Страница:
выслать без права въезда в Россию, а Шенопана на его место! Его постоянное
место - в Сибири. Посягают. Подкапываются. Да!
В те же дни был принят его Его превосходительством князь де-ля
Коссонад, автор книги "Путевые и художественные впечатления". Бывший
обер-егермейстер Императора Сулука 1-го. Его Превосходительство читал эту
книгу и был обеспрокоен.
- Князь!- запросто обратился к нему Его Превосходительство. Вы очень
облегчите мою миссию, если расскажете, с какой цель вы прибыли на этот раз в
Россию?
- Когда я был командирован моим всемилостивейшим государем и
повелителем во Францию и Испанию для изучения способов делать
государственные перевороты, и в Россию - способов взыскания недоимок, я
встретился в этой последней с особенной корпорацией, подобной которой нет,
кажется, в целом мире... Я имею ввиду корпорацию... помпадуров... Как я
понял, они избираются примущественно из молодых людей. ..На образование и их
умственное развитие большого внимания не обращается, так как предполагается,
что, что эти лица ничем заниматься не будут, а только руководить... При том
главное в руководстве, считают они препятствовать... -
Как я дошел до этой мысли? Подробно? Извольте! В одном городе я
наблюдал, как один чрезвычайно вышитый помпадур усмирял другого менее
вышитого за то, что тот не поздравил его с праздником... Клянусь, наша
королева Помаре никогда не обращается с таким потоком высокоукоризненных
слов к своему кучеру. Другой помпадур откровенно мне признался, что он
только и делает, что усмиряет бунты. Причем и назвал имена главных
бунтовщиков: председателя окружного суда и земской управы, с которым я за
день до этого играл а ералаш ... Когда я посмел возразить негодующему
помпадуру, он вскричал, что в России свила гнездо "польская интрига", и
выругался... Тут только я начал понимать, что у руских фаталистическая
наклонность обратить мир в пустыню и свершеннейшее непонимание
последствий... И даже не предполагал встретить помпадуров столь
невежественными. Помилуйте, помпадур спутал моего повелителя Сулука 1 с
королевой Помаре, а последнюю с известной парижской лореткой того же имени.
И не понял, что последствием может быть casus belli. Объявление войны...
В другом городе помпадур повел меня в купальную, в стене которой было
искусно проделано отверстие в соседнее женское отделение, и заставил меня
смотреть. Я, грешный человек, смотрел с удовольствием, но все-таки спросил:
а какое же отношение все это может иметь к администрации?
В заключении должен сказать. Россия есть такая страна, в которой лишь
по наружности тишина, но на самом деле наполнена горючими веществами.
Какими-то ...Это...новая вера? Потому и существует помпадурство, чтоб
предотвращать и препятствовать... Не отрицаю в помпадурах некоторой доли
отваги, свидетельствующей о величии души, но... эта отвага растрачивается на
такие дела, без которых можно бы обойтись, например, на выбивание зубов у
ямщиков во время езды на почтовых ... Что же касается, выбивания недоимок,
то, поверьте, я не нашел в России ничего нового...
И когда я, по долгу совести, доложил об увиденном моему
всемилостивейшему императору и повелителю Сулуку 1, то к величайшему моему
огорчению, услышал от него "Дурак" Да нам именно это-то и нужно!"" Теперь я
в опале. Но готов, если так нужно, устроить в своем любезном отечестве точно
такую же корпорацию помпадуров, какую видел в России.
"Agent provocateur..."
Зима. Наледь на окнах. Снова кабинет помпадура. Горят свечи. Влетает
шеф жандармов с криком:
- Есть-есть! Пойман Онисим Шенопан, другой Шенопан, по наводке брат
прежнего и бывший политический сыщик, - под началом префекта полиции Парижа.
Ввели подвыпившего француза с военной выправкой, в мягкой шляпе,
который подтвердил, что он действительно бывший политический сыщик.
- Как вы попали в Россию? Все, как на духу!.. Не понятно, что такое на
духу?.
- Понимаешь- понимаешь, - быстро признал Шенопам. И охотно рассказал:
- Случай свел меня с русским князем де-ла Слива, человеком молодым, но
несколько поношенным. Это было в кафе-шантане, который посещал по долгу
службы. Разговор начался по поводу известной песенки из каскадного
репертуара "Ah! J`ai un piedgui r`mue " ( "Ах, у меня ножка, которая
движется")... Я почувстствовал какое-то слепое безотчетное влечение к этому
человеку и сознался, что я agent provocateur... К удивлению моему, он
протянул мне обе руки и объявил, что он русский и занимает в своем отечестве
ранг помпадура.
- Я мечтал познакомиться с надежным провокатором. И выгодно ваше
ремесло?
- Монсеньер, я получаю в год 1500 франков постоянного жалованья и,
сверх того... особую плату за каждый донос
- Однако ж... это не дурно!
- Если бы я получал плату построчно, хотя бы наравне с авторами
газетных пасквилей, это было бы не дурно, но в том-то и дело, что мне платят
поштучно.
- Вы поедете со мной в Россию! Будете жить у меня. Разузнаете, все, что
говорится про меня в городе. В клубах станете фрондировать против меня
Я был в изумлении. Позволил себе почтительное замечание. Я буду жить в
вашем доме и, в то же время, против вас?
- Это ничего, - ответил он мне с очаровательной улыбкой. - Вы,
пожалуйста, не стесняйтесь этим. У нас в степях такой обычай: где едят, там
и мерзят, у кого живут, того и ругают.. Ну, договорились о жалованьи, особо
за дрова и свечи..
- И дело пошло-поехало?
- Не сказал бы. Мне по-прежнему было непонятно, почему мы с ним все
время вмешиваемся в дела и беседы других. И как это выражено в конституции
степей?
- Монсеньор,- вскричал он. - У нас вовсе нет конституции. Наши степи
вольны... как вихрь, который гуляет по ним. Какая конституция может
настигнуть его?
- Но в чем состоит цель нашего вмешательста? В чужие слова и мысли...
- Вы глупы, Шенапан, - вскричал он. - Чем больше с моей стороны
вмешательства, тем более я получаю прав на внимание начальства. Если я
усмирю в год одну революцию - это хорошо; но если я усмирю в год две
революции - это уже отлично.
И тут я впервые услышал от него то, что, видно, давно витало в воздухе
России:
"Zwon popeta razdawaiss..."
- ... Но закон. Монсеньор? Каким образом примирить каприз с законом?
- Закон! Какой вздор! У нас пятнадцать томов законов, дорогой мой!
Его превосходительство улыбнулся:
- Наконец-то, вы нашли с ним общий язык.
- Да, князь научился у меня всем секретам ремесла... Первые два месяца
он аккуратно платил мне жалованье, а на третий объявил, что теперь я не стою
и двух су ... Более того, мою комнату перестали топить. В ваши-то морозы!
Оказалось, в России это называется "шутками". Я решил уехать в свою в
прекрасную Францию..
