– Дай я понесу, – и Дедуля шагнул к Жилло.
– Это сколько же трусости может в человеке уместиться? – неизвестно кого спросил Жилло. – Как перепугался, что навеки с крыльями останется, так даже доброе дело сделать от страха готов! Нет, я тебе мальчишку не доверю.
– Это почему же? – удивился Дедуля.
– Ты у него из мешка сало украдешь. Все, сынок, полетели!
Жилло взлетел, а Дедуля, пораженный совершенно несусветным обвинением, так и остался стоять, глядя на крылья, которыми сало из мешков воровать как-то затруднительно…
Впрочем, Жилло с грузом летел медленно, а братцы-воришки налегке могли мчаться быстро. Залетев вперед, они опять пристали к Жилло, умоляя о прощении. И болтались вокруг него в воздухе то сверху, то снизу, вообще со всех сторон, пока не долетели до Кульдига.
Там Жилло завис над ночным городом, выбирая, куда бы приземлиться.
Братцы знали город куда лучше него и с восторгом принялись давать советы. Жилло из принципа не пожелал следовать этим разумным советом и, зацепившись крыльями за два карниза, чуть навечно не остался висеть в узком переулке между двумя домами. Дедуля, подлетев снизу, вытолкнул его наверх, но ни слова благодарности и прощения не дождался, очень уж ему удалось рассердить Жилло.
Оказавшись на мостовой, Жилло потребовал, чтобы Виго снял с него веревочную сбрую, и повел сына к улице Медников – первым делом разбудить тетку Тиберию и избавиться от крыльев, потом – уложить мальчишку спать, а потом уж – все остальное.
Братцы-воришки понуро плелись за ним следом и тихо переругивались – Малыш упрекал Дедулю, Дедуля припоминал былые проказы Малыша. Так и добрались до подвального окна, в котором горел свет, что было для старой ведьмы вполне естественно – когда же ей колдовскими делами заниматься, как не ночью?
Виго по просьбе Жилло постучал. Колдунья вышла открыть дверь, не очень удивилась мальчику, впустила его и Жилло, а вот прочих пернатых гостей впускать не пожелала.
– И кто же это к нам пожаловал? – прищурилась тетка Тиберия на братцев-воришек. – Жилло! Ты, голубчик сизокрылый, кого привел? Да они ж у меня последнего кота стянут! Сам же грозился – пропади они пропадом!
– А ты бы, старая, посмотрела в своих колдовских книгах – может, мне до конца дней моих с ними возиться придется? – безнадежно спросил Жилло. – Если так, то лучше я сразу повешусь.
– Я так понимаю, что нужно с тебя крылья убрать и человеческие руки вернуть. Ребенка, надо полагать, по дороге украли? – ехидно спросила тетка Тиберия Дедулю. – Хороши!
– Это мой ребенок, – твердо сказал Жилло.
– Ты, выходит, украл? – изумилась старая ведьма, но как-то не всерьез.
Она немного отступила, и Жилло всунул сына в дверь. Старуха, повернувшись, стала спускаться по лестнице, Жилло и Виго – за ней, а братцы-воришки, покаянно притихнув, просочились следом.
– Хм… – только и нашелся ответить в спину старой ведьме Жилло. – Ну, допустим, тут ты случайно оказалась права… действительно – украл… но с полным правом!
Открылась еще одна дверь – и Нариан, дремавший на столе, поднял с лап умную морду, уставился на гостей и царственно зевнул.
Тетка Тиберия первым делом подошла к спящему в закутке у печки Маку и сделала над его лицом несколько знаков – как понял Жилло, вместо снотворного.
– Знаю, что с полным правом. По лицу вижу, разрез глаз у вас один, – уверенно определила это право старуха. – Иди сюда, парень. Тут у меня такая дрянь в горшках кипит, что врагам тошно станет! А вот для тебя похлебочка вкусненькая с кореньями, банку меда сейчас с полки сниму, орехи в мешочке я припасла… Садись, ешь!
– Ты что же это, старая, творишь? – потрясая крыльями, изумился Жилло. – Я тут стою дурак дураком, а она кулинарией занимается!
