Смит Уилбур. Свирепая справедливость

   — Но, пожалуйста, не недооценивай опасность, в которой ты оказался, Стивен. — Говоря это, Питер достал из кармана пару старых черных перчаток и начал надевать. Было что-то угрожающее в этом простом действии, и глаза Стивена снова непреодолимо потянуло к нему.
   — Зачем ты это делаешь? — Впервые голос Стивена дрогнул.
   — Я еще не тронул ружье, — объяснил Питер. — На нем только твои отпечатки.
   — Боже, да тебе не уйти с этим, Питер.
   — Почему, Стивен? Всегда опасно носить заряженное ружье по грязной неровной почве.
   — Ты не сможешь это сделать, так хладнокровно. — В голосе Стивена послышались истерические нотки.
   — Почему? С принцем Хасидом Абдель Хаеком тебя ведь это не остановило?
   — Я твой брат… а он всего лишь грязный араб. — Стивен теперь испуганно смотрел на Питера. Выражение лица его менялось: он понял, что проговорился.
   Не отрывая взгляда от брата, Питер протянул руку к ружью.
   — Подожди! — воскликнул Стивен. — Подожди, Питер!
   — Чего ждать?
   — Ты должен дать мне объяснить.
   — Хорошо, валяй.
   — Нельзя просто так сказать «валяй». Все это слишком сложно.
   — Ну, хорошо, Стивен. Начнем сначала — с рейса 070. Скажи мне, зачем это.
   — Нам пришлось это сделать, Питер. Разве ты не понимаешь? В эту страну вложено свыше четырех английских миллиардов и еще три миллиарда американских. Это главный в мире производитель золота и урана, хрома и десятка других стратегических материалов. Боже мой, Питер. Эти ослы с окороком вместо головы ведут страну по самоубийственному курсу. Ее нужно отобрать у них, заменить их контролируемым правительством. Если мы этого не сделаем, через десять лет там будут красные. Вероятно, даже гораздо быстрее.
   — Вы установили бы другое правительство?
   — Конечно, — настойчиво сказал Стивен, глядя на ружье, которое тепеть Питер держал в руках. — Все было спланировано в мельчайших подробностях. Заняло бы два года.
   — Хорошо, — кивнул Питер. — Теперь расскажи об убийстве принца Хасида.
   — Это не убийство, клянусь, это совершенно необходимо. Вопрос жизни и смерти. Со своей детской безответственностью они разрушают западную цивилизацию. Опьяненные властью, они больше не поддаются голосу разума, как избалованные дети в кондитерском магазине. Либо мы их остановим, либо вся система капитализма рухнет. Вероятно, они нанесли непоправимый ущерб престижу доллара, они взяли в залог фунт стерлингов и грозят ему ежедневно возможностью забрать свои колоссальные капиталы из Лондона. Мы должны были привести их в чувство, и смотри, какой малой ценой. Мы можем постепенно довести цену на нефть до уровня 1970 года. Можем восстановить устойчивость западных валют и обеспечить процветание сотен миллионов людей — разве все это не стоит одной жизни?
   — К тому же он был грязный араб. Верно? — сказал Питер.
   — Послушай, Питер. Я совсем не это имел в виду. Ты ведешь себя неразумно.
   — Постараюсь исправиться, — спокойно сказал Питер. — Скажи, а что дальше? Кого вы возьмете под контроль следующим? Английские тредюнионы, может быть?
   Стивен некоторое время молча смотрел на него.
   — Черт возьми, Питер. Что за догадка! Но только представь себе: замораживание зарплаты на пять лет и никаких забастовок. Или они, или мы. Мы можем снова стать одной их главных промышленных держав Запада. Великой Британией!
   — Ты очень убедителен, Стивен, — признал Питер. — Меня тревожат только некоторые мелочи.
   — Какие, Питер?
   — Зачем понадобилось организовать убийство Кингстона Паркера и Магды Альтман…
   Стивен смотрел на него, нижняя челюсть его отвисла, рот расслабился от изумления.
