Васина Нина. Удавка для бессмертных

   – У Далилы огромный и нереализованный запас материнства, не иначе, – Хрустов осматривал компьютер, – какая система?
   – Его фамилия Январь.
   – А! А я подумал, что у вас теперь мужчины по месяцам называются. Ну, к примеру, если меня здесь вспомнят и поймут, я буду Март.
   Ева замерла, удивленно уставившись на него, Хрустов неуверенно улыбнулся, ругая себя и не в силах спасти зрачки от ее глаз цвета слегка разбавленных чернил.
   Пришел одетый Январь, предложил Еве кресло-вертушку, сам сел рядом с клавиатурой на коленях, Далиле и Хрустову отвели роль зрителей, но как только Хрустов увидел директорию «отстрел», он бесцеремонно потеснил Еву, отодвинув ее вместе с креслом, и предложил свои связи для поиска. Оказалось, что он, будучи на отдыхе за границей, отказался от нескольких заказов на охрану, поступивших по электронной почте. Охранять себя попросили люди, обнаружившие вдруг свое имя, адрес и фотографию в этой самой директории, совершенно случайно решив побаловаться в «жизни понарошку». Январь, проведя беглый опрос, выяснил, что они с Хрустовым пользуются разными взломщиками, впал в азарт молодого истребителя, подтрунивая над стариком, который просил его отвернуться, когда набирал некоторые коды.
   – Может, женщинам пойти на кухню? – невинно поинтересовалась заскучавшая Далила, Хрустов юмора не понял и еще раз попросил чаю.
   – Как ты найдешь эту многодетную мать? – спросил он у Января, который обнаружил целых три заказа по сто десять тысяч каждый. Ни имена, ни фотографии объектов для убийства ничего не говорили. Один – сварщик из Подмосковья, второй – преподаватель московского колледжа, третий – актер из Саратова.
   – Я знаю, что она москвичка, – задумался Январь, – это сказал ведущий. И имя… Он сказал, Лариса Пэ из Москвы. А не узнать ли нам, коллеги, кого из них, сотенных, уже убили? Это просто, это из отчетов МВД, одна минута, и все готово. Вот: неделю назад убили сварщика, а еще через день – актера. Вернее, у сварщика произошла производственная травма на стройке, в результате которой он скончался в больнице, а вот актер был зарезан вечером в подворотне после спектакля.
   Хрустов по своим кодам прогнал запросы на каждого заказанного и выяснил, что это люди, не имеющие никакого отношения к криминальному миру. Хотя сварщик привлекался два раза за драки в людных местах, а преподаватель колледжа был уволен с прежнего места работы по подозрению во взяточничестве, которое в ходе следствия не подтвердилось.
   – Пошли с другого конца, – предложила Ева, отодвинув и развернув спиной к экрану Хрустова, и послала запрос на фрагментацию сегодняшних телевизионных передач в Информационный центр Службы, воспользовавшись своим кодом. Через две минуты они смотрели на увеличенную фотографию многодетной матери, принимающей поздравления. Следующий ход – запрос по уголовным делам. В архиве МВД не числится.
   – Давай теперь я, – потеснил ее Хрустов и перед тем, как настучать свои коды, достал записную книжку.
   – Ну-у-у-у! – осуждающе запели в два голоса Ева и Январь. – Записная книжка? У отстрельщика?!
   – А потому что ничего секретного. Так, некоторые телефончики с застойных времен. Мне нужно только название организации. Ну, например, отдел страхования и социальной помощи многодетным семьям. А? – победно посмотрел он на уважительно замолчавших Еву и Января.
   В данный момент эта организация перешла под ведомство мэрии и называется по-другому, сообщили им в городской справочной службе, предложив на выбор несколько отделов по каждому муниципальному округу Москвы.
   – И что дальше? – приуныл Январь. – Мы же не знаем даже ее инициалов.
   – Зато у нас есть фотографии.
