Страница:
А.В. Богданович вел широкую концертную деятельность. Много выступал в концертах Керзинского кружка. Имел огромный репертуар и был первым исполнителем ряда романсов композиторов А.Т. Гречанинова, Н.Н. Черепнина, С.В. Рахманинова. Пел сольные партии в ораториях Г.Ф. Генделя, И. Гайдна, И.С. Баха, в Реквиемах В.А. Моцарта и Дж. Верди, в Девятой симфонии Л. ван Бетховена.
Пел под управлением отечественных дирижеров У.И. Авранека, М.М. Ипполитова-Иванова, Э.А. Купера, который поручил ему теноровое соло в «Те Деит» Г. Берлиоза, а Н.С. Голованов ввел его в состав исполнителей (Е.К. Катульская, Н.А. Обухова, В.Р. Петров) Benedictus из Реквиема В.А. Моцарта.
Из зарубежных дирижеров выступал с такими мастерами, как Г. Абендрот, Б. Вальтер, О. Клемперер, О. Фрид.
Много ездил с концертами по городам России, где выступал со своей женой, певицей Большого театра М.Г. Гуковой.
Александр Владимирович часто пел бесплатно для рабочих или давал концерты в пользу студенчества.
В годы Первой мировой войны Богданович был организатором и участником концертов в госпиталях и лазаретах. Силами артистов Большого театра организовал питательный пункт для беженцев, оказывал помощь и как врач. Организовал госпиталь на средства артистов и был его начальником. Во время революционных событий в Москве 1917 года принимал раненых, оказывая им помощь.
В эти годы его шефская концертная деятельность имела особенно широкий размах. Продолжал он петь и на оперной сцене. Одновременно работал в Художественном совете театра и многих комиссиях.
В 1919 году он принимает участие в создании оперной студии при Большом театре под руководством К.С. Станиславского. И преподает в этой студии вместе с М. Гуковой вокал молодым певцам.
Станиславский высоко ценил разносторонние способности своих коллег. Об этом свидетельствуют его признания: «Я не только преподавал в оперной студии, но и сам учился, слушая уроки М.Г. Гуковой и А.В. Богдановича», – писал он в своей книге «Моя жизнь в искусстве». И еще: «Александр Владимирович был в новой студии не только инициатором, но и главным деятелем, как в художественно-педагогической, так и в административно-хозяйственной области, – вспоминал Константин Сергеевич. – С течением времени он так сроднился с ней, с нами, с новой, вступившей в наши ряды молодежью, что не покидал нас в течение самых тяжелых и трудных годов, пережитых нами, когда приходилось без денег, в холодном помещении, с голодными артистами, не получавшими никакого вознаграждения, – выковывать и организовывать молодое театральное дело.
<…> Самая трудная пора переживалась студией и в те годы, когда я с труппой МХАТ на два года уезжал в Америку. На этот долгий срок, – вся студия была отдана на ответственность и под охрану Александра Владимировича. Если бы не его энергия, если б не его любовь к делу, – молодое учреждение погибло бы навсегда. Но Александр Владимирович сохранил студию до моего возвращения. <…> Всю эту гигантскую работу Александр Владимирович производил – безвозмездно, из любви к своему искусству и к новому в нем. Моя благодарность – по отношению к нему – велика, и потому я рад представившемуся случаю, чтоб громко рассказать о том, что Александр Владимирович, по присущей ему скромности, хранит в секрете».
Джеральд. «Лакме»
Также безвозмездно, но с полной отдачей сил работал Богданович
в Правлении Дома ученых, куда его рекомендовал Н.А. Семашко. Он организовывал концерты, привлекал в них выдающихся артистов-певцов: А.В. Нежданову, Н.А. Обухову и других, пианиста К.Н. Игумнова, скрипача Б.О. Сибора, арфистку К.А. Эрдели (последние играли в оркестре Большого театра).
Сам давал сольные концерты, пел романсы П.И. Чайковского и С.В. Рахманинова; участвовал в опере «Моцарт и Сальери» Н.А. Римского-Корсакова.
Заведовал художественной частью созданного на базе студии оперного театра им. К.С. Станиславского.
В 1925 году за заслуги в оперном искусстве и общественно-театральной деятельности А.В. Богданович был удостоен звания заслуженного артиста республики. Его общественная деятельность продолжалась долгие годы.
С 1934 года он – зав. оперной труппой Большого театра, в 1936-м оставляет этот пост по болезни. Работает в ВТО (Всероссийском театральном обществе), возглавляет кабинет музыкальных театров, и в этой должности он проявляет себя разносторонне: консультирует молодых певцов, создает студию звукозаписи, помогает художественной самодеятельности. Одновременно А. Богданович – председатель вокально-методической комиссии при Управлении музыкальных учреждений в Комитете по делам искусств.
В годы Великой Отечественной войны Александр Владимирович руководил фронтовым театром, организованным им самим, его артисты выступали на передовых рубежах.
Александр Владимирович Богданович скончался 6 апреля 1950 года в Москве.
Память об этом замечательном певце, общественном деятеле и человеке сохранилась в грамзаписях, сделанных в начале 1900-х годов фирмами «Колумбия» и «Пате» в Москве. Остался он и в благодарной памяти современников.
Когда в 1938 году А.В. Богданович отмечал 35-летие своей творческой деятельности, из всех поздравлений многочисленных коллег по сцене, композиторов, музыкальных и общественных деятелей ему особенно дорого было одно письмо: «Дорогой друг, горячо любимый Саша! От всей души, от всего сердца поздравляем тебя с юбилейной датой и желаем здоровья и всякого благополучия. Помни, что среди твоих многочисленных друзей есть еще два – искренно тебе преданные и искренно тебя любящие.
Москва, 1938, 4 апреля. Антонина Нежданова, Николай Голованов».
Л.Р.
Большаков Алексей Алексеевич
Большаков Григорий Филиппович
Пел под управлением отечественных дирижеров У.И. Авранека, М.М. Ипполитова-Иванова, Э.А. Купера, который поручил ему теноровое соло в «Те Деит» Г. Берлиоза, а Н.С. Голованов ввел его в состав исполнителей (Е.К. Катульская, Н.А. Обухова, В.Р. Петров) Benedictus из Реквиема В.А. Моцарта.
Из зарубежных дирижеров выступал с такими мастерами, как Г. Абендрот, Б. Вальтер, О. Клемперер, О. Фрид.
Много ездил с концертами по городам России, где выступал со своей женой, певицей Большого театра М.Г. Гуковой.