– Мы стоим!… – жалобно встрял Малыш. – Дураки дураками…
– Подождете! – отрубила старуха, споро накрывая на стол. – Ребенок голоден! А не нравится – ступайте другую мастерицу ищите крылья отколдовывать и руки возвращать!
Жилло и братцы-воришки на удивление дружно вздохнули.
Виго, ничему не удивляясь, сел за стол. Нариан подошел, почесался мордой об его ухо и громко муркнул.
– Я тоже так считаю, – сказала ему тетка Тиберия. – А что ты думаешь вот об этой парочке?
Кот уставился на них, фыркнул и повернулся к ним задом. Затем кот улегся и положил голову на локоть Виго.
– Видели? – зловеще спросил Жилло. – Тетка Тиберия, а, тетка Тиберия?
– Ну? – ставя миску дымящейся похлебки, буркнула старуха.
– Я бы тоже поел…
– Кто ж тебе мешает? Сейчас налью.
– Вот это мешает! – потряс крыльями Жилло.
– Вот пристал… Ну, сейчас… – старуха пробежала взглядом по уставленным пузырями и пузырьками полкам и сняла одну склянку. – Пей, пернатый!
Жилло отхлебнул из поднесенной к губам склянки – отхлебнул немного, чтобы и другим хватило, но вдруг вспомнил о своем нравоучительном намерении.
– Вот что, тетка Тиберия, – твердо сказал он, беря обеими вновь обретенными руками пузырек. – Ты как знаешь, а я им этого зелья не дам! Им вредно.
Дедуля с Малышом утратили дар речи.
– Да ведь и я считаю, что им вредно! – усмехнулась тетка Тиберия. – Пока они без рук – то ничего и не стянут. А раз не стянут – то и лишнего внимания к себе и к тебе не привлекут. Вроде как с коллекцией вышло…
Тут она помолчала и, упершись руками в стол, уставилась прямо в глаза Жилло.
– А ведь не хочется тебе прогонять их на все четыре стороны, – негромко сказала старуха.
– Руки у них балуются, видишь ли! – проворчал в ответ Жилло. – Я эти руки уму-разуму научу!
– Только вот как они в отхожем месте управляться станут? – как бы сама себя спросила тетка Тиберия. – Ну, покормить-то мы их покормим, а прочее?
– Друг дружку пусть выручают! – отрубил все еще сердитый на братцев Жилло. – У нас уже опыт имеется – без рук втроем твой пирог съели.
И взялся за ложку, всем своим видом показывая, что пока не отужинает – от него слова не добьются.
– Красиво ты придумал… – мечтательно произнесла старуха. – Крылья-то человеку дурные дела творить не позволяют… Да-а… Хоть в стихах это выражай…
– Ага! Ему – стихи, а мы?… – наконец-то опомнившись, запричитали братцы. – Ни поесть, ни еще чего!…
– Ни стянуть! – с набитым ртом вставил Жилло.
Тетка Тиберия, зайдя сзади, обеими руками оттянула у него на лбу ткань тряпичной маски.
– Уй-й! – прямо зашипел от боли Жилло, но было уже поздно вопить – маска осталась в руках у старухи.
– Потом дам тебе отвар ноготков – умыться, – сказала она.
– Ты мне лучше ромашковый отвар приготовь, – велел Жилло, в котором проснулся травознай. – У меня теперь не рожа, а живая рана…
– Можно, – согласилась старая ведьма. – Виго! Поел, сынок? Покорми этих двух красавчиков, будь так добр. А я их потом спать уложу, да и тебя тоже.
– С ним? – Виго показал на кота.
– Разумеется. Ты ему сразу понравился, – и тут ведьма улыбнулась.
– Куда ж ты их уложишь? – удивился Жилло. – У тебя у самой тут не повернуться.
– А к Денизе отведу, у нее в обеденном зале на лавках устрою.
– Дениза же их выгнала, – напомнил Жилло. – За добрые дела.
– Когда увидит, что они теперь безрукие, сменит гнев на милость, – объяснила старуха. – Теперь-то от них вреда не предвидится.
