Страница:
— Цена слишком высока, Том. Моя смерть в бою — да, с радостью. Но прожить здесь остаток своих дней... я не смогу. Я тоже служу Мечте...
— Таков был и мой выбор, — вздохнул Том. — Мечта или человек. А теперь выбор за тобой.
— Я связан обетом...
— Тогда мой обет переходит к тебе, освобождая тебя от прежнего. Теперь ты должен служить мне и моим...
Лицо умирающего помрачнело.
— Я думал, что знаю, каким путем им лучше всего идти... но теперь все вокруг меня покрылось мраком...
Он вдруг приподнялся, тело его забилось в агонии, истекая кровью. Род обхватил великана руками, поддерживая его.
Приступ прошел. Том слабеющей рукой вцепился в плечо Рода и вдохнул:
— Нет, тогда... твой разум... яснее... ты должен решить...
— Тише, — взмолился Род, пытаясь вновь уложить его. — Не приближай свой и без того недалекий конец...
— Нет! — вцепился в него Том. — Дай мне сказать! Эсперы... Трибунал... они своего добьются... сработает... Мы... боролись с ними... здесь... на...
— Тише, — умолял Род. — Побереги дыхание. Я знаю, о чем ты хочешь сейчас сказать.
Том вытянул шею, чтобы взглянуть на него.
— Знаешь?..
— Да, — кивнул Род. — Ты только что вставил последний кусочек в мозаику. А теперь лежи.
Том обмяк в его руках. Род мягко опустил его, положив голову на пропитанный кровью плащ. Том лежал, тяжело дыша.
— Скажи мне... Я должен знать... знаешь ли ты...
— Да, я знаю, — прошептал Род. — ДДТ победит. Вы могли побить его лишь здесь. Но вы к тому же боролись еще и друг с другом.
— Да, — едва заметно кивнул Том. — Ты... должен решиться... сейчас... и... хозяин...
Он очень тихо пробормотал что-то и с трудом сделал новый вздох.
В его открытых глазах застыла тревога. Род нагнулся, приложив ухо к губам Тома.
— Не умирай, ради... Мечты...
— Не понимаю, — нахмурился Род. Он подождал, а затем спросил:
— Что ты имеешь в виду, Том?
Ответа не последовало. Род медленно выпрямился, глядя на остекленевшие глаза и безвольно открытый рот.
Он коснулся яремной вены у основания шеи. Текли минуты, а он все никак не мог убрать оттуда пальцы. Наконец Род медленно протянул руку и закрыл умершему глаза. Потом он медленно встал и побрел прочь, ничего не видя перед собой.
Постепенно Род пришел в себя. Он оглядел скорбящих нищих, которые не сводили глаз с мертвого тела. В их круг неуверенно шагнула хрупкая стройная фигурка.
— Г-господин Гэллоуглас?
Род обернулся, взглянул на него и шагнул вперед. В тот же миг нищие приблизились и опустились на колени подле тела Тома. Род отошел в сторону, тяжело опустив голову. Он поднял глаза.
— В чем дело, Тоби?
— Милорд... — смущенное лицо Тоби приняло необычно печальное выражение, когда он взглянул на группку нищих с непонятной ему самому тревогой.
— Милорд, они... Они молят о пощаде, милорд. Дать им пощады?
— Пощады? Ах, да. Они хотят капитулировать, — кивнул Род, закрывая глаза.
Он повернулся и бросил взгляд на группку нищих.
— Ну, я не знаю. Что говорит Бром?
— Милорд О'Берин говорит, что да, их надо пощадить, но королева против. Лорды Логайры согласны с Бромом.
— И все же королева сказала «нет», — кивнул Род, стиснув от злости зубы. — Они хотят, чтобы я разрешил их спор, не так ли?
— Да, милорд.
В кольце нищих образовалась небольшая брешь, и Род увидел восково-бледное застывшее лицо Тома. Он вновь повернулся к Тоби.
— Да, черт возьми. Дать им пощады.
Рядом с ней сидели Туан, Бром и сэр Марис.
Род стоял, прислонившись к Вексу, немного поодаль, скрестив руки на груди и уронив подбородок на грудь.
Герцог Логайр тоже сидел с опущенной головой. Глаза старика были полны печали, ибо его сын Ансельм стоял сейчас на шаг впереди других лордов прямо перед королевой.
Катарина высоко подняла голову, глаза ее светились триумфом и гордостью, лицо раскраснелось от осознания собственного могущества.
Род взглянул на королеву и у него засосало под ложечкой от отвращения. С победой к ней вернулась вся ее надменность.
По знаку Брома два герольда сыграли туш. Когда они оторвали трубы от губ, вперед выступил, раскатывая свиток, третий герольд.
— Да будет известно всем присутствующим, что сего дня недостойный вассал Ансельм, сын Логайра, поднял злодейский мятеж против Катарины, королевы Грамария, и посему подлежит суду Короны за государственную измену!
Он скатал свиток и хлопнул им себя по бедру.
— Кто выступит в защиту Ансельма, главаря мятежников?
Воцарилось молчание. Затем поднялся старый Логайр.
Он степенно поклонился Катарине. Она ответила на его любезность пронизывающим, полным бешенства, взглядом.
— Нет никаких оправданий мятежникам, — прогромыхал Логайр. — И все же за человека, который с присущей горячей крови поспешностью поднимается отомстить за то, что он счел оскорблением отца и всего рода, можно замолвить слово. Ибо, хотя действия его были опрометчивыми и, да, даже изменническими, им все — таки двигала поруганная честь и сыновье почтение. Более того, осознав полный крах своих планов и будучи под опекой своего герцога и отца, он вполне способен вновь стать верным и преданным слугой своего сюзерена.
Катарина улыбнулась и сказала медовым голоском:
— Словом, вы хотите, милорд, чтобы я освободила человека, на совести которого тысячи загубленных жизней моих подданных, вновь отдав его под покровительство и опеку тому, кто, как показал сей день, однажды уже не справился с этой обязанностью?
Логайр вздрогнул.
— Нет, дорогой милорд! — отрезала Катарина, побледнев и поджав губы. — Ты раз уже пригрел у себя на груди мятежников, а теперь намереваешься предпринять еще одну попытку?
Лицо Логайра окаменело.
Туан чуть не вывалился из кресла, побагровев от гнева. Она с надменным видом повернулась к нему.
— Лорду нищих есть что сказать?
Туан стиснул зубы, стараясь сдержать гнев. Он выпрямился и степенно поклонился.
— Моя королева, сей день отец и сын храбро бились за тебя. Ужель ты не даруешь нам жизнь нашего сына и брата?
Катарина еще больше побледнела, глаза ее сузились.
