Разъяренный Таггарт мрачно и решительно поднял руку и обратился к судье:
— Ваша честь, я могу выписать чек?
9
Эпилог
— Ваша честь, я могу выписать чек?
9
— Ты, наверное, слышал, — сказала «ночная бабочка», — про парня из Итона, который убежал из школы. Его нашли по одной детали — он пристегивал верхнюю пуговицу брюк к нижней петле жилета.
Джек Варнер ощупал свой жилет: все было застегнуто там, где надо. Но поставил свое пиво на столик и мрачно уставился на лондонскую улицу за стеклом. В каждой стране свои нормы поведения, а ему не хотелось переучиваться. Он несколько недель слонялся по Европе и вот снова вернулся в Англию, и во второй раз она понравилась ему еще меньше. Все здесь казалось ему, если назвать это одним словом, ерундой. А тремя словами — это был «не Нью-Йорк». Он скучал даже по пуэрториканцам, черным и китайцам. Он скучал по стремительным улицам Нью-Йорка и их грязи. Он скучал по своему знанию «кто есть кто» и кто был «плохим». Но больше всего он скучал по своей профессии полицейского.
Направляясь к газетному киоску для того, чтобы купить карту Ирландии, он с изумлением обнаружил на первой полосе одной из газет фотографию Таггар-та. Как, черт побери, этот смазливый ублюдок попал под расследование? Варнер начал читать заметку в «Интернейшнл геральд трибюн», но, не прочитав и половины, подошел к дороге и остановил такси.
— Аэропорт Хитроу!
— Что там в новостях?
— Мой билет домой.
Американские таможенники не проявили излишнего интереса к поддельному паспорту, которым снабдил его Регги Ранд, когда Варнер покидал Нью-Йорк. Такси доставило его в квартиру в Ист-Сайде, и он сразу направился к кухонному ящику и открыл маленькую дверцу в задней стенке. Там находилась коробка предохранителей. Хелен Риззоло могла сказать Таглиону, что делал его брат, но одно дело — сказать, а совсем другое — доказать.
Варнер повернул главный рубильник. В комнате погасли огни, чуть вздохнул холодильник при остановке, и легкая дрожь пробежала по полу к ногам Вар-нера. Включив фонарик, Варнер снял крышку с ящика и засунул руку в дыру в стене. На свет божий появился почтовый пакет. Варнер сунул пакет во внутренний карман своего плаща и направился к площади святого Андрея.
В приемной Комиссии секретарь настороженно взглянул на него.
— Скажите Таглиону, что я детектив Варнер, и, я уверен, он бросит все.
К нему подошел агент ФБР, которого он знал, и уставился на него. Казалось, наибольшее подозрение у агента вызывал пакет, оттопыривающий плащ.
— Я здесь не для того, чтобы его застрелить, козел.
— Я хотел бы, чтобы так оно и было, потому что иначе появился бы повод застрелить тебя. Выписан ордер на твой арест.
— Расслабься. Давай подождем, когда я увижу босса.
Таглион говорил по телефону. Несколько помощников с усталыми лицами ожидали окончания беседы с бумагами в руках. Агенты расхаживали по коридору и нервно курили. Варнер улыбнулся. Как он и думал, прочитав статью в газете, это дело повергло всех в мрачное настроение.
Таглион прикрыл телефонную трубку рукой и направил на него свои пронзительные глаза.
— Ты явился добровольно?
— Да.
Таглион секунду изучающе смотрел ему в глаза, потом что-то сказал в телефонную трубку, повесил ее и отдал распоряжение всем присутствующим выйти на пять минут.
Варнер закрыл дверь и оперся на нее.
— Все, что я хочу — это вернуться обратно в полицию.
— Вернуться? Тебе повезет, если тебе дадут только десять лет. С чего это я должен брать тебя обратно?
— Потому что без меня вы к Таггарту не подберетесь.
— У нас достаточно свидетельств.
— Они недостаточны.
Таглион уставился на него.
— Слушай, я работал с твоим братом. Я знаю, как он был осторожен. Он не давал этой бабе ничего, что она могла бы использовать против него. Все, что у нее есть — это слова. Но не доказательства.
— Джек, ты предал самое престижное учреждение в Америке. Ты продался, а потом бежал. Я не могу разрешить тебе вернуться.
Варнер пожал плечами:
— Тогда твой брат останется на свободе.
— А ты отправишься в тюрьму.
— Отлично. Ты ловишь мелкую рыбешку и выпускаешь на волю акулу. Это мог бы сделать полицейский в Канзасе, но может ли это позволить себе Южный полицейский округ Нью-Йорка?
Таглион покраснел, и Варнер понял, что его удар попал в цель. Таглион сказал:
— Даже если Артур Финч с этим согласится, другие полицейские — вряд ли. Все знают, что ты бежал.
— Я не бежал, — ухмыльнулся Варнер. — С чего это тебе пришло в голову? Это была специальная операция. Я работал на тебя.
— Этого не было.
— Ты и Финч скажете им, что вы изобразили дело, как будто я бежал.
Таглион глядел на него так, что, казалось, хотел убить. Но Варнер знал, что он ему нужен.
— Тебе придется очень постараться, чтобы мы на это согласились.
Варнер рассмеялся:
— Слушай, никто не знает о мафии больше, чем Джек Варнер.
Он вынул свой конверт и высыпал его содержимое на стол Таглиона — записи, ксероксы, расшифровки, имена и даты. Таглион принялся разгребать бумаги обеими руками.
— Что это значит?
— Это значит, что, если я получу назад полицейскую кокарду, я смогу двинуть ваше расследование по семнадцати направлениям, по которым работал ваш брат. Хелен Риззоло не знает и о половине его дел.
Министр юстиции США Артур Финч пригласил Таггарта и его адвоката в свой кабинет. Когда они вошли в комнату, в кресле уже сидел Тони Таглион. Его глаза поблескивали. Артур сидел за столом.
— Мы собираемся предъявить вашему клиенту очень серьезное обвинение, — сказал адвокату Таггарта Артур Финч.
— Вы не сможете выдвинуть сколько-нибудь серьезное обвинение. Все это — попытки опорочить моего клиента. Это — паршивенькое дело, и оно останется паршивеньким даже перед большим жюри.
Глаза Финча посерели.
— Вы в самом деле так думаете? — И он посмотрел на адвоката так, что тот отвел взгляд. — Мы не только знаем, что делал ваш клиент, но можем это доказать.
— Если у вас есть все, зачем вы нас пригласили?
— Потому что мы располагаем полным списком людей из правительства, которых подкупал ваш подопечный, и тех мафиози, которых он использовал для доставки наркотиков. Это поважнее, чем посадить его под замок.