   – Подождите, – дернул к себе клавиатуру Январь, – а что, если просто послать запрос в банк-спонсор этой игры?
   – Насколько я понимаю, ни банк, ни руководители шоу не имеют права вот так запросто выдавать эту информацию любому желающему, – заметила Ева.
   – Да кто их будет спрашивать, ну-ка дай фрагменты рекламы. Нет, раньше, первый кадр обычно идет под «спонсор программы…». Вот! Банковская группа «Альтернатива». А теперь отвернитесь вы, коллеги, – ехидно заметил Январь, приготовившись вызвать своего личного взломщика.
   Он вызвал помощника по одному коду, потом еще одного по другому. Экран сделался черным, синими буквами прошло предупреждение о том, что владелец запроса рискует вскрыть особо секретные файлы и быть обнаруженным поставленной защитой, если не предохранится.
   Январь хорохорился, обещал Еве поставить лично им изобретенный заслон, Ева его прогнала и включила защиту по редко используемому коду – «особо важная информация – охрана поступления, контроль и защита от проникновения». Но это оказалось лишним. Коды банковской группы не вскрывались. Всплывала через каждые тридцать секунд заставка с воющим на луну волком и надписью: «Компания „Волк“ гарантирует полную защиту».
   Прошло полчаса, потом сорок минут. Январь не сдавался, Хрустов выпил три чашки кофе и сыграл с Кешей в шахматы. Еще через пятнадцать минут в квартиру ввалилась после ударов ботинками в дверь четверка спецназовцев, экипированных по полной, в шлемах и с расстегнутыми сумками противогазов.
   – Обыск на предмет… – начал первый вошедший, и Кеша, открывший дверь, громко продолжил, сканируя:
   – Место-нахож-де-ния Су-санны Ли!
   Ева, Далила и Январь на вторжение никак не отреагировали, Январь вскрывал защиту, вытаскивая при помощи крошечного гномика на экране один за другим кирпичики из большой стены. Это означало, что некоторые цифры кода подобраны, но количество кирпичей и размеры этой стены – на весь экран – удручали. А Хрустов замер и почувствовал себя заблудившимся в наложенных пленках кино: семейная мелодрама и боевик перепутались действующими лицами и декорациями – вот один из обыскивающих застывает на месте, подняв вверх автомат и дожидаясь, пока между его расставленных ног пройдет маленькая Ива, волоча за собой огромного синего зайца. Заяц застревает.
   – Хватит, – не выдержала Ева, когда за группой обыска захлопнулась дверь. – Пусти Хрустова, пусть он потрошит архивы муниципальных служб. Зови Далилу, она отличный физиогномист, пусть по лицу женщины – фрагменту с телешоу ищет сходство с фотографиями в удостоверениях из архивов.
 
   – Вот эти три женщины, по-моему, подходят, хотя на удостоверениях отвратные снимки, – Далила вглядывается в выплывшие на экране фотографии. – Вот эта. Да. Эта.
   – Волосы, – замечает Ева.
   – Волосы можно подстричь, а вот уголки рта опущены давно, морщинками закрепились. Это она.
   – Хорошо, подведем первый итог, – предложила Ева. – Допустим, мы нашли предполагаемую жертву, за смерть которой предполагаемая убийца получила сегодня приз. Это не задача номер один. Задача номер один – определить, как деньги со счета в банке поступают в виде выигрыша именно нужному человеку?
   – Задача номер один, – задумчиво проговорил Хрустов, – найти организатора. Не знаю, как вам, а мне очень интересен этот предприимчивый руководитель службы заказов.
   – А давайте позвоним этой Ларисе и скажем, что мы все знаем! – возбудилась Далила. – Вам что, совсем не интересно, правильно мы угадали или нет?!
   – Азарт не доведет тебя до добра, – покачала головой Ева. – Какая разница – правильно или нет. Мы просто строим модель, исходя из условий задачи, мы можем ошибаться, если уж кому и звонить, в конце концов, так это организатору. Хрустов прав.
