Сташеф Кристофер. Чародей поневоле

   Ропот усиливался, наполняясь безысходностью и отчаянием.
   — Разве я не был изгнан? — вопросил Туан, а затем выкрикнул:
   — Замолкните!
   И, словно по мановению волшебной палочки, зал затих. Он направил на толпу обвиняющий перст и прорычал:
   — Разве не был я изгнан?
   В этот раз отдельные смельчаки прошептали:
   — Да-а!
   — Разве не так?
   Хор, тянущий «да-а», зазвучал громче.
   — Разве не так?
   — Да! — прокатилось по толпе.
   — Разве вы не называли меня предателем?
   — Да! — вновь взревела толпа.
   — И все же я здесь, — крикнул Туан, — сильный и свободный, и снова хозяин Дома Кловиса!
   Никто не возразил ему.
   — А где же истинные предатели, благодаря которым вас разорвали бы на куски в неравной схватке? Предатели, что превратили Дом Кловиса в тюрьму за время моего отсутствия? Где они теперь, дабы оспаривать мое главенство?
   Он положил руки на бедра, покуда толпа передавала его вопрос по рядам, а Том быстренько привязал десятифутовую нить к путам Пересмешника, прикрепив другой конец к столбику перил. В то время, как ропот «Где Пересмешник?» все усиливался, он обслужил таким же образом и трех лейтенантов. Туан позволил ропоту расти и, когда тот достиг своего апогея, подал знак Тому.
   Том и Род перебросили спутанных бандитов через перила так, чтобы те висели по двое по обе стороны от Туана. Пересмешник пришел в себя. Он начал извиваться и брыкаться на конце своей веревки. В зале воцарилось гробовое молчание. Туан усмехнулся и скрестил руки на груди.
   Толпа взревела, как огромный кровожадный зверь, и подалась вперед. Передние ряды стали подпрыгивать, стараясь дотянуться до болтающихся ног. Обидные прозвища, проклятия Пересмешнику и его молодчикам так и летели из битком набитого зала.
   — Вот! — крикнул Туан, простирая руки, и толпа умолкла.
   — Вот они, предатели, которых вы когда-то звали главарями! Вот эти воры, отнявшие у вас все те свободы, что я добыл для вас!
   Большой Том ухмыльнулся, не сводя глаз с молодого лорда и раскачиваясь в такт его словам.
   Воистину, паренек сейчас казался двенадцатифутовым гигантом.
   — Разве вы не родились свободными людьми? — крикнул Туан.
   — Да! — проревела в ответ толпа.
   — Вы рождены для вольной жизни! — прогремел Туан. — Да, вы обречены на нищету и притеснения, но рождены свободными.
   — Разве вы не родились вольными птицами? — почти провизжал он.
   — Да! — заверещала в ответ толпа. — Да! Да!
   — Разве я украл у вас вашу свободу?
   — Нет! Нет!
   Кривобокий горбун с повязкой на глазу крикнул:
   — Нет, Туан! Ты дал ее нам!
   Толпа одобрительно загудела.
   Туан, улыбаясь, вновь скрестил руки, давая им выплеснуть эмоции. Как только неистовство толпы миновало свой апогей, он снова простер руки и крикнул:
   — Говорил ли я вам?
   Воцарилось молчание.
   — Говорил ли я вам, что вы должны испрашивать у меня разрешения на ночь любви?
   — Нет! — дружно заревели в ответ представители обоих полов.
   — И никогда не скажу!
   Они радостно загомонили.
   Туан улыбнулся и почти застенчиво склонил голову в знак благодарности.
   — И все же! — понизил Туан звеневший от ярости голос. Он подался вперед и, сжав кулак, погрозил им зрителям.
   — Когда я вернулся в ваши коридоры этой темной ночью, что я обнаружил?
   Его голос внезапно окреп.
   — Вы позволили этим подлым негодяям отнять все, что я дал вам!
   Толпа зарычала.
   Туан махнул левой рукой, подавая знак Тому, и великан с такой силой ударил в барабан, что грохот на миг перекрыл рев толпы.
