Страница:
— Так вот почему вы все так молоды! Приглашение королевы приняли только те колдуны и ведьмы, которые еще достаточно безрассудны и не утратили доверия к людям! Значит, ей досталась стайка подростков!
Тоби улыбнулся во весь рот, возбужденно кивая.
— Значит, взрослые колдуны и ведьмы — хорошие люди, но излишне осторожные, — продолжил Род.
Тоби, немного успокоившись, кивнул.
— Среди них нашлись один-два достаточно смелых, чтобы явиться сюда. Была здесь одна ведьма с Юга, мудрее ее нет на свете. Она уже довольно стара, ей, должно быть, около тридцати!
Эта реплика застала Рода посредине глотка. Он поперхнулся, судорожно сглотнул, разинул рот, закашлялся, засопел и вытер глаза.
— Что-нибудь не так, дружище Гэллоуглас? — спросил Тоби с участием, припасенным, как правило, для восьмидесятилетних.
— О, все в порядке, — выдохнул Род. — Просто вышла небольшая путаница с пищеводом и трахеей. Знаешь ли, мы, старики, способны выкинуть самые разные фортели. Почему же та ведьма не осталась?
Тоби улыбнулся. Он просто лучился пониманием и добротой.
— Ну, она сказала, что рядом с нами слишком чувствуется груз прожитых ею лет, и улетела обратно на Юг. Если ты вдруг попадешь там в беду, то крикни ее имя — Гвендайлон — и тебе тут же окажут такую помощь, о какой ты и не мечтал.
— Я запомню, — пообещал Род. Однако, представив себя зовущим на помощь женщину, немедленно выкинул все это из головы. Он чуть не зашелся в новом приступе кашля, но не посмел расхохотаться, ибо помнил, каким он сам был чувствительным в пору юности.
Сделав еще глоток, чтобы залить вином смех, он ткнул кружкой в сторону Тоби.
— Теперь еще один вопрос: почему королева вас защищает?
— Разве ты не знаешь? — уставился на него Тоби.
— Значит, не знаю, — сладко улыбнулся Род.
— Да она же сама ведьма, дружище Гэллоуглас!
Улыбка Рода растаяла.
— Гм. — Он почесал кончик носа. — До меня доходили какие-то слухи. Выходит, это правда?
— Чистейшая правда. Она хоть и необученная, но все же ведьма.
Род поднял бровь.
— Необученная?
— Да. Чтобы довести свой талант до совершенства, его нужно постоянно развивать, тренировать и применять на практике. Катарина — ведьма по рождению, но она не обучена. Королева может слышать мысли, но не слишком ясно и не всегда, когда пожелает.
— Гм. А что она еще умеет делать?
— Больше ничего, насколько нам известно. Она может только читать мысли.
— Словом, она, если можно так выразиться, удовлетворяет минимальным требованиям, необходимым для вступления в профсоюз. — Род почесал за ухом. — Довольно полезный талант для королевы. Должно быть, она знает обо всем, что происходит в замке.
Тоби покачал головой.
— Разве ты в состоянии слушать одновременно пятерых, дружище Гэллоуглас, да еще целый день кряду? Сможешь ли ты при этом запомнить все, что они скажут?
Род нахмурился и поскреб щеку.
— Можешь ли ты повторить дословно хотя бы один разговор? — Тоби снисходительно улыбнулся и покачал головой. — Конечно, нет... и наша королева тоже не может.
— Она могла бы записать...
— Да, но вспомни, она не обучена, а чтобы научиться выражать мысли словами, необходима упорная тренировка исключительно сильного природного дара.
— Погоди, — поднял ладонь Род. — Ты хочешь сказать, что вы слышите мысли не как набор слов?
— Нет, нет. Мимолетной мысли хватает на книгу слов, дружище Гэллоуглас. Разве ты, когда думаешь о чем-то, обязательно облекаешь мысль в форму слов?
Род кивнул.
— Понятно. Квантовая механика мысли.
— Странно... — пробормотал кто-то. Подняв глаза, Род обнаружил, что окружен целой толпой юных ведьм и чародеев, явно слетевшихся послушать интересный разговор.
Род посмотрел на сказавшего это полного юного чародея и улыбнулся с оттенком сарказма.
— Что же тут странного? — Он гадал, как зовут парня.
Мальчик ухмыльнулся.
— Мартином меня кличут. — Он сделал паузу, дабы вдоволь насладиться пораженным взглядом Рода: тот никак не мог привыкнуть к их телепатическим способностям.
— А странно то, что ты, чародей, не имеешь ни малейшего представления о чтении мыслей.
— Да, — кивнул Тоби. — Из всех известных нам чародеев ты один не умеешь читать мысли, дружище Гэллоуглас.
— Э-э... да, — Род провел рукой по небритой щеке. — Ну, как я уже говорил, я на самом деле не чародей. Видите ли...
Его прервал дружный взрыв хохота. Он вздохнул и, покорившись судьбе, продолжил свои расспросы.
— Как я понял, некоторые из вас могут слышать мысли в виде набора слов?
— О, да, — подтвердил Тоби, утирая слезы. — У нас есть одна девушка с такими способностями. Он повернулся к кольцу слушателей.
— Элдис здесь?
Пухленькая хорошенькая девушка лет шестнадцати протолкалась в первый ряд.
— Кого мне для вас послушать, сэр?
В глубинах мозга Рода сверкнула искра. Его глаза злобно блеснули.
— Дюрера, советника милорда Логайра.
Элдис положила руки на колени, устроилась поудобнее, сидя при этом очень прямо, и уставилась на Рода невидящими глазами.
Вдруг девушка принялась говорить высоким монотонным слегка гнусавым голосом:
— Как вам угодно, милорд. И все же я не могу понять, истинно ли вы верны?
Ее голос упал на две октавы, сохранив медлительность и монотонность.
— Негодяй! Ты осмеливаешься оскорблять меня в лицо?
— Нет, милорд, — поспешно ответил высокий голос. — Я не оскорбляю вас, я только ставлю под сомнение мудрость ваших действий.
Дюрер, — подумал Род. Высокий голос принадлежал Дюреру, выполняющему свои обязанности — влиять на герцога Логайра и присматривать за ним.
— Вспомните, милорд, она совсем еще ребенок. Стоит ли, для ее же блага, потакать ей? Или же разумнее отшлепать ее, когда она того заслуживает?
Низкий голос лорда Логайра ответил после секундной паузы.
— В твоих словах есть доля истины. Действительно, в ее попытках добиться власти путем назначения священников сквозит что-то от избалованного ребенка.
