Джастин Скотт
Буйство

   Посвящается Глории Хой, моей любви, моей красавице, моему другу

Пролог

   Свидетель, вызванный в Президентскую комиссию по борьбе с организованной преступностью, поднял воротник, чтобы закрыться от объективов фотоаппаратов и телекамер. Полицейские закрыли ему голову щитами и быстро провели мимо собравшихся. Зрители, которые хотели видеть его ближе, вынуждены были остановиться на пороге зала, отгороженного железной рамой определителя металлических предметов. Когда свидетель начал говорить, микрофон исказил его голос, сделав подобным голосу ребенка.
   Члены Комиссии — конгрессмены, юристы, бизнесмены — сидели к говорящему лицом. За спиной свидетеля сидел седовласый судья, который вел заседание.
   Кристофер Таггарт, самый молодой из членов Комиссии, сидел у самой стены, и прямо над ним висел плакат с латинским изречением, которое ему перевели: «Вырывай зло с корнем». Для этой цели у Таггарта был блокнот, ручка с золотым пером, которой он нетерпеливо постукивал по столу, и микрофон, который это же нетерпение заставляло переставлять с места на место.
   — Господин адвокат! Этот свидетель рассказал о мафии не более того, что было написано в статье Джимми Бреслина в «Дейли ньюс»! — выкрикнул Таггарт.
   Журналисты, присутствующие на заседании, рассмеялись, а адвокат, бывший государственный обвинитель, сделавший когда-то карьеру на осуждении противников вьетнамской войны, изобразил на лице снисходительную улыбку. Таггарт не заметил, с каким почтительным вниманием слушают члены Комиссии ответ на вопрос, заданный самим адвокатом.
   — Господин Таггарт, будьте уверены, что свидетель имеет достаточно оснований дать свою оценку деятельности Комиссии.
   Свидетель, немолодой лысый человек, которому грозила смертная казнь, если бы не «Федеральная программа по охране свидетелей», поспешил подтвердить слова адвоката. Как понял Таггарт, этот человек был рад возможности оказаться здесь в качестве свидетеля и хотел быть приглашенным сюда еще не раз. Микрофон снова превратил его голос в голос ребенка:
   — Два года назад я был капо в семействе Цирилло. Здесь, в Нью-Йорке.
   — Но вы уже год просидели в тюрьме, — прервал его Таггарт. — А нас интересует, чем они занимаются сейчас. Не похоже, что они ищут новую работу.
   — У вас скоро будет много людей, которые будут давать показания в обмен на прощение их грехов, — сказал мафиози. — Комиссия по борьбе с организованной преступностью уже арестовала многих. Теперь можно будет получить больше информации о любой мафиозной семье, даже о Цирилло. Комиссия по борьбе с распространением наркотиков сделала немалые успехи в борьбе с уличными торговцами. Это — настоящая война, в которой наркобизнес стремительно теряет силы.
   Таггарт прервал его слова:
   — Полиция делает большую работу. Но мафия продолжает торговать наркотиками, контролирует многие профсоюзы, занимается вымогательством. Когда Комиссия арестовывает одного, на его место становятся пятеро. Кто побеждает, сказать трудно.
   — Да, победить мафию невозможно за год, или за два, или даже за десять. Но деятельность полиции очень затрудняет работу мафии. Как бизнесмен я хотел бы видеть, что налоги, которые я плачу, идут на нечто большее, чем просто затрудняют работу «коза ностры».
   — Хочу заметить, что я никогда не слышал слов «коза ностра», кроме как по телевизору.
   — Я объявляю перерыв, — прервал их судья Катцофф. — Попрошу полицейских очистить помещение.
   С дюжину полицейских окружили свидетеля и проводили его к двери, загораживая своими телами. Планшет, на котором была нарисована схема организации преступных группировок в Нью-Йорк-Сити, с громким стуком упал на пол, и агенты ФБР немедленно сунули руки в карманы.
   Таггарт не смог сдержать улыбки. Он был одет, как весьма состоятельный человек, одежду которому выбирала женщина, следящая за модой; его костюм был из магазина Пола Стюарта. На шее висел шелковый итальянский галстук, из нагрудного кармана выглядывал платок. У него были модно подстриженные короткие светлые волосы; сам Таггарт, правда, называл свою прическу «панк с фондовой биржи». Его бровь пересекал шрам, другой оставил белый след на губах.
   — Мистер Таггарт, — сказал председательствующий, когда репортеров, зрителей и обслуживающий персонал выпроводили из зала, — у нас жесткое расписание.
