Страница:
Вильям умолк, и пожал плечами.
– Так или иначе, Комитет предпочел утрясти все шероховатости, а уж потом официально объявить о ее кончине. Но если оставить в стороне конкретную причину, обе наши разведслужбы считают Рэнсом жертвой внутренних противоречий. Возможно, тут сыграла роль и возраставшая популярность в низах общества.
– Понятно. – Белая Гавань потер подбородок и вздохнул. – Не могу сказать, что известие о ее кончине меня огорчило, – признался он. «Черт возьми! После того, что она сотворила Хонор, я бы и сам ее удавил!» – Но вот о потенциальных последствиях ее устранения нельзя не пожалеть.
Вильям вопросительно склонил голову набок, и граф пожал плечами.
– Вспомни, Вилли, что я недавно говорил о дублировании командования и всем прочем. Конечно, Сен-Жюст и Госбезопасность представляли собой палку в колесах их военной машины, но, откровенно говоря, Рэнсом мешала им куда сильнее. Возможно, они это поняли – и устранили как главную помеху на пути улучшения военной структуры. Возможно, она погибла случайно. Но беда в том, что ее смерть чертовски упростит решение тех задач, ради которых и призвали МакКвин. И для нас в этом нет ничего хорошего.
Он заглянул в свои записи, криво усмехнулся и поднялся с кресла.
– Ну что ж, так или иначе, я на свои вопросы ответы получил. Мой флаг-капитан и офицеры моего штаба ожидают вас, чтобы сделать краткий доклад о состоянии Восьмого флота, и мне кажется невежливым заставлять их ждать слишком долго. Не соблаговолите ли, джентльмены, последовать за мной?
Граф обошел стол и направился к выходу из каюты.
ГЛАВА 21
– Так или иначе, Комитет предпочел утрясти все шероховатости, а уж потом официально объявить о ее кончине. Но если оставить в стороне конкретную причину, обе наши разведслужбы считают Рэнсом жертвой внутренних противоречий. Возможно, тут сыграла роль и возраставшая популярность в низах общества.
– Понятно. – Белая Гавань потер подбородок и вздохнул. – Не могу сказать, что известие о ее кончине меня огорчило, – признался он. «Черт возьми! После того, что она сотворила Хонор, я бы и сам ее удавил!» – Но вот о потенциальных последствиях ее устранения нельзя не пожалеть.
Вильям вопросительно склонил голову набок, и граф пожал плечами.
– Вспомни, Вилли, что я недавно говорил о дублировании командования и всем прочем. Конечно, Сен-Жюст и Госбезопасность представляли собой палку в колесах их военной машины, но, откровенно говоря, Рэнсом мешала им куда сильнее. Возможно, они это поняли – и устранили как главную помеху на пути улучшения военной структуры. Возможно, она погибла случайно. Но беда в том, что ее смерть чертовски упростит решение тех задач, ради которых и призвали МакКвин. И для нас в этом нет ничего хорошего.
Он заглянул в свои записи, криво усмехнулся и поднялся с кресла.
– Ну что ж, так или иначе, я на свои вопросы ответы получил. Мой флаг-капитан и офицеры моего штаба ожидают вас, чтобы сделать краткий доклад о состоянии Восьмого флота, и мне кажется невежливым заставлять их ждать слишком долго. Не соблаговолите ли, джентльмены, последовать за мной?
Граф обошел стол и направился к выходу из каюты.
ГЛАВА 21
– Это головной корабль нашего нового класса супердредноутов, – с плохо скрытой гордостью сказал Гранд-адмирал Мэтьюс, указывая гостям на проплывающий за бронепластовым смотровым окном огромный, практически достроенный корпус – По этому проекту у нас строится еще девять кораблей, – добавил он.
Вильям Александер и сэр Томас Капарелли сосредоточенно закивали. Демонстрация произвела на них сильное впечатление.
Белая Гавань, стоя за спиной брата, слушал, как Мэтьюс живописует титаническую работу верфи «Ворон»
«А ведь они еще спецификаций этого класса не видели! – хмыкнув, напомнил себе граф. – Самого главного-то они еще и не знают. Интересно, как отреагирует Капарелли, когда узнает?»
Впрочем, эта мысль промелькнула мимолетно – не отвлекая внимания от величественного зрелища. В последние несколько месяцев он бывал здесь довольно часто, но всякий раз его заново очаровывала особая, ни на что не похожая энергетика этого места. «Ворон» был совсем не таким, как огромные космические станции Звездного Королевства.