- Дам тебе четыреста франков на дорогу, - заявил князь де Слива. - Но
ты получишь их, если перейдешь в православную веру... Как это было? Не
помню, ваше превосходительство, как был совершен обряд.. .Все как в тумане.
Не уверен, был ли это обряд и не исполнял ли роль попа переодетый чиновник
особых поручений.
- Итак, ныне вы озвращаетесь домой? И там, конечно, напишете свою
грустную историю о путешествии в северные степи.
- О нет, с вашими provokateur связываться?!
- Пишите-пишите! У нас уже был один такой писака. Маркиз де Кюстин. Его
приняли во дворе. А результат? Поток клеветы на матушку Русь. Четыре
тома.... Ну, и что, монсеньор?! Россия стоит, как и стояла.. Неколебимо.
Святая Русь. Пишите-пишите... - Сделал знак рукой, мол, аудиенция окончена.
И - генералу:
- Эти Шенопаны мелюзга. Наемники за гроши. Главари "польской интриги"?
Где?! Придется, генерал, писать о вашем не полном служебном соответствии.
- Оплошность, Ваше Превосходительство, будет исправлена. Есть еще один
крайне подозрительный. Ямуцки принц. Глаз хитрый. А постоянно выдает себя за
дурака.
Появляется Ямуцкий принц. Лицо колесом. Глаз хитрый... Великовозрастный
оболтус в расшитом азиатском халате из термолама. С ним секретарь.
Принц почтителен. Низко кланяется, целует, как это принято в их
ямудчине, помпадура в плечо. Начинает заученно тараторить: - Пескам ехали,
полям ехали , лесам-горам ехали, Морям плыли... рекам плыли, озерам не
плыли. Одначе приехали. - Тише, своему спутнику: - Какой такой страна?
- Бальшой ты ишак вырос, а такой дурацкий вещь спрашиваешь, - в
раздражении вырвалось у секретаря-воспитателя. - Не страна, а Рассея...
- Учи мине разум, Хабибула, пожалста, учи!.. А какой-такой человек?
Помпадур?
И что делает? Ничего? А еще... Реформу? Айда домой, Хабибула, риформа
делать.
Жаркое степное лето. За окном кормушка. Помрадур бросает воробьям сухой
корм из коробки, принесенной спецслужбой. Иногда сам пробует зерна "на
зубок". На коробке штамп "Проверено. Ядов нет."
Помпадур читает Циркуляр, принесенный ему на подпись.
"Неоднократно замечено мною, что в нашем обществе совершенно
отсутствует тот дух инициативы, с помощью которого великие народы совершали
великие дела... Ко все моим запросам общество отнеслось тупо, почти
безучастно. Фабрики не учреждались, холера не прекращалось, судоходство не
развивалось, купцы продолжали коснеть в невежестве..."
Его превосходительство подписывает документ и обращается к шефу
жандармов:
- Проклятая "польская интрига", все эти Шенопаны, генерал, отнимают все
время. Его не остается ... на перестройку. Пойдет слух, что я вообще никакой
не либерал. - О, слух - это крайне нежелательно...
- Вы же предупреждали меня, генерал, повсеместно продолжаются
превратные толкования. Даже в наших судах. Присяжные выносят загадочные
приговоры: "Нет, не виновен, но не заслуживает снисхождения." И так всюду.
Даже в науке.
Я же писал в покаянном циркуляре, лучше совсем истребить науки, чем
допустить превратные толкования... Вот это мне по духу. Обыватель Навозного
искони боялся вольнодумства пуще огня... Мне следует освободиться от
обьязанностей, которые мешают исключительно предаться делу истреблению "духа
интриги..." Чаша несчастий Навозного до того переполнилась, что лучшее
средство спасти это гнездилище... это погубить его; пусть голод, холера,
огонь и всемирный потоп делают свое губительное дело... Все это посылается
свыше, по заслугам людей...
Даже если край будет и вконец разорен... у него все-таки останется
мужицкая спина, которая имеет свойство обрастать еще гуще и пушистее, по
мере того, как ее оголяют... Дальнейшее упущение сего было бы преступлением.
Да!
Как вы знаете, генерал, я хорошо почистил свой штат. Заменил верными
мне шалопаями и мерзавцами. Умопомрачение восторжествовало...
Этого не простят? Но кто, кто, кроме откровенных мерзавцев, может
справиться? С нашими пьяницами и ворами! С нашим судом! И вот что! Полагаю,
необходима России Жанна де-Арк, которую не устрашила бы даже чума. Нужна.
как воздух! И как либерал, считаю, русской Жанне д Арк место в Народной
Ассамблее. С мечом и щитов в руках! Самое почетное! Там ей в самый раз... Но
где у нас народная Ассамблея? Придется определить ее в помпадурство. Сверх
штата.
- Помоложе, Ваше Превосходительство? Найдем...
Окончательно расстроил помпадура Навозного Ямуцки Прынц. Его
воспитатель Хабибула опубликовал в санкт-петербургском "Домострое"
сочинение. Подвел их Прынц-идиот под монастрь. Заключил свои путевые
интервью так: "Один город езжали - один помпадур стричал, другой город
езжали- другой помпадур стричал... Ай-ай, хорошо здесь! - говорил Прынц. -
Народ нет, помпадур есть. Чисто... Домой езжал, риформа начинал. Народ
гонял, помпадур сажал, риформа кончал..." На какие мысли это наталкивает?!
Ужас!
И вот в ту самую трагическую минуту, когда Его Превосходительство
считал, что погиб, он прочел: в версальском национальном собрании
образовалась партия, которая на развалинах любезного отечества водрузила
знамя "борьбы". Тут-то он понял, в этом спасение. Он объявит себя ЛИБЕРАЛОМ
БОРЬБЫ.. И станет бороться, не щадя живота своего. И тогда ничего не нужно
понимать, не нужно ни фактов, ни корней, ни нитей, что можно с пустыми
руками, с одной доброй волей начать дело нравственного возрождения России.
На страх врагам! И вдруг, неожиданно для самого себя, затянул дискантом:
"Zwon popeta razdawaiss!" Генерал! - окликнул он несколько оторопевшего шефа
жандармов. - А ведь как хорошо это для нового ГИМНА РОССИИ, а? Гимн
торжествующего либерализма!
ГОЛОС ЗА КАДРОМ:
- "Петербург погибал! Петропавловская крепость уже уплыла... Последний
оплот! Это было зрелище ужасное: куда ни оглянись - везде дыра... Публицисты
гремели...
Все чувствовали, что надо вырвать "зло" с корнем, все издавали дикие
вопли... В чем заключалось зло?.. Об этом никто себя не спрашивал, не
рассуждал.... Чувствовалось одно: что минута благоприятная... одна из тех
минут, к которой можно приурочить какую угодно обиду, и никто в суматохе
ничего не разберет и не отличит. Если ТЕПЕРЬ упустить минуту?.." Но делать
то что?!
