– Какие братья?! – завопил Жилло. – Что ты городишь? Ведь Амора – единственная оставшаяся в живых дочка короля! Потому ее и хотят убить – чтобы всю королевскую кровь окончательно истребить!
– Не шуми, не шуми… – презрительно сказал ювелир. – Я старше тебя примерно в три раза и помню то, чего не помнит никто. У короля было шестеро детей – это кроме бастардов. Про одного бастарда я знаю – имя ему было Рауль. Король собирался жениться на его матери, но она отказала. Он потосковал, потом влюбился и женился на Анне. Королева Анна родила ему четверо сыновей. Еще были две дочки, Дезире и самая младшая – Амора. Шестеро, понимаешь? И точно известно про двоих – про наследника, Бриана, который погиб с отрядом горных стрелков, и про Амору. А куда девались остальные – уму непостижимо. С одной стороны, раз не дают о себе знать – значит, погибли. А с другой стороны – кто их знает, может, они что-то готовят? Ведь не зря же Амора столько лет молчала-молчала, да и заявила, что она – принцесса!
– Расскажи про королевских сыновей! – потребовал Жилло.
– Ну, старший, наследник престола Бриан, погиб. Второй был Ангерран, он стал наследником, третий – Леон, четвертый, чтоб не соврать, – Стефан. А может, Стен. Когда король Шарль погиб, Ангеррану было пятнадцать, может, шестнадцать, а то и семнадцать. А те двое – совсем маленькие. Дезире была моложе Ангеррана…
– Рассказывай!
– Еще старого короля, отца Шарля, равноправный народ прогнал из Коронного замка. Ему позволили поселиться в Мальпиле, занять там с малой свитой старый замок. Убивать побоялись. Там же вырос и женился Шарль. Вокруг Мальпиля образовалось королевство внутри государства. Понимаешь, парень, это – магия. Стоило королю где-то поселиться, как сразу же вокруг собирались непонятно за что преданные ему люди. Когда я был молод, много толковали про эту магию. Какой колдун и когда наложил на королевское семейство эти чары да как от них избавиться… Ну, из Мальпиля их тоже прогнали – туда, где их никто не знал. Они поселились в горах. Что бы ты думал – люди об этом узнали и туда потянулись! Значит, и там до короля добрались. Тогда погиб его старший, Бриан. Это я, так сказать, знаю совершенно точно. Только пусть это останется между нами, а то мне как-то неохота век в подземельях доживать.
– А что-то ты знаешь и неточно?
– Слыхал, что однажды король с Ангерраном объявились на побережье, возле Линдена, у рыбаков. Очевидно, пытались бежать. Тело короля нашли как-то утром на берегу. Привезли в Кульдиг и тайно похоронили. Откуда-то и тело королевы привезли. Если хочешь, спроси лекаря – он их осматривал и подтвердил, что это именно они. А вот больше никого в Кульдиге тайно не хоронили! Понял?
– Ты хочешь сказать, что пятеро королевских детей остались в живых? – воскликнул Жилло в диковинном волнении.
– Я хочу сказать, что кто-то из них наверняка остался в живых. Кроме принцессы Аморы, конечно. А теперь развяжи меня и убирайся. Если я не смогу заснуть, то и не поеду с утра в Коронный замок. И вообще боюсь, что от всего сегодняшнего испуга у меня опять начнутся головокружения…
– Хочешь лекарство от головокружений? – спросил Жилло.
– Хочу, разумеется, но только мне и лекарь помогает через раз.
– Вот лекарство – каждый день, проведенный графом в тюрьме, будет стоить тебе одной драгоценности из коллекции. Помни об этом – и никакое головокружение не помешает тебе завтра съездить в Коронный замок! А потом, когда граф уберется из Кульдига, кружись себе на здоровье!
С тем Жилло и отбыл из ювелирского дома – с оттопыренными карманами, но с чистой совестью.
