Уильямсон Пенелопа. Неукротимое томление

   — Хочешь что-то сказать?
   — Тайлер, ты на самом деле снимал скальпы с людей, когда жил среди индейцев?
   Он был готов к подобному вопросу. Почему-то женщины, узнав о том, что он десять лет прожил среди абенаки, были скорее заинтригованы этим, чем напуганы. Эта история внушала женщинам куда большее расположение к нему, чем его светские манеры.
   — Приходилось, — ответил он, ожидая увидеть ужас в ее глазах.
   Но она лишь деловито поинтересовалась:
   — Ты скальпировал белых женщин?
   — Йенги, — уточнил он.
   — Что?
   — Абенаки называют белых йенги. Это означает «молчаливые», — он рассмеялся, заметив ее недоумение. — Это такая шутка, Делия: белые, как правило, не умеют держать язык за зубами.
   — А... Так ты скальпировал женщин йенги? — спросила она.
   Тайлер долго молчал, искоса наблюдая за девушкой. На ее лице не было ни тени отвращения или ужаса. Пожалуй, она растерялась, смирившись с тем, что он делал, и просто пыталась понять, как уживаются в одном человеке жестокость дикаря и благородная миссия врача. Ему вдруг захотелось, чтобы Делия была такой же, как он, — наполовину абенаки и йенги. Тогда она поняла бы его чувства.
   Тайлер нахмурился и отвернулся.
   «Какого черта я беспокоюсь из-за того, что думает обо мне эта девчонка? Разве ее волновало мнение клиентов „Весельчака Лиона“, когда за два шиллинга она позволяла им насладиться собой?» — спросил себя Тайлер.
   Но правда была неотвратима — ему было далеко не безразлично мнение Делии... Он протянул руку и легонько щелкнул девушку по щеке.
   — Я никогда не убивал женщин, детка.
   — Но ты убивал мужчин и снимал с них скальпы.
   — Да, но не йенги. И только потому, что шла война, а я к тому времени был уже достаточно взрослым, чтобы стать настоящим воином абенаки. Мужчины моего племени почти не нападали на английские поселения, хотя враждовали с индейцами ири, в основном с могавками. Это была настоящая война, Делия, а на войне мужчины убивают друг друга...
   Поняв, что оправдывается совершенно в духе абенаки, он замолчал. Тайлер давно поклялся себе, что никогда не будет стыдиться десяти лет, проведенных среди индейцев.
   — Это было незадолго до того, как меня нашел дед, — добавил он.
   — Расскажи мне...
   — Тише. — Тайлер приложил палец к ее губам. — Хватит разговоров, детка. Иди спать. Тебе необходимо хорошенько выспаться.
   Губы Делии, мягкие, влажные и нежные, как покрытый росой розовый бутон, слегка приоткрылись, словно приглашая его поцеловать их. Тайлеру стоило невероятных усилий удержаться от этого, но он овладел собой, ибо, почувствовав, как напряглась его плоть, понял, что не сможет ограничиться поцелуем.
   Интуиция подсказывала ему, что, если он возьмет ее за руку и отведет в лес, Делия не станет сопротивляться. Но после неудачной попытки овладеть ею, он уже не верил своей интуиции. К тому же он вовсе не хотел, чтобы Хукеры заметили их любовные игры.
   — Отправляйся спать, — строго сказал Тайлер.
   К его великому сожалению, девушка тут же повиновалась ему.
   ***
   Двумя днями позже, когда путешественники миновали еще пятьдесят миль, Тайлер сидел, раскачиваясь на задних ножках стула, и курил трубку с коротким мундштуком.
   — Прекрасные здесь места, — сказал он, не выпуская трубки изо рта.
   — Мне кажется, я чувствую запах соленой воды, — отозвался Калеб.
   Фермер Силас Поттер, у которого они остановились, кивнул и улыбнулся.