— Я благодарю моего отца и брата, — сказал Ансельм ровным звучным голосом.
— Замолкни! — чуть ли не завизжала Катарина, повернувшись к нему. — Подлый, вероломный, трижды ненавистный пес!
В глазах Логайров вспыхнула ярость, но они все же сдержались и промолчали.
Катарина, тяжело дыша, села обратно в свое кресло и судорожно стиснула подлокотники, чтобы не дрожали руки.
— Ты получишь слово лишь тогда, когда я задам тебе вопрос, предатель, — отрезала она. — А до тех пор храни молчание!
— Я не стану хранить молчание! Ты не в силах причинить мне больших страданий, и я выскажу все, что у меня на уме! Ты, подлая королева, твердо решила, что я должен умереть, и тебя уже ничто не остановит! Так убей же меня сейчас! — вскричал он. — Наказание за мятеж — смертная казнь, я знал это еще до того, как поднял восстание. Убей меня и покончим с этим!
Катарина, расслабившись, откинулась на спинку кресла.
— Он сам вынес себе приговор, — сказала она. — По закону страны мятежник должен умереть.
— Закон страны — сама королева, — прогромыхал Бром. — Если она дарует жизнь предателю, то так тому и быть.
Катарина всем телом повернулась к нему, в ужасе уставившись на Брома.
— И ты тоже предаешь меня? Ужель ни один из моих генералов не примет сегодня мою сторону?
— А, кончай с этим! — взорвался Род, вырастая рядом с троном. — Нет, ни один из твоих генералов не поддержит сейчас свою королеву, и, мне кажется, это должно было заставить тебя хоть слегка усомниться в собственной правоте. Но нет, твое упрямство непробиваемо! Тогда к чему устраивать суд? Ты же уже решила, что он умрет!
Род отвернулся и сплюнул.
— Брось, кончай этот судебный фарс! — прорычал он.
— И ты тоже? — ахнула она. — Ты тоже защищаешь предателя, на чьей совести смерть трех тысяч людей?
— Их смерть — твоих рук дело, — прорычал Род. — Благородный человек низкого происхождения лежит бездыханный на этом поле с разрубленным плечом, и птицы клюют его, а все из за чего? Чтобы защитить восседающую на троне своевольную девчонку, не стоящую жизни даже самого последнего нищего! Дитя, которое столь плохо правило, что разожгло пламя восстания!
Катарина съежилась на троне, вся дрожа.
— Умолкни! — выдохнула она. — Разве я подняла мятеж?
— А кто дал знати повод для восстания своими излишне поспешными реформами и чересчур надменным обращением? Повод, Катарина, повод! Без него нет мятежа, а кто, как не королева, дала его?
— Умолкни, ради Бога, умолкни! — Тыльная сторона ее ладони метнулась ко рту, словно гася готовый сорваться крик. — Нельзя так разговаривать с королевой!
Род взглянул сверху вниз на съежившуюся от страха Катарину. Его лицо скривилось от отвращения. Он отвернулся.
— А меня тошнит от всего этого! Даруй им жизнь, дабы больше не лилась сегодня кровь. Пусть живут. Без своих вероломных советников они будут тебе верны. Пусть живут, даруй им всем жизнь. Теперь они усвоили преподанный им урок, даже если ты не усвоила своего.
— Это не может быть правдой! — ахнула Катарина.
— Ты лжешь! — шагнул вперед Туан, положив руку на рукоять меча. — Да, королева дала повод, но не она подняла мятеж!
Катарина бросила на него полный благодарности взгляд.
— Говори правду, — продолжал Туан, — и ты можешь бичевать ее. Но когда ты пытаешься обвинить королеву в том, что она не совершала... — он медленно покачал головой, — я должен заткнуть тебе рот.
Рода так и подмывало плюнуть ему в глаза.
Вместо этого он повернулся к Катарине, которая опять гордо выпрямилась и обрела прежний надменный вид.
— Не забывай, — сказал он, — что королева, не способная держать в узде собственные прихоти, — слабая королева.
Она вновь побледнела.
— Поосторожнее! — рявкнул Туан.
Ярость захлестывала Рода, поднимаясь все выше и выше, но он стоял незыблемо, как скала, покуда та не смела последние преграды в глубинах его души и не отхлынула, оставив после себя ледяное спокойствие и необыкновенную ясность мысли, позволившую ему увидеть, что он должен сделать и почему... и во что это выльется для него самого.
Катарина теперь почти улыбалась, вновь обретя прежнее самодовольство и надменность при виде того, как Род стушевался при угрозе Туана.
— Вам есть еще что сказать, сударь? — спросила она, выпятив челюсть.
— Да, — процедил Род сквозь зубы. — Что же это за королева, если она предает своих подданных?
Ладонь его взлетела и закатила ей пощечину.
Она вскрикнула и откинулась на спинку кресла, а Туан бросился на него, целясь кулаком Роду в челюсть. Род нырнул под удар и сгреб Туана в охапку, крича:
— Векс!
Кулаки Туана молотили по его животу, но Род держался, следя за бегущими к ним генералами. Но Векс подоспел первым.
Род постарался забыть о том, каким милым и чистым пареньком был Туан, и всадил ему колено в пах.
Потом выпустил его и вскочил в седло. В тот же миг Туан упал, захрипев и согнувшись от боли.
Векс развернулся и перепрыгнул через головы подбегавших гвардейцев. Приземлившись, он перешел на галоп. Род услышал, как Катарина выкрикнула имя Туана, и недобро улыбнулся.
И тут его усмешка разорвалась в безмолвном крике, когда волна боли пронзила его раненое плечо.
Обернувшись, он увидел торчавший из плеча кончик арбалетной стрелы.
А за подпрыгивающим плечом, посреди кольца гвардейцев, окруживших трон, Катарина склонилась над все еще корчившимся от боли Туаном, из рук которого выпал арбалет гвардейца.
Как только Векс выехал на опушку леса, Род буквально вывалился из седла. Доковыляв до большого дерева, он сел, привалившись спиной к стволу, невидимый со стороны поля в тусклом свете опускающихся сумерек.
Род бросил взгляд на пылающие на лугу костры, вслушиваясь в отзвуки пира по случаю победы.
Он вздохнул и вернулся к более насущной проблеме, а именно, к раненому плечу. Он распахнул камзол и осторожно ощупал плечо, которое, несмотря на введенное им на скаку обезболивающее, ныло довольно-таки ощутимо.
Судя по всему, зубчатый наконечник стрелы вонзился между ключицей и суставом, каким-то чудом не задев ни кость, ни артерию.