Шел он ночным городом – и чудилось ему, что за ним кто-то крадется. Не нужно было быть магом и мудрецом, чтобы понять, кто это может быть. Воришек, раздевших его в подземелье, безумно интересовали его карманы. Жилло посмеивался про себя – невзирая на то, что граф ждет визита палача, настроение было праздничное. Да еще приятный прохладный ветерок с моря… Спать совершенно не хотелось, и Жилло недоумевал – как провести остаток ночи?
Тут за спиной один мужской голос вскрикнул, а другой – крепко выругался.
Жилло достал на всякий случай нож и пошел посмотреть, что это стряслось с его приятелями.
Они обнаружились прямо за углом. Один яростно оттирал рукавом щеку, другой носком башмака отодвигал подальше что-то мерцающее.
– Ведьмовские волосы? – спросил Жилло.
– Летают по городу, будь они неладны! – подтвердил тот, что надраивал рукавом щеку. – Прямо по лицу мазнули! Ты посмотри, какая густая прядь… И летят себе, как ни в чем не бывало!
– Справится когда-нибудь Равноправная Дума с этой заразой? – негодующе спросил второй вор. – Вот интересно, за что мы ей налоги платим?
– Перестаньте валять дурака, – как взрослый детям, приказал Жилло. – Эти волосы не опаснее, чем мои, к примеру. Я знаю доподлинно, потому что слышал от главного думского лекаря Арно Кандава.
– Так чего же нам головы морочат? – и вор перестал обрабатывать колючим сукном щеку. – Постой, но ведь сам же Кандав в «Думских ведомостях» писал, что их нужно уничтожать…
– То – писал, а то – вечером, за ужином, у себя дома и без лишних ушей, – объяснил Жилло. – Дошло? А то иначе я объяснить не умею.
– Дошло, – признались воры. – Ну, давай уж знакомиться, что ли?
– А надо? – удивился Жилло. – Давайте-ка лучше пожелаем друг другу спокойной ночи и разойдемся в разные стороны. В разные, ясно? Так оно умнее будет. Приятных вам, братцы, сновидений.
С тем и пошел он прочь, не выпуская, однако, ножа из руки.
Но воришки побрели следом. Шли они шагах этак в десяти, наподобие почетного караула, только молчали и сопели. Пришлось обернуться и обратиться к ним с речью.
– Вы, братцы, конечно, хорошие ребята, – очень даже ласково признался Жилло, – но ювелирских побрякушек вам не видать, как своих ушей. Я могу даже сказать вам, куда с ними направляюсь – в моряцкий кабачок, который между предместьем и гаванью. Знаете эти баркасы? Ну так вот, иду я в кабачок, где меня ждут мои друзья, и ваши физиономии им могут не понравиться. Я-то добрый и настроение у меня сейчас хорошее, а они посмотрят на всю эту историю иначе, ясно?
– Ясно, – сказал тот из воришек, что выглядел постарше. – Только ты нас неправильно понял. Нам не камушки нужны и не золото. Этого добра на наш век хватит! Нам нужен ты.
– В каком качестве? – полюбопытствовал Жилло. – Интересно знать, нужен я вам как объект нежной страсти, или, может быть, как свежий трупик? Еще я умею выращивать гладиолусы и читать наизусть таблицу умножения. А ну, брысь отсюда!
И решительно перешел в наступление.
Братцы-воришки отбежали в сторону.
– Да чего ты, в самом деле! – жалобно воззвал тот, который помоложе. – У нас ведь тоже ножи имеются, однако мы их и не думаем доставать! Если хочешь – вот, гляди! Дедуля, делай как я.
Он достал из-под кафтана нож такой почтенной длины, что Жилло отшатнулся, и бросил его на мостовую.
Второй вор достал чуть ли не целый палаш. Бросил туда же.
– Что ж вы в мастерской у ювелира о них не вспомнили? – как можно хладнокровнее спросил Жилло.
– Ну да, ювелир бы на твой крик прибежал, служанку бы разбудили… Такое мокрое дело бы вышло, что только на эшафоте и высохнешь, – объяснил старший. – Хочешь ты или не хочешь, а знакомиться нам надо. Я – Дедуля, это – Малыш. Мы – братья. Он – младший.