А ведь Век начался хорошо.
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД.
Снова сокрушающий все паводок. Но совсем иной. Волны пехотинцев в
выгоревших гимнастерках, с царским гербом на фуражках и панамах, волна за
волной, волна за волной "заливаюющие экран", бегут - объектив опускается...
- бегут по огромной карте Закавказья и Средней Азии. Горят точки крупнейших
городов.
Еривань, Нахичевань, Чикмент, Алма-Ата. Ошеломивший мир паводок как бы
настигает, захлестывает их, и светящиеся точки, одна за другой, гаснут.
Гаснет Еривань, гаснет Нахичевать. Бурлящий поток тушит Бухару, Ашхабад, все
городки возле Аральского и Каспийского морей. Девятый вал хлещется у
Гималаев, но и ему Гималаев не преодолеть. Последними гаснут пограничные
Хорог, Куляб, Кушка ...
Пожелтелые листки. "Вестник Санкт Петербурга 1828 года." Еривань- это
освобождение единоверцев. "Нахичевань - выпрямление границы с Персией" -
"Показали Персии кузькину мать!"...
Поток хлещет и хлещет и... продолжался, как самая распространенная
песня тех лет: "На Влтаву, на Драву, на синий Дунай!"
Клики мальчишек- продавцов газет: "Белый Царь уже под Ташкентом?"
"Так взяли Ташкент или нет? Вроде бы вот-вот..."
И вдруг: "Поражение русских войск от туркмен при Геок-тене" (1880-е)
Что такое?
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД. Старик-профессор в генеральской форме вошел на
кафедру... сосредоточился на минуту в самом себе и продолжал: "СТОЯ НА
РУБЕЖЕ ОТДАЛЕННОГО ЗАПАДА И НЕ МЕНЕЕ ОТДАЛЕННОГО ВОСТОКА, РОССИЯ ПРИЗВАНА
ПРОВИДЕНИЕМ..."
По временам мною овладевали движения совершенно бессознательные. Я
вскакивал с места и бежал вперед, сам не зная куда. Куда? Сомневаться не
приходилось - призвана провидением!..
Будь у меня в руках штоф водки, я был бы способен в одну минуту
процивилизировать насквозь целую палестину! Я чуствовал, что во мне сидит
что-то такое, чему нет имени... или нет! Это ужасное имя есть и называется
оно - разоренье! Неоткуда ничем раздобыться... Ничего у меня не осталось,
кроме ужасного аппетита!
Жррррать!
И вдруг я услышал слово, которое сразу заставило забиться мое сердце.
- Таш-кент! Таш-кент! ... Жрррать! - мой школьный товарищ произнес это
слово бессознательно, в порыве отчаяния...
Я прогорел, как говорится до тла. На плечах у меня была довольно ветхая
ополченка. Кроме голода и жажды, ничего! На последние деньки взял себе место
в вагоне третьего класса, чтобы искать счастья в Санкт-Петербурге. В
Петербурге этот возглас был повторен Пьером Накатниковым - моим старым
товарищем по школе. Он уже в чине штатского генерала. Занят организацией
армии цивилизаторов и вербует охочих людей. Отправляет их целыми
транспортами куда надо...
Как видим, никто не "стоял на рубеже" активнее, чем Накатников.
Естественно, я к нему.
- Отсутствие телеги, - вразумляет он меня - вот ключ для объяснения
существования народов пастушеских, кочевых. Диких, нецивилизованных... И вот
появляется телега - этот неудобный и тряский экипаж! - но какую революцию он
производит. Где телега, там и конюшня - простодушный пастух начинает
дорожить навозом... Без навоза цивилизация бы заглохла! - и вот пастух
устраиват возле него жилище и, незаметно для себя, втупает в период
оседлости. Понимешь ли ты, какую радикальную реформу мы можем сразу
произвести в быте этих несчастных бродяг, ничем не рискуя, ничего даже с
собой не принося... кроме телеги! Кроме простой русской телеги!... - Пьер...
прервал свои объяснения и ласково сказал мне. "Я сегодня же доложу о тебе
нашему генералу, и мы запишем тебя в гвардию.. Впереди нас идут пионеры
цивилизации. Это кровопускатели, - они прорубают просеки, да, пускают кровь.
Совсем другое дело - наша цивилизационная гвардия... Они получают двойные
прогонные и порционные деньги..."
Целый день я получал деньги... денег потребовалась куча неслыханная,
ибо я в качестве ташкентского гвардейца, кроме собственных подъемных,
порционных и проч., получал еще и другие суммы, потребные преимущественно на
заведение цивилизующих средств...
Кода я прискакал, приемная зала была уже полна соискателей всех
возрастов. Огромного роста молодцы все подходили и подходили. Говорили друг
с другом вполголоса взволнованно и примерно одно и тоже: - Без нас дело не
обойдется!
- Только зевать в этом деле не следует - не то как раз перебьют
дорогу...
Мимо меня спешили, казалось, не люди, а нечто вроде горилл, способных
раздробить зубами дуло ружья:
- Слышали? Нигилисты-то? ведь это, батюшка, клад!
- Клад-то клад. Только зевать в этом деле не нужно...
Я взлянул... Те же гориллы.
И вновь подошедшие: - Взял и ухватил! Потому что в этом деле главное
ухватить!.. Тут даже ума не требуется. Ухватил и - баста... ПРОВИДЕНИЕ!!
Когда я приближался к приемной, гвардейский генерал распекал человечка
с мятым лицом и добрыми виноватыми глазами. На рыжеватой словно ржавой
шинели человечка погоны старшего офицера: "Я вам приказал... почему вы не
исполнили?" - грозно вопрошал генерал.
- Ваше превосходительство, я был на месте и убедился, что указываемый
вами рожон совсем не рожон...
- А разве об этом вас спрашивают? А знаете ли вы... что за подобные
рассуждения в военное время расстреливают?.. Сегодня же подавайте в
отставку...
Среди будуших завоевателей-цивилизаторов диких народов и знакомый мне
по военному училищу красавец Амалат, получивший после выхода из училища имя
Ивана и его старший брат Азамат, окрещенный там Петром. В корпусе оба
отличались необыкновенной ненавистью к наукам и особенной страстью к
восточной магии... ...им предстояла, конечно... видная военная карьера... но
они сами испортили все дело. Однажды Амалат где-то в Польше запряг в телегу
тройку жидов и одного из них загнал. А Амалат...и того пуще... И братья
вынуждены были оставить полк...
Амалат при своем 3-х аршинном росте и соразмерной тучности... выражал
такую угрюмую решительность, что самые невинные люди немедленно во всем
сознавались при одном его приближении. Генерал полюбовался им, затем
заметил, что в нашем предприятии найдется место для людей всякого роста
И вдруг покраснев, прибавил: "Господа! Я не оратор. Но, как челоек
русский. Могу сказать: ребята, наша взяла - Одно непременное условие для
цивилизатора - это русская душа!"
