Уильямсон Пенелопа. Неукротимое томление

   Он заскрежетал зубами, ощутив чудовищное напряжение, причинявшее боль.
   — Ох, Делия, Боже... Это слишком затянулось... Прости...
   Вампум развязался легко, но ремень пришлось разрезать ножом. Он отшвырнул одежду, широко раздвинул ее ноги коленями, осторожно прикоснулся к ее влажному лону, оперся на локти, чтобы видеть ее лицо, и вошел в нее. Ему хотелось проникнуть в нее так глубоко, как только возможно.
   Он сделал движение — и она зажмурилась. Ее лоно было таким тесным, каким бывает только у девственницы. Это потрясло его, и он вышел из нее. Помедлив секунду, он снова вошел, теперь уже мягче, медленнее. Она выгнулась ему навстречу, обхватив его бедра ногами.
   Он старался двигаться ритмично, но уже не владел собой. Еще минута, и он бился в ней, а она отвечала ему так страстно, что чуть не выталкивала его из себя. Ее страсть поражала Тайлера и переполняла счастьем. Он слышал, как дыхание со свистом вырывается из его груди. Делил царапала ему спину ногтями и впивалась зубами в плечо. Он откинул голову, и его рот приоткрылся в немом крике.
   — Тай, Тай, Тай! — восклицала она.
   — Боже!
   Они достигли экстаза одновременно. Волна наслаждения захлестнула их, и сила их страсти могла сравниться лишь с извержением вулкана.
   ***
   Он оставался в ней долго, пока совсем не успокоился. Наконец сердце перестало бешено колотиться, и он смог нормально дышать.
   Теперь Тайлеру уже не казалось, что тело его разлетелось на части.
   Он лежал на ней уткнувшись подбородком в ее грудь, прижавшись головой к ее шее, и ее волосы щекотали ему нос. Она пахла сосной и чем-то особенно чистым, чем могла пахнуть только Делия.
   Ему вдруг безумно захотелось посмотреть ей в лицо. Перекатившись на бок, он приподнялся на локте и рассмеялся, потому что увидел на ее лице отражение своих собственных чувств.
   Ее кожа была влажной и разгоряченной. Губы припухли. Ее золотистые глаза напоминали гладь озера на рассвете — в них можно было утонуть. Блики огня играли в ее волосах, разметавшихся по плечам. Он взял их в руки и поднес к губам.
   Глубоко заглянув в ее глаза, он увидел в них теплый свет любви. Делия медленно подняла руку и провела пальцем по его нижней губе.
   — Тай...
   Чувства сдавили ему горло, на глазах выступили слезы. Он любил ее так сильно, что это причиняло ему боль.
   Тайлер наклонился и провел кончиком языка по ее губам. Проскользнув между ними, он коснулся ее зубов. Делия прерывисто вздохнула, и ее язык скользнул ему навстречу. Застонав, Тайлер накрыл ее рот своим.
   Они целовались без конца. Это были горячие, жадные поцелуи. Ему даже не верилось, что эта страсть и голод вернулись сразу после взрыва чувств, вознесшего их на вершину блаженства.
   Но Тай не сомневался в том, что все так же хочет ее.
   Он оторвался от ее рта лишь затем, чтобы переместиться к ее шее и ласкать ее губами, языком, носом. Она сунула руки ему под рубашку и гладила его сильную спину и ягодицы, что-то бормоча ему на ухо.
   Расшнуровав корсаж, Тайлер освободил ее грудь. Соски Делии напряглись, кожа вокруг них потемнела. Он обхватил одну грудь, прильнул к ней губами, обвел языком сосок, потом взял его в рот. Но эта медленная игра была сейчас не для него, он вцепился в ее сосок, покусывая и посасывая его как голодный младенец.
   Сжав ее груди, Тайлер зарылся в них лицом.
   — Боже, жена моя, мое блаженство! Я завидую нашим детям... Она оттолкнула его с неожиданной силой.
   — Тайлер Сэвич, ты подонок!