   — Нет, больше того! — выкрикнул Туан. Его указательный палец пронзал толпу, глаза горячо всматривались в отдельные лица. Теперь его голос стал холодным и размеренным.
   — Я обнаружил, что благодаря своей природной трусости вы позволили им украсть даже ту свободу, с которой родились!
   Толпа зароптала, испуганно и неуверенно.
   Передние ряды шарахнулись назад.
   — Вы позволили им отобрать у вас даже то, что принадлежит вам с рождения!
   Благодаря его дару красноречия ропот перешел в яростный вой.
   — Вы позволили им отнять у вас даже право на женщину!
   Он взмахнул рукой, и вновь ударил барабан.
   — И вы зовете себя мужчинами! — с безжалостным презрением рассмеялся Туан.
   Вновь поднялась волна сердитого, протестующего ропота.
   — Мы — мужчины! — крикнул кто-то, и толпа подхватила.
   — Мы — мужчины! Мы — мужчины!
   — Да! — завизжал одноглазый горбун. — Только отдай нам этих болтающихся наверху негодяев, что ограбили нас, Туан, и мы докажем, что мы — мужчины! Мы разорвем их на части, мы сдерем с них кожу! Мы не оставим на их костях ни унции мяса! Мы даже раздробим их кости и вытащим костный мозг!
   Толпа кровожадно завыла.
   Туан выпрямился и скрестил руки на груди, мрачно улыбаясь.
   Толпа увидела это, и рев перешел в виноватое рычание, вскоре разбившееся на островки угрюмого шепота. Наконец, воцарилось молчание.
   — Разве это мужество? — почти спокойно произнес Туан. — Нет! — Его рука указывала на них, обвиняя. — Я думаю, что стая собак смогла бы намного лучше справиться с подобной работой!
   Толпа вновь зароптала, крики становились все громче и агрессивнее.
   — Эй, поосторожнее! — сказал Род Туану. — Ты добьешься того, что они разорвут нас на части!
   — Не бойся, — ответил Туан, не сводя глаз с толпы. — Пусть еще немного побесятся.
   Ропот резко усилился. То тут, то там какой-нибудь нищий что-то гневно кричал, грозя кулаком стоящему на перилах балкона Туану. Туан снова воздел свои руки и крикнул:
   — Но я говорю, что вы — мужчины!
   Толпа притихла, уставясь на него.
   — Те, другие, оболгали вас, но я зову вас мужчинами! — он стал вглядываться в их лица.
   — Кто возразит мне?
   С миг они молчали, а затем кто-то крикнул:
   — Никто, Туан! — а другой добавил:
   — Никто!
   — Никто! — подхватили еще несколько голосов.
   — Никто! — взревела вскоре вся толпа.
   — Докажете ли вы, что вы — мужчины? — крикнул Туан.
   — Да! — завопила толпа.
   — Вы будете драться? — взвыл Туан, взмахнув кулаком.
   — Да! — кровожадно заревели они, придвигаясь поближе.
   Туан, растопырив пальцы, распростер ладони на уровне пояса.
   Толпа умолкла.
   Его певучий голос завораживал.
   — Вы были обречены на грязь и болезни!
   — Да, — пробормотали они.
   — Вы были обречены на тяжкий труд до седьмого пота и боли в спине!
   — Да!
   — Вы были обречены на урчание пустых желудков и тоску по дому!
   — Да! Кто набил ваши желудки? Кто дал вам крышу над головой в этом самом доме?
   — Ты!
   — Кто дал вам защиту?
   — Ты!
   — Кто?
   — Ты!
   — Назовите мне имя!
   — Туан Логайр! — завизжали они.
   — Да! — Туан вновь распростер руки. Он стоял, пригнувшись, глаза его пылали. — Я вытащил вас из грязи. Но кто обрек вас на нее с рождения? Кто угнетал вас век за веком, от отца к сыну со времен ваших праотцов?
   Толпа недоумевающе зароптала.
   — Крестьяне?
   — Нет, — ответила толпа.
   — Не солдаты ли?
   — Да! — вновь оживясь, взревели они.
   — А кто командует солдатами?