Несмотря на относительную технологическую отсталость, Грейсон на протяжении многих веков оставался космической державой. Правда, особыми успехами в освоении межзвездных пространств грейсонцы похвастаться не могли. Им удалось (с большим трудом) организовать депортацию потерпевших поражение в гражданской войне Истинных в соседнюю звездную систему, но Эндикотт отделяло от звезды Ельцина всего четыре световых года, да и эта акция потребовала напряжения всех планетарных ресурсов. Перемещение десяти тысяч непримиримых мятежников затормозило космические программы Грейсона лет на пятьдесят, но то был единственный способ убрать их с планеты и установить в государстве прочный мир. Во всяком случае, Бенджамин Четвертый и его правительство приняли такое решение и сумели провести его в жизнь.
Правда, это произошло шестьсот лет назад. С тех пор, несмотря на взлеты и падения (в том числе один восьмилетний период, когда три Протектора, последовательно сменившие друг друга, пытались навязать Конклаву Землевладельцев «практичную», а по сути неолуддистскую политику сосредоточенности на планетарных проблемах и отказа от безграничных возможностей космоса), грейсонское присутствие в космическом пространстве значительно расширилось. К тому времени, когда их мир вступил в Мантикорский альянс, грейсонская космическая инфраструктура, пусть более примитивная, нежели инфраструктура Звездного Королевства, и базирующаяся на субсветовых технологиях, была сопоставима по масштабам с Мантикорой-А. При этом грейсонцы задействовали несравненно большие людские ресурсы: они имели собственное представление о том, как вести дела, и во многих случаях предпочитали квалифицированный и ответственный персонал бездушной, капризной автоматике.
– Прошу прощения, Гранд-адмирал, – неожиданно с заинтересованным видом заговорил Капарелли, – но… Что это?
Он подался вперед, почти прижавшись носом к бронепласту, и указал на почти достроенный корпус. Мэтьюс кивнул.
– Да, это эквивалент вашего класса «Медуза», – подтвердил он с горделивой, отцовской улыбкой.
– Дьявольщина, это невозможно! Как вы ухитрились запустить этот проект в производство так быстро? – спросил Капарелли.
– Ну, в то время, когда проект только начинался, некоторые сотрудники нашего бюро кораблестроения были откомандированы в Звездное Королевство в связи с внедрением новых компенсаторов и разработкой новых легких атакующих кораблей. Кое-кого из них, включая брата Протектора, лорда Мэйхью, ваш департамент кораблестроения привлек к работе над «Медузой». В результате первые рабочие чертежи мы получили одновременно с вами, ну и… – Он пожал плечами.
– Но ведь само проектирование завершилось всего тринадцать месяцев назад! – воскликнул Капарелли.
– Верно, сэр. А с момента закладки этого корабля прошло двенадцать. Он будет готов к первому рейсу через два месяца, а остальные девять – месяца через два-три после него.
Капарелли открыл было рот, но смолчал и лишь смерил Белую Гавань сердитым взглядом, который граф встретил с мягкой улыбкой. Он отправил в Адмиралтейство соответствующий доклад почти девять месяцев назад, но, похоже, до сэра Томаса его депеша не дошла. Однако вины адмирала Александера в том не было, да и сэру Томасу следовало бы в первую очередь порадоваться впечатляющим достижениям союзников. Придя к такому выводу, граф вернулся к своим размышлениям о различиях между грейсонским и мантикорским взглядами на кораблестроение.
Наиболее существенное различие, рассуждал он (в то время как бот приближался к строящемуся кораблю, а Мэтьюс давал необходимые пояснения), заключается в том, что грейсонские верфи менее централизованы. Звездное Королевство традиционно предпочитало концентрировать производственные мощности на гигантских базах со сложными, разветвленными, высокотехнологичными системами поддержки. Грейсон, напротив, практиковал рассредоточение. Конечно, отчасти это тоже было традицией, связанной с относительной примитивностью использовавшихся до вступления в Альянс технологий и высокой долей ручного труда. Действительно, задействованные на строительстве грейсонских кораблей огромные массы людей было разумнее распределить по разным объектам, чем собирать в одном месте, создавая тем самым дополнительные проблемы в сфере жизнеобеспечения и утилизации отходов. Уж в чем не испытывала нехватки любая звездная система, так это в свободном пространстве.
И хотя теперь грейсонцы получили доступ к новейшим технологиям, желания перенять мантикорскую модель у них не возникло. И не только в силу привычки: как выяснил Белая Гавань, здешний способ оказался дешевле, как в финансовом смысле, так и в смысле затрат времени на закладку корабля.
