Страница:
Вторая женщина отшатнулась, завела правую руку к плечу и нацелила острие ножа в солнечное сплетение Вики, чтобы вонзить его по рукоятку, но тут Гарет снова выстрелил.
Тяжелая пуля угодила ей прямо в середину лба. Возникла как бы третья, пустая глазница, голова откинулась назад…
Пока она падала, Гарет передернул затвор и немного опустил ствол. Рас Кулла трясся на своих подушках, из его толстых мокрых губ вырвался жуткий вопль, ствол винтовки был нацелен в его разверстую розовую глотку. Гарет выстрелил в третий раз. Пуля выбила передние зубы, пробила горло и вышла через затылок. Рас повалился назад, дергаясь, как препарированная лягушка.
Гарет перешагнул через него и легко соскочил с пандуса на землю. На него мчался галла с широким мечом, занесенным над головой. Гарет снова выстрелил, перескочил через упавшее тело и оказался рядом с Вики в тот же миг, когда Джейк остановил там «Свинку Присциллу» и выскочил из люка с эфиопским кинжалом в руке.
В башне над ними Сара вела огонь из «викерса» длинными очередями, поворачивая ствол во все стороны, насколько позволяла конструкция броневика, и толпа с паническими воплями начала рассеиваться.
Джейк перерезал ремни, и Вики упала ему на руки.
Гарет наклонился, поднял с земли одежду Вики и, скомкав, зажал ее под мышкой поврежденной руки.
— Ну что, двинемся, старина? — спросил он Джейка добродушно. — По-моему, спектакль окончен.
И они подняли Вики на броневик.
* * *
Тяжелая пуля угодила ей прямо в середину лба. Возникла как бы третья, пустая глазница, голова откинулась назад…
Пока она падала, Гарет передернул затвор и немного опустил ствол. Рас Кулла трясся на своих подушках, из его толстых мокрых губ вырвался жуткий вопль, ствол винтовки был нацелен в его разверстую розовую глотку. Гарет выстрелил в третий раз. Пуля выбила передние зубы, пробила горло и вышла через затылок. Рас повалился назад, дергаясь, как препарированная лягушка.
Гарет перешагнул через него и легко соскочил с пандуса на землю. На него мчался галла с широким мечом, занесенным над головой. Гарет снова выстрелил, перескочил через упавшее тело и оказался рядом с Вики в тот же миг, когда Джейк остановил там «Свинку Присциллу» и выскочил из люка с эфиопским кинжалом в руке.
В башне над ними Сара вела огонь из «викерса» длинными очередями, поворачивая ствол во все стороны, насколько позволяла конструкция броневика, и толпа с паническими воплями начала рассеиваться.
Джейк перерезал ремни, и Вики упала ему на руки.
Гарет наклонился, поднял с земли одежду Вики и, скомкав, зажал ее под мышкой поврежденной руки.
— Ну что, двинемся, старина? — спросил он Джейка добродушно. — По-моему, спектакль окончен.
И они подняли Вики на броневик.
* * *
Барабаны пробудили графа Альдо Белли от бесконечного мучительного сна, он резко сел на своем жестком ложе на полу танка, глаза его расширились, взгляд остановился, он бешено схватился за рукоятку пистолета.
— Джино! — позвал он. — Джино!
Ответа не было. Только грохот барабанов, который отдавался в голове и сводил его с ума. Он попытался зажать уши руками, но это не помогло, барабанный бой, как мощный пульс, как сердцебиение этой дикой земли, все равно достигал слуха.
Это было невыносимо, и он завозился в танке, добрался до заднего люка и высунул голову.
— Джино!
Теперь ответ он получил сразу же. Голова маленького сержанта показалась из-под одеял, которые он расстелил себе на каменистой земле между гусеницами танка. Граф слышал, что зубы у него стучат, как клавиши пишущей машинки.
— Пошли водителя за майором Кастелани. Немедленно.
— Сию секунду.
Голова Джино исчезла, а через несколько мгновений появилась снова, да так неожиданно, что граф издал испуганный крик и наставил дуло заряженного пистолета между глаз Джино.
— Ваше сиятельство…
— Идиот, — рявкнул граф. От страха он охрип. — Я бы мог тебя пристрелить, разве ты не знаешь, что у меня реакция, как у леопарда?
— Ваше сиятельство, можно мне забраться в танк?
Альдо Белли на минуту задумался, как лучше ответить на эту просьбу, но решил извлечь извращенное наслаждение из ситуации и отказал.
— Пожалуй, приготовь мне чашку кофе.
Когда напиток был принесен, оказалось, что чудовищная какофония барабанов так заполонила голову и расстроила нервы графа, что он едва удерживал кружку в дрожавшей руке, край ее стучал о зубы.
— Козлиная моча, — проворчал граф, надеясь, что Джино не заметит, как трясутся у него руки. — Ты хочешь отравить меня, — упрекнул он и выплеснул дымившуюся жидкость как раз в ту минуту, когда из темноты возникла грузная фигура майора Кастелани.
—Люди готовы, полковник, — пробурчал он. — Через пятнадцать минут начнет светать…
— Хорошо, — оборвал его граф. — Я решил немедленно вернуться в главную ставку. Генерал Бадолио ждет меня…
— Прекрасно, полковник, — в свою очередь перебил его майор. — Я получил донесение, что банды врагов проникли в наши тылы и орудуют там. Теперь нам представится отличная возможность рассчитаться с ними. — Майор уже успел досконально изучить своего начальника. — Конечно, с тем небольшим отрядом, который мы сможем выделить, это будет довольно безнадежное дело.
— С другой стороны, — размышлял вслух граф, — разве сердце мое не здесь, не с моими мальчиками? Настала пора, когда воин обязан больше полагаться на свое сердце, чем на голову, и я должен предупредить вас, Кастелани, что я полон боевого духа.
— Понимаю, полковник.
— Я сейчас же присоединюсь к вам, — заявил Альдо Белли и с тревогой оглянулся на темное ущелье. Он собирался разместить свой командирский танк в середине колонны, чтобы ни сзади, ни спереди ему ничто не грозило.
Барабанный бой не смолкал, тяжелый гул отдавался в голове, граф чувствовал, что еще немного и он закричит в голос. Казалось, грохот барабанов исходил из самой земли, из скалистого темного склона, он отражался от гор, он раздавался с неба.
Внезапно граф понял, что тьма рассеивается. Он мог теперь различить очертания кедра на крутом склоне, где несколько минут назад он не видел ничего, кроме тьмы. Дерево выглядело каким-то уродливым чудовищем, граф отвел глаза и посмотрел вверх.
Между горами обозначилась узкая полоска неба, бледно-розового на фоне черных скал. Он пристально посмотрел вверх. Тьма быстро отступала, рассвет начинался с истинно африканской внезапностью.
Барабанный бой прекратился. Переход от безбрежного моря звуков к мертвой, неземной тишине африканского рассвета был очень резким. Граф был ошеломлен, он таращился, моргая глазами, как сова.
Затем возник новый звук, тонкий и высокий, как полет ночной птицы, раздавались и утихали неясные вскрики, и прошло несколько минут, пока граф распознал в этом гуле шум голосов сотен людей.
Внезапно он вскочил, подбородок его дернулся.
— Мария, Матерь Божья… — шептал он, глядя вверх по ущелью.
Казалось, оттуда катилась на них скала или темная лавина. Вскрики становились громче, постепенно сливаясь в боевой клич. День быстро набирал силу, и граф понял, что вниз по ущелью катится не скала, а людской поток.
— …Моли за нас, грешных, — выдохнул он и перекрестился. В этот момент с итальянских позиций, еще погруженных в темноту, бычьим ревом раскатился голос Кастелани.