– Приятно познакомиться с почтенным семейством, – съязвил Жилло. – Может у вас и бабуля найдется подходящего возраста?
– Не-е, нас только двое на свете, – хмуро сказал Малыш. – Он мне – Дедуля, я ему – Малыш.
– И этого вполне хватит для бедного города Кульдига, – убежденно заметил Жилло. – Ну, так зачем я вам, дедка с внучком, понадобился?
– Будь у нас старшим! – неожиданно предложил Дедуля. – Я не шучу. Втроем мы горы перевернем!
– Особенно ту, на которой Коронный замок стоит, – отшутился Жилло.
– Можно и ее. Мы про Коронный замок поболее твоего знаем. И давно до его сокровищницы добираемся. Там так можно поживиться – до самой смерти хватит. Набрать в ней добра – и удрать в какое-нибудь приличное государство, которое еще не унизилось до равноправия…
– А просто так вы удрать не можете?
– Попробуй! – предложил Малыш. – Нищие никому не нужны – это раз.
– И с пустыми руками отсюда не выберешься – это два, – добавил Дедуля. – Мы пытались. Каждому в лапу сунь! Казалось бы, моряки могут хоть черта на корабле спрятать и провезти! Но не бесплатно же!
– Мы просто собираем денег, чтобы нанять корабль, – объяснил Дедуля. – Мы с Малышом еще молодые, приедем в приличную страну – жениться захотим, чтобы дом, дети, зимой – тепло, летом – не жарко. Мало мы с ним мыкались, в придорожных канавах ночевали?
– Значит, полагаете, что я помогу вам разбогатеть? Ох, и наивные же вы детишки… Посмотрите на меня внимательно – разве похож я на человека, у которого хоть случайно могут оказаться деньги?
– А чем это у тебя карманы набиты? – невинным голоском осведомился Малыш.
– Не твоя печаль, сынок, – отвечал парню Жилло. – В последний раз говорю – толку от меня никакого не будет. И занят я теперь. Мне графа оф Дундаг из беды выручить надо. Ему эшафот грозит.
– Что же он натворил? – спросил Дедуля. – Или хватило того, что он – невзирая на равноправие, все еще граф?
– Оклеветали его.
– Ну так побег устраивать надо! – чуть ли не хором воскликнули братцы. – Это мы можем! Это – по нашей части!
– Побег – по вашей части? – ушам не поверил Жилло.
– Погляди на дело с другой стороны! – теперь уже Дедуля обратился к нему, как старший – к младшему. – Если бы я пообещал выкрасть графа из подземелья, ты бы согласился, что мы это можем. Ну вот, для графа и для тебя это – побег, а для нас с Малышом – обыкновенная кража. Главное, чтобы все остались довольны.
– Хм… – буркнул Жилло. – Лихо вы загнули. Я вот пытался что-то сделать – как раз на вас и нарвался. Шустро вы меня раздели! Богатый опыт чувствуется.
– При случае умеем и медленно раздевать, – тут Малыш переглянулся с Дедулей и оба они фыркнули, каждый – в свою сторону.
Задумался Жилло. Ювелир, хитрый черт, мог и подвести. Мог и ловушку выстроить, хотя – не станет же он рисковать своей драгоценной коллекцией? И сказано же было в какой-то древней книге из графской библиотеке, что хорошо лучнику, имеющему две тетивы на своем луке. Если считать старого хитрюгу первой тетивой, то вот она – вторая. А от подарков судьбы не отказываются.
– Ладно, уговорили, – сказал Жилло. – Только эти вот алебарды, простите, я приберу… Чтоб не отсырели и не заржавели…
Сунул он нож сзади за пояс, взял в каждую руку по воровскому клинку, мотнул головой – мол, за мной, ребята!
И тут ветерок опять прилетел с моря. И пушистым по щеке погладил. Несколько золотых волосков за шершавый суконный ворот кафтана зацепилось.