- А немцу можно? - раздался в толпе чей-то голос.
Небесная улыбка озарила лицо генерала.
- Немцу можно! Немцу всегда можно! Потому что у немцев всегда русская
душа!
Наконец перепись кончилась. Оказалось 400 русских, 200 немцев с
русскими душами, тридцать три инородца без души, но с развитыми мускулами, и
33 поляка... Последних генерал тотчас вычеркнул. Но они воспротивились
этому.
- У нас тоже русские души!
- ... Вы католики, господа, - усовещивал генерал: - а этого я ни в коем
случае потерпеть не могу.
- Какие мы католики - мы и в церкви никогда не бываем!
- А! Если так - это другое дело!..
И так, господа цивилизаторы, - на ТАШКЕНТ!
Из-за спины генерала вышел человечек в ржавой шинели, которого только
что распекали. Произнес тихо, буднично: - ... Ребята! Бери у бородатых, что
кому надо, но на бороду не плюй! Погладь бороду-то. Погладь!..
Снова клочок старой карты Средней Азии с еще горящим и не затухшим
кружочком. Ташкент!
Провожает меня старый приятель Прокоп. Он не одобряет моего
патриотического психоза и "цивилизаторских затей". Всю дорогу кипит: -
Франция выдумала две вещи: ширину взглядов и канкан. Из того числа: канкан
принят Митрофаном с благодарностью, а от ширины взглядов отплевывается и до
днесь со всею страстностью своей восприимчивой натуры.
Митрофаны изменились? Да они и знать ничего не хотят. Жрррать!! Лишь
одно свое право упорно отстаивают - право обуздывать, свободно простирать
руки, куда дозволят. .. Вчера обуздывали Чечню, сегодня Ташкент...
Не внял я Прокопу. На другой день, в шинели ополченца, отправился на
железную дорогу и взял место в спальном вагоне второго класса... Через плечо
у меня висела дорожная сумка, в которой хранились казенные деньги.
Рядом такие же ликующие ополченцы, открывающие сумки с припасенным
запасом спиртного...
Все это я помню...
Но каким образом я оказался в Ростове на Дону?! Где моя сумка?!
Я ехал, я ехал, я ехал... Господи! Тут есть какое-то волшебство. Злой
волшебник превратил в Ташкент... Рязанскую губернию...Рязанскую или
Тульскую?!
Я помню: я пил...
В Таганроге меня арестовали... Где казенная сумка?
- Я помню: я пил...
Что случилось? Где я нахожусь?
Кругом меня ходят какие-то тени и говорят "стоя на рубеже..."
"Заготовление телег!!" Но ведь надобны средства, mon cher! Телега,
конечно, это не бог знает драгоценность какая, но ведь надо построить ее!
Где средства? Где ж средства... коли я их ВСЕ ПРОПИЛ...mon cher!
...Думающие и страждущие справедливости интеллигенты тут же бросились
искать партии, далекие от болтунов либерализма; другие - крайне решительные,
которым по духу и силе "цивилизовать" Ташкент..
Вечером, Прокоп подобревший ко мне, битому жизнью, умудренному,
заставил меня надеть фрак и белый галстук, а в десять часов мы уже были в
салонах князя Обалдуй- Тараканова.
Раут был в полном разгаре: в гостиной стоял говор; лакеи бесшумно
разносили чай и печенье. Нас встретил хозяин, который произнес: - Рад-с.
Нам, консерваторам, не мешает как можно теснее стоять друг около друга.
Мы, консерваторы, страдали изолированностью - и это нас погубило... Я
теперь принимаю всех... Я, впрочем, надеюсь, что вы консерватор?
Хозяин постоянно был на ногах и переходил от одной группы беседующих к
другой. Это был человек довольно высокий, тощий и совершенно прямой...
Очевидно, тут все держалось внешнею выправкой, скрывавшей внутреннее
недоумение, которое отличает людей раздраженных и не понимающих причину
своего раздражения.
Общий план зала. Объектив наплывает то на одного гостя князя, то на
другого.
Средним планом: седовласый младенец шамкает в испуге: - Куда мы идем?!
Снова общий план зала. Гости, один за другим, без звука, - жестами,
мимикой, - повторяют друг другу одно и то же: "Куда мы идем?!!
Мы останавливаемся на мгновенье у различных столов. За ближайшим
образуется патриотическое общество по самому дешевому производству, для
армии и флотов, колбасы из еловых шишек и никуда не годных мясных обрезков.
Тут же сочиняется патриотическое воззвание к народу с широко известными
виршами:
"О Росс непобедимый,
О твердокаменная грудь!"
Гости вдруг повернултсь к одной из групп, где обсуждается какой-то явно
спасительный для России прожект. Прожект о "расстрелянии", составленный
ветлужским помещиком Поскудниковым.
Поскудников горделиво читает свое произведение: - Отчего все ужасное
происходит? Конечно же, от недостатка спасительной строгости. - Если бы,
например, было своевременно прибегнуть к расстрелянии, то и общество было бы
спасено, и молодое поколение ограждено от заразы заблуждений...
Зал внимает с надеждой: кто-то из гостей не ахает-стонет, а предлагает
спасение.
- ... Конечно, не легко лишить человека жизни, но он, Поскудников, и не
требует, чтобы расстреливали всех поголовно, а предлагает только:
"расстреливать, по внимательном всех вин рассмотрении, но неукоснительно. И
тогда "все сие" исчезнет. И лицо же добродетели, ныне потускнвшее, воссияет
вновь"...
ГОЛОС ЗА ЭКРАНОМ: - И всего замечательнее то, что и вступление, и самый
проект Поскудникова умещаются на одном листе, написанном очень разгонистою
рукой. Как мало нужно, чтоб заставить воссиять лицо добродетели!!
В особенности же кратко заключение, к которому приходит автор. Вот оно:
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД: - "А потому полагается небесполезным подвергнуть
расстрелянию нижеследующих лиц:
(Перечисление этих лиц сопровождается укрупненными планами слушающих
гостей. Каждый из них по своему реагирует на близкий его душе пункт.)
...Итак, подвергнуть расстрелянию:
Первое, всех несогласно мыслящих (общий восторг).
Второе, всех, в поведении коих замечается скрытность и отсутствие
чистосердечия.
Третье, всех, кои угрюмым очертанием лица огорчают сердца
благонамеренных обывателей.
Четвертое, зубоскалов и газетчиков." (общий восторг)
... Я был ошарашен.. Тихо, не прощаясь, выскочили вместе с Прокопом на
улицу. - Айда к Палкину!- скомандовал Прокоп извозчику. - Ужинать у ДЮССО
хорошо, когда на сердце легко... А как наслушаешься прожектов!...
Ныне я внимал Прокопу с гораздо большим интересом.