— Но, милорд, — пробормотал высокий голос, — это же против традиций, вопреки мудрости людей, много старше ее самой. Как ни горько признать, но это действия непослушного ребенка.
— Возможно, — прогремел Логайр. — И все же она королева, а слово королевы — закон.
— Даже если она издает дурные законы, милорд?
— В ее действиях нет злого умысла, Дюрер, — глухой голос принял угрожающий оттенок. — Да, ее законы безрассудны, а также необдуманны и плохо подготовлены, ибо добро, кои они несут, завтра может стать причиной нашей гибели. Глупые законы наверное, но дурные — нет!
Обладатель высокого голоса вздохнул.
— Возможно, милорд. Но она задевает честь вельмож. Разве это не вызывает беспокойство?
— Чем задевает? — прогромыхал Логайр. — Да, она была надменна, выказав, быть может, больше высокомерия, чем позволительно даже королеве. Но пока она не предприняла ничего, что можно было бы истолковать как оскорбление.
— Да, милорд, пока еще нет.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Придет день, милорд.
— Какой такой день?
— Когда она поставит крестьян выше знати, милорд.
— Прекрати свои изменнические речи! — взревел Логайр. — На колени, ничтожество, и благодари господа, что я оставил твою голову у тебя на плечах!
Род не мог оторвать взгляда от лица Элдис, все еще не оправившись от потрясения, вызванного диалогом двух бестелесных мужских голосов, исходивших из уст хорошенькой девушки.
Постепенно ее глаза вновь приняли осмысленное выражение.
Она перевела дыхание и улыбнулась ему.
— Ты слышал, друг Гэллоуглас?
Род кивнул. Она развела руками.
— А я вот ни слова не могу вспомнить из того, что говорила.
— Пусть тебя это не беспокоит. Я помню все. — Род поскреб небритую щеку.
— Ты — медиум в полном смысле данного слова, ибо действуешь как связующий канал.
Запрокинув голову, он осушил свою кружку и кинул ее одному из юных чародеев. Тот поймал, на миг исчез и снова появился с полной до краев кружкой в руках. Он вручил ее Роду, который потряс головой в притворном отчаянии.
Род откинулся назад и пригубил вино, затем обвел взглядом окружившие его улыбающиеся юные лица, светившиеся уверенностью в собственных силах.
— Вы когда-нибудь проделывали это раньше? — спросил он, делая широкий жест кружкой в их сторону. — Я имею в виду, не подслушивали ли вы таким образом чьи-нибудь разговоры?
— Только врагов королевы, — ответила, вскинув голову, Элдис. — Мы часто слушаем Дюрера.
— Вот как, — поднял бровь Род. — И что-нибудь разузнали?
Элдис кивнула.
— В последнее время его сильно заботят крестьяне.
Род на миг замер, затем подался вперед, уперев локти в колени.
— С чего это он заинтересовался крестьянами?
Тоби понимающе ухмыльнулся.
— Так то ж его последний подвиг! Он затеял свару между двумя крепостными из личных владений королевы. Один молодой крестьянин хотел жениться на дочке старого фермера, но папаша сказал «нет». Наверное, юноша воздел бы руки к небу и тихо горевал бы себе о разбитой любви.
— Но тут вмешался Дюрер.
— Да. Он день и ночь давил на парня, проследив за тем, чтобы слухи о сватовстве распространились по всей округе, и при этом усиленно подчеркивалось бы следующее: «Разве можно считать мужчиной того, кто позволит дряхлому идиоту лишить себя любимой девушки?»
Род кивнул.
— И некоторые крестьяне начали задавать этот вопрос парню?
— Само собой. Ехидству, издевкам и насмешкам не было конца, — и однажды ночью парень похитил девушку и сделал ей ребенка.
Род поджал губы.
— Мне кажется, папаша слегка разволновался?
Тоби кивнул.
— Он приволок жениха к деревенскому священнику и потребовал, чтобы парня повесили за изнасилование.
— А тот сказал?..
— Что это не насилие, а любовь, и подходящим наказанием будет брак, а не виселица.
Род усмехнулся.
— Держу пари, детишки были жутко опечалены таким поворотом дела.
— Они так огорчились, что тут же пустились в пляс, — хихикнул Тоби. — А старик, испустив тяжелый вздох, рассудил, что такова, должно быть, божья воля, и благословил их.
— И тут снова вмешался Дюрер.
— Совершенно верно. Он встал перед королевой, когда та сидела за столом со всеми лордами и их женами, и принялся вопить, что она должна подтвердить справедливость ее нового порядка, лично рассмотрев данное дело. Ведь эти крестьяне из ее личных владений, не так ли?
Род ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру.
— Она, вероятно, была готова плюнуть ему в глаза?
— О, ты не знаешь королеву! — Тоби закатил глаза к потолку. — Она с радостью воткнула бы ему нож меж ребер, но брошенный вызов требовал ответа, и ей придется самой разбирать данное дело, когда она будет проводить очередной Верховный Суд.
— Верховный Суд? — нахмурился Род. — Что это, черт возьми, такое?
— Каждый месяц в течение часа королева принимает тех своих подданных, которые желают, чтобы она их выслушала. Крестьяне, духовенство и знать — все собираются в главном зале. В большинстве своем Великие Лорды пристально следят за тем, на что жалуются крестьяне и мелкие дворяне. А в присутствии сильных мира сего на суд выносятся лишь какие-то незначительные обиды, можешь быть уверен.
— Вроде этого случая, — кивнул Род. — Когда состоится очередной Верховный Суд?
— Завтра, — ответил Тоби, — и мне кажется, что Лорды велят своим крестьянам и вассалам протестовать против новых судей и священников королевы. Конечно, сперва выкажут свое недовольство лорды, а те, кто попроще, поддержат их.
Род кивнул.
— Глас народа — глас божий. Но какую пользу надеется извлечь Дюрер из дела о соблазнении?
Тоби пожал плечами.
— Лишь Дюрер знает это.
Род, нахмурившись, откинулся назад и отхлебнул из кружки.
Рассматривая окружавшие его юные лица, он почесал в затылке.
— Мне кажется, подобная информация должна быть доведена до сведения королевы. Почему вы не поставили ее в известность?
Лица вокруг сразу протрезвели. Тоби закусил губу и уставился в пол. Род нахмурился.
— Почему вы не сказали ей об этом, Тоби?
— Мы пытались, дружище Гэллоуглас! — парень с безмолвной мольбой взглянул на Рода. — Мы пытались, но она не захотела выслушать нас.
Лицо Рода окаменело.
— Как так?
Тоби беспомощно развел руками.