Александр Владимирович часто пел бесплатно для рабочих или давал концерты в пользу студенчества.
В годы Первой мировой войны Богданович был организатором и участником концертов в госпиталях и лазаретах. Силами артистов Большого театра организовал питательный пункт для беженцев, оказывал помощь и как врач. Организовал госпиталь на средства артистов и был его начальником. Во время революционных событий в Москве 1917 года принимал раненых, оказывая им помощь.
В эти годы его шефская концертная деятельность имела особенно широкий размах. Продолжал он петь и на оперной сцене. Одновременно работал в Художественном совете театра и многих комиссиях.
В 1919 году он принимает участие в создании оперной студии при Большом театре под руководством К.С. Станиславского. И преподает в этой студии вместе с М. Гуковой вокал молодым певцам.
Станиславский высоко ценил разносторонние способности своих коллег. Об этом свидетельствуют его признания: «Я не только преподавал в оперной студии, но и сам учился, слушая уроки М.Г. Гуковой и А.В. Богдановича», – писал он в своей книге «Моя жизнь в искусстве». И еще: «Александр Владимирович был в новой студии не только инициатором, но и главным деятелем, как в художественно-педагогической, так и в административно-хозяйственной области, – вспоминал Константин Сергеевич. – С течением времени он так сроднился с ней, с нами, с новой, вступившей в наши ряды молодежью, что не покидал нас в течение самых тяжелых и трудных годов, пережитых нами, когда приходилось без денег, в холодном помещении, с голодными артистами, не получавшими никакого вознаграждения, – выковывать и организовывать молодое театральное дело.
<…> Самая трудная пора переживалась студией и в те годы, когда я с труппой МХАТ на два года уезжал в Америку. На этот долгий срок, – вся студия была отдана на ответственность и под охрану Александра Владимировича. Если бы не его энергия, если б не его любовь к делу, – молодое учреждение погибло бы навсегда. Но Александр Владимирович сохранил студию до моего возвращения. <…> Всю эту гигантскую работу Александр Владимирович производил – безвозмездно, из любви к своему искусству и к новому в нем. Моя благодарность – по отношению к нему – велика, и потому я рад представившемуся случаю, чтоб громко рассказать о том, что Александр Владимирович, по присущей ему скромности, хранит в секрете».
Также безвозмездно, но с полной отдачей сил работал Богданович
в Правлении Дома ученых, куда его рекомендовал Н.А. Семашко. Он организовывал концерты, привлекал в них выдающихся артистов-певцов: А.В. Нежданову, Н.А. Обухову и других, пианиста К.Н. Игумнова, скрипача Б.О. Сибора, арфистку К.А. Эрдели (последние играли в оркестре Большого театра).
Сам давал сольные концерты, пел романсы П.И. Чайковского и С.В. Рахманинова; участвовал в опере «Моцарт и Сальери» Н.А. Римского-Корсакова.
Заведовал художественной частью созданного на базе студии оперного театра им. К.С. Станиславского.
В 1925 году за заслуги в оперном искусстве и общественно-театральной деятельности А.В. Богданович был удостоен звания заслуженного артиста республики. Его общественная деятельность продолжалась долгие годы.
С 1934 года он – зав. оперной труппой Большого театра, в 1936-м оставляет этот пост по болезни. Работает в ВТО (Всероссийском театральном обществе), возглавляет кабинет музыкальных театров, и в этой должности он проявляет себя разносторонне: консультирует молодых певцов, создает студию звукозаписи, помогает художественной самодеятельности. Одновременно А. Богданович – председатель вокально-методической комиссии при Управлении музыкальных учреждений в Комитете по делам искусств.
В годы Великой Отечественной войны Александр Владимирович руководил фронтовым театром, организованным им самим, его артисты выступали на передовых рубежах.
Александр Владимирович Богданович скончался 6 апреля 1950 года в Москве.
Память об этом замечательном певце, общественном деятеле и человеке сохранилась в грамзаписях, сделанных в начале 1900-х годов фирмами «Колумбия» и «Пате» в Москве. Остался он и в благодарной памяти современников.
Когда в 1938 году А.В. Богданович отмечал 35-летие своей творческой деятельности, из всех поздравлений многочисленных коллег по сцене, композиторов, музыкальных и общественных деятелей ему особенно дорого было одно письмо: «Дорогой друг, горячо любимый Саша! От всей души, от всего сердца поздравляем тебя с юбилейной датой и желаем здоровья и всякого благополучия. Помни, что среди твоих многочисленных друзей есть еще два – искренно тебе преданные и искренно тебя любящие.
Москва, 1938, 4 апреля. Антонина Нежданова, Николай Голованов».
Л.Р.
Большаков Алексей Алексеевич
баритон
1914-1979
Алексей Большаков родился 15 сентября 1914 года в селе Обшаровка Самарской губернии. Время было тяжелое: шла Первая мировая война, и в день рождения ребенка в семью вошло горе – на фронте погиб его отец. Вдова осталась с двумя малолетними детьми (старшей дочке было всего 3 года); ей – батрачке, возможно, не удалось бы поднять детей, но помогли односельчане. Они же позаботились и о дальнейшей судьбе Алексея. Когда он достиг юношеского возраста, его послали учиться в Самару, в строительный техникум, по окончании которого он работал в Куйбышеве на строительстве завода, жилых домов и больницы.
Петь Алексея научила мать: у нее были хороший голос и музыкальный слух. В техникуме он занимался в художественной самодеятельности, был запевалой в хоре, выступал в концертах.
Пение было поначалу лишь удовольствием и развлечением. Однако, поступив в строительный институт, Алексей решил заняться пением серьезно и одновременно поступил на вечернее отделение музыкального училища. А вскоре он ушел из института и полностью отдался музыкальным занятиям. Так определилась его дальнейшая судьба.
В 1940 году Алексея призвали в армию, и он служил в ансамбле песни и пляски Приволжского военного округа во время Великой Отечественной войны и до ее окончания.
Тонио. «Паяцы»
А. Большаков побывал с ансамблем на 2-м Украинском фронте, прошел тяжелыми военными дорогами Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию. Оттуда ансамбль был переброшен на Дальний Восток и вместе с воинскими частями преодолел весь путь по Маньчжурии.
После войны ансамбль был расформирован.
В 1946 году Алексей Большаков недолго работал в Куйбышевском театре оперы и балета.
А с 1946–го по 1953 год – он солист Свердловского оперного театра; одновременно в 1951–1953 гг. обучался в Уральской консерватории имени М.П. Мусоргского.