   – Ну просто наберем ее номер телефона и поздравим с удачной охотой, а?
   – Отстань. Не мешай работать, – машет рукой Ева. – Январь, давай подробно по деньгам все, что узнал.
   – Исходим из того, что есть хорошо устроенная организация, которая принимает заказы на убийства и оплату за них по Интернету. Итак, ты даешь заказ по Интернету в директорию «жизнь понарошку». Ты должен этот заказ оплатить, и, как мне кажется, не после исполнения. Ты оплачиваешь его сразу, в момент заказа. Дальше служба Волка должна отследить выполнение заказа и вовремя перевести деньги на счет банка «Альтернатива», именно со счетов этого банка-спонсора получают свои деньги исполнители как выигравшие в лотерею. Вопросы?
   – Почему заказчик уверен, что его не вычислят по переводу денег? – поинтересовался Хрустов.
   – Я исходил из двух ситуаций, – кивнул Январь, – если вычислят и если не вычислят. Предположим, его по переводу денег вычислят. Ну и что? Перевел некий гражданин некую сумму с одного счета на другой. Как это связать с заказом? Он же просто пошутил в Интернете, а его не так поняли. Но скорей всего переводы денег отследить невозможно, имея две-три посреднические фирмы по банковским услугам и коды, а не официальные счета.
   – А если я взяла заказ себе, где уверенность, что получу эти деньги? – нервно встала Далила и прохаживалась по комнате, скручивая прямые волосы на плече в жгут. – Если я вообще не знаю ничего про эту лотерею?
   – Нет у тебя такой уверенности, тебе просто очень нужны деньги, настолько нужны, что ты играешь в такую рулетку. Ты оставляешь сообщение, что берешь заказ себе. В этот момент тебе меньше всего приходит в голову предохраниться, ты уверена, что тебя не вычислят, ты же оставляешь только свой код – это случайный набор цифр или имя. Если ты вошла в эту директорию дома или на работе, где у тебя есть компьютер и сеть, ты обязательно проверишь потом, после исполнения заказа, есть ли для тебя сообщение. А оно есть, это номер билета лотереи. Ты узнаешь по телевизионному розыгрышу или прочтешь из газеты – а ты станешь сидеть перед телевизором и скупать каждый день газеты с розыгрышами этой лотереи, уж будь уверена, ни одной не пропустишь, – что ты выиграла большой приз. Что ты можешь получить его в любое время.
   – А у меня нет билета? – Возбужденная Далила останавливается перед Январем. – Откуда у тебя билет? – Она резко поворачивается к Еве и переходит на шепот. – Ты что, в открытую набрала свой адрес?
   – Минуточку, я отвечу, – берет ее за руку Январь. – У тебя нет билета, у тебя есть сообщение на твоем сайте, все по тому же коду в Интернете, что тебе пришлют его по почте, если ты наберешь адрес или абонентский ящик. А Ева, она же самоуверенная. Она набрала свою кличку, которая в органах очень даже известна. Да вот, кстати, мы с Карпеловым ее тоже вычислили по кличке, а кличка была на дискете Хрустова, а дискету эту…
   – А дискету эту стащил из моего тайника один парнишка, который случайно попал в милицию. Было дело, я в курсе, – договорил за Января Хрустов. – Все, что ты говоришь, настолько смешно и просто, насколько и реально.
   – Очень много неувязок, – качает головой Ева. – Меня интересует, что будет, если заказчик перевел деньги, все так, как ты и сказал, а исполнителя не нашлось? Или нашлось, но сразу несколько?
   – Детали, – улыбается Январь. – При талантливом организаторе, который смог развернуть такую сеть, чем больше заказов, тем меньше накладок.