Дедуля открыл было рот.
– Тихо! – негромко приказала старуха. – А то и с ногами что-нибудь этакое сделаю.
Накормленных Дедулю с Малышом она действительно переправила к Денизе, вернулась и уложила Виго в закутке возле Мака, а коту строго показала пальцем на подушку – и он занял место, замурлыкал и в считанные минуты умурлыкал Виго.
Тогда старуха молча занялась ромашковым настоем.
– Что ж ты меня не спрашиваешь, как я с Озаруком схлестнулся? – первым не выдержал Жилло.
– А что спрашивать… Над Коронным замком уж не звон, а прямо стон стоял, – усмехнулась тетка Тиберия. – Так я и поняла, что ты назвал его по имени и он свою природную сущность явил.
– По-твоему, это – все, что я там успел натворить? – высокомерно спросил Жилло. – Ну, старая, невысоко ж ты меня ставишь…
– А что? – отвлеклась старуха от сушеной ромашки. – Еще что-то было?
– Было… Озарук сперва овсом перекидывался, потом – поросятами.
– Кем? – явно не поверила старуха. – Какими еще поросятами?
– Такими, ну… Каких Дениза с рынка привозит! Четыре ноги, два уха, один пятачок. Только их с дюжину было.
– Один Озарук дюжиной поросят перекинулся? – и старая ведьма глубоко задумалась.
– Тетенька Тиберия, ромашечку-то мою дай… – и Жилло взял у нее из морщинистых рук глиняную плошку с настоем.
– Как это он? – вдруг встрепенулась старуха. – С какими знаками?
– Сейчас изображу. Только и ты мне потом одну вещь расскажи.
– Изображай! – велела тетка Тиберия, и Жилло, как умел, показал ей собирание овса и поросят в смерч, а также рассыпание смерча на поросят.
– Додумался… – проворчала старуха. – Ох, не нравится мне это изобретение… Значит, работали те знаки, что он на подоле намалевал…
– Послушай, тетка Тиберия… – Жилло несколько замялся. – Теперь ты мне расскажи. Не знаешь ли часом, кто такая Жанна д'Арк?
Старуха привычно хмыкнула и пожевала губами.
– Так знаешь или нет?
– Это из давней галльской истории, – сказала она, подумав. – Столетия, пожалуй, три тому назад… Держи тряпочку. Да не бойся, это действительно ромашка. Отожми над миской и накладывай на лицо.
– Галлия? – Жилло вызвал в памяти обшарпанный глобус, по которому молодого графа уму-разуму учили. – Это… это на юге!
– На юге, – согласилась тетка Тиберия. – Жанна д'Арк отчаянная девица была. Дочь королевы… но не короля, понимаешь? Потому ее в ночь рождения из дворца увезли, чтобы спрятать. И выросла она в глухой деревушке. Норовом пошла, видно, в кого-то из совсем дальних предков – то ее от лошадей не отгонишь, то в оружейной пропадает. Ну, мальчишка и мальчишка… Хотя, говорят, статью была – роскошная девица, что спереди, что сзади… Но сейчас я тебя о другом расспросить хочу. Мои вопросы важнее!
Старуха добыла со дна сундука книжищу в переплете из радужной змеиной кожи.
– Не трожь! – шуганула она Жилло, когда тот попытался ей помочь. И сама с трудом взгромоздила фолиант на стол. – Обожжешься…
Она сделала над книгой знаки, посыпала ее воображаемым порошком, обвела двумя кругами, и лишь тогда раскрыла.
Увидел Жилло на красных страницах золотые и лазоревые рисунки – стрелки туда и сюда, круги с треугольниками, зигзаги и переиначенные буквы.
– Такое у Озарука на подоле было? – и старуха стала поочередно тыкать пальцем во все эти загогулины.
– Да погоди ты с Озаруком! Ты мне сперва про Жанну д'Арк, – попросил Жилло, промакивая лицо тряпочкой. – А то ничего я тебе не вспомню. Вот увидишь – ни одной выкрутасы!