- ... Как Иван Грозный нас построил в колонну: НА КАЗАНЬ! Затем НА
место - в Сибири. Посягают. Подкапываются. Да!
В те же дни был принят его Его превосходительством князь де-ля
Коссонад, автор книги "Путевые и художественные впечатления". Бывший
обер-егермейстер Императора Сулука 1-го. Его Превосходительство читал эту
книгу и был обеспрокоен.
- Князь!- запросто обратился к нему Его Превосходительство. Вы очень
облегчите мою миссию, если расскажете, с какой цель вы прибыли на этот раз в
Россию?
- Когда я был командирован моим всемилостивейшим государем и
повелителем во Францию и Испанию для изучения способов делать
государственные перевороты, и в Россию - способов взыскания недоимок, я
встретился в этой последней с особенной корпорацией, подобной которой нет,
кажется, в целом мире... Я имею ввиду корпорацию... помпадуров... Как я
понял, они избираются примущественно из молодых людей. ..На образование и их
умственное развитие большого внимания не обращается, так как предполагается,
что, что эти лица ничем заниматься не будут, а только руководить... При том
главное в руководстве, считают они препятствовать... -
Как я дошел до этой мысли? Подробно? Извольте! В одном городе я
наблюдал, как один чрезвычайно вышитый помпадур усмирял другого менее
вышитого за то, что тот не поздравил его с праздником... Клянусь, наша
королева Помаре никогда не обращается с таким потоком высокоукоризненных
слов к своему кучеру. Другой помпадур откровенно мне признался, что он
только и делает, что усмиряет бунты. Причем и назвал имена главных
бунтовщиков: председателя окружного суда и земской управы, с которым я за
день до этого играл а ералаш ... Когда я посмел возразить негодующему
помпадуру, он вскричал, что в России свила гнездо "польская интрига", и
выругался... Тут только я начал понимать, что у руских фаталистическая
наклонность обратить мир в пустыню и свершеннейшее непонимание
последствий... И даже не предполагал встретить помпадуров столь
невежественными. Помилуйте, помпадур спутал моего повелителя Сулука 1 с
королевой Помаре, а последнюю с известной парижской лореткой того же имени.
И не понял, что последствием может быть casus belli. Объявление войны...
В другом городе помпадур повел меня в купальную, в стене которой было
искусно проделано отверстие в соседнее женское отделение, и заставил меня
смотреть. Я, грешный человек, смотрел с удовольствием, но все-таки спросил:
а какое же отношение все это может иметь к администрации?
В заключении должен сказать. Россия есть такая страна, в которой лишь
по наружности тишина, но на самом деле наполнена горючими веществами.
Какими-то ...Это...новая вера? Потому и существует помпадурство, чтоб
предотвращать и препятствовать... Не отрицаю в помпадурах некоторой доли
отваги, свидетельствующей о величии души, но... эта отвага растрачивается на
такие дела, без которых можно бы обойтись, например, на выбивание зубов у
ямщиков во время езды на почтовых ... Что же касается, выбивания недоимок,
то, поверьте, я не нашел в России ничего нового...
И когда я, по долгу совести, доложил об увиденном моему
всемилостивейшему императору и повелителю Сулуку 1, то к величайшему моему
огорчению, услышал от него "Дурак" Да нам именно это-то и нужно!"" Теперь я
в опале. Но готов, если так нужно, устроить в своем любезном отечестве точно
такую же корпорацию помпадуров, какую видел в России.
"Agent provocateur..."
Зима. Наледь на окнах. Снова кабинет помпадура. Горят свечи. Влетает
шеф жандармов с криком:
- Есть-есть! Пойман Онисим Шенопан, другой Шенопан, по наводке брат
прежнего и бывший политический сыщик, - под началом префекта полиции Парижа.
Ввели подвыпившего француза с военной выправкой, в мягкой шляпе,
который подтвердил, что он действительно бывший политический сыщик.
- Как вы попали в Россию? Все, как на духу!.. Не понятно, что такое на
духу?.
- Понимаешь- понимаешь, - быстро признал Шенопам. И охотно рассказал:
- Случай свел меня с русским князем де-ла Слива, человеком молодым, но
несколько поношенным. Это было в кафе-шантане, который посещал по долгу
службы. Разговор начался по поводу известной песенки из каскадного
репертуара "Ah! J`ai un piedgui r`mue " ( "Ах, у меня ножка, которая
движется")... Я почувстствовал какое-то слепое безотчетное влечение к этому
человеку и сознался, что я agent provocateur... К удивлению моему, он
протянул мне обе руки и объявил, что он русский и занимает в своем отечестве
ранг помпадура.
- Я мечтал познакомиться с надежным провокатором. И выгодно ваше
ремесло?
- Монсеньер, я получаю в год 1500 франков постоянного жалованья и,
сверх того... особую плату за каждый донос
- Однако ж... это не дурно!
- Если бы я получал плату построчно, хотя бы наравне с авторами
газетных пасквилей, это было бы не дурно, но в том-то и дело, что мне платят
поштучно.
- Вы поедете со мной в Россию! Будете жить у меня. Разузнаете, все, что
говорится про меня в городе. В клубах станете фрондировать против меня
Я был в изумлении. Позволил себе почтительное замечание. Я буду жить в
вашем доме и, в то же время, против вас?
- Это ничего, - ответил он мне с очаровательной улыбкой. - Вы,
пожалуйста, не стесняйтесь этим. У нас в степях такой обычай: где едят, там
и мерзят, у кого живут, того и ругают.. Ну, договорились о жалованьи, особо
за дрова и свечи..
- И дело пошло-поехало?
- Не сказал бы. Мне по-прежнему было непонятно, почему мы с ним все
время вмешиваемся в дела и беседы других. И как это выражено в конституции
степей?
- Монсеньор,- вскричал он. - У нас вовсе нет конституции. Наши степи
вольны... как вихрь, который гуляет по ним. Какая конституция может
настигнуть его?
- Но в чем состоит цель нашего вмешательста? В чужие слова и мысли...
- Вы глупы, Шенапан, - вскричал он. - Чем больше с моей стороны
вмешательства, тем более я получаю прав на внимание начальства. Если я
усмирю в год одну революцию - это хорошо; но если я усмирю в год две
революции - это уже отлично.
И тут я впервые услышал от него то, что, видно, давно витало в воздухе
России:
"Zwon popeta razdawaiss..."
- ... Но закон. Монсеньор? Каким образом примирить каприз с законом?
- Закон! Какой вздор! У нас пятнадцать томов законов, дорогой мой!
Его превосходительство улыбнулся:
- Наконец-то, вы нашли с ним общий язык.
- Да, князь научился у меня всем секретам ремесла... Первые два месяца
он аккуратно платил мне жалованье, а на третий объявил, что теперь я не стою
и двух су ... Более того, мою комнату перестали топить. В ваши-то морозы!
Оказалось, в России это называется "шутками". Я решил уехать в свою в
прекрасную Францию..