Тут же раздался треск пулеметов; сливаясь, этот шум перекрывал все прочие звуки. Людская волна, казалось, остановилась, она разбилась об итальянские пулеметы, как о волнорез. Толпа закрутилась как водоворот, натолкнувшись на распростертые тела.
Рассвело уже настолько, что граф видел урон, который нанесли пулеметы войску харари. Они лежали плотными грудами, один мертвец на другом, а пулеметы все косили и косили их товарищей. Проход к итальянским позициям был завален трупами, так что задним рядам наступавших приходилось перелезать через них, а когда наступал их черед, стена трупов становилась еще выше.
Возбужденный этим зрелищем, граф позабыл свой страх. Сверху по-прежнему бежали люди, казалось, конца им не будет, как муравьям из разворошенного муравейника. Огонь косил людей, как мощные удары косы на поле волнующейся пшеницы кладут колосья в рядки.
То тут, то там кое-кто из них прорывался к проволочным заграждениям, которые Кастелани приказал установить, сбивали их мечами и проникали на итальянские позиции.
Из тех, кто прорвался за проволоку, большинство погибло, не добежав до итальянских окопов. Они падали, изрешеченные плотным оружейным огнем. Но другие — их было очень мало — все же продолжали наступать. Три человека подбежали туда, где до того были убиты два харари; падая, они порвали проволоку, и образовалась брешь.
Их вел высокий, тощий как скелет человек в развевавшихся белых одеждах. Его лысая голова сияла, словно черное пушечное ядро, на залитом потом лице блестели белые зубы. При нем был только меч длиной с человеческую руку и шириной в ладонь. Прыгая ловко, как горный козел, он размахивал над головой блестящим лезвием меча.
Два воина, которые следовали за ним, на бегу стреляли из древних ружей «мартини генри», после каждого выстрела над ними вился длинный голубой пороховой дымок. Пулеметчик, конечно, заметил их и первой же очередью сразил двоих, но высокий вожак продолжал свой бег к смерти.
Граф, неотрывно смотревший с башни танка, был настолько поражен упорством этого человека, что на время забыл о своем страхе. С соседнего танка раздалась пулеметная очередь, бегущий пошатнулся. Альдо Белли видел, как пули выбивали маленькие пыльные облачка из одеяния высокого воина, как на груди его выступили кровавые пятна, но он все равно бежал, все равно выкрикивал воинственный клич, он перепрыгнул окоп и летел прямо к танкам, казалось, он узнал в графе своего личного врага. Казалось, он направлялся именно к графу и был уже совсем близко. Замерев на башне, Альдо Белли ясно видел остановившиеся глаза на изрезанном глубокими морщинами лице, он даже заметил неестественность ровных белых зубов. Темно-красная кровь заливала ему грудь, но меч в его руках свистел, лучи восходящего солнца отражались от его лысины.
Пулемет снова застрочил, и на сей раз старика прошило очередью, почти разорвав надвое. Граф видел, как разлетелись лоскуты его одежды и плоти, видел своими глазами, но, как это ни невероятно, он продолжал бежать, волоча за собой меч.
Следующая очередь сбила его с ног, меч выпал у него из рук, он опустился на колени и все полз вперед — он увидел графа, и глаза его впились в лицо белого человека. Он попытался что-то крикнуть, но захлебнулся кровью, потоком хлынувшей из горла.
Изувеченный, он дополз до стоявшего танка, и итальянский пулемет стих, как если бы стрелок преисполнился благоговения перед упорством этого человека.
Умирающий воин из последних сил тянулся по направлению к графу, не сводя с него ненавидящих глаз, и граф нервно схватился за свою «беретту».
— Остановите его, дураки! Убейте его!
Но не раздалось ни единого выстрела.
Трясущимися руками граф вставил новый магазин и поднял пистолет. Ползущий эфиопский воин был уже менее чем в двух метрах от него. Обезумев, граф расстрелял весь магазин, и во вдруг наступившей тишине еще отдавалось эхо выстрелов.
Пуля попала прямо в середину залитого потом лба, на черной блестящей коже появилось ровное круглое отверстие, воин рухнул, покатился под танк и наконец затих, лежа на спине и глядя в небо широко открытыми невидящими глазами. Из разжавшихся челюстей выпали вставные зубы, старческий рот сомкнулся и провалился.
Графа еще трясло, но вдруг все испытанные страхи сменились новым, неожиданным ощущением. Он почувствовал некую общность с убитым им человеком, граф словно бы завладел им, и ему захотелось взять что-нибудь у своей «добычи» — может быть, снять скальп или отрезать голову и забальзамировать ее, чтобы увековечить память об этой минуте. Но прежде чем он успел двинуться с места, раздались свистки и команды, оповещавшие о начале наступления.
В ущелье перед ними грудами, в беспорядке лежали мертвецы, те же немногие, кто уцелел и после самоубийственной атаки, теперь рассеивались, как дымки среди скал.
Дорога на Сарди была открыта, и Кастелани, как настоящий профессионал, поспешил воспользоваться представившейся возможностью. Как только прозвучала команда, итальянская пехота поднялась из окопов, двинулись вперед и танки.
Тело старого воина лежало на пути командирского танка, и сталь гусениц впечатала его в каменистую землю, раздавив, как кролика, случайно выбежавшего на дорогу. В этом танке граф Альдо Белли триумфально двинулся вверх по ущелью к Сарди и дороге на Дэссе.
У противотанкового заграждения, выстроенного в самом устье ущелья, танкам пришлось остановиться. Когда пехота под их прикрытием двинулась разбирать стену, она встретилась с новой волной поднимающихся из-за стены воинов-харари. Атакующие и обороняющиеся немедленно сошлись в рукопашной схватке, и потому ни пулеметы, ни артиллерия не стреляли, чтобы не попасть по своим.
В течение часа пехота трижды ходила на приступ и трижды была отброшена. Артобстрелы не нанесли гранитным валунам никакого ущерба, танки, лязгая и визжа, как большие черные жуки, безрезультатно искали в заграждении брешь, их гусеницы высекали искры из скалистой породы, неспособные вытянуть тяжелые машины под острым углом, который нужно было преодолеть, чтобы забраться на заграждения.
Уже полчаса продолжалось затишье, Гарет и Джейк сидели плечом к плечу, прислонившись к гранитному валуну. Оба смотрели вверх, в небо. Первым нарушил молчание Джейк.
— Голубое, — сказал он. Последние гряды облаков, как белые руки любовника, обнимали гору за плечи, но и они таяли под сухим дыханием ветра пустыни.
Сияющий солнечный свет обрушился на долину, над горами воздвиглась многоцветная арка радуги.
— Красиво, — прошептал Гарет, глядя вверх.
Джейк вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат.
— Семь минут двенадцатого. — Он стал предсказывать: — Сейчас они передают по радио, что небо очистилось. А те, конечно, уже сидят за штурвалом и рвутся в драку, как бойцовые петухи. — Он сунул часы обратно в карман. — Через тридцать пять минут они будут здесь.
Гарет выпрямился и откинул светлую прядь со лба.
— Я знаю одного джентльмена, которого к тому времени здесь не будет.
— Двоих, — согласно кивнул Джейк.
— Верно, старина. Свое дело мы с тобой сделали. Ли Микаэл не будет торговаться из-за нескольких минут. До полудня будет так же близко, как от наслаждения до греха.
— А как насчет этих бедняг? — Джейк посмотрел на несколько сотен харари, которые распластались позади булыжного заграждения. Это было все, что осталось от армии раса Голама.