– Ну что – Жанна… Ее старший брат был наследным принцем. Старый король умер, а брат на престол не взошел – такие получились обстоятельства. Враги на Галлию ударили, принц – в бега… Загнали беднягу в угол. Полководец его любимый и самый надежный, а кстати и сводный брат, в осажденном городе застрял, врага сдерживал. А принц в отдаленном замке укрылся.
– А Жанна знала, что она королевской крови? – не выдержал и перебил Жилло.
– Умный человек, Бодрикур его звали, знал правду. Он и сказал Жанне, что она – девица-бастард. Сказал же потому, что видел – только Жанна может спасти брата, другие все на него рукой махнули. Дал он ей свиту и отправил туда, где принц скрывался… Вот там она и сказала – собирается вместе королевская кровь…
– Спасла она брата?
– Еще бы не спасла! Стал он королем Галлии. Но Жанна после этого в плен попала. И судили ее как ведьму. Расчет был – раз ведьма нового короля Галлии на трон возвела, то коронация незаконная. А ведьму на костре сжечь положено…
– Так ее сожгли? – изумился Жилло печальному финалу.
– Уж не знаю, что на том костре горело, а только Жанна несколько лет спустя в Галлии объявилась и к брату своему приехала. Вот это я точно знаю! Признал ее брат, признали все друзья и родня, а потом она взяла да и вышла замуж…
– Только-то… – усмехнулся Жилло.
– А чем плохо? Вот и за тебя кто-нибудь когда-нибудь замуж пойдет. Если, конечно, ворон считать не станешь, – фыркнула старуха.
– Позволь, тетка Тиберия! Так ты ж сама за меня собиралась! – радостно напомнил Жилло.
– Ох, поймаю я тебя за язык… – беззлобно пригрозила она. – Смотри! Это знаки духов и демонов серебряных планет. Таких на подоле не было?
– Я ж тебе полчаса толкую – подол был синий, а знаки белые!
– Вот так я тебе и взялась объяснять, что значит цвет знака и как он смысл меняет! – буркнула старуха. – Ты его вид узнай, а с цветом я и сама разберусь.
Но у Жилло все, как на грех, из головы улетело. И неудивительно – карлика в его природном виде он сперва созерцал, можно сказать, сквозь ковер, а потом – в судорогах. А поросята были просто розового поросячьего цвета. И без всяких знаков.
– Ладно! – проворчала старуха. – Теперь колдовством старого Алькуина займемся. Допустим, Неда это ребенком видела, да еще перепуганным ребенком. Но ведь что-то она запомнила?
– Знак запомнила… – неуверенно сказал Жилло. – Вроде как кулак в кулаке…
– Вот так? – показала старуха.
– Нет, правая рука вроде сверху лежала…
Тетка Тиберия сделала знак и замерла.
– Любопытно… – сказала она. – Надо отдать покойнику Алькуину должное – любил он старые знаки переиначивать. Иногда ерунда получалась, но тут он напал на верный путь! Значит, говоришь, правая рука сверху?
– А может, и левая…
– Ну и растяпа же ты! – не выдержала старуха. – Пойми же наконец, горе ты мое, как это все важно! Если удастся заклинание Алькуина разгадать и магам сообщить, они встречное заклинание сочинят! Ну-ка, давай рассказывай с самого начала – как он огонь зажег…
Жилло опять стал передавать рассказ Неды своими словами – и старуха поймала его на вранье. То ли он покрасивше выразиться хотел, то ли действительно память подвела – но началась между ними склока.
– Мелочи запомнить не можешь?! – стоя по ту сторону стола и упираясь в столешницу руками, шумела старуха. Жилло, в такой же позе, стоял напротив.
– Да что я тебе, попугай? Это он все сходу запоминает и повторяет, а я…
– Ну, лопнуло мое терпение!…
Старая ведьма c вредным видом прищурилась, щелкнула себя пальцем по бородавке, которая под носом, свистнула и высунула язык.
Результатом этих штучек было то, что Жилло вовсе онемел.
– Дурак я и растяпа, – загадочно произнесла старуха.
– Дур-рак я и р-растяпа! – не человеческим, а действительно попугайским голосом повторил Жилло.
