- Ну уж не знаю! Ты, например, вполне прилично смотришься, а вот мне бы немного ополоснуться не помешало...
- Бог ты мой! - Чарльз, который начал было привставать, снова плюхнулся на стену.
В дальнем конце деревенской улицы появилась большая сияющая машина, которая вскоре остановилась рядом со скоплением полицейских фургонов. Выскочивший водитель открыл заднюю дверь, и из кабины вышел мужчина высокий, определенно англичанин, о чем можно было судить как по его костюму, так и по уверенной манере держаться.
- Отец! - воскликнул Чарльз.
- Папа! - в унисон с ним закричала я.
- Это мой отец, а не твой, - заметил кузен. - После моего звонка из Дамаска он, видимо, решил...
- Это не твой отец, а мой. Я звонила из Бейрута и он, скорее всего, вылетел последним рейсом. Ты что думаешь, я не в состоянии узнать своего собственного отца?
- Может, поспорим еще? Привет, отец!
- Привет, пап!
Похоже, даже с расстояния мужчина безошибочно узнал нас и теперь неторопливо шагал в нашу сторону.
- Ставлю двадцать к одному, - проговорил мне на ухо Чарльз.
- Н... нет.
Чей бы это ни был отец, он приехал. Наверное, нелепо и чертовски несерьезно было испытывать подобный взрыв восторженного облегчения.
Мужчина остановился перед нами и принялся разглядывать. Даже если он и испытывал те же чувства, что и мы, ему удалось их умело замаскировать.
- Мои бедные дети, я очень рад вас видеть. Не скажу, что меня приводит в восторг то, с какими результатами вы выбрались из этой переделки, поскольку мне еще никогда в жизни не доводилось видеть вас в подобном обличье; однако, полагаю, хорошая ванна все расставит по своим местам. Или нет? - Его взгляд скользнул дальше, в направлении долины, где высился Дар-Ибрагим. - Так вот, где все это произошло. - Не произнеся больше ни слова, он добрых полминуты глядел вдаль, затем снова повернулся к нам:
- Что ж, расскажете мне все потом, сначала я отвезу вас в Бейрут, где вы сможете, как я уже сказал, первым делом добраться до ванной. С полицией я договорился, они вас отпускают, а побеседуют с вами позже.
- Надеюсь, ты в курсе того, что произошло? - спросил Чарльз.
- В общих чертах. В Бейруте только об этом сейчас и говорят. Насколько я понял, вы как два последних юных идиота по самые уши влезли в какую-то заваруху. Чарльз, какого черта ты позволил Кристи впутаться в это дело?
- Несправедливо, несправедливо, - бесстрастным тоном возразил Чарльз. Эта глупая девчонка сама вляпалась, и мне пришлось ее спасать. Подожди, пока ее собственный отец услышит всю эту историю. Лично я требую за труды триумфальную встречу и полкоролевства в придачу. Кстати, мы тут поспорили, так что можешь сам ей сказать, чей ты отец.
- Мудрое дитя, - проговорил он и, подняв бровь, улыбнулся мне, - в сущности, в настоящий момент мне не хотелось бы ни к одному из вас предъявлять каких-либо претензий.
Кузен наконец отделился от стены:
- Можешь предъявить их нам обоим. Один из нас хотел бы получить твое согласие, а другой - твое одобрение, благословение или как там тебе будет угодно.
- Вот как? Что ж, очень, очень рад за тебя, дорогая. - Он обнял меня одной рукой, прижал к себе, а другой притянул Чарльза. - Поздравляю, мой мальчик. А то мы уж начали подозревать, что ты так никогда и не решишься. Впрочем, едва ли ты заслужил подобную награду. - Он по очереди поцеловал нас.
- Ну так как? - спросил с ухмылкой кузен.
- Разумеется, ты победил. Как и всегда. О дядя Чаз, как я рада видеть вас! - Я снова чмокнула его. - Спасибо, что приехали. А папа не смог?
- Боюсь, что нет. Он прислал меня, как своего представителя. А видок у тебя и в самом деле потрепанный. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
- О да, превосходно! А Чарльз и в самом деле присматривал за мной. Настоящий герой!
- Пожалуй, в самый раз сказать тебе, - вставил Чарльз, - что я лишился своего "порше".
- Я так и понял. Он стоит рядом с "Финикией".
