Васина Нина. Удавка для бессмертных

   – С которым? С этим? – Хрустов перестал поглаживать живот и уставился на указательный палец. – А, ерунда, эротические фантазии, я показал на тебя пальцем и вдруг представил, как ты берешь его… Не важно. Знаешь, почему ее выслали из страны? Потому что она стала интересоваться подробностями жизни одного очень важного человека. Адвоката Дэвида Капы. И если после этого ее выслали, значит, она интересовалась жизнью Капы по собственной инициативе. Мне вообще поведение этой женщины кажется нелогичным. По ней можно учебники писать для наемных убийц и шантажистов. Убивает она качественно, следов не оставляет, работает всегда одна. И, представь, имея в жизни практически все, что захочет, иногда еще балуется шантажом. Вот я и подумал: либо ей поручили узнать про Капу ее непосредственные работодатели, пославшие на убийство банкира, либо она захотела узнать это сама, а как только копнула поглубже, была тут же выслана за пределы нашей Родины.
   – Хрустов, – наклонилась через стол Ева и взяла его указательный палец, – ты зачем это все наговариваешь на пленку?
   – Мне приказано было записать разговор с тобой. Я и разговариваю. Нет, я про палец совсем не это представил. Не надо этого делать! – дергает рукой Хрустов.
   – Ладно, мне уже скучно, – откинулась Ева. – Ты пришел узнать про Сусанну Ли, ничем помочь не могу, честное слово. Мне была рассказана невероятная история про уменьшение до состояния эмбриона и про новое рождение, про бессмертного Корневича и про Хрустова, который ушел от заевших его жены и дочки на войну. Далиле очень понравилось, она тоже горит желанием изучать фантазии Сусанны Ли, но не имеет возможности. Если это все, я тебя провожу.
   – Корневич привез Веру в лабораторию и облепил ее датчиками.
   – Знаю, – встает Ева. – Этой женщине грозит клиника алкоголиков, если она выйдет из лаборатории живой, извини, я знаю, что она была твоей женщиной. Ты просто сексуальный терминатор какой-то. Почти все женщины, которых я знаю… Слушай! – останавливается Ева в дверях комнаты. – А Полина? Ты и с ней…
   – Попроси Сусанну сдать пару раз кровь, это все, что от нее требуется, – перебивает Еву Хрустов.
   – Все, да-а-а?
   – Да. Я смогу забрать Веру, если ее дочь просто сдаст пару раз кровь!
   – Это Корневич сказал? – заглядывает Ева в комнату, натягивая свитер. – Я буду иметь в виду. Более того, если это поможет тебе и Вере, я передам наш разговор Сусанне и попрошу ее сдать кровь. Это все?
   – Нет. Сядь. Есть еще кое-что. Вся эта афера с виртуальными заказами на убийства. Имеются некоторые соображения. А поскольку ты горишь желанием это размотать, а я тоже вроде как лицо заинтересованное…
   – Это каким же образом ты лицо заинтересованное? – удивленно присаживается на подлокотник его кресла Ева.
   – Не перебивай. Ты видела Корневича?
   – Видела, – ничего не понимает Ева.
   – Тогда ты видела отличный экземпляр хомо-специалистуса. Ты видела, к чему может привести человека тщеславие, ум, эрудиция и некоторое везение. К самой вершине. Вершину, конечно, определяет он сам. Я бы не хотел занимать его место. Но он считает, что добился всего. Так вот. Человек, который додумался организовать подобное компьютерное дело по устройству и оплате заказных убийств, превратив это почти что в игру, тоже должен обладать некоторыми высокими качествами. Это первое. Теперь перейдем к моей заинтересованности. Можно я просто положу сюда руку? Бескорыстно.
   – Повыше, – изогнула спину Ева, – еще повыше. Вот так хорошо.
   – В силу специфики моей работы я столкнулся…
   – Почеши под лопаткой, быстро!
   – Я столкнулся с тем, что искусство убивать, как и искусство охранять и предотвращать убийства, превращают в микросхему, в условия компьютерной игры.