   — У меня четыре небоскреба на Манхэттене строятся по жесткому расписанию, ваша честь. И это расписание под угрозой. Я здесь не на загородной прогулке, я стал членом Комиссии, чтобы помочь в борьбе с организованной преступностью. Но все, что мы до сих пор слышали — это повторение того, что уже известно; все крутится вокруг людей, которые уже арестованы и осуждены.
   Пожилой судья заметно покраснел.
   — А есть ли что-нибудь новое? — продолжал Таггарт. — Вы знаете, какие они изворотливые? Прошлой ночью парни из Комиссии поймали в одном из районов Нью-Йорк-Сити одного из охранников Цирилло. У него было столько оборудования определения прослушивающих устройств, сколько нет у агентов КГБ. У них сейчас то же оборудование, что у полиции: подслушивающие и переговорные устройства, телефонные определители и так далее. В мафии вывелась новая порода — т акая же свирепая, как прежняя, но более образованная. Уже не подсунешь микрофон в панталоны их по дружек.
   — Я бы все же посоветовал придерживаться расписания.
   — А я бы хотел услышать новые данные о делах, связанных с Сицилией.
   — Каких делах? — Катцофф переглянулся с членами суда, на его лице были удивление и тревога.
   — Кто сообщил прессе, что береговая служба задержала греческий сухогруз? — спросил Таггарт. — Этот корабль перевозил героин с Сицилии, который им удалось перегрузить на другой корабль.
   — Я могу объяснить это, ваша честь, — сказал главный следователь Комиссии, красивый тридцатилетний ирландец из Нью-Йорка, который был временно откомандирован в распоряжение Президентской комиссии из Комиссии по борьбе с распространением наркотиков. Он взглянул на Таггарта, а потом повернулся к судье.
   — Ваша честь, кто-то в министерстве финансов хочет уверить общественность в том, что деньги не пропадут зря. На это они имеют право. Но вот что я хотел бы узнать: как член Комиссии Таггарт узнал об этом? О наркотиках в газетах не было ни слова.
   — Я узнал об этом во время подготовки к заседанию, — парировал Таггарт. Он повернулся к своему коллеге по Комиссии. — Я узнал это от своего друга, конгрессмена Костанцо, или, мне следует сказать, — друга моего отца.
   Таггарт запнулся, и те, кто его знал, опустили глаза.
   — Я попросил господина Костанцо включить меня в Комиссию или устроить мне встречу с президентом. Я сделал это, потому что считаю, что мафия, или рэкет, или дьявол, как бы его ни называли, угрожает всем в нашей стране. Когда я строил здания, я встретился с поборами и вымогательствами мафии. Они могут парализовать строительство в Нью-Йорке, как они парализовали нью-йоркскую гавань. То, что полиция не смогла перехватить груз героина, стало самым большим провалом за последнее время. Это позволило Цирилло усилиться. Что Комиссия может рекомендовать, чтобы подобные провалы больше не повторялись?
   — Хорошо, — сказал судья. — А сейчас у нас должен быть перерыв.
   Таггарт сунул утренние пресс-релизы в «дипломат» и поднял руку, окликая главного инспектора:
   — Эй, Барни! Ленч?
   — Платишь ты?
   — Конечно. Ты делал это в прошлый раз.
   — Как, черт побери, ты узнал о героине? Тебе о нем сказал брат?
   Улыбка исчезла с лица Таггарта. Он холодно ответил:
   — Ты отлично знаешь, что Тони никогда не говорит другим то, что представляет служебную тайну. Особенно мне.
   — Я не это имел в виду, — поспешил сказать Барни.
   Таггарт обнял его за плечи, улыбнулся и ткнул его пальцем в бок:
   — Послушай, я только бизнесмен.
   — Знаю, знаю. Но ты откуда-то знаешь слишком много.
   — От таких парней, как ты, которые болтают слишком много.
   Они поднялись в ресторан, расположенный наверху Центра мировой торговли. День был дождливый, и линия горизонта казалась расплывчатой. Но Таггарт устремил свой взгляд куда-то вдаль.
   — Ты высматриваешь отсюда свои небоскребы?
   На лице Таггарта, на котором выделялся крупный итальянский нос и длинный рот, появилась детская усмешка, напомнившая Барни, что его собеседнику всего тридцать лет.
   — Это так же смешно, как быть полицейским.
   Допивая вторую рюмку мартини, Таггарт спросил как бы невзначай:
   — Вы нашли, откуда была утечка информации?
