– Каждую секунду, – наконец ответил он.
   – Только это и гарантирует человеку успех в его борьбе, – сухо прокомментировал Брезийон, снова откинувшись на спинку кресла. – С сегодняшнего вечера вы свободны, вооружены и невидимы. Но не навсегда. На шесть недель. По истечении этого срока вы вернетесь сюда, в эту комнату и в это кресло. И позвоните в дверь, прежде чем войти.
 
   Напоследок Жан-Пьер Эмиль Роже Фейе приобрел новый сотовый телефон, после чего Адамберг встал под душ в квартире Клементины и с облегчением избавился от этой личины. С облегчением, но и с сожалением. Он не то чтобы привязался к этому зажатому существу, но с его стороны было чуточку бесцеремонно смыть водой Жана-Пьера Эмиля, оказавшего ему неоценимые услуги. Он мысленно произнес короткое благодарственное слово и вновь обрел собственный цвет волос, свою фигуру и природный цвет лица. Оставалась тонзура, но тут он был бессилен – придется ее маскировать, пока не отрастут волосы.
   Шесть недель отсрочки – огромное пространство свободы, подаренное ему Брезийоном, было явно мизерным для гонки за дьяволом или за своим личным демоном.
   Выкурить его из древних укрытий – так сказал Мордан, – очистить чердаки, перекрыть входы-выходы, взять под охрану старые чемоданы и скрипучие шкафы, где обитает привидение. Он должен заполнить пробел от смерти судьи до убийства в Шильтигеме. Нового убежища судьи он не найдет, но, кто знает, возможно, тот время от времени посещает старые чердаки?
   Он заговорил об этом, ужиная перед камином с Клементиной и Жозеттой. Адамберг не ждал от Клементины конкретных советов, но слушала она внимательно, давая ему возможность сбросить напряжение. Он даже обрел некоторую веру в свои силы.
   – Это важно? – спросила тоненьким голоском Жозетта. – Эти места обитания? Его прошлые убежища?
   – Думаю, да, – ответила за Адамберга Клементина. – Он должен выяснить все адреса этого монстра. Грибные места всегда остаются грибными.
   – Но это действительно важно? – переспросила Жозетта. – Для комиссара?
   – Он больше не комиссар, – отрезала Клементина. – Потому-то и сидит здесь. Это он и пытается объяснить.
   – Вопрос жизни и смерти. – Адамберг улыбнулся хрупкой старушке. – Кто кого.
   – До такой степени?
   – До такой. И я не могу бегать за ним по всей Франции.
   Клементина подала манный пудинг с изюмом. Адамберг получил привычную двойную порцию.
   – Если я правильно понимаю, вы не можете послать по его следам своих людей? – застенчиво спросила Жозетта.
   – Говорю же тебе, он теперь никто, – бросила Клементина. – У него больше нет «своих людей». Он совсем один.
   – У меня остались два неофициальных агента. Я ничего не могу им поручить, меня обложили со всех сторон.
   Жозетта размышляла, сооружая на тарелке домик из пудинга.
   – Давай, Жозетта, – сказала Клементина, – если есть идеи, не томи. У нашего мальчика на все про все шесть недель.
   – Ему можно доверять? – спросила Жозетта.
   – Он сидит с нами за столом. Не задавай глупых вопросов.
   – Я хочу сказать, – продолжала Жозетта, достраивая манный замок, – что передвигаться можно по-разному. Если комиссар ограничен в передвижениях и если это вопрос жизни и смерти…
   Она снова замолчала.
   – В этом вся Жозетта, – объявила Клементина. – Издержки воспитания. Богатые говорят, как ходят, очень осторожно. Всего боятся. Ладно, Жозетта, ты теперь бедная, давай говори.
   – Перемещаться можно не только пешком, – сказала Жозетта. – Вот что я имела в виду. Гораздо быстрее и намного дальше.
   – Как? – спросил Адамберг.
   – С помощью клавиатуры. Если нужно отыскать дома, достаточно войти в Сеть.