— Как только мы услышим, что летят бомбардировщики, надо их отпустить. Пусть бегут в горы, как свора кобелей…
— …за сукой, — подхватил Джейк, и оба улыбнулись.
— Совершенно верно.
— Кто-то должен объяснить им это.
— Я пойду за Сарой, скажу, чтобы она их предупредила.
И Гарет стал пробираться под стеной, используя ее как прикрытие от итальянских снайперов, которые засели в скалах.
«Свинка Присцилла» стояла у дороги, примерно в полукилометре позади, на пятачке поросшей травой земли среди кедров.
Гарет сразу же понял, что Вики уже вышла из того состояния полного упадка всех жизненных сил, в котором они оставили ее вчера. Конечно, она была еще бледна и измождена, грязная рваная одежда заскорузла от крови, все сочившейся из длинной раны между грудей. Она помогала Саре ухаживать за юношей, который лежал на полу броневика, и когда подняла глаза, стало ясно, что она вновь обрела силу воли и решимость.
— Как он? — спросил Гарет, прислонившись к открытым задним дверцам. Юноша был ранен дважды. Из мясорубки в ущелье его вытащили два верных соплеменника.
— Думаю, поправится, — сказала Вики. Грегориус открыл глаза и прошептал: — Да, я поправлюсь.
— Ну что ж, это больше, чем ты заслуживаешь, — проворчал Гарет. — Я оставил тебя командовать, а не соваться в бой.
— Майор Суэйлз, — сердито перебила его Сара, защищая юношу, как мать, — это был самый мужественный…
— Избавьте меня от мужественных и честных, — протянул Гарет, — от них все неприятности… — И прежде чем Сара успела налететь на него, он сказал: — Пойдемте со мной, моя дорогая. Вам придется немножко поработать переводчицей.
Она нехотя отошла от Грегориуса и выбралась из броневика. Вики последовала за ней и встала рядом с Гаретом.
— А вы в порядке? — спросила она.
— Как нельзя лучше, — заверил он ее, но она заметила неестественный румянец на его щеках и лихорадочный блеск в глазах.
Вики быстро, так что он не успел опередить ее, взяла его за кисть поврежденной руки. Она страшно распухла и приобрела багрово-зеленоватый оттенок. Вики наклонилась и понюхала грязную повязку. Горло у нее сжалось — она почувствовала запах гниения.
Встревоженная, она коснулась его щеки.
— Гарет, вы горячий как печка.
— Это от страсти, старушка. Прикосновение вашей лилейно-белой ручки…
— Дайте мне взглянуть на вашу руку, — попросила она.
— Лучше не стоит, — он улыбнулся, но в голосе она расслышала стальные нотки. — Не будите спящих собак. Ведь ничего нельзя сделать, пока мы не окажемся в цивилизованном мире.
— Гарет…
— А там, моя дорогая, я куплю вам большую бутылку «Чарли» и пошлю за священником.
— Гарет, будьте серьезны.
— А я очень серьезен. — Гарет пальцами здоровой руки дотронулся до ее щеки. — Это было предложение руки и сердца, — сказал он при этом, а она почувствовала, что он весь горит, что даже кончики его пальцев сжигает лихорадка.
— О, Гарет, Гарет!
— Из этого я могу сделать вывод — спасибо, нет.
Не в состоянии вымолвить ни слова, она кивнула.
— Джейк? — спросил он, и она снова кивнула.
— Ну что ж, вы могли выбрать и получше. Меня, например. — И Гарет улыбнулся, но в его лихорадочно блестевших глазах отразилась острая, сильная боль. — С другой стороны, вы могли выбрать и похуже. — Он резко повернулся к Саре и взял ее за руку. — Пойдемте, моя дорогая. — Потом бросил через плечо: — Мы придем, как только появятся бомбардировщики. Готовьтесь удирать.
— Куда? — крикнула Вики вслед ему.
— Не знаю, — ответил он с улыбкой. — Постараемся найти приятное местечко.
Первым услышал их Джейк. Это было еще заглушаемое горами слабенькое жужжание, похожее на жужжание пчел в ясный летний день.
— Они летят, — сказал Джейк, и, как бы в подтверждение его слов, рядом с каменной стеной разорвался снаряд, выпущенный итальянской пушкой, находившейся на расстоянии чуть более полутора километров ниже по ущелью. Это была дымовая шашка, столб желтого дыма поднялся в сияющее солнцем небо.
— Бежим! — крикнул Гарет, поднес серебряный командирский свисток к губам и несколько раз свистнул.
Пока они бежали вдоль стены, проверяя, все ли харари поняли сигнал и бросились назад в долину, в кедровые леса, гул самолетов приближался.
— Скорее! — крикнул Джейк и схватил Гарета за здоровую руку.
Они повернулись и побежали к краю ущелья, там Джейк обернулся. Первый бомбардировщик показался над ущельем, его распростертые черные крылья, казалось, затмили небо. От него отделились две бомбы, первая в цель не попала, вторая разбила заграждение, от взрыва земля под ногами Джейка и Гарета содрогнулась. Они упали. Когда Джейк снова поднял голову, сквозь клубы дыма он увидел большую брешь в стене.
— Да, вечеринка кончилась, — сказал Джейк и помог Гарету подняться.
— Куда мы едем? — крикнула Вики из кабины внизу, но ни Джейк, сидевший за рулем, ни Гарет, находившийся в башне, не ответили.
— Можем мы ехать к дороге на Дэссе? — спросила Сара. Она сидела на полу, скрестив ноги, голова Грегориуса покоилась у нее на коленях. — Мы пробьем себе дорогу через этих трусливых собак — галла.
— У нас бензина хватит километров на восемь.
— Лучше всего нам было бы оказаться у подножия Амбы Сакаль. — Гарет показал на высившуюся впереди огромную гору, отвесно поднимавшуюся в южное небо. — Веди броневик туда и постарайся дотянуть до гор.
Вики поднялась в башню, встала рядом с ним и высунула голову из люка. Вместе они смотрели на отвесные склоны горы.
— А как с Грегориусом? — спросила она.
— Мы должны нести его с собой.
— Нам это не удастся. Горы кишат галла.
— У вас есть мысль получше? — спросил Гарет, и она в растерянности огляделась.
Во всей долине не было ни одного движущегося предмета, кроме «Свинки Присциллы». Харари рассеялись по скалистым склонам, а итальянские танки прошли устье ущелья, но не достигли долины.
Она снова подняла глаза к небу. Только жалкие обрывки облаков цеплялись за вершины гор в бездонной голубизне. Вдруг она встрепенулась. Голова запрокинулась, кровь прилила к щекам. Когда она подняла руку, указывая куда-то между вершинами, рука дрожала.
— Да, у меня действительно есть кое-что получше! Смотрите! Да смотрите же!
Маленький голубой самолетик круто разворачивался над гранитными скалами, в солнечных лучах он сверкал, как стрекоза.
— Итальянцы? — спросил Гарет, глядя вверх.
— Нет! Нет! — Вики затрясла головой. — Это самолет Ли Микаэла. Я узнаю его — князь как-то прилетал на нем. — Глаза ее сияли, она смеялась почти истерически. — Он сказал, что пошлет его за нами, это он и говорил, когда прекратилась связь!
— Где он приземлится? — спросил Гарет, и Вики скользнула вниз, чтобы указывать Джейку дорогу на поле для игры в поло в окрестностях сгоревшего города, над которым еще поднимались столбы дыма.
Все, кроме Грегориуса, стояли на краю поля около броневика и напряженно, с тревогой смотрели, запрокинув головы, на то, как маленький голубой самолетик заходит на посадку.
— Что он медлит? — свирепо спросил Джейк. — Пока он раздумывает, итальянцы уже будут здесь.