— Посланный к ней паж вернулся со словами, что мы должны быть благодарны за предоставленную защиту, и нам не следует наглеть настолько, чтобы вмешиваться в ее правление.
Род быстро закивал, скаля зубы в невеселой усмешке.
— Да, это похоже на Катарину.
— А может, все к лучшему, — задумчиво произнес один из ребят. — У нее хватает забот и без наших грозных предупреждений.
Род грустно улыбнулся.
— Ты прав. Она занята по горло, ибо находится между молотом и наковальней — знатью и нищими.
Тоби кивнул с серьезным видом.
— Да, ей вполне достаточно неприятностей, связанных с советниками, Домом Кловиса и баньши на крыше замка. У нее весьма веские причины для беспокойства.
— Верно, — сказал Род глухим, напряженным голосом. — У нее действительно есть на то причины и, мне кажется, она здорово напугана.
— Вы здоровы, хозяин? — спросил он оглушительным шепотом, в котором было не больше скрытности, чем в кваканье влюбленной лягушки-быка.
Род остановился и, нахмурившись, посмотрел на слугу.
— Да, вполне. А с чего это мне должно нездоровиться?
Большой Том глуповато улыбнулся.
— Спишь мало, — объяснил он. — Я подумал, что у тебя, наверное, лихорадка.
— Нет, — с облегчением улыбнулся Род, качая головой.
Он протиснулся мимо Тома.
— Это не лихорадка.
— А что же тогда?
Род рухнул навзничь на кровать, заложив руки за голову.
— Том, ты когда-нибудь слышал об игре под названием «крикет»?
— Сверчок? — нахмурился Том. — Это существо, которое стрекочет на очаге, господин.
— Правильно, но это также и название игры. Понимаешь, главное в ней — воротца. Одна команда пытается их сбить, бросая по ним мячом. Другая — защищает воротца, отбивая мяч битой.
— Странно, — пробормотал Большой Том, широко раскрыв глаза от изумления. — Крайне необычная игра, хозяин.
— Да, — согласился Род. — Но дальше еще хуже. Команды, понимаешь ли, время от времени меняются местами, и та, что прежде атаковала воротца, теперь защищает их.
Он посмотрел поверх пальцев ног на круглое, покрытое оспинками, лицо Тома.
— М-да, — пробормотал здоровяк, ошеломленно мотая головой. — И какой же смысл во всем этом, хозяин?
Род выпрямился и позволил себе расслабиться.
— Дело в том, что воротцам приходится одинаково туго независимо от того, кто победит.
— Да! — энергично закивал головой Большой Том. — Истинная правда, хозяин.
— Ну вот, у меня такое чувство, будто здесь идет грандиозная игра в крикет, только в ней участвуют три команды: советники, нищие...
— Дом Кловиса, — поправил Том. Род удивленно вскинул брови.
— Верно. Дом Кловиса. И, конечно, королева.
— Кто же тогда воротца? — спросил Том.
— Я, — Род перекатился на бок и, взбив кулаком подушку, со вздохом облегчения опустился на нее.
— А теперь я собираюсь соснуть. Спокойной ночи.
Род закрыл глаза и помолился о ниспослании ему сил свыше.
— Да, паж?
— Вас зовут прислуживать королеве за завтраком, господин Гэллоуглас.
Род заставил себя приподняться и поглядеть в окно. Первые лучи солнца уже окрасили небо в розовый цвет.
Он зажмурился и сосчитал до десяти, чуть не задремав при этом. Затем сделал вдох, который заполнил бы бездонную шахту, спустил ноги с постели и сел.
— Эх, нет покоя воротцам. Что мне делать с этой проклятой формой, Том?
Род был вынужден признать, что Катарина Плантагенет обладает талантом драматурга и, более того, умело использует его в своих целях. Часовые заняли свои места в обеденном зале еще до рассвета. Лорды и леди, имевшие привилегию — или, точнее, несчастье — разделять с королевой ее утренний завтрак, прибыли сюда, как только прокричал петух. Но лишь когда все собрались и вдоволь наглазелись на поданное мясо, состоялся выход королевы. И, несмотря на столь ранний час, это был именно выход. Двери, ведущие в зал, широко распахнулись, и в океане света факелов появилась Катарина. Шесть трубачей затрубили в фанфары, все лорды и леди поднялись, а Род содрогнулся (высота тона в этой культуре была более или менее делом вкуса).
Затем Катарина, высоко подняв голову и слегка откинув назад плечи, вошла в зал. Она прошла четверть окружности зала и подошла к огромному позолоченному креслу во главе стола. Герцог Логайр шагнул вперед и отодвинул кресло. Катарина опустилась в него с изяществом и легкостью перышка. Логайр сел по правую руку от нее, и все остальные тоже опустились в кресла. Катарина взяла двузубую вилку, вельможи последовали ее примеру, и тут же со всех сторон налетели слуги в ливреях с деревянными блюдами в руках, наполненными беконом и колбасой, маринованной селедкой и белыми булочками, чашками с чаем и бульоном.
Каждую тарелку сперва подносили к Брому О'Берину, сидевшему по левую руку от королевы. Бром снимал пробу с каждого блюда и клал остатки на тарелку перед собой. Затем огромные деревянные блюда были расставлены по всему столу. И только тогда Бром О'Берин, убедившись, что все еще жив, передал наполненную тарелку королеве.
Общество с жадностью накинулось на еду, и желудок Рода настойчиво напомнил ему, что прошлой ночью в его пищеварительный тракт попало лишь вино со специями.
Катарина клевала пищу, как птичка. Ходили слухи, что она перекусывала в уединении своих апартаментов непосредственно перед формальной трапезой. Хотя она была столь худа, что Род находил эти слухи сомнительными.
Слуги носились туда — сюда с бутылками вина и огромными мясными пирогами.
Род стоял на посту у восточной двери. Таким образом он прекрасно видел всех, сидевших в северной части стола Катарину, милорда Логайра по ее правую руку, Дюрера справа от герцога и затылок Брома.
Дюрер нагнулся и прошептал что-то своему господину.
Логайр недовольно отмахнулся и кивнул. Он в один прием оторвал от куска мяса здоровенный ломоть, прожевал его и запил доброй порцией вина. Поставив кубок на стол, он повернулся к Катарине и прогрохотал:
— Ваше Величество, я встревожен.
Катарина холодно взглянула на него.
— Мы все обеспокоены, милорд Логайр. Но мы должны по мере сил нести бремя наших забот.
Губы Логайра плотно сжались, полоска его рта почти затерялась между усами и бородой.
— Я беспокоюсь о Вас и благополучии Вашего королевства, — продолжил он.