Слабое дуновение воздуха, подобное взрывной волне от микроскопического взрыва, заставило его поднять глаза, и он увидел склонившуюся над ним Гвендайлон. Из ее глаз ручьем лились слезы.
— Милорд, милорд? Твоя рана опасна?
Род улыбнулся, протянул руку и надолго прижал девушку к себе.
— Значит, не слишком, — произнесла она и, покраснев, отодвинулась. — Ручаюсь, что мой испуг был намного болезненнее твоей раны.
— Ах, малышка, малышка, — Род откинулся назад, баюкая ее здоровой рукой. — Мне было так одиноко во время этой скачки.
— Я явилась бы и раньше, господин, — сказала она извиняющимся тоном, — но мне пришлось подождать, пока ты не остановишься передохнуть. Теперь займемся плечом, — она приняла решительный, почти деловой вид. — Будет немного больно, милорд.
Род скрипнул зубами, когда она содрала с его плеча пропитанную кровью рубашку.
— Бинты в седельной сумке, — процедил он сквозь зубы, когда она закончила.
Гвен повернулась к Вексу, достала маленькую металлическую коробочку и нахмурилась:
— Что это за красный крест на ней, милорд?
— Просто символ, — засопел Род. — Он означает, что... э-э... перед тобой походная аптечка знахаря.
Девушка опустилась подле него на колени и застыла. Род нахмурился, гадая, чем это она занимается. Затем его плечо вновь пронзила боль, и он почувствовал, как наконечник стрелы медленно выходит по проложенному им каналу, причем, казалось, без всякого вмешательства извне.
Сквозь вызванный болью туман в его голову прокралась мысль: эти ведьмы были пределом мечтаний хирурга.
Наконечник вышел из его тела, затем стрела вдруг бешено закружилась в воздухе и разлетелась в щепки от удара о камень.
— Вот так, — прошипела Гвен, — я поступлю со всяким, кто причинит тебе вред, милорд.
Род поежился, осознав могущество силы, с которой он играл в кошки-мышки. Она потянулась за бинтами.
— Нет, нет! — коснулся ее руки Род. — Сперва порошок в серебристом конверте. Он остановит кровь.
— Я предпочла бы воспользоваться компрессом из трав, — с сомнением произнесла она. — Но как тебе будет угодно, милорд.
Род вздрогнул, когда сульфамид ужалил его. Затем боль отступила, и она принялась бинтовать.
— Кажется, что ты постоянно перевязываешь это плечо, — пробормотал Род.
— Да, милорд. Я думаю, тебе стоит быть с ним поосторожнее.
Поблизости кто-то довольно деликатно кашлянул.
Род поднял голову и увидел таящийся в тени приземистый силуэт.
Он поджал губы.
— Ну, а вот и изнуренный Аякс собственной персоной!
Гвендайлон прижала ему пальчик к губам в ласковом укоре.
Род коротко кивнул, злясь на самого себя, и пальчики упорхнули.
Он сделал здоровой рукой приглашающий жест.
— Что ж, подходи и присоединяйся к гулянке, Бром. Но будь осторожен: плоды победы сегодня горьки.
Бром подошел с опущенной головой и сцепленными за спиной руками и присел на ближайший корень.
Род нахмурился. В поведении карлика было нечто застенчивое, почти вкрадчивое.
— Что гложет тебя? — спросил он.
Бром вздохнул и положил руки на колени.
— У меня от твоих фортелей, Род Гэллоуглас, сегодня чуть голова не раскололась!
Род криво усмехнулся.
— По-моему, больше похоже на обострение язвы желудка. Мне кажется, ты был не слишком доволен таким поворотом дела?
— О нет, я был крайне доволен! И все же... — Бром упер локти в колени и положил подбородок на кулаки; он вновь выглядел смущенным, — признаюсь, что сперва я слегка обозлился на тебя.
— Неужто?!
— Да, но потом я понял твой план.
— Вот как? — поднял бровь Род. — Но ты ведь сразу догадался, что я блефую?
— Нет. Я постарел, Род Гэллоуглас...
Род фыркнул.
— Спасибо, — склонил голову Бром. — Но это правда. Я постарел, и меня нужно ткнуть носом.
— И что же тебя ткнуло носом?
— О, меня осенило после той жутко трогательной сцены, — улыбнулся Бром с оттенком сарказма. — Сперва Катарина могла только причитать: «Любовь моя, ты ранен!» и посылать за докторами и лекарствами, пока Туан не сумел подняться и уверить ее, что рана была не опасной. И тогда она с плачем уткнулась в его плечо, называя его своим повелителем, защитником, охранителем чести, и не успокоилась, пока он не поклялся обвенчаться с ней!
Лицо Брома смягчилось.
— Да, то было трогательное зрелище.
Род устало кивнул, закрывая глаза.
— Когда венчание?
— Как только они доберутся до церкви. Катарина устроила бы свадьбу, не сходя с места, но Туан вскричал «нет», она, мол, королева и воплощение женственности и должна обвенчаться так, как и подобает ее положению.
— Многообещающее начало.
— О, это еще не все! Когда Туан повернулся к лордам мятежникам и молвил:
— А как мы поступим с ними? — королева вскричала:
— Да как тебе угодно, мой господин! Покончи с этим поскорее и поедем!
— Добрый знак, — согласился Род. — И что он с ними сделал?
— Сбил с них цепи и велел вновь взять на себя заботу о своих доменах. Но он потребовал от каждого из них заложника двенадцати лет и младше, плоть от плоти их и знатного происхождения, для проживания в королевском замке.
Род нахмурил брови и кивнул:
— Должно сработать. Он получает средство устрашения и возможность воспитать новое поколение предельно преданных трону вельмож.
Он прислонился к грубой коре, чувствуя себя полностью опустошенным.
— Рад, что это сработало.
— Да, — глаза Брома пылали. — Эта страна навеки в долгу у тебя, Род Гэллоуглас. Ты спас нашу корону и развеял призрак долгой и кровавой гражданской войны. И, более того, ты дал нам короля.
— И врага общества номер один, — горько добавил Род.
На лицо Брома набежала тень. Род поглядел на него.
— Ты должен признать, что я теперь в некотором роде «persona non grata».
— Да, — проворчал Бром, — однако ты всегда найдешь приют в стране эльфов.
Род слабо улыбнулся.
— Спасибо, Бром.
— И все же, скажи мне! — Бром нахмурился, подавшись вперед. — Откуда ты прибыл? Когда тень нависла над нашей землей и не было ни малейшего проблеска надежды, тут вдруг явился ты, упав с неба, словно в ответ на наши молитвы — ты, у которого здесь нет ни кола, ни двора. Наши заботы не касались тебя, но ты все-таки принял их как свои собственные.
Он вытянул шею, глаза его горели.