— Он нервничает, — предположил Гарет. — Он не знает, что здесь творится. Сверху ему видно, что город разрушен, может быть, он видит и танки, а возможно, и наших преследователей, спускающихся в долину.
Вики повернулась и побежала к броневику, она взобралась на башню и начала размахивать обеими руками над головой.
Голубой самолет стал снижаться, через плексигласовый колпак они видели лицо пилота, внимательно смотревшего вниз. Он резко снизился над руинами города и пролетел над ними буквально в трех метрах над землей.
Пилот не сводил глаз с Вики, и с замиранием сердца она узнала летчика, с которым улетел Ли. Он тоже узнал ее, она видела его улыбку и приветственно поднятую руку.
Сделав еще один круг, он выровнял самолет и наконец коснулся земли, подруливая к тому месту, где они стояли.
Когда он остановился, низко опустив хвост, все подбежали к двери кабины. Струя воздуха, поднимаемая крутящимся пропеллером, сильно толкала их в спину. Летчик высунулся и крикнул, перекрывая шум мотора:
— Я могу взять троих маленьких или двух больших.
Джейк и Гарет обменялись единственным быстрым взглядом, Джейк рванул дверь кабины на себя, и они грубо впихнули обеих женщин.
— Стой, — крикнул Гарет пилоту, — у нас есть для тебя еще один маленький.
Они вдвоем потащили к самолету Грегориуса, стараясь причинять ему как можно меньше боли. Летчик уже разворачивал машину к ветру, и они всунули юношу в открытую дверь на ходу.
— Джейк! — крикнула Вики. Ее глаза стали огромными от горя.
— Не волнуйся, — ответил Джейк, укладывая юношу на ноги девушке. — Мы выберемся, помни, что я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — крикнула Вики, глаза ее налились слезами. — О Джейк…
Торопясь за бегущим по полю самолетом, Джейк пытался закрыть дверь, но из нее торчала нога Грегориуса. Джейк стал запихивать ее внутрь, и тут над головой его просвистела пуля и пробила обшивку самолета.
Он взглянул вверх и увидел, что вторая пуля пробила кабину и попала в висок пилоту, убив его на месте. Тело его повисло на ремнях безопасности.
Самолет завилял, потеряв управление, и Вики переступила через тело пилота и выключила двигатель. Джейк развернулся и побежал к броневику.
— Где они? — крикнул он Гарету.
— Слева.
Джейк повернул голову и уголком глаза увидел итальянцев в зарослях кустарника на краю поля, метрах в ста восьмидесяти от них. За ними стоял грузовик, в котором они обогнали танковую колонну.
Мотор «Присциллы» работал, и Джейк быстро развернул ее в сторону кустарника. Гарет уже стрелял из «викерса», и итальянцы стали разбегаться из кустов, как кролики.
Последней очередью Гарет расстрелял грузовик, и он заполыхал ярким пламенем. Джейк развернулся и погнал «Присциллу» назад к самолетику, обреченно стоявшему на краю поля. Он остановил ее так, чтобы стальной корпус броневика прикрывал самолет от итальянских снайперов.
Сара и Вики вытащили тело летчика из кабины. Это был крупный человек, с широкими плечами и немаленьким животом.
Кровь сочилась из пулевого отверстия на виске, покрытом густыми волосами. Он лежал на короткой траве, под крылом своей машины. Вики бросилась обратно в кабину и села за штурвал.
— Господи! — облегченно воскликнул Джейк, и лицо его просияло. — Она же говорила, что умеет пилотировать самолет.
Пуля ударилась о броню «Присциллы» и отрикошетила, просвистев над их головами.
— Он был большой, — Гарет взглянул на пилота. — Бедняга…
— Есть место еще для одного, — крикнула Вики из кабины, — с вами обоими он не поднимется над горами.
Они видели, какую страшную муку ей причиняют эти слова.
— Бросим монетку.
Гарет положил серебряную Марию-Терезию на большой палец и улыбнулся Джейку.
— Орел, — сказал Джейк.
Монетка блеснула в солнечных лучах и упала на ладонь Гарета.
— Так и должно было быть — наконец-то твоя очередь. — Уголки губ Гарета приподнялись в улыбке: — Отлично сделано, старина! Счастливо!
Но Джейк схватил его за запястье и разжал кулак. Он взглянул на монету.
— Решка, — рявкнул он. — Я всегда знал, что ты жульничаешь, выродок. — И он повернулся к Вики: — Я прикрою вас, Вики, постараюсь подольше держать «Присциллу» между вами и итальянцами.
Гарет, стоявший сзади, нагнулся и поднял с земли камень размером с яйцо чайки.
— Извини, старина, — буркнул он. — Но я дважды твой должник.
И он нежно стукнул Джейка над правым ухом. Потом отбросил камень, подхватил Джейка под мышки, поскольку тот уже падал.
Он поставил колено под спину Джейка и головой вперед стал его просовывать в самолет через дверь кабины. Затем он ногой протолкнул его глубже в узкую кабину, хлопнул дверцей и щелкнул замком.
Винтовочные пули стучали по броне «Присциллы». Гарет сунул руку в карман и вынул бумажник свиной кожи. Через окно он бросил его Вики, сидящей за приборной доской.
— Скажите Джейку, я не смогу быть вовремя в Лондоне и получить по чеку, пусть он купит вам бутылку «Чарли» от меня, а когда будете пить, вспомните, что я по-настоящему любил вас…
Не дожидаясь, пока она ответит, он повернулся, побежал к броневику и скользнул в люк водителя.
Бок о бок, как упряжка лошадей, броневик и маленький голубой самолет побежали по полю. Итальянские пули барабанили по стальному автомобилю. Потом, тяжело и медленно, перегруженный самолетик начал обгонять броневик, но теперь он уже был вне досягаемости для итальянских винтовок. Вики почувствовала, как самолет ожил, колеса оторвались от земли… Тут она оглянулась.
Гарет высунулся из водительского люка, она видела, как губы его шевелятся — он ей что-то кричал, — как он поднял перевязанную руку в прощальном жесте.
Слов она не слышала, но по губам прочитала: «Noli illegimi carborundum» — и увидела дьявольскую ироническую усмешку. Затем ей пришлось все внимание сосредоточить на управлении уже взлетавшим самолетом.
Гарет остановил «Присциллу» на краю поля и стоял, высунувшись из люка, прикрывая глаза здоровой рукой. Он смотрел на маленький самолетик, который старательно взбирался вверх, в разреженный горный воздух. Когда он разворачивался, чтобы попасть в проход между горами, на его крыльях засияло солнце.
Гарет целиком ушел в созерцание сияющей голубой искры и не заметил, что примерно в полукилометре по главной улице городка ползут итальянские танки.
Он все еще смотрел вверх, когда танки остановились за его спиной, тихо урча моторами, и башни с длинными стволами «шпандау» развернулись в его сторону.
Он не слышал выстрела, потому что снаряд разорвался раньше, чем звук достиг его ушей. Его вышвырнуло из люка, и он упал на землю.
Гарет лежал рядом с развороченным броневиком, здоровой рукой он потянулся вниз — что-то было не в порядке с желудком. Но там, где полагалось быть животу, не было ничего, только огромная дыра, куда и погрузилась его рука, словно в теплую мякоть сгнившего плода. Он попытался вытащить руку, но она не двигалась. Больше он своим телом не владел, вокруг становилось все темнее. Он хотел открыть глаза, но понял, что они и так открыты и смотрят в сверкающее небо. Потом все померкло, тело сковал холод.
Сквозь тьму и холод он услышал, как кто-то сказал по-итальянски: «Е morto» — он мертв.