   — Лучше. Мы нашли наркотики.
   — Отлично. Как?
   — У полиции есть разведывательная служба.
   Таггарт рассмеялся:
   — Другими словами, вашим людям кто-то сообщил это частным образом?
* * *
   — Эй, эй! Кто это?
   Джек Варнер, широкоплечий высокий детектив, прикомандированный к наряду полиции Комиссии по борьбе с мафией, тихо присвистнул. Он встал со стула, на котором просидел всю ночь, и достал фотокамеру. Причиной его удивления был автомобиль, медленно приближающийся к мастерской на Пятьдесят пятой стрит, из которой он вместе с тремя федеральными агентами наблюдал за происходящим на другой стороне улицы. Как сообщил полиции один из тайных агентов, там, в невзрачном заброшенном гараже, находилась машина с тридцатью фунтами героина, доставленного из Сицилии.
   Полицейский из ФБР сначала сделал серию снимков, а только потом освободил место, чтобы дать взглянуть полицейскому из Комиссии. На гараж была направлена труба телескопа, но в свете неярких фонарей происходящее за стеной мастерской было видно плохо.
   — Я не знаю, кто он такой, — сказал полицейский.
   Теперь инспектор глянул в окуляр телескопа. Для этого ему пришлось перестроить фокус. Всматривался долго, но вынужден был сказать:
   — Я никогда не видел этого типа раньше.
   — Джек должен знать, — сказал полицейский из ФБР. — Варнер, тащи сюда свой зад. Кто этот парень?
   Джек действительно знал. Еще бы он не знал! Из тридцати восьми лет, прожитых им на белом свете, восемнадцать он провел в нью-йоркской полиции, из них четырнадцать — в отделе по борьбе с организованной преступностью и знал о мафии больше, чем кто-либо еще. Он знал всю пирамиду мафии сверху донизу. Он знал про многих то, чего не знали даже их матери. И знал, что человек, появившийся здесь сегодня, является одной из самых важных шишек, потому что сам собирал и докладывал информацию об этом человеке.
   Варнер чуть настроил бинокль — инспектор, который смотрел перед ним, был близорук. Очертания машины стали четче. Это был черный «шевроле» с номером 80I-BD, водитель был виден в профиль — большой нос и курчавые волосы. Ворота здания, которое, как они предполагали, было пусто, открылись, и машина въехала внутрь. И наступила тишина. Улица в четыре часа утра накануне Дня памяти была совершенно пуста.
   — Вы знаете, кто это? — спросил полицейский из ФБР.
   — Это человек Цирилло, который обеспечивает безопасность всех тайных баз, — ответил Варнер.
   Полицейские из Комиссии переглянулись с явным неудовольствием.
   — В Нью-Йорке есть кто-нибудь, кого ты не знаешь?
   — Этого знает даже его местный полицейский.
   Он почувствовал гордость за то, что знает о мафии больше, чем ФБР. Ему приходилось бывать не только в коридорах полицейского управления, но и почти что жить среди преступников. Подобно своему брату, священнику, который говорил, что служит двум хозяевам — Богу и епископу, детектив Варнер тоже имел двух боссов: полицейский департамент Нью-Йорк-Сити и кое-кого еще, кто платил больше.
   — А ты знаешь, что выглядишь, как один из них? — пробурчал один из полицейских. — Как ты ухитрился купить такую рубашку?
   «Хороший вопрос, — подумал Варнер. — Если уж вам не нравится, как я одеваюсь, вам бы еще больше не понравился мой счет в швейцарском банке».
   Воздух был влажным, в помещении было жарко, и Варнер снял куртку, под которой оказалась рубашка с золотыми запонками; на руке поблескивали золотые часы. Ботинки, сшитые по индивидуальному заказу в Италии, обошлись Варнеру в шестьсот долларов.
   — Я полицейский уже восемнадцать лет, поэтому у меня есть кое-какие деньги. Все, на что я их трачу, — это квартира в одну комнату, которую я беру в наем. Не волнуйся, дружище, департамент внутренних дел рассматривает мое персональное дело каждый раз, когда я приглашаю какую-нибудь подругу на обед. Если они найдут что-нибудь, я сообщу тебе первому.
   «Хороший ответ», — подумал он.
   — Я только хотел сказать, что забавно видеть полицейского, который борется с наркобизнесом и выглядит, как один из наркодельцов.