   – Это все? – убрала руку Хрустова и одернула свитер Ева.
   – Нет еще, подожди. Этот человек действует очень самоуверенно, и когда Январь сказал, что все заказы выполняются…
   – Ты подумал, что у него, кроме компьютерных диспетчеров, еще работает на ставке один или несколько наемных убийц, настоящих профессионалов. Я тоже так подумала. Мне, правда, пора.
   – С тобой неинтересно. Ничем не удивишь. А пленка кончилась, – грустный Хрустов забрал магнитофон. – Хочешь, я скажу, сколько у нас в стране профессиональных киллеров, работающих по заказам?
   – Я сама знаю, – Ева открыла входную дверь и протянула Хрустову его куртку. – Настоящих профессионалов из органов четыре человека.
   – А у меня числится три. Подожди, мне надо в туалет, – Хрустов удивлен.
   – Наверное, ты не посчитал меня, – вздохнула Ева.
   – Ева, отдай Сусанну Ли, – простонала Зоя, наблюдая, как приехавшая к ней Ева отряхивает в открытых дверях мокрую куртку.
   – Обойдешься. Успокойся. Обыски в моей квартире прекращены, Корневичу доложили, что Сусанна сдаст кровь, как только я ее встречу. Маму Веру заберет Хрустов, они будут жить долго и умрут в один день, кажется, такой вариант счастья предлагается в сказках? Почему меня не пропускал охранник внизу в банке?
   – Не знаю. Посмотрим приказы на сегодня, может быть, в связи с отстранением на время расследования тебе запрещено посещать офисы Службы. Да, вот приказ.
   – А в Лабораторию к себе я могу приходить?
   – Не можешь. Там идет высасывание улик. Кончай дергаться, страдать и заниматься черт знает чем. Быстро назначь себе куратора, пока тебя не объявили в розыск. Мое отчество, кстати, Львовна.
   – Плевала я на твое отчество.
   – Значит, возьмешь Кнура? Он сейчас в отъезде, свяжись с ним через Интернет.
   – Плевала я на Кнура.
   – Неприятности? – Зоя поворачивается от компьютера и внимательно смотрит на еле сдерживающую крик Еву.
   – Ничего особенного, так, ерунда. От работы отстранили, в кабинет не пускают, мой отдел истреблен, сын привел домой проститутку по вызову, мать проститутки поймали и изучают, в квартиру каждые четыре часа вваливается отряд спецназа для обыска, отстрельщик Хрустов пришел в гости и поиграл со мной в профессиональный покер, в стране идет вал виртуальных заказов на виртуальные убийства, народ гуляет! А так ничего. Все в порядке.
   – Ты забыла про фальшивые доллары. Если ты в течение часа не выберешь себе куратора, это будет означать, что ты отказываешься выполнять приказы Службы. Ты можешь после этого запросто заработать ордер на арест.
   – Ах да! – кричит Ева. – Как же я забыла про доллары?! За исполнение виртуальных заказов на убийство исполнитель получает деньги на телешоу. А за исполнение профессиональных обязанностей или приказов бригады Санитарной службы работники ФСБ получают награждение в виртуальных долларах. Некоторые женщины, между прочим, – Ева подходит и склоняется к Зое, – в такой невозможной для жизни и размножения обстановке начинают от страха уменьшаться и рождаться заново, чтобы в состоянии эмбриона или ребенка пережить время перемен. Но это только особо приспособленные и талантливые, остальные просто отказываются рожать, – Ева назидательно тычет указательным пальцем в брошку на блузке Зои.
   – Что с тобой? – шепотом спрашивает Зоя.
   – Я думаю, кого мне выбрать куратором? Я сегодня утром совсем было собралась послать поздравление с новыми проблемами Корневичу де Валуа, я решила выбрать его. Но, к сожалению, не люблю мертвецов. И потом, знаешь, у него сложности с членом, он его боится, он думает, что его член становится пуповиной в тот момент, ну, когда…
   – Замолчи.