   — Так оно и есть. Океан вон за тем холмом. — Он указал на поросший пихтами склон горы, за которую опустилось солице. Прямо за нею простирался Атлантический океан, и до них доходил шум прибоя.
   Фермер присел на крыльцо своей хижины, построенной из грубого теса. Недавно он начал обрабатывать землю, и весенняя пшеница уже дала ростки, так как сухие ветки деревьев пропускали солнечный свет. Силас собирался спилить и сжечь погибшие деревья и выкорчевать пни после того, как соберет урожай.
   В хижине была лишь одна комната, но Поттер с помощью соседей пристроил к ней прекрасную житницу, где и предложил переночевать Тайлеру и его спутникам.
   — А у вас есть земля в... Мерримитинг Бей, правильно я сказал? — спросил Силас у Тайлера.
   — Немного, — кивнул тот и указал трубкой на Калеба, который сидел, сонно опираясь подбородком на спинку своего стула. — Преподобный отец будет священником в нашем приходе, так что наше поселение наконец-то станет настоящим городом.
   Калеб усмехнулся.
   — Думаю, не сразу, ведь в Мерримитинге все еще нет школы.
   — Вскоре мы решим и эту проблему, — ответил Тайлер.
   Из хижины доносились женские голоса и стук глиняной посуды. Тусклый свет лампы, проникающий через открытую дверь, немного освещал крыльцо. Силас и его жена Бетси только что накормили путников вкусным ужином — мясом и пшеничным хлебом, угостили крепким яблочным вином. Сейчас женщины мыли тарелки, а мужчины вышли покурить на свежий воздух.
   Хозяин снял со стены пару раскладных стульев, прихватил с собой кружки с пивом, приготовленным из хвойного экстракта, и уселся на перевернутый бочонок. Ему явно нравилось общество, ведь им с женой не часто приходилось принимать гостей.
   Делия выглянула на улицу.
   — Миссис Поттер спрашивает, не хотят ли мужчины кукурузных лепешек с джемом, — сказала она, обращаясь ко всем, но не сводя глаз с Тайлера.
   — Я уже и так, как фаршированный гусь, — пошутил доктор.
   Делия засмотрелась на него, улыбаясь и рассеянно перебирая юбку. Заметив, что Калеб и Силас смотрят на нее, она поспешно вернулась в дом.
   Поттер кивнул в ее сторону.
   — Эта девушка напоминает мне нашу дочь Дженни. Такая же высокая и тоненькая как тростинка. Наша девочка умерла прошлой зимой, ей было всего шестнадцать...
   — Думаю, Делия немного постарше, — сказал Тайлер.
   Фермер вздохнул.
   — Это была трудная зима.
   — Пути господни неисповедимы, — заметил Калеб, но Тайлер перебил его.
   — У вас осталась одежда дочери? — спросил он.
   Фермер кивнул.
   — Бетси не могла выбросить ее вещи.
   — Мне бы хотелось купить что-нибудь, если вы не против.
   Калеб удивленно посмотрел на него.
   Силас явно что-то прикидывал.
   — Ну, не знаю... А чем вы заплатите?
   — Твердой монетой, — ответил Тайлер.
   Фермер наверняка согласился бы обменять одежду только на лошадь, но Тайлер не мог на это пойти. Он знал, что Поттер не взял бы массачусетские шиллинги, которыми был набит кошелек Тайлера. Однако за английское серебро в любом захолустье можно было купить все, что угодно.
   ***
   Рано утром обнаженная Делил стояла на коленях перед большой бадьей в конюшне, где провела ночь. Она собиралась помыться. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Тайлер.
   Он замер, удивленно подняв брови. Он собрался было уйти, но не мог даже пошевелиться.
   Делия выпрямилась, недоуменно уставившись на него, между тем как глаза Тайлера пожирали обнаженное тело девушки. У нее сердце ушло в пятки, когда Тайлер шагнул вперед, хотя в душе она была рада его появлению. Делия прикрыла грудь руками.
   — Какого черта ты здесь делаешь?