– Очень хорошо, – одобрила старуха плоды своих трудов. – Так и ходи. Стой!
– Очень хор-рошо! – сходу заорал Жилло. – Так и ходи! Стой!
Подергала она графского слугу за руки.
– Вот теперь годится…
– Вот тепер-рь годится! – и, к собственному изумлению, Жилло замахал руками, высоко вздымая локти, на манер попугая, сидящего на жердочке.
– Будешь еще с почтенными пожилыми дамами спорить? – спросила тетка Тиберия. – Будешь сцены, как балованное дитя, закатывать?
И тут же на стол вскочил потерявший совесть Нариан. Он сел, уставился Жилло прямо в глаза и изобразил, широко раскрыв клыкастую пасть, что-то вроде:
– Ур-ру-няю-ау-урр!
Разумеется Жилло повторил все услышанное, включая кошачий мяв. И хлопанье крыльями тоже исправно продемонстрировал.
– Прелестно, – сказала тетка Тиберия.
– Пр-релестно! – согласился Жилло.
А затем, чтобы он не орал почем зря, старая ведьма взяла его за руку и отвела туда, где устроила на ночлег пернатых братцев. Кое-как постелила и ему. Спокойной ночи не пожелала, зато сделала глубокий реверанс и показала язык, что в ее преклонные годы было вовсе непростительным баловством.
Поскольку Жилло вымотался во время полета, а потом наелся горячего, то его и потянуло в сон. Не успел он голову на подушку положить, как уже растаяло все вокруг. А Дедуля с Малышом уже давно посапывали.
Проснулся Жилло от крика.
Это служанка Денизы обнаружила незваных гостей, привела хозяйку, и они вдвоем костерили Дедулю с Малышом на чем свет стоит.
Напрасно братцы-воришки показывали крылья и клялись, что крыльями ничего стянуть невозможно – не было к ним больше доверия.
Рот у Жилло сам открылся, чтобы повторить чье-то крепкое словечко – и тут Жилло вспомнил про попугайское колдовство окаянной старухи. Зажав рот рукой, сорвался он с лавки, на которой провел ночь, и пулей вылетел из погребка. Но на улице было не легче – прохожие на ходу разговаривали, лошади ржали, где-то петух глотку драл, где-то пес надрывался… Жилло, не отрывая руки от рта, понесся к тетке Тиберии.
Он ворвался к ней как раз когда она, поставив перед Виго миску с кашей, помогала завтракать Маку.
Стоя в дверях, Жилло показал ей пальцем на свой рот.
– У тебя лицо другое стало, – без особого удивления заметил Виго.
– У тебя лицо др-ругое стало! – и Жилло захлопал крыльями.
Виго медленно положил на стол ложку.
– Повтори! – вдруг потребовал он.
– Повтор-ри! – немедленно выполнил приказ Жилло.
– Кукареку! – вдруг завопил мальчишка, выскакивая из-за стола.
– Кукар-реку! – проклиная все на свете, завопил и Жилло.
Тут случилось неожиданное – Виго захохотал. Смеялся он до того заливисто, что и тетка Тиберия не выдержала, и Мак, держась рукой за грудь, тоже сделал попытку. А уж громче всех реготал Жилло, можно сказать, ржал по-жеребячьи, не забывая при этом хлопать крыльями.
Виго рухнул на скамью. Должно быть, за годы невозмутимого спокойствия смеха в парне накопилось на месяц непрерывного хохота. И он щедро расходовал этот запас, даже не думая униматься.
– Ну, уморил!… – воскликнула тетка Тиберия, вытирая глаза краем наплечного платка. – Ну, порадовал! Так уж и быть… ступай сюда… освобожу!…
За рукава она Жилло подергала, по носу его щелкнула, два раза присвистнула.
– Свободен! – говорит. – Иди, приводи сыночка в чувство. Он, гляди, заикаться бы от такой радости не начал.
А откуда графскому слуге знать, как мальчишек в чувство приводят? Подзатыльник дать, что ли?