- Да ты что?! Ну и хитрец же ты у меня! - восхищенно воскликнул Чарльз. - Как тебе это удалось?
- Шофер Кристи пригнал его.
- Хамид! - воскликнула я. - О, хвала Всевышнему. А с ним-то ничего не случилось?
- Тот человек, который угнал машину Чарльза, слишком давил на педали, не справился с управлением и съехал в кювет. Нет-нет, ты не беспокойся, с ней все в порядке, так, одна-две царапины. Все это время Хамид сидел у него на хвосте; он и выволок угонщика из машины, да так скоро, что тот даже не успел сообразить, что к чему. Впрочем, ты и сам сможешь его поблагодарить. Ведь это он привез меня сюда.
- Это его такси? - спросила я. - Они все так похожи друг на друга, я даже не узнала. Ну надо же, как все прекрасно сложилось! И мы можем сейчас же уехать?
- Почему бы нет? - Дядя Чаз снова повернулся и бросил долгий взгляд в направлении Дар-Ибрагима.
Возникла пауза. Было очень тихо. Ребятня давно уже покинула нас и отправилась поболтать с Хамидом, а собачонка, похоже приободренная воцарившимся молчанием, осмелилась выбраться из своего укрытия и медленно побрела через дорогу в сторону ноги дяди.
Тот наконец обернулся:
- Итак... вот и настал конец этой долгой истории. Что ж, отдохнете хорошенько и потом обо всем мне расскажете. Когда напряжение немного спадет, Чарльз сможет снова приехать сюда - уже вместе со мной. А сейчас постарайтесь обо всем забыть и положитесь на меня, - он протянул мне руку. Пойдем, дитя мое, у тебя все же очень усталый вид. Ну, что там у вас?..
Он повернулся, занес уже было ногу и едва не наступил на собачонку, лохматую и бесформенную, похожую на ком грязной шерсти, которая буквально вжалась у его ног в пыльную землю. Сквозь никогда, похоже, нечесаные космы поблескивали любопытные глаза; жалкая пародия на хвост энергично виляла из стороны в сторону:
- Не ваш, надеюсь?
- Боже упаси, - сказал Чарльз. - Так, несчастная деревенская псятинка.
- Что ж, придется разочаровать бедное создание? Боюсь, что мы ничего... Э, что там такое? - спросил дядя, услышав удивленный возглас Чарльза, который неожиданно наклонился и оттащил собаку в сторону.
- Хотите верьте, хотите нет, но на ней есть ошейник... - Я глянула поверх плеча кузена, который выпутывал из грязной шерсти кожаный ремешок. И к тому же жетон. Жизнь удостоила его своим почтенным вниманием... Ба, да на нем и надпись есть. Если еще и адрес окажется, то, значит, это несчастье просто потерялось, и мы сможем вернуть его хозяевам. В этой стране любой пес, удостоившийся ошейника, принадлежит не иначе, как к аристократич... Он внезапно осекся.
- К чему принадлежит?
И тут я сама увидела выбитую на жетоне кличку: САМСОН.
Чарльз поднял голову:
- Он узнал наши голоса, - нарочито сухо проговорил кузен, и я поняла, что на сей раз он не на шутку расчувствовался. - Да, определенно узнал нас меня и отца. Вот уж действительно, черт побери, почтенное внимание. Наверное, сбежал после смерти бабки, хотя больше похоже на то, что эта свинья Грэфтон вышвырнул его за порог, чтобы подох с голоду.
- Так ты все-таки знаешь эту собаку? - спросил отец.
- Да, знаю. - Чарльз поднял маленькое существо и сунул его себе под мышку. - Что ж, придется ему в "Финикии" посидеть на карантине.
- На карантине? Ты в самом деле собираешься увезти этого лопоухого с собой?
- Никакой он не лопоухий, - возразил кузен. - Ты разве забыл Самсона? Это, папа, подарок бабки Хэрриет нам на свадьбу. Моя личная "гончая Габриэля". Нельзя оставлять ее на произвол судьбы, она принадлежит нашей семье.
Хамид, расплывшись в улыбке, стоял у дверцы машины. Я забралась на заднее сиденье между двумя мужчинами. Чарльз крепко обнял меня, и я опустила голову ему на плечо.