   Она бросила взгляд на одежду, оставленную в углу, до которой не могла дотянуться. Делия пристально следила за Тайлером.
   — Как только тебя угораздило явиться сюда? Да еще так бесстыдно пытаться...
   Тайлер усмехнулся.
   — Доброе утро, Делия, — сказал он, протянув ей перевязанную жгутом одежду, которую до сих пор держал за спиной. — Я принес тебе подарок.
   Делия и бровью не повела. Ошеломленная неожиданным появлением Тайлера, она едва слышала его слова и боялась лишь одного, чтобы он не ушел. Больше всего на свете ей хотелось сейчас прижаться к нему и позволить ему делать с ней все, что угодно.
   Вижу, ты решила помыться, — усмехнулся он. — Значит, начинается новый месяц.
   Ее разозлила его насмешка.
   — Убирайся, — сказала она сквозь зубы.
   Тайлер положил перед ней стопку одежды.
   — Ты не хочешь поблагодарить меня за подарок? Может, примеришь все прямо сейчас? Мне интересно, впору ли тебе все это.
   — Убирайся! — твердо повторила девушка.
   — Знаешь, детка, для такой тощей маленькой девчонки, как ты, у тебя чертовски привлекательная...
   — Убирайся! — уже вне себя заорала Делия.
   Тайлер засмеялся и, прикрыв лицо руками, быстро вышел из конюшни. Девушка осталась в полной растерянности. Щеки ее пылали от испуга, разочарования и обид.
   «Никогда в жизни мне так не хотелось, чтобы мужчина прикоснулся ко мне».
   Взгляд ее упал на» стопку одежды, оставленную Тайлером. Развязав жгут, девушка увидела грубую полушерстяную юбку и голубую в полоску короткую рубашку из набивного ситца. К своей великой радости, она обнаружила там капор, коричневые шерстяные чулки, белье из легкого льна и отличные туфли из телячьей кожи с оловянными пряжками и необыкновенными красными каблуками. От всего этого слезы навернулись у нее на глаза.
   Глубоко вздохнув, она провела рукой по мягкой гладкой коже. Никогда еще у нее не было таких туфелек, которые, по мнению Делии, носили только настоящие леди. Девушка осторожно сунула в одну из них босую ногу, проверяя впору ли она. Туфелька оказалась чуть-чуть великовата, но это ничуть не огорчило ее.
   Взяв кусочек мыла, одолженный накануне у Элизабет, Делия тщательно смыла с себя дорожную пыль. Теперь ее кожа источала тонкий аромат лавра. Она как следует вымыла волосы. Ей хотелось быть совсем чистой, прежде чем облачиться в новую одежду.
   Наряд пришелся Делии впору, словно был сшит для нее. Только корсаж оказался тесноват для ее полной груди. Девушка разгладила рубашку и заправила ее в юбку. И наконец надела новые туфельки. Пройдясь в них по конюшне, она показалась себе высокой и стройной, как принцесса.
   Она рассмеялась и закружилась по конюшне, очень довольная собой. Счастье переполняло ее душу. Делии хотелось взглянуть в зеркало и убедиться в своей привлекательности. Когда Делия подумала о том, что никто еще не покупал ей одежду, ее охватило ликование.
   «Стало быть, Тайлер испытывает ко мне не только похоть», — решила она.
   Для Делии этот подарок означал, что Тайлер заботится о ней.

Глава 7

   На следующий вечер моросил дождь. Тайлер, прислонившись к изгороди, за которой выгуливали скот, придирчиво разглядывал крепкую гнедую лошадку, жующую сено. Муха укусила ее, и она лягнула копытом.
   — Не знаю... — наконец сказал он. — Уж очень она резвая. Мне бы хотелось купить более смирную.
   «Ведь поедет на ней девчонка с норовом», — подумал он с улыбкой.
   — Я дам ответ чуть позже.
   — Тайлер перемахнул через забор.