Так и окаменел Жилло перед хохочущим сыном от чувства бессилия. Постоял, подумал – и сам смеяться начал. Только оба притихнут, переведут дух – а поглядят друг на дружку и начинается все сначала.
Тогда тетка Тиберия их на улицу вытолкала.
– Идите, – говорит, – не позорьте меня. Ко мне сейчас клиенты придут. Одна равноправная особа с утра за приворотным зельем забежать грозилась, и вот я пластырь от ревматизма для братца бургомистра сладила. Брысь отсюда! Гони их, Нариан!
Кот соскочил с постели в закутке, где грел ноги Маку, и, вскочив на лавку, шлепнул Жилло лапой по бедру.
– Ничего себе! – возмутился Жилло. – Да у него лапы прямо чугунные!
И вспомнил, как Нариан ночного кабана-оборотня отгонял… как братцы-воришки рядом с ножами встали… Вспомнил заодно, как, привязанные к решетке, они поклялись честью… и ведь не выдали вожака!
В большой задумчивости вышел он с сыном на улицу. Очень уж его смущало положение дел. Мало хлопот – так он еще себе на шею пернатых братцев посадил.
А братцы – вот они, их как ветром из погребка Денизы вынесло.
– Вожак, а вожак! – жалобно воззвал Дедуля. – Хоть ты-то нас не гони… Куда мы такие… безрукие?…
– Во двор! – быстро обернувшись, приказал Жилло. – Вот увидят вас тут пернатых – живо в Коронный замок доставят.
Подошел он к окошку старухиной каморки и попросил выдать, если можно, два длинных плаща, чтобы крылья братцам спрятать.
– Вы с часик побродите и приходите, я тем временем Денизу успокою и завтрак вам соображу, – пообещала тетка Тиберия, выпихивая в окошко два тяжелых и пыльных плаща.
Что делать – пошли бродить. Впереди – Жилло с сыном, за ними – братцы-воришки. Жилло показывает сыну, что знает, братцы-воришки сзади свое слово вставляют. Они-то город куда лучше освоили.
– А это что такое? – спрашивает Виго, показывая на каменного верблюда ростом с большую собаку, который прилеплен над дверью облупленного дома. Причем морда у верблюда совершенно злодейская, того гляди плюнет, и вся его фигура излучает презрение к человечеству.
– А это харчевня «Зеленый верблюд», – объясняет Малыш, потому что Жилло просто на каменное чудище бессловесно таращится. – Харчевня такая. Здесь кормят неплохо, но на ночь оставаться не стоит, блох хозяева развели – покрупнее этого верблюда.
– Почему – зеленый?
– Наверно, раньше был зеленым, – радостно объясняет Дедуля. И оба братца начинают рассказывать всякие смешные истории о городских вывесках. Рассказывают – и на Жилло косятся. Раз позволяет с ребенком говорить – может, уже не сердится?
А Жилло эта гнусная морда, когда-то бывшая зеленой, на умные мысли навела. Ведь где-то под такой же нелепой вывеской его молодой граф обитает, если только не скрылся вообще из Кульдига. Граф… его ведь эти самые братцы-воришки от смерти спасли… да и принцессу Амору с ним вместе…
Сложное же хозяйство досталось бедному графскому слуге… Всю жизнь был он лицом подначальным и беззаботным, особенно последние годы в графском замке. А теперь – вот сын, о котором заботиться нужно, вот два балбеса, с которыми хлопот не оберешься, еще нужно молодого графа отыскать и за ним присмотреть, потому что он много чего по неопытности натворить может, еще нужно через месяц ехать в лес, готовить ужин волкам-оборотням… Ох!
– Пойдем-ка мы по этим кабакам да харчевням, – неожиданно пригласил Жилло братцев-воришек. – Посмотрим на вывески, перед завтраком аппетит нагуляем, а заодно поспрашиваем – не появлялся ли молодой постоялец с двумя лошадьми.
Переглянулись Дедуля с Малышом – поняли.
– Только ты, вожак, вот что… – сказал Дедуля. – Не спрашивай про постояльца. Ни к чему это.
– А как же мы иначе узнаем, куда он подевался? – удивился Жилло.