   — Что-что?! — Он схватил ее прежде, чем она успела снова оттолкнуть его. Он сжал ее руки и закинул их ей за голову. Потом накрыл ее своим телом.
   — Что же я опять натворил? — спросил он. Потом хмыкнул и шевельнул бедрами. — Ну, кроме того, что произошло.
   — Как ты мог так со мной обойтись? Как ты можешь называть меня женой и говорить, что мы женаты? О! Я снова позволила тебе соблазнить меня! Я ненавижу тебя!
   Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, чтобы скрыть их.
   — Я и себя ненавижу, — добавила она мягче и с сожалением.
   Он дотронулся до ее подбородка.
   — Ах, Делия, моя вечно сомневающаяся жена. — Он слизнул слезы с ее глаз. — Как ты могла подумать, что я обманываю тебя?
   Он наблюдал, как меняется лицо Делии от охвативших ее чувств: недоверия, гнева и слабой надежды. Раньше он так часто причинял ей боль!
   «Но больше этого не случится, Делия. Клянусь, что никогда не причиню тебе страданий».
   Она судорожно сглотнула.
   — Но... когда... когда же мы поженились?
   — Сегодня вечером, — ответил он. — У абенаки свадьбы довольно своеобразны. Новобрачные облачаются в особые одежды...
   Она провела пальцами по его рубашке.
   — В такие?
   — Ну... да. — Он пробежал языком по ее губам. — Потом мужчина посылает в вигвам невесты еду. Это значит, что он сможет обеспечить ее.
   Она посмотрела на остатки еды.
   — Так это от тебя?
   — Да. А невеста готовит трапезу для мужчины, показывая этим, что будет заботиться о нем. — Он нежно поцеловал ее. — А после они занимаются любовью.
   Она провела ногтем вдоль морщин у его губ, потом по губам. Они приоткрылись. Он лизнул ее палец языком.
   — Меня должны были предупредить, — сказала она.
   — А если бы тебя предупредили, ты бы согласилась? — спросил он, затаив дыхание.
   Ее смех был глубоким и грудным.
   — А сам ты как думаешь, Тайлер Сэвич? Я мечтала выйти за тебя замуж с тех пор, как увидела тебя. Просто...
   Улыбаясь, он поцеловал ее ладонь.
   — Просто — что?
     
— Я хотела, чтобы ты ухаживал за мной по всем правилам. Как за леди.
   Он наклонился к ее груди и провел рукой по ее бедрам.
   — Но это я делаю правильно? Ведь так и ухаживают за леди?
   Она застонала, когда его пальцы проникли вглубь.
   — Совсем неправильно... Мне так кажется...
   Он отвел ее руки и встал. На ее лице он прочел такую растерянность и удивление, что рассмеялся.
   — Я никуда не ухожу, дорогая. Я только хочу снять эти проклятые свадебные одеяния.
   Он сбросил их мгновенно. Высокий, стройный, он посмотрел на нее. Делия одиноко лежала на постели. Ее юбка обвилась вокруг талии. Обнаженные длинные ноги казались золотыми в отблесках огня. Темный треугольник внизу живота манил его все еще неразгаданной тайной. Платье, расстегнутое и спущенное с плеч, открывало взгляду прекрасные округлые груди. Его взгляд скользнул по ее шее, по приоткрытым губам и остановился на ее глазах.
   Но именно Делия произнесла слова, которые рвались с его языка.
   — Ты прекрасен!
   Он покачал головой и засмеялся.
   — Это должен был сказать я.
   Наклонившись, он обнял ее и помог ей встать. Он развязал ее вампум, и тот с тихим звоном упал на землю. Потом стянул с нее юбку. Она бессознательно помогала ему, как это делают дети.
   Опустив руки, она коснулась его груди, перебирая мягкие волосы. Потом ее ладони спустились в его животу, и мышцы Тая напряглись от этого прикосновения. Он застонал, когда ее руки нашли его плоть.
   — Что это с тобой, Тайлер Сэвич? — спросила она, понизив голос.
   — Хочу воспользоваться супружескими правами.
   Она хихикнула и прижалась к нему обнаженным телом, ласкаясь как кошка.