   – Не могу. Ты думаешь, я сошла с ума? Нет, так хорошо, как сейчас, у меня мозги еще не работали. Сейчас я это докажу. Я принесла отчеты о проделанной работе. Можно мне сесть на минутку? – Ева показывает на компьютер, Зоя, подумав, неуверенно встает. – Выберем куратора, да? Ладно. Выбираю. Потом посмотришь, когда я уйду. Теперь что касается заказов на убийства через Интернет. Вот моя дискета с отчетом. Ознакомьтесь, Зоя Львовна. – Ева засунула дискету и открыла ее.
   Зоя читает, стоя сзади. Отсмотрев схему приведенного для примера убийства актера из города Саратова, Зоя начинает проявлять интерес и скептицизм одновременно.
   – Я не поняла вывод. Почему ты думаешь, что в этой организации Волка работают профессионалы из милиции или Службы? Почему ты думаешь, что он сам оттуда же?
   – Предположение. Здесь все – предположение. Несколько дней назад я набрала свой код и написала кличку, когда брала себе заказ на Января и Карпелова. Мне по почте пришло письмо с билетом. Адрес, который известен совсем немногим моим знакомым, был определен Волком очень быстро, а из информации у него была только кличка. Он знал, где искать, или знал мою кличку. А насчет профессиональных киллеров, состоящих у него на службе, так это вполне естественно. Все подряд заказы не могут исполняться, нужны отработчики невыполненных заказов, и это должны быть профессионалы.
   – Почему ты, черт побери, набрала свою кличку?!
   – Чтобы их не тронули, что тут непонятного! Если Карпелова заказали его коллеги по службе, то они еще десять раз подумают, прежде чем стать моими врагами. Думай, Зоя Львовна, думай!
   – Ладно, – машет рукой Зоя, нервно расхаживая по комнате, – ты права, должны быть профессионалы. Ну и что? Мы все равно не знаем, кто это – Волк.
   – Какой у тебя процессор? – спрашивает Ева вдруг.
   – Альфа, как и у тебя. А что такое?
   – А новые интэловские к нам завезли или еще нет? Новая разработка рекламировалась, Майкрософт совместно с Интэл сделали новую разработку.
   – Я не знаю, спроси у Аркадия, при чем здесь это?!
   – Так, одна мысль появилась, но, поскольку ни тебя, ни Аркадия я не выбрала своим куратором, пока эту мысль приберегу.
   – Ты единственная, кому мы доверяем безоговорочно, какого черта ты устраиваешь мне показательную порку?! – кричит Зоя. – Не выбрала она нас кураторами, ну и катись к черту!
   – Ты мне никогда не доверяла безоговорочно. Или ты неправильно понимаешь это слово: без оговорок. Это значит без раздумий, без условий. Когда я тебе говорю, что нельзя трогать девочку, не надо мне тыкать в морду приказом по Службе!
   – Это какую девочку? – Зоя стискивает кулаки. – Это которую ты назвала только что проституткой по вызову? И почему нельзя у нее взять анализы? Потому что ее выбрал твой сын и играет теперь в кошки-мышки?!
   – Перейдем ко второму делу. К делу о фальшивых долларах, – совершенно успокоившаяся Ева открывает следующий файл. – Здесь все указано по пунктам, и это не предположения, это факты. В восьмидесятых началась всеобщая долларизация всей страны. Купюры были сделаны безупречно, бумага тоже делалась, вероятно, здесь у нас, в одной из южных хлопковых республик. Руководил этим производством, а вернее его тайной, человек из Комитета безопасности. Я думаю, что руководил тот, кому удалось убедить правительство страны в необходимости подобной долларизации в связи с бедственным положением экономики, которая держалась только на продаже нефти.
   – И это был полковник Корневич, – скептично заметила Зоя.
   – Нет. Тогда он еще не был полковником. Я думаю, что умный Корневич взял инициативу в свои руки, когда из этой ситуации понадобился выход. Пришли девяностые. За обещания глобальных изменений в политике страны, за раздробление на отдельные республики, за разрушение «железного занавеса» и разгром немецкой стены американцы приняли как свои все выпущенные у нас доллары. Им тогда это было на руку, пока… – задумалась Ева.