– Очень просто – спрашивать-то мы будем, но про лошадей.
Возле того же «Зеленого верблюда» коновязь имелась. А при ней мальчишка обретался – принять коня, сена ему задать, пока хозяин обедает, забрызганные конские ноги жгутом соломы обтереть, а то и проводку сделать по узкому переулочку. Стали Дедуля с Малышом того мальчишку расспрашивать – не видал ли двух коняг, молодого рыжего жеребчика и гнедого мерина, во лбу проточина, задние ноги в белых чулках? Пропали, мол, обе скотинки, и есть основания полагать, что их в Кульдиге продать попытаются.
После «Зеленого верблюда» вся компания оказалась в «Бравом зайце», потом была направлена в «Красавицу и павлина», где кто-то видел похожую пару лошадей. И только в «Равноправном петухе» конюх сказал – да, действительно, поселился молодой и очень мрачный братец с вышеописанными лошадками, а продавать их еще не пытался. Может, как раз сейчас и ушел искать покупателя. Потому что в сторону рыночной площади двинулся.
– Только не спеши, вожак, – принялись братцы упрашивать Жилло, которого так и понесло к рыночной площади. – Мало ли что! Только не спеши!
Площадь в Кульдиге была немалая. Да еще примыкали к ней улица Пивоваров, улица Мясников, Пекарский переулок, и всюду велась торговля, так что на самом деле рыночная площадь раскинулась на полгорода. Только оказавшись в самой ее середке, понял Жилло, как трудно тут найти человека, о чьих намерениях понятия не имеешь.
– Гляди, карета Равноправной Думы! – подтолкнув Жилло, шепнул Малыш.
Народ расступался перед каретой, сперва глядя на нее с удивлением, потом как-то резко отдаляясь от нее. В самом деле, не за репой же послали эту роскошную карету, запряженную лучшими лошадьми?
– Да кто же там сидит? – сам себя спросил Малыш.
Крепко держа за руку Виго, Жилло пробился поближе – и, не хуже любого кульдигского горожанина, шарахнулся от кареты.
В ней сидела принцесса Амора.
Вот сейчас она и впрямь выглядела как принцесса – ее нарядили в алое платье, в старинные кружева, на шею ей ожерелье надели, светлые волосы расчесали на прямой пробор и уложили волнами. Принцесса проезжала через шумную и пеструю толпу, но глаза ее были закрыты.
– Что же это за колдовство такое? – шепотом изумился Жилло. – Для чего бы им спящую принцессу Амору по городу возить?
– Тихо ты! – и Дедуля, за неимением руки, прикрыл ему рот крылом. – Люди же кругом! Ну, откуда ты можешь знать, что это – принцесса Амора? Пошли отсюда…
– Ловушка… – шепнул с другой стороны Малыш. – А она, умница, не напрасно глаза прикрыла. Кого-то узнать в толпе боится и этим его выдать!
– Ага… – наконец-то и до Жилло дошло, что тут творится. – Значит, ее возят, чтобы она кого-то увидела и узнала! Ну, додумался Озарук… Или чтобы ее узнали!
– Да тише ты… Откуда ты знаешь, где он? – братцы-воришки, взяв Жилло крыльями в охапку, буквально вынесли его на край площади. – Может, он кучером как раз перекинулся? А ну как опять начнет рожи корчить и в судорогах биться? Да еще на дудке своей заиграет?
Братцы были правы – Жилло не умел себя вести в такой опасной обстановке.
А через несколько минут он увидел графа.
Молодой граф Иво оф Дундаг издали следил за каретой. Он то из-за плеча лоточника выглянет, то из-за телеги, груженой большими горшками и кувшинами. Но при всем при том граф делал вид, что поездка кареты по рыночной площади его вовсе не касается. Даже торговался для виду с дедом, что продавал горячие пирожки и пончики. Бабка оказался шустрее и всучил-таки ему фунтик из промасленной бумаги. Решительно не зная, куда его теперь девать вместе с пирожками, граф оф Дундаг продолжал следовать за каретой, и только старался держать фунтик на вытянутой руке, чтобы в масле не перемазаться.