   — А я-то думала, что ты ими уже воспользовался.
   — Ну, разве что чуть-чуть. — Он взял ее руку и положил на свою напряженную плоть. — Вот это, похоже, и будет осуществлением моих прав.
   Он обхватил ее груди и притянул к себе так, чтобы захватить одну из них ртом. Делия откинулась назад, полуприкрыв глаза, и прижавшись друг к другу, они упали на постель.
   Он накрыл ее своим телом. Делия казалась Тайлеру такой хрупкой, что ему стало страшно, что он раздавит ее. Но вместе с тем ему хотелось смять ее, овладеть ею, подчинить себе, сделать своей.
   Он прижал свой член к ее курчавым волосам и потерся носом о ее нос.
   — Приготовься к тому, крошка Делия, что теперь это будет длиться долго-долго, — прошептал он.
   Он начал с ее губ. Он обвел их языком, наслаждаясь их шелковистостью и мягкостью. Он посасывал и покусывал ее губы, говоря между поцелуями, что даже первый кленовый мед по весне не так сладок, как они. Она смеялась, обжигая его своим дыханием.
   Он обвел языком плавную линию ее подбородка, который Делия так гордо вздергивала, когда сердилась или спорила.
   — Я люблю тебя, Делия, — сказал он, прижимаясь к ее шее. У него так перехватило дыхание, что он удивлялся, как еще может говорить.
   — Теперь не думай ни о чем, потому что я люблю тебя.
   Делия запустила пальцы в его волосы и жестом попросила не двигаться.
   — Тай, — выдохнула она. И этого было достаточно.
   Ее пальцы дрогнули, когда она привлекла его к себе. Она выгнула спину и прижалась грудью к его лицу.
   — Возьми меня, — взмолилась она. Ее слова обожгли его как пламя.
   Тайлер приник к ее груди, покрывая ее поцелуями. Руки его переместились на ее ягодицы, и скоро губы спустились к животу Делии. Он поцеловал ее живот, потом потерся о волосы на лобке так, что она засмеялась. Приподняв ее, он прикоснулся губами к ее плоти, почувствовав, как мышцы ее сократились в экстазе.
   — Тай, — простонала она, что ты делаешь?
   — Люблю тебя.
   — Но это же... о Господи...
   Но бедра раздвинулись еще шире, и она прижалась к его лицу так, чтобы он смог проникнуть глубже. Тай улыбнулся, и его язык ласкал ее влажную жаркую расщелину. Делия Макквайд так долго была неприступна, но, побежденная, она стала самой восхитительной любовницей, какую он только знал.
   Он захватил ее плоть губами и слегка прикусил. Ее голова покачивалась из стороны в сторону, в вигваме раздавались ее стоны и крики. Он гордился тем, что смог доставить ей такое наслаждение, и мечтал довести это до финала. Когда же она затрепетала, он ощутил влагу и испытал блаженство.
   — Я люблю тебя, — крикнул он, — люблю, люблю!..
   Тайлер поднялся и лег на Делию, прижавшись губами к ее губам, потом вошел в нее. Она подняла бедра, обхватив его с такой страстью, что он вскрикнул.
   Тай почти полностью вышел из нее, потом вновь вошел, и так снова и снова... пока не почувствовал, что готов умереть. Он стиснул зубы и сделал так еще раз. Кровь шумела у него в ушах, дыхание с шумом вырывалось из груди. Их тела, блестящие от пота, то соединялись, то разъединялись.
   Услышав ликующий громкий звук, Тайлер понял, что сам издал его. Теперь он уже не чувствовал себя всемогущим. Она содрогалась под ним, опустошая его, оставляя его беспомощным и жалким. Он был бы ничем, ничем без нее...
   Никогда еще он не переживал такого экстаза.
   ***
   Угли в очаге угасали. В ночном воздухе уже чувствовалось приближение зимы. Тай натянул на них шкуры.
   Сонно дыша, Делия свернулась в его руках.
   — Я люблю тебя, Тайлер Сэвич, — прошептала она так тихо, что он не мог бы поручиться, слышал ли он это или ему померещилось.