— Откуда у вас такие сведения?
— Мы заключили соглашение с одним из помощников вашего клиента. Он сообщил нам немало по поводу всех направлений деятельности вашего подопечного. А его деятельность была много шире, чем мы думали.
— О чем вы говорите? Какой помощник? — Он посмотрел на Таггарта. Тот пожал плечами и подумал: «Джек Варнер».
— Я хочу объединить все обвинения в два основных. Каждое из них тянет на двадцать лет тюрьмы. Двадцать лет, которые не могут быть сокращены за примерное поведение. Я не хотел бы, чтобы ваш хозяин вышел на волю раньше, чем ему стукнет пятьдесят.
— Я не понимаю. Какой помощник?
В комнате было душно. Таггарт взялся за щеколду и с шумом распахнул окно. Несколько секунд он стоял, подставив лицо холодному ветру, затем повернулся к людям, обсуждающим его судьбу. Артур оглянулся, и Таггарт вдруг понял, что при всем желании засадить его в тюрьму министр юстиции стремится спасти карьеру Тони. Адвокат Таггарта сидел, напряженно сжав губы. Тони не удавалось сделать лицо бесстрастным — его глаз подергивался, и это напомнило Таггарту детство.
— Сид, вы можете выйти из комнаты?
— Мистер Таггарт...
— Выйдите! Пожалуйста.
— Я вам очень советую... — Таггарт посмотрел на Тони, и Тони встал.
— Артур, ты не позволишь мне и Крису немного пройтись?
— Это мне подходит. Господин адвокат и я можем вспомнить добрые старые времена, которые были до того, как он ушел со службы в поисках больших денег.
— Не все рождаются в богатых семьях, — парировал Сид. — Мистер Таггарт, то, что вы делаете, опасно. Я очень вам советую...
— Я только немного прогуляюсь с моим братом.
Они спустились на лифте, прошли коридор и пошагали по мощеной площади.
— Никакого эскорта? — спросил Таггарт.
— Ты все еще освобожден под залог. Что ты хочешь? Прогуляться? Промочить горло? — Он кивнул на управление полиции, за которым приютился бар для полицейских. — Гамбургер?
Таггарт поднял голову и глянул на вершины домов.
— Ты не хочешь со мной побывать на «Шпиле»?
— Ты хочешь поговорить со мной?
— Да. Мы можем кое о чем договориться.
Они остановили такси.
— О'кей, — сказал Тони, закрывая дверцу. — Это все верно, не правда ли?
— А ты как думаешь?
— Но почему? Почему ты сделал это?
— Ради отца.
— Месть? — удивленно взглянул на него Тони.
— Я сказал тебе десять лет назад. Они нам должны.
— Это все за отца?
— Все.
— А как насчет денег?
— Каких денег? Я тратил больше, чем получал.
И за всю дорогу до Унион-сквер они не проронили ни звука.
Тони наконец прервал молчание:
— Ты не понимал, что действуешь неверными методами. И до сих пор не понимаешь. Ты продавал наркотики.
— Это была наживка.
— Ты убивал людей.
— Подонков.
— Ты занимался подкупами.
— И меня поймали.
— И ты не понимаешь, что ты делал?
— Понимаю. Я уничтожил самую большую семью мафии в Нью-Йорке.
— Ты не мог это сделать!
— Я сделал это, Цирилло разбиты. Теперь ты можешь собирать куски.
— Этот способ неправилен!
— Но он сработал.
— Ты подрываешь все общественные институты. Зачем иметь правительство, если можно просто убивать всех, кому захочется отомстить? К чему тогда закон?
— Скажи мне.
— Потому что человек всегда может ошибиться. И все должны иметь защиту от этого одного, кто может ошибиться.
— Но я прав, и ты это знаешь. Ты до сих пор стараешься воплотить в жизнь теории. Но сам знаешь, что я прав.
— Не совсем. И ты будешь сидеть в тюрьме.
— Это мы увидим.
— Теперь ты принадлежишь закону.
— Тому закону, который ничего не сделал, когда убили отца?
— Отца! — крикнул Тони. — Да брось ты об отце!
— Они убили отца!
— Отец! Дело идет обо мне.
— Что?
— Ты использовал меня. Использовал мое учреждение. Ты подставил меня, Крис. Ты втянул меня в свою грязную игру.
— Я тебя направлял.
— Я тебе крайне благодарен. Вам обоим. Тебе и отцу. Он тоже меня направлял. Всегда шутил: «Тони честный? Тони прямой? Тони как священник? Это он перенял у матери. Он будет моим адвокатом!»
— Ну и что? Он очень любил тебя.
— Он знал, что я не захочу стать его адвокатом и через миллион лет. И тебе не странно, что в завещании он назначил тебя исполнителем его воли? Я изучал право, но определять судьбу его денег он назначил тебя.
— Это я занимался бизнесом, — возразил Крис, но, несмотря на гордость, которую он почувствовал за выбор отца, он понял, что чувствовал Тони.
— И это потому, что прямой Тони был слишком честен, — горько продолжил Тони.
— Я хотел, чтобы ты был моим адвокатом. Я просил тебя четырнадцать раз.
— Тебе не нужен был адвокат. Тебе был нужен манипулятор. Ты хотел найти пути вокруг закона и принимал закон за игру, где побеждает тот, кто сообразительней. Все это дерьмо. Закон призван защищать беззащитных людей от тех, кто считает, что деньги позволяют делать все. От таких, как ты, братец... Признайся, ты хотел выманить меня из Комиссии, потому что знал, что рано или поздно я тебя достану.
— Все, чего хотели я и отец, — это чтобы ты был частью нашей семьи.
— Ты использовал меня. Ты лгал. Ты говоришь о семье, но ты относился ко мне, как к одной из своих проституток.
— Слушай. Не говори мне о моих подругах. Ты их не знаешь.
— Не знаю?! — взорвался Тони. — Ты самонадеянный ублюдок! Во всем, что бы ты ни делал. Как ты смотришь на жизнь? Если тебе кто-то не нравится — его можно убить? Наверняка это ты убил Рендиди или нанял кого-нибудь. Так? Ты встретил девку из мафии и влюбился. И для нее использовал брата как марионетку. У тебя нет никаких правил. Никаких ограничений. Никакого характера. Посмотри, что ты сделал. Ты разрушил все. Все дело. Нас. Даже отца. Я тоже его любил, ты знаешь. Хоть во многом с ним не соглашался, но я его любил. Ты думаешь, отец одобрил бы все, что ты делал? Как ты не видишь, куда зашел?