   — Нет! — Он покачал головой. — Это неправда.
   — Зачем нужно было убивать барона Альтмана, а перед смертью пытать его?
   — Это не я. Да, это было сделано. Я знал. Но я не имею с этим ничего общего, Питер. Не убийства, Питер. Да, я знал, но… — голос его смолк, он беспомощно смотрел на Питера.
   — Начнем сначала, Стивен. Теперь расскажи мне все… — Питер говорил почти мягко.
   — Не могу, Питер. Ты не понимаешь, что может случиться, что случится, если я тебе расскажу…
   Питер взвел курок. Щелчок прозвучал в тишине неестественно громко, и Стивен Страйд вздрогнул и отступил на шаг, глядя на брата.
   — Боже, — прошептал он. — Ты это сделаешь.
   — Расскажи об Аароне Альтмане.
   — Можно я закурю?
   Питер кивнул, и Стивен закурил, держа сигарету чуть дрожащими руками.
   — Ты должен понять, как это действует, прежде чем я объясню.
   — Расскажи, как это действует.
   — Меня приняли…
   — Стивен, не лги мне. Ты Калиф.
   — Нет, Боже, нет, Питер. Ты ошибаешься, — воскликнул Стивен. — Это цепь. Я только звено в цепи Калифа. Я не Калиф.
   — Значит ты часть Калифа?
   — Звено в цепи.
   — Только звено в его цепи, — язвительно повторил Питер.
   — Есть человек, которого я давно знаю. Мы работали вместе. Богаче и влиятельнее меня. Произошло не сразу. Выросло из многих споров и бесед на протяжении долгого времени, нескольких лет. Мы оба выражали озабоченность тем, что власть достается группам и людям, не способным воспользоваться ею…
   — Хорошо, — мрачно кивнул Питер. — Твои политические и идеологические взгляды я знаю. Пока оставим их.
   — Хорошо, — согласился Стивен. — Наконец этот человек спросил меня, готов ли я вступить в союз политических и финансовых руководителей Запада, направленный на то, чтобы власть попала в достойные руки.
   — Кто этот человек.
   — Питер, я не могу тебе сказать.
   — У тебя нет выбора, — сказал Питер, и они долго смотрели в глаза друг другу; потом Стивен вздохнул в знак капитуляции.
   — Это… — Он назвал имя человека, который владеет большей частью мировых запасов ядерного топлива, золота и драгоценных камней.
   — Значит, именно он контролировал бы новое правительство Южной Африки, если бы вам удалось сменить существующий режим в это стране после захвата 070? — спросил Питер, и Стивен молча кивнул.
   — Хорошо. Продолжай.
   — Он был вовлечен так же, как и я, — объяснил Питер. — Но я не знаю кем. В свою очередь я должен был вовлечь одного нужного человека — но при этом он знал бы только меня. Так обеспечивается безопасность всей цепи. Каждое звено знает только одного выше и одного ниже: человек, который вовлек его, и человек, которого он сам вовлек.
   — А Калиф? — спросил Питер. — Кто такой Калиф?
   — Этого никто не знает.
   — Но ведь он должен вас знать.
   — Да, конечно.
   — Тогда у вас должен быть какой-то способ передать сообщение Калифу,
   — настаивал Питер. — Например, привлекая нового члена, ты должен как-то сообщить об этом. А если ему что-то от тебя нужно, он должен связаться с тобой.
   — Да.
   — Как?
   — Боже, Питер. Тут ставка больше, чем моя жизнь.
   — Мы еще вернемся к этому, — нетерпеливо сказал Питер. — Расскажи мне об Аароне Альтмане.