   Он крепче обнял ее и прижался губами к ее уху. Он говорил ей на абенаки слова любовной песни. Потом повторил то жена английском, чтобы она знала...
   — Спи, спи, любимая. Не бойся темноты... потому что сегодня мое сердце бьется рядом с твоим. Сегодня мы одно целое.
   Она спала, а он — нет. Он оперся на локоть и смотрел на нее. Просто смотрел. Он все еще не мог поверить, что она принадлежит ему, и не хотел засыпать, ибо боялся, проснувшись, не найти ее рядом. Ему доставляло счастье смотреть на нее.
   Много часов спустя Делия открыла глаза. Увидев, как Тай смотрит на нее, она смутилась.
   — На что это ты уставился, Тайлер Сэвич?
   — На мою жену.
   — Ах, на нее. — Она рассмеялась и скользнула в его теплые объятия.
   Его руки тут же накрыли ее грудь.
   — Делия, ты уже совсем проснулась.
   Она шевельнула бедрами.
   — Ты снова хочешь этим заняться? — спросила она с такой готовностью, что он захохотал.
   — Да. — Он прижался к ней, и Делия поняла, что он очень этого хочет. — Мне самому не верится, но это так. Но сначала я хочу кое-что сделать.
   — Поесть? — спросила она с готовностью.
   Он снова засмеялся, пощекотав ее носом.
   — Да, и поесть тоже, но это можно отложить.
   Она запротестовала, когда он откинул шкуры и подставил их обнаженные тела свежему воздуху. Тайлер помог ей одеться. Потом он натянул рубашку и надел мокасины. Откинув одну из шкур, он вывел Делию в ночь.
   Воздух был чист и свеж, легкий морозец обжигал кожу, пар от дыхания поднимался вверх. Звезды сияли низко над головой. В ночной тишине был слышен далекий вой волков.
   Тай повернул ее лицом на север. Она вскрикнула от восторга. Весь горизонт заливало сияние: оно переливалось как радуга.
   — Ночной Дух облачился в яркие одежды, — сказал Тай, смеясь и пожимая плечами. — Я не знаю, отчего так бывает, но это всегда потрясает, а в преддверии зимы особенно.
   Он стоял позади нее: они завернулись в одну шкуру. Несколько минут они молча наслаждались этим великолепным зрелищем, потом Тай заговорил.
   — Я так боялся, Делия!
   Шестым чувством она поняла, что он говорит не о поединке.
   — Чего? — мягко спросила она.
   — Любить и потерять тебя. Как я потерял мать, отца, а потом Эссакамбита и всю эту прежнюю жизнь. С самого начала я страшно боялся влюбиться в тебя, был как ребенок, заблудившийся в лесу, — мне хотелось реветь и стучать кулаками.
   Она повернулась к нему, и теперь они смотрели друг другу в глаза. Она обняла его и подняла лицо вверх. Делия чувствовала, как сильно бьется его сердце.
   — И когда же ты перестал бояться?
   Он усмехнулся.
   — Я все еще холодею при мысли о том, что могу потерять тебя.
   — Ты меня не потеряешь...
   Он прервал ее слова поцелуем.
   — Ш-шш, не говори этого. Никто не знает своего будущего. Но, наверное, не знать тебя было бы еще хуже, чем бояться. В эти последние месяцы, когда ты была замужем за Нэтом и я думал, что ты разделяешь с ним постель, а я никогда уже не смогу заниматься с тобой любовью... — Он вздрогнул. — Я никогда еще так не страдал.
   Делия чуть не призналась в том, что никогда не принадлежала Нэту, но он был мертв, и она умолчала об этом, сказав только:
   — Теперь я твоя, Тай. На всю жизнь.
   — Да, Делия, теперь ты моя. Моя жена, моя возлюбленная. — Он зарылся лицом в ее волосы и прижал ее еще сильнее. — И если даже я после сегодняшней ночи никогда не смог бы быть с тобой, ты все равно останешься владычицей моей души.
   Его слова были бальзамом для ее сердца. Только сейчас она поверила в то, что он действительно любит ее.