   — Вельможи!
   Род содрогнулся от ненависти, что вложили они в это слово.
   — Да! То были вельможи! — вскричал Туан, выбрасывая вперед кулак, и толпа взвыла. Он позволил им бесноваться пару мгновений, а затем снова вскинул вверх руки.
   Затем они вновь упали до уровня пояса. Туан пригнулся.
   — Кто? — возопил он, и барабан за его спиной зарокотал. — Кто единственный из всех высокорожденных встал на вашу сторону?
   Кто, услыша ваши просьбы, когда вы умирали с голоду, дал вам пищу? Кто послал к вам судей, дабы они творили правосудие вместо произвола вельмож?
   Его кулак метнулся вперед, увлекая за собой все тело.
   — Королева!
   — Королева! — подхватили они.
   — Она игнорирует слова вельмож, дабы слышать ваши стоны!
   — Да!
   — Она проливает по вас слезы!
   — Да!
   — И все же, — крикнул горбун, — она изгнала тебя, наш Туан Логайр!
   Туан горько улыбнулся.
   — Так ли это? А может она послала меня к вам!
   Он вскинул руки вверх, и толпа взревела, словно снежная лавина.
   — Ведь именно королева вернула вам то, что принадлежит вам с рожденья!
   — Да!
   — Вы — мужчины? — воззвал Туан.
   — Да!
   — Вы будете драться?
   — Мы будем драться, будем!
   — Вы будете сражаться с вельможами?
   — Да.
   — Будете ли вы драться за вашу королеву?
   — Да!
   — Будете ли вы драться с вельможами за королеву нашу Катарину?
   — Да! Да-да-да!
   Тут рев толпы перекрыл все. Люди прыгали и кричали.
   Мужчины хватали женщин и кружили их.
   — Есть ли у вас оружие? — крикнул Туан.
   — Да, — взметнулись вверх тысячи сверкающих клинков.
   — Хватайте свои заплечные мешки и набивайте их сухарями! Выметайтесь из этого дома и через южные ворота — из города! Королева даст вам пищу и шатры! Так бегите же со всех ног на юг по главной дороге к Бреденской равнине и поджидайте там вельмож!
   — Ступайте! — крикнул он. — Вперед, за королеву!
   — За королеву!
   Туан махнул рукой, и барабан издал громкую дробь.
   — Охотничий клич! — рявкнул Туан, обращаясь к Роду. Тот поднес рог к губам и заиграл быструю заводную мелодию.
   — Вперед! — взревел Туан.
   Люди рассеялись, устремившись к своим комнатам и к арсеналу. Они разобрали все заплечные мешки, посохи и кинжалы в десять минут.
   — Дело сделано! — Туан спрыгнул с перил на пол балкона. — Через пару дней они будут на Бреденской равнине!
   Он усмехнулся, хлопнув Большого Тома по плечу.
   — Мы сделали это, Том!
   Великан заржал и стиснул Туана в своих медвежьих объятиях.
   — Уфф! — выдохнул Туан, когда Том отпустил его. Он повернулся к Роду. — А ты, дружище Гэллоуглас, сообщи обо всем королеве и проследи, чтобы известие дошло до ушей ее солдат. Скажи ей, чтобы она прислала мяса, шатры и эль, да побыстрее. А вот этих ублюдков, — он ткнул большим пальцем в сторону Пересмешника и его приспешников, — надо поглубже упрятать в королевскую темницу. Прощай!
   И он вприпрыжку понесся вниз по лестнице.
   — Эй, минуточку! — крикнул Род, подбежав к перилам. — Куда ты путь держишь?
   — На Бреденскую равнину! — ответил Туан и, остановившись, оглянулся. — Я должен сопровождать своих людей, иначе они опустошат все на своем пути, словно стая саранчи, и перебьют друг друга в схватке из-за добычи. Заверь Катарину в моей... — он запнулся, по его лицу пробежала тень, — ...преданности.
   Затем Туан ушел, ведя за собой толпу, что выплеснулась из огромных парадных дверей дома. Он несся перед ней, словно кружась в каком-то диком, безумном танце.