Не успела машина одолеть первую милю по дороге к Бейруту, как и я, и собачонка уже крепко спали.
- Бог ты мой! - Чарльз, который начал было привставать, снова плюхнулся на стену.
В дальнем конце деревенской улицы появилась большая сияющая машина, которая вскоре остановилась рядом со скоплением полицейских фургонов. Выскочивший водитель открыл заднюю дверь, и из кабины вышел мужчина высокий, определенно англичанин, о чем можно было судить как по его костюму, так и по уверенной манере держаться.
- Отец! - воскликнул Чарльз.
- Папа! - в унисон с ним закричала я.
- Это мой отец, а не твой, - заметил кузен. - После моего звонка из Дамаска он, видимо, решил...
- Это не твой отец, а мой. Я звонила из Бейрута и он, скорее всего, вылетел последним рейсом. Ты что думаешь, я не в состоянии узнать своего собственного отца?
- Может, поспорим еще? Привет, отец!
- Привет, пап!
Похоже, даже с расстояния мужчина безошибочно узнал нас и теперь неторопливо шагал в нашу сторону.
- Ставлю двадцать к одному, - проговорил мне на ухо Чарльз.
- Н... нет.
Чей бы это ни был отец, он приехал. Наверное, нелепо и чертовски несерьезно было испытывать подобный взрыв восторженного облегчения.
Мужчина остановился перед нами и принялся разглядывать. Даже если он и испытывал те же чувства, что и мы, ему удалось их умело замаскировать.
- Мои бедные дети, я очень рад вас видеть. Не скажу, что меня приводит в восторг то, с какими результатами вы выбрались из этой переделки, поскольку мне еще никогда в жизни не доводилось видеть вас в подобном обличье; однако, полагаю, хорошая ванна все расставит по своим местам. Или нет? - Его взгляд скользнул дальше, в направлении долины, где высился Дар-Ибрагим. - Так вот, где все это произошло. - Не произнеся больше ни слова, он добрых полминуты глядел вдаль, затем снова повернулся к нам:
- Что ж, расскажете мне все потом, сначала я отвезу вас в Бейрут, где вы сможете, как я уже сказал, первым делом добраться до ванной. С полицией я договорился, они вас отпускают, а побеседуют с вами позже.
- Надеюсь, ты в курсе того, что произошло? - спросил Чарльз.
- В общих чертах. В Бейруте только об этом сейчас и говорят. Насколько я понял, вы как два последних юных идиота по самые уши влезли в какую-то заваруху. Чарльз, какого черта ты позволил Кристи впутаться в это дело?
- Несправедливо, несправедливо, - бесстрастным тоном возразил Чарльз. Эта глупая девчонка сама вляпалась, и мне пришлось ее спасать. Подожди, пока ее собственный отец услышит всю эту историю. Лично я требую за труды триумфальную встречу и полкоролевства в придачу. Кстати, мы тут поспорили, так что можешь сам ей сказать, чей ты отец.
- Мудрое дитя, - проговорил он и, подняв бровь, улыбнулся мне, - в сущности, в настоящий момент мне не хотелось бы ни к одному из вас предъявлять каких-либо претензий.
Кузен наконец отделился от стены:
- Можешь предъявить их нам обоим. Один из нас хотел бы получить твое согласие, а другой - твое одобрение, благословение или как там тебе будет угодно.
- Вот как? Что ж, очень, очень рад за тебя, дорогая. - Он обнял меня одной рукой, прижал к себе, а другой притянул Чарльза. - Поздравляю, мой мальчик. А то мы уж начали подозревать, что ты так никогда и не решишься. Впрочем, едва ли ты заслужил подобную награду. - Он по очереди поцеловал нас.
- Ну так как? - спросил с ухмылкой кузен.
- Разумеется, ты победил. Как и всегда. О дядя Чаз, как я рада видеть вас! - Я снова чмокнула его. - Спасибо, что приехали. А папа не смог?
- Боюсь, что нет. Он прислал меня, как своего представителя. А видок у тебя и в самом деле потрепанный. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
- О да, превосходно! А Чарльз и в самом деле присматривал за мной. Настоящий герой!
- Пожалуй, в самый раз сказать тебе, - вставил Чарльз, - что я лишился своего "порше".
- Я так и понял. Он стоит рядом с "Финикией".