К этому времени Алексей Большаков уже профессиональный и опытный исполнитель ведущих партий лирического и драматического баритона.
В январе 1953 года певец был принят в Большой театр как стажер, но вскоре стал и полноправным солистом оперной труппы. Дебютировал партией Моралеса в опере «Кармен» Ж. Бизе, а далее последовали партии более крупные.
Первый отзыв на выступления певца (в операх «Травиата» и «Садко») появился в газете Большого театра «Советский артист». Дирижер Е. Акулов писал: «Молодой певец А. Большаков спел партии Жермона и Веденецкого гостя. У певца хорошая вокальная техника, дикция, четкая фразировка. Он свободно владеет всеми регистрами голоса. Имеет некоторый сценический опыт». Правда, в этом отзыве была не только похвала, но еще и критическое замечание, весьма полезное для певца, начинающего свою карьеру на сцене прославленного театра.
В Большом Алексей Алексеевич исполнил 26 партий. В русских операх это: Щелкалов и Рангони в «Борисе Годунове» М.П. Мусоргского, Елецкий в «Пиковой даме», Роберт в «Иоланте» и Мазепа в одноименной опере П.И. Чайковского; Демон в одноименной опере А.Г. Рубинштейна, Федор Поярок в «Сказании о граде Китеже» Н.А. Римского-Корсакова, партии в операх «Хованщина» Мусоргского, «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова… Об одной из них тот же Акулов писал: «А. Большаков – Роберт вокально хорошо справился с партией. Его голос красиво звучал и в верхней, и в нижней тесситуре. В знаменитой арии «Кто может сравниться с Матильдой моей» А. Большаков показал, что ему не страшны трудности высокой тесситуры».
Среди партий в зарубежных операх – Меркуцио в «Ромео и Джульетте» и Валентин в «Фаусте» Ш. Гуно, Фигаро в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини, Шарплес в «Чио-Чио-сан» и Марсель в «Богеме» Дж. Пуччини, Тонио в «Паяцах» Р. Леонкавалло, Альберт в «Вертере» Ж. Массне, Риголетто в одноименной опере и маркиз ди Поза в «Дон Карлосе» Дж. Верди.
Алексей Большаков также много пел в современном репертуаре: Букин в «Матери» Т.Н. Хренникова, Наполеон в «Войне и мире» С.С. Прокофьева, Трубецкой в «Декабристах» Ю.А. Шапорина, Беринг в «Оптимистической трагедии» А.Н. Холминова, в опере «Судьба человека» И.И. Дзержинского пел песню «Памяти павших».
О том, каким оперным певцом был А.А. Большаков, не раз высказывались его партнеры по сцене, коллеги по творчеству. Так Вера Михайловна Фирсова вспоминала: «Голос – красивый, приятного тембра, удивительно ровно звучащий, полного диапазона и, что немаловажно, великолепно поставленный – позволяет ему исполнять партии самого разнообразного характера. И я лично не помню ни одного спектакля с участием А. Большакова, где бы у артиста что-то сбоило. У него всегда все верно и всякая нота поется.
Исполнительской манере А. Большакова свойственна в высшей степени академичность, все, что он поет, профессионально в самом хорошем смысле слова. Как артист, он не прибегает к внешним эффектам, образы, созданные им, отличаются скупыми, но весьма выразительными красками. А. Большаков убедителен и правдив на сцене. И не только в тех партиях-ролях, которые в характере его лирического баритона, но и там, где образ, ситуации, характер музыки требуют напряжения, драматизма и даже трагизма (как, например, в Риголетто).
Альберт. «Вертер»
А. Большаков – очень хороший партнер; чуткий, внимательный, корректный. Мне довелось выступать с ним в ряде спектаклей, и, кроме самых хороших слов о нем, как о певце Большого театра и как о партнере по сцене, я не могу сказать».
А. Большаков был высочайшим профессионалом, о чем свидетельствует и то, что ему не раз приходилось заменять заболевших коллег и выступать буквально день за днем. Он пел Елецкого, а на следующий день Риголетто или Фигаро и далее без перерыва Шарплеса или Валентина, следом Шарплеса, а после него Жермона. И каждый раз на высоком художественном уровне.
Большаков был также прекрасным концертным певцом. Вот один из отзывов на его выступление: «В концерте на сцене нашего театра Большаков в первую очередь показал именно мастерство оперного артиста, с большим блеском исполнив сложнейшие арии репертуара баритона. Перед нами прошли лучшие страницы оперной классики – ария Роберта («Иоланта» Чайковского), ария Риголетто, ария Алеко, ария Игоря, эпиталама Виндекса («Нерон» Рубинштейна). Кроме того, А. Большаков спел романсы Чайковского, Рахманинова, Гурилева, оставаясь и в камерном репертуаре оперным певцом, создающим музыкальные образы «крупным мазком».
Веденецкий гость. «Садко»
Участвовал в концертном исполнении оперы «Млада» (Жрец Радегаста) Н.А. Римского-Корсакова под управлением Е.Ф. Светланова в Большом зале Московской консерватории в 1961 году.
«В пении Большакова подкупает сочетание чистоты тембра, силы голоса и безукоризненности вокальной школы, позволяющей певцу одинаково выигрышно выглядеть при исполнении произведений самого различного характера», – писала газета «Советская Башкирия» после выступлений певца в Уфе в марте 1973 года.
Он гастролировал по всей стране, выступал в больших и малых городах, перед нефтяниками Татарии, на музыкальном фестивале в Казахстане, перед строителями Саяно-Шушенской ГЭС в Красноярском крае вместе с ансамблем скрипачей Большого театра.
Гастролировал на оперных сценах многих театров: в Риге пел Онегина, Демона и Мазепу; в Баку – Онегина и графа ди Луна в опере «Трубадур» Дж. Верди, в Чебоксарах – Фигаро и Канио, в Куйбышеве – Риголетто и Фигаро, во Фрунзе – Онегина и Риголетто, в Уф е – Эскамильо.
Гастроливал и за рубежом – в Австрии, Германии, Венгрии, Норвегии, Канаде, Швеции, Франции.
С 1975 года Алексей Большаков начал педагогическую деятельность, преподавал в музыкальном училище при консерватории. С 1977 года руководил стажерской группой в Большом театре.
Написал ряд статей, в которых говорил о необходимости больше заниматься с молодежью дирижерам, режиссерам, более опытным певцам; смелее выдвигать молодых певцов, занимать их в спектаклях вместо гастролеров, которые не всегда являются лучшими.