   – Я знаю, Жозетта, – вежливо ответил Адамберг. – В Интернет. Но дома, которые я ищу, скрыты от глаз людских. Это тайники, явки, берлоги.
   – Да… – Жозетта все еще сомневалась. – Но и я говорю о тайной сети.
   Адамберг промолчал, не совсем понимая смысл слов Жозетты. Клементина подлила ему вина.
   – Нет, Клементина. После того случая я больше не пью.
   – Только не доставайте меня еще и этим. Бокал за едой – обязательная доза.
   И она разлила вино. Жозетта выковыривала ложкой окна в стенах манного домика.
   – Подпольная сеть, Жозетта? – мягко спросил Адамберг. – Вы по ней путешествуете?
   – Жозетта шляется по подземельям в любых направлениях, – сообщила Клементина. – То в Гамбург, то в Нью-Йорк.
   – Компьютерный пират? – оторопело спросил Адамберг. – Хакер?
   – Хакерша, так будет точнее, – подтвердила довольная Клементина. – Жозетта берет у богатых и раздает бедным. Через туннели. Выпейте, Адамберг.
   – Значит, это и есть ваши «переводы» и «перераспределения»? – уточнил Адамберг.
   – Да, – подтвердила она, встретившись с ним взглядом. – Я уравниваю.
   Жозетта установила на крыше изюмину-трубу.
   – Куда идут украденные деньги?
   – В одну ассоциацию и мне на зарплату.
   – Где вы берете деньги?
   – Повсюду. Там, где их прячут богачи. Залезаю в сейфы и отщипываю.
   – Не оставляя следов?
   – За десять лет проблема возникла всего раз. Три месяца назад – пришлось действовать второпях. Вот почему я живу у Клементины. Заметаю следы – почти закончила.
   – Не стоит спешить, – сказала Клементина. – Вот у него особый случай, отпущенный срок – шесть недель. Придется это учитывать.
   Адамберг изумленно взирал на этого пирата, на сидящего рядом с ним хакера, на маленькую старушку с согбенной спиной и трясущимися руками по имени Жозетта.
   – Где вы этому научились?
   – Если есть природная склонность, учишься быстро. Клементина сказала мне, что у вас проблемы. Я помогу – ради нее.
   – Жозетта, – прервал ее Адамберг, – а вы сможете, например, проникнуть в файлы нотариуса? Просмотреть его досье?
   – Это не более чем база данных, – прозвучал тонкий голосок. – Конечно, если есть электронная версия.
   – А заслоны? Вы пройдете сквозь стены?
   – Да, – просто ответила Жозетта.
   – Как привидение, – резюмировал Адамберг.
   – Вот именно, – сказала Клементина. – За ним самим гонится тот еще призрак. Вцепился в холку – не оторвешь. Жозетта, не играй с едой. Лично мне все равно, но моему отцу это не понравилось бы.
   Сев босиком по-турецки на старый цветастый диванчик, Адамберг вынул свой новый телефон, чтобы позвонить Данглару.
   – Простите, – сказала Жозетта, – вы звоните надежному другу? Его линия надежна?
   – Мобильник новый, Жозетта. И звоню я тоже на мобильный.
   – Его трудно засечь, но, если будете говорить больше восьми-десяти минут, лучше сменить частоту. Я дам вам свой, на нем есть нужное устройство. Следите за временем и меняйте частоту, нажимая вот на эту кнопку. Ваш телефон я оборудую завтра.
   Впечатленный Адамберг взял усовершенствованный аппарат Жозетты.
   – Данглар, у меня шесть недель отсрочки. Я вырвал их силой у скрытой ипостаси Брезийона.
   Данглар удивленно присвистнул.
   – Я думал, он сделан из цельного куска льда.
   – Да нет, нашелся проход. Я добыл у него оружие и новое удостоверение, а еще он частично снял наблюдение. Я ничего не могу гарантировать насчет прослушки и не свободен в своих передвижениях. Если меня поймают, Брезийон слетит со мной вместе. Сейчас он временно мне доверяет. Кроме того, этот парень гасит окурки большим пальцем, не обжигаясь. Короче, я не могу подвести его, так что в картотеку мне путь закрыт.