— Почему ты спас нас?
В улыбке Рода появилась горечь.
— Ради Мечты.
— Что?.. — нахмурился Бром.
Род обратил свой взор к звездам, поколебался секунду, затем сказал:
— Векс, запиши это.
Он повернулся к Брому, затем к Гвендайлон, поднял здоровую руку и ткнул пальцем в небо.
— Поглядите туда. Видите эти звезды? Вокруг каждой из них кружатся миры, подобные этому, там встречаются влюбленные, враждуют люди, скидывают королей. Но большинство из них объединены единой властью, единым правительством — Децентрализованным Демократическим Трибуналом. И голос, отдающий приказы, — глас самого народа.
— Нет! — прогудел Бром. — Как же это может быть?
— Потому что голос каждого человека может быть услышан, его мнение складывается с мнением его сограждан. Связь — вот ключ ко всему. У вас здесь подобное правительство возникнуть не может, ибо ваши средства связи крайне несовершенны, хотя это странно, поскольку вы смогли бы создать лучшую в мире систему, если бы вы только захотели.
Он скрестил руки на груди и откинулся назад.
— Но у них там есть одна большая проблема. Видите ли, сфера их влияния постоянно расширяется. Каждый день по крайней мере один мир присоединяется к Трибуналу. При таких темпах их средства связи скоро не будут справляться с потоками информации. После этого они покатятся по наклонной плоскости к диктатуре.
— Но почему тебя это заботит? — буркнул Бром.
— Я работаю на них. Я коммивояжер, который летает и подготавливает новые миры для членства в ДДТ... если только они того захотят, что бывает всегда, и коль скоро они к тому готовы.
— И в чем же проявляется эта готовность? — улыбнулся Бром, стараясь быть терпеливым.
— Как я уже говорил тебе, в наличии развитой сети коммуникаций и, что даже важнее, определенного уровня знаний, образования.
Он вздохнул.
— С образованием мы управились. Это заняло немало времени, но задача была решена. А вот средства связи — совсем другое дело. Но есть еще одно неотъемлемое условие существования свободы — постоянный приток свежей крови. Он предотвращает застой общества, — неважно, что это такое, милорд О'Берин, Король Эльфов — ибо охваченное застоем общество неминуемо сползает к тоталитаризму. Вот почему Трибунал вынужден постоянно расширять сферу своего влияния. Но если он еще хоть немного вырастет, недостаточно быстрые средства связи сведут его в могилу. А я лично не хочу этого. Потому что у Мечты, понимаешь ли, есть имя. Свобода — вот моя самая сокровенная Мечта. И именно поэтому Грамарай так много значит для меня.
— Что-то я никак не пойму, — нахмурился Бром.
Род, улыбаясь, повернулся к нему.
— Ведьмы. Их способность слышать мысли. Вот та система связи, о которой мы мечтаем.
Род увидел, как на лице Брома появились понимание и некоторая толика страха, и отвернулся.
— Мы нуждаемся в них, — сказал он. — И нам нужны тысячи и тысячи ведьм. Но до сего дня их численность росла крайне медленно. Однако благодаря защите Катарины, эта тенденция будет сломлена, а своим немалым вкладом в сегодняшнюю победу они завоюют уважение к себе. И наступит день, когда все родители будут мечтать о том, чтобы в их семье родилась ведьма или чародей. Тогда их ряды приумножатся.
Бром нахмурился.
— Но почему из всех известных тебе миров только на этом живут ведьмы?
— Потому что люди, принесшие жизнь на эту планету, ваши предки, упавшие с небес, взяли с собой только тех, в ком была хоть самая малость колдовской силы. Они не знали, что обладают ею, ибо она была слишком мала и слишком глубоко запрятана, чтобы разглядеть ее. Но поколения сменяли поколения, люди вновь и вновь смешивали свою кровь, та крошечная поначалу сила все росла и росла, пока наконец не родилась первая ведьма.
— И когда же это произошло? — терпеливо улыбнулся Бром.
— Тогда, когда появились эльфы, а также баньши, оборотни и другая сверхъестественная живность. А все из-за того, что на этой планете есть странная субстанция, называемая «ведьмин мох», которая принимает форму того, о чем думает ведьма. Если она думает об эльфе, то мох превращается в эльфа.
Бром побледнел.
— Ты хочешь сказать, что...
— Не принимай это так близко к сердцу, Бром, — быстро произнес Род. — Все люди когда-то были лишь кусочками слизи, плавающими в океане. Просто для твоего отдаленного предка ведьмы несколько ускорили процесс эволюции. Но то был твой прародитель, а не ты. Мне кажется, что существо, получившееся из мха, было настолько совершенной копией, что могло размножаться... и даже скрещиваться со смертными людьми.
Он откинулся назад и вздохнул.
— Гордись, Бром. Только ты и твои соплеменники могут претендовать на звание истинных аборигенов.
Бром помолчал чуть-чуть, а затем буркнул:
— Так значит, это наша страна. А какое тебе дело до всего этого, чародей с небес?
— Дело? — покосился на него Род. — Я делал то же, что пытался сделать ты, Бром, через реформы, предложенные тобой Катарине. Все люди должны быть равны перед законом, разве не к этому ты стремишься?
— Да, это так.
— Ну и я тоже. А моя задача — указать вам наименее кровавый путь к этой цели. И я добился своего.
Он нахмурился, охваченный вдруг мрачными мыслями. Бром пристально взглянул на него. Обеспокоенная Гвендайлон погладила его по волосам.
Род поднял на нее взгляд и попытался улыбнуться. Он повернулся к Брому.
— Видишь ли, я сражался на стороне Катарины, потому что она защищает ведьм и, кроме того, она — реформатор, да и Туан, хвала небесам, тоже. Именно из-за этого советники и Пересмешник сражались против нее.
Бром нахмурился.
— Я стар, Род Гэллоуглас. Растолкуй мне.
Род снова поднял взор к звездам.
— Настанет день, когда Трибунал будет править всеми звездами, которые ты видишь, и многими из тех, которых отсюда не видно. И почти все живущие на этих мирах люди будут ведьмами и чародеями, поскольку в их жилах будет струиться кровь Грамарая. Как тебе этот лавровый венок, Бром — отец Галактики?.. Но некоторые люди не будут иметь таких способностей, и в них будет клокотать ненависть к ведьмам и чародеям, а их правительства сильнее, чем ты можешь себе вообразить. Таких людей зовут фанатиками. И они пойдут на любую систему правления, отличающуюся от демократии. И они будут сражаться с Трибуналом до последнего вздоха.
— Таков был и мой выбор, — вздохнул Том. — Мечта или человек. А теперь выбор за тобой.
— Я связан обетом...