Сам Алексей Алексеевич никому не отказывал в помощи – ни солистам, ни хористам. Настаивал на необходимости ежедневных вокальных упражнений. В своих замечаниях певцам по поводу их выступлений был объективен, осторожен, чтобы не ранить человека. Он был настоящим наставником, учителем молодежи.
В работе интересы театра были для него превыше всего. Как сказал А.Д. Масленников, «его отношение к театру является эталоном служения искусству, служения театру».
В 1959 г. А.А. Большаков был награжден орденом «Знак Почета».
В 1971 г. стал народным артистом РСФСР.
В 1976 году в связи с 200-летием Большого театра награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Его уважали и ценили в работе А.Ш. Мелик-Пашаев, В.В. Небольсин, Е.Ф. Светланов, Г.Н. Рождественский, Б.А. Покровский; любили партнеры, всегда с благодарностью вспоминают ученики.
Жермон. «Травиата»
14 июня 1979 года Алексей Алексеевич Большаков скончался, ему еще не исполнилось 65-ти. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
С его участием записаны оперы Н.А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» (партия Корабельщика, дирижер В.В. Небольсин) и «Млада» (партия Всегласного жреца, дирижер Е.Ф. Светланов); опера М.П. Мусоргского «Хованщина» (партия Стрешнева, дирижер В.В. Небольсин) и поэма «Колокола» С.В. Рахманинова (дирижер К.П. Кондрашин).
Л.Р.
Петь Алексея научила мать: у нее были хороший голос и музыкальный слух. В техникуме он занимался в художественной самодеятельности, был запевалой в хоре, выступал в концертах.
Пение было поначалу лишь удовольствием и развлечением. Однако, поступив в строительный институт, Алексей решил заняться пением серьезно и одновременно поступил на вечернее отделение музыкального училища. А вскоре он ушел из института и полностью отдался музыкальным занятиям. Так определилась его дальнейшая судьба.
В 1940 году Алексея призвали в армию, и он служил в ансамбле песни и пляски Приволжского военного округа во время Великой Отечественной войны и до ее окончания.
А. Большаков побывал с ансамблем на 2-м Украинском фронте, прошел тяжелыми военными дорогами Украину, Молдавию, Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию. Оттуда ансамбль был переброшен на Дальний Восток и вместе с воинскими частями преодолел весь путь по Маньчжурии.
После войны ансамбль был расформирован.
В 1946 году Алексей Большаков недолго работал в Куйбышевском театре оперы и балета.
А с 1946–го по 1953 год – он солист Свердловского оперного театра; одновременно в 1951–1953 гг. обучался в Уральской консерватории имени М.П. Мусоргского.
К этому времени Алексей Большаков уже профессиональный и опытный исполнитель ведущих партий лирического и драматического баритона.
В январе 1953 года певец был принят в Большой театр как стажер, но вскоре стал и полноправным солистом оперной труппы. Дебютировал партией Моралеса в опере «Кармен» Ж. Бизе, а далее последовали партии более крупные.
Первый отзыв на выступления певца (в операх «Травиата» и «Садко») появился в газете Большого театра «Советский артист». Дирижер Е. Акулов писал: «Молодой певец А. Большаков спел партии Жермона и Веденецкого гостя. У певца хорошая вокальная техника, дикция, четкая фразировка. Он свободно владеет всеми регистрами голоса. Имеет некоторый сценический опыт». Правда, в этом отзыве была не только похвала, но еще и критическое замечание, весьма полезное для певца, начинающего свою карьеру на сцене прославленного театра.
В Большом Алексей Алексеевич исполнил 26 партий. В русских операх это: Щелкалов и Рангони в «Борисе Годунове» М.П. Мусоргского, Елецкий в «Пиковой даме», Роберт в «Иоланте» и Мазепа в одноименной опере П.И. Чайковского; Демон в одноименной опере А.Г. Рубинштейна, Федор Поярок в «Сказании о граде Китеже» Н.А. Римского-Корсакова, партии в операх «Хованщина» Мусоргского, «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова… Об одной из них тот же Акулов писал: «А. Большаков – Роберт вокально хорошо справился с партией. Его голос красиво звучал и в верхней, и в нижней тесситуре. В знаменитой арии «Кто может сравниться с Матильдой моей» А. Большаков показал, что ему не страшны трудности высокой тесситуры».
Среди партий в зарубежных операх – Меркуцио в «Ромео и Джульетте» и Валентин в «Фаусте» Ш. Гуно, Фигаро в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини, Шарплес в «Чио-Чио-сан» и Марсель в «Богеме» Дж. Пуччини, Тонио в «Паяцах» Р. Леонкавалло, Альберт в «Вертере» Ж. Массне, Риголетто в одноименной опере и маркиз ди Поза в «Дон Карлосе» Дж. Верди.
Алексей Большаков также много пел в современном репертуаре: Букин в «Матери» Т.Н. Хренникова, Наполеон в «Войне и мире» С.С. Прокофьева, Трубецкой в «Декабристах» Ю.А. Шапорина, Беринг в «Оптимистической трагедии» А.Н. Холминова, в опере «Судьба человека» И.И. Дзержинского пел песню «Памяти павших».
О том, каким оперным певцом был А.А. Большаков, не раз высказывались его партнеры по сцене, коллеги по творчеству. Так Вера Михайловна Фирсова вспоминала: «Голос – красивый, приятного тембра, удивительно ровно звучащий, полного диапазона и, что немаловажно, великолепно поставленный – позволяет ему исполнять партии самого разнообразного характера. И я лично не помню ни одного спектакля с участием А. Большакова, где бы у артиста что-то сбоило. У него всегда все верно и всякая нота поется.
Исполнительской манере А. Большакова свойственна в высшей степени академичность, все, что он поет, профессионально в самом хорошем смысле слова. Как артист, он не прибегает к внешним эффектам, образы, созданные им, отличаются скупыми, но весьма выразительными красками. А. Большаков убедителен и правдив на сцене. И не только в тех партиях-ролях, которые в характере его лирического баритона, но и там, где образ, ситуации, характер музыки требуют напряжения, драматизма и даже трагизма (как, например, в Риголетто).
А. Большаков – очень хороший партнер; чуткий, внимательный, корректный. Мне довелось выступать с ним в ряде спектаклей, и, кроме самых хороших слов о нем, как о певце Большого театра и как о партнере по сцене, я не могу сказать».