— Единственное, чего мне действительно жаль, — это то, что у тебя из-за меня неприятности, — ответил Таггарт. — Мне действительно жаль. Но тебе бы ничего не было, если бы меня не схватили, и поверь мне, Тони, я не собирался быть схваченным.
— Ты кто, Бог? Конечно, тебя должны были схватить, это было неизбежно.
— Только потому, — мрачно заметил Таггарт, — что Эдди Риззоло полез в бизнес с наркотиками. Когда ты будешь расследовать это дело, ты убедишься, что это я подставил Мики. Он был последним. Я убрал дона Ричарда. Я убрал Сала Понте. Я разбил все это вонючее семейство. И вернулся домой. Сделав дело. Отомстив за отца... Нашего отца. Я не жалею, что отомстил за него.
— Но оказалось невозможным уйти из этого дела?! — воскликнул Тони. — Тебе нравилось иметь силу для того, чтобы бороться с ними. Ты захотел стать Говардом Хьюзом всего Атлантик-Сити!
— Я...
— Как Аль Капоне в Чикаго? Или, может, как Муссолини в Италии?
Таггарт молча смотрел на него. Что он мог сказать? Что он хотел этого ради Хелен? Это было бы частью правды. Но он хотел этого и для себя, и это приходится признать. Замок в Европе был фантазией. Он хотел работать. Он хотел строить дома. И лучше всего — чтобы ему никто не мешал.
— Ты не будешь этого отрицать?
— У тебя это есть на пленке, — признал он. И в наступившем на долгое время молчании он мог слышать только, как шины бегут по асфальту.
— Может быть, преступность мести, — тихо сказал Тони, — и состоит в том, что трудно остановиться.
Отвернувшись, Таггарт внезапно увидел своего отца, стоявшего перед тюремной камерой. Эта картина перед глазами была на удивление реальной. Майкл Таглион стоял рядом и старался подбодрить его улыбкой.
— Крис?.. Крис!
Галлюцинация исчезла, он увидел себя рядом с Тони, в такси. Руки его дрожали — так потрясла его эта картина.
— Что мне грозит?
— Если ты не будешь помогать расследованию, Артур засадит тебя больше, чем на двадцать лет. Он засадит тебя навсегда. И моим долгом будет помочь ему в этом.
Таггарт понял, что на сей раз он не выберется. Комиссия имеет достаточно материалов, чтобы засадить его в тюрьму. У него не было ни малейшего шанса.
— Но ты можешь кое-что рассказать Финчу, и он не будет так строг, — сказал Тони. — Это позволит добиться лучшего приговора. Это все, что я могу тебе посоветовать.
И Тони быстро рассказал о том, что интересует Артура Финча в обмен на соглашение об уменьшении срока.
— Есть много вещей, которых я не знаю. Сам я никогда не занимался оружием.
— Хорошо, а кто этим занимался?
— Поговори с Джеком Варнером, — пожал плечами Таггарт.
— Уже поговорили. Кто такой Регги Ранд?
— Забудь о нем.
— Крис, это твоя жизнь.
— Извини. Я не предаю своих друзей.
— Чрил и Виктория были в этом замешаны?
— Нет.
— Сильвия? Твои подчиненные?
— Нет. Этот бизнес был законным.
— Так что — всем занимался Ранд?
— Забудь о нем.
— Но тебе нужно быть откровенным. Если Артур направит дело в суд, ты останешься в тюрьме навсегда.
Такси замедлило ход в потоке машин, и Таггарт погрузился в глубокое молчание, несмотря на все попытки Тони заставить его отвечать на вопросы. Но когда такси подъехало к воротам строительной площадки, Таггарт, к удивлению Тони, оживился, дал водителю на чай и, выйдя из машины, принялся разглядывать свое здание. «Как Майкл Таглион», — подумал Тони.
Крис решительно двинулся вперед. Тони догнал его только тогда, когда тот остановился поприветствовать прораба.
— Чарли, если этот мусор загорится, именно твой зад пострадает. Убери все это!
— Простите, Крис, грузовик уже едет за ним.
— Так-то лучше. Как дети?
— Они уже играют в чемпионате для юниоров.
— Обратись к Сильвии по вопросу формы. Да, это мой брат Тони. Может, тебе удастся сделать министерство юстиции спонсором команды.
Прораб, который читал газеты, молча уставился на Тони. Тот взял в руки две каски и последовал за Крисом в подъемник. Они стали подниматься вверх. Десятый, двадцатый, сороковой, восьмидесятый этаж... Тони увидел, как внизу расстилается Нью-Йорк.
— Это время дня делает дома красивыми, — заметил Тони.
Крыша здания была покрыта гравием. Они подошли к краю и встали на единственную не засыпанную гравием балку — новую балку вместо той, которая была повреждена падением подъемника. Ветер раздувал их пиджаки и путал волосы. Тони тронул рукой сталь.
— Что это?
— Эта балка пострадала во время одного инцидента. Дон Ричард послал человека убить Хелен. Мы находились в одной непредусмотренной планом комнате.
Он хотел пошутить, как обвел вокруг пальца мэра, построив несанкционированное дополнение к зданию, но его вдруг захлестнула скорбь. Он смог только сказать:
— Это была небольшая комната — в ней можно было слушать музыку среди облаков.
Тони собрал всю свою решимость и заставил себя взглянуть на Криса. Есть люди, которые не могут жить в тюрьме.
— Как ты мог быть так глуп, чтобы довериться Хелен Риззоло?
Когда до Криса дошел смысл слов Тони, он удивился:
— Теперь уже поздно говорить о том, что надо было делать и что — не надо. Я уже пойман.
— Слушай! — Голос Тони дрожал. — Как ты мог быть так глуп?! Она подала тебя мне на серебряной тарелочке.
— Я не жалею, что влюбился.
Тони почувствовал, что его ладони вспотели. Он вытер их о брюки. Сейчас он был единственным человеком на земле, кто мог спасти Криса, но ценой этому было все, во что он верил. Тони попытался убедить Криса еще раз.
— Слушай. Почему ты не расскажешь Артуру все, что он хочет? Ты мог бы быть освобожден под честное слово через несколько лет.
— Я не могу отдать ему Регги Ранда.
Тони вытер свои руки еще раз.
— Я об этом не подумал, — прошептал он.
Крис почувствовал, что Тони сует ему что-то в руку.
— Что это?
— Бери!
Таггарт с удивлением уставился на синюю обложку. Это был паспорт.
— Я дам тебе три часа. Три часа! Сядь на самолет. Улетай. И никогда не возвращайся.
— А что будет с тобой?
— Это уже неважно. Давай! Того, что я знаю, достаточно, чтобы оставить тебя в тюрьме на всю жизнь.