И с некоторым удивлением подумал: «Да, я мертв. На этот раз мертв». Он попытался улыбнуться, но губы не слушались его. Широко открытые светло-голубые глаза смотрели в небо.
— Он мертв, — повторил Джино.
— Ты уверен? — спросил граф Альдо Белли с башни танка.
— Да, я уверен.
Граф выбрался из башни.
— Ты прав, — сказал он, внимательно изучая лежавшего перед ним человека. — Он действительно мертв.
Граф выпрямился и выпятил грудь.
— Джино, сделай снимок — я с английским бандитом.
Джино попятился, прильнув к видоискателю большого черного фотоаппарата.
— Поднимите чуть-чуть подбородок, господин полковник, — попросил Джино.
Вики Камберуэлл провела самолет над последней вершиной перед плоскогорьем, маленькому перегруженному самолетику оставалось до его потолка не больше пятидесяти метров.
Перед нею до самой Аддис-Абебы простиралось плоскогорье. Внизу вилась узкая грязная полоска дороги на Дэссе. Она видела, что дорога пустынна. Эфиопская армия прошла. Рыбка ускользнула из сетей. Но эта мысль не доставила ей радости.
Она обернулась и посмотрела назад, на сумрачный провал ущелья Сарди. По его скалистым склонам по обе стороны еще текли потоки дождевой воды, кое-где срываясь водопадами, блестели грязные лужи. Казалось, будто сами горы промокли.
Она выпрямилась на своем сиденье, поднесла руку к лицу и, ничуть не удивилась, обнаружила, что щека ее мокра от слез.
— Джино! — позвал он. — Джино!
Ответа не было. Только грохот барабанов, который отдавался в голове и сводил его с ума. Он попытался зажать уши руками, но это не помогло, барабанный бой, как мощный пульс, как сердцебиение этой дикой земли, все равно достигал слуха.
Это было невыносимо, и он завозился в танке, добрался до заднего люка и высунул голову.
— Джино!
Теперь ответ он получил сразу же. Голова маленького сержанта показалась из-под одеял, которые он расстелил себе на каменистой земле между гусеницами танка. Граф слышал, что зубы у него стучат, как клавиши пишущей машинки.
— Пошли водителя за майором Кастелани. Немедленно.
— Сию секунду.
Голова Джино исчезла, а через несколько мгновений появилась снова, да так неожиданно, что граф издал испуганный крик и наставил дуло заряженного пистолета между глаз Джино.
— Ваше сиятельство…
— Идиот, — рявкнул граф. От страха он охрип. — Я бы мог тебя пристрелить, разве ты не знаешь, что у меня реакция, как у леопарда?
— Ваше сиятельство, можно мне забраться в танк?
Альдо Белли на минуту задумался, как лучше ответить на эту просьбу, но решил извлечь извращенное наслаждение из ситуации и отказал.
— Пожалуй, приготовь мне чашку кофе.
Когда напиток был принесен, оказалось, что чудовищная какофония барабанов так заполонила голову и расстроила нервы графа, что он едва удерживал кружку в дрожавшей руке, край ее стучал о зубы.
— Козлиная моча, — проворчал граф, надеясь, что Джино не заметит, как трясутся у него руки. — Ты хочешь отравить меня, — упрекнул он и выплеснул дымившуюся жидкость как раз в ту минуту, когда из темноты возникла грузная фигура майора Кастелани.
—Люди готовы, полковник, — пробурчал он. — Через пятнадцать минут начнет светать…
— Хорошо, — оборвал его граф. — Я решил немедленно вернуться в главную ставку. Генерал Бадолио ждет меня…
— Прекрасно, полковник, — в свою очередь перебил его майор. — Я получил донесение, что банды врагов проникли в наши тылы и орудуют там. Теперь нам представится отличная возможность рассчитаться с ними. — Майор уже успел досконально изучить своего начальника. — Конечно, с тем небольшим отрядом, который мы сможем выделить, это будет довольно безнадежное дело.
— С другой стороны, — размышлял вслух граф, — разве сердце мое не здесь, не с моими мальчиками? Настала пора, когда воин обязан больше полагаться на свое сердце, чем на голову, и я должен предупредить вас, Кастелани, что я полон боевого духа.
— Понимаю, полковник.
— Я сейчас же присоединюсь к вам, — заявил Альдо Белли и с тревогой оглянулся на темное ущелье. Он собирался разместить свой командирский танк в середине колонны, чтобы ни сзади, ни спереди ему ничто не грозило.
Барабанный бой не смолкал, тяжелый гул отдавался в голове, граф чувствовал, что еще немного и он закричит в голос. Казалось, грохот барабанов исходил из самой земли, из скалистого темного склона, он отражался от гор, он раздавался с неба.
Внезапно граф понял, что тьма рассеивается. Он мог теперь различить очертания кедра на крутом склоне, где несколько минут назад он не видел ничего, кроме тьмы. Дерево выглядело каким-то уродливым чудовищем, граф отвел глаза и посмотрел вверх.
Между горами обозначилась узкая полоска неба, бледно-розового на фоне черных скал. Он пристально посмотрел вверх. Тьма быстро отступала, рассвет начинался с истинно африканской внезапностью.
Барабанный бой прекратился. Переход от безбрежного моря звуков к мертвой, неземной тишине африканского рассвета был очень резким. Граф был ошеломлен, он таращился, моргая глазами, как сова.
Затем возник новый звук, тонкий и высокий, как полет ночной птицы, раздавались и утихали неясные вскрики, и прошло несколько минут, пока граф распознал в этом гуле шум голосов сотен людей.
Внезапно он вскочил, подбородок его дернулся.
— Мария, Матерь Божья… — шептал он, глядя вверх по ущелью.
Казалось, оттуда катилась на них скала или темная лавина. Вскрики становились громче, постепенно сливаясь в боевой клич. День быстро набирал силу, и граф понял, что вниз по ущелью катится не скала, а людской поток.
— …Моли за нас, грешных, — выдохнул он и перекрестился. В этот момент с итальянских позиций, еще погруженных в темноту, бычьим ревом раскатился голос Кастелани.
Тут же раздался треск пулеметов; сливаясь, этот шум перекрывал все прочие звуки. Людская волна, казалось, остановилась, она разбилась об итальянские пулеметы, как о волнорез. Толпа закрутилась как водоворот, натолкнувшись на распростертые тела.
Рассвело уже настолько, что граф видел урон, который нанесли пулеметы войску харари. Они лежали плотными грудами, один мертвец на другом, а пулеметы все косили и косили их товарищей. Проход к итальянским позициям был завален трупами, так что задним рядам наступавших приходилось перелезать через них, а когда наступал их черед, стена трупов становилась еще выше.
Возбужденный этим зрелищем, граф позабыл свой страх. Сверху по-прежнему бежали люди, казалось, конца им не будет, как муравьям из разворошенного муравейника. Огонь косил людей, как мощные удары косы на поле волнующейся пшеницы кладут колосья в рядки.
То тут, то там кое-кто из них прорывался к проволочным заграждениям, которые Кастелани приказал установить, сбивали их мечами и проникали на итальянские позиции.
Из тех, кто прорвался за проволоку, большинство погибло, не добежав до итальянских окопов. Они падали, изрешеченные плотным оружейным огнем. Но другие — их было очень мало — все же продолжали наступать. Три человека подбежали туда, где до того были убиты два харари; падая, они порвали проволоку, и образовалась брешь.
Их вел высокий, тощий как скелет человек в развевавшихся белых одеждах. Его лысая голова сияла, словно черное пушечное ядро, на залитом потом лице блестели белые зубы. При нем был только меч длиной с человеческую руку и шириной в ладонь. Прыгая ловко, как горный козел, он размахивал над головой блестящим лезвием меча.