— Тогда мой обет переходит к тебе, освобождая тебя от прежнего. Теперь ты должен служить мне и моим...
Лицо умирающего помрачнело.
— Я думал, что знаю, каким путем им лучше всего идти... но теперь все вокруг меня покрылось мраком...
Он вдруг приподнялся, тело его забилось в агонии, истекая кровью. Род обхватил великана руками, поддерживая его.
Приступ прошел. Том слабеющей рукой вцепился в плечо Рода и вдохнул:
— Нет, тогда... твой разум... яснее... ты должен решить...
— Тише, — взмолился Род, пытаясь вновь уложить его. — Не приближай свой и без того недалекий конец...
— Нет! — вцепился в него Том. — Дай мне сказать! Эсперы... Трибунал... они своего добьются... сработает... Мы... боролись с ними... здесь... на...
— Тише, — умолял Род. — Побереги дыхание. Я знаю, о чем ты хочешь сейчас сказать.
Том вытянул шею, чтобы взглянуть на него.
— Знаешь?..
— Да, — кивнул Род. — Ты только что вставил последний кусочек в мозаику. А теперь лежи.
Том обмяк в его руках. Род мягко опустил его, положив голову на пропитанный кровью плащ. Том лежал, тяжело дыша.
— Скажи мне... Я должен знать... знаешь ли ты...
— Да, я знаю, — прошептал Род. — ДДТ победит. Вы могли побить его лишь здесь. Но вы к тому же боролись еще и друг с другом.
— Да, — едва заметно кивнул Том. — Ты... должен решиться... сейчас... и... хозяин...
Он очень тихо пробормотал что-то и с трудом сделал новый вздох.
В его открытых глазах застыла тревога. Род нагнулся, приложив ухо к губам Тома.
— Не умирай, ради... Мечты...
— Не понимаю, — нахмурился Род. Он подождал, а затем спросил:
— Что ты имеешь в виду, Том?
Ответа не последовало. Род медленно выпрямился, глядя на остекленевшие глаза и безвольно открытый рот.
Он коснулся яремной вены у основания шеи. Текли минуты, а он все никак не мог убрать оттуда пальцы. Наконец Род медленно протянул руку и закрыл умершему глаза. Потом он медленно встал и побрел прочь, ничего не видя перед собой.
Постепенно Род пришел в себя. Он оглядел скорбящих нищих, которые не сводили глаз с мертвого тела. В их круг неуверенно шагнула хрупкая стройная фигурка.
— Г-господин Гэллоуглас?
Род обернулся, взглянул на него и шагнул вперед. В тот же миг нищие приблизились и опустились на колени подле тела Тома. Род отошел в сторону, тяжело опустив голову. Он поднял глаза.
— В чем дело, Тоби?
— Милорд... — смущенное лицо Тоби приняло необычно печальное выражение, когда он взглянул на группку нищих с непонятной ему самому тревогой.
— Милорд, они... Они молят о пощаде, милорд. Дать им пощады?
— Пощады? Ах, да. Они хотят капитулировать, — кивнул Род, закрывая глаза.
Он повернулся и бросил взгляд на группку нищих.
— Ну, я не знаю. Что говорит Бром?
— Милорд О'Берин говорит, что да, их надо пощадить, но королева против. Лорды Логайры согласны с Бромом.
— И все же королева сказала «нет», — кивнул Род, стиснув от злости зубы. — Они хотят, чтобы я разрешил их спор, не так ли?
— Да, милорд.
В кольце нищих образовалась небольшая брешь, и Род увидел восково-бледное застывшее лицо Тома. Он вновь повернулся к Тоби.
— Да, черт возьми. Дать им пощады.
* * *
Солнце опустилось за холмы, окрашивая стремительно темнеющее на востоке небо в светло-розовый оттенок. Двенадцать Великих Лордов стояли перед Катариной, закованные в цепи.Рядом с ней сидели Туан, Бром и сэр Марис.
Род стоял, прислонившись к Вексу, немного поодаль, скрестив руки на груди и уронив подбородок на грудь.
Герцог Логайр тоже сидел с опущенной головой. Глаза старика были полны печали, ибо его сын Ансельм стоял сейчас на шаг впереди других лордов прямо перед королевой.
Катарина высоко подняла голову, глаза ее светились триумфом и гордостью, лицо раскраснелось от осознания собственного могущества.
Род взглянул на королеву и у него засосало под ложечкой от отвращения. С победой к ней вернулась вся ее надменность.
По знаку Брома два герольда сыграли туш. Когда они оторвали трубы от губ, вперед выступил, раскатывая свиток, третий герольд.
— Да будет известно всем присутствующим, что сего дня недостойный вассал Ансельм, сын Логайра, поднял злодейский мятеж против Катарины, королевы Грамария, и посему подлежит суду Короны за государственную измену!
Он скатал свиток и хлопнул им себя по бедру.
— Кто выступит в защиту Ансельма, главаря мятежников?
Воцарилось молчание. Затем поднялся старый Логайр.
Он степенно поклонился Катарине. Она ответила на его любезность пронизывающим, полным бешенства, взглядом.
— Нет никаких оправданий мятежникам, — прогромыхал Логайр. — И все же за человека, который с присущей горячей крови поспешностью поднимается отомстить за то, что он счел оскорблением отца и всего рода, можно замолвить слово. Ибо, хотя действия его были опрометчивыми и, да, даже изменническими, им все — таки двигала поруганная честь и сыновье почтение. Более того, осознав полный крах своих планов и будучи под опекой своего герцога и отца, он вполне способен вновь стать верным и преданным слугой своего сюзерена.
Катарина улыбнулась и сказала медовым голоском:
— Словом, вы хотите, милорд, чтобы я освободила человека, на совести которого тысячи загубленных жизней моих подданных, вновь отдав его под покровительство и опеку тому, кто, как показал сей день, однажды уже не справился с этой обязанностью?
Логайр вздрогнул.
— Нет, дорогой милорд! — отрезала Катарина, побледнев и поджав губы. — Ты раз уже пригрел у себя на груди мятежников, а теперь намереваешься предпринять еще одну попытку?
Лицо Логайра окаменело.
Туан чуть не вывалился из кресла, побагровев от гнева. Она с надменным видом повернулась к нему.
— Лорду нищих есть что сказать?
Туан стиснул зубы, стараясь сдержать гнев. Он выпрямился и степенно поклонился.
— Моя королева, сей день отец и сын храбро бились за тебя. Ужель ты не даруешь нам жизнь нашего сына и брата?
Катарина еще больше побледнела, глаза ее сузились.
— Я благодарю моего отца и брата, — сказал Ансельм ровным звучным голосом.