   – На самом деле, – включилась Далила, присев на подлокотник кресла Января, – чисто психологически предположить, что сразу сотня обнищавших людей кинется убивать по заказу, трудно. Я подумала, что выследить жертву, уговорить себя на убийство, потом все это спокойно пережить, – удел немногих. При том, что жертва, кстати, пользуясь Интернетом, может вообще первой узнать о заказе на себя и постарается затаиться. Но что же будет, если заказ не выполнен?
   – А вот тут самое интересное, – Январь стал торжественно-грустным. – Я ночью, пока вы бегали по подъезду, больше трех часов провел, убирая заглушки на сайте «отстрела». И такая интересная картина получается, скажу я вам, что стало мне страшно. Нет невыполненных заказов. Если ты обнаружил свое имя в этом сайте, можешь звонить в похоронное бюро и покупать место на кладбище.
   Резко встал Хрустов и, разминая ноги, прошелся по комнате. Встала Ева, насмешливо посмотрела на Хрустова и включила тихую музыку.
   – Потанцуем? – Она взяла его за руки, Хрустов пожал плечами, но подчинился. – След взял, да? Ребята, отстрельщик напрягся, сейчас выйдем на открытие. Значит, нет невыполненных заказов, фирма гарантирует, да? А скажи мне, Январь, сколько по твоим наработкам есть затянувшихся заказов, которые выполнялись не сразу, а спустя длительное время?
   – За этот год, а я смог дернуть информацию с сайта только за год, тридцать четыре случая на сто восемь, когда время затягивалось иногда до месяца.
   – Я лучше сяду, – отстранился Хрустов от близкого тела, так он не мог думать, – я могу с тобой рядом сесть, раз уж нас посетила одна и та же мысль.
   – Это мы сейчас узнаем, одна или не одна. И ты выяснил, – подошла Ева к Январю, – что по этим затянувшимся заказам не было крупных выигрышей, да?
   – Это было мое предположение, потому что выяснить такое почти невозможно. Я же не могу предположить, что в этой чертовой лотерее выигрывают только выполнившие заказ на убийство, я даю процент вероятности и на случай! – кивнул Январь.
   – Что это значит? – не понимает Далила и смотрит на Января.
   Январь сам еще не может проанализировать эту ситуацию и отделывается шуткой.
   – Почему тебя заказали вместе с Карпеловым, если ты уже больше года не работаешь в милиции? – спрашивает Ева и садится к компьютеру.
   – Откуда я знаю? Может, это его заказали вместе со мной, я ведь, пока работал в частном агентстве, платил ментам за информацию, если не мог найти ее сам. И не спрашивай, за какое такое раскрученное мною дело меня могли заказать! За любое!
   Ева смотрит на эмблему компании «Волк», увеличивает ее на экране, дробит на фрагменты, но ничего, кроме сидящего волка, поднявшего к пятну луны острую приоткрытую пасть, она не находит. Далила берет телефон, набирает номер. Под осуждающие взгляды она просит к телефону Ларису. Кивает, словно все поняла, кладет трубку, оглядывает по очереди троих, застывших в ожидании, и сообщает:
   – Не может подойти к телефону. Потому что уехала на похороны мужа.
   Ева открывает файл и смотрит на фамилии Ларисы П., сварщика и актера. Все фамилии разные. Она открывает архив и читает в бланке удостоверения многодетной семьи фамилию мужа Ларисы П. Такая же, как у жены.
   – Мало информации, мало. Звони. Спроси, куда она уехала на похороны.
   – Угадайте, – улыбается через минуту Далила.
   – Саратов, – говорит Хрустов. – Там убили актера. Угадал?
   – Угадал, – кивает Далила, – Саратов.
   – Исключено, – вступает в разговор Январь. – Пусти меня, я открою коды информации по убийствам МВД.
   – Я сама открою. Актер не был ее мужем, он работал в Саратовском театре, а приехал из Заволжска, куда родственники и увезли его тело. Еще пять дней назад. Значит, она поехала хоронить не его.