   Хозяин, отчаявшийся продать кобылу, быстро проговорил.
   — Она продается с седлом и уздечкой. Я отдам вам все за два фунта.
   — Я подумаю, — ответил Тайлер и зашагал в сторону доков.
   — За фунт и десять! — прокричал ему вслед хозяин, но Тайлер не обернулся.
   «Кобыла никуда не денется», — решил он.
   ***
   Портсмут походил на жужжащий улей. В нем было множество лесопильных заводов, работающих на гидроэнергии, и строительных верфей в устье реки Пискатек. Судя по количеству людей в доках, город процветал. Чтобы добраться до парома, Тайлеру пришлось обойти груды старых бочарных обручей и штабеля дубовой клепки, которые предстояло погрузить на корабли и собрать в бочки где-нибудь вдали от Портсмута. Повсюду были склады с другими лесоматериалами — обшивкой для домов, кровельной дранкой и длинными, чуть ли не в сто футов, белыми сосновыми бревнами, предназначенными для мачт Королевских судов. Десятки баркасов и шлюпов стояли в гавани, а маленькие лодки и каноэ — на усыпанных гравием берегах реки.
   Портсмут, город-труженик, был сплошь застроен небольшими, построенными на сваях домиками с острыми фронтонами, узкими кирпичными трубами и крошечными створчатыми окнами, выходящими на грязные улицы. С утра до вечера в городе звенели наковальни, визжали пилы, хрюкали свиньи возле причала...
   В широком устье реки со стороны Майне расположилось поселение Киттери. Оно было меньше Портсмута, но заметно вытянуто в длину. Двухэтажные дома из крепких обструганных бревен придавали ему грубоватый вид. Бродя по Киттери, можно было свободно размахивать руками, не опасаясь кого-нибудь задеть. Здесь Тайлер Сэвич провел первые шесть лет своей жизни.
   В его памяти мало что сохранилось от тех лет. Последующие события вытеснили то немногое, что он помнил. Глядя годы спустя на знакомую с детства реку Пискатек, мол, дома, лесопилки и судовые верфи Киттери, Тайлер испытывал щемящее чувство невосполнимой утраты: ведь его жизнь могла бы сложиться совсем иначе.
   — Тай...
   Он резко повернулся, не скрывая внезапно охватившего его раздражения.
   — Черт возьми, что тебе нужно?
   Делия отступила назад, виновато прижав руку к груди:
   — Извини. Я только хотела...
   Девушка пошла было прочь, но Тайлер схватил ее за запястье. Она дернулась, откинув голову, и лицо ее выразило горькую обиду.
   — Я не хотел тебя обидеть, Делия... Пожалуйста, останься...
   Внезапно Тайлер понял, что сказал это искренне. Оставив спутников в гостинице, он хотел  
побыть в одиночестве, но, увидев Делию, почувствовал, как сильно ему не хватало ее.
   — Останься, — повторил он.
   — Я только хотела узнать, не голоден ли ты.
   — Нет, но побудь со мной.
   Тайлер выпустил руку Делии и с облегчением вздохнул, увидев, что она не уходит. Девушка запахнула полы своей ветхой накидки.
   «Черт, как же я не подумал о накидке, покупая вещи у фермера», — мелькнуло у него в голове.
   Тайлеру не нравился и голубой капор, скрывающий лицо и волосы девушки. Он бесцеремонно распустил ленты, завязанные бантом под подбородком.
   — Сними, он не к лицу тебе, — сказал он.
   — Но, ведь идет дождь! — воскликнула Делия.
   Девушка попыталась отстраниться, но Тайлер сдернул с нее капор. Тогда она подняла волосы и заколола их шпильками, которые тотчас отправились вслед за капором. Роскошные темные волосы упали ему на руки и внезапно приобрели бронзовый оттенок, когда сквозь плотные облака пробились солнечные лучи. Тайлер с трудом преодолел искушение зарыться лицом в эти шелковистые мягкие волосы. Девушка, должно быть, недавно вымыла их, потому что они были слегка влажными. Тайлер приписал своему влиянию это неожиданное стремление к чистоплотности. Эта догадка заставила его нахмуриться. Он совсем не хотел, чтобы Делия угождала ему. По опыту Тайлер знал, что в таких случаях женщины ждут того же и от него.