Грейсонцы обходились без космических доков и многого другого: они просто доставляли строительные материалы в подходящий участок пространства, находящийся в пределах досягаемости от одного из расположенных на астероидах добывающих центров, устанавливали в вакууме леса (простейшую конструкцию, не позволяющую отдельным элементам разлетаться) и приступали к сборке. Подобный метод практиковался на заре эры Расселения, когда звездные корабли собирали на орбитах Старой Земли или Марса. Он был стар, но себя оправдывал.
Разумеется, у него имелись и минусы. Грейсонцы здорово экономили на нулевом цикле, однако производительность их верфей в пересчете на человеко-час достигала лишь восьмидесяти процентов мантикорской. Казалось бы, разница не так уж велика, однако в военное кораблестроение вкладывались миллиарды миллиардов долларов, и даже крохотная вилка в цене выливалась в итоге в колоссальные суммы.
К тому же рассредоточенные сборочные пункты было труднее охранять, а стало быть, в отличие от верфей Звездного Королевства, находившихся в сердце мантикорской фортификационной системы, они были более уязвимы для внезапного удара хевов. С точки зрения обороны, «Ворону» приходилось полагаться только на мобильные силы звездной системы, и недостроенные корпуса легко могли быть уничтожены всяким, кто сумел бы приблизиться на дистанцию ракетного удара. Правда, до сих пор грейсонцам удавалось не подпускать хевов к орбитальным стапелям, а низкая производительность вполне компенсировалась избытком рабочей силы.
– Зрелище более чем впечатляющее, Гранд-адмирал, – искренне сказал Капарелли. – И впечатляет не только то, что вы успели запустили новый проект в производство, пока мы продолжали спорить, строить эту громадину или нет. – Больше всего меня поразили, – он указал на иллюминатор, – масштабы и энтузиазм. Мне в жизни не случалось видеть, чтобы на строительстве одного корабля работало столько народу.
– Сэр Томас, – отозвался Мэтьюс, – у нас, собственно, нет иного выхода. Уровня автоматизации, обычного для Звездного Королевства, мы еще не достигли, но зато в нашем распоряжении имеется многочисленный квалифицированный персонал. Этому, в известном смысле, мы должны быть благодарны нашей недавней отсталости.
Вопрошающе подняв бровь, Капарелли повернулся к адмиралу Александеру.
– На прошлой неделе, когда я собирался лететь сюда, Люсьен Кортес что-то такое говорил мне, но я не успел переговорить с ним подробно, – признался Первый космос-лорд.
– Тут-то как раз все довольно просто, – сказал Мэтьюс – Еще до вступления в Альянс мы немало работали в космосе: добывали руду на астероидах, строили орбитальные фермы и космические форты, чтобы обороняться против масадских фанатиков. Наверное, по меркам Мантикоры размах нашей деятельности был невелик, к тому же наша промышленность развивалась более экстенсивно, чем в других звездных системах. Эффективность ее составляла не больше двадцати процентов от вашей. А это означает, что для выполнения одного и того же объема работ нам требовалось в пять раз больше специалистов, чем вам. А сейчас мы практически догнали вас по оснащенности. И заметьте, учить – как и переучивать – специалистов использовать вашу технику намного проще, чем нашу. А специалистов у нас много. Так что, получив доступ к вашим технологиям, мы научили тех, кто работал по-старому, работать по-новому, снабдили их необходимым оборудованием… и предоставили свободу действий. Вот, собственно говоря, и все.
– А вот мне, Гранд-адмирал, почему-то кажется, что все обстоит несколько сложнее, – подал голос Вильям Александер. – Я, знаете ли, имею определенный опыт решения финансовых вопросов и могу представить себе, во сколько все это, – он указал рукой на бронепластовое окно, – обходится. По моим прикидкам, объем работ лишь на одной этой верфи составляет не меньше трехсот миллиардов мантикорских долларов. – Он покачал головой. – Хотелось бы мне понять, как это у вас получается?
– Вообще-то, – с тихой гордостью произнес Мэтьюс, – общий объем работ приближается к семистам миллиардам. И это – без инвестиций в инфраструктуру и орбитальные форты. Если сложить все, то бюджет составит около двух триллионов ваших долларов, причем в течение трех лет мы планируем увеличить расходы на пятьдесят процентов.