Катарина вернулась к своему блюду, сосредоточившись на разрезании кусочка свинины.
— Я смею надеяться, что мое благополучие и впрямь влияет на благополучие моего королевства.
Шея Логайра побагровела, но он упрямо гнул свое.
— Я рад, что Ваше Величество понимает: угроза Вашему благополучию означает угрозу всему королевству.
Катарина поморщилась и повернулась к герцогу.
— Я разделяю вашу тревогу.
— Зная, что жизни королевы угрожает опасность, народ испытывает беспокойство.
Катарина отложила вилку и откинулась на спинку кресла.
Голос ее был мягок и даже нежен.
— Значит, моей жизни угрожает опасность, милорд?
— Мне кажется, да, — осторожно промолвил Логайр. — Ибо баньши снова был ночью на вашей крыше.
Род навострил уши.
Катарина закусила губу и закрыла глаза. За столом воцарилось молчание. В наступившей тишине прогремел голос Брома:
— Баньши видели на крыше замка Ее Величества уже много раз, а королева до сих пор жива.
— Замолчи! — оборвала его Катарина. Она выпрямилась и, наклонившись вперед, взяла свой кубок.
— Я не желаю больше слышать о баньши.
Она осушила кубок и протянула руку вбок.
— Слуга, еще вина!
Дюрер сорвался со своего места и в миг очутился рядом с королевой. Выхватив кубок из ее рук, он повернулся к подбежавшему слуге и держал чашу до тех пор, пока тот не наполнил ее из кувшина, а весь двор пялил глаза — подобная учтивость по отношению к королеве была несвойственна Дюреру.
Советник повернулся обратно к королеве, опустился на колено и подал кубок. Катарина изумленно уставилась на него, затем медленно приняла чашу.
— Благодарю вас, Дюрер. Все-таки, должна признаться, я не ожидала от вас такой любезности.
Глаза Дюрера блеснули. Он с насмешливой улыбкой поднялся и поклонился ей в ноги.
— Пейте на здоровье, моя королева.
Но Род был менее доверчив, чем Катарина. Более того, он заметил, что перед тем, как слуга налил вино, Дюрер провел рукой над кубком.
Он покинул свой пост и выхватил кубок, когда Катарина поднесла его к губам. Она, побледнев, уставилась на него наливающимися яростью глазами.
— Я не звала вас, сударь.
— Прошу прощения. Ваше Величество.
Род отстегнул от пояса кинжал, положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам, он принял меры предосторожности, включив Векса перед тем, как заступить на дежурство! Он поднял вверх серебряный рог и сказал:
— Нижайше прошу прощения у Вашего Величества за то, что не могу анализировать свои действия. Все дело в том, что я боюсь за жизнь Вашего Величества.
Но Катарина уже забыла о гневе и завороженно следила за действиями Рода.
— Что это такое? — спросила она, показывая на серебристый конус.
— Рог единорога, — ответил Род и поднял взгляд, чтобы заглянуть в пылающие яростью глаза Дюрера.
— Анализ завершен, — прошептал голос у него за ухом. — Субстанция ядовита для организма человека.
Род угрюмо улыбнулся и надавил мизинцем на шишечку на острие ножен.
«Рог единорога» стал пурпурным. Весь двор ахнул от ужаса, ибо, согласно известному всем поверью, рог единорога приобретает пурпурный оттенок, если в него налит яд. Катарина побледнела и стиснула кулачки, чтобы скрыть дрожь. Рука Логайра сжалась в громадный кулак, он посмотрел на Дюрера сузившимися от ярости глазами.
— Ничтожество, если ты хоть как-то участвовал в измене...
— Милорд, вы же видели... — голос Дюрера стал хриплым. — Я только подал кубок.
Но его горящий взор впился в глаза Рода, будто намекая, что тот избавит себя от многих неприятностей и мучений, если сам, прямо здесь, выпьет это вино.
Роду и еще трем гвардейцам было поручено сопровождать Катарину от ее апартаментов до Большого Зала Верховного Суда.
Они вчетвером ждали у ее покоев, покуда не открылась дверь и не появился Бром О'Берин, возглавивший королевскую свиту. Между ним и Катариной встали два солдата, а Род вместе с еще одним гвардейцем замкнули шествие.
Они не спеша зашагали по коридору, приноравливаясь к Катарине. А укутанная в тяжелый меховой плащ королева, обремененная, к тому же, массивной золотой короной, шла очень медленно. Но каким-то образом она ухитрялась при этом выглядеть скорее величественно, чем неуклюже.
Когда они приблизились к Большому Залу, откуда-то выскочил худой изможденный человечек, одетый в бархат, Дюрер.
— Прошу прощения, — сказал он, трижды поклонившись, — но я должен поговорить с Вашим Величеством.
Губы его были крепко сжаты, глаза пылали гневом. Катарина остановилась и выпрямилась во весь рост.
«А она полностью готова к бою,» — подумал Род.
— Так говори же, — сказала она, глядя свысока на склонившегося перед ней человечка. — Но поторопись, смерд.
Глаза Дюрера вспыхнули от такого обращения. Прозвище «смерд» было зарезервировано за крестьянами. Однако он сумел сохранить почтительный вид.
— Ваше Величество, умоляю Вас без промедления выслушать петицию Великих Лордов, ибо они крайне возбуждены.
Катарина нахмурилась.
— А к чему мне оттягивать это? — Дюрер закусил губу и отвел глаза. В глазах Катарины вспыхнул гнев. — Продолжай, смерд, — приказала она. — Или ты хочешь сказать, что королева боится выслушать своих вельмож?
— Ваше Величество... — неохотно начал Дюрер, затем выпалил скороговоркой:
— Я слышал, на суде сегодня должно быть заслушано дело двух крестьян...
— Верно, — поджала губы Катарина. — Это дело было рекомендовано мне тобой, Дюрер.
Человечек злобно глянул на нее, но затем вновь надел маску покорного просителя.
— Я подумал... я слышал... я боялся...
— Чего ты боялся?
— Ваше Величество в последнее время уделяет особое внимание своим крестьянам... — Дюрер поколебался, затем продолжил:
— Я опасался... что Ваше Величество может...
Взгляд королевы посуровел.
— Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем предоставлю слово моим вельможам?
— Вы не должны так поступать, Ваше Величество! — Дюрер рухнул на колени и умоляюще простер к ней руки. — Не следует гневить сегодня Великих Лордов! Вы подвергнете опасности свою жизнь, если...
— Смерд, ты назвал меня трусихой?
Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди.
— Ваше Величество! — вскричал Дюрер. — Я только хотел сказать, что...