   — Ну вот, так гораздо лучше, — сказал он, — к тому же и дождь кончился.
   Девушка наклонилась и подняла с земли капор.
   — Черт тебя побери, Тайлер. Что ты наделал! Я так старалась походить на настоящую леди. Ты же знаешь, что дамам неприлично ходить с распущенными волосами и... о!
   К изумлению Тайлера, девушка вдруг осеклась, шлепнула себя по губам и озорно рассмеялась.
   — Думаю, им также не пристало и выражаться подобным образом. Да, Тайлер?
   — Ладно, ничего страшного. Мне нравится, когда у тебя распущены волосы. А к твоей изысканной манере говорить, я давно привык.
   — Неужели?! А как же твой утонченный вкус? — лукаво спросила Делия.
   Тайлер протянул ей руку.
   — Пошли, детка.
   Девушка посмотрела на него так настороженно, что Тайлер чуть было снова не рассмеялся. Однако поведение Делии заставило его задуматься о причинах ее подозрительности.
   «Она боится, что я опять обижу ее», — с горечью признался он себе.
   Между тем, улыбнувшись, девушка положила руку на его ладонь.
   Взяв Делию за руку, Тайлер быстро пошел вдоль пристани. Держа эту хрупкую маленькую руку, он испытывал душевный подъем и уверенность в себе. Скажи ему кто-нибудь прежде, что девчонка из таверны пробудит в нем такие чувства, он только рассмеялся бы. Тайлер не сомневался, что и упрямая маленькая Делия Макквайд хохотала бы до упаду, если бы могла прочитать его мысли.
   Девушка едва поспевала за Тайлером, но он и не подумал идти помедленнее.
   — Куда мы так спешим? — спросила Делия, слегка запыхавшись.
   — На тот берег.
   — Тогда почему мы не сели на паром?
   Тайлер промолчал. Подойдя к реке, он столкнул в воду каноэ и, подхватив девушку на руки, легко перенес ее в лодку.
   Делия беспокойно огляделась.
   — Тай? Мы ведь не собираемся украсть эту лодку? Мне совсем не хочется провести остаток жизни в портсмутской тюрьме.
   — Не беспокойся, мы вернем ее через час или около того, — сказал Тайлер, прыгнув в каноэ. — Просто мне нужно переправиться на тот берег, и я хочу, чтобы ты была со мной, вот и все, детка.
   Он сам удивился своим словам, поскольку до сих пор не осознавал до конца, как отчаянно нуждался в ней. Это открытие несколько напугало его. Но, приписав это обычному желанию провести время с девушкой — Делия всегда давала ему повод для смеха, — Тайлер слегка успокоился.
   Однако эти слова удивили не только Тайлера.
   Пораженная, Делия чуть приоткрыла рот и привстала со своего места, словно собираясь выпрыгнуть из каноэ. Опомнившись, она снова села, смущенно опустив голову.
   Тайлер управлял каноэ так, как когда-то научили его абе-наки: он наклонял вперед и откидывал назад свой сильный торс, и так же легко взмахивал веслами. Вода тихо плескалась, когда Тайлер погружал в нее весла. Физическая нагрузка оказалась весьма кстати: Тайлеру необходимо было отвлечься. Он чувствовал, как напряжены его нервы.
   Легкий бриз доносил до них аромат кедра. Тучи расступились, и последние солнечные лучи окрасили воду в золотистый цвет. Высокие темно-зеленые деревья отражались в спокойной воде.
   «Зеленый с золотыми искорками... цвет ее глаз, вот почему они кажутся желтыми», — подумал Тайлер, глядя на воду.