   – Пока из России не начался массовый законный и незаконный вывоз денег в зарубежные банки, так у тебя здесь написано.
   – Да. А что, я теперь не могу воспользоваться секретными кодами для информации по международным каналам? – опять спрашивает Ева невпопад.
   – Не можешь, пока не объяснишь своему куратору, зачем это тебе нужно, и он будет сам решать и сам ими пользоваться. Так что там дальше?
   – Да. Начался массовый вывоз денег, и это были доллары, никогда не выпускавшиеся в США. Только тогда Америка всполошилась. Эти ничем не подкрепленные деньги вливались в ее экономику. Она потребовала реальных выплат. Из страны вывозят бриллианты и золото. «Золотая Ада», и вывоз из страны художественного фонда из запасников музеев, и скандал с Нью-Йоркским банком. Кстати, о банках. Теперь я знаю, что в убийстве банкира в Монако заинтересованы были обе стороны – и мы и американцы, самые крупные счета анонимных русских в этом банке, считай, утеряны. Печатанье денег прекращается, но их сделано много, они все летят и летят из России в весьма уважаемые банки, за ними, догоняя, летят скандалы и громкие уголовные дела по обвалу курса и по счетам президентской семьи, потом пошли требования открыть секреты швейцарских вкладов. А почему ты улыбаешься? – удивляется Ева. – Что тут смешного?
   – Пока ты сидела дома, – вздыхает Зоя, – я перерыла в приступе паранойи все закрытые дела, начиная с восемьдесят четвертого. Я не нашла ничего, что может подтвердить твою версию.
   – Ты вскрывала гриф «Государственная безопасность»? – Ева поражена.
   – Нет. Не вскрывала. Этот гриф касается только военных разработок по новому оружию…
   – И особенностей строения организмов Сусанны Ли и Веры Царевой, как это ни странно! – перебивает Ева. – Да, их дела запрятали в Госбезопасность только из-за принадлежности к фальшивкам. Они заполучили клише тогда и могли шантажировать кого-то из Комитета!
   – Знаешь, какое самое распространенное заболевание агентов Службы? Паранойя, – вздыхает Зоя.
   – Возьми калькулятор и посчитай, – не обижается Ева. – Это не сложно, не надо быть для этого бухгалтером. Посчитай, сколько денег ежегодно печатают Соединенные Штаты, сколько крутится у нас в стране. Прибавь по полтора миллиарда ежемесячной утечки из России за рубеж, уверяю тебя, ты будешь удивлена.
   – Ты не учитываешь оборот и то, что Америка может официально занижать показатель выпуска новых денег, чтобы скрыть эмиссию в нашу страну. Чем больше долларов гуляет по свету, тем выгодней экономике Штатов. Я не только копалась в секретных файлах, я провела и беседу с экономистами. Как это ни печально, но ни по первому, ни по второму делу у тебя нет доказательств.
   – Я выиграла в лотерею квартиру, – Ева смотрит грустно, словно прощаясь.
   – Поздравляю. Только не усугубляй свое психическое расстройство, не связывай этот выигрыш со смертью Карпелова.
   – Прощай, – Ева одевается.
   – Перестань. Пошли в баре посидим, напьемся.
   – Прощай, – Ева уже у двери.
   – Ну не надо, не поступай так со мной. Я всегда тебе верила, я и сейчас знаю, что ты права, я специально все это говорю, потому что…
   – Прощай.
 
   После десятиминутного оцепенения Зоя расцепила ладони на затылке, вздохнула и открыла последнее послание, которое отправила Ева.