   Род с Томом обменялись быстрыми взглядами, затем повернулись и бросились к лестнице, ведущей на крышу.
   Оттуда они наблюдали за тем, как распевающая песни толпа вывалилась из южных ворот.
   Посредством пения Туан кое-как добился, чтобы они шли в ногу, почти строевым шагом.
   — Как ты думаешь, он нуждается в чьей-либо помощи? — пробормотал Род.
   Том откинул голову назад и расхохотался.
   — Это он-то, хозяин? Нет, нет! Помощь, скорее, понадобится тем, кто выступит против него, когда он имеет такую армию за спиной!
   — Но чтобы один-единственный человек вел за собой пару тысяч подонков!
   — Неужто после того, как ты увидел его могущество, хозяин, тебя еще гложут какие-то сомнения?
   — О, я видел, — кивнул Род с облегчением. — В этой стране куда больше колдовства, чем я думал, Большой Том... Да, я видел.

* * *

   — Разбуди королеву и попроси ее присоединиться к нам в палате для аудиенций! — отрывисто приказал Бром бесцеремонно разбуженной фрейлине:
   — Ступай!
   Он захлопнул дверь и повернулся к очагу, где сидели Род и осоловевший Тоби, которого безжалостно подняли с постели после часа сна. Ночная гулянка в Башне Ведьм сегодня маленько затянулась. Паренек держал в руке дымящуюся кружку с подогретым вином. Голова у него явно раскалывалась.
   — Разумеется, — пробормотал он заплетающимся языком, — мы горим желанием помочь королеве всеми доступными нам средствами, но какой от нас прок в бою?
   — Предоставь это мне, — улыбнулся Род. — Я найду вам работу по силам. Ты лишь собери королевских магов на Бреденской равнине...
   — Через три дня, — улыбнулся Бром. — Мы выступаем на рассвете и будем в пути три дня.
   Тоби сонно кивнул.
   — Мы будем там, господа. А теперь с вашего позволения...
   Он попытался приподняться, охнул и рухнул обратно в кресло, обхватив руками голову.
   — Полегче, парень! — Род поддержал его, схватив за локоть. — Первое похмелье?
   — О, нет! — поднял голову Тоби, моргая слезящимися глазами. — Просто меня впервые разбудили так рано, что выпитое обратилось в похмелье. Если господа извинят меня...
   Воздушная волна ударила по их барабанным перепонкам, когда воздух с хлопком заполнил пространство, которое только что занимал Тоби.
   — М-да... — сказал Род. Он покачал головой и взглянул на Брома. — Так еще и телепортация?
   — Теле... что? — нахмурился Бром.
   — Э-э... — Род на миг закрыл глаза, кляня свой длинный язык. — Насколько я понял, он вернулся в свою постель.
   — Да.
   — Он может исчезнуть здесь и появиться там?
   — Да, со скоростью мысли.
   Род кивнул.
   — Так я и думал. Ну, это нам явно должно пригодиться.
   — Какую задачу ты хочешь возложить на них, Род Гэллоуглас?
   — Ну, еще не знаю. — Род легкомысленно помахал кружкой. — Может, они насуют муравьев в доспехи южан или еще как-нибудь их разыграют. Те просто умрут со смеху.
   — Словом, ты пока не знаешь, чем они могут быть нам полезны, но все же берешь их с собой.
   — Да, я склоняюсь к мысли, что порой немного колдовства совсем не помешает.
   — Понятно, — скупо улыбнулся Бром. — Она уже дважды выручала тебя, не так ли?
   — Она? — резко развернулся Род. — Кто? Кто она, а? О ком ты говоришь?
   — Гвендайлон, конечно! — улыбка Брома охладила гнев Рода.
   — Ах, да! Э-э... ты знаешь о ней? — осторожно осведомился Род, затем расслабился, улыбнувшись.
   — Ну, да, конечно же, ты знаешь о ней. Я забыл, что она дружна с эльфами.
   — Да, я знаю о ней. — Брови Брома сошлись на переносице. — Нет, ты только скажи мне, — произнес он почти озабоченно, — любишь ли ты ее?