— Замолкни! — чуть ли не завизжала Катарина, повернувшись к нему. — Подлый, вероломный, трижды ненавистный пес!
В глазах Логайров вспыхнула ярость, но они все же сдержались и промолчали.
Катарина, тяжело дыша, села обратно в свое кресло и судорожно стиснула подлокотники, чтобы не дрожали руки.
— Ты получишь слово лишь тогда, когда я задам тебе вопрос, предатель, — отрезала она. — А до тех пор храни молчание!
— Я не стану хранить молчание! Ты не в силах причинить мне больших страданий, и я выскажу все, что у меня на уме! Ты, подлая королева, твердо решила, что я должен умереть, и тебя уже ничто не остановит! Так убей же меня сейчас! — вскричал он. — Наказание за мятеж — смертная казнь, я знал это еще до того, как поднял восстание. Убей меня и покончим с этим!
Катарина, расслабившись, откинулась на спинку кресла.
— Он сам вынес себе приговор, — сказала она. — По закону страны мятежник должен умереть.
— Закон страны — сама королева, — прогромыхал Бром. — Если она дарует жизнь предателю, то так тому и быть.
Катарина всем телом повернулась к нему, в ужасе уставившись на Брома.
— И ты тоже предаешь меня? Ужель ни один из моих генералов не примет сегодня мою сторону?
— А, кончай с этим! — взорвался Род, вырастая рядом с троном. — Нет, ни один из твоих генералов не поддержит сейчас свою королеву, и, мне кажется, это должно было заставить тебя хоть слегка усомниться в собственной правоте. Но нет, твое упрямство непробиваемо! Тогда к чему устраивать суд? Ты же уже решила, что он умрет!
Род отвернулся и сплюнул.
— Брось, кончай этот судебный фарс! — прорычал он.
— И ты тоже? — ахнула она. — Ты тоже защищаешь предателя, на чьей совести смерть трех тысяч людей?
— Их смерть — твоих рук дело, — прорычал Род. — Благородный человек низкого происхождения лежит бездыханный на этом поле с разрубленным плечом, и птицы клюют его, а все из за чего? Чтобы защитить восседающую на троне своевольную девчонку, не стоящую жизни даже самого последнего нищего! Дитя, которое столь плохо правило, что разожгло пламя восстания!
Катарина съежилась на троне, вся дрожа.
— Умолкни! — выдохнула она. — Разве я подняла мятеж?
— А кто дал знати повод для восстания своими излишне поспешными реформами и чересчур надменным обращением? Повод, Катарина, повод! Без него нет мятежа, а кто, как не королева, дала его?
— Умолкни, ради Бога, умолкни! — Тыльная сторона ее ладони метнулась ко рту, словно гася готовый сорваться крик. — Нельзя так разговаривать с королевой!
Род взглянул сверху вниз на съежившуюся от страха Катарину. Его лицо скривилось от отвращения. Он отвернулся.
— А меня тошнит от всего этого! Даруй им жизнь, дабы больше не лилась сегодня кровь. Пусть живут. Без своих вероломных советников они будут тебе верны. Пусть живут, даруй им всем жизнь. Теперь они усвоили преподанный им урок, даже если ты не усвоила своего.
— Это не может быть правдой! — ахнула Катарина.
— Ты лжешь! — шагнул вперед Туан, положив руку на рукоять меча. — Да, королева дала повод, но не она подняла мятеж!
Катарина бросила на него полный благодарности взгляд.
— Говори правду, — продолжал Туан, — и ты можешь бичевать ее. Но когда ты пытаешься обвинить королеву в том, что она не совершала... — он медленно покачал головой, — я должен заткнуть тебе рот.
Рода так и подмывало плюнуть ему в глаза.
Вместо этого он повернулся к Катарине, которая опять гордо выпрямилась и обрела прежний надменный вид.
— Не забывай, — сказал он, — что королева, не способная держать в узде собственные прихоти, — слабая королева.
Она вновь побледнела.
— Поосторожнее! — рявкнул Туан.
Ярость захлестывала Рода, поднимаясь все выше и выше, но он стоял незыблемо, как скала, покуда та не смела последние преграды в глубинах его души и не отхлынула, оставив после себя ледяное спокойствие и необыкновенную ясность мысли, позволившую ему увидеть, что он должен сделать и почему... и во что это выльется для него самого.
Катарина теперь почти улыбалась, вновь обретя прежнее самодовольство и надменность при виде того, как Род стушевался при угрозе Туана.
— Вам есть еще что сказать, сударь? — спросила она, выпятив челюсть.
— Да, — процедил Род сквозь зубы. — Что же это за королева, если она предает своих подданных?
Ладонь его взлетела и закатила ей пощечину.
Она вскрикнула и откинулась на спинку кресла, а Туан бросился на него, целясь кулаком Роду в челюсть. Род нырнул под удар и сгреб Туана в охапку, крича:
— Векс!
Кулаки Туана молотили по его животу, но Род держался, следя за бегущими к ним генералами. Но Векс подоспел первым.
Род постарался забыть о том, каким милым и чистым пареньком был Туан, и всадил ему колено в пах.
Потом выпустил его и вскочил в седло. В тот же миг Туан упал, захрипев и согнувшись от боли.
Векс развернулся и перепрыгнул через головы подбегавших гвардейцев. Приземлившись, он перешел на галоп. Род услышал, как Катарина выкрикнула имя Туана, и недобро улыбнулся.
И тут его усмешка разорвалась в безмолвном крике, когда волна боли пронзила его раненое плечо.
Обернувшись, он увидел торчавший из плеча кончик арбалетной стрелы.
А за подпрыгивающим плечом, посреди кольца гвардейцев, окруживших трон, Катарина склонилась над все еще корчившимся от боли Туаном, из рук которого выпал арбалет гвардейца.
* * *
Когда сгустились сумерки, они с Вексом вернулись на возвышающийся над полем холм, сделав длинный крюк по лесу и полю. При этом они пробрели примерно с милю по руслу ручья, дабы скрыть следы.Как только Векс выехал на опушку леса, Род буквально вывалился из седла. Доковыляв до большого дерева, он сел, привалившись спиной к стволу, невидимый со стороны поля в тусклом свете опускающихся сумерек.
Род бросил взгляд на пылающие на лугу костры, вслушиваясь в отзвуки пира по случаю победы.
Он вздохнул и вернулся к более насущной проблеме, а именно, к раненому плечу. Он распахнул камзол и осторожно ощупал плечо, которое, несмотря на введенное им на скаку обезболивающее, ныло довольно-таки ощутимо.
Судя по всему, зубчатый наконечник стрелы вонзился между ключицей и суставом, каким-то чудом не задев ни кость, ни артерию.