   — Я думаю, мне и не надо выглядеть как полицейский, — заметил Варнер. — Половина продавцов наркотиков полагает, что я — один из них. Поэтому они болтают при мне о том, о чем не следует, а я их внимательно слушаю.
   — Однако я тоже не выгляжу, как полицейский.
   Варнер оглядел давно не стриженные волосы, галстук, явно купленный на рождественской распродаже, и рассохшиеся ботинки.
   — Ты выглядишь, как парень, который оплачивает счета за жену и троих детей, живущих в своем доме в пригороде. Хорошее прикрытие. Тебе подходит.
   Он глянул еще раз в бинокль. Улица была пуста. Пожалуй, не стоит ссориться с теми, кто может быть полезен.
   — Послушай, — сказал он примирительно, — если тебе нравится этот город, ты должен его завоевать. И здесь существуют разные пути. Актрисы хотят, чтобы их имена были на всех афишах Бродвея. Политики стремятся попасть в мэры. Строительные боссы, такие, как Трамп и Таггарт, хотят изменить силуэт города. А для полицейского единственный путь завоевать город — знать о нем все. Узнать его так, как будто это твоя собственность.
   Зазвонил телефон, так резко, что они вздрогнули. Полицейский из ФБР передал ему трубку.
   Сам помощник министра юстиции США отдал им распоряжение приступить к началу операции. Варнер сообщил ему подробную информацию, названия улиц и номера машин перевозчиков героина, который сейчас хранился в гараже.
   — У тебя что, дома стоит компьютер, где хранится вся информация? — спросил помощник министра.
   — Да. Я ношу компьютер с собой встроенным в каблуки ботинок.
   Как правило, главари наркобизнеса на встречу приходили позже назначенного времени. Появление мафиози говорило о том, что, похоже, встреча скоро состоится, и Варнер попросил передать ему бинокль.
   Телефон зазвонил снова. Начальство требовало от полицейских ФБР информации. Пока один из них давал отчет, Варнер спросил:
   — Надо думать, начальство недовольно, что столько полицейских занято в операции в выходной день?
   — Конечно.
   — Я думаю, что и мафия хотела бы в уик-энд отдохнуть. Они прибудут с минуты на минуту.
   — Вы уверены?
   — Им крайне необходимы новые партии героина, потому что мы переловили многих их поставщиков. У них все уже кончилось.
   — Я надеюсь, что ты прав.
   — Эй, эй! Кто-то едет.
   На мостовую въехал какой-то фургон. Открылась дверца. Варнеру пришлось передать бинокль полицейскому из ФБР.
   — Это та лаборатория на колесах, о которой я говорил.
   Фургон принадлежал компании, обеспечивающей перевозку театрального имущества, и был здесь к месту, потому что дальше находилась актерская студия.
   Рядом с гаражом стоял фургон, в котором прятались полицейские. Полицейские были и на перекрестках этой улицы с Девятой и Десятой авеню. Операция координировалась из мастерской, в которой сейчас находился Джек Варнер.
   Внезапно Джек Варнер напрягся: к гаражу подкатывал голубой «бьюик».
   — Смотри! Это то, что нам нужно.
   — Кто это?
   — Это машина Нико Вентуры, но вряд ли он сам находится в ней. Там один из его людей, которому, похоже, надоело жить.
   Водитель подъехал к фургону, в котором находились полицейские, и, выйдя, громко потребовал убрать фургон. Все, кто находились в мастерской, приготовились к началу операции и надели на голову каски.
   — Я думаю, что он хочет проверить, как обстоят дела, — сказал Варнер. — Он мог получить какую-нибудь информацию от своих людей.
   И началось то, что заставило Варнера поволноваться. Полицейский из Комиссии по борьбе с распространением наркотиков бесшумно спустился с крыши по веревке и схватил водителя машины за горло одной рукой. В другой руке он держал пистолет, приставив его к виску водителя.
   Водитель вынул из кармана ключ от гаража, и двадцать агентов проскользнули из фургона в гараж.
   Казалось, операция прошла успешно. Но вдруг «бьюик» рванулся с места и понесся прямо на тех, кто стоял у двери, сбив полицейского, который не успел отпрыгнуть. Взвизгнув шинами, машина развернулась и помчалась по улице по направлению к Десятой авеню. Хоть Варнер и не участвовал в такого рода операциях, чтобы не раскрываться, он, распахнув дверь, бросился за машиной. Тот, кто был за рулем, был либо очень глуп, либо слишком много терял при задержании, если решился направить свою машину на полицейских.