   — Это все-таки кажется невероятным. То, что мы женаты...
   — Но так оно и есть. Если хочешь, я женюсь на тебе еще раз по обычаям йенги, когда мы вернемся в Мерримитинг. И сделаю тебе двенадцать детей. По одному за раз, конечно.
   — Двенадцать! — она откинулась назад и посмотрела ему в лицо. — Тайлер Сэвич, ты хочешь сделать меня беременной на всю жизнь?!
   Он обнял ее.
   — Какая прекрасная мысль!
   Вдруг до них донесся ужасный вопль. Потом послышался топот бегущих ног и крики, от которых проснулись и залаяли собаки.
   Во всей деревне поднялся невообразимый шум.
   Тай вскинул голову и замер.
   — Тай?! Что случилось?!
   Схватив Делию за руку, он повлек ее к дому, откуда раздавались вопли.
   — Это Элизабет Хукер! — крикнул он на бегу.
   Но Делия поняла, что даже Тайлер не был готов к тому, что они увидели. Элизабет лежала на окровавленных циновках, ее тонкая кожа побелела, как мел, и обтягивала скулы. Каждую секунду она хваталась за живот и кричала.
   — Господи, Тай, она умирает?
   — Нет, — сказал он, вдруг очнувшись, словно перед этим просто осматривал ее, — нет, она не умирает и ребенка не потеряет тоже.
   В этот момент дверь распахнулась, и в облаке пара появился настоящий дьявол. Делия замерла от ужаса.
   Тай сказал несколько слов на абенаки, и она поняла, что это шаман. Его лицо было раскрашено черными полосами, а над чашей в его руках поднимался дым. Он присел позади Тая, потрясая погремушкой перед лицом Элизабет и бормоча заклинания.
   Веки Элизабет с голубыми прожилками вен приоткрылись, но, увидев шамана, она снова закричала.
   Делия сжала ее дрожащую руку.
   — Тай, заставь его уйти, ты же видишь, как она его боится.
   — Нет, он мне нужен. Он знает о врачевании больше, чем я. — Он обнял Делию за плечи. — Любовь моя, прости, но уйти придется тебе. — Он нежно улыбнулся ей. — Если хочешь помочь, вскипяти нам горячую воду.
   Весь остаток ночи и почти целый день Тай и шаман абенаки боролись за жизнь Элизабет. Делия не пыталась вмешиваться, только приносила им кипяток и тряпки. Впервые Делия поняла: Тай создан для того, чтобы быть врачом. Он страдал вместе с Элизабет, но Делия знала, что так он относится к любому пациенту, каким бы он ни был, старым, молодым, богатым или бедным.
   Солнце начало садиться, когда появился Тай. Он обнял ее и глубоко, с облегчением вздохнул.
   — С ней все будет в порядке, любовь моя, — улыбнулся он.
   На ее глазах появились слезы.
   — А ребенок?
   Он коротко рассмеялся.
   — Этот малыш оказался настоящим бойцом. Он так стойко боролся за свою жизнь. Но, Делия... — Он отступил на шаг, чтобы заглянуть ей в глаза, и отвел прядь волос с ее лба. — Если у него и есть шанс, то лишь в том случае, если мы останемся здесь минимум на три месяца, и даже тогда в этом нельзя быть вполне уверенными.
   Она прижалась к руке, погладившей ее щеку.
   — Мы не можем уйти домой, да?
   — Не раньше весны.

Глава 25

   Охотник изучал следы, оставленные зверем. Следы были, судя по всему, свежими. Это его порадовало — охота скоро закончится, а он очень хотел поскорее попасть домой.
   Он ускорил шаг, легко скользя по снегу. Он заметил, что следы изгибаются у двух берез, растущих в шести футах одна от другой, и теперь знал, что преследует лося, причем крупного. Рога не позволяли ему пройти между березами.
   Выйдя на берег замерзшего озера, охотник остановился, притаившись за елями, покрытыми снегом, и увидел зверя. На охотнике была лосиная шкура, а к голове прикреплены рога. Он поднес к губам рожок, имитирующий зов лося, и дунул в него. Потом стал ждать.