– Бог ты мой! – тихо произнес Капарелли. Несколько секунд он молча смотрел в смотровое окно, потом покачал головой. – Да, Гранд-адмирал, я поистине впечатлен. Эти цифры уже сопоставимы со строительным бюджетом Королевского флота.
– Знаю, – кивнул Мэтьюс, – и не стану утверждать, будто раздобыть деньги было легко, но у нас есть несколько преимуществ. Скажем, наш уровень жизни значительно ниже вашего, а следовательно, ниже и расходы на его поддержание, включая социальные программы. Разумеется, – добавил он с кривой усмешкой, – это не значит, что наши люди не хотели бы жить так же хорошо, как живут в Звездном Королевстве, но мы никогда не имели столь высоких стандартов, и нам, соответственно, не пришлось от них отказываться. Мы стараемся улучшить нашу повседневную жизнь, однако наш народ понимает необходимость жертвовать комфортом ради безопасности. Этот принцип укоренился в нашем сознании за долгие годы войны с Масадой, и он позволяет нам сознательно идти на опережающий рост военных расходов по сравнению с гражданскими. Тем не менее за последние шесть лет нам удалось поднять средний уровень жизни на планете на тридцать процентов, так что народных стенаний почти не слышно. Кроме того, мы возмещаем часть расходов, продавая корабли и отдельные узлы Звездному Королевству.
– Правда? – Каперелли удивленно взглянул на Александера, но тот лишь пожал плечами.
– В последнее время я не сверялся со сводками, сэр Томас, и, уж конечно, не могу оценить размер прибыли получаемой Грейсоном. Зато мне точно известно, что мы благодаря грейсонским поставкам экономим около пятнадцати процентов.
– Так оно и есть, лорд Александер, – подтвердил Мэтьюс – Это не демпинг: просто заработная плата у нас гораздо ниже, а это, естественно, сказывается на себестоимости. Должен сказать, что когда леди Харрингтон убеждала ваш картель Гауптмана вложить деньги в «Ворон», одним из аргументов было то, что одновременно мы интенсифицируем и гражданское строительство. Отсюда не видно, но там, – Мэтьюс кивнул в направлении окна, – по другую сторону стапеля, мы строим полдюжины сухогрузов, предназначенных как раз для Гауптмана. Их строительство является частью запланированного процесса, который должен завершиться выкупом доли Гауптмана в уставном капитале верфи: «Ворон» станет совместной собственностью государства, то есть Грейсона, и компании «Небесные купола». Кроме того, если дело пойдет хотя бы наполовину так хорошо, как мы надеемся, начнут поступать и заказы от других картелей. По нашим расчетам, этого можно ждать уже в будущем году.
– При таком размахе военных программ вы строите еще и торговые суда? – недоверчиво переспросил Капарелли.
– А почему бы и нет? – Мэтьюс пожал плечами. – По части того, что может позволить себе правительство в военной области, мы уже приблизились к пределу, но благодаря первоначальным вложениям Гауптмана и, конечно же, леди Харрингтон, у нас остаются свободные строительные мощности. Нехватки в трудовых ресурсах, как я уже говорил, мы тоже не испытываем. Грех было бы все это не использовать. Итак, мы направляем не занятый в военных программах персонал на гражданские стапели и строим суда себестоимостью в шестьдесят процентов той суммы, в какую они обошлись бы в Звездном Королевстве. Это при том условии, что на ваших верфях вообще нашлись бы свободные стапели. В результате Гауптман получает новехонькие транспортные суда за восемьдесят процентов обычной мантикорской цены. Емy это выгодно, а мы, после покрытия текущих расходов и погашения процентов по кредиту, получаем стабильную прибыль. Наша рентабельность заметно повысилась с тех пор, как Меч, чтобы ускорить процесс выкупа «Ворона», освободил эти операции от налогов. Итак, верфи получают доход, люди получают зарплату, их деньги оживляют экономику системы, и все довольны.
– Кроме, может быть, наших судостроителей, – с прохладцей заметил Александер-младший.
– Милорд, насколько я знаю, практически все ваши мощности загружены военными заказами, – указал Мэтьюс – Таким образом, мы не лишаем ваших людей работы.
– Тут он тебя уел, Вилли, – с улыбкой сказал граф Белой Гавани. – Кроме того, разве официальный курс правительства ее величества не провозгласил «всемерное наращивание промышленного потенциала Грейсона»?
– Да, все верно, – признал Александер, – и если мною было сказано что-то не соответствующее этой позиции, я приношу свои извинения. Причина в том, что я просто ошеломлен увиденным.