- Да ты что?! Ну и хитрец же ты у меня! - восхищенно воскликнул Чарльз. - Как тебе это удалось?
- Шофер Кристи пригнал его.
- Хамид! - воскликнула я. - О, хвала Всевышнему. А с ним-то ничего не случилось?
- Тот человек, который угнал машину Чарльза, слишком давил на педали, не справился с управлением и съехал в кювет. Нет-нет, ты не беспокойся, с ней все в порядке, так, одна-две царапины. Все это время Хамид сидел у него на хвосте; он и выволок угонщика из машины, да так скоро, что тот даже не успел сообразить, что к чему. Впрочем, ты и сам сможешь его поблагодарить. Ведь это он привез меня сюда.
- Это его такси? - спросила я. - Они все так похожи друг на друга, я даже не узнала. Ну надо же, как все прекрасно сложилось! И мы можем сейчас же уехать?
- Почему бы нет? - Дядя Чаз снова повернулся и бросил долгий взгляд в направлении Дар-Ибрагима.
Возникла пауза. Было очень тихо. Ребятня давно уже покинула нас и отправилась поболтать с Хамидом, а собачонка, похоже приободренная воцарившимся молчанием, осмелилась выбраться из своего укрытия и медленно побрела через дорогу в сторону ноги дяди.
Тот наконец обернулся:
- Итак... вот и настал конец этой долгой истории. Что ж, отдохнете хорошенько и потом обо всем мне расскажете. Когда напряжение немного спадет, Чарльз сможет снова приехать сюда - уже вместе со мной. А сейчас постарайтесь обо всем забыть и положитесь на меня, - он протянул мне руку. Пойдем, дитя мое, у тебя все же очень усталый вид. Ну, что там у вас?..
Он повернулся, занес уже было ногу и едва не наступил на собачонку, лохматую и бесформенную, похожую на ком грязной шерсти, которая буквально вжалась у его ног в пыльную землю. Сквозь никогда, похоже, нечесаные космы поблескивали любопытные глаза; жалкая пародия на хвост энергично виляла из стороны в сторону:
- Не ваш, надеюсь?
- Боже упаси, - сказал Чарльз. - Так, несчастная деревенская псятинка.
- Что ж, придется разочаровать бедное создание? Боюсь, что мы ничего... Э, что там такое? - спросил дядя, услышав удивленный возглас Чарльза, который неожиданно наклонился и оттащил собаку в сторону.
- Хотите верьте, хотите нет, но на ней есть ошейник... - Я глянула поверх плеча кузена, который выпутывал из грязной шерсти кожаный ремешок. И к тому же жетон. Жизнь удостоила его своим почтенным вниманием... Ба, да на нем и надпись есть. Если еще и адрес окажется, то, значит, это несчастье просто потерялось, и мы сможем вернуть его хозяевам. В этой стране любой пес, удостоившийся ошейника, принадлежит не иначе, как к аристократич... Он внезапно осекся.
- К чему принадлежит?
И тут я сама увидела выбитую на жетоне кличку: САМСОН.
Чарльз поднял голову:
- Он узнал наши голоса, - нарочито сухо проговорил кузен, и я поняла, что на сей раз он не на шутку расчувствовался. - Да, определенно узнал нас меня и отца. Вот уж действительно, черт побери, почтенное внимание. Наверное, сбежал после смерти бабки, хотя больше похоже на то, что эта свинья Грэфтон вышвырнул его за порог, чтобы подох с голоду.
- Так ты все-таки знаешь эту собаку? - спросил отец.
- Да, знаю. - Чарльз поднял маленькое существо и сунул его себе под мышку. - Что ж, придется ему в "Финикии" посидеть на карантине.
- На карантине? Ты в самом деле собираешься увезти этого лопоухого с собой?
- Никакой он не лопоухий, - возразил кузен. - Ты разве забыл Самсона? Это, папа, подарок бабки Хэрриет нам на свадьбу. Моя личная "гончая Габриэля". Нельзя оставлять ее на произвол судьбы, она принадлежит нашей семье.
Хамид, расплывшись в улыбке, стоял у дверцы машины. Я забралась на заднее сиденье между двумя мужчинами. Чарльз крепко обнял меня, и я опустила голову ему на плечо.
Не успела машина одолеть первую милю по дороге к Бейруту, как и я, и собачонка уже крепко спали.