Таггарт перелистнул упругие страницы. Ветер стал трепать их. На страницах были синие печати двух десятков государств, где он был, осуществляя свой план мести за отца.
Теперь уже Крис заставил себя посмотреть в лицо брата. Нервный тик дергал лицо Тони.
— А как же закон?
— Я не могу применить его против тебя.
— А как же твой пост? Как Комиссия?
— Это мои проблемы.
— Нет. Закон — это твоя семья, как отец — это моя. Ты не можешь ее предать.
— Только для тебя.
Тони жертвовал собой ради него. Эта мысль ударила в голову Криса, как молот.
— Именно это я чувствовал по отношению к отцу. Именно поэтому я это делал.
— Иди!
— Нет. Мои долги я плачу сам. — Он попытался засунуть паспорт между рукой Тони и его туловищем. Тони отдернул руку.
— Не сходи с ума, Крис. Ты проведешь лучшую часть жизни в тюрьме.
Таггарт пожал плечами:
— Если я убегу, у тебя с законом будет все кончено. Ты этим убьешь самого себя.
Таггарт шагнул в сторону и посмотрел на город. Город был очень красив отсюда — на синем небе плыли облака, вверх устремлялись стеклянные громады зданий. Он посмотрел вниз. Парк-авеню казалась отсюда широкой рекой со стеклянными берегами.
— Но ты умрешь в тюрьме, — сказал Тони. — Разреши мне сделать это для тебя.
Таггарт присел и засунул паспорт за выступ стальной балки. Затем выпрямился и сжал лицо брата в руках:
— Я думаю, это больше, чем я заслуживаю.
— Крис!
Тони протянул к нему руку, но слишком поздно.
— Я люблю тебя, — сказал Таггарт, шагнув в небо.
Джек Варнер ощупал свой жилет: все было застегнуто там, где надо. Но поставил свое пиво на столик и мрачно уставился на лондонскую улицу за стеклом. В каждой стране свои нормы поведения, а ему не хотелось переучиваться. Он несколько недель слонялся по Европе и вот снова вернулся в Англию, и во второй раз она понравилась ему еще меньше. Все здесь казалось ему, если назвать это одним словом, ерундой. А тремя словами — это был «не Нью-Йорк». Он скучал даже по пуэрториканцам, черным и китайцам. Он скучал по стремительным улицам Нью-Йорка и их грязи. Он скучал по своему знанию «кто есть кто» и кто был «плохим». Но больше всего он скучал по своей профессии полицейского.
Направляясь к газетному киоску для того, чтобы купить карту Ирландии, он с изумлением обнаружил на первой полосе одной из газет фотографию Таггар-та. Как, черт побери, этот смазливый ублюдок попал под расследование? Варнер начал читать заметку в «Интернейшнл геральд трибюн», но, не прочитав и половины, подошел к дороге и остановил такси.
— Аэропорт Хитроу!
— Что там в новостях?
— Мой билет домой.
Американские таможенники не проявили излишнего интереса к поддельному паспорту, которым снабдил его Регги Ранд, когда Варнер покидал Нью-Йорк. Такси доставило его в квартиру в Ист-Сайде, и он сразу направился к кухонному ящику и открыл маленькую дверцу в задней стенке. Там находилась коробка предохранителей. Хелен Риззоло могла сказать Таглиону, что делал его брат, но одно дело — сказать, а совсем другое — доказать.
Варнер повернул главный рубильник. В комнате погасли огни, чуть вздохнул холодильник при остановке, и легкая дрожь пробежала по полу к ногам Вар-нера. Включив фонарик, Варнер снял крышку с ящика и засунул руку в дыру в стене. На свет божий появился почтовый пакет. Варнер сунул пакет во внутренний карман своего плаща и направился к площади святого Андрея.
В приемной Комиссии секретарь настороженно взглянул на него.
— Скажите Таглиону, что я детектив Варнер, и, я уверен, он бросит все.
К нему подошел агент ФБР, которого он знал, и уставился на него. Казалось, наибольшее подозрение у агента вызывал пакет, оттопыривающий плащ.
— Я здесь не для того, чтобы его застрелить, козел.
— Я хотел бы, чтобы так оно и было, потому что иначе появился бы повод застрелить тебя. Выписан ордер на твой арест.
— Расслабься. Давай подождем, когда я увижу босса.
Таглион говорил по телефону. Несколько помощников с усталыми лицами ожидали окончания беседы с бумагами в руках. Агенты расхаживали по коридору и нервно курили. Варнер улыбнулся. Как он и думал, прочитав статью в газете, это дело повергло всех в мрачное настроение.
Таглион прикрыл телефонную трубку рукой и направил на него свои пронзительные глаза.
— Ты явился добровольно?
— Да.
Таглион секунду изучающе смотрел ему в глаза, потом что-то сказал в телефонную трубку, повесил ее и отдал распоряжение всем присутствующим выйти на пять минут.
Варнер закрыл дверь и оперся на нее.
— Все, что я хочу — это вернуться обратно в полицию.
— Вернуться? Тебе повезет, если тебе дадут только десять лет. С чего это я должен брать тебя обратно?
— Потому что без меня вы к Таггарту не подберетесь.
— У нас достаточно свидетельств.
— Они недостаточны.
Таглион уставился на него.
— Слушай, я работал с твоим братом. Я знаю, как он был осторожен. Он не давал этой бабе ничего, что она могла бы использовать против него. Все, что у нее есть — это слова. Но не доказательства.
— Джек, ты предал самое престижное учреждение в Америке. Ты продался, а потом бежал. Я не могу разрешить тебе вернуться.
Варнер пожал плечами:
— Тогда твой брат останется на свободе.
— А ты отправишься в тюрьму.
— Отлично. Ты ловишь мелкую рыбешку и выпускаешь на волю акулу. Это мог бы сделать полицейский в Канзасе, но может ли это позволить себе Южный полицейский округ Нью-Йорка?
Таглион покраснел, и Варнер понял, что его удар попал в цель. Таглион сказал:
— Даже если Артур Финч с этим согласится, другие полицейские — вряд ли. Все знают, что ты бежал.
— Я не бежал, — ухмыльнулся Варнер. — С чего это тебе пришло в голову? Это была специальная операция. Я работал на тебя.
— Этого не было.
— Ты и Финч скажете им, что вы изобразили дело, как будто я бежал.
Таглион глядел на него так, что, казалось, хотел убить. Но Варнер знал, что он ему нужен.
— Тебе придется очень постараться, чтобы мы на это согласились.
Варнер рассмеялся:
— Слушай, никто не знает о мафии больше, чем Джек Варнер.