Тоби улыбнулся во весь рот, возбужденно кивая.
— Значит, взрослые колдуны и ведьмы — хорошие люди, но излишне осторожные, — продолжил Род.
Тоби, немного успокоившись, кивнул.
— Среди них нашлись один-два достаточно смелых, чтобы явиться сюда. Была здесь одна ведьма с Юга, мудрее ее нет на свете. Она уже довольно стара, ей, должно быть, около тридцати!
Эта реплика застала Рода посредине глотка. Он поперхнулся, судорожно сглотнул, разинул рот, закашлялся, засопел и вытер глаза.
— Что-нибудь не так, дружище Гэллоуглас? — спросил Тоби с участием, припасенным, как правило, для восьмидесятилетних.
— О, все в порядке, — выдохнул Род. — Просто вышла небольшая путаница с пищеводом и трахеей. Знаешь ли, мы, старики, способны выкинуть самые разные фортели. Почему же та ведьма не осталась?
Тоби улыбнулся. Он просто лучился пониманием и добротой.
— Ну, она сказала, что рядом с нами слишком чувствуется груз прожитых ею лет, и улетела обратно на Юг. Если ты вдруг попадешь там в беду, то крикни ее имя — Гвендайлон — и тебе тут же окажут такую помощь, о какой ты и не мечтал.
— Я запомню, — пообещал Род. Однако, представив себя зовущим на помощь женщину, немедленно выкинул все это из головы. Он чуть не зашелся в новом приступе кашля, но не посмел расхохотаться, ибо помнил, каким он сам был чувствительным в пору юности.
Сделав еще глоток, чтобы залить вином смех, он ткнул кружкой в сторону Тоби.
— Теперь еще один вопрос: почему королева вас защищает?
— Разве ты не знаешь? — уставился на него Тоби.
— Значит, не знаю, — сладко улыбнулся Род.
— Да она же сама ведьма, дружище Гэллоуглас!
Улыбка Рода растаяла.
— Гм. — Он почесал кончик носа. — До меня доходили какие-то слухи. Выходит, это правда?
— Чистейшая правда. Она хоть и необученная, но все же ведьма.
Род поднял бровь.
— Необученная?
— Да. Чтобы довести свой талант до совершенства, его нужно постоянно развивать, тренировать и применять на практике. Катарина — ведьма по рождению, но она не обучена. Королева может слышать мысли, но не слишком ясно и не всегда, когда пожелает.
— Гм. А что она еще умеет делать?
— Больше ничего, насколько нам известно. Она может только читать мысли.
— Словом, она, если можно так выразиться, удовлетворяет минимальным требованиям, необходимым для вступления в профсоюз. — Род почесал за ухом. — Довольно полезный талант для королевы. Должно быть, она знает обо всем, что происходит в замке.
Тоби покачал головой.
— Разве ты в состоянии слушать одновременно пятерых, дружище Гэллоуглас, да еще целый день кряду? Сможешь ли ты при этом запомнить все, что они скажут?
Род нахмурился и поскреб щеку.
— Можешь ли ты повторить дословно хотя бы один разговор? — Тоби снисходительно улыбнулся и покачал головой. — Конечно, нет... и наша королева тоже не может.
— Она могла бы записать...
— Да, но вспомни, она не обучена, а чтобы научиться выражать мысли словами, необходима упорная тренировка исключительно сильного природного дара.
— Погоди, — поднял ладонь Род. — Ты хочешь сказать, что вы слышите мысли не как набор слов?
— Нет, нет. Мимолетной мысли хватает на книгу слов, дружище Гэллоуглас. Разве ты, когда думаешь о чем-то, обязательно облекаешь мысль в форму слов?
Род кивнул.
— Понятно. Квантовая механика мысли.
— Странно... — пробормотал кто-то. Подняв глаза, Род обнаружил, что окружен целой толпой юных ведьм и чародеев, явно слетевшихся послушать интересный разговор.
Род посмотрел на сказавшего это полного юного чародея и улыбнулся с оттенком сарказма.
— Что же тут странного? — Он гадал, как зовут парня.
Мальчик ухмыльнулся.
— Мартином меня кличут. — Он сделал паузу, дабы вдоволь насладиться пораженным взглядом Рода: тот никак не мог привыкнуть к их телепатическим способностям.
— А странно то, что ты, чародей, не имеешь ни малейшего представления о чтении мыслей.
— Да, — кивнул Тоби. — Из всех известных нам чародеев ты один не умеешь читать мысли, дружище Гэллоуглас.
— Э-э... да, — Род провел рукой по небритой щеке. — Ну, как я уже говорил, я на самом деле не чародей. Видите ли...
Его прервал дружный взрыв хохота. Он вздохнул и, покорившись судьбе, продолжил свои расспросы.
— Как я понял, некоторые из вас могут слышать мысли в виде набора слов?
— О, да, — подтвердил Тоби, утирая слезы. — У нас есть одна девушка с такими способностями. Он повернулся к кольцу слушателей.
— Элдис здесь?
Пухленькая хорошенькая девушка лет шестнадцати протолкалась в первый ряд.
— Кого мне для вас послушать, сэр?
В глубинах мозга Рода сверкнула искра. Его глаза злобно блеснули.
— Дюрера, советника милорда Логайра.
Элдис положила руки на колени, устроилась поудобнее, сидя при этом очень прямо, и уставилась на Рода невидящими глазами.
Вдруг девушка принялась говорить высоким монотонным слегка гнусавым голосом:
— Как вам угодно, милорд. И все же я не могу понять, истинно ли вы верны?
Ее голос упал на две октавы, сохранив медлительность и монотонность.
— Негодяй! Ты осмеливаешься оскорблять меня в лицо?
— Нет, милорд, — поспешно ответил высокий голос. — Я не оскорбляю вас, я только ставлю под сомнение мудрость ваших действий.
Дюрер, — подумал Род. Высокий голос принадлежал Дюреру, выполняющему свои обязанности — влиять на герцога Логайра и присматривать за ним.
— Вспомните, милорд, она совсем еще ребенок. Стоит ли, для ее же блага, потакать ей? Или же разумнее отшлепать ее, когда она того заслуживает?
Низкий голос лорда Логайра ответил после секундной паузы.
— В твоих словах есть доля истины. Действительно, в ее попытках добиться власти путем назначения священников сквозит что-то от избалованного ребенка.
— Но, милорд, — пробормотал высокий голос, — это же против традиций, вопреки мудрости людей, много старше ее самой. Как ни горько признать, но это действия непослушного ребенка.
— Возможно, — прогремел Логайр. — И все же она королева, а слово королевы — закон.