   – Открывай всех умерших по Саратову за последние три дня, – говорит Хрустов Еве.
   – Будем делать ставки? – спрашивает Ева, когда на экране открывается длинный список имен.
   – Этот актер был ее любовником, изменил, она его зарезала! – предлагает Далила.
   – Для этого не надо давать было объявление в «отстреле», – отвергает версию Ева.
   – Он – ее муж, только с другой фамилией, – предлагает Январь. – Но почему его тогда увезли хоронить без жены?
   – А жизнь интересней вымысла, – на экране Ева подчеркивает фамилию и инициалы заключенного, мужа Ларисы П., скончавшегося в тюрьме от туберкулеза. На последнем году своей восьмилетней отсидки.
   – Ничего не понимаю! – разводит руками Далила. – Она поехала хоронить мужа? А почему тогда получила деньги за убитого актера? Муж ведь не мог убить, он же сидел!
   – Это все уже детали, – вздыхает Хрустов. – Сидел, имел друзей, которые выходят. Жена отдаст долю. Она вообще может быть не в курсе.
   – «…И пишу тебе, дорогая женушка, чтобы ты не удивлялась, но я купил тут случайно билет лотерейный, так вот этот билет точно выиграет много денег, ты эти деньги получи, а дружку моему, который тебе письмо мое передаст, отдай четвертину. С тем и прощаюсь с тобой, а письмо мое сожги, не то будет худо! Любящий тебя и детишек муж» – приблизительно так, да? – Январь продекламировал условное письмо с таким чувством, что самому стало неловко: – Это я у Пискунова научился воображать.
   – Пискунов Пискуновым, а стиль! Какой стиль, сколько жизни! – похвалила Ева. – А вот интересно, откуда у заключенных саратовской тюрьмы компьютер с подключением в Интернет?
   – Это ерунда, – уверенно заявил Хрустов. – Я одного охранял, мы с ним пятнадцать суток прятались в изоляторе временного содержания. Он изображал американца, а я идиота с задатками карточного шулера. Так вот ему за деньги могли и вертолет для прогулки пригнать на крышу, не то что компьютер притащить. А если серьезно, то из тюрьмы ведь за хорошее поведение выпускают иногда погулять и даже на поселение. А погулять можно и с подростками в компьтерном салоне.
   – Просто какой-то заключенный убивает случайного человека в городе, узнав, что тот заказан? Зачем ему тогда брать четвертину, как тут придумал Январь, почему не взять заказ себе? – не понимает Далила.
   – Потому что он мог сесть в тюрьму, когда в помине не было виртуальных заказов, потому что он никогда не поверит, что не попадется, если засветится хотя бы только кодом, он никогда не пойдет на игру получать деньги, только что выйдя из тюрьмы, – говорит Ева. – Я работала с этой публикой. Муж мог и не просить никакого друга, зная, что обречен, мог сделать все сам, выбравшись из изолятора, а жене просто прислать по почте письмо. Она – вне подозрений, потому что далеко от Саратова. Человек так устроен, что чем обоснованней ты обещаешь ему полную анонимность и безнаказанность, тем меньше он тебе верит. Я не удивлюсь, если половина заказов была выполнена в одном городе, а приз получал родственник или доверенный человек в другом. Такая вот специфика русской жизни. Январь прав: концов не найти. Мы никогда ничего не докажем, эта паутина сплетена качественно и изящно.
   – Ребята, я давно не проводила время так интересно, но нам пора, – разводит руками Далила. – Мы поедем? – Она подходит к Еве, обнимает ее и смотрит, чуть отстранившись, в близкое лицо.
   Вбегают в комнату одетые младшие, цепляются с силой за ноги закрывшей глаза Евы.
   – Раз уж тут у нас в квартире полно случайных людей, – заявляет из коридора Кеша, – и то и дело кто-то ломится в дверь, я, пожалуй, возьму с собой лыжи.