   Теперь, когда охотник сидел не шевелясь, он начал ощущать холод. Хотя его мокасины были выстланы изнутри мехом, ноги закоченели. Небо постепенно затягивало тучами — верный признак приближающегося снегопада. Он чуял снег.
   Вдруг под тяжестью снега затрещало дерево. Этот звук спугнул зайца в белой шубке, и он понесся по льду озера. Но охотник не шелохнулся. Теперь он ясно слышал, как лось, направляясь в его сторону, продирается сквозь заросли.
   Выйдя на открытое пространство, лось поднял огромную голову и понюхал воздух.
   Охотник прицелился из короткого лука. Лось повернул голову. Человек и зверь встретились глазами.
   Тайлер Сэвич натянул тетиву и отпустил ее.
   Стрела попала в цель, вонзившись в шею зверя, и кровь хлынула фонтаном. Огромное животное пошатнулось, потом упало в снег и завалилось на бок. Охотник закинул голову к небу и запел песню, благодаря духов за удачу.
   Тай разделал тушу там, где она упала. Внутренности и немного мяса он оставил для птиц и мелких животных в знак признательности — ведь он охотился на их территории. Разрезанное на куски мясо ему предстояло нести еще две мили до того места, где он оставил салазки.
   Когда он погрузил мясо на салазки, идти стало гораздо легче. Салазки поскрипывали по снегу, и хотя груз был нелегок, Тай ускорил шаг. Он провел весь день вдали от жены и страшно соскучился.
   Дым поднимался к небу, распространяя вокруг запах горящей ели. Тай взошел на пригорок и посмотрел на деревню, раскинувшуюся внизу, в долине. На белом снегу все строения казались грязными и серыми.
   До Тая донесся лай собак, предупреждающий о его прибытии, и из вигвамов высыпали женщины. Теперь мясо унесут в коптильню и там приготовят. Кое-что пойдет в общее пользование, но большая часть достанется тем, для кого охотился Тай. Голову лося он оставит себе. Нежное мясо верхней губы и носа считалось деликатесом и принадлежало тому, кто принес добычу.
   По дороге к своему вигваму Тай миновал несколько других, настежь открытых всем ветрам. Зимой некоторые семьи предпочитали покидать деревню и вели кочевую жизнь. Сейчас было очень холодно, и все сидели в вигвамах, взяв туда и собак.
   — Крошка Делия! — весело пропел Тай, отстегивая снегоступы. Он откинул полог и вошел, — Где ты, женщина? Я замерз, устал и жажду поцелуя!
   Вдруг голос его замер и улыбка сошла с губ. Вигвам был пуст. Скорее всего она была по соседству, у Эссакамбита, решив навестить его и Элизабет с ребенком. Но Тайлера огорчило, что она не встретила его. Весь день он мечтал прикоснуться к ее губам, ощутить тяжесть ее груди л Он хотел ее.
   Он засмеялся над собой. Господи, да когда он не хотел ее? Только необходимость охотиться отрывала от нее Тайлера. Если бы они могли насытиться одной любовью, он вообще не покидал бы вигвам.
   Воздух внутри был согрет огнем очага; на нем стоял котелок с едой.
   Не снимая мокрых мокасин, он повалился на маты и, зачерпнув из котелка маисовой каши, отправил ее в рот. Он чуть не забыл о том, что весь день ничего не ел, а прошагал добрых двадцать миль да еще волок за собой салазки.
   Он улыбнулся: Делия оставила у огня бадью с растаявшим снегом, чтобы он, вернувшись, мог умыться. Таю, прожившему всю свою взрослую жизнь в одиночестве, такая забота жены казалась чем-то невероятным. Делия была просто благословением; казалось, она всегда знала, чего он хочет. Он пытался сказать ей, что незачем так уж стараться и предупреждать все его желания, ибо в постели она делала его счастливейшим из смертных. Она ответила, что больше не хочет быть бесполезной дурочкой. Одна только мысль о ней вызывала у него улыбку. Он любил ее. Делия, его жена...