— Даже если она издает дурные законы, милорд?
— В ее действиях нет злого умысла, Дюрер, — глухой голос принял угрожающий оттенок. — Да, ее законы безрассудны, а также необдуманны и плохо подготовлены, ибо добро, кои они несут, завтра может стать причиной нашей гибели. Глупые законы наверное, но дурные — нет!
Обладатель высокого голоса вздохнул.
— Возможно, милорд. Но она задевает честь вельмож. Разве это не вызывает беспокойство?
— Чем задевает? — прогромыхал Логайр. — Да, она была надменна, выказав, быть может, больше высокомерия, чем позволительно даже королеве. Но пока она не предприняла ничего, что можно было бы истолковать как оскорбление.
— Да, милорд, пока еще нет.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Придет день, милорд.
— Какой такой день?
— Когда она поставит крестьян выше знати, милорд.
— Прекрати свои изменнические речи! — взревел Логайр. — На колени, ничтожество, и благодари господа, что я оставил твою голову у тебя на плечах!
Род не мог оторвать взгляда от лица Элдис, все еще не оправившись от потрясения, вызванного диалогом двух бестелесных мужских голосов, исходивших из уст хорошенькой девушки.
Постепенно ее глаза вновь приняли осмысленное выражение.
Она перевела дыхание и улыбнулась ему.
— Ты слышал, друг Гэллоуглас?
Род кивнул. Она развела руками.
— А я вот ни слова не могу вспомнить из того, что говорила.
— Пусть тебя это не беспокоит. Я помню все. — Род поскреб небритую щеку.
— Ты — медиум в полном смысле данного слова, ибо действуешь как связующий канал.
Запрокинув голову, он осушил свою кружку и кинул ее одному из юных чародеев. Тот поймал, на миг исчез и снова появился с полной до краев кружкой в руках. Он вручил ее Роду, который потряс головой в притворном отчаянии.
Род откинулся назад и пригубил вино, затем обвел взглядом окружившие его улыбающиеся юные лица, светившиеся уверенностью в собственных силах.
— Вы когда-нибудь проделывали это раньше? — спросил он, делая широкий жест кружкой в их сторону. — Я имею в виду, не подслушивали ли вы таким образом чьи-нибудь разговоры?
— Только врагов королевы, — ответила, вскинув голову, Элдис. — Мы часто слушаем Дюрера.
— Вот как, — поднял бровь Род. — И что-нибудь разузнали?
Элдис кивнула.
— В последнее время его сильно заботят крестьяне.
Род на миг замер, затем подался вперед, уперев локти в колени.
— С чего это он заинтересовался крестьянами?
Тоби понимающе ухмыльнулся.
— Так то ж его последний подвиг! Он затеял свару между двумя крепостными из личных владений королевы. Один молодой крестьянин хотел жениться на дочке старого фермера, но папаша сказал «нет». Наверное, юноша воздел бы руки к небу и тихо горевал бы себе о разбитой любви.
— Но тут вмешался Дюрер.
— Да. Он день и ночь давил на парня, проследив за тем, чтобы слухи о сватовстве распространились по всей округе, и при этом усиленно подчеркивалось бы следующее: «Разве можно считать мужчиной того, кто позволит дряхлому идиоту лишить себя любимой девушки?»
Род кивнул.
— И некоторые крестьяне начали задавать этот вопрос парню?
— Само собой. Ехидству, издевкам и насмешкам не было конца, — и однажды ночью парень похитил девушку и сделал ей ребенка.
Род поджал губы.
— Мне кажется, папаша слегка разволновался?
Тоби кивнул.
— Он приволок жениха к деревенскому священнику и потребовал, чтобы парня повесили за изнасилование.
— А тот сказал?..
— Что это не насилие, а любовь, и подходящим наказанием будет брак, а не виселица.
Род усмехнулся.
— Держу пари, детишки были жутко опечалены таким поворотом дела.
— Они так огорчились, что тут же пустились в пляс, — хихикнул Тоби. — А старик, испустив тяжелый вздох, рассудил, что такова, должно быть, божья воля, и благословил их.
— И тут снова вмешался Дюрер.
— Совершенно верно. Он встал перед королевой, когда та сидела за столом со всеми лордами и их женами, и принялся вопить, что она должна подтвердить справедливость ее нового порядка, лично рассмотрев данное дело. Ведь эти крестьяне из ее личных владений, не так ли?
Род ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру.
— Она, вероятно, была готова плюнуть ему в глаза?
— О, ты не знаешь королеву! — Тоби закатил глаза к потолку. — Она с радостью воткнула бы ему нож меж ребер, но брошенный вызов требовал ответа, и ей придется самой разбирать данное дело, когда она будет проводить очередной Верховный Суд.
— Верховный Суд? — нахмурился Род. — Что это, черт возьми, такое?
— Каждый месяц в течение часа королева принимает тех своих подданных, которые желают, чтобы она их выслушала. Крестьяне, духовенство и знать — все собираются в главном зале. В большинстве своем Великие Лорды пристально следят за тем, на что жалуются крестьяне и мелкие дворяне. А в присутствии сильных мира сего на суд выносятся лишь какие-то незначительные обиды, можешь быть уверен.
— Вроде этого случая, — кивнул Род. — Когда состоится очередной Верховный Суд?
— Завтра, — ответил Тоби, — и мне кажется, что Лорды велят своим крестьянам и вассалам протестовать против новых судей и священников королевы. Конечно, сперва выкажут свое недовольство лорды, а те, кто попроще, поддержат их.
Род кивнул.
— Глас народа — глас божий. Но какую пользу надеется извлечь Дюрер из дела о соблазнении?
Тоби пожал плечами.
— Лишь Дюрер знает это.
Род, нахмурившись, откинулся назад и отхлебнул из кружки.
Рассматривая окружавшие его юные лица, он почесал в затылке.
— Мне кажется, подобная информация должна быть доведена до сведения королевы. Почему вы не поставили ее в известность?
Лица вокруг сразу протрезвели. Тоби закусил губу и уставился в пол. Род нахмурился.
— Почему вы не сказали ей об этом, Тоби?
— Мы пытались, дружище Гэллоуглас! — парень с безмолвной мольбой взглянул на Рода. — Мы пытались, но она не захотела выслушать нас.
Лицо Рода окаменело.
— Как так?
Тоби беспомощно развел руками.
— Посланный к ней паж вернулся со словами, что мы должны быть благодарны за предоставленную защиту, и нам не следует наглеть настолько, чтобы вмешиваться в ее правление.
Род быстро закивал, скаля зубы в невеселой усмешке.