   — Это было катастрофой. Я выбрал Аарона как человека, которого нужно вовлечь. Он казался именно таким человеком, какой нам нужен. Я ведь много лет знал его. Знал, что он может быть очень жесток, когда необходимо. Я связался с ним. Вначале он очень заинтересовался. Заставил меня объяснить, как действует Калиф. Я радовался, что могу вовлечь такого влиятельного человека. Он намекнул, что передаст в фонды нашей организации двадцать пять миллионов долларов. Тогда я передал сообщение Калифу. Сообщил, что мне почти удалось привлечь Аарона Альтмана…
   Стивен нервно остановился, бросил окурок сигареты на влажную землю и растоптал.
   — Что же произошло потом? — спросил Питер.
   — Калиф отозвался немедленно. Мне было приказано прервать все контакты с Аароном Альтманом. Я понял, что, по-видимому, выбрал потенциально опасного человека. Ты теперь сказал мне, что он входил в «Моссад». Я этого не знал, а Калиф, должно быть, знал. Я послушался и выронил Аарона, как горячий каштан… и через четыре дня он был похищен. Я не имею к этому отношения, Питер. Клянусь тебе. Мне он очень нравился. Я восхищался им…
   — Однако его похитили и жестоко пытали. Ты должен был знать, что это сделал Калиф и что именно ты виноват в этом.
   — Да, — ответил прямо Стивен. Питер почувствовал легкое восхищение.
   — Его пытали, чтобы узнать, передал ли он информацию о Калифе в «Моссад».
   — Да. Наверно. Я не знаю точно.
   — Если верно представление, которое вложилось у меня об Аароне Альтмане, никакой информации от него не получили.
   — Да. Он был такой. Должно быть, в конце концов они потеряли терпение
   — и так с ним обошлись. Тогда я впервые утратил иллюзии относительно Калифа, — мрачно заметил Стивен.
   Оба некоторое время молчали, наконец Питер гневно взорвался:
   — Боже мой, Стивен, разве ты не видишь, в какое недостойное дело ввязался? — Стивен молчал. — Неужели не видишь? — настаивал Питер, в голосе его звучал гнев. — Разве это не было ясно с самого начала?
   — Не сначала, — Стивен жалобно покачал головой. — Казалось, найдено прекрасное лекарство от всех болезней Западного мира… а когда начал, то словно оказался в экспрессе. Спрыгнуть просто невозможно.
   — Ну, хорошо. Потом ты попытался убить меня на дороге в Рамбуйе?
   — Боже, нет! — Стивен искренне ужаснулся. — Ты мой брат, Боже!..
   — Калиф сделал это, чтобы помешать мне сблизиться с вдовой Аарона Альтмана, которая намерена была отмстить за смерть мужа.
   — Я об этом ничего не знал, клянусь тебе. Если Калиф и сделал это, то понимал, что мне об это не нужно сообщать. — Стивен говорил умоляющим голосом. — Поверь мне.
   Питер почувствовал, как дрогнула его решимость, но заставил себя забыть, что перед ним брат, которого он всю жизнь любил.
   — Какой же была твоя следующая операция по заданию Калифа? — спросил он, не позволяя своему голосу смягчаться.
   — Никакой…
   — Черт возьми, Стивен, не лги мне! — Голос Питера хлестнул, словно бичом. — Ты знал о принце Хасиде Абдель Хаеке!
   — Ну, хорошо. Я организовал это. Калиф передал мне, что и как делать.
   — А потом ты похитил Мелиссу-Джейн и приказал искалечить ее…
   — О, Боже! Нет! — Теперь Стивен чуть не плакал.
   — Чтобы заставить меня убить Кингстона Паркера…
   — Нет, Питер, нет!
   — …А потом убить Магду Альтман…
   — Питер, клянусь тебе. Не Мелисса-Джейн. Я люблю ее, как собственную дочь. Ты ведь знаешь это. Я не знал, что это дело Калифа.
   Стивен умолял.
   — …Ты должен мне поверить. Я никогда не позволил бы, чтобы это случилось. Это так ужасно.
   Питер смотрел на него со стальным безжалостным блеском в глазах, холодных и острых, как лезвие палача.
   — Я все сделаю, чтобы доказать тебе, что не имею отношения к похищению Мелиссы-Джейн. Все, что скажешь, Питер. Использую любую возможность, чтобы доказать. Клянусь тебе.