   Тай вздрогнул от ужаса при воспоминании о том дне в Фалмуте, когда она сказала ему, что будет для него самой верной и любящей женой, а он отверг ее любовь. Миллион раз благодарил он своего духа-покровителя Бедаги и христианского Бога за то, что эта редкая, удивительная женщина стала его женой.
   Тайлер поел, ноги отогрелись, и он начал нетерпеливо посматривать на дверь. Он чувствовал себя больным оттого, что не мог немедленно поцеловать ее. Он подсчитал — прошло уже восемь часов с тех пор, как они последний раз занимались любовью.
   Тай встал и прошелся по вигваму. Черт! Это становится уже серьезным. Где она? Наверняка женщины сказали ей, что он вернулся. Тай сунул ноги в непросохшие мокасины, достал большой кусок мяса и вышел. Он собирался найти ее и притащить домой, в постель, где ей и положено быть.
   Войдя в вигвам, Тай увидел удивительное зрелище. Великий воин Эссакамбит приплясывал вокруг огня, держа на руках сына Элизабет Хукер.
   К тому же он пел песенку про валигит вазиз — маленького мальчика с волосами цвета спелой кукурузы, который непременно вырастет высоким и могучим охотником и воином, станет великим сахемом своего народа. Ребенок выражал звуками удовольствие, а Серебряная Береза, невестка Эссакамбита, сидела склонив голову, чтобы не выказать удивления.
   Тай вошел тихо, чтобы не нарушить идиллии.
   Хотя здесь не было окон, солнечный свет проникал сюда через отверстия для дыма. Большая комната была разделена на несколько помещений, но с общим местом у очага. Даже для абенаки, самого оседлого из племен, это строение было очень старым. И Тай, и Духовидец жили здесь еще мальчишками.
   Танец Эссакамбита завершился, когда сахем несколько раз подпрыгнул. Он обернулся... и застыл, увидев смеющегося Тайлера. Впервые за всю жизнь Тай видел, как Эссакамбит смутился. Он даже покраснел!
   — Похоже, малыш хотел срыгнуть, — смущенно сказал сахем.
   — Похоже, — согласился Тай, — и ты пытался помочь ему в этом, подпрыгивая?
   Великий сахем изобразил возмущение.
   — Женщина, забери его!
   Он передал ребенка Серебряной Березе, и та положила его в колыбель, свисающую с потолка.
   — Так, — сказал Эссакамбит, — тут по деревне разнеслась весть о том, что йенги убил очень большого лося; он даже не влез в вигвам. И убил он его одной стрелой.
   — Ну, — Тай кашлянул, — там, у дверей сверток.
   Развернув сверток, Серебряная Береза вскрикнула от удовольствия.
   — Посмотрите, отец, он принес нам морду! — Она перевела на Тая благодарный взгляд, — Но ты должен забрать ее — она принадлежит охотнику.
   — Но все же мы примем этот прекрасный дар, — быстро проговорил Эссакамбит, и Тай постарался скрыть улыбку. Старый воин славился умением приготовить это блюдо так, что мясо становилось нежнее, чем грудка цыпленка.
   Бормоча ласковые слова, Тай склонился над ребенком, вертя перед ним раскрашенную костяную погремушку. Тот не моргая уставился на него своими темно-серыми глазами.
   Каждый раз, когда Тайлер смотрел на этого ребенка, его как врача поражала непредсказуемость жизни. Пять месяцев назад, когда он увидел кричащую от боли и истекающую кровью Элизабет, его охватил ужас: он ясно вспомнил умирающую мать. Если бы Делия не смотрела на него своими золотистыми глазами с такой любовью и верой, он, наверное, поддался бы страху. Но он не мог потерять Делию, и потому боролся за Элизабет и ее ребенка, так, словно смерть можно было победить усилием воли.
   Элизабет носила ребенка еще два месяца, пока не родила его прежде времени, в январе. Было немыслимо поднимать Элизабет с постели, она не вынесла бы путешествия в Мерримитинг. Теперь приходилось ждать, когда потеплеет, а мать и ребенок как следует окрепнут.