   – Значит, пойду я?
   – Да, и еще в архив. Нам надо восполнить пробел за период, прошедший от смерти судьи до Шильтигема. То есть выявить все смерти от удара вилами за последние шестнадцать лет. Вы сможете этим заняться?
   – Учеником – да.
   – Посылайте данные электронной почтой, капитан. Минуточку.
   Адамберг нажал на кнопку, как велела Жозетта.
   – Там что-то жужжит, – удивился Данглар.
   – Я поменял частоту.
   – Хитроумно. Мафиозный прибамбас.
   – Капитан, я перешел на другую сторону и поменял круг общения. Теперь адаптируюсь.
   Среди ночи, лежа под слегка влажными одеялами, Адамберг смотрел на отблески огня в темноте, прикидывая в уме огромные возможности, которые открывало ему присутствие в доме Клементины старого электронного пирата. Он пытался вспомнить имя нотариуса, который занимался продажей пиренейского замка. Когда-то он его знал. Нотариус Фюльжанса наверняка принужден был хранить молчание, совершив в молодости какой-то поступок, который Фюльжанс замял. Он попал в обойму, стал пожизненным вассалом судьи. Черт, да. Как же его звали? Адамберг вспомнил золоченую табличку на фасаде богатого дома – он видел ее в тот день, когда пришел узнать дату покупки замка. Нотариус был молод, лет тридцати, не больше. Если повезет, он еще работает.
   Золотой отблеск таблички сливался с пламенеющими в камине угольками. Он помнил, что имя было каким-то убогим. Комиссар медленно перебирал буквы алфавита. Дешво. Мэтр Жером Дешво, нотариус. Которого судья Фюльжанс железной хваткой держал за яйца.
 
   Адамберг сидел рядом с Жозеттой. Завороженный ее неожиданной ловкостью, он смотрел, как дрожат над клавиатурой пухлые морщинистые ручки. На экране с огромной скоростью выстраивались бесчисленные ряды цифр и букв, на которые Жозетта отвечала такими же недоступными для его понимания знаками. Адамберг воспринимал теперь компьютер как большую лампу Аладдина, из которой сейчас выплывет джинн и любезно предложит исполнить три желания. Только с ним нужно уметь обращаться, это только в былые времена первый попавшийся дурак мог потереть лампу тряпкой. В области исполнения желаний все стало гораздо сложнее.
   – Ваш нотариус очень хорошо защищен, – комментировала Жозетта ломким голоском, правда, теперь она играла на своем поле, и ее робость прошла. – Ограждения из колючей проволоки – многовато для нотариальной конторы.
   – Это не обычная контора. Хозяина призрак держит за яйца.
   – Тогда понятно.
   – У вас получается?
   – Здесь четыре типа ловушек. Понадобится время.
   У старушки тряслись не только руки, но и голова, и Адамберг спрашивал себя, не мешает ли Жозетте тремор расшифровывать надписи на экране. Клементина, поставившая себе целью откормить комиссара, принесла печенье и кленовый сироп. Адамберг бросил взгляд на Жозетту: сегодня на ней был элегантный кремовый костюм, а на ногах – массивные красные теннисные тапочки.
   – Почему вы носите тенниски? Чтобы не шуметь в подземных ходах?
   Жозетта улыбнулась. Он прав. Так одеваются настоящие взломщики – удобно и практично.
   – Она ценит удобство, только и всего, – сказала Клементина.
   – Раньше, – сказала Жозетта, – когда я была замужем за моим судовладельцем, я носила исключительно костюмы и жемчужные ожерелья.
   – Высший шик, – прокомментировала Клементина.
   – Он был богат? – спросил Адамберг.
   – Настолько, что не знал, куда девать деньги. Сидел на них, как паук. Я уводила небольшие суммы, помогала попавшим в трудное положение друзьям. Тогда все и началось. В те времена я не была такой ловкой, и он схватил меня за руку.