   Вместо того чтобы переправиться на другой берег к Киттери, Тайлер мощно греб, направляя каноэ вверх по течению.
   За излучиной реки молодые люди увидели оленя, спокойно пьющего воду у берега. Животное вскинуло голову и на мгновение замерло, затем стремительно скрылось за деревьями. Тайлер греб к тому берегу, где только что стоял олень. Узкая полоска земли отделяла от воды густые заросли елей и пихт. Тяжелые от влаги ветви деревьев осыпали путников дождем, едва они ступили на берег.
   Тайлер прошелся по берегу, пнул ногой трухлявое бревно, брошенное сюда рекой. Резкое движение спугнуло кулика, ищущего пищу.
   Оба молчали, и это становилось тягостно.
   — Какое славное место, — робко проговорила Делия, настороженно следившая за Тайлером.
   — Здесь убили моего отца, — неожиданно сказал он.
   — О... Мне очень жаль, — с глубоким сочувствием откликнулась девушка.
   Тайлер печально посмотрел на реку. Невыносимое ощущение пустоты вдруг охватило его. Делия подошла и молча взяла его за руку. Этот простодушный жест тронул Тайлера, и он почувствовал себя менее одиноким.
   — Его убили индейцы? — тихо спросила Делия.
   — Это были певкеты, которых натравили на нас французы.
   Военные действия между Англией и Францией, названные войной королевы Анны, совершались на землях Нового Мира. Для шестилетнего мальчика они значили так же мало, как и события, предшествовавшие им. В ту пору семья Тайлера жила в небольшом домишке, как раз на границе с необжитыми землями.
   — В то время французы сулили индейцам райские кущи, науськивая их на англичан, — продолжал Тайлер. — Тогда почти все покинули поселения и вернулись в Бостон, поскольку земли Нового Мира стали небезопасны. У моего отца было свое дело — он владел корабельной верфью, и она только-только начала приносить доход. Помню, как родители обсуждали, большой ли ущерб они понесут, если хоть на год покинут Майне.
   Тайлер помолчал, удивляясь тому, как четко все это всплыло в его памяти.
   Возможно, эта сцена так врезалась в память потому, что мать, обычно сдержанная, тогда сильно кричала на отца. Теперь он ясно вспомнил: именно она настаивала на том, чтобы остаться в Киттери.
   — С наступлением зимы все вздохнули свободнее, — продолжал Тайлер. — Но однажды ночью мы увидели зарево пожарищ, охвативших поселения вверх по реке. Это случилось холодной февральской ночью. Никто не ожидал, что индейцы могут напасть в середине зимы, когда земля покрыта глубоким снегом.
   Тайлер умолк, погрузившись в воспоминания.
   ***
   Ночь была холодной и темной. Снег покрылся ледяной коркой, которая хрустела под ногами, когда они бежали к лесу. Он упал, и отец так дернул его за руку, что мальчик повис в воздухе. Он весело засмеялся, ибо был так мал, что не думал об опасности.
   — Недалеко от Портсмута находился небольшой форт. К тому времени река замерзла, и все, что нам оставалось сделать, — это перебежать реку и укрыться там.
   Глаза Тайлера потемнели от боли. Он пристально вглядывался в узкую полоску суши, на которой они сейчас стояли.
   — Только до этого места мы и успели добраться.
   Индейцы появились неизвестно откуда, словно спустились с неба, и издали боевой клич. Мать вскрикнула, а отец выстрелил из мушкета. В это мгновение сильная рука обвилась вокруг шеи Тайлера, и в воздухе сверкнул томагавк. Он отчаянно сопротивлялся, потому что сразу понял: его жизнь висит на волоске. Тайлер помнил, как мать бросилась на индейца, пытаясь отбить сына, но ее тут же оттащили в сторону. На этом воспоминания обрывались. Тайлер знал только одно — он уцелел в ту ночь. Но она стала последней для его отца.