— Да, это похоже на Катарину.
— А может, все к лучшему, — задумчиво произнес один из ребят. — У нее хватает забот и без наших грозных предупреждений.
Род грустно улыбнулся.
— Ты прав. Она занята по горло, ибо находится между молотом и наковальней — знатью и нищими.
Тоби кивнул с серьезным видом.
— Да, ей вполне достаточно неприятностей, связанных с советниками, Домом Кловиса и баньши на крыше замка. У нее весьма веские причины для беспокойства.
— Верно, — сказал Род глухим, напряженным голосом. — У нее действительно есть на то причины и, мне кажется, она здорово напугана.
* * *
Большой Том спал очень чутко. Как только Род на цыпочках подошел к койке, он тут же сел на своем тюфяке.— Вы здоровы, хозяин? — спросил он оглушительным шепотом, в котором было не больше скрытности, чем в кваканье влюбленной лягушки-быка.
Род остановился и, нахмурившись, посмотрел на слугу.
— Да, вполне. А с чего это мне должно нездоровиться?
Большой Том глуповато улыбнулся.
— Спишь мало, — объяснил он. — Я подумал, что у тебя, наверное, лихорадка.
— Нет, — с облегчением улыбнулся Род, качая головой.
Он протиснулся мимо Тома.
— Это не лихорадка.
— А что же тогда?
Род рухнул навзничь на кровать, заложив руки за голову.
— Том, ты когда-нибудь слышал об игре под названием «крикет»?
— Сверчок? — нахмурился Том. — Это существо, которое стрекочет на очаге, господин.
— Правильно, но это также и название игры. Понимаешь, главное в ней — воротца. Одна команда пытается их сбить, бросая по ним мячом. Другая — защищает воротца, отбивая мяч битой.
— Странно, — пробормотал Большой Том, широко раскрыв глаза от изумления. — Крайне необычная игра, хозяин.
— Да, — согласился Род. — Но дальше еще хуже. Команды, понимаешь ли, время от времени меняются местами, и та, что прежде атаковала воротца, теперь защищает их.
Он посмотрел поверх пальцев ног на круглое, покрытое оспинками, лицо Тома.
— М-да, — пробормотал здоровяк, ошеломленно мотая головой. — И какой же смысл во всем этом, хозяин?
Род выпрямился и позволил себе расслабиться.
— Дело в том, что воротцам приходится одинаково туго независимо от того, кто победит.
— Да! — энергично закивал головой Большой Том. — Истинная правда, хозяин.
— Ну вот, у меня такое чувство, будто здесь идет грандиозная игра в крикет, только в ней участвуют три команды: советники, нищие...
— Дом Кловиса, — поправил Том. Род удивленно вскинул брови.
— Верно. Дом Кловиса. И, конечно, королева.
— Кто же тогда воротца? — спросил Том.
— Я, — Род перекатился на бок и, взбив кулаком подушку, со вздохом облегчения опустился на нее.
— А теперь я собираюсь соснуть. Спокойной ночи.
* * *
— Господин Гэллоуглас, — пропищал голос пажа.Род закрыл глаза и помолился о ниспослании ему сил свыше.
— Да, паж?
— Вас зовут прислуживать королеве за завтраком, господин Гэллоуглас.
Род заставил себя приподняться и поглядеть в окно. Первые лучи солнца уже окрасили небо в розовый цвет.
Он зажмурился и сосчитал до десяти, чуть не задремав при этом. Затем сделал вдох, который заполнил бы бездонную шахту, спустил ноги с постели и сел.
— Эх, нет покоя воротцам. Что мне делать с этой проклятой формой, Том?
Род был вынужден признать, что Катарина Плантагенет обладает талантом драматурга и, более того, умело использует его в своих целях. Часовые заняли свои места в обеденном зале еще до рассвета. Лорды и леди, имевшие привилегию — или, точнее, несчастье — разделять с королевой ее утренний завтрак, прибыли сюда, как только прокричал петух. Но лишь когда все собрались и вдоволь наглазелись на поданное мясо, состоялся выход королевы. И, несмотря на столь ранний час, это был именно выход. Двери, ведущие в зал, широко распахнулись, и в океане света факелов появилась Катарина. Шесть трубачей затрубили в фанфары, все лорды и леди поднялись, а Род содрогнулся (высота тона в этой культуре была более или менее делом вкуса).
Затем Катарина, высоко подняв голову и слегка откинув назад плечи, вошла в зал. Она прошла четверть окружности зала и подошла к огромному позолоченному креслу во главе стола. Герцог Логайр шагнул вперед и отодвинул кресло. Катарина опустилась в него с изяществом и легкостью перышка. Логайр сел по правую руку от нее, и все остальные тоже опустились в кресла. Катарина взяла двузубую вилку, вельможи последовали ее примеру, и тут же со всех сторон налетели слуги в ливреях с деревянными блюдами в руках, наполненными беконом и колбасой, маринованной селедкой и белыми булочками, чашками с чаем и бульоном.
Каждую тарелку сперва подносили к Брому О'Берину, сидевшему по левую руку от королевы. Бром снимал пробу с каждого блюда и клал остатки на тарелку перед собой. Затем огромные деревянные блюда были расставлены по всему столу. И только тогда Бром О'Берин, убедившись, что все еще жив, передал наполненную тарелку королеве.
Общество с жадностью накинулось на еду, и желудок Рода настойчиво напомнил ему, что прошлой ночью в его пищеварительный тракт попало лишь вино со специями.
Катарина клевала пищу, как птичка. Ходили слухи, что она перекусывала в уединении своих апартаментов непосредственно перед формальной трапезой. Хотя она была столь худа, что Род находил эти слухи сомнительными.
Слуги носились туда — сюда с бутылками вина и огромными мясными пирогами.
Род стоял на посту у восточной двери. Таким образом он прекрасно видел всех, сидевших в северной части стола Катарину, милорда Логайра по ее правую руку, Дюрера справа от герцога и затылок Брома.
Дюрер нагнулся и прошептал что-то своему господину.
Логайр недовольно отмахнулся и кивнул. Он в один прием оторвал от куска мяса здоровенный ломоть, прожевал его и запил доброй порцией вина. Поставив кубок на стол, он повернулся к Катарине и прогрохотал:
— Ваше Величество, я встревожен.
Катарина холодно взглянула на него.
— Мы все обеспокоены, милорд Логайр. Но мы должны по мере сил нести бремя наших забот.
Губы Логайра плотно сжались, полоска его рта почти затерялась между усами и бородой.
— Я беспокоюсь о Вас и благополучии Вашего королевства, — продолжил он.