   — Люблю ли я ее? — уставился на него Род. — Какое, черт возьми, тебе до этого дело?
   Бром нетерпеливо отмахнулся.
   — То моя забота, и пусть она моей и останется. Так любишь ли ты ее?
   — Это касается только меня одного! — выпрямился Род, приняв позу оскорбленного достоинства.
   — Я Король Эльфов! — рявкнул Бром. — Неужели мне нет никакого дела до самой могущественной ведьмы на всем Грамарае?
   Род испуганно уставился на него.
   — Самой... что?
   Бром горько усмехнулся.
   — Разве ты не знаешь? Да, Род Гэллоуглас. Ты связался с самой могущественной девицей на острове. Поэтому скажи мне: ты любишь ее?
   — Ну... э-э... я.... э-э... я не знаю! — Род сел и обхватил голову руками. — Я хочу сказать... э-э... все это так неожиданно, я...
   — Нет, нет! — нетерпеливо прорычал Бром. — Ты наверняка знаешь, любишь ли ты ее или нет!
   — Ну, я имел в виду... э-э. Ну, нет, я не знаю! Я хочу сказать, что в этом вопросе трудновато быть объективным, разве не так?
   — Значит, ты не знаешь? — лицо Брома почернело, как грозовая туча.
   — Нет, черт побери, не знаю!
   — Ах ты дурень, слюнявый младенец, насмешка над человеком! Ужель ты не ведаешь, что творится в твоем сердце?
   — Ну... э-э... там есть аортный желудочек и... э э...
   — Тогда как же мне узнать, любишь ли ты ее? — прогремел Бром.
   — Какого черта ты ко мне пристал? — завопил Род. — Спроси у моего коня!
   Испуганный паж сунул голову в дверь, затем вошел в комнату, дрожа, как осиновый лист.
   — Милорды, Ее Величество Королева!
   Род с Бромом повернулись кругом и склонили головы. Катарина появилась в халате цвета королевского пурпура, распущенные волосы светлым облачком струились вокруг ее головы. Она выглядела крайне усталой и едва проснувшейся.
   — Ну, милорды, — буркнула она, усаживаясь у очага, — какое небывалое происшествие заставило вас разбудить меня в столь ранний час?
   Род кивнул головой пажу. Мальчик побледнел, поклонился и вышел.
   — Дом Кловиса взялся за оружие и выступил, — сообщил ей Род.
   Она уставилась на него, раскрыв от изумления рот.
   — Этой ночью они вышли из южных ворот и направились на юг, к Бреденской равнине.
   Глаза Катарины закрылись, и она со вздохом погрузилась обратно в кресло.
   — Хвала небесам!
   — И Туану Логайру, — проворчал Род.
   Катарина открыла глаза и взглянула на него.
   — Да, и Туану Логайру, — выдавила из себя она. Род отвернулся и провел рукой по каминной полке.
   — Им надо послать еду и выпивку, дабы они не обобрали по дороге всю округу. И отправить вперед верхового курьера, чтобы тот приказал солдатам пропустить их.
   — Да, — неохотно сказала она, — разумеется.
   Ее взгляд был прикован к пламени.
   — И все же странно, что те, кто столь шумно выступал против меня, теперь будут сражаться на моей стороне.
   Род взглянул на нее и иронично улыбнулся.
   — Туан... — прошептала она. Бром прочистил горло и выступил вперед, сцепив руки за спиной.
   — Этой же ночью, — прорычал он, — я говорил с Королем Эльфов. Все его легионы — наши.
   Вновь обретя уверенность в себе, она горько улыбнулась.
   — Легионы эльфов, Бром О'Берин?
   — О, не надо их недооценивать. — Род помассировал свой затылок, вспоминая удар по черепу и плененного оборотня.
   — И, наконец, у нас есть собственный ковен...
   — ...и самая могущественная на всем Грамарае ведьма, — встрял Бром.
   — М-да, и она тоже, — согласился Род, прожигая Брома бешеным взглядом. — Все полны рвения служить единственному в истории правителю, который защищает ведьм.
