот-вот лопнет сосуд.
   Таггарт прервал признания тем, что поцеловал ее в губы.
   Она ответила на поцелуй, потом слегка отпрянула:
   — Эй! Веселого Рождества!
   У Таггарта поплыло перед глазами, и она взяла его за руку.
   — Почему бы нам не найти какое-нибудь место, где можно обменяться подарками? Ты хочешь взглянуть на мои апартаменты?
   Он пожала плечами.
   — Почему? — уязвленно спросила она. — Почему я рассказала тебе все это?
   — Ты думала, я знаю все это и так.
   Она пристально посмотрела на него и улыбнулась:
   — Боже, как ты понравился бы моей матери! Красивый, богатый, не связанный с рэкетом.
   — Наполовину.
   Она встала на цыпочки и с горечью прошептала ему на ухо:
   — Чей брат посадил моего отца и кто его заменил? Просто поразительно!
   — Мы едем?
   «Роллс-ройс» подъехал к «Башне Таггарта». Невысокий человек с помятым лицом, одетый в пятнистую армейскую униформу, направился к ним.
   — Сэр, у вас не найдется мелочи на кофе?
   Охранники поспешили к Таггарту.
   — Добрый вечер, мистер Таггарт.
   — Добрый вечер. Мой лифт уже работает?
   — Да, сэр.
   Человека с помятым лицом охрана отвела в сторону. Таггарт заметил, что тот зябко ежится, и достал пару банкнот из бумажника.
   — Холодно, — сказал он, и его собственная интонация напомнила ему голос отца. — Купи себе костюм.
   Хелен прошла за Таггартом в вестибюль, еще заполненный строительным мусором. Цементный пол и стальные конструкции освещались несколькими лампами, кабели бросали причудливые тени на бетонные стены и плиты потолка.
   — Здесь будет ваш клуб, мадам.
   — Виктория и Чрил действительно классные дизайнеры?
   — Если их снабдить соответствующим чеком, они устроят заход солнца на востоке.
   — С деньгами не проблема. Ты приносишь удачу.
   — Да?
   Поколебавшись, она решила задать вопрос:
   — Ты их любишь, не так ли?
   — Они — мои очень хорошие друзья.
   — Больше, чем друзья.
   — Мы стали настоящей семьей. Я встретил их вскоре после того, как умер отец. Я помог им развестись: когда они устали от своих муженьков, я дал деньги на адвокатов. Иногда они мне как матери, а иногда я им как отец.
   — Они показывали мне фотографии. Девочка Виктории очень похожа на тебя.
   — Это Анни. Тони говорит, что она выглядит в точности как мать.
   — Ты...
   — Дети носят имена древней и богатой семьи Васпов. Нет двери в Америке, которая была бы закрыта для них. И дядя Крис приезжает к ним, когда мамочке нужен кто-нибудь по дому.
   — Ты все еще продолжаешь жить с ними?
   — Иногда.
   — С обеими?
   — Чрил и Виктория нераздельны. Либо две, либо ни одной, и это было одной из проблем в их замужествах.
   — Этого я не могу понять, но выглядят они счастливыми.
   — Они прекрасно разбираются в своей работе и разбогатели благодаря собственным рукам, а их бывшие мужья оставили им прекрасных детей. Не удивительно, что они выглядят счастливыми.
   — У тебя будут свои собственные дети?
   — Забавно, что об этом спрашиваешь ты. Мы едем наверх?
   Лифт поднимался внутри открытого всем ветрам каркаса, но сам он поблескивал хромом и лаком. В углах стояли хрустальные вазы, заполненные ароматной жидкостью, на серебристом столике стояло шампанское в серебряном ведре.
   — А все это не украдут?
   — Этот лифт предназначается только для владельца и его свиты. Шампанское?
   Таггарт снял серебристую оплетку, осторожно откупорил и налил два бокала.
   — Твое здоровье.
   — За Новый год.
   Шампанское чуть дрогнуло в бокалах, когда лифт стал подниматься вверх. Она улыбнулась:
   — Крис. Ты очень богат?
   — Ну, не так, как я стараюсь изобразить, но я сделал успехи за последние два года. Если у тебя болят уши от подъема, глотай.
   Она сказала очень серьезно:
   — Для чего ты это делаешь?
   — А для чего ты все это делаешь?
   «Стоит ли и дальше скакать на тигре?» — подумал Крис. Уйти, взять Хелен и уйти. И всю жизнь помнить о своей неосуществленной клятве? Убийцы Майкла Таглиона продолжают оставаться теневыми властителями Нью-Йорка. Он не находил ответа на свои вопросы, но его раздумья прервались, поскольку дверь лифта открылась. Таггарт подал руку Хелен и вывел ее в фойе. В воздухе чувствовался запах свежей травки, лака и роз.