   Но перекресток был наполовину закрыт длинным автобусом. Полицейский, который блокировал выезд из улицы, не раздумывая, закрыл узкий проезд своей патрульной машиной. «Бьюик» врезался в нее, отскочил к стене и замер.
   Тут же машина была окружена. Когда Варнер был на месте, из машины уже вытащили окровавленного человека в наручниках, и Варнер с изумлением узнал самого Нино Ветере. Это был человек, которому Цирилло поручал самые трудные дела. Он докладывал прямо Николасу, старшему сыну и вероятному наследнику дона Ричарда, главы клана.
   Не веря своей удаче, полицейские стояли с открытыми ртами. Никто не ожидал увидеть одного из главарей мафии на этой улице. Не было ничего удивительного в том, что он пытался бежать. У Ветере были большие неприятности, он ждал суда по обвинению в рэкете. Теперь, после ареста в связи с продажей героина, он мог получить пожизненное тюремное заключение.
   Его показания могли бы быть бесценными. Следом за ним в тюрьму мог попасть и Николас, и у старого дона Ричарда останется только младший сын для того, чтобы с его помощью управлять своим кланом.
   Варнер подошел к полицейскому из ФБР, которого он хорошо знал.
   — Вам нужно взять под охрану его семью. Иначе он не захочет с вами говорить.
   — Мы уж позаботимся об этом, Джек. Полицейские едут туда.
   — Отлично! А как насчет его подруги?
   — Что?
   — Его подруги. Обеспечить безопасность его жены и детей — это еще не все. Он не захочет давать показания, если Цирилло сможет добраться до дамы его сердца.
   — Я и не знал, что у него таковая имеется.
   Варнер записал ее имя и адрес в блокнот полицейского.
   Но, черт побери, как Ветере оказался здесь, где происходила передача героина? Высшие бонзы в подобных случаях находятся за много миль от такого рода передач. Деньги приходят к ним через третьих лиц, и даже после этого они не касаются их своими руками.
   Кто-то сделал так, чтобы в это время Ветере оказался здесь. И похоже, Варнер знал кто.
* * *
   Тени домов с наступлением вечера стали длиннее. И хотя многие дома уже были скрыты наступившими сумерками, и уже зажглись фонари, верхние этажи полупостроенного небоскреба еще освещались солнцем.
   На строительной площадке не осталось людей. Через ограду шум улицы почти не доносился. Свой обход начал ночной сторож. Его сопровождала немецкая овчарка. Когда овчарка узнала Джека Варнера, она отвернулась.
   — Как вы полагаете, какая будет погода?
   — По радио сказали, что скоро похолодает.
   — Да? Не очень праздничным у нас будет День памяти. Дайте мне каску.
   Варнер знал, что когда-то сторож был водителем грузовика и возил цемент. Старик видел его здесь часто и, вероятно, принимал его за менеджера или профсоюзного босса.
   — Я воспользуюсь подъемником.
   Хотя башня еще не была достроена, на нижних этажах уже велись отделочные работы. Выше дом еще не имел стен. С пятнадцатого по семнадцатый этаж были только железные конструкции. На железной балке на высоте тысячи футов его уже ждал человек.
   Балка была прикреплена к двум колоннам, и один ее край уходил в воздух. Человек стоял на самом краю. Кристофер Таггарт повернулся, его лицо было наполовину освещено солнцем.
   — Иди сюда.
   По телу Варнера пробежала дрожь. Он посмотрел вниз и тут же об этом пожалел. Они были так высоко, что внизу было трудно различить человеческие фигуры.
   — А вы не хотите встретить меня на полпути, мистер Таггарт?
   — Боишься?
   — Я думаю, для такой встречи надо было захватить крылья.
   Таггарт рассмеялся и двинулся к нему. Его широкие плечи и пружинистая походка напоминали походку боксера.
   — Не двигайся.
   Таггарт похлопал Варнера по груди, по карманам и обнаружил у него за поясом диктофон. Варнер делал то же самое во время встреч со своими информаторами.
   — Почему ты, черт побери, не боишься высоты?
   — Когда наш отец нанял нас, мы были совсем молодыми и боялись до ужаса. Но еще больше мы боялись, что он снимет ремень и выпорет, если мы не станем такими же, как и остальные.
   — Мой старик тоже выбивал из меня дурь ремнем, — сказал Варнер. — До семнадцати лет, пока я не вырос достаточно, чтобы суметь подвесить ему фонарь под глаз... Я не возражал бы все же, чтобы мы встретились в каком-нибудь другом месте.