Два воина, которые следовали за ним, на бегу стреляли из древних ружей «мартини генри», после каждого выстрела над ними вился длинный голубой пороховой дымок. Пулеметчик, конечно, заметил их и первой же очередью сразил двоих, но высокий вожак продолжал свой бег к смерти.
Граф, неотрывно смотревший с башни танка, был настолько поражен упорством этого человека, что на время забыл о своем страхе. С соседнего танка раздалась пулеметная очередь, бегущий пошатнулся. Альдо Белли видел, как пули выбивали маленькие пыльные облачка из одеяния высокого воина, как на груди его выступили кровавые пятна, но он все равно бежал, все равно выкрикивал воинственный клич, он перепрыгнул окоп и летел прямо к танкам, казалось, он узнал в графе своего личного врага. Казалось, он направлялся именно к графу и был уже совсем близко. Замерев на башне, Альдо Белли ясно видел остановившиеся глаза на изрезанном глубокими морщинами лице, он даже заметил неестественность ровных белых зубов. Темно-красная кровь заливала ему грудь, но меч в его руках свистел, лучи восходящего солнца отражались от его лысины.
Пулемет снова застрочил, и на сей раз старика прошило очередью, почти разорвав надвое. Граф видел, как разлетелись лоскуты его одежды и плоти, видел своими глазами, но, как это ни невероятно, он продолжал бежать, волоча за собой меч.
Следующая очередь сбила его с ног, меч выпал у него из рук, он опустился на колени и все полз вперед — он увидел графа, и глаза его впились в лицо белого человека. Он попытался что-то крикнуть, но захлебнулся кровью, потоком хлынувшей из горла.
Изувеченный, он дополз до стоявшего танка, и итальянский пулемет стих, как если бы стрелок преисполнился благоговения перед упорством этого человека.
Умирающий воин из последних сил тянулся по направлению к графу, не сводя с него ненавидящих глаз, и граф нервно схватился за свою «беретту».
— Остановите его, дураки! Убейте его!
Но не раздалось ни единого выстрела.
Трясущимися руками граф вставил новый магазин и поднял пистолет. Ползущий эфиопский воин был уже менее чем в двух метрах от него. Обезумев, граф расстрелял весь магазин, и во вдруг наступившей тишине еще отдавалось эхо выстрелов.
Пуля попала прямо в середину залитого потом лба, на черной блестящей коже появилось ровное круглое отверстие, воин рухнул, покатился под танк и наконец затих, лежа на спине и глядя в небо широко открытыми невидящими глазами. Из разжавшихся челюстей выпали вставные зубы, старческий рот сомкнулся и провалился.
Графа еще трясло, но вдруг все испытанные страхи сменились новым, неожиданным ощущением. Он почувствовал некую общность с убитым им человеком, граф словно бы завладел им, и ему захотелось взять что-нибудь у своей «добычи» — может быть, снять скальп или отрезать голову и забальзамировать ее, чтобы увековечить память об этой минуте. Но прежде чем он успел двинуться с места, раздались свистки и команды, оповещавшие о начале наступления.
В ущелье перед ними грудами, в беспорядке лежали мертвецы, те же немногие, кто уцелел и после самоубийственной атаки, теперь рассеивались, как дымки среди скал.
Дорога на Сарди была открыта, и Кастелани, как настоящий профессионал, поспешил воспользоваться представившейся возможностью. Как только прозвучала команда, итальянская пехота поднялась из окопов, двинулись вперед и танки.
Тело старого воина лежало на пути командирского танка, и сталь гусениц впечатала его в каменистую землю, раздавив, как кролика, случайно выбежавшего на дорогу. В этом танке граф Альдо Белли триумфально двинулся вверх по ущелью к Сарди и дороге на Дэссе.
У противотанкового заграждения, выстроенного в самом устье ущелья, танкам пришлось остановиться. Когда пехота под их прикрытием двинулась разбирать стену, она встретилась с новой волной поднимающихся из-за стены воинов-харари. Атакующие и обороняющиеся немедленно сошлись в рукопашной схватке, и потому ни пулеметы, ни артиллерия не стреляли, чтобы не попасть по своим.
В течение часа пехота трижды ходила на приступ и трижды была отброшена. Артобстрелы не нанесли гранитным валунам никакого ущерба, танки, лязгая и визжа, как большие черные жуки, безрезультатно искали в заграждении брешь, их гусеницы высекали искры из скалистой породы, неспособные вытянуть тяжелые машины под острым углом, который нужно было преодолеть, чтобы забраться на заграждения.
Уже полчаса продолжалось затишье, Гарет и Джейк сидели плечом к плечу, прислонившись к гранитному валуну. Оба смотрели вверх, в небо. Первым нарушил молчание Джейк.
— Голубое, — сказал он. Последние гряды облаков, как белые руки любовника, обнимали гору за плечи, но и они таяли под сухим дыханием ветра пустыни.
Сияющий солнечный свет обрушился на долину, над горами воздвиглась многоцветная арка радуги.
— Красиво, — прошептал Гарет, глядя вверх.
Джейк вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат.
— Семь минут двенадцатого. — Он стал предсказывать: — Сейчас они передают по радио, что небо очистилось. А те, конечно, уже сидят за штурвалом и рвутся в драку, как бойцовые петухи. — Он сунул часы обратно в карман. — Через тридцать пять минут они будут здесь.
Гарет выпрямился и откинул светлую прядь со лба.
— Я знаю одного джентльмена, которого к тому времени здесь не будет.
— Двоих, — согласно кивнул Джейк.
— Верно, старина. Свое дело мы с тобой сделали. Ли Микаэл не будет торговаться из-за нескольких минут. До полудня будет так же близко, как от наслаждения до греха.
— А как насчет этих бедняг? — Джейк посмотрел на несколько сотен харари, которые распластались позади булыжного заграждения. Это было все, что осталось от армии раса Голама.
— Как только мы услышим, что летят бомбардировщики, надо их отпустить. Пусть бегут в горы, как свора кобелей…
— …за сукой, — подхватил Джейк, и оба улыбнулись.
— Совершенно верно.
— Кто-то должен объяснить им это.
— Я пойду за Сарой, скажу, чтобы она их предупредила.
И Гарет стал пробираться под стеной, используя ее как прикрытие от итальянских снайперов, которые засели в скалах.
«Свинка Присцилла» стояла у дороги, примерно в полукилометре позади, на пятачке поросшей травой земли среди кедров.
Гарет сразу же понял, что Вики уже вышла из того состояния полного упадка всех жизненных сил, в котором они оставили ее вчера. Конечно, она была еще бледна и измождена, грязная рваная одежда заскорузла от крови, все сочившейся из длинной раны между грудей. Она помогала Саре ухаживать за юношей, который лежал на полу броневика, и когда подняла глаза, стало ясно, что она вновь обрела силу воли и решимость.
— Как он? — спросил Гарет, прислонившись к открытым задним дверцам. Юноша был ранен дважды. Из мясорубки в ущелье его вытащили два верных соплеменника.
— Думаю, поправится, — сказала Вики. Грегориус открыл глаза и прошептал: — Да, я поправлюсь.
— Ну что ж, это больше, чем ты заслуживаешь, — проворчал Гарет. — Я оставил тебя командовать, а не соваться в бой.
— Майор Суэйлз, — сердито перебила его Сара, защищая юношу, как мать, — это был самый мужественный…
— Избавьте меня от мужественных и честных, — протянул Гарет, — от них все неприятности… — И прежде чем Сара успела налететь на него, он сказал: — Пойдемте со мной, моя дорогая. Вам придется немножко поработать переводчицей.