   — Здесь неплохо, — сказала она, и он подумал, что следует объяснить.
   — Мой человек в газете напишет про это здание, и там будут фотографии этого офиса. К тому времени, когда мы закончим, у нас будут заказчики.
   Он показал ей спальные помещения, кухню, столовую и библиотеку, расположенные на нижнем уровне. Этажом выше длинный коридор вел к комнате со стеклянными стенами. Как только они вступили в эту комнату, их обступила темнота.
   — Посмотри на потолок, — сказал он.
   Сквозь стеклянный потолок поблескивали звезды. Хелен перевела взгляд вниз и вскрикнула. Таггарт схватил ее:
   — Не бойся, я с тобой.
   Она прижала руки к груди:
   — О Боже!
   Они стояли на стеклянном полу над Манхэттеном. Внизу расстилался город, подобно монстру с миллионами поблескивающих зубов.
   — Как у меня бьется сердце! — Она рассмеялась. — Я думала, мы упали. О, это фантастика!
   Таггарт прислонился к колонне. Именно здесь прошлой осенью он беседовал с Джеком Варнером. Ему внезапно показалось смешным то, что здесь стоит мебель. Хелен осторожно добралась до дивана, тронула его ткань, провела рукой по полированной поверхности стола. При этом она постоянно поглядывала вниз. Затем она села на стул в углу и стала глядеть сквозь стекло.
   — Я все еще боюсь.
   — Я знаю.
   Она снова встала, дошла до стены и остановилась.
   — Что это за провода? — спросила она, показывая на две едва заметные линии, такие тонкие, что они были почти не видны.
   Таггарт подошел к ней.
   Она встала на колени и потрогала стекло.
   — Тепло.
   — Это нагреватели.
   Она оглядела вершины зданий вокруг и внезапно повернулась с улыбкой:
   — О! Я только сейчас поняла, какая это замечательная идея!
   — Я надеялся, что ты оценишь.
   — А кто-нибудь еще был здесь?
   — Нет.
   — Правда?
   Таггарт сел на пол позади нее.
   — Правда. Ты мой первый гость. Эта квартира была завершена сегодня. Единственной проблемой было сделать стекло твердым, как камень. Я довел инженеров до белого каления, отказываясь от обычного стекла.
   — Кто-нибудь нас видит?
   — Это зависит от тебя.
   Таггарт вручил ей электронный переключатель. Она, улыбаясь, стала нажимать кнопки, и огни погасли.
   — Мы как будто плывем в небесах, — выдохнула она.
   Ниже, выше и вокруг была ночная мгла. Сверкали лишь звезды и огни на улицах. Глаза Таггарта наконец привыкли к темноте, и он увидел ее профиль на фоне неба. Он поцеловал кожу на ее плече, его губы скользнули вниз по вырезу платья и тронули ее грудь.
   — Крис! Что ты от меня хочешь?
   — Как насчет твоего тела на десять лет? Потом мы поговорим.
   — Не шути. Мы занимаемся серьезными делами. — Она автоматически сказала это шепотом ему на ухо, хотя здесь не могло быть подслушивающих устройств.
   — Все равно, хоть мы и бьем мафию, она становится сильнее.
   — Бьем? Ты говоришь, как полицейский.
   — Скоро город будет наш, — продолжал Таггарт. — Посмотри! Мы как варвары — ты и я. Мы прискакали к великому городу, и этот город только и ждет, чтобы мы его завоевали.
   — Ты пьян, — сказала она. И их поцелуй был невероятно долгим.
   — Пьяные не могут целоваться. Я пьян?
   Хелен отодвинулась и распрямила спину:
   — С тобой я попаду в ад.
   — Мне гарантирована дорога в ад с того дня, как я увидел тебя в первый раз.
   — Это было десять лет назад. Мне было шестнадцать.
   — Когда я чего-то хочу, я воплощаю это в реальность.
   — Ты сумасшедший.
   — Поскольку мой отец был убит, мне пришлось вести себя осторожно, чтобы никто не назвал меня сумасшедшим. Но если я действительно сумасшедший, то мы летим в вышине и под нами нет ничего. Нет никакой «Башни Таггарта», только воздух вокруг. Если я — сумасшедший, мы никогда не выберемся отсюда и сейчас упадем вниз.
   Она тихо произнесла:
   — Ты удержишь меня?
   — Я не могу. Мы падаем.
   — У меня есть парашют. — Одним движением она расстегнула «молнию», затем выскользнула из платья и подняла его над головой.
   Таггарт с изумлением уставился на нее. Свет проникал через стекло и освещал ее груди — маленькие, круглые, с небольшими сосками. У нее были длинные стройные ноги с округлыми бедрами, на трусиках поблескивал пояс. Она посмотрела на него — немного смущенно, немного гордо.