Слабое дуновение воздуха, подобное взрывной волне от микроскопического взрыва, заставило его поднять глаза, и он увидел склонившуюся над ним Гвендайлон. Из ее глаз ручьем лились слезы.
— Милорд, милорд? Твоя рана опасна?
Род улыбнулся, протянул руку и надолго прижал девушку к себе.
— Значит, не слишком, — произнесла она и, покраснев, отодвинулась. — Ручаюсь, что мой испуг был намного болезненнее твоей раны.
— Ах, малышка, малышка, — Род откинулся назад, баюкая ее здоровой рукой. — Мне было так одиноко во время этой скачки.
— Я явилась бы и раньше, господин, — сказала она извиняющимся тоном, — но мне пришлось подождать, пока ты не остановишься передохнуть. Теперь займемся плечом, — она приняла решительный, почти деловой вид. — Будет немного больно, милорд.
Род скрипнул зубами, когда она содрала с его плеча пропитанную кровью рубашку.
— Бинты в седельной сумке, — процедил он сквозь зубы, когда она закончила.
Гвен повернулась к Вексу, достала маленькую металлическую коробочку и нахмурилась:
— Что это за красный крест на ней, милорд?
— Просто символ, — засопел Род. — Он означает, что... э-э... перед тобой походная аптечка знахаря.
Девушка опустилась подле него на колени и застыла. Род нахмурился, гадая, чем это она занимается. Затем его плечо вновь пронзила боль, и он почувствовал, как наконечник стрелы медленно выходит по проложенному им каналу, причем, казалось, без всякого вмешательства извне.
Сквозь вызванный болью туман в его голову прокралась мысль: эти ведьмы были пределом мечтаний хирурга.
Наконечник вышел из его тела, затем стрела вдруг бешено закружилась в воздухе и разлетелась в щепки от удара о камень.
— Вот так, — прошипела Гвен, — я поступлю со всяким, кто причинит тебе вред, милорд.
Род поежился, осознав могущество силы, с которой он играл в кошки-мышки. Она потянулась за бинтами.
— Нет, нет! — коснулся ее руки Род. — Сперва порошок в серебристом конверте. Он остановит кровь.
— Я предпочла бы воспользоваться компрессом из трав, — с сомнением произнесла она. — Но как тебе будет угодно, милорд.
Род вздрогнул, когда сульфамид ужалил его. Затем боль отступила, и она принялась бинтовать.
— Кажется, что ты постоянно перевязываешь это плечо, — пробормотал Род.
— Да, милорд. Я думаю, тебе стоит быть с ним поосторожнее.
Поблизости кто-то довольно деликатно кашлянул.
Род поднял голову и увидел таящийся в тени приземистый силуэт.
Он поджал губы.
— Ну, а вот и изнуренный Аякс собственной персоной!
Гвендайлон прижала ему пальчик к губам в ласковом укоре.
Род коротко кивнул, злясь на самого себя, и пальчики упорхнули.
Он сделал здоровой рукой приглашающий жест.
— Что ж, подходи и присоединяйся к гулянке, Бром. Но будь осторожен: плоды победы сегодня горьки.
Бром подошел с опущенной головой и сцепленными за спиной руками и присел на ближайший корень.
Род нахмурился. В поведении карлика было нечто застенчивое, почти вкрадчивое.
— Что гложет тебя? — спросил он.
Бром вздохнул и положил руки на колени.
— У меня от твоих фортелей, Род Гэллоуглас, сегодня чуть голова не раскололась!
Род криво усмехнулся.
— По-моему, больше похоже на обострение язвы желудка. Мне кажется, ты был не слишком доволен таким поворотом дела?
— О нет, я был крайне доволен! И все же... — Бром упер локти в колени и положил подбородок на кулаки; он вновь выглядел смущенным, — признаюсь, что сперва я слегка обозлился на тебя.
— Неужто?!
— Да, но потом я понял твой план.
— Вот как? — поднял бровь Род. — Но ты ведь сразу догадался, что я блефую?
— Нет. Я постарел, Род Гэллоуглас...
Род фыркнул.
— Спасибо, — склонил голову Бром. — Но это правда. Я постарел, и меня нужно ткнуть носом.
— И что же тебя ткнуло носом?
— О, меня осенило после той жутко трогательной сцены, — улыбнулся Бром с оттенком сарказма. — Сперва Катарина могла только причитать: «Любовь моя, ты ранен!» и посылать за докторами и лекарствами, пока Туан не сумел подняться и уверить ее, что рана была не опасной. И тогда она с плачем уткнулась в его плечо, называя его своим повелителем, защитником, охранителем чести, и не успокоилась, пока он не поклялся обвенчаться с ней!
Лицо Брома смягчилось.
— Да, то было трогательное зрелище.
Род устало кивнул, закрывая глаза.
— Когда венчание?
— Как только они доберутся до церкви. Катарина устроила бы свадьбу, не сходя с места, но Туан вскричал «нет», она, мол, королева и воплощение женственности и должна обвенчаться так, как и подобает ее положению.
— Многообещающее начало.
— О, это еще не все! Когда Туан повернулся к лордам мятежникам и молвил:
— А как мы поступим с ними? — королева вскричала:
— Да как тебе угодно, мой господин! Покончи с этим поскорее и поедем!
— Добрый знак, — согласился Род. — И что он с ними сделал?
— Сбил с них цепи и велел вновь взять на себя заботу о своих доменах. Но он потребовал от каждого из них заложника двенадцати лет и младше, плоть от плоти их и знатного происхождения, для проживания в королевском замке.
Род нахмурил брови и кивнул:
— Должно сработать. Он получает средство устрашения и возможность воспитать новое поколение предельно преданных трону вельмож.
Он прислонился к грубой коре, чувствуя себя полностью опустошенным.
— Рад, что это сработало.
— Да, — глаза Брома пылали. — Эта страна навеки в долгу у тебя, Род Гэллоуглас. Ты спас нашу корону и развеял призрак долгой и кровавой гражданской войны. И, более того, ты дал нам короля.
— И врага общества номер один, — горько добавил Род.
На лицо Брома набежала тень. Род поглядел на него.
— Ты должен признать, что я теперь в некотором роде «persona non grata».
— Да, — проворчал Бром, — однако ты всегда найдешь приют в стране эльфов.
Род слабо улыбнулся.
— Спасибо, Бром.
— И все же, скажи мне! — Бром нахмурился, подавшись вперед. — Откуда ты прибыл? Когда тень нависла над нашей землей и не было ни малейшего проблеска надежды, тут вдруг явился ты, упав с неба, словно в ответ на наши молитвы — ты, у которого здесь нет ни кола, ни двора. Наши заботы не касались тебя, но ты все-таки принял их как свои собственные.