– Ишь, что за ночка выдалась! Так и летают! – Дедуля протянул руку. Может, хотел снять волоски, а может, и с какой другой мыслью…
– Оставь, пусть висят, – отвел руку Жилло. – Будем считать это подарком мне лично…
И мысленно добавил «от невесты». Обручился же он много лет назад сдуру таким же точно волоском! Вот невеста и подает знак…
Вдруг Дедуля увидел что-то этакое за спиной у Жилло. Прямо дыхание у него захватило.
– Нож… – шепчет. – Нож дай…
Жилло через плечо глянул – ой, батюшки… Пересекает улицу зверь. Черный, как смоль, вроде тигра, бесшумный, здоровенный – мало чем пониже лошади. Повернул к ним ушастую башку – ну, все, нашел зверюга ужин!
А зверь остановился, сел – рожа вровень с фонарем у дверей – и хорошо так зевнул. Потом встал неторопливо и прошествовал за угол. Гуляю, мол, и не надо меня по пустякам беспокоить…
– Видели? – спрашивает Малыш. – Нет, вы эти клыки видели?
– Пожалуй, с мой нож будут, – прикинул Жилло.
– С мой, – поправил Дедуля.
– Да нет же, не то! Они какого цвета – заметили? Янтарного, будь он неладен! Здоровый дядька!
– Может, это девочка, – возразил Жилло, которому почему-то не хотелось соглашаться с братцами-воришками даже в глупых мелочах.
– Одно ясно – опять в Кульдиге маги отношения выясняют. Гори они все синим пламенем! – и Дедуля сплюнул, хотя слюна к синему пламени отношения вроде не имеет.
– Я, братцы, здесь недавно и ничего про магов не знаю, – признался Жилло. – А что, воевали?
– А то, что король – ну, совсем старый король, которого убили, отец тому, которого прогнали, – с каким-то магом спелся и тот зачаровал государство. Что король ни сделает – все кажется замечательным и великолепным. Потом Равноправная Дума втихомолку собираться стала, сообразила – что не короля народ уважает, а просто обалдел от магии. Когда они против короля пошли, так и объявили.
– Коли не соврали, – встрял Малыш.
– Тогда тут страшные дела творились. Тоже, говорят, огромные звери ночью по городу носились. Но те больше на кабанов похожи были.
– Да, этот скорее кошачьей породы, – согласился Жилло. – Ну и пусть бы себе бегали…
– Людей резали хуже, чем волки. Ну, Дума призвала других магов, кавардак они какой-то устроили… Но звери пропали. Дума объявила, что навсегда… ой! Жилло, ты нам все-таки ножи верни!
– Ну вот, кабана помянули, кабан и пожаловал… – вжимаясь в стенку, прошептал Жилло. Дедуля выхватил у него нож, Малыш с другой стороны – другой нож.
Жутковатый кабан, ростом не меньше того кота, на них уставился. Откуда возник – непонятно. Стальную, с синим отливом щетину на загривке поднял дыбом. Ударил копытом, примериваясь, как налететь. А ростом кабанище – чуть поменьше бычка.
– Брысь отсюда! – крикнул ему Жилло. – Брысь к себе в свинарник!
Скотина дохнула на него невероятной вонью.
Дедуля от этой вони вправо отскочил, Малыш – влево, Жилло посередке стоять остался. Нож моряцкий из-за пояса достал, изготовился к бою. На братцев-воришек даже не взглянул – не мог глаз от чудища отвести. Кабан сверкнул злобными гляделками, нацелился на Жилло свирепой мордой. Клыки из пасти полезли – прямо на глазах выросли!
Тут, видно, совесть в братиках проснулась. Справа почувствовал Жилло сквозь рукав локтем другой локоть – Дедулин. Слева услышал, как резко выдохнул Малыш. Три ножа против четырех клыков. Мало, а что делать? Убегать – так в спину эти четыре клыка и получишь.
Вдруг кабанище поднял башку, захрипел с привизгиваньем и отступать начал. Что за ерунда? Жилло с братцами смотрят на него, как дурные – или они спятили, или кабан! Отступает, гад с копытами, отступает и внезапно исчезает во тьме – только с полдюжины ударов его копыт раздается. Куда подевался? Зачем приходил?