Он вынул свой конверт и высыпал его содержимое на стол Таглиона — записи, ксероксы, расшифровки, имена и даты. Таглион принялся разгребать бумаги обеими руками.
— Что это значит?
— Это значит, что, если я получу назад полицейскую кокарду, я смогу двинуть ваше расследование по семнадцати направлениям, по которым работал ваш брат. Хелен Риззоло не знает и о половине его дел.
Министр юстиции США Артур Финч пригласил Таггарта и его адвоката в свой кабинет. Когда они вошли в комнату, в кресле уже сидел Тони Таглион. Его глаза поблескивали. Артур сидел за столом.
— Мы собираемся предъявить вашему клиенту очень серьезное обвинение, — сказал адвокату Таггарта Артур Финч.
— Вы не сможете выдвинуть сколько-нибудь серьезное обвинение. Все это — попытки опорочить моего клиента. Это — паршивенькое дело, и оно останется паршивеньким даже перед большим жюри.
Глаза Финча посерели.
— Вы в самом деле так думаете? — И он посмотрел на адвоката так, что тот отвел взгляд. — Мы не только знаем, что делал ваш клиент, но можем это доказать.
— Если у вас есть все, зачем вы нас пригласили?
— Потому что мы располагаем полным списком людей из правительства, которых подкупал ваш подопечный, и тех мафиози, которых он использовал для доставки наркотиков. Это поважнее, чем посадить его под замок.
— Откуда у вас такие сведения?
— Мы заключили соглашение с одним из помощников вашего клиента. Он сообщил нам немало по поводу всех направлений деятельности вашего подопечного. А его деятельность была много шире, чем мы думали.
— О чем вы говорите? Какой помощник? — Он посмотрел на Таггарта. Тот пожал плечами и подумал: «Джек Варнер».
— Я хочу объединить все обвинения в два основных. Каждое из них тянет на двадцать лет тюрьмы. Двадцать лет, которые не могут быть сокращены за примерное поведение. Я не хотел бы, чтобы ваш хозяин вышел на волю раньше, чем ему стукнет пятьдесят.
— Я не понимаю. Какой помощник?
В комнате было душно. Таггарт взялся за щеколду и с шумом распахнул окно. Несколько секунд он стоял, подставив лицо холодному ветру, затем повернулся к людям, обсуждающим его судьбу. Артур оглянулся, и Таггарт вдруг понял, что при всем желании засадить его в тюрьму министр юстиции стремится спасти карьеру Тони. Адвокат Таггарта сидел, напряженно сжав губы. Тони не удавалось сделать лицо бесстрастным — его глаз подергивался, и это напомнило Таггарту детство.
— Сид, вы можете выйти из комнаты?
— Мистер Таггарт...
— Выйдите! Пожалуйста.
— Я вам очень советую... — Таггарт посмотрел на Тони, и Тони встал.
— Артур, ты не позволишь мне и Крису немного пройтись?
— Это мне подходит. Господин адвокат и я можем вспомнить добрые старые времена, которые были до того, как он ушел со службы в поисках больших денег.
— Не все рождаются в богатых семьях, — парировал Сид. — Мистер Таггарт, то, что вы делаете, опасно. Я очень вам советую...
— Я только немного прогуляюсь с моим братом.
Они спустились на лифте, прошли коридор и пошагали по мощеной площади.
— Никакого эскорта? — спросил Таггарт.
— Ты все еще освобожден под залог. Что ты хочешь? Прогуляться? Промочить горло? — Он кивнул на управление полиции, за которым приютился бар для полицейских. — Гамбургер?
Таггарт поднял голову и глянул на вершины домов.
— Ты не хочешь со мной побывать на «Шпиле»?
— Ты хочешь поговорить со мной?
— Да. Мы можем кое о чем договориться.
Они остановили такси.
— О'кей, — сказал Тони, закрывая дверцу. — Это все верно, не правда ли?
— А ты как думаешь?
— Но почему? Почему ты сделал это?
— Ради отца.
— Месть? — удивленно взглянул на него Тони.
— Я сказал тебе десять лет назад. Они нам должны.
— Это все за отца?
— Все.
— А как насчет денег?
— Каких денег? Я тратил больше, чем получал.
И за всю дорогу до Унион-сквер они не проронили ни звука.
Тони наконец прервал молчание:
— Ты не понимал, что действуешь неверными методами. И до сих пор не понимаешь. Ты продавал наркотики.
— Это была наживка.
— Ты убивал людей.
— Подонков.
— Ты занимался подкупами.
— И меня поймали.
— И ты не понимаешь, что ты делал?
— Понимаю. Я уничтожил самую большую семью мафии в Нью-Йорке.
— Ты не мог это сделать!
— Я сделал это, Цирилло разбиты. Теперь ты можешь собирать куски.
— Этот способ неправилен!
— Но он сработал.
— Ты подрываешь все общественные институты. Зачем иметь правительство, если можно просто убивать всех, кому захочется отомстить? К чему тогда закон?
— Скажи мне.
— Потому что человек всегда может ошибиться. И все должны иметь защиту от этого одного, кто может ошибиться.
— Но я прав, и ты это знаешь. Ты до сих пор стараешься воплотить в жизнь теории. Но сам знаешь, что я прав.
— Не совсем. И ты будешь сидеть в тюрьме.
— Это мы увидим.
— Теперь ты принадлежишь закону.
— Тому закону, который ничего не сделал, когда убили отца?
— Отца! — крикнул Тони. — Да брось ты об отце!
— Они убили отца!
— Отец! Дело идет обо мне.
— Что?
— Ты использовал меня. Использовал мое учреждение. Ты подставил меня, Крис. Ты втянул меня в свою грязную игру.
— Я тебя направлял.
— Я тебе крайне благодарен. Вам обоим. Тебе и отцу. Он тоже меня направлял. Всегда шутил: «Тони честный? Тони прямой? Тони как священник? Это он перенял у матери. Он будет моим адвокатом!»
— Ну и что? Он очень любил тебя.
— Он знал, что я не захочу стать его адвокатом и через миллион лет. И тебе не странно, что в завещании он назначил тебя исполнителем его воли? Я изучал право, но определять судьбу его денег он назначил тебя.
— Это я занимался бизнесом, — возразил Крис, но, несмотря на гордость, которую он почувствовал за выбор отца, он понял, что чувствовал Тони.
— И это потому, что прямой Тони был слишком честен, — горько продолжил Тони.
— Я хотел, чтобы ты был моим адвокатом. Я просил тебя четырнадцать раз.