Она нехотя отошла от Грегориуса и выбралась из броневика. Вики последовала за ней и встала рядом с Гаретом.
— А вы в порядке? — спросила она.
— Как нельзя лучше, — заверил он ее, но она заметила неестественный румянец на его щеках и лихорадочный блеск в глазах.
Вики быстро, так что он не успел опередить ее, взяла его за кисть поврежденной руки. Она страшно распухла и приобрела багрово-зеленоватый оттенок. Вики наклонилась и понюхала грязную повязку. Горло у нее сжалось — она почувствовала запах гниения.
Встревоженная, она коснулась его щеки.
— Гарет, вы горячий как печка.
— Это от страсти, старушка. Прикосновение вашей лилейно-белой ручки…
— Дайте мне взглянуть на вашу руку, — попросила она.
— Лучше не стоит, — он улыбнулся, но в голосе она расслышала стальные нотки. — Не будите спящих собак. Ведь ничего нельзя сделать, пока мы не окажемся в цивилизованном мире.
— Гарет…
— А там, моя дорогая, я куплю вам большую бутылку «Чарли» и пошлю за священником.
— Гарет, будьте серьезны.
— А я очень серьезен. — Гарет пальцами здоровой руки дотронулся до ее щеки. — Это было предложение руки и сердца, — сказал он при этом, а она почувствовала, что он весь горит, что даже кончики его пальцев сжигает лихорадка.
— О, Гарет, Гарет!
— Из этого я могу сделать вывод — спасибо, нет.
Не в состоянии вымолвить ни слова, она кивнула.
— Джейк? — спросил он, и она снова кивнула.
— Ну что ж, вы могли выбрать и получше. Меня, например. — И Гарет улыбнулся, но в его лихорадочно блестевших глазах отразилась острая, сильная боль. — С другой стороны, вы могли выбрать и похуже. — Он резко повернулся к Саре и взял ее за руку. — Пойдемте, моя дорогая. — Потом бросил через плечо: — Мы придем, как только появятся бомбардировщики. Готовьтесь удирать.
— Куда? — крикнула Вики вслед ему.
— Не знаю, — ответил он с улыбкой. — Постараемся найти приятное местечко.
Первым услышал их Джейк. Это было еще заглушаемое горами слабенькое жужжание, похожее на жужжание пчел в ясный летний день.
— Они летят, — сказал Джейк, и, как бы в подтверждение его слов, рядом с каменной стеной разорвался снаряд, выпущенный итальянской пушкой, находившейся на расстоянии чуть более полутора километров ниже по ущелью. Это была дымовая шашка, столб желтого дыма поднялся в сияющее солнцем небо.
— Бежим! — крикнул Гарет, поднес серебряный командирский свисток к губам и несколько раз свистнул.
Пока они бежали вдоль стены, проверяя, все ли харари поняли сигнал и бросились назад в долину, в кедровые леса, гул самолетов приближался.
— Скорее! — крикнул Джейк и схватил Гарета за здоровую руку.
Они повернулись и побежали к краю ущелья, там Джейк обернулся. Первый бомбардировщик показался над ущельем, его распростертые черные крылья, казалось, затмили небо. От него отделились две бомбы, первая в цель не попала, вторая разбила заграждение, от взрыва земля под ногами Джейка и Гарета содрогнулась. Они упали. Когда Джейк снова поднял голову, сквозь клубы дыма он увидел большую брешь в стене.
— Да, вечеринка кончилась, — сказал Джейк и помог Гарету подняться.
— Куда мы едем? — крикнула Вики из кабины внизу, но ни Джейк, сидевший за рулем, ни Гарет, находившийся в башне, не ответили.
— Можем мы ехать к дороге на Дэссе? — спросила Сара. Она сидела на полу, скрестив ноги, голова Грегориуса покоилась у нее на коленях. — Мы пробьем себе дорогу через этих трусливых собак — галла.
— У нас бензина хватит километров на восемь.
— Лучше всего нам было бы оказаться у подножия Амбы Сакаль. — Гарет показал на высившуюся впереди огромную гору, отвесно поднимавшуюся в южное небо. — Веди броневик туда и постарайся дотянуть до гор.
Вики поднялась в башню, встала рядом с ним и высунула голову из люка. Вместе они смотрели на отвесные склоны горы.
— А как с Грегориусом? — спросила она.
— Мы должны нести его с собой.
— Нам это не удастся. Горы кишат галла.
— У вас есть мысль получше? — спросил Гарет, и она в растерянности огляделась.
Во всей долине не было ни одного движущегося предмета, кроме «Свинки Присциллы». Харари рассеялись по скалистым склонам, а итальянские танки прошли устье ущелья, но не достигли долины.
Она снова подняла глаза к небу. Только жалкие обрывки облаков цеплялись за вершины гор в бездонной голубизне. Вдруг она встрепенулась. Голова запрокинулась, кровь прилила к щекам. Когда она подняла руку, указывая куда-то между вершинами, рука дрожала.
— Да, у меня действительно есть кое-что получше! Смотрите! Да смотрите же!
Маленький голубой самолетик круто разворачивался над гранитными скалами, в солнечных лучах он сверкал, как стрекоза.
— Итальянцы? — спросил Гарет, глядя вверх.
— Нет! Нет! — Вики затрясла головой. — Это самолет Ли Микаэла. Я узнаю его — князь как-то прилетал на нем. — Глаза ее сияли, она смеялась почти истерически. — Он сказал, что пошлет его за нами, это он и говорил, когда прекратилась связь!
— Где он приземлится? — спросил Гарет, и Вики скользнула вниз, чтобы указывать Джейку дорогу на поле для игры в поло в окрестностях сгоревшего города, над которым еще поднимались столбы дыма.
Все, кроме Грегориуса, стояли на краю поля около броневика и напряженно, с тревогой смотрели, запрокинув головы, на то, как маленький голубой самолетик заходит на посадку.
— Что он медлит? — свирепо спросил Джейк. — Пока он раздумывает, итальянцы уже будут здесь.
— Он нервничает, — предположил Гарет. — Он не знает, что здесь творится. Сверху ему видно, что город разрушен, может быть, он видит и танки, а возможно, и наших преследователей, спускающихся в долину.
Вики повернулась и побежала к броневику, она взобралась на башню и начала размахивать обеими руками над головой.
Голубой самолет стал снижаться, через плексигласовый колпак они видели лицо пилота, внимательно смотревшего вниз. Он резко снизился над руинами города и пролетел над ними буквально в трех метрах над землей.
Пилот не сводил глаз с Вики, и с замиранием сердца она узнала летчика, с которым улетел Ли. Он тоже узнал ее, она видела его улыбку и приветственно поднятую руку.
Сделав еще один круг, он выровнял самолет и наконец коснулся земли, подруливая к тому месту, где они стояли.
Когда он остановился, низко опустив хвост, все подбежали к двери кабины. Струя воздуха, поднимаемая крутящимся пропеллером, сильно толкала их в спину. Летчик высунулся и крикнул, перекрывая шум мотора:
— Я могу взять троих маленьких или двух больших.
Джейк и Гарет обменялись единственным быстрым взглядом, Джейк рванул дверь кабины на себя, и они грубо впихнули обеих женщин.
— Стой, — крикнул Гарет пилоту, — у нас есть для тебя еще один маленький.
Они вдвоем потащили к самолету Грегориуса, стараясь причинять ему как можно меньше боли. Летчик уже разворачивал машину к ветру, и они всунули юношу в открытую дверь на ходу.