   «…Директору Федеральной службы… от майора Кургановой Е.Н., временно отстраненной от службы, последнее место работы – Отдел аналитических разработок, номер… Заявление. В связи с необходимостью закончить дело номер… об организации платных заказов на убийства через международную компьютерную сеть Интернет и дело номер… о государственной разработке по выпуску и внедрению в экономику России фальшивых долларов, в связи с безвыходной ситуацией по обмену информацией, в связи с отказом в пользовании секретными кодами связи прошу назначить мне куратора. Учитывая то, что в указанных мною делах участие принимали сотрудники Службы или офицеры внутренних дел, прошу назначить куратором директора Отдела внутренних расследований Службы».
   Зоя так сильно задержала дыхание, что почувствовала головокружение. Она на ощупь нашла на столе телефон, перевела дух и набрала номер.
   – Аркаша, это я, – Зоя узнала мужа по голосу. – Скажи мне, где можно посмотреть, сколько раз сотрудники Службы обращались в ОВР с просьбой завести дело?
   – В Отдел внутренних расследований? – удивился Аркадий. – Надеюсь, это не тебя посетила такая идиотская мысль – туда обратиться? Открой файл «Служба», там перечислены все отделы, нажми последний – «Архив».
   – Спасибо.
   – Подожди, это не все. В «Архиве» есть коридор, иди в «показательные», набери свой код и имей в виду, что это самый закрытый по информации отдел, во всяком случае, у них ни один спрятанный свидетель не пострадал: утечки – ноль. Скажешь, что произошло?
   – Потом. Приезжай, поговорим.
   Зоя набрала свой код и очень удивилась, когда ей предложили приложить к очерченному на экране окошку указательный и средний пальцы и подержать их четыре секунды. Такие меры предосторожности применялись в Службе редко. На выскочившей табличке было написано: «Идентификация отпечатков пальцев майора ФСБ Федан З.Л. произведена. Вы можете воспользоваться информацией по отработкам Отдела внутренних расследований».
   Листая одну за другой папки на экране – она начала с девяносто первого, – потом просто открывая информационные блоки, Зоя впала в невыразимую грусть и бешенство одновременно. Она обнаружила, что почти за десять лет существования в Службе Отдела внутренних расследований отделом заведено и раскрыто более ста двадцати дел. И был только один случай, когда в этот отдел обратился с заявлением о заведении дела на своих коллег офицер ФСБ. Этим офицером была Курганова Е.Н. Ее заявление, составленное здесь, у Зои, не более сорока минут назад, поступило в отдел ВР, было зарегистрировано, принято к работе, назначено срочным по коду и тут же направлено в реестр исполнения.
 
   К пропускнику специзолятора ФСБ темно-синий фургон с желтой надписью «Санитарная служба» подкатил уже в сумерках. Дремавший в своей машине Хрустов потянулся и внимательно разглядел женщину, которой помогали выйти из фургона. Женщину шатало, она потерянно оглядывалась по сторонам. И только когда фургон уехал и женщина вдруг знакомым движением вздернула голову вверх и поправила рукой волосы, Хрустов уронил сердце на колени.
   Вера подошла, наклонилась к окну машины, неуверенно еще раз осмотрелась и улыбнулась потрескавшимися губами. Хрустов очнулся, выбежал из машины и набросил на женщину свою куртку. Вера стояла на мокром снегу в домашних туфлях и оглядывалась. На ней была юбка и вязаная кофта.
   – Садись же в машину, простудишься, – не выдержал он выражения покорного ожидания на ее бледном лице.
   – Сейчас выстрелят, да? Или это ты меня убьешь в другом месте? Бесшумно?
   – Почему я должен тебя убивать, садись, никто не выстрелит, – Хрустов почти насильно затолкал женщину на переднее сиденье и привычно осмотрел здание за воротами и прилежащую улицу. А что, если она права, если сейчас их накроют короткими очередями?
   – Тебя что, выдернули из дома в таком виде? – спросил он, усевшись за руль и нажимая блокировки дверей.
   – Я выносила мусор, – безжизненно проговорила Вера. – Я ждала этого момента очень долго, еще пять лет назад ждала, по инерции, ничего не происходило, а я всегда выносила мусор в верхней одежде, из дома уходила с паспортом. А потом перестала ждать.