— Тебе не нужен был адвокат. Тебе был нужен манипулятор. Ты хотел найти пути вокруг закона и принимал закон за игру, где побеждает тот, кто сообразительней. Все это дерьмо. Закон призван защищать беззащитных людей от тех, кто считает, что деньги позволяют делать все. От таких, как ты, братец... Признайся, ты хотел выманить меня из Комиссии, потому что знал, что рано или поздно я тебя достану.
— Все, чего хотели я и отец, — это чтобы ты был частью нашей семьи.
— Ты использовал меня. Ты лгал. Ты говоришь о семье, но ты относился ко мне, как к одной из своих проституток.
— Слушай. Не говори мне о моих подругах. Ты их не знаешь.
— Не знаю?! — взорвался Тони. — Ты самонадеянный ублюдок! Во всем, что бы ты ни делал. Как ты смотришь на жизнь? Если тебе кто-то не нравится — его можно убить? Наверняка это ты убил Рендиди или нанял кого-нибудь. Так? Ты встретил девку из мафии и влюбился. И для нее использовал брата как марионетку. У тебя нет никаких правил. Никаких ограничений. Никакого характера. Посмотри, что ты сделал. Ты разрушил все. Все дело. Нас. Даже отца. Я тоже его любил, ты знаешь. Хоть во многом с ним не соглашался, но я его любил. Ты думаешь, отец одобрил бы все, что ты делал? Как ты не видишь, куда зашел?
— Единственное, чего мне действительно жаль, — это то, что у тебя из-за меня неприятности, — ответил Таггарт. — Мне действительно жаль. Но тебе бы ничего не было, если бы меня не схватили, и поверь мне, Тони, я не собирался быть схваченным.
— Ты кто, Бог? Конечно, тебя должны были схватить, это было неизбежно.
— Только потому, — мрачно заметил Таггарт, — что Эдди Риззоло полез в бизнес с наркотиками. Когда ты будешь расследовать это дело, ты убедишься, что это я подставил Мики. Он был последним. Я убрал дона Ричарда. Я убрал Сала Понте. Я разбил все это вонючее семейство. И вернулся домой. Сделав дело. Отомстив за отца... Нашего отца. Я не жалею, что отомстил за него.
— Но оказалось невозможным уйти из этого дела?! — воскликнул Тони. — Тебе нравилось иметь силу для того, чтобы бороться с ними. Ты захотел стать Говардом Хьюзом всего Атлантик-Сити!
— Я...
— Как Аль Капоне в Чикаго? Или, может, как Муссолини в Италии?
Таггарт молча смотрел на него. Что он мог сказать? Что он хотел этого ради Хелен? Это было бы частью правды. Но он хотел этого и для себя, и это приходится признать. Замок в Европе был фантазией. Он хотел работать. Он хотел строить дома. И лучше всего — чтобы ему никто не мешал.
— Ты не будешь этого отрицать?
— У тебя это есть на пленке, — признал он. И в наступившем на долгое время молчании он мог слышать только, как шины бегут по асфальту.
— Может быть, преступность мести, — тихо сказал Тони, — и состоит в том, что трудно остановиться.
Отвернувшись, Таггарт внезапно увидел своего отца, стоявшего перед тюремной камерой. Эта картина перед глазами была на удивление реальной. Майкл Таглион стоял рядом и старался подбодрить его улыбкой.
— Крис?.. Крис!
Галлюцинация исчезла, он увидел себя рядом с Тони, в такси. Руки его дрожали — так потрясла его эта картина.
— Что мне грозит?
— Если ты не будешь помогать расследованию, Артур засадит тебя больше, чем на двадцать лет. Он засадит тебя навсегда. И моим долгом будет помочь ему в этом.
Таггарт понял, что на сей раз он не выберется. Комиссия имеет достаточно материалов, чтобы засадить его в тюрьму. У него не было ни малейшего шанса.
— Но ты можешь кое-что рассказать Финчу, и он не будет так строг, — сказал Тони. — Это позволит добиться лучшего приговора. Это все, что я могу тебе посоветовать.
И Тони быстро рассказал о том, что интересует Артура Финча в обмен на соглашение об уменьшении срока.
— Есть много вещей, которых я не знаю. Сам я никогда не занимался оружием.
— Хорошо, а кто этим занимался?
— Поговори с Джеком Варнером, — пожал плечами Таггарт.
— Уже поговорили. Кто такой Регги Ранд?
— Забудь о нем.
— Крис, это твоя жизнь.
— Извини. Я не предаю своих друзей.
— Чрил и Виктория были в этом замешаны?
— Нет.
— Сильвия? Твои подчиненные?
— Нет. Этот бизнес был законным.
— Так что — всем занимался Ранд?
— Забудь о нем.
— Но тебе нужно быть откровенным. Если Артур направит дело в суд, ты останешься в тюрьме навсегда.
Такси замедлило ход в потоке машин, и Таггарт погрузился в глубокое молчание, несмотря на все попытки Тони заставить его отвечать на вопросы. Но когда такси подъехало к воротам строительной площадки, Таггарт, к удивлению Тони, оживился, дал водителю на чай и, выйдя из машины, принялся разглядывать свое здание. «Как Майкл Таглион», — подумал Тони.
Крис решительно двинулся вперед. Тони догнал его только тогда, когда тот остановился поприветствовать прораба.
— Чарли, если этот мусор загорится, именно твой зад пострадает. Убери все это!
— Простите, Крис, грузовик уже едет за ним.
— Так-то лучше. Как дети?
— Они уже играют в чемпионате для юниоров.
— Обратись к Сильвии по вопросу формы. Да, это мой брат Тони. Может, тебе удастся сделать министерство юстиции спонсором команды.
Прораб, который читал газеты, молча уставился на Тони. Тот взял в руки две каски и последовал за Крисом в подъемник. Они стали подниматься вверх. Десятый, двадцатый, сороковой, восьмидесятый этаж... Тони увидел, как внизу расстилается Нью-Йорк.
— Это время дня делает дома красивыми, — заметил Тони.
Крыша здания была покрыта гравием. Они подошли к краю и встали на единственную не засыпанную гравием балку — новую балку вместо той, которая была повреждена падением подъемника. Ветер раздувал их пиджаки и путал волосы. Тони тронул рукой сталь.
— Что это?
— Эта балка пострадала во время одного инцидента. Дон Ричард послал человека убить Хелен. Мы находились в одной непредусмотренной планом комнате.
Он хотел пошутить, как обвел вокруг пальца мэра, построив несанкционированное дополнение к зданию, но его вдруг захлестнула скорбь. Он смог только сказать:
— Это была небольшая комната — в ней можно было слушать музыку среди облаков.
Тони собрал всю свою решимость и заставил себя взглянуть на Криса. Есть люди, которые не могут жить в тюрьме.