— Джейк! — крикнула Вики. Ее глаза стали огромными от горя.
— Не волнуйся, — ответил Джейк, укладывая юношу на ноги девушке. — Мы выберемся, помни, что я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — крикнула Вики, глаза ее налились слезами. — О Джейк…
Торопясь за бегущим по полю самолетом, Джейк пытался закрыть дверь, но из нее торчала нога Грегориуса. Джейк стал запихивать ее внутрь, и тут над головой его просвистела пуля и пробила обшивку самолета.
Он взглянул вверх и увидел, что вторая пуля пробила кабину и попала в висок пилоту, убив его на месте. Тело его повисло на ремнях безопасности.
Самолет завилял, потеряв управление, и Вики переступила через тело пилота и выключила двигатель. Джейк развернулся и побежал к броневику.
— Где они? — крикнул он Гарету.
— Слева.
Джейк повернул голову и уголком глаза увидел итальянцев в зарослях кустарника на краю поля, метрах в ста восьмидесяти от них. За ними стоял грузовик, в котором они обогнали танковую колонну.
Мотор «Присциллы» работал, и Джейк быстро развернул ее в сторону кустарника. Гарет уже стрелял из «викерса», и итальянцы стали разбегаться из кустов, как кролики.
Последней очередью Гарет расстрелял грузовик, и он заполыхал ярким пламенем. Джейк развернулся и погнал «Присциллу» назад к самолетику, обреченно стоявшему на краю поля. Он остановил ее так, чтобы стальной корпус броневика прикрывал самолет от итальянских снайперов.
Сара и Вики вытащили тело летчика из кабины. Это был крупный человек, с широкими плечами и немаленьким животом.
Кровь сочилась из пулевого отверстия на виске, покрытом густыми волосами. Он лежал на короткой траве, под крылом своей машины. Вики бросилась обратно в кабину и села за штурвал.
— Господи! — облегченно воскликнул Джейк, и лицо его просияло. — Она же говорила, что умеет пилотировать самолет.
Пуля ударилась о броню «Присциллы» и отрикошетила, просвистев над их головами.
— Он был большой, — Гарет взглянул на пилота. — Бедняга…
— Есть место еще для одного, — крикнула Вики из кабины, — с вами обоими он не поднимется над горами.
Они видели, какую страшную муку ей причиняют эти слова.
— Бросим монетку.
Гарет положил серебряную Марию-Терезию на большой палец и улыбнулся Джейку.
— Орел, — сказал Джейк.
Монетка блеснула в солнечных лучах и упала на ладонь Гарета.
— Так и должно было быть — наконец-то твоя очередь. — Уголки губ Гарета приподнялись в улыбке: — Отлично сделано, старина! Счастливо!
Но Джейк схватил его за запястье и разжал кулак. Он взглянул на монету.
— Решка, — рявкнул он. — Я всегда знал, что ты жульничаешь, выродок. — И он повернулся к Вики: — Я прикрою вас, Вики, постараюсь подольше держать «Присциллу» между вами и итальянцами.
Гарет, стоявший сзади, нагнулся и поднял с земли камень размером с яйцо чайки.
— Извини, старина, — буркнул он. — Но я дважды твой должник.
И он нежно стукнул Джейка над правым ухом. Потом отбросил камень, подхватил Джейка под мышки, поскольку тот уже падал.
Он поставил колено под спину Джейка и головой вперед стал его просовывать в самолет через дверь кабины. Затем он ногой протолкнул его глубже в узкую кабину, хлопнул дверцей и щелкнул замком.
Винтовочные пули стучали по броне «Присциллы». Гарет сунул руку в карман и вынул бумажник свиной кожи. Через окно он бросил его Вики, сидящей за приборной доской.
— Скажите Джейку, я не смогу быть вовремя в Лондоне и получить по чеку, пусть он купит вам бутылку «Чарли» от меня, а когда будете пить, вспомните, что я по-настоящему любил вас…
Не дожидаясь, пока она ответит, он повернулся, побежал к броневику и скользнул в люк водителя.
Бок о бок, как упряжка лошадей, броневик и маленький голубой самолет побежали по полю. Итальянские пули барабанили по стальному автомобилю. Потом, тяжело и медленно, перегруженный самолетик начал обгонять броневик, но теперь он уже был вне досягаемости для итальянских винтовок. Вики почувствовала, как самолет ожил, колеса оторвались от земли… Тут она оглянулась.
Гарет высунулся из водительского люка, она видела, как губы его шевелятся — он ей что-то кричал, — как он поднял перевязанную руку в прощальном жесте.
Слов она не слышала, но по губам прочитала: «Noli illegimi carborundum» — и увидела дьявольскую ироническую усмешку. Затем ей пришлось все внимание сосредоточить на управлении уже взлетавшим самолетом.
Гарет остановил «Присциллу» на краю поля и стоял, высунувшись из люка, прикрывая глаза здоровой рукой. Он смотрел на маленький самолетик, который старательно взбирался вверх, в разреженный горный воздух. Когда он разворачивался, чтобы попасть в проход между горами, на его крыльях засияло солнце.
Гарет целиком ушел в созерцание сияющей голубой искры и не заметил, что примерно в полукилометре по главной улице городка ползут итальянские танки.
Он все еще смотрел вверх, когда танки остановились за его спиной, тихо урча моторами, и башни с длинными стволами «шпандау» развернулись в его сторону.
Он не слышал выстрела, потому что снаряд разорвался раньше, чем звук достиг его ушей. Его вышвырнуло из люка, и он упал на землю.
Гарет лежал рядом с развороченным броневиком, здоровой рукой он потянулся вниз — что-то было не в порядке с желудком. Но там, где полагалось быть животу, не было ничего, только огромная дыра, куда и погрузилась его рука, словно в теплую мякоть сгнившего плода. Он попытался вытащить руку, но она не двигалась. Больше он своим телом не владел, вокруг становилось все темнее. Он хотел открыть глаза, но понял, что они и так открыты и смотрят в сверкающее небо. Потом все померкло, тело сковал холод.
Сквозь тьму и холод он услышал, как кто-то сказал по-итальянски: «Е morto» — он мертв.
И с некоторым удивлением подумал: «Да, я мертв. На этот раз мертв». Он попытался улыбнуться, но губы не слушались его. Широко открытые светло-голубые глаза смотрели в небо.
— Он мертв, — повторил Джино.
— Ты уверен? — спросил граф Альдо Белли с башни танка.
— Да, я уверен.
Граф выбрался из башни.
— Ты прав, — сказал он, внимательно изучая лежавшего перед ним человека. — Он действительно мертв.
Граф выпрямился и выпятил грудь.
— Джино, сделай снимок — я с английским бандитом.
Джино попятился, прильнув к видоискателю большого черного фотоаппарата.
— Поднимите чуть-чуть подбородок, господин полковник, — попросил Джино.
Вики Камберуэлл провела самолет над последней вершиной перед плоскогорьем, маленькому перегруженному самолетику оставалось до его потолка не больше пятидесяти метров.
Перед нею до самой Аддис-Абебы простиралось плоскогорье. Внизу вилась узкая грязная полоска дороги на Дэссе. Она видела, что дорога пустынна. Эфиопская армия прошла. Рыбка ускользнула из сетей. Но эта мысль не доставила ей радости.
Она обернулась и посмотрела назад, на сумрачный провал ущелья Сарди. По его скалистым склонам по обе стороны еще текли потоки дождевой воды, кое-где срываясь водопадами, блестели грязные лужи. Казалось, будто сами горы промокли.
Она выпрямилась на своем сиденье, поднесла руку к лицу и, ничуть не удивилась, обнаружила, что щека ее мокра от слез.