Поворачивается Жилло к Дедуле, чтобы задать ему эти вопросы, и тут все становится ясно. Рядом с Дедулей невозмутимо сидит черный гигантский котяра. Верхнюю губу вздернул, янтарные клыки показывает. И смотрит кабану вслед. Ну, конечно, у него же лапы бесшумные…
– Отступаем влево, братцы, – командует Жилло. – Влево, говорю, озираться потом будете…
Кто его знает, что у зверюги на уме. Может, зверюга просто ужин свой охраняет?
Но не протянул зверь хищную лапу с растопыренными когтями, не подцепил Жилло когтем и к пасти не поднес. Просто смотрел вслед пропавшему вонючему кабану.
Когда Дедуля с Малышом увидели, кто с ними рядышком сидел, ругнулись оба вполголоса. Магов заковыристым словом помянули, а Думу – ту по-простонародному.
– Подальше бы убраться от всей этой магии… – мечтательно сказал Жилло и двинулся в сторону кабачка. Братцы-воришки – за ним. Видно, твердо решили весь остаток дней своих за Жилло держаться.
– Ребята, за что я вам так понравился? – спросил у них Жилло, когда рано утром устроили они себе в баркасе роскошный завтрак. – Я же всего-навсего графский слуга. Ну, правда, я вас на сколько-то постарше и на столько же поумнее. Но это еще не повод приставать ночью к незнакомому мужчине!
– Мы в тебе вожака почуяли, – признался Дедуля. – Я-то не вожак, сам понимаю. А Малышу – тому вовсе дядька с розгой нужен, чтоб порядок соблюдал. Ты действительно вожак, Жилло.
– Отродясь не бывал, клянусь честью! – воскликнул изумленный Жилло.
– Ну вот, ты же запрещенным словом так запросто клянешься… Значит, вожак.
– Я не словом клянусь, – вздохнул Жилло, – а тем, что это слово означает.
И задумался – потому что и сам себе не мог объяснить, что оно означает. Возможно, молодой граф это знал с пеленок, а ему, слуге, самому бы кто растолковал…
– Ну, идем, что ли, в Коронный замок? – спросил Дедуля. – Сейчас, с утра, туда очень даже просто будет проскочить. Во двор впускают всяких жалобщиков. Ты ж понимаешь, равноправный народ нельзя обижать! Ну вот идут, хнычут, что в отхожем месте пол проломился, так не пришлет ли Равноправная Дума плотника?
– Он не шутит, Жилло, мы там стояли в очереди, так всякого наслушались, – подтвердил Малыш. – Ну так идем, что ли?
Посмотрел Жилло на свое приобретение при солнечном свете. Молодые оба, с лица приятные, Дедуле под тридцать, Малышу за двадцать. Чем-то похожи, хотя не скажи они сразу, что братья, Жилло бы не догадался. Малыш – повыше, Дедуля – пониже и покрепче, у Малыша волосы посветлее, даже с рыжинкой, у Дедули – темно-русые. Глаза у обоих живые, чтоб не сказать попросту – хитрющие. И шустрые руки, что при их ремесле и полезно, однако глядеть на такие руки не очень-то приятно.
– Пошли, детки, – и Жилло поднялся. – Только ничего тут не оставлять. Капитан с «Золотой Маргариты» пояс оставил – через четверть часика пояс прямо в воздухе растворился.
Подошла к ним девица – деньги взять за роскошный завтрак.
– Платит каждый за себя, потому что равноправие, – велел Жилло. – И мужья с женами тоже на днях будут общие. В свете такого решения Думы, детки, кто из нас женится на этой девице? Желающих нет?
Уж больно ему тогда запала в голову дурь грудастой девки. И понимал, что дура не виновата, что вся ответственность за поколение равноправных дураков – на Равноправной Думе, и все же не мог удержаться.
В конце концов собрались в дорогу. Дедуля настоял на том, чтобы продовольствия с собой взять.
– Тебе не продовольствие нужно, а закуска, – поправил его Жилло. – Потому что велел ты налить себе полную флягу крепчайшего моряцкого рома, а без закуски от него и помереть недолго.