   – Январь! – Далила протягивает удивленному Январю куртку. – Тебе пора. Довезешь нас до вокзала.
   – Может, я довезу? – спрашивает Ева.
   – Нет уж, ты сиди тут, пока эти четверо в касках и бронежилетах не перестанут проводить обыски. А то ведь дверь разрежут, если им никто не откроет!
   – Они же приходили не за мной. – Ева, не веря в расставание, присаживается и крепко обнимает маленьких. – Может, останетесь?
   – Позвони, – Далила открывает дверь и выпускает детей, – расскажи, что и как, как только у тебя станет тихо и спокойно, мы и вернемся. Я забираю свой компьютер с собой, – она трясет небольшим чемоданчиком, – так что утром завтра можем связаться и поговорить. Не грусти! Дети устали от твоей работы.
   Ева слушает, не закрывая дверь, как лифт уезжает. Выходит в коридор Хрустов и говорит, что ей пришло сообщение по электронной почте. Ева хлопает дверью, идет к компьютеру и, пока Хрустов тактично возится на кухне, читает сообщение Зои. Сообщение идет с грифом «Срочно». Усмехаясь и качая головой, Ева узнает, что в Москву прибыл отстрельщик Хрустов В.С., что сегодня с утра он поехал в Немецкий культурный центр, где имел встречу с полковником Корневичем А.А., что Еве нужно отдать информацию по последним разработкам, перестать изображать слабоумную домохозяйку и немедленно сообщить о местонахождении Сусанны Ли, если таковое ей известно.
   Рассматривая с удивлением аккуратно порезанный на тонкие кружочки лимон и чашки с кофе на подносе, принесенном Хрустовым, Ева спрашивает, какого черта он вообще пришел сюда к ней и как он узнал ее адрес?
   – Работа у меня такая: все знать, – пожимает плечами Хрустов, но в глаза не смотрит.
   – Ты сегодня утром встречался с полковником Корневичем в Немецком центре. После этой встречи поехал ко мне. Вывод я могу сделать один: и адрес тебе сказал Корневич, и ко мне ты приехал по его просьбе.
   Хрустов улыбается и качает головой:
   – Ты заметила, как мы только что вчетвером разработали версию по заказному убийству и почти раскрыли его. Если все действительно так, как мы просчитали, – Хрустов сел поудобней и закинул руки за голову, – то скоро у всех следователей профессиональным заболеванием будет геморрой. От сидячего образа жизни. Представь, на убийство или другое происшествие выезжает один оперативник с камерой, сразу же с места преступления он передает следователю на экран монитора изображение, следователь делает запросы, сравнивает отпечатки пальцев, проводит допросы, возится в архиве, не слезая с кресла, трудится не покладая рук на клавиатуре. Через некоторое время он выдает несколько версий, машина их просчитывает, некоторые отбраковывает, некоторые рекомендует к разработке. Все. Дело раскрыто. А я ведь прочитал все книжки про тебя. Боже, какой полет фантазии, сколько динамики! Чего ты только не делаешь в этих книжках! А представь детектив, который начинается так: «…с утра следователь К. уже сидит перед экраном монитора, распутывая сложное дело. Что это? Что это за шум? Это пришел факс, из которого она узнает…» и так далее.
   – К чему это ты?
   – Я не успел еще и поздороваться, слова не сказал по делу, ждал, когда останемся одни, а ты уже все обо мне знаешь.
   – Хрустов, у меня полно дел. Я сижу тут только для того, чтобы уберечь дверь от автогена. Сейчас пошлю запрос, не снят ли приказ на обыски, кстати, может, ты пошлешь? Передай Корневичу, что нет тут Сусанны Ли, ну нет ее!
   – Я знаю, что нет. Я ее встретил у подъезда.
   – И что? – спрашивает Ева, напрягаясь.