Катарина вернулась к своему блюду, сосредоточившись на разрезании кусочка свинины.
— Я смею надеяться, что мое благополучие и впрямь влияет на благополучие моего королевства.
Шея Логайра побагровела, но он упрямо гнул свое.
— Я рад, что Ваше Величество понимает: угроза Вашему благополучию означает угрозу всему королевству.
Катарина поморщилась и повернулась к герцогу.
— Я разделяю вашу тревогу.
— Зная, что жизни королевы угрожает опасность, народ испытывает беспокойство.
Катарина отложила вилку и откинулась на спинку кресла.
Голос ее был мягок и даже нежен.
— Значит, моей жизни угрожает опасность, милорд?
— Мне кажется, да, — осторожно промолвил Логайр. — Ибо баньши снова был ночью на вашей крыше.
Род навострил уши.
Катарина закусила губу и закрыла глаза. За столом воцарилось молчание. В наступившей тишине прогремел голос Брома:
— Баньши видели на крыше замка Ее Величества уже много раз, а королева до сих пор жива.
— Замолчи! — оборвала его Катарина. Она выпрямилась и, наклонившись вперед, взяла свой кубок.
— Я не желаю больше слышать о баньши.
Она осушила кубок и протянула руку вбок.
— Слуга, еще вина!
Дюрер сорвался со своего места и в миг очутился рядом с королевой. Выхватив кубок из ее рук, он повернулся к подбежавшему слуге и держал чашу до тех пор, пока тот не наполнил ее из кувшина, а весь двор пялил глаза — подобная учтивость по отношению к королеве была несвойственна Дюреру.
Советник повернулся обратно к королеве, опустился на колено и подал кубок. Катарина изумленно уставилась на него, затем медленно приняла чашу.
— Благодарю вас, Дюрер. Все-таки, должна признаться, я не ожидала от вас такой любезности.
Глаза Дюрера блеснули. Он с насмешливой улыбкой поднялся и поклонился ей в ноги.
— Пейте на здоровье, моя королева.
Но Род был менее доверчив, чем Катарина. Более того, он заметил, что перед тем, как слуга налил вино, Дюрер провел рукой над кубком.
Он покинул свой пост и выхватил кубок, когда Катарина поднесла его к губам. Она, побледнев, уставилась на него наливающимися яростью глазами.
— Я не звала вас, сударь.
— Прошу прощения. Ваше Величество.
Род отстегнул от пояса кинжал, положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам, он принял меры предосторожности, включив Векса перед тем, как заступить на дежурство! Он поднял вверх серебряный рог и сказал:
— Нижайше прошу прощения у Вашего Величества за то, что не могу анализировать свои действия. Все дело в том, что я боюсь за жизнь Вашего Величества.
Но Катарина уже забыла о гневе и завороженно следила за действиями Рода.
— Что это такое? — спросила она, показывая на серебристый конус.
— Рог единорога, — ответил Род и поднял взгляд, чтобы заглянуть в пылающие яростью глаза Дюрера.
— Анализ завершен, — прошептал голос у него за ухом. — Субстанция ядовита для организма человека.
Род угрюмо улыбнулся и надавил мизинцем на шишечку на острие ножен.
«Рог единорога» стал пурпурным. Весь двор ахнул от ужаса, ибо, согласно известному всем поверью, рог единорога приобретает пурпурный оттенок, если в него налит яд. Катарина побледнела и стиснула кулачки, чтобы скрыть дрожь. Рука Логайра сжалась в громадный кулак, он посмотрел на Дюрера сузившимися от ярости глазами.
— Ничтожество, если ты хоть как-то участвовал в измене...
— Милорд, вы же видели... — голос Дюрера стал хриплым. — Я только подал кубок.
Но его горящий взор впился в глаза Рода, будто намекая, что тот избавит себя от многих неприятностей и мучений, если сам, прямо здесь, выпьет это вино.
Роду и еще трем гвардейцам было поручено сопровождать Катарину от ее апартаментов до Большого Зала Верховного Суда.
Они вчетвером ждали у ее покоев, покуда не открылась дверь и не появился Бром О'Берин, возглавивший королевскую свиту. Между ним и Катариной встали два солдата, а Род вместе с еще одним гвардейцем замкнули шествие.
Они не спеша зашагали по коридору, приноравливаясь к Катарине. А укутанная в тяжелый меховой плащ королева, обремененная, к тому же, массивной золотой короной, шла очень медленно. Но каким-то образом она ухитрялась при этом выглядеть скорее величественно, чем неуклюже.
Когда они приблизились к Большому Залу, откуда-то выскочил худой изможденный человечек, одетый в бархат, Дюрер.
— Прошу прощения, — сказал он, трижды поклонившись, — но я должен поговорить с Вашим Величеством.
Губы его были крепко сжаты, глаза пылали гневом. Катарина остановилась и выпрямилась во весь рост.
«А она полностью готова к бою,» — подумал Род.
— Так говори же, — сказала она, глядя свысока на склонившегося перед ней человечка. — Но поторопись, смерд.
Глаза Дюрера вспыхнули от такого обращения. Прозвище «смерд» было зарезервировано за крестьянами. Однако он сумел сохранить почтительный вид.
— Ваше Величество, умоляю Вас без промедления выслушать петицию Великих Лордов, ибо они крайне возбуждены.
Катарина нахмурилась.
— А к чему мне оттягивать это? — Дюрер закусил губу и отвел глаза. В глазах Катарины вспыхнул гнев. — Продолжай, смерд, — приказала она. — Или ты хочешь сказать, что королева боится выслушать своих вельмож?
— Ваше Величество... — неохотно начал Дюрер, затем выпалил скороговоркой:
— Я слышал, на суде сегодня должно быть заслушано дело двух крестьян...
— Верно, — поджала губы Катарина. — Это дело было рекомендовано мне тобой, Дюрер.
Человечек злобно глянул на нее, но затем вновь надел маску покорного просителя.
— Я подумал... я слышал... я боялся...
— Чего ты боялся?
— Ваше Величество в последнее время уделяет особое внимание своим крестьянам... — Дюрер поколебался, затем продолжил:
— Я опасался... что Ваше Величество может...
Взгляд королевы посуровел.
— Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем предоставлю слово моим вельможам?
— Вы не должны так поступать, Ваше Величество! — Дюрер рухнул на колени и умоляюще простер к ней руки. — Не следует гневить сегодня Великих Лордов! Вы подвергнете опасности свою жизнь, если...
— Смерд, ты назвал меня трусихой?
Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди.
— Ваше Величество! — вскричал Дюрер. — Я только хотел сказать, что...