   Хрустов вгляделся в ее лицо. Банальности, которые говорят мужчины своим женщинам после долгой разлуки, были абсолютно излишни. Вера действительно не изменилась, как будто эти годы провела, потерявшись в вакууме сна и остановив время. Он захотел прикоснуться к ней, Вера отвела его руку, тогда он захватил ее ладонь и поцеловал, вдохнув слабый запах хлорки. Вера скинула мокрые туфли, развернулась и положила ему на колени замерзшие ступни.
   – Ты не будешь меня убивать? – спросила она равнодушно. – Значит, машина взлетит в воздух, как только ты повернешь ключ.
   – Почему?
   – Если ты не собираешься меня убивать, значит, нас убьют обоих. Я слышала разговор людей, которые меня везли сюда, они говорили о побеге.
   – Это не важно. Это просто означает, что Корневичу проще таким образом тебя отпустить, это просто означает, что и он не всесилен.
   – Бедняга Корневич, – на Хрустова посмотрели усталые глаза с расширенными зрачками, – вечный странник. А где ты прячешь Су?
   – Нигде. Я не знаю, где она. Я приехал за тобой.
   – Поздно, Хрустов. Какая все-таки обидная вещь – жизнь. Всегда что-то оказывается поздно. Посмотри на мою руку, – Вера подняла ладонь с растопыренными пальцами.
   – Очень красивая рука.
   – Это рука, с которой осыпались все кольца. Все мои кольца, мое серебро и камни. Представь, я прихожу утром умываться, а с руки в раковину сыплются кольца. Звеня-а-ат. Ты слышишь, как тонко они звенят? Уже поздно носить кольца. Больше – никогда.
   У Хрустова холодком по спине крадется страх.
   – Не смотри так, я не сошла с ума. Я хочу побыстрей раздеться перед тобой, чтобы ты понял, как мало у нас времени, – Вера вдруг пинает его ногой и кричит: – Долго ты будешь сидеть как истукан?! Быстро расстегивай свою рубашку!
   – У меня нет рубашки, – шепчет ничего не понимающий Хрустов, – свитер…
   – Жаль, – Вера закрывает глаза и кладет голову на спинку сиденья. – Заводи мотор, Хрустов, кольца звенят, у нас мало времени!
   – Куда поедем? – спрашивает Хрустов, влившись в поток машин на дороге.
   – А где ты обычно проводишь время с женщиной?
   Хрустов резко тормозит и перестраивается в другой ряд для поворота. Вера удивленно оглядывается, когда он выводит ее из машины возле огромного магазина. Подхватив женщину на руки, Хрустов заносит ее в магазин, показывает одежду и обувь, Вера смеется, когда он, стоя на коленях, примеряет на ее холодные ступни туфли, но в отделе ювелирных украшений она становится грустной.
   – Руку! – повышает голос Хрустов, когда она на его просьбу примерить кольца прячет руки за спиной. – Это тебе серебро…. подожди, велико, сейчас другое примерим, это золотое – обручальное, его надо на правую руку, давай правую. Отлично! В самый раз, а ты говорила!
   На тонкие мизинцы, один вид которых приводил Хрустова в умиление и робость, колец не нашлось. Три продавщицы переворошили все свои коробки и коробочки, но нашли серебро с сапфирами и просто серебро на шесть пальцев. От укола, который Вере сделали в машине «Санитарной службы», ее качало и подташнивало, плыли, размазываясь плавленым золотом, яркие огни витрин на улице. Она стояла в завихрении легких снежинок, ждала машину и прижимала к груди рубашку, которую выбрала Хрустову. В номере гостиницы Вера первым делом аккуратно и не спеша развернула эту рубашку, сложив булавки горкой на шелковом покрывале огромной кровати. Потом она надела рубашку на голого и мокрого после душа Хрустова, сама застегнула сверху вниз все пуговицы, грея его грудь короткими быстрыми выдохами, пока он ловил глазами каждое движение ее губ и ресниц. Потом потребовала, чтобы Хрустов расстегнул рубашку.