А. Большаков был высочайшим профессионалом, о чем свидетельствует и то, что ему не раз приходилось заменять заболевших коллег и выступать буквально день за днем. Он пел Елецкого, а на следующий день Риголетто или Фигаро и далее без перерыва Шарплеса или Валентина, следом Шарплеса, а после него Жермона. И каждый раз на высоком художественном уровне.
Большаков был также прекрасным концертным певцом. Вот один из отзывов на его выступление: «В концерте на сцене нашего театра Большаков в первую очередь показал именно мастерство оперного артиста, с большим блеском исполнив сложнейшие арии репертуара баритона. Перед нами прошли лучшие страницы оперной классики – ария Роберта («Иоланта» Чайковского), ария Риголетто, ария Алеко, ария Игоря, эпиталама Виндекса («Нерон» Рубинштейна). Кроме того, А. Большаков спел романсы Чайковского, Рахманинова, Гурилева, оставаясь и в камерном репертуаре оперным певцом, создающим музыкальные образы «крупным мазком».
Участвовал в концертном исполнении оперы «Млада» (Жрец Радегаста) Н.А. Римского-Корсакова под управлением Е.Ф. Светланова в Большом зале Московской консерватории в 1961 году.
«В пении Большакова подкупает сочетание чистоты тембра, силы голоса и безукоризненности вокальной школы, позволяющей певцу одинаково выигрышно выглядеть при исполнении произведений самого различного характера», – писала газета «Советская Башкирия» после выступлений певца в Уфе в марте 1973 года.
Он гастролировал по всей стране, выступал в больших и малых городах, перед нефтяниками Татарии, на музыкальном фестивале в Казахстане, перед строителями Саяно-Шушенской ГЭС в Красноярском крае вместе с ансамблем скрипачей Большого театра.
Гастролировал на оперных сценах многих театров: в Риге пел Онегина, Демона и Мазепу; в Баку – Онегина и графа ди Луна в опере «Трубадур» Дж. Верди, в Чебоксарах – Фигаро и Канио, в Куйбышеве – Риголетто и Фигаро, во Фрунзе – Онегина и Риголетто, в Уф е – Эскамильо.
Гастроливал и за рубежом – в Австрии, Германии, Венгрии, Норвегии, Канаде, Швеции, Франции.
С 1975 года Алексей Большаков начал педагогическую деятельность, преподавал в музыкальном училище при консерватории. С 1977 года руководил стажерской группой в Большом театре.
Написал ряд статей, в которых говорил о необходимости больше заниматься с молодежью дирижерам, режиссерам, более опытным певцам; смелее выдвигать молодых певцов, занимать их в спектаклях вместо гастролеров, которые не всегда являются лучшими.
Сам Алексей Алексеевич никому не отказывал в помощи – ни солистам, ни хористам. Настаивал на необходимости ежедневных вокальных упражнений. В своих замечаниях певцам по поводу их выступлений был объективен, осторожен, чтобы не ранить человека. Он был настоящим наставником, учителем молодежи.
В работе интересы театра были для него превыше всего. Как сказал А.Д. Масленников, «его отношение к театру является эталоном служения искусству, служения театру».
В 1959 г. А.А. Большаков был награжден орденом «Знак Почета».
В 1971 г. стал народным артистом РСФСР.
В 1976 году в связи с 200-летием Большого театра награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Его уважали и ценили в работе А.Ш. Мелик-Пашаев, В.В. Небольсин, Е.Ф. Светланов, Г.Н. Рождественский, Б.А. Покровский; любили партнеры, всегда с благодарностью вспоминают ученики.
14 июня 1979 года Алексей Алексеевич Большаков скончался, ему еще не исполнилось 65-ти. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
С его участием записаны оперы Н.А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» (партия Корабельщика, дирижер В.В. Небольсин) и «Млада» (партия Всегласного жреца, дирижер Е.Ф. Светланов); опера М.П. Мусоргского «Хованщина» (партия Стрешнева, дирижер В.В. Небольсин) и поэма «Колокола» С.В. Рахманинова (дирижер К.П. Кондрашин).
Л.Р.
Большаков Григорий Филиппович
тенор
1904–1974
«Григорий Филиппович был артистом яркого и, я бы сказала, увлекательного таланта. От природы у него был прекрасный голос, красивого, волнующего тембра. Но голоса в театре были и более сильные, чем у него. А вот он умел придать своему исполнению какое-то внутреннее озарение, и тогда ему извинялись вокальные погрешности, ибо он давал то, что не мог дать самый академический певец.
Артистическое его обаяние было огромным и при этом – точное и глубокое, подчас интуитивное понимание образа. И неспроста его исполнение заражало не только публику, но и нас – его партнеров и дирижеров», – говорила Наталия Дмитриевна Шпиллер о Григории Большакове, чье имя в созвездии выдающихся оперных певцов Большого театра занимает заслуженное место.
Вакула. «Черевички»
Григорий Большаков родился 23 января (5 февраля) 1904 года в Петербурге в многодетной семье заводского рабочего. В роду Большаковых артистов не было. Но искусство здесь почитали, отец любил петь, и все шестеро его детей обладали хорошими голосами. Вот и Григорий начал петь с детства. «Был у нас граммофон, – рассказывал певец, – и я кое-что выучил на слух. Друзья, которым я много пел, говорили, что мне нужно учиться. И я решился: поступил в музыкальную школу, а потом к педагогу Нувельнорди – он учился у итальянских певцов, школа была отличная. Он очень полюбил меня, и так получилось, что он не только не брал с меня денег за уроки, а, бывало, и сам мне помогал – я ведь еще не работал». Ни бесстрашным тореадором из «Кармен», ни мятежным Демоном, чьи арии он так любил слушать в детстве с пластинок и о которых мечтал сам, ему на сцене быть не пришлось: в юности у Григория Большакова обнаружился не баритон, а тенор. Но его ждало блестящее будущее.
Уроки итальянца Р.Ф. Нувельнорди, благодаря которым Григорий приобрел навыки владения голосом (эта школа впоследствии скажется на манере звуковедения певца) подвигли его пойти на пробу в Михайловский театр. «Слушали меня Самосуд и Смолич, – вспоминал артист. – Сказали: «Ты еще зеленый для сольного пения, но в хор мы бы тебе советовали пойти – в наш оперный хор… Года два еще нужно поработать над голосом». И он с радостью пошел в хор, рад был, по его словам, «зацепиться за театр»: «Все-таки не ахти какой, но артист». Хор Михайловского театра стал для Григория Большакова еще одной вокальной школой. Поработав там больше года, он решает продолжить свое музыкальное образование и поступает в Ленинградский музыкальный техникум, где учится в классе профессора И. Супруненко, о котором потом всегда будет тепло вспоминать. Необходимость заработка заставляет его одновременно работать на железной дороге статистом.