   – Ничего. Шею ей не свернул, крик не поднял. Можно, я включу магнитофон? Мне Корневич не поверит, если не будет записи нашего разговора.
   – Вот так, да? Магнитофон…
   – Итак, – берет свою чашку Хрустов, – я встретил Сусанну Ли на улице и ее действительно нет в квартире Евы Николаевны. Поговори со мной, Ева Николаевна. Спроси что-нибудь. Вот этого не надо! – Хрустов еле упевает поставить чашку и закрыться рукой от бросившейся на него Евы. – Ну не надо, прошу тебя, ты же знаешь, чем это может кончиться, – он захватывает ее руки и укладывает женщину на колени. – Ты опять хочешь меня убить? Это может кончиться изнасилованием. Ты меня изнасилуешь на радость полковнику Корневичу. Я буду кричать. Нет, нет! – кричит Хрустов, склоняется к лицу Евы и ловит ее возбужденное дыхание ртом.
   – Ладно, – затихает Ева и отворачивает лицо, – не будет изнасилования. Мужчина не готов. Он юродствует. Будем разговаривать. Сначала я говорю, чего мне надо, потом ты. По стране гуляют фальшивые американские доллары отличной выработки, практически неотличимые от настоящих. Это дело началось тогда, когда Сусанна Ли пристрелила Корневича? Ладно, можешь ничего не говорить, иногда только кивай. Когда был Союз, все понятно, гуляли у нас эти доллары, но никого в мире это не интересовало. Сколько Корневич их выработал на благо внутреннего рынка? А как выйти из положения теперь, когда каждый месяц из страны вывозится по полтора миллиарда этих самых «зеленых»? Так неинтересно, почему ты молчишь?
   – Потому что я могу тебе предложить версию, не более: я ушел из «бухгалтерии», когда все это только закрутилось. Что тебе эта версия даст? Лучше я помогу тебе в другом. Месяц назад мне поступил запрос, не порекомендую ли хорошего охранника, поскольку сам выполнять охранные действия не мог. Лечился, – развел руками Хрустов. – Отравление с осложнениями. Так вот, я было принял этот запрос за попытку прощупать, от всего открестился, мол, ничего не знаю, какие еще охранники, работаю всегда один, рекомендаций не даю. А дней десять назад узнаю, что человек, который искал отстрельщика, убит. Заказное убийство. Взорван в своем банке. Он был банкир. Он был очень важный банкир, и, что особенно обидно, он был французский подданный.
   – И почему это особенно обидно? – не поняла Ева.
   – Ты понимаешь, как бы объяснить получше… Была возможность попрактиковаться в разговорном французском. Никакие таланты Корневича, а он несомненно, весьма талантлив, не вызывали у меня чувства зависти, кроме одного. Его умения прекрасно говорить по-французски. Порода: де Валуа, что с него возьмешь, но слышала бы ты, как он говорит про вишню, лишенную девственности!..
   – Ничего не понимаю, – перебила его Ева, – какая вишня? Постой, банкир… француз? Это было убийство банкира в Монако?!
   – Точно! – ткнул в нее указательным пальцем Хрустов, подумал, приблизил палец к лицу и рассмотрел его внимательно. – Монако. Я, конечно, захотел поинтересоваться, кто сработал банкира. Удивлена? Это просто. Заказных убийц международного уровня не так уж много, я имею в виду настоящих профессионалов, работающих на Службы.
   – Сколько?
   – Что сколько? Сколько этих профессионалов? Пять. И я не считаю тебя, хотя весьма удручен твоими снайперскими подвигами. Не перебивай. Я просто посмотрел за два дня всех въехавших и выехавших по визам, и это была работенка! Тем не менее я ее нашел. – В этом месте Хрустов загрустил, перестал разглядывать палец и погладил себя в области желудка. – Тэсса Вэн, она же…
   – Полина Кириллова, она же Черри Сноут, высланная на днях из нашей страны, – продолжила Ева. – Что у тебя с пальцем?