Он вытянул шею, глаза его горели.
— Почему ты спас нас?
В улыбке Рода появилась горечь.
— Ради Мечты.
— Что?.. — нахмурился Бром.
Род обратил свой взор к звездам, поколебался секунду, затем сказал:
— Векс, запиши это.
Он повернулся к Брому, затем к Гвендайлон, поднял здоровую руку и ткнул пальцем в небо.
— Поглядите туда. Видите эти звезды? Вокруг каждой из них кружатся миры, подобные этому, там встречаются влюбленные, враждуют люди, скидывают королей. Но большинство из них объединены единой властью, единым правительством — Децентрализованным Демократическим Трибуналом. И голос, отдающий приказы, — глас самого народа.
— Нет! — прогудел Бром. — Как же это может быть?
— Потому что голос каждого человека может быть услышан, его мнение складывается с мнением его сограждан. Связь — вот ключ ко всему. У вас здесь подобное правительство возникнуть не может, ибо ваши средства связи крайне несовершенны, хотя это странно, поскольку вы смогли бы создать лучшую в мире систему, если бы вы только захотели.
Он скрестил руки на груди и откинулся назад.
— Но у них там есть одна большая проблема. Видите ли, сфера их влияния постоянно расширяется. Каждый день по крайней мере один мир присоединяется к Трибуналу. При таких темпах их средства связи скоро не будут справляться с потоками информации. После этого они покатятся по наклонной плоскости к диктатуре.
— Но почему тебя это заботит? — буркнул Бром.
— Я работаю на них. Я коммивояжер, который летает и подготавливает новые миры для членства в ДДТ... если только они того захотят, что бывает всегда, и коль скоро они к тому готовы.
— И в чем же проявляется эта готовность? — улыбнулся Бром, стараясь быть терпеливым.
— Как я уже говорил тебе, в наличии развитой сети коммуникаций и, что даже важнее, определенного уровня знаний, образования.
Он вздохнул.
— С образованием мы управились. Это заняло немало времени, но задача была решена. А вот средства связи — совсем другое дело. Но есть еще одно неотъемлемое условие существования свободы — постоянный приток свежей крови. Он предотвращает застой общества, — неважно, что это такое, милорд О'Берин, Король Эльфов — ибо охваченное застоем общество неминуемо сползает к тоталитаризму. Вот почему Трибунал вынужден постоянно расширять сферу своего влияния. Но если он еще хоть немного вырастет, недостаточно быстрые средства связи сведут его в могилу. А я лично не хочу этого. Потому что у Мечты, понимаешь ли, есть имя. Свобода — вот моя самая сокровенная Мечта. И именно поэтому Грамарай так много значит для меня.
— Что-то я никак не пойму, — нахмурился Бром.
Род, улыбаясь, повернулся к нему.
— Ведьмы. Их способность слышать мысли. Вот та система связи, о которой мы мечтаем.
Род увидел, как на лице Брома появились понимание и некоторая толика страха, и отвернулся.
— Мы нуждаемся в них, — сказал он. — И нам нужны тысячи и тысячи ведьм. Но до сего дня их численность росла крайне медленно. Однако благодаря защите Катарины, эта тенденция будет сломлена, а своим немалым вкладом в сегодняшнюю победу они завоюют уважение к себе. И наступит день, когда все родители будут мечтать о том, чтобы в их семье родилась ведьма или чародей. Тогда их ряды приумножатся.
Бром нахмурился.
— Но почему из всех известных тебе миров только на этом живут ведьмы?
— Потому что люди, принесшие жизнь на эту планету, ваши предки, упавшие с небес, взяли с собой только тех, в ком была хоть самая малость колдовской силы. Они не знали, что обладают ею, ибо она была слишком мала и слишком глубоко запрятана, чтобы разглядеть ее. Но поколения сменяли поколения, люди вновь и вновь смешивали свою кровь, та крошечная поначалу сила все росла и росла, пока наконец не родилась первая ведьма.
— И когда же это произошло? — терпеливо улыбнулся Бром.
— Тогда, когда появились эльфы, а также баньши, оборотни и другая сверхъестественная живность. А все из-за того, что на этой планете есть странная субстанция, называемая «ведьмин мох», которая принимает форму того, о чем думает ведьма. Если она думает об эльфе, то мох превращается в эльфа.
Бром побледнел.
— Ты хочешь сказать, что...
— Не принимай это так близко к сердцу, Бром, — быстро произнес Род. — Все люди когда-то были лишь кусочками слизи, плавающими в океане. Просто для твоего отдаленного предка ведьмы несколько ускорили процесс эволюции. Но то был твой прародитель, а не ты. Мне кажется, что существо, получившееся из мха, было настолько совершенной копией, что могло размножаться... и даже скрещиваться со смертными людьми.
Он откинулся назад и вздохнул.
— Гордись, Бром. Только ты и твои соплеменники могут претендовать на звание истинных аборигенов.
Бром помолчал чуть-чуть, а затем буркнул:
— Так значит, это наша страна. А какое тебе дело до всего этого, чародей с небес?
— Дело? — покосился на него Род. — Я делал то же, что пытался сделать ты, Бром, через реформы, предложенные тобой Катарине. Все люди должны быть равны перед законом, разве не к этому ты стремишься?
— Да, это так.
— Ну и я тоже. А моя задача — указать вам наименее кровавый путь к этой цели. И я добился своего.
Он нахмурился, охваченный вдруг мрачными мыслями. Бром пристально взглянул на него. Обеспокоенная Гвендайлон погладила его по волосам.
Род поднял на нее взгляд и попытался улыбнуться. Он повернулся к Брому.
— Видишь ли, я сражался на стороне Катарины, потому что она защищает ведьм и, кроме того, она — реформатор, да и Туан, хвала небесам, тоже. Именно из-за этого советники и Пересмешник сражались против нее.
Бром нахмурился.
— Я стар, Род Гэллоуглас. Растолкуй мне.
Род снова поднял взор к звездам.
— Настанет день, когда Трибунал будет править всеми звездами, которые ты видишь, и многими из тех, которых отсюда не видно. И почти все живущие на этих мирах люди будут ведьмами и чародеями, поскольку в их жилах будет струиться кровь Грамарая. Как тебе этот лавровый венок, Бром — отец Галактики?.. Но некоторые люди не будут иметь таких способностей, и в них будет клокотать ненависть к ведьмам и чародеям, а их правительства сильнее, чем ты можешь себе вообразить. Таких людей зовут фанатиками. И они пойдут на любую систему правления, отличающуюся от демократии. И они будут сражаться с Трибуналом до последнего вздоха.