   Глаза Катарины распахивались все шире, покуда она внимала ему, теперь ее взгляд был направлен куда-то вдаль и беспорядочно блуждал по языкам пламени.
   — Мы победили, — прошептала она, — мы победили!
   — Ну... э-э... при всем уважении к Вашему Величеству... наверное, правильнее будет сказать, что у нас имеются некоторые шансы на победу.

* * *

   Бреденская равнина являла собой дельту, открытую с юга, но прикрытую с севера слиянием двух рек. Вдоль обоих водных потоков тянулись, окружая поле, густые заросли деревьев. Сама равнина поросла высокой травой и лавандой.
   Хотя они вряд ли имели возможность хорошенько разглядеть ее, подумал Род, сидя на корточках у походного костерка. Поле скрывала густая дымка тумана. По крайней мере Роду, которому приходилось сталкиваться с городским смогом, это показалось дымкой. А Туан, греющий руки у костра напротив Рода, покачал головой и пробормотал:
   — Крайне плотный и неприятный туман, господин Гэллоуглас! Он существенно снизит боевой дух войска!
   Род поднял бровь и прислушался к отзвукам бурного пира, доносившимся через все поле от палаток нищих. Ведьмы тоже были там. Сегодня, несмотря на непогоду, гулянка началась еще в полдень. Его плечи затряслись от смеха.
   — Ну, не стоит беспокоиться, Туан. Яснови... э-э... ведьмы заверили, что завтра будет прекрасный солнечный день.
   — Хвала Святому Георгу, что нам до той поры не придется сражаться! — Туан, дрожа, завернулся в плащ.
   Последние сообщения от крошечных шпионов Брома, которых Род немедленно окрестил Хобгоблинским Объединенным Разведкорпусом, гласили, что войска южан всего лишь в полудне пути отсюда. Катарина прибыла с Бромом и со своей армией этим вечером, а нищие отдыхали уже целый день. Они так рвались в бой, что Туан с трудом держал их в узде. Все ратовали за то, чтобы выступить на юг и атаковать вельмож на марше.
   — И все же, — сказал Род, дернув себя за губу, — я никак не могу взять в толк, почему мы должны ждать утра, чтобы дать им бой. Мы могли бы устроить им засаду этой ночью, когда они подтянут свои войска.
   — Напасть ночью! — ужаснулся Туан.
   Род пожал плечами.
   — А почему бы и нет? Они здорово устанут после дневного марша, к тому же нельзя не учитывать фактора внезапности. Наши шансы на успех существенно возрастут.
   — Да, а самый верный способ убить человека — это ударить его ногой в голову, когда тот повержен наземь!
   Род вздохнул и не стал рассказывать о том, как он однажды точно так и поступил. Правда, этот человек был одним из пяти прекрасно обученных наемных убийц, которые устроили ему засаду.
   Честно говоря, Род применял и более грязные приемы в куда менее опасных ситуациях, но сейчас вряд ли стоило упоминать об этом.
   Он лишь сказал:
   — Мне казалось, что цель сражения — это победа.
   — Да, — согласился Туан, пристально разглядывая сквозь туман южную оконечность луга, — но не такой ценой. Кто будет верен королеве, удержавшейся у власти подобным образом?
   «Здесь-то и была, подумал Род, зарыта собака. На Грамарае престиж решал все, а честь была его краеугольным камнем».
   — Ну, — вздохнул он, — ты же доктор.
   — Доктор? — нахмурился Туан. — Но я не обучен искусству врачевания.
   — Нет, но ты великолепный психолог-практик. Поэтому, когда речь идет об управлении людьми, я целиком полагаюсь на тебя.
   Туан грустно улыбнулся, покачав головой.
   — Дружище Род, у меня нет дара правителя.
   Род позволил себе усомниться в этом.
   — Ну, может и нет, но ты чертовски хороший лидер.
   — Эгей! — прогремел голос.
   Обернувшись, Род усмехнулся при виде вырисовывавшейся в тумане гигантской фигуры.
   — Там все счастливы?
   Большой Том, ухмыляясь, проложил себе дорогу сквозь туман.