   Искренность и отчаяние Стивена Страйда были несомненны. Лицо его побледнело, губы стали мраморно-белыми и дрожали.
   Питер молча протянул брату дробовик. Удивленный, Стивен некоторое время держал его в вытянутой руке.
   — У тебя большие неприятности, Стивен, — негромко заговорил Питер. Он понимал, что отныне ему нужна полная и безусловная поддержка со стороны брата. То, что он от него хочет, нельзя сделать под прицелом.
   Стивен понял смысл жеста и медленно опустил ружье. Большим пальцем нажал на механизм закрывания затвора, ружье раскрылось. Стивен достал патроны из обоих стволов и положил в карман.
   — Пошли в дом, — все еще взволнованным голосом сказал Стивен. — Мне нужно выпить…
 
   В глубоком высотой с человека камина в кабинете Стивена горел огонь. Камин был вделан в резное обрамление алтаря из немецкой церкви 16 столетия; эту резьбу спасли после налета авиации союзников, контрабандой вывезли в Швейцарию, а там уже ее купил у испанского дилера Стивен.
   Напротив камина окна со свинцовыми панелями и старинным рифленым стеклом выходили на розарий. На остальных двух стенах кабинета размещалось собрание редких книг; каждая книга в специальном кожаном футляре с тисненным золотом названием. Полки от пола поднимались к высокому потолку. Братья разделяли эту страсть.
   Стивен стоял у камина, спиной к огню, разводя одной рукой фалды пиджака, чтобы согреться. В другой руке он держал большой хрустальный стакан с почти не разбавленным виски.
   Он был по-прежнему бледен и потрясен, каждые несколько минут невольно вздрагивал, хотя в комнате с плотно закрытми окнами было очень жарко.
   Питер полулежал в крытом парчой кресле стиля Луи Каторз, скрестив ноги, сунув руки в карманы и в глубокой задумчивости опустив голову на грудь.
   — Сколько денег ты внес в фонд Калифа? — неожиданно спросил он.
   — Я не в том классе, что Аарон Альтман, — негромко ответил Стивен. — Пять миллионов фунтов за пять лет.
   — Итак, мы должны предположить существование сети, растянувшейся поверх всех границ. Влиятельные люди в каждой стране, каждый вносит огромные суммы — почти неограниченная информация и влияние…
   Стивен кивнул и отхлебнул виски.
   — …Нет никаких причин считать, что в каждой стране только один такой человек. В Англии их может быть десять, еще десять в Западной Германии, пятьдесят в Соединенных Штатах…
   — Возможно, — согласился Стивен.
   — Значит, Калиф легко мог организовать похищение Мелиссы-Джейн через другую свою цепь в этой стране.
   — Ты должен поверить, что я не имею к этому отношения, Питер.
   Питер нетерпеливо отбросил этот протест и продолжал рассуждать вслух.
   — Возможно, Калиф вообще не один человек, а группа лиц, основавших организацию…
   — Я так не думаю… — Стивен помолчал в нерешительности. — У меня сложилось очень сильное впечатление, что это один человек. Вряд ли комитет был бы способен на такие быстрые и решительные действия. — Он покачал головой, стараясь точнее сформулировать свое впечатление. — Ты должен помнить, что я говорил о Калифе только с один человеком, тем, который привлек меня. Но можешь поверить, что с ним мы обсуждали этот вопрос подробно и долго. Я не собирался вкладывать пять миллионов, пока не буду удовлетворен. Нет, решения принимает один человек — но эти решения в интересах нас всех.
   — Но нет никакой уверенности, что каждый член цепочки информируется обо всех решениях?
   — Нет. Конечно, нет. Это было бы безумием. Безопасность — ключ к успеху.
   — И ты мог довериться человеку, которого никогда не встречал, доверить ему крупную сумму денег и судьбу мира, каким мы его знаем?
   Стивен снова помолчал, подбирая слова.