— Как ты мог быть так глуп, чтобы довериться Хелен Риззоло?
Когда до Криса дошел смысл слов Тони, он удивился:
— Теперь уже поздно говорить о том, что надо было делать и что — не надо. Я уже пойман.
— Слушай! — Голос Тони дрожал. — Как ты мог быть так глуп?! Она подала тебя мне на серебряной тарелочке.
— Я не жалею, что влюбился.
Тони почувствовал, что его ладони вспотели. Он вытер их о брюки. Сейчас он был единственным человеком на земле, кто мог спасти Криса, но ценой этому было все, во что он верил. Тони попытался убедить Криса еще раз.
— Слушай. Почему ты не расскажешь Артуру все, что он хочет? Ты мог бы быть освобожден под честное слово через несколько лет.
— Я не могу отдать ему Регги Ранда.
Тони вытер свои руки еще раз.
— Я об этом не подумал, — прошептал он.
Крис почувствовал, что Тони сует ему что-то в руку.
— Что это?
— Бери!
Таггарт с удивлением уставился на синюю обложку. Это был паспорт.
— Я дам тебе три часа. Три часа! Сядь на самолет. Улетай. И никогда не возвращайся.
— А что будет с тобой?
— Это уже неважно. Давай! Того, что я знаю, достаточно, чтобы оставить тебя в тюрьме на всю жизнь.
Таггарт перелистнул упругие страницы. Ветер стал трепать их. На страницах были синие печати двух десятков государств, где он был, осуществляя свой план мести за отца.
Теперь уже Крис заставил себя посмотреть в лицо брата. Нервный тик дергал лицо Тони.
— А как же закон?
— Я не могу применить его против тебя.
— А как же твой пост? Как Комиссия?
— Это мои проблемы.
— Нет. Закон — это твоя семья, как отец — это моя. Ты не можешь ее предать.
— Только для тебя.
Тони жертвовал собой ради него. Эта мысль ударила в голову Криса, как молот.
— Именно это я чувствовал по отношению к отцу. Именно поэтому я это делал.
— Иди!
— Нет. Мои долги я плачу сам. — Он попытался засунуть паспорт между рукой Тони и его туловищем. Тони отдернул руку.
— Не сходи с ума, Крис. Ты проведешь лучшую часть жизни в тюрьме.
Таггарт пожал плечами:
— Если я убегу, у тебя с законом будет все кончено. Ты этим убьешь самого себя.
Таггарт шагнул в сторону и посмотрел на город. Город был очень красив отсюда — на синем небе плыли облака, вверх устремлялись стеклянные громады зданий. Он посмотрел вниз. Парк-авеню казалась отсюда широкой рекой со стеклянными берегами.
— Но ты умрешь в тюрьме, — сказал Тони. — Разреши мне сделать это для тебя.
Таггарт присел и засунул паспорт за выступ стальной балки. Затем выпрямился и сжал лицо брата в руках:
— Я думаю, это больше, чем я заслуживаю.
— Крис!
Тони протянул к нему руку, но слишком поздно.
— Я люблю тебя, — сказал Таггарт, шагнув в небо.
Эпилог
Белый «роллс-ройс» медленно ехал по Мотт-стрит.
Голова Джека Варнера была несколько затуманена холодным китайским пивом и более крепкими напитками, поэтому он слишком поздно заметил лимузин, когда тот остановился перед рестораном.
— Джек!
Варнер вздрогнул. В лимузине сидел Регги Ранд.
Застигнутому врасплох Варнеру некуда было бежать, поэтому он сделал единственное, что мог: распахнул дверь, сел на сиденье позади Регги и направил на него пистолет.
— Джек! Полегче.
Вместо пистолета Регги держал в руке старинный бокал и, похоже, уже немного принял. Варнер тщательно его обыскал, но не обнаружил ничего. Пистолета в кобуре под мышкой не было, на поясе не было ножа.
— Ты хотел бы выпить?
Варнер закрыл дверь и убрал пистолет. Перегородка, отделяющая салон от водителя, была поднята, водителя не было видно отсюда, и кондиционер навевал приятную прохладу.
— Что ты делаешь в Нью-Йорке? Тебя ищет половина всех агентов ФБР.
— Скоро я отсюда исчезну. Завязываю несколько оборванных концов. Я увидел тебя на улице и подумал...
— Где ты взял эту машину? Я думал, ФБР ее конфисковало.
— У нас было их несколько на случай слежки, — холодно ответил Регги. — Виски?
Варнер кивнул, раздумывая, арестовать ли Регги. Трудное решение. Варнер глядел, как Регги открывает бар, наливает один стакан себе трясущимися руками и наполняет второй ему.
— За что мы будем пить? — спросил Регги, ставя пустую бутыль обратно. — За то, что мы выжили?
— О'кей. За то, что выжили.
— Давай я долью, — сказал Регги, добавляя из другой бутылки. — Нужен лед?
— Да.
— Извини, руки трясутся.
Варнер глотнул и откинулся на сиденье, позволяя виски сделать свою работу. Лучше... Много лучше.
— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Восстановить прежние связи?
— Я еще не знаю, — сказал Регги. — Это было для меня потрясением.
— Если ты будешь что-то делать, держи меня в курсе. Хорошо?
Регги поднял свой бокал и внимательно посмотрел на жидкость. Затем немного отпил и добавил виски в стакан Варнера.
— Забавно, — сказал Варнер, нарушая тишину.
— Забавно?
— Мудрецы говорят: «Никогда не доверяй женщинам».
— Хелен? У нее пропала семья. Она пыталась спасти то, что осталось, и надо уважать это стремление.
— Итальянки никогда не прощают. Стоит их тронуть однажды, и они обязательно постараются отомстить.
Регги опустил свой бокал:
— Что бы ни произошло между Хелен Риззоло и мистером Таггартом, с ее стороны это была настоящая жертва, чтобы спасти брата. Нужно уважать силу ее духа, так же как ее... верность долгу.
— Она предала своего парня.
— Она это сделала ради цели, которая была для нее выше. А не для собственного спасения. И не для личной выгоды — как это сделал ты.
— Что?
— Джек, мистеру Таггарту ничего бы не грозило без еще одного свидетеля. А этим свидетелем могли быть только я или ты... Это был не я.
Машина начала двигаться по дороге.
Варнер нащупал свой пистолет.
— Тебе в голову пришла такая дикая мысль? Слушай, приятель, ты говоришь с полицейским. Я разобью твою голову и доставлю твой труп к ближайшему отделению полиции.