   — Вполне, хозяин. Они никогда в жизни не пили такого вина, да еще в таких количествах.
   — Гм-м, — потянул себя за губу Род. — Может пока на время укатить бочки? Не в наших интересах, чтобы накануне схватки надрались до поросячьего визга.
   — Нет, — поправил Туан, сделав это, как заметил Род, почти автоматически. — Пусть пьют, сколько влезет, только уложите их спать пораньше. Потом поднимите их с утреца, дайте каждому по кружке-другой... и тогда они будут сражаться, как демоны.
   И Род был вынужден признать, что он прав. Они не требовали от нищих дисциплины, а просто хотели, чтобы те побили врага.

* * *

   Ночь пронзили искры сторожевых костров, подернутые поднявшейся дымкой.
   На юге, где знать и советники разместили свою армию, загорелись новые искорки света.
   С северной части луга, где нищие по мере сил исполняли приятный приказ «напиться как можно быстрее», доносился женский смех, крики и звуки музыки.
   На склоне холма за рекой, где легли спать трезвые, как стеклышко, Катарина и ее регулярная армия, царило строгое неодобрительное молчание и мягкий свет ламп под пологами шелковых шатров. Однако то, что творилось в самой большой палатке, у Катарины, можно было назвать чем угодно, только не спокойствием.
   — Нет, нет, и еще раз нет! — кричала она, гневно расхаживая по шатру.
   Она повернулась и громко хлопнула в ладоши.
   — Я не желаю больше выслушивать ваши доводы! Что решено, то решено: завтра я поскачу во главе моего войска! Я не потерплю никаких возражений!
   Род и Бром обменялись взглядами.
   Лицо Туана побагровело от гнева, разочарования и тревоги.
   — Ступайте, — приказала Катарина и повернулась к ним спиной. Трое мужчин поклонились и неохотно вышли из шатра.
   — Коль она что решит, то пиши пропало, — проворчал Бром. — Теперь нам троим придется охранять ее, возложив бремя управления битвой на плечи сэра Мариса.
   — Это верный путь к поражению, — буркнул Род. — Его манера ведения боя столь же устарела, как фаланга.
   Бром вздохнул и потер глаза.
   — Но я уже говорил, что погибну вместе с ней. И все же, быть может, мы останемся в живых, ибо у меня тут есть одна идейка.
   Он скрылся во тьме прежде, чем они успели расспросить его, из чего Род сделал вывод, что весь «план» Брома заключался в поднятии духа у Рода и Туана путем прозрачных намеков на то, что есть еще надежда на благополучный исход дела.
   — Мы умрем, защищая ее, — прошептал Туан, скривившись и побледнев. — А когда нас не станет, она умрет тоже, и эта мысль не дает мне покоя.
   Он беспомощно развел руками.
   — Но что я могу поделать?
   — Ну... — Род поджал губы и оглянулся через плечо на освещенный шатер. — Я знаю одно верное средство, благодаря которому она никуда завтра не поскачет...
   — Скажи же, не тяни! — глаза Туана вспыхнули от лихорадочного ожидания ответа.
   — Надо сделать так, чтобы утром она не смогла сидеть.
   Туан уставился на него, его лицо медленно залилось краской, затем кровь отхлынула, он побледнел и задрожал от ярости.
   — Что... ты имеешь в виду? — хрипло спросил он угрожающим тоном и поднял стиснутый добела трясущийся кулак.
   Род взглянул на него и нахмурился.
   — Ну, отшлепать ее. Выдрать ее так, чтобы она до следующего воскресенья даже присесть не смогла. А как же еще этого добиться?
   Туан медленно опустил кулак и вновь покраснел до корней волос.
   — А, — сказал он и отвернулся. — И вправду, неплохая мысль.
   — Сделай это, иначе ты дашь ей погибнуть.
   Туан кивнул, постепенно оживая. Он повернулся к шатру королевы, постоял минуту, затем расправил плечи.
   — Тогда я так и поступлю. Прости меня, дружище Гэллоуглас, за ту вспышку гнева. На миг я подумал, что ты имел в виду... нечто другое.