– Если у кого глотка непривычная, то да, – согласился Малыш. – Ты, вожак, прости – сухопутная крыса, ты в горах жил. А мы в портовом городе выросли, мы и в плаванье ходили. Этот ром – еще не ром.
– Это – не ром? – изумился Жилло, успевший его и попробовать, и выплюнуть.
– Настоящий ром в металлическую флягу наливать нельзя, а только в стеклянную, – совершенно серьезно сказал Малыш.
– Точно, металлическую он прожигает, – не менее серьезно добавил Дедуля.
Больше вопросов Жилло уж не задавал.
– С магией этой дело темное, – проповедовал Дедуля, пока поднимались по серпантину. – Конечно, то, что королевское семейство держало народ под чарами, очень похоже на правду. И то, что эти чары с народа слетели, тоже похоже на правду. Но, сдается мне, посадили мы себе на шею компанию таких чудотворцев, что опять ходим оболваненные. Охотно бы я поснимал с членов Думы их мантии, потому как кто-то из них вполне может оказаться магом или колдуном.
– И как бы ты определил, маг перед тобой или просто старый хрен? – сопя от быстрого шага, спросил Жилло.
– Не знаю, на нюх, наверно… От мага же всякими колдовскими снадобьями, надо думать, пахнет. Еще я слыхал, что у них есть большие родинки в виде мыши, крысы или лягушки…
– И паука, – добавил Малыш. – Если их уколоть иглой, они не дают крови.
В такой вот ученой беседе добрались они до Коронного замка и вместе с толпой просителей были впущены во двор.
– Сейчас нас оттеснят в угол между каретным сараем и лестницей, – шепнул Дедуля. – Стражники алебардами коридорчик выгородят, мы по двое в этом коридорчике выстроимся и пойдем в галерею – ожидать. А в галерее… Ох! Гляди – эшафот!
– Плаха и две корзины… – шепнул в другое ухо Малыш. – Значит, сегодня!… Опоздали мы…
– И ювелир опоздал… – тупо пробормотал Жилло. Действительно, они заявились в замок ни свет ли заря, чтобы пробраться вместе с бурной толпой всевозможных обиженных, а ювелир, скорее всего, сейчас еще только завтракать собирается. Выходит, все – зря… Выходит, все – напрасно.
– Ты, вожак, нос не вешай, – шепотом же прикрикнул на него Дедуля. – Граф твой еще при голове. Мало ли что случится, пока его досюда доведут. Ступай-ка ты лучше за нами потихоньку…
Действительно – братцы-воришки уже неплохо ориентировались в Коронном замке. Протащили они Жилло какими-то закоулками и вывели, к великому его удивлению, на деревянную галерею, как раз над той каменной, где ждали своей очереди просители.
– Пока вроде никто головы рубить не собирается, – сказал Малыш. – А то бы уже вовсю галдели!
– А это что значит? – и Жилло показал пальцем на Девичью башню. Оттуда выводили вышивальщиц. Стражники поставили их длинным рядом вдоль перил, как раз чтобы им хорошо был виден эшафот, и Жилло заметил, что красавица-соколица его разлюбезная стоит особо. Пригляделся – а у нее руки за спиной связаны, и с каждого бока – по два стражника. Смотрит она в пол, и лицо – краше в гроб кладут.
– Что-то сейчас начнется. Ты, вожак, погоди дергаться, вниз мы тебя все равно не пустим, – хмуро прикрикнул на Жилло Дедуля. – Надо же…
– Равноправная Дума на балкон выходит, – сообщил Малыш.
– Вся? – нехорошим голосом спросил Жилло. Он хотел видеть в лицо всех, кто послал на смерть графа Иво оф Дундаг, который и всего-то хотел – в университете учиться. Он хотел запомнить навеки эти образины до единой. Все вместе и каждую по отдельности.
– Да ты что? Делать им нечего – всей командой на эшафот любоваться… Человек пять, может, будут присутствовать, раз уж без них нельзя вершить правосудие… Ошибся – шесть.
– Сколько их всего?