   – Были неприятности?
   – Огромные, и жуткий скандал. После развода я начала шарить по его счетам, а потом сказала себе: Жозетта, если хочешь преуспеть, выходи на серьезный уровень. И мало-помалу научилась. В шестьдесят пять была готова на настоящие подвиги.
   – Где вы познакомились с Клементиной?
   – На Блошином рынке, тридцать пять лет назад. Муж подарил мне антикварный магазинчик.
   – Не для времяпрепровождения, – уточнила Клементина, проверив, ест ли Адамберг печенье. – Рухляди там не было, только вещи высшего класса. Мы хорошо развлекались, правда, Жозетта?
   – Вот наш нотариус, – объявила Жозетта, указав пальцем на экран.
   – Ну и слава богу, – сказала Клементина, ни разу в жизни не прикасавшаяся к клавиатуре компьютера.
   – Это он? Мэтр Жером Дешво и Компания, бульвар Сюше, Париж.
   – Неужели вы вошли? – завороженно спросил Адамберг, придвигая стул.
   – Не только вошла, но и расположилась так же удобно, как у него в квартире. Солидная фирма, семнадцать партнеров, тысячи дел. Обувайтесь поудобнее – и вперед! Имя?
   – Фюльжанс, Оноре Гийом.
   – Данных много, – объявила через некоторое время Жозетта. – Но все кончается восемьдесят седьмым годом.
   – Он умер в восемьдесят седьмом. Думаю, потом он изменил имя.
   – Так всегда делают после смерти?
   – Зависит от работы, которую собираешься делать. Поищите Максима Леклерка, купчая девяносто девятого года.
   – Есть. – Леклерка Жозетта нашла быстро. ~ Купил «Schloss» в провинции Нижний Рейн. Больше на это имя ничего нет.
   Пятнадцать минут спустя Жозетта выдала Адамбергу список всех приобретений Трезубца начиная с 1949 года, выяснив попутно, что фирма Дешво приняла на себя ведение всех его дел. Вассал судьи работал на него не только при жизни, но и после смерти.
   Адамберг сидел на кухне и взбивал деревянной ложкой яичный крем, следуя указаниям Клементины. Мешать нужно было без остановок, с определенной скоростью, выписывая восьмерки, чтобы не было комков. Адреса и названия домов судьи подтверждали то, что ему было известно о прошлом Фюльжанса. Каждый был связан с одним из убийств, выявленных Адамбергом за время долгого расследования. Десять лет судья вершил правосудие в департаменте Атлантическая Луара и в Кастеле-Лез-Орм. В 1949 году он убил свою первую жертву в тридцати километрах от Кастеле: Жана-Пьера Эспира, мужчину двадцати восьми лет.
   Четыре года спустя в том же районе была убита молодая девушка Анни Лефебюр: обстоятельства ее смерти были очень схожи с убийством Элизабет Винд. Снова судья убил через шесть лет: его жертвой стал юноша по имени Доминик Ванту. Тогда же он продал Кастеле и переехал в другой департамент – Эндр и Луара. Документы нотариуса засвидетельствовали покупку небольшого замка XVII века «Башенки». На новой территории Фюльжанс убил двоих: Жюльена Субиза сорока семи лет, а через четыре года – старика Роже Лантретьена.
   В 1967 году он покинул эту местность и поселился в «Крепости», в родной деревне Адамберга. Он выжидал шесть лет, прежде чем убить Лизу Отан. Молодой Адамберг представлял для него серьезную угрозу, и судья немедленно переехал в Дордонь, в «Голубятню». Адамберг хорошо знал эту старую ферму, но в свое время он туда опоздал – как в Шильтигем. Судья сбежал, убив тридцатипятилетнего Даниеля Местра.