   — В другом месте! Где полиция рассовала повсюду подслушивающие устройства?
   — Ты знаешь, о чем я говорю.
   Таггарт отступил и взглянул Варнеру в лицо:
   — Я думаю, это самое подходящее место во всем Нью-Йорке, детектив Варнер. А теперь говори.
   — Весь этот день я был со следователями, раскалывающими Нино Ветере. Нино сказал, что он сделает важные признания, но в обмен на то, что мы возьмем под охрану его семью. ОБКР[1] обещала ему это сделать. Но ему сказали: «Этого недостаточно. Нам нужно от тебя больше. Дай нам парня, который управляет делами Цирилло. Нам нужен Николас Цирилло». И в конце концов Нино Ветере сказал: «Хорошо, помогите мне выбраться из этого дела, и я расскажу вам все о деятельности Николаса».
   Варнер взглянул на Таггарта — как он прореагирует на его слова. Таггарт смотрел как бы сквозь него.
   — Я уже слышал это по радио. Я могу догадаться об остальном.
   «Тогда догадайся», — подумал Варнер, продолжая внимательно следить за реакцией своего собеседника.
   — Никто не знает, откуда пришли наркотики. Предполагалось, что с Сицилии. Но мне сказали мои люди среди продавцов, что та партия была продана во Флориде. Похоже, что кто-то доставил новую партию и дал ее Цирилло, изобразив дело так, что это те наркотики, за которые Цирилло заплатил. Кто, черт побери, способен дать за просто так героин на пять миллионов долларов?
   — Кто еще может знать об этом? — нетерпеливо спросил Таггарт. — Этим занимаются не только Ветере и Николас Цирилло. Может, это Риззоло?
   У Таггарта были свои интересы, связанные с семейством Риззоло, о которых Варнер не мог и помыслить. Это было небольшое семейство — самое маленькое из нью-йоркских криминальных группировок. В ней было не больше сотни членов и около четырех сотен исполнителей, но эта группировка была самой сплоченной и очень независимой. Она откололась от семейства Цирилло, и когда тот попытался вернуть их обратно, разгорелась настоящая война, которую назвали «войной Риззоло». Она была такой кровавой, что в конце концов Цирилло отступили и перестали вмешиваться в их дела.
   — Полиция пыталась проверить Риззоло, навестив ряд их квартир, но ничего там не нашла. Не нашла ни одного листка бумаги. Не было даже телефонных аппаратов. Но у нас все же есть кое-какая информация от некоторых продавцов. Риззоло недавно похитили большую партию героина в Колумбии.
   Глядя на заходящее солнце, Таггарт спросил:
   — А вы знаете, кто руководит семейством Риззоло?
   Варнер пожал плечами:
   — Может быть, то, что вы предполагали, верно. Их настоящий босс, должно быть, — сестра. Эдди и Френк — довольно примитивные парни. Как вы говорили, с тех пор как посадили дона Эдди, кто-то действительно превосходно управляет делами семейства Риззоло.
   — Про нее говорят, что она интересная женщина.
   — Послушайте, мистер Таггарт, — Джек повысил голос, как делал это всегда, когда хотел сказать что-либо особенно серьезное.
   Таггарт повернул голову:
   — Что?
   Варнер решительно набрал воздух в легкие:
   — Есть проблемы, мистер Таггарт. Я работаю с самого начала этого дела, верно?
   — Ну, с довольно раннего времени.
   — И я думаю, вы согласитесь, что мой вклад в дело рос все это время. Все, что вы знаете о преступных группировках, вы знаете от меня. Я — ваш эксперт. Я обеспечиваю вас нужными связями. Я выполняю поручения. Я...
   — Ты хочешь получить золотую звезду?
   Варнер сделал еще один глубокий вдох:
   — Я знаю, что вы делаете.
   Таггарт ждал продолжения.
   — Полицейская засада была кем-то использована, — сказал Варнер.
   — Вот как?
   — Я знаю, что произошло. Вы использовали мою информацию, чтобы подставить этого мафиози.
   — Вашу информацию? Вы — полицейский. Если ваша информация так хороша, почему вы не использовали ее сами?
   — Вы получаете информацию и от Комиссии по борьбе с организованной преступностью, от полицейских, федеральных агентов и других связанных с этими делами людей, с которыми вы хорошо знакомы, — да и я знаю про многих из них, — от людей в строительном бизнесе. Может быть, и от вашего брата.