В 1928 году, окончив техникум, Г. Большаков станет солистом Ленинградского театра комической оперы, где первую сольную партию – Фентона в «Виндзорских проказницах» О. Николаи, которая шла на его сцене в 1920-х годах, подготовит с дирижером А.М. Пазовским. Григорий Филиппович рассказывал, какое необычайное волнение испытывал он перед первым выходом на сцену. Стоя за кулисами, он чувствовал, будто ноги его прирастают к полу. Помощнику режиссера пришлось буквально вытолкнуть его на сцену. Певец ощущал страшную скованность движений, но достаточно ему было увидеть переполненный зрительный зал, как он овладел собой. Дебют прошел с большим успехом, определив дальнейшую судьбу певца. Он не учился в консерватории, но его вокальной школе можно было только позавидовать. И тот факт, что в 1930 году молодой певец был принят по конкурсу в оперную труппу Мариинского театра, был закономерен в его творческой биографии. Там появились его Ленский в «Евгении Онегине» и Андрей в «Мазепе» П.И. Чайковского, Синодал в «Демоне» А.Г. Рубинштейна, Андрей Хованский в «Хованщине» М.П. Мусоргского, Арнольд в «Вильгельме Телле» Дж. Россини, Принц в опере С.С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам». На знаменитой сцене он впервые выступил и в партии Хозе («Кармен» Ж. Бизе). Шесть лет работы в Ленинградском театре оперы и балета имени С.М. Кирова, как с 1935 г. называлась «Мариинка», принесли уверенность в своих силах, большой вокальный и сценический опыт, но, как вспоминал сам артист, «такое было нетерпение петь любимые партии, петь много, не откладывая на «потом», что я отпросился в провинцию».
В Саратовском театре оперы и балета (1937–1938) он пел все, о чем мечтал. Германа в «Пиковой даме» П.И. Чайковского, Радамеса в «Аиде» Дж. Верди, Альмавиву в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини, Князя в «Русалке» А.С. Даргомыжского… Но, казалось, и это не предел.
В 1938 году был объявлен конкурс в Большом театре, он поехал на прослушивание и был принят в труппу. Для дебюта 34-летний Григорий Большаков получил партию Давыдова в недавно поставленной тогда впервые опере И.И. Дзержинского «Поднятая целина» (первым исполнителем этой роли на сцене Большого театра был Борис Евлахов). Через неделю была снова встреча с шолоховским героем – ввод в небольшую роль Мишука в опере Дзержинского «Тихий Дон», а через месяц Г. Большаков уже вышел на сцену в партии Герцога в «Риголетто» Верди. Позже Григорий Филиппович вспоминал случай, когда ему пришлось заменить в этой партии внезапно заболевшего И.С. Козловского: «Козловский после большого перерыва пел в «Риголетто». Ну, разумеется, очень многие стремились услышать своего любимца… А Иван Семенович в первом акте плохо почувствовал себя. Поехали за мной, привезли меня в театр, но нужно ведь одеться, загримироваться… Антракт страшно затянулся, публика в волнении. Наконец, выхожу. Вы представьте, учитель, входя в «не свой» класс, волнуется: как примут. А тут после Козловского, вместо Козловского… Во мне и страх, и задор… Смотрю, немного оттаивает публика, а песенку Герцога приняли аплодисментами – хорошие были аплодисменты. От сердца…»
«Иван Сусанин». Антонида – В. Барсова, Собинин – Г. Большаков
Расцвет творчества артиста пришелся на 40–50-е годы прошлого столетия, когда на сцене Большого театра блистала целая плеяда драматических теноров – Б.М. Евлахов, Н.Н. Озеров, Н.С. Ханаев, Г.М. Нэлепп! Замечательный певец был участником многих премьер Большого театра. Во втором составе (в первом Собинина пел Ханаев) он выступил в премьерном спектакле «Иван Сусанин», поставленном после Октябрьской революции с новым либретто (1939).
В 1940 году Григорий Большаков пел в премьере «Иоланты» в постановке Т.Е. Шарашидзе и С.А. Самосуда. В партии Водемона его считали непревзойденным. Н.Д. Шпиллер, которая познакомилась с Г. Большаковым во время постановки оперы З. Палиашвили «Абесалом и Этери», где они выступали в главных партиях, вспоминала: «Я помню, как мой покойный муж – Святослав Николаевич Кнушевицкий, игравший одно время солистом в оркестре театра, говорил мне, что каждый раз, когда Гриша в партии Водемона произносил слова: «О, боже, она слепа, несчастная!», он не мог удержаться от слез (а «Иоланту» в те годы давали на декаде по два раза). Это было так горячо и убедительно, что забыть его нельзя».
А вот что писал об «Иоланте» с участием артиста и о его образе Водемона Иван Иванович Петров: «…Великолепный состав исполнителей, начиная с очень большого мастера, дирижера С. Самосуда, который сразу же придал спектаклю особую приподнятость и своим темпераментом зажигал всех исполнителей. Король Рене – А. Пирогов, покоряющий своим могучим голосом, темпераментом и актерским мастерством. Роберт – П. Норцов, юный, стройный, красивый, с легко и красиво звучащим голосом. Эбн-Хакиа – А. Батурин, бархатный тембр и благородная манера которого доставляли большое удовольствие. И, наконец, Г. Жуковская и Г. Большаков, составлявшие такой великолепный дуэт, что писать о нем можно очень много…
В «Иоланте» я впервые увидел Г. Большакова. В исполнение роли Водемона артист вкладывал столько искренности, юношеского пыла, темперамента и вокального блеска, что трудно себе представить лучшего Водемона». Как считала критика, «в партии Водемона проявились лучшие стороны исполнительской индивидуальности артиста – его музыкальная и сценическая культура, яркий и звонкий голос, тонкий художественный вкус, искренность и неподдельный темперамент, редкая драматическая одаренность».
До войны Григорий Большаков спел в Большом театре Германа, Фауста, Радамеса. После каждого спектакля с участием артиста слушатели были так взволнованны, что долго находились под воздействием его искусства. Вспоминает Ирина Ивановна Масленникова: «Он был очень красивым мужчиной для театра, в нем было море обаяния. Горящие глаза. Голос яркий, солнечный, очень красивый. Когда он выходил на сцену, это был настоящий герой».