- Дам тебе четыреста франков на дорогу, - заявил князь де Слива. - Но
ты получишь их, если перейдешь в православную веру... Как это было? Не
помню, ваше превосходительство, как был совершен обряд.. .Все как в тумане.
Не уверен, был ли это обряд и не исполнял ли роль попа переодетый чиновник
особых поручений.
- Итак, ныне вы озвращаетесь домой? И там, конечно, напишете свою
грустную историю о путешествии в северные степи.
- О нет, с вашими provokateur связываться?!
- Пишите-пишите! У нас уже был один такой писака. Маркиз де Кюстин. Его
приняли во дворе. А результат? Поток клеветы на матушку Русь. Четыре
тома.... Ну, и что, монсеньор?! Россия стоит, как и стояла.. Неколебимо.
Святая Русь. Пишите-пишите... - Сделал знак рукой, мол, аудиенция окончена.
И - генералу:
- Эти Шенопаны мелюзга. Наемники за гроши. Главари "польской интриги"?
Где?! Придется, генерал, писать о вашем не полном служебном соответствии.
- Оплошность, Ваше Превосходительство, будет исправлена. Есть еще один
крайне подозрительный. Ямуцки принц. Глаз хитрый. А постоянно выдает себя за
дурака.
Появляется Ямуцкий принц. Лицо колесом. Глаз хитрый... Великовозрастный
оболтус в расшитом азиатском халате из термолама. С ним секретарь.
Принц почтителен. Низко кланяется, целует, как это принято в их
ямудчине, помпадура в плечо. Начинает заученно тараторить: - Пескам ехали,
полям ехали , лесам-горам ехали, Морям плыли... рекам плыли, озерам не
плыли. Одначе приехали. - Тише, своему спутнику: - Какой такой страна?
- Бальшой ты ишак вырос, а такой дурацкий вещь спрашиваешь, - в
раздражении вырвалось у секретаря-воспитателя. - Не страна, а Рассея...
- Учи мине разум, Хабибула, пожалста, учи!.. А какой-такой человек?
Помпадур?
И что делает? Ничего? А еще... Реформу? Айда домой, Хабибула, риформа
делать.
Жаркое степное лето. За окном кормушка. Помрадур бросает воробьям сухой
корм из коробки, принесенной спецслужбой. Иногда сам пробует зерна "на
зубок". На коробке штамп "Проверено. Ядов нет."
Помпадур читает Циркуляр, принесенный ему на подпись.
"Неоднократно замечено мною, что в нашем обществе совершенно
отсутствует тот дух инициативы, с помощью которого великие народы совершали
великие дела... Ко все моим запросам общество отнеслось тупо, почти
безучастно. Фабрики не учреждались, холера не прекращалось, судоходство не
развивалось, купцы продолжали коснеть в невежестве..."
Его превосходительство подписывает документ и обращается к шефу
жандармов:
- Проклятая "польская интрига", все эти Шенопаны, генерал, отнимают все
время. Его не остается ... на перестройку. Пойдет слух, что я вообще никакой
не либерал. - О, слух - это крайне нежелательно...
- Вы же предупреждали меня, генерал, повсеместно продолжаются
превратные толкования. Даже в наших судах. Присяжные выносят загадочные
приговоры: "Нет, не виновен, но не заслуживает снисхождения." И так всюду.
Даже в науке.
Я же писал в покаянном циркуляре, лучше совсем истребить науки, чем
допустить превратные толкования... Вот это мне по духу. Обыватель Навозного
искони боялся вольнодумства пуще огня... Мне следует освободиться от
обьязанностей, которые мешают исключительно предаться делу истреблению "духа
интриги..." Чаша несчастий Навозного до того переполнилась, что лучшее
средство спасти это гнездилище... это погубить его; пусть голод, холера,
огонь и всемирный потоп делают свое губительное дело... Все это посылается
свыше, по заслугам людей...
Даже если край будет и вконец разорен... у него все-таки останется
мужицкая спина, которая имеет свойство обрастать еще гуще и пушистее, по
мере того, как ее оголяют... Дальнейшее упущение сего было бы преступлением.
Да!
Как вы знаете, генерал, я хорошо почистил свой штат. Заменил верными
мне шалопаями и мерзавцами. Умопомрачение восторжествовало...
Этого не простят? Но кто, кто, кроме откровенных мерзавцев, может
справиться? С нашими пьяницами и ворами! С нашим судом! И вот что! Полагаю,
необходима России Жанна де-Арк, которую не устрашила бы даже чума. Нужна.
как воздух! И как либерал, считаю, русской Жанне д Арк место в Народной
Ассамблее. С мечом и щитов в руках! Самое почетное! Там ей в самый раз... Но
где у нас народная Ассамблея? Придется определить ее в помпадурство. Сверх
штата.
- Помоложе, Ваше Превосходительство? Найдем...
Окончательно расстроил помпадура Навозного Ямуцки Прынц. Его
воспитатель Хабибула опубликовал в санкт-петербургском "Домострое"
сочинение. Подвел их Прынц-идиот под монастрь. Заключил свои путевые
интервью так: "Один город езжали - один помпадур стричал, другой город
езжали- другой помпадур стричал... Ай-ай, хорошо здесь! - говорил Прынц. -
Народ нет, помпадур есть. Чисто... Домой езжал, риформа начинал. Народ
гонял, помпадур сажал, риформа кончал..." На какие мысли это наталкивает?!
Ужас!
И вот в ту самую трагическую минуту, когда Его Превосходительство
считал, что погиб, он прочел: в версальском национальном собрании
образовалась партия, которая на развалинах любезного отечества водрузила
знамя "борьбы". Тут-то он понял, в этом спасение. Он объявит себя ЛИБЕРАЛОМ
БОРЬБЫ.. И станет бороться, не щадя живота своего. И тогда ничего не нужно
понимать, не нужно ни фактов, ни корней, ни нитей, что можно с пустыми
руками, с одной доброй волей начать дело нравственного возрождения России.
На страх врагам! И вдруг, неожиданно для самого себя, затянул дискантом:
"Zwon popeta razdawaiss!" Генерал! - окликнул он несколько оторопевшего шефа
жандармов. - А ведь как хорошо это для нового ГИМНА РОССИИ, а? Гимн
торжествующего либерализма!
ГОЛОС ЗА КАДРОМ:
- "Петербург погибал! Петропавловская крепость уже уплыла... Последний
оплот! Это было зрелище ужасное: куда ни оглянись - везде дыра... Публицисты
гремели...
Все чувствовали, что надо вырвать "зло" с корнем, все издавали дикие
вопли... В чем заключалось зло?.. Об этом никто себя не спрашивал, не
рассуждал.... Чувствовалось одно: что минута благоприятная... одна из тех
минут, к которой можно приурочить какую угодно обиду, и никто в суматохе
ничего не разберет и не отличит. Если ТЕПЕРЬ упустить минуту?.." Но делать
то что?!