   Индейцы танцевали вокруг них, издавая боевой клич. Кровавое пятно обагрило белый снег под головой отца. Колючие снежинки ложились на зияющую рану, туда, где раньше была копна темно-каштановых волос.
   Гораздо позже, когда Тайлеру исполнилось четырнадцать, и он ничем не отличался от воинов племени абенаки, хотя в нем текла кровь чистокровного англичанина, отправился на первую в жизни военную вылазку. Тогда он вернулся с тремя скальпами, добытыми в кровавой схватке с могавками. В тот день Тайлер почувствовал себя отважным воином и исполнил дикий танец над телами убитых. Так некогда танцевали певкеты над телом его отца.
   Внезапно почувствовав слабость, Тайлер опустился на сырую землю, раздвинул ноги и усадил между ними Делию. Прижавшись спиной к его груди, девушка обхватила руками свои поднятые колени. Она глядела на реку. В этот момент Тайлер понял, что правильно поступил, взяв ее с собой. Впервые за много лет, с тех пор как он покинул племя абенаки и вернулся в мир йенги, им овладело ощущение покоя.
   Они долго сидели молча, поглощенные своими мыслями. Когда Делия заговорила. Тайлер вдруг пожалел, что рассказал ей свою историю.
   — Индейцы взяли вас в плен? — спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила: — Какое потрясение для шестилетнего ребенка!
   Тайлер хотел сказать, что было не так уж страшно, но скорее всего он просто забыл, как все это было на самом деле.
   — Они гнали нас как скот, четыреста миль до Квебека. Французы платили им по десять фунтов за каждого живого англичанина и столько же за скальп. Поэтому они не церемонились с нами. Если кто-то падал, он тут же получал удар...
   — Надеюсь, это не коснулось тебя, ведь ты был совсем ребенком!
   — Да, но достаточно взрослым, чтобы идти самостоятельно, — проговорил Тайлер, рассеянно накручивая прядь ее волос на свой палец.
   — Через какое-то время все перестали обращать внимание на побои, поскольку смертельно устали и еле стояли на ногах. Многие падали прямо на дорогу. Вот тут-то их и настигал безжалостный томагавк. Из двадцати шести пленных женщин и детей, выведенных из Киттери, до Квебека добрались только десять.
   — Я возненавидела бы всех индейцев и убила бы любого из них, — гневно сказала Делия.
   Тайлер подумал о том, что взрослым пленникам помогла выстоять ненависть к дикарям.
   — Что же случилось дальше, когда вы добрались до Квебека? — допытывалась девушка.
   — Певкеты были одним из абенакийских племен. Как раз той зимой вожди всех племен абенаки собрались в Квебеке на военный совет. Среди них был вождь племени эссакамбит по имени Норриджвокс. Однажды ночью, когда певкеты решили отметить свой удачный набег на поселения и похвастаться захваченными англичанами, он заметил в толпе пленных мою мать и сразу захотел взять ее в жены. Норриджвокс заплатил за нас двоих королевский выкуп — пятьдесят бобровых шкурок. Поэтому мы не попали во французскую тюрьму, а отправились назад в Майне вместе с вождем племени эссакамбит. Ты заблуждаешься, если думаешь, что моя мать была малодушной, она не испытывала ненависти к Норриджвоксу.
   — Нет, что ты, напротив, она, видно, была очень смелой и сильной женщиной, раз сумела вынести все это.
   — Не слишком сильной, она умерла, рожая ребенка Нор-риджвокса.
   — Ты любил его? — спросила Делия, вдруг с ужасом поняв причины постоянного беспокойства и раздражения Тайлера. — Несмотря на то что индейцы сделали с твоей семьей, ты все-таки любил приемного отца?
   — Да... — чуть помедлив, откликнулся он.
   Она догадалась, как мучительно для Тайлера это признание.
   — Так почему ты оставил его? Почему вернулся?
   — Он заставил меня, — ответил Тайлер, чувствуя, что больше не в силах говорить об этом.