Сохранились видеокадры «Пиковой дамы» с Германом – Г. Большаковым, сцена «В спальне графини». Очевидно, это послевоенные годы. По мнению Владислава Пьявко, когда видишь артиста в образе Германа, кажется, будто все происходит сегодня: настолько современны, ощутимы эмоции, «они, как кинжалом, пронзают время». Как вспоминала одна из исполнительниц партии Лизы, солистка Большого театра Нина Ивановна Покровская, Григория Филипповича «иногда захлестывало на сцене от эмоций, но его Герман всегда бывал убедительным и очень пламенным…». Для певца, казалось, не существовало преград. Артист стихийной силы, он творил так, как ему подсказывал его большой талант.
В январе 1941-го в Большом театре прошла премьера оперы П.И. Чайковского «Черевички», поставленной главным режиссером Театра им. Евг. Вахтангова Р.Н. Симоновым и дирижером А.Ш. Мелик-Пашаевым. Для Григория Большакова это был звездный час – он был настолько органичен в партии Вакулы, что будто сошел на оперную сцену со страниц гоголевской повести «Ночь перед Рождеством». Критика тех лет хвалила его кузнеца Вакулу: «Надолго запомнили зрители этот яркий образ добродушного, сильного парубка. Чудесно звучит у артиста замечательная ария «Слышит ли, девица, сердце твое». Много искреннего чувства вкладывает певец в ариозо Вакулы «О, что мне мать»…» По свидетельству И.И. Петрова, роль Вакулы в «Черевичках» была одной из лучших в репертуаре певца: «С одной стороны, это был увалень-кузнец, а с другой – нежно любящий парубок, с большим обаянием…» Многим зрителям артист запомнился еще и по фильму-опере «Черевички» (режиссеры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, «Ленфильм», 1944), который в то время имел большой зрительский успех. За роль Вакулы в «Черевичках» Григорий Большаков был удостоен Государственной премии СССР (1942). «В украинских вещах (в послевоенные годы певец исполнял и партию Левко в «Майской ночи» Н.А. Римского-Корсакова – Т.М.) он был чудный», – свидетельствует Ирина Ивановна Масленникова.
Артистическое его обаяние было огромным и при этом – точное и глубокое, подчас интуитивное понимание образа. И неспроста его исполнение заражало не только публику, но и нас – его партнеров и дирижеров», – говорила Наталия Дмитриевна Шпиллер о Григории Большакове, чье имя в созвездии выдающихся оперных певцов Большого театра занимает заслуженное место.
Григорий Большаков родился 23 января (5 февраля) 1904 года в Петербурге в многодетной семье заводского рабочего. В роду Большаковых артистов не было. Но искусство здесь почитали, отец любил петь, и все шестеро его детей обладали хорошими голосами. Вот и Григорий начал петь с детства. «Был у нас граммофон, – рассказывал певец, – и я кое-что выучил на слух. Друзья, которым я много пел, говорили, что мне нужно учиться. И я решился: поступил в музыкальную школу, а потом к педагогу Нувельнорди – он учился у итальянских певцов, школа была отличная. Он очень полюбил меня, и так получилось, что он не только не брал с меня денег за уроки, а, бывало, и сам мне помогал – я ведь еще не работал». Ни бесстрашным тореадором из «Кармен», ни мятежным Демоном, чьи арии он так любил слушать в детстве с пластинок и о которых мечтал сам, ему на сцене быть не пришлось: в юности у Григория Большакова обнаружился не баритон, а тенор. Но его ждало блестящее будущее.
Уроки итальянца Р.Ф. Нувельнорди, благодаря которым Григорий приобрел навыки владения голосом (эта школа впоследствии скажется на манере звуковедения певца) подвигли его пойти на пробу в Михайловский театр. «Слушали меня Самосуд и Смолич, – вспоминал артист. – Сказали: «Ты еще зеленый для сольного пения, но в хор мы бы тебе советовали пойти – в наш оперный хор… Года два еще нужно поработать над голосом». И он с радостью пошел в хор, рад был, по его словам, «зацепиться за театр»: «Все-таки не ахти какой, но артист». Хор Михайловского театра стал для Григория Большакова еще одной вокальной школой. Поработав там больше года, он решает продолжить свое музыкальное образование и поступает в Ленинградский музыкальный техникум, где учится в классе профессора И. Супруненко, о котором потом всегда будет тепло вспоминать. Необходимость заработка заставляет его одновременно работать на железной дороге статистом.
В 1928 году, окончив техникум, Г. Большаков станет солистом Ленинградского театра комической оперы, где первую сольную партию – Фентона в «Виндзорских проказницах» О. Николаи, которая шла на его сцене в 1920-х годах, подготовит с дирижером А.М. Пазовским. Григорий Филиппович рассказывал, какое необычайное волнение испытывал он перед первым выходом на сцену. Стоя за кулисами, он чувствовал, будто ноги его прирастают к полу. Помощнику режиссера пришлось буквально вытолкнуть его на сцену. Певец ощущал страшную скованность движений, но достаточно ему было увидеть переполненный зрительный зал, как он овладел собой. Дебют прошел с большим успехом, определив дальнейшую судьбу певца. Он не учился в консерватории, но его вокальной школе можно было только позавидовать. И тот факт, что в 1930 году молодой певец был принят по конкурсу в оперную труппу Мариинского театра, был закономерен в его творческой биографии. Там появились его Ленский в «Евгении Онегине» и Андрей в «Мазепе» П.И. Чайковского, Синодал в «Демоне» А.Г. Рубинштейна, Андрей Хованский в «Хованщине» М.П. Мусоргского, Арнольд в «Вильгельме Телле» Дж. Россини, Принц в опере С.С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам». На знаменитой сцене он впервые выступил и в партии Хозе («Кармен» Ж. Бизе). Шесть лет работы в Ленинградском театре оперы и балета имени С.М. Кирова, как с 1935 г. называлась «Мариинка», принесли уверенность в своих силах, большой вокальный и сценический опыт, но, как вспоминал сам артист, «такое было нетерпение петь любимые партии, петь много, не откладывая на «потом», что я отпросился в провинцию».
В Саратовском театре оперы и балета (1937–1938) он пел все, о чем мечтал. Германа в «Пиковой даме» П.И. Чайковского, Радамеса в «Аиде» Дж. Верди, Альмавиву в «Севильском цирюльнике» Дж. Россини, Князя в «Русалке» А.С. Даргомыжского… Но, казалось, и это не предел.