— Ты изменил своей профессии. Ты предал своих коллег. И ты предал мистера Таггарта. Все, что ты делал, ты делал только для себя... Ты не служил никому больше... Мне было бы жаль тебя, если бы ты не был причиной гибели моего друга.
— Что ты собираешься делать?
Регги поднял руку, и его лицо дрогнуло, потому что раненая рука еще давала себя знать. Он приподнял рукав и посмотрел на часы.
— Я уже сделал.
Лицо Регги стало скорбным. Машина замедлила ход, так как загорелся красный свет. По переходу шли люди — по-видимому, туристы из Китая.
Варнер почувствовал, что мышцы его горла твердеют. Он взглянул на бокал, который держал в руке.
— Странный вкус.
— Это — яд, — мрачно сказал Регги.
Варнер протянул руку к дверце. Но, казалось, до этой дверцы было четыре или пять миль. А Регги улетал куда-то в черную дыру, уменьшаясь в размерах. Когда Варнер захотел крикнуть, у него получился только шепот, и горло пронзила боль. Он смог только произнести:
— Почему ты просто не убил меня?
В ответ Регги нажал кнопку, и разделительная перегородка между салоном и шофером опустилась. К изумлению Варнера, он обнаружил, что у Регги теперь другой босс. К нему повернулась Хелен Риззоло. Ее волнистые волосы каскадом спускались из-под шоферской кепки.
— Мистер Таггарт захотел бы, чтобы ты знал, что он отомщен.
— А победила в конечном счете только она, — были последние слова Варнера.
«Возможно, — подумал Регги, — она выиграла. Но почему тогда ее глаза наполнены такой тысячелетней скорбью и почему ее голос так одинок, как звезды?»
Голова Джека Варнера была несколько затуманена холодным китайским пивом и более крепкими напитками, поэтому он слишком поздно заметил лимузин, когда тот остановился перед рестораном.
— Джек!
Варнер вздрогнул. В лимузине сидел Регги Ранд.
Застигнутому врасплох Варнеру некуда было бежать, поэтому он сделал единственное, что мог: распахнул дверь, сел на сиденье позади Регги и направил на него пистолет.
— Джек! Полегче.
Вместо пистолета Регги держал в руке старинный бокал и, похоже, уже немного принял. Варнер тщательно его обыскал, но не обнаружил ничего. Пистолета в кобуре под мышкой не было, на поясе не было ножа.
— Ты хотел бы выпить?
Варнер закрыл дверь и убрал пистолет. Перегородка, отделяющая салон от водителя, была поднята, водителя не было видно отсюда, и кондиционер навевал приятную прохладу.
— Что ты делаешь в Нью-Йорке? Тебя ищет половина всех агентов ФБР.
— Скоро я отсюда исчезну. Завязываю несколько оборванных концов. Я увидел тебя на улице и подумал...
— Где ты взял эту машину? Я думал, ФБР ее конфисковало.
— У нас было их несколько на случай слежки, — холодно ответил Регги. — Виски?
Варнер кивнул, раздумывая, арестовать ли Регги. Трудное решение. Варнер глядел, как Регги открывает бар, наливает один стакан себе трясущимися руками и наполняет второй ему.
— За что мы будем пить? — спросил Регги, ставя пустую бутыль обратно. — За то, что мы выжили?
— О'кей. За то, что выжили.
— Давай я долью, — сказал Регги, добавляя из другой бутылки. — Нужен лед?
— Да.
— Извини, руки трясутся.
Варнер глотнул и откинулся на сиденье, позволяя виски сделать свою работу. Лучше... Много лучше.
— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Восстановить прежние связи?
— Я еще не знаю, — сказал Регги. — Это было для меня потрясением.
— Если ты будешь что-то делать, держи меня в курсе. Хорошо?
Регги поднял свой бокал и внимательно посмотрел на жидкость. Затем немного отпил и добавил виски в стакан Варнера.
— Забавно, — сказал Варнер, нарушая тишину.
— Забавно?
— Мудрецы говорят: «Никогда не доверяй женщинам».
— Хелен? У нее пропала семья. Она пыталась спасти то, что осталось, и надо уважать это стремление.
— Итальянки никогда не прощают. Стоит их тронуть однажды, и они обязательно постараются отомстить.
Регги опустил свой бокал:
— Что бы ни произошло между Хелен Риззоло и мистером Таггартом, с ее стороны это была настоящая жертва, чтобы спасти брата. Нужно уважать силу ее духа, так же как ее... верность долгу.
— Она предала своего парня.
— Она это сделала ради цели, которая была для нее выше. А не для собственного спасения. И не для личной выгоды — как это сделал ты.
— Что?
— Джек, мистеру Таггарту ничего бы не грозило без еще одного свидетеля. А этим свидетелем могли быть только я или ты... Это был не я.
Машина начала двигаться по дороге.
Варнер нащупал свой пистолет.
— Тебе в голову пришла такая дикая мысль? Слушай, приятель, ты говоришь с полицейским. Я разобью твою голову и доставлю твой труп к ближайшему отделению полиции.
— Ты изменил своей профессии. Ты предал своих коллег. И ты предал мистера Таггарта. Все, что ты делал, ты делал только для себя... Ты не служил никому больше... Мне было бы жаль тебя, если бы ты не был причиной гибели моего друга.
— Что ты собираешься делать?
Регги поднял руку, и его лицо дрогнуло, потому что раненая рука еще давала себя знать. Он приподнял рукав и посмотрел на часы.
— Я уже сделал.
Лицо Регги стало скорбным. Машина замедлила ход, так как загорелся красный свет. По переходу шли люди — по-видимому, туристы из Китая.
Варнер почувствовал, что мышцы его горла твердеют. Он взглянул на бокал, который держал в руке.
— Странный вкус.
— Это — яд, — мрачно сказал Регги.
Варнер протянул руку к дверце. Но, казалось, до этой дверцы было четыре или пять миль. А Регги улетал куда-то в черную дыру, уменьшаясь в размерах. Когда Варнер захотел крикнуть, у него получился только шепот, и горло пронзила боль. Он смог только произнести:
— Почему ты просто не убил меня?
В ответ Регги нажал кнопку, и разделительная перегородка между салоном и шофером опустилась. К изумлению Варнера, он обнаружил, что у Регги теперь другой босс. К нему повернулась Хелен Риззоло. Ее волнистые волосы каскадом спускались из-под шоферской кепки.
— Мистер Таггарт захотел бы, чтобы ты знал, что он отомщен.
— А победила в конечном счете только она, — были последние слова Варнера.
«Возможно, — подумал Регги, — она выиграла. Но почему тогда ее глаза наполнены такой тысячелетней скорбью и почему ее голос так одинок, как звезды?»