   — Калиф окружен аурой, которая охватывает всех нас. Человек, который вовлек меня… — Стивен не хотел еще раз называть этого человека по имени: лишнее доказательство, по мнению Питера, влияния на него Калифа. — …Человек, чье мнение я глубоко уважаю. Он был убежден, и это помогло убедить меня.
   — А теперь что ты думаешь? — неожиданно спросил Питер. — По-прежнему убежден?
   Стивен допил виски и легким нервным жестом пригладил усы.
   — Давай, Стивен, — подбодрил его Питер.
   — Я по-прежнему думаю, что основная идея у Калифа верная, — неохотно ответил Стивен. — Правила изменились, Питер. Мы боремся за выживание мира, каким мы его знаем. Мы действуем в соответствии с новой моралью…
   Он подошел к серебряному подносу на углу своего стола и снова налил себе виски.
   — До сих пор у нас одна рука была связана за спиной, а красные, крайние левые и третий мир действуют против нас обеими руками, и в каждой у них по кинжалу. Калиф только снял с нас наручники.
   — Что же заставило тебя изменить мнение? — спросил Питер.
   — Я не уверен, что изменил его. — Стивен повернулся к Питеру лицом. — Я по-прежнему считаю, что основная идея верная…
   — Однако? — настаивал Питер.
   Стивен пожал плечами.
   — Убийство Аарона Альтмана, похищение Мелиссы-Джейн… — Он помолчал.
   — Другие действия, за которые, как я думаю, отвечает Калиф. Они не направлены на общую пользу. Их цель — обеспечить личную безопасность Калифа. В них также проявляется жажда неограниченной власти. — Стивен снова покачал головой. — Я считал Калифа благородным человеком, но в том, что он делает, нет благородства. Он действовал в собственных интересах. Я верю в идею Калифа, но теперь я знаю, что мы выбрали не того человека. Его развратила власть, которую мы отдали ему в руки.
   Питер внимательно слушал его, склонив голову, его взгляд оставался вопросительным.
   — Хорошо, Стивен. Итак, мы обнаружили, что Калиф не божество, но человек, жадный и эгоистичный.
   — Да, ты прав. — На покрасневшем лице Стивена отразилось сожаление. — Калиф не то, во что я верил.
   — Ты признаешь теперь, что он зло, подлинное зло?
   — Да, признаю. — Потом в силой: — Но как бы я хотел, чтобы он был таким, каким я его считал сначала.
   Это Питер понимал. Он кивнул.
   — Он был тем, что нужно нашему безумному миру… — с горечью продолжал Стивен. — Нам нужен сильный человек, который сказал бы, что нам делать. Я думал, что такой человек Калиф. И очень хотел быть с ним.
   — Значит, теперь ты понимаешь, что Калиф не тот человек?
   — Да, — просто ответил Стивен. — Но если бы такой человек появился, я бы, не задумываясь, пошел за ним.
   — Ты сказал, что сделаешь все, чтобы доказать мне, что не виноват в похищении Мелиссы-Джейн. Ты поможешь мне уничтожить Калифа?
   — Да. — Стивен не колебался.
   — Это большой личный риск, — заметил Питер, и теперь Стивен твердо встретил его взгляд.
   — Я это знаю. Я знаю Калифа лучше тебя.
   Питер понял, что любовь к брату теперь подкрепляется восхищением. У Стивена много достоинств. У него есть сила, храбрость, ум, и, может, главный его недостаток, что этих качеств в нем слишком много.
   — Что я должен сделать, Питер?
   — Я хочу, чтобы ты организовал встречу с Калифом — лицом к лицу.
   — Невозможно, — сразу ответил Стивен.
   — Ты сказал, что у тебя есть возможность связаться с ним.
   — Да, но Калиф никогда не согласится на встречу.
   — Стивен, какова слабость — единственная слабость, которую до сих пор проявил Калиф?
   — Он не проявил слабости.
   — Нет, проявил.
   — Какую же?