А ведь Век начался хорошо.
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД.
Снова сокрушающий все паводок. Но совсем иной. Волны пехотинцев в
выгоревших гимнастерках, с царским гербом на фуражках и панамах, волна за
волной, волна за волной "заливаюющие экран", бегут - объектив опускается...
- бегут по огромной карте Закавказья и Средней Азии. Горят точки крупнейших
городов.
Еривань, Нахичевань, Чикмент, Алма-Ата. Ошеломивший мир паводок как бы
настигает, захлестывает их, и светящиеся точки, одна за другой, гаснут.
Гаснет Еривань, гаснет Нахичевать. Бурлящий поток тушит Бухару, Ашхабад, все
городки возле Аральского и Каспийского морей. Девятый вал хлещется у
Гималаев, но и ему Гималаев не преодолеть. Последними гаснут пограничные
Хорог, Куляб, Кушка ...
Пожелтелые листки. "Вестник Санкт Петербурга 1828 года." Еривань- это
освобождение единоверцев. "Нахичевань - выпрямление границы с Персией" -
"Показали Персии кузькину мать!"...
Поток хлещет и хлещет и... продолжался, как самая распространенная
песня тех лет: "На Влтаву, на Драву, на синий Дунай!"
Клики мальчишек- продавцов газет: "Белый Царь уже под Ташкентом?"
"Так взяли Ташкент или нет? Вроде бы вот-вот..."
И вдруг: "Поражение русских войск от туркмен при Геок-тене" (1880-е)
Что такое?
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД. Старик-профессор в генеральской форме вошел на
кафедру... сосредоточился на минуту в самом себе и продолжал: "СТОЯ НА
РУБЕЖЕ ОТДАЛЕННОГО ЗАПАДА И НЕ МЕНЕЕ ОТДАЛЕННОГО ВОСТОКА, РОССИЯ ПРИЗВАНА
ПРОВИДЕНИЕМ..."
По временам мною овладевали движения совершенно бессознательные. Я
вскакивал с места и бежал вперед, сам не зная куда. Куда? Сомневаться не
приходилось - призвана провидением!..
Будь у меня в руках штоф водки, я был бы способен в одну минуту
процивилизировать насквозь целую палестину! Я чуствовал, что во мне сидит
что-то такое, чему нет имени... или нет! Это ужасное имя есть и называется
оно - разоренье! Неоткуда ничем раздобыться... Ничего у меня не осталось,
кроме ужасного аппетита!
Жррррать!
И вдруг я услышал слово, которое сразу заставило забиться мое сердце.
- Таш-кент! Таш-кент! ... Жрррать! - мой школьный товарищ произнес это
слово бессознательно, в порыве отчаяния...
Я прогорел, как говорится до тла. На плечах у меня была довольно ветхая
ополченка. Кроме голода и жажды, ничего! На последние деньки взял себе место
в вагоне третьего класса, чтобы искать счастья в Санкт-Петербурге. В
Петербурге этот возглас был повторен Пьером Накатниковым - моим старым
товарищем по школе. Он уже в чине штатского генерала. Занят организацией
армии цивилизаторов и вербует охочих людей. Отправляет их целыми
транспортами куда надо...
Как видим, никто не "стоял на рубеже" активнее, чем Накатников.
Естественно, я к нему.
- Отсутствие телеги, - вразумляет он меня - вот ключ для объяснения
существования народов пастушеских, кочевых. Диких, нецивилизованных... И вот
появляется телега - этот неудобный и тряский экипаж! - но какую революцию он
производит. Где телега, там и конюшня - простодушный пастух начинает
дорожить навозом... Без навоза цивилизация бы заглохла! - и вот пастух
устраиват возле него жилище и, незаметно для себя, втупает в период
оседлости. Понимешь ли ты, какую радикальную реформу мы можем сразу
произвести в быте этих несчастных бродяг, ничем не рискуя, ничего даже с
собой не принося... кроме телеги! Кроме простой русской телеги!... - Пьер...
прервал свои объяснения и ласково сказал мне. "Я сегодня же доложу о тебе
нашему генералу, и мы запишем тебя в гвардию.. Впереди нас идут пионеры
цивилизации. Это кровопускатели, - они прорубают просеки, да, пускают кровь.
Совсем другое дело - наша цивилизационная гвардия... Они получают двойные
прогонные и порционные деньги..."
Целый день я получал деньги... денег потребовалась куча неслыханная,
ибо я в качестве ташкентского гвардейца, кроме собственных подъемных,
порционных и проч., получал еще и другие суммы, потребные преимущественно на
заведение цивилизующих средств...
Кода я прискакал, приемная зала была уже полна соискателей всех
возрастов. Огромного роста молодцы все подходили и подходили. Говорили друг
с другом вполголоса взволнованно и примерно одно и тоже: - Без нас дело не
обойдется!
- Только зевать в этом деле не следует - не то как раз перебьют
дорогу...
Мимо меня спешили, казалось, не люди, а нечто вроде горилл, способных
раздробить зубами дуло ружья:
- Слышали? Нигилисты-то? ведь это, батюшка, клад!
- Клад-то клад. Только зевать в этом деле не нужно...
Я взлянул... Те же гориллы.
И вновь подошедшие: - Взял и ухватил! Потому что в этом деле главное
ухватить!.. Тут даже ума не требуется. Ухватил и - баста... ПРОВИДЕНИЕ!!
Когда я приближался к приемной, гвардейский генерал распекал человечка
с мятым лицом и добрыми виноватыми глазами. На рыжеватой словно ржавой
шинели человечка погоны старшего офицера: "Я вам приказал... почему вы не
исполнили?" - грозно вопрошал генерал.
- Ваше превосходительство, я был на месте и убедился, что указываемый
вами рожон совсем не рожон...
- А разве об этом вас спрашивают? А знаете ли вы... что за подобные
рассуждения в военное время расстреливают?.. Сегодня же подавайте в
отставку...
Среди будуших завоевателей-цивилизаторов диких народов и знакомый мне
по военному училищу красавец Амалат, получивший после выхода из училища имя
Ивана и его старший брат Азамат, окрещенный там Петром. В корпусе оба
отличались необыкновенной ненавистью к наукам и особенной страстью к
восточной магии... ...им предстояла, конечно... видная военная карьера... но
они сами испортили все дело. Однажды Амалат где-то в Польше запряг в телегу
тройку жидов и одного из них загнал. А Амалат...и того пуще... И братья
вынуждены были оставить полк...
Амалат при своем 3-х аршинном росте и соразмерной тучности... выражал
такую угрюмую решительность, что самые невинные люди немедленно во всем
сознавались при одном его приближении. Генерал полюбовался им, затем
заметил, что в нашем предприятии найдется место для людей всякого роста
И вдруг покраснев, прибавил: "Господа! Я не оратор. Но, как челоек
русский. Могу сказать: ребята, наша взяла - Одно непременное условие для
цивилизатора - это русская душа!"