   Потом Адамберг нашел его в Шаранте, где тот убил пятидесятишестилетнюю Жанну Лессар. На сей раз Адамберг действовал быстрее и обнаружил Фюльжанса в его новом жилище «Башне Мофура». Впервые за десять лет он наконец снова увидел судью, чья невероятная властность нисколько не потускнела. Фюльжанс посмеялся над обвинениями молодого инспектора и пригрозил ему всеми карами земными и небесными, если он не прекратит досаждать ему. Судья завел двух новых псов – злобных доберманов, их яростный лай доносился из псарни. Адамберг с трудом выдерживал взгляд судьи – в точности как в «Крепости», хотя теперь ему было уже не восемнадцать. Он перечислил имена восьми жертв – начиная с Жана-Пьера Эспира до Жанны Лессар. Фюльжанс ткнул Адамберга кончиком трости в грудь, заставив отступить, и произнес на прощание несколько слов издевательски-вежливым тоном.
   – Не задевай меня, не приближайся ко мне. Я нанесу тебе удар, когда найду нужным.
   Положив трость и взяв ключи от псарни, он повторил фразу, сказанную десять лет назад в сарае.
   – Не теряй времени, парень. Я считаю до четырех.
   Как и тогда, Адамберг во всю прыть бежал от доберманов и перевел дыхание только в поезде, проклиная высокомерного мерзавца. Нет, этот негодяй, вообразивший себя аристократом, не сотрет его в порошок ударом трости. Адамберг продолжил охоту, но судья скрылся из «Башни Мофура», и лишь четыре года спустя, узнав о его смерти, комиссар выяснил, что тот обитал в Ришелье, в департаменте Эндр и Луара, в собственном особняке.
   Адамберг усердно крутил восьмерки в яичном креме. Нехитрые движения помогали ему сохранять трезвость мысли, отгоняя страшное видение: он, в дьявольской личине Трезубца, пронзает Ноэллу на тропе – в точности так, как сделал бы Фюльжанс.
   Слушая мерный стук деревянной ложки о стенки миски, он мысленно составлял подземный маршрут для Жозетты. Сначала комиссар усомнился в ее таланте, подозревая, что женщина на склоне лет впала в эйфорию и манию величия, но оказалось, что в тело старушки с чинными манерами и впрямь вселился дерзкий и опытный хакер. Он восхищался Жозеттой. Доведя содержимое кастрюли до нужной консистенции, он снял ее с огня. Комиссар полиции сумел не загубить яичный крем, и то хорошо.
   Он взял шпионский мобильник Жозетты и позвонил Данглару.
   – Пока ничего, – сообщил его заместитель. – Дело будет долгим.
   – Капитан, я нашел короткий путь.
   – Сомнительный?
   – Надежный. Делами Фюльжанса до самой его смерти занимался один и тот же «карманный» нотариус. Он же заключал сделку в Агно, для последователя судьи. – Адамберг не хотел раздражать Данглара.
   – Где вы обретаетесь, комиссар?
   – В нотариальной конторе на бульваре Сюше. Разгуливаю тут в свое удовольствие. Чтобы не шуметь, надел теннисные туфли. Шерстяные ковры, полированные шкафы и вентиляторы. Шикарная обстановка.
   – Ясно.
   – После смерти судьи собственность приобреталась на другие имена, в том числе на Максима Леклерка. Я могу проследить сделки за последние шестнадцать лет – при условии, если выявлю имена и фамилии, близкие фамилии Фюльжанс.
   – Верно, – согласился Данглар.
   – Вот только я на это не способен. Ничего не смыслю в этимологии. Можете составить для меня список слов, обозначающих молнию, свет, вспышку, величие, могущество по аналогии с сочетанием «Максим Леклерк»? Записывайте все, что придет в голову.
   – Писать ничего не потребуется, могу назвать прямо сейчас. Есть чем записать?
   – Диктуйте, капитан, – ответил восхищенный Адамберг.