   — Он одержим необходимостью скрыть тайну своей личности и обеспечить свою безопасность, — сказал Питер. — Как только это оказывается под угрозой, он сразу обращается к похищениям, пыткам, убийствам.
   — Это не слабость, — возразил Стивен. — Это сила.
   — Если бы ты смог передать ему сообщение, что его личность оказывается под угрозой. Кто-то — враг — сумел проникнуть сквозь его защиту и приблизиться к нему, — предположил Питер, и Стивен надолго задумался.
   — Он будет реагировать очень сильно, — согласился наконец Стивен. — Но очень скоро поймет, что я лгу. И я тут же лишусь его доверия, а это, как я уже говорил, большой риск.
   — Это не ложь, — мрачно возразил Питер. — Рядом с Калифом находится агент «Моссада». Совсем рядом.
   — Откуда ты знаешь? — резко спросил Стивен.
   — Не могу ответить. Но информация абсолютно верная. Я даже знаю кодовое имя агента. Даю тебе слово, что информация подлинная.
   — В таком случае… — Стивен снова задумался. — Калиф, вероятно, уже заподозрил что-то и примет мое предупреждение. Но он потребует, чтобы я сообщил ему имя по обычным каналам.
   — А ты откажешься передать информацию. Только при личной встрече. Скажешь, что информация слишком личная. Скажешь, что под угрозой твоя собственная безопасность. Как он ответит?
   — Вероятно, на меня будет оказано давление, чтобы я все-таки сказал…
   — А если ты не поддашься?
   — Тогда, вероятно, он согласится на встречу. Как ты заметил, он этим одержим. Но если мы встретимся, его личность все равно будет раскрыта.
   — Думай, Стивен. Ты должен знать, как устроен его мозг.
   Прошло всего несколько секунд, и выражение лица Стивена изменилось, на нем появился ужас.
   — Боже, конечно! Если я заставлю его согласиться на личную встречу, вряд ли я ее переживу.
   — Совершенно верно, — кивнул Питер. — Если наша приманка будет неотразима, Калиф согласится на встречу, но примет меры, чтобы ты немедленно замолчал, прежде чем сможешь рассказать о нем кому-то.
   — Дьявол, Питер, меня в дрожь бросает. Как ты сегодня уже сказал, я не в форме. Я не ровня Калифу.
   — Калиф и это примет во внимание, когда будет решать, соглашаться ли на встречу.
   — Да ведь это просто самоубийство, — настаивал Стивен.
   — Ты сказал, что будешь тверд, — напомнил Питер.
   — Твердость — одно дело, глупость — совсем другое.
   — До тех пор, пока ты не сделаешь свое сообщение, ты в безопасности. Калиф не решится уничтожить тебя, пока ты не сообщишь ему имя. Даю тебе слово, что тебе не придется идти на встречу с Калифом.
   — Большего я не могу просить, вероятно. — Стивен поднял руки. — Когда я должен с ним связаться?
   — А как ты связываешься?
   — Раздел личных объявлений, — ответил Стивен, и Питер улыбнулся с невольным восхищением. Эффективно, точно и абсолютно невозможно проследить источник.
   — Как можно скорее, — сказал он.
   — В понедельник утром, — кивнул Стивен и некоторое время пристально рассматривал брата.
   — В чем дело, Стивен?
   — Просто думаю. Если бы Калифом был такой человек, как ты.
   — Я? — Питер впервые по-настоящему удивился.
   — Король-воин, абсолютно безжалостный в установлении справедливости и выполнении долга.
   — Я не таков, — возразил Питер.
   — Нет, ты таков, — уверенно ответил Стивен. — Ты именно такой человек, каким я надеялся увидеть Калифа. Именно такой человек, какой нам нужен.
 
   Питер предполагал, что Калиф следит за ним. После убийства баронессы Альтман он должен очень интересовать Калифа. И потому должен действовать предсказуемо.