 
   – Тебе сюда нельзя, детка, – сказала Маруся Лебеда Сусанне Ли, когда в освещенный прямоугольник открытой ею двери ворвался вихрем разорванный шлейф зимы – снежинки. Сусанна стояла на деревянном порожке, притопывая, Илия потянул ее за руку вниз и улыбнулся Мусе.
   – Ты видишь? – сказал он с придыханием восторга. – Видишь, какая она!
   – Спаси тебя господь, – шепотом, и крестит на дорожку, стыдно: не пустила даже согреться. Но завывает диким волчьим воем в ее домике и беснуется сила, вырываются из трубы искры огня, смешиваясь в черноте со звездами. – Иду, – говорит Муся шепотом, – иду, не кричи… – платок соскользнул с головы на плечи, и Илия, оглянувшись, видит на пороге маленького дома в свете тлеющих звезд совершенно седую женщину.
 
   В пять часов утра зазвонил телефон, Ева нашарила на тумбочке и подложила под щеку холодную пластмассу трубки, нажала кнопку, ничего не сказала, только выдохнула сон.
   – Ева, это я, – голос Хрустова, утомленный и торжествующий одновременно – голос властителя и пользователя. – Запиши адрес.
   Ева вздыхает, включает лампу и подсоединяет к телефону коробочку магнитофона.
   – Давай…
   Она смотрит на часы – пять, просыпается, потягивается и говорит в трубку:
   – Не перестарайся, любовничек. Побереги себя. Как там она вообще? Как самочувствие?
   – Спит, – улыбается на том конце провода Хрустов, и Ева чувствует его улыбку. – Передай Сусанне этот адрес, мы уезжаем через пару часов.
   – Проводить? Оружие? Деньги?
   – Ничего не надо. Упроси, прошу тебя, Сусанну Ли приехать к нам. Вера очень тоскует. Ева, – Хрустов замолкает, Ева чувствует, как он подбирает слова. – Ты думаешь, она… С ней это случится?
   – Не выпускай женщину из рук, Хрустов, и она от тебя никуда не денется.
 
   В необычно тихом и пустом доме нет другого дыхания, кроме ее, нет звуков, только запахи и вещи держат сердце в плену, успокаивая. Ева проходит по комнатам, трогая детские игрушки, снимает с батареи варежки, ставит чайник. Она колеблется, меряет шагами кухню, потом решается и берет телефон.
   – Майор Курганова, код четыреста семнадцать, – говорит она после третьего гудка.
   – Не говорите по телефону. Перейдем на электронную связь. Войдите в нашу директорию, вызов сделайте после того, как проверите защиту. Добро пожаловать в Отдел внутренних расследований, майор.
   Работая с невидимым собеседником по электронной почте, Ева с удивлением отметила, что ее ни о чем не спрашивают, что главный вопрос к ней: чем помочь?
   Для начала она потребовала информацию о выпущенных недавно новых процессорах, выяснила, что в Штатах возможности нового процессора перешли вообще в область фантастики и, учитывая предприимчивость талантливых хакеров, Америка наплевала на права пользователя и промаркировала последние выпуски. Ева поинтересовалась, что это значит? Считывая поступившую информацию с экрана, она потрогала ладонью грудь, то место, где возбужденно ткнулось сердце, почувствовав удачу в охоте. Каждый компьютерный процессор имеет идентификационный номер. До последнего года в целях пропаганды внедрения новых технологий всем пользователям была обещана полная анонимность. Но в связи с проблемами по проникновению хакеров в святая святых – в Пентагон, когда они вскрыли коды и вошли в сервер Министерства обороны, играя в югославскую войну, терпение амерканцев лопнуло. Отныне – но это категорически негласно – все новые процессоры будут промаркированы. Это значит, что при попытке взломать какой-то секретный код пользователь будет обнаружен. В ФБР поступил приказ с грифом «Секретно» о том, что обнаруженных взломщиков нужно отслеживать и ловить на чем угодно, только не на компьютерных взломах, чтобы не повредить репутации фирмы-производителя.