   – Сочетаний немного, итак, «свет» – это Люс, Люсьен, Люсне и так далее, еще годятся Флам, Фламбар. «Сияние» – это производные от «clarus», ослепительный, знаменитый, значит, годятся Клер, Клар и уменьшительные – Клере, Кларе. Что касается «величия», то тут подойдут Меем или Месмен – просторечные формы от Максима, Максимена, Максимильена. Ищите фамилии Легран, Мажораль, Мажорель или еще искаженные Местро и Местрод – все они означают «высший» и «превосходный». Включите в список Примата и уменьшительные от него – Примар и Примо. Попробуйте на Огюста и Огюстена – «власть». Не исключайте имена, косвенно связанные с понятием «могущества»: Александр, Алекс, Цезарь или Наполеон, хотя последнее имя слишком претенциозное.
   Адамберг немедленно отнес список Жозетте.
   – Комбинируя имена, попытайтесь найти потенциальных покупателей за период после смерти судьи и до появления Максима Леклерка. Ищите недвижимость – замки, усадьбы, уединенные особняки.
   – Я поняла, – кивнула Жозетта. – Теперь мы гонимся за призраком.
   Адамберг сидел, сцепив руки в замок на коленях, и с тоскливой тревогой в душе ждал, когда старушка завершит свои тайные манипуляции.
   – Получилось три подходящих сочетания, – наконец объявила Жозетта. – Наполеон Гранден, но у него небольшая квартира в Курнев. Не думаю, что это он. Ваше привидение – не призрак пролетария. Еще я нашла некоего Александра Клара, купившего в восемьдесят восьмом году замок в Вандее, в коммуне Сен-Фюльжан. Перепродан в девяносто третьем году. Следующий – Люсьен Легран, владелец имения в Пюи-де-Дом, коммуна Пьонса, с девяносто третьего по девяносто седьмой год. Следующий – Опост Прима, с девяносто седьмого по девяносто девятый год владел средневековым замком на севере, коммуна Солесм. И последний – Максим Леклерк, с девяносто девятого по настоящий момент. Зазоров во времени нет. Я распечатаю вам все это, только дайте замести следы.
   – Я поймал его, Данглар, – сказал Адамберг, утомленный гонкой по кротовым норам. – Первым делом проверьте, есть ли все эти имена в записях актов гражданского состояния. Александр Клар, год рождения тридцать пятый, Люсьен Легран, год рождения тридцать девятый, и Опост Прима, год рождения тридцать первый. Теперь убийства. Ищите в радиусе от пяти до шестидесяти километров вокруг коммун Сен-Фюльжан в Вандее, Пьонса в Пюи-де-Дом и Солесм на Севере. Записали?
   – Теперь дело пойдет гораздо быстрее. Называйте даты.
   – Первое убийство – с восемьдесят восьмого по девяносто третий, второе убийство – с девяносто третьего по девяносто седьмой, третье – с девяносто седьмого по девяносто девятый. Не забудьте, что последние преступления могли быть совершены незадолго до продажи домов. То есть весной девяносто третьего, зимой девяносто седьмого и осенью девяносто девятого года. Начните отсюда.
   – Только нечетные годы, – заметил Данглар.
   – Он их любит. Как и цифру «три» и трезубец.
   – Идея об Ученике, возможно, не так уж и нелепа. Кое-что начинает вырисовываться.
   «Не об Ученике – о призраке», – поправил про себя Адамберг и повесил трубку. Призрак стремительно обретал плоть, по мере того как Жозетта находила его берлоги. Комиссар ждал звонка Данглара и, не в силах усидеть на месте, бродил из угла в угол со списком в руках. Клементина похвалила его за удавшийся яичный крем. Хоть что-то у него получалось.
   – Плохая новость, – объявил Данглар. – Окружной комиссар позвонил Лалиберте – то есть Легалите, он упорно так его называет, – чтобы прощупать почву. Брезийон сообщил, что один из пунктов, свидетельствовавших в вашу пользу, отпал. Лалиберте утверждает, что якобы знал о потере памяти от охранника здания. Вы говорили с ним о стычке между полицейскими и уличными бандитами. Парень заявил, что на следующий день вы очень удивились, узнав, в котором часу вернулись. Но главное – никакой стычки не было, а вот кровь у вас на руках он заметил. Из всего этого Лалиберте заключил, что вам отшибло память на несколько часов: во-первых, вы думали, что вернулись гораздо раньше, а во-вторых, соврали сторожу. Значит, не было ни анонимного звонка, ни подставы. Ничего не было. Версия рухнула.