   В понедельник он первым рейсом улетел в Брюссель и еще до полудня сидел за своим столом в здании «Нармко». Здесь он также оказался в самом центре игры интересов и власти. «Альтман Индастриз» потеряла свого руководителя, и уже начались интриги и сложные подводные течения. Несмотря на множество намеков и тонких подходов, Питер держался от всего этого в стороне.
   Во вторник вечером Питер взял со стойки в вестибюле «Хилтона» газету. Просьба Стивена о встрече выглядела совсем незаметно среди других объявлений.
   И пошли сыны Израилевы, и плакали перед Господом до вечера, и вопрошали Господа: вступать ли мне еще в сражение?
   Книга Судей, 20, 23.
   Цитата, избранная Калифом, казалось, символизирует его взгляд на самого себя. Он видел себя божеством, высоко вознесенным над другими людьми.
   Стивен объяснил Питеру, что Калиф отвечает по истечении сорока восьми часов.
   Стивен ежедневно после появления своего объявления должен ждать за столом в своем кабинете на Лиденхолл-Стрит от полудня до двадцати минут первого. На это время он не должен назначать никаких дел, не допускать посетителей и не занимать некий незарегистрированный телефон.
   В среду связи не было, но Стивен ее еще и не ожидал. В четверг он нервно ходил взад и вперед по персидскому ковру в ожидании звонка. Он уже надел пиджак, а рядом со столом были готовы его котелок и зонтик; рабочий стол, французский, с украшениями из позолоченной бронзы, как благожелательное чудовище. стоял у окна, выходящего на биржу Ллойда.
   Стивен Страйд боялся. Он откровенно признавал это перед самим собой. Интриги составляли часть его существования, так было почти всю жизнь, но игра всегда шла по определенным правилам. Он знал, что теперь углубляется в новые джунгли, в свирепый дикий лес, где отсутствуют всякие правила. Он выходит за пределы своих возможностей; Питер сказал ему об этом, и он знал, что Питер прав. Питер был прав, и Стивен боялся, как никогда в жизни. Но знал и то, что будет действовать. Он слышал, что это признак подлинной смелости: признавать страх, но контролировать его и оставаться способным выполнять свой долг.
   Но он не чувствовал себя смелым.
   Телефон прозвонил раз, слишком громко и резко, и нервы Стивена напряглись; Стивен застыл, парализованный страхом в самом центре своего прекрасного драгоценного ковра.
   Телефон прозвонил вторично, и этот настойчивый звонок прозвучал в ушах Стивена как гром судьбы, он почувствовал, как его внутренности наполняются липким маслянистым страхом, который он с трудом удерживает.
   Телефон зазвонил в третий раз, и Стивен огромным усилием воли заставил себя сделать три шага к столу.
   Он поднял трубку и услышал резкие помехи общественной телефонной системы.
   — Страйд, — сказал он. Голос его звучал напряженно, высоко и резко; он услышал звук опущенной монеты.
   Голос привел его в ужас. Электронное гудение, бесчеловечное, бесполое, без следа живых эмоций, без высоких или низких тонов.
   — Олдгейт и Лиденхолл-Стрит, — произнес этот голос.
   Стивен повторил место встречи, и тут же связь прервалась.
   Стивен положил трубку, схватил котелок и зонтик и заторопился к выходу.
   Секретарша взглянула на него и выжидательно улыбнулась. Красивая седовласая женщина, она работала у Стивена уже пятнадцать лет.
   — Сэр? — Она по-прежнему называла его так.
   — Я выйду на полчаса, Мэй, — ответил ей Стивен. — Присмотрите за лавочкой. — Он прошел в частный лифт и быстро спустился в подземный гараж, где рядом с личными машинами старших служащих стоял его «роллс».
   В зеркале лифта он проверил, под каким углом надет котелок, чуть наклонил его вправо и поправил гвоздику в петлице своего темно-синего с еле заметной элегантной пастельной полоской костюма с Савил-Роу ^[60]. Важно в течение следующих нескольких минут выглядеть и действовать совершенно естественно. Его штат заметит любое отклонение от нормы.