В 1938 году был объявлен конкурс в Большом театре, он поехал на прослушивание и был принят в труппу. Для дебюта 34-летний Григорий Большаков получил партию Давыдова в недавно поставленной тогда впервые опере И.И. Дзержинского «Поднятая целина» (первым исполнителем этой роли на сцене Большого театра был Борис Евлахов). Через неделю была снова встреча с шолоховским героем – ввод в небольшую роль Мишука в опере Дзержинского «Тихий Дон», а через месяц Г. Большаков уже вышел на сцену в партии Герцога в «Риголетто» Верди. Позже Григорий Филиппович вспоминал случай, когда ему пришлось заменить в этой партии внезапно заболевшего И.С. Козловского: «Козловский после большого перерыва пел в «Риголетто». Ну, разумеется, очень многие стремились услышать своего любимца… А Иван Семенович в первом акте плохо почувствовал себя. Поехали за мной, привезли меня в театр, но нужно ведь одеться, загримироваться… Антракт страшно затянулся, публика в волнении. Наконец, выхожу. Вы представьте, учитель, входя в «не свой» класс, волнуется: как примут. А тут после Козловского, вместо Козловского… Во мне и страх, и задор… Смотрю, немного оттаивает публика, а песенку Герцога приняли аплодисментами – хорошие были аплодисменты. От сердца…»
Расцвет творчества артиста пришелся на 40–50-е годы прошлого столетия, когда на сцене Большого театра блистала целая плеяда драматических теноров – Б.М. Евлахов, Н.Н. Озеров, Н.С. Ханаев, Г.М. Нэлепп! Замечательный певец был участником многих премьер Большого театра. Во втором составе (в первом Собинина пел Ханаев) он выступил в премьерном спектакле «Иван Сусанин», поставленном после Октябрьской революции с новым либретто (1939).
В 1940 году Григорий Большаков пел в премьере «Иоланты» в постановке Т.Е. Шарашидзе и С.А. Самосуда. В партии Водемона его считали непревзойденным. Н.Д. Шпиллер, которая познакомилась с Г. Большаковым во время постановки оперы З. Палиашвили «Абесалом и Этери», где они выступали в главных партиях, вспоминала: «Я помню, как мой покойный муж – Святослав Николаевич Кнушевицкий, игравший одно время солистом в оркестре театра, говорил мне, что каждый раз, когда Гриша в партии Водемона произносил слова: «О, боже, она слепа, несчастная!», он не мог удержаться от слез (а «Иоланту» в те годы давали на декаде по два раза). Это было так горячо и убедительно, что забыть его нельзя».
А вот что писал об «Иоланте» с участием артиста и о его образе Водемона Иван Иванович Петров: «…Великолепный состав исполнителей, начиная с очень большого мастера, дирижера С. Самосуда, который сразу же придал спектаклю особую приподнятость и своим темпераментом зажигал всех исполнителей. Король Рене – А. Пирогов, покоряющий своим могучим голосом, темпераментом и актерским мастерством. Роберт – П. Норцов, юный, стройный, красивый, с легко и красиво звучащим голосом. Эбн-Хакиа – А. Батурин, бархатный тембр и благородная манера которого доставляли большое удовольствие. И, наконец, Г. Жуковская и Г. Большаков, составлявшие такой великолепный дуэт, что писать о нем можно очень много…
В «Иоланте» я впервые увидел Г. Большакова. В исполнение роли Водемона артист вкладывал столько искренности, юношеского пыла, темперамента и вокального блеска, что трудно себе представить лучшего Водемона». Как считала критика, «в партии Водемона проявились лучшие стороны исполнительской индивидуальности артиста – его музыкальная и сценическая культура, яркий и звонкий голос, тонкий художественный вкус, искренность и неподдельный темперамент, редкая драматическая одаренность».
До войны Григорий Большаков спел в Большом театре Германа, Фауста, Радамеса. После каждого спектакля с участием артиста слушатели были так взволнованны, что долго находились под воздействием его искусства. Вспоминает Ирина Ивановна Масленникова: «Он был очень красивым мужчиной для театра, в нем было море обаяния. Горящие глаза. Голос яркий, солнечный, очень красивый. Когда он выходил на сцену, это был настоящий герой».
Сохранились видеокадры «Пиковой дамы» с Германом – Г. Большаковым, сцена «В спальне графини». Очевидно, это послевоенные годы. По мнению Владислава Пьявко, когда видишь артиста в образе Германа, кажется, будто все происходит сегодня: настолько современны, ощутимы эмоции, «они, как кинжалом, пронзают время». Как вспоминала одна из исполнительниц партии Лизы, солистка Большого театра Нина Ивановна Покровская, Григория Филипповича «иногда захлестывало на сцене от эмоций, но его Герман всегда бывал убедительным и очень пламенным…». Для певца, казалось, не существовало преград. Артист стихийной силы, он творил так, как ему подсказывал его большой талант.
В январе 1941-го в Большом театре прошла премьера оперы П.И. Чайковского «Черевички», поставленной главным режиссером Театра им. Евг. Вахтангова Р.Н. Симоновым и дирижером А.Ш. Мелик-Пашаевым. Для Григория Большакова это был звездный час – он был настолько органичен в партии Вакулы, что будто сошел на оперную сцену со страниц гоголевской повести «Ночь перед Рождеством». Критика тех лет хвалила его кузнеца Вакулу: «Надолго запомнили зрители этот яркий образ добродушного, сильного парубка. Чудесно звучит у артиста замечательная ария «Слышит ли, девица, сердце твое». Много искреннего чувства вкладывает певец в ариозо Вакулы «О, что мне мать»…» По свидетельству И.И. Петрова, роль Вакулы в «Черевичках» была одной из лучших в репертуаре певца: «С одной стороны, это был увалень-кузнец, а с другой – нежно любящий парубок, с большим обаянием…» Многим зрителям артист запомнился еще и по фильму-опере «Черевички» (режиссеры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, «Ленфильм», 1944), который в то время имел большой зрительский успех. За роль Вакулы в «Черевичках» Григорий Большаков был удостоен Государственной премии СССР (1942). «В украинских вещах (в послевоенные годы певец исполнял и партию Левко в «Майской ночи» Н.А. Римского-Корсакова – Т.М.) он был чудный», – свидетельствует Ирина Ивановна Масленникова.