– Лорд Александер, мы сознаем, чем обязаны Звездному Королевству, – серьезно сказал Мэтьюс, – и у нас нет ни малейшего намерения обманывать вас или присасываться к вам в качестве финансового паразита. Однако на старте мы настолько отставали от вас, что грех было бы не воспользоваться внезапно открывшимися возможностями. В обозримом будущем наше ускоренное развитие пойдет на пользу всему Альянсу. Посудите сами, объем нашей межзвездной торговли меньше чем за десять лет возрос более чем на тысячу процентов, благодаря чему мы, невзирая на бремя военных расходов, переживаем экономический подъем. С другой стороны, вы, безусловно, экономите немалые средства, покупая у нас корабли и комплектующие. Я уж не говорю о том, – Гранд-адмирал ухмыльнулся, обнажив белые зубы, – что усиление Грейсонского флота, как мне хочется верить, в какой-то мере укрепляет безопасность обоих народов.
– Вот уж в этом точно не может быть никаких сомнений, – заявил Белая Гавань, и оба высоких гостя серьезно кивнули.
«И мы еще не затрагивали такие темы, как новые инерциальные компенсаторы или ядерные реакторы для легких кораблей, – подумал граф. – И умолчали о том, что быстрота, с которой они схватывают все новое – взять хотя бы эти самые „Медузы“, – порой заставляет быстрее шевелиться и нас. Не важно, – заключил он, складывая руки за спиной и глядя на огромный супердредноут, – какие суммы вложили мы в развитие системы Ельцина. По большому счету все наши инвестиции уже окупились, причем сторицей!»
Однако нынешний прием оказался совсем иным. Александеру-младшему впервые довелось участвовать в грейсонском церемониальном банкете. Кроме того, он был не хозяином, озабоченным тем, чтобы все прошло гладко, а почетным гостем. Это уже само по себе было приятно, но еще больше радовали неподдельные сердечность и радушие, с которым здесь встречали гостей. И еще обед позволял ему, сидя за столом, тщательно проанализировать все увиденное и услышанное. На него обрушилось столько новых сведений, что голова пошла кругом, однако он был очень доволен тем, что побывал здесь. Прибыв на Грейсон в качестве личного представителя премьер-министра с целью объяснить командующему флотом причины задержки в формировании, он обогатился знаниями, которых никогда не получил бы, оставшись дома, на Мантикоре. Путешествие, вне всякого сомнения, было проделано не зря.
«Странно, – размышлял он, – насколько укоренилось в сознании многих лидеров Звездного Королевства (приходилось признать, что и он тоже грешен) представление о Грейсоне как об отсталой, социально незрелой и даже варварской планете». Посещение «Черного Ворона» нанесло по этому предрассудку чувствительный удар, но тем дело не кончилось. Организованный Мэтьюсом для него и Капарелли головокружительный облет полудюжины грейсонских кораблей, экскурсия по новым школам, которую провела для гостей Кэтрин Мэйхью, а также интенсивные переговоры с лордом Прествиком и другими членами Совета Протектора заставили его усвоить один непреложный факт: кем бы ни были эти люди, никто не имел права именовать их невежественными и отсталыми. А при виде Остин-сити, планетарной столицы, с ее узкими улочками и древними каменными строениями, распространенное мнение, согласно которому общество Грейсона объявлялось «молодым» и «незрелым», стремительно превращалось в иллюзию.
В отличие от многих заселяемых колонистами миров, Звездному Королевству посчастливилось обойтись в своей истории без так называемого периода «неоварварства». Первые поселенцы начали осваивать новое место жительства, опираясь на высокие технологии, вывезенные с родной планеты. Благодаря прозорливости Роджера Винтона и лидеров волны колонизации, создавших еще на Старой Земле трастовый фонд «Мантикорская колония Ltd», колонисты, проделав шестисотлетнее путешествие в состоянии криогенного анабиоза, встретили на новом месте инструкторов, которые ознакомили их со всем, чего достигло за это время человечество. Даже Чума 1454 года не смогла серьезно поколебать их приверженность техническому прогрессу и уверенность в том, что они сами хозяева своих судеб.
История Грейсона оказалось иной. Общество было отброшено в «новое варварство»; ему пришлось начинать развитие заново, и это, при всех издержках и потерях, обогатило народ по-своему ценным опытом, сказывавшимся и в образе жизни, и в образе мышления, в котором ничего «незрелого» уж точно не было. Грейсонские взгляды на пути и цели социального строительства отличались от бытовавших в Звездном Королевстве, но главное различие заключалось в том что на