   – И Брезийон отменяет отсрочку? – спросил Адамберг, убитый услышанным.
   – Этого он не сказал.
   – А что есть по убийствам?
   – Я выяснил, что Александра Клара, как и Люсьена Леграна и Огюста Прима, никогда не существовало. Имена вымышленные. На остальное из-за звонка окружного комиссара у меня времени не было. Кроме того, на нас свалилось убийство на улице дю Шато. Кто-то из околоправительственных кругов. Не знаю, когда смогу снова заняться Учеником. Мне очень жаль, комиссар. – Данглар отключился.
   Адамберга накрыла волна отчаяния. Страдающий бессонницей охранник и соображения Лалиберте почти похоронили его. Все рушилось, тонкая ниточка надежды порвалась. Никто его не подставлял и не выдавал. Никто не сообщал суперинтенданту о потере памяти. Значит, никто не подстраивал ему амнезии. В деле не было третьего действующего лица, орудующего из-за кулис. Он был совершенно один на тропе, с вилами в руке, и Ноэлла его шантажировала. А в мозгу у него разгоралось убийственное безумие. Как когда-то у его брата. Возможно, он последовал его примеру. Клементина подошла и молча протянула ему стакан портвейна.
   – Рассказывай, малыш.
   Адамберг говорил монотонным голосом, глядя в пол.
   – Так рассуждают легавые, – мягко сказала Клементина. – У них свои соображения, у вас – свои.
   – Клементина, я был там один.
   – Точно вы знать не можете, потому что не помните. Вы с Жозеттой поймали то чертово привидение?
   – А что это меняет, Клементина? Я был один.
   – Гоните прочь черные мысли – это всего лишь мысли, – приказала она, сунув ему в руку стакан. – Незачем проворачивать нож в ране. Лучше вернитесь к Жозетте, но сначала выпейте.
   Жозетта, все это время молча сидевшая у камина, хотела было что-то сказать, но раздумала.
   – Не томи, Жозетта, что за дурацкая привычка! – раздраженно бросила Клементина, не выпуская изо рта сигарету.
   – Тут деликатное дело, – объяснила Жозетта.
   – Нам не до околичностей, разве не видишь?
   – Я вот что думаю: если мсье Данглар – так, кажется, его зовут? – не может сейчас заняться нашими убийствами, почему бы нам не сделать эту работу самим? Проблема в том, что придется покопаться в архивах жандармерии.
   – И что тебя смущает?
   – Он. Он ведь комиссар.
   – Уже нет, Жозетта. Я тебе раз сто это повторила. И вообще, жандармерия и полиция – два разных ведомства.
   Адамберг поднял затравленный взгляд на старушку.
   – У вас получится, Жозетта?
   – Один раз я залезла в файлы ФБР – просто так, шутки ради, чтобы расслабиться.
   – Не извиняйся, Жозетта. Расслабилась – ну и на здоровье.
   Адамберг со все большим изумлением взирал на эту маленькую женщину – на одну треть она была воплощением благопристойности, на вторую треть – деликатности, на третью – олицетворением хакерства.
   После ужина – Адамберга Клементина принудила есть силой – Жозетта занялась полицейскими файлами. Она положила слева от клавиатуры список с тремя датами: весна 1993-го, зима 1997-го, осень 1999-го. Время от времени Адамберг подходил взглянуть, как продвигается дело. Вечером старушка переобулась в огромные серые тапочки, и ее ноги стали похожи на ступни маленького слоненка.
   – Файлы хорошо защищены?
   – Повсюду сторожевые вышки, но этого следовало ожидать. Хранись там досье на меня, я бы не хотела, чтобы первая попавшаяся старая перечница в теннисках рылась в нем.