- А немцу можно? - раздался в толпе чей-то голос.
Небесная улыбка озарила лицо генерала.
- Немцу можно! Немцу всегда можно! Потому что у немцев всегда русская
душа!
Наконец перепись кончилась. Оказалось 400 русских, 200 немцев с
русскими душами, тридцать три инородца без души, но с развитыми мускулами, и
33 поляка... Последних генерал тотчас вычеркнул. Но они воспротивились
этому.
- У нас тоже русские души!
- ... Вы католики, господа, - усовещивал генерал: - а этого я ни в коем
случае потерпеть не могу.
- Какие мы католики - мы и в церкви никогда не бываем!
- А! Если так - это другое дело!..
И так, господа цивилизаторы, - на ТАШКЕНТ!
Из-за спины генерала вышел человечек в ржавой шинели, которого только
что распекали. Произнес тихо, буднично: - ... Ребята! Бери у бородатых, что
кому надо, но на бороду не плюй! Погладь бороду-то. Погладь!..
Снова клочок старой карты Средней Азии с еще горящим и не затухшим
кружочком. Ташкент!
Провожает меня старый приятель Прокоп. Он не одобряет моего
патриотического психоза и "цивилизаторских затей". Всю дорогу кипит: -
Франция выдумала две вещи: ширину взглядов и канкан. Из того числа: канкан
принят Митрофаном с благодарностью, а от ширины взглядов отплевывается и до
днесь со всею страстностью своей восприимчивой натуры.
Митрофаны изменились? Да они и знать ничего не хотят. Жрррать!! Лишь
одно свое право упорно отстаивают - право обуздывать, свободно простирать
руки, куда дозволят. .. Вчера обуздывали Чечню, сегодня Ташкент...
Не внял я Прокопу. На другой день, в шинели ополченца, отправился на
железную дорогу и взял место в спальном вагоне второго класса... Через плечо
у меня висела дорожная сумка, в которой хранились казенные деньги.
Рядом такие же ликующие ополченцы, открывающие сумки с припасенным
запасом спиртного...
Все это я помню...
Но каким образом я оказался в Ростове на Дону?! Где моя сумка?!
Я ехал, я ехал, я ехал... Господи! Тут есть какое-то волшебство. Злой
волшебник превратил в Ташкент... Рязанскую губернию...Рязанскую или
Тульскую?!
Я помню: я пил...
В Таганроге меня арестовали... Где казенная сумка?
- Я помню: я пил...
Что случилось? Где я нахожусь?
Кругом меня ходят какие-то тени и говорят "стоя на рубеже..."
"Заготовление телег!!" Но ведь надобны средства, mon cher! Телега,
конечно, это не бог знает драгоценность какая, но ведь надо построить ее!
Где средства? Где ж средства... коли я их ВСЕ ПРОПИЛ...mon cher!
...Думающие и страждущие справедливости интеллигенты тут же бросились
искать партии, далекие от болтунов либерализма; другие - крайне решительные,
которым по духу и силе "цивилизовать" Ташкент..
Вечером, Прокоп подобревший ко мне, битому жизнью, умудренному,
заставил меня надеть фрак и белый галстук, а в десять часов мы уже были в
салонах князя Обалдуй- Тараканова.
Раут был в полном разгаре: в гостиной стоял говор; лакеи бесшумно
разносили чай и печенье. Нас встретил хозяин, который произнес: - Рад-с.
Нам, консерваторам, не мешает как можно теснее стоять друг около друга.
Мы, консерваторы, страдали изолированностью - и это нас погубило... Я
теперь принимаю всех... Я, впрочем, надеюсь, что вы консерватор?
Хозяин постоянно был на ногах и переходил от одной группы беседующих к
другой. Это был человек довольно высокий, тощий и совершенно прямой...
Очевидно, тут все держалось внешнею выправкой, скрывавшей внутреннее
недоумение, которое отличает людей раздраженных и не понимающих причину
своего раздражения.
Общий план зала. Объектив наплывает то на одного гостя князя, то на
другого.
Средним планом: седовласый младенец шамкает в испуге: - Куда мы идем?!
Снова общий план зала. Гости, один за другим, без звука, - жестами,
мимикой, - повторяют друг другу одно и то же: "Куда мы идем?!!
Мы останавливаемся на мгновенье у различных столов. За ближайшим
образуется патриотическое общество по самому дешевому производству, для
армии и флотов, колбасы из еловых шишек и никуда не годных мясных обрезков.
Тут же сочиняется патриотическое воззвание к народу с широко известными
виршами:
"О Росс непобедимый,
О твердокаменная грудь!"
Гости вдруг повернултсь к одной из групп, где обсуждается какой-то явно
спасительный для России прожект. Прожект о "расстрелянии", составленный
ветлужским помещиком Поскудниковым.
Поскудников горделиво читает свое произведение: - Отчего все ужасное
происходит? Конечно же, от недостатка спасительной строгости. - Если бы,
например, было своевременно прибегнуть к расстрелянии, то и общество было бы
спасено, и молодое поколение ограждено от заразы заблуждений...
Зал внимает с надеждой: кто-то из гостей не ахает-стонет, а предлагает
спасение.
- ... Конечно, не легко лишить человека жизни, но он, Поскудников, и не
требует, чтобы расстреливали всех поголовно, а предлагает только:
"расстреливать, по внимательном всех вин рассмотрении, но неукоснительно. И
тогда "все сие" исчезнет. И лицо же добродетели, ныне потускнвшее, воссияет
вновь"...
ГОЛОС ЗА ЭКРАНОМ: - И всего замечательнее то, что и вступление, и самый
проект Поскудникова умещаются на одном листе, написанном очень разгонистою
рукой. Как мало нужно, чтоб заставить воссиять лицо добродетели!!
В особенности же кратко заключение, к которому приходит автор. Вот оно:
ЗРИТЕЛЬНЫЙ РЯД: - "А потому полагается небесполезным подвергнуть
расстрелянию нижеследующих лиц:
(Перечисление этих лиц сопровождается укрупненными планами слушающих
гостей. Каждый из них по своему реагирует на близкий его душе пункт.)
...Итак, подвергнуть расстрелянию:
Первое, всех несогласно мыслящих (общий восторг).
Второе, всех, в поведении коих замечается скрытность и отсутствие
чистосердечия.
Третье, всех, кои угрюмым очертанием лица огорчают сердца
благонамеренных обывателей.
Четвертое, зубоскалов и газетчиков." (общий восторг)
... Я был ошарашен.. Тихо, не прощаясь, выскочили вместе с Прокопом на
улицу. - Айда к Палкину!- скомандовал Прокоп извозчику. - Ужинать у ДЮССО
хорошо, когда на сердце легко... А как наслушаешься прожектов!...
Ныне я внимал Прокопу с гораздо большим интересом.
- ... Как Иван Грозный нас построил в колонну: НА КАЗАНЬ! Затем НА