– А леший разберет! Понимаешь, Жилло, списка нам никто не показывал. Кое-кого, кто почаще в городе бывает, мы знаем в лицо. А когда они торжественно идут строем в белых мантиях, тогда хрен их сосчитаешь – все, мерзавцы, одинаковые!
– Этих шестерых знаешь? – не унимался Жилло, потому что молчать сейчас – это было выше его сил.
– Вон тот, впереди, который помоложе – Уго Ринуж. А в дверях остался стоять Исидор Талс. Во-он та старая рухлядь! Он, наверно, и сам уже забыл, сколько ему лет.
Жилло вспомнил – что-то этакое про Талса и лекарь говорил. Напряг он зрение. Да, старик стариком, волосы под парик упрятаны, как полагается, и мантия широченная все как есть скрывает. С пузом он или сухой сморчок – поди разбери, мантия-то поверх шитого золотом кафтана, а полы кафтана торчат наподобие короткой юбки. Одни рукава с обшлагами из прорезей вылезают. Одно ясно – росту этот Исидор Талс невысокого. Все сидят, а он стоит – и все равно он их ненамного выше.
Отрекомендовал Дедуля и прочих четверых. Так получалось, что каждый из них уже лет шестьдесят командует равноправным населением. Как можно столько прожить – Дедуля объяснить не мог и не пытался. Однако был в этом и свой резон – за долгие годы Равноправная Дума усвоила, что к чему в подвластном государстве, кто умный, а кто – дурак, и иногда очень даже мудро управлялась, опираясь именно на дураков.
А тем временем двор Коронного замка стал заполняться народом. Очевидно, о казни объявили в Кульдиге – и, как сообразил Жилло, все бездельники, страдающие любопытством, не поленились вскарабкаться на холм ради бесплатного и нравоучительного развлечения.
– Ага, не то что бесплатного, а даже полезного в хозяйстве развлечения, – едко поправил его Дедуля. – При выходе зрителям вручаются мешочки с булками и салом. Дума же обещала, что равноправный народ голодным не останется! Ну, вот и держит слово.
Толпа обжала эшафот. От высокого крыльца к нему вел настил. Вдоль настила выстроились даже не стражники – красномундирные гвардейцы. И вот двери открылись.
Первой вывели принцессу Амору.
Шла она в обычном коричневато-сером платьице вышивальщицы, в простеньком чепце, из-под которого выбились на лоб две легкие прядки. Как тогда, в башне, упрямо был сжат маленький рот. Шла уверенно, глядела прямо перед собой – на плаху и две корзинки. Сзади ее придерживали за связанные руки два стражника – здоровые дядьки, на них бы пахать впору…
За ней такие же верзилы вывели молодого графа, тоже связанного, и поставили обоих рядом. Тот еле брел, но когда оказался возле Аморы, подтянулся, приосанился. За это Жилло его про себя похвалил. А когда хотел сказать про графа Дедуле, оказалось, что Дедуля взял и сгинул. Вместе с Малышом. Как будто прислонился спиной вон к той трещине в стене и аккуратно так в нее всосался. Что затеял – уму непостижимо. Побег – это хорошо устраивать, когда узник в тюрьме. А когда он уже на эшафоте – никуда с ним не побежишь.
Однако исчезновение означало, что Дедулю осенило. И поди сообрази, честный графский слуга, что за выкрутаса пришла на ум вору! Жилло и не пытался.
Глашатай думский с балкона стал объяснять, что Равноправная Дума отнеслась к принцессе с нежностью и любовью – сберегла ей, невинной девочке, жизнь и дала возможность трудиться на равных с обычными девушками. А неблагодарная принцесса вдруг громко заявила о своем происхождении, смущая подруг по мастерской. И попытка бегства впридачу, по тайной договоренности с другим государственным преступником – вот этим Иво из Дундага, тоже – двадцати лет от роду. Участвовавшие в заговоре лица вовремя осознали свою ошибку и поторопились ее исправить. А принцесса не осознает. И граф, который сперва был склонен отказываться от своего участия в побеге, тоже объявил, что умрет за принцессу. Вот такие корни пустила в этих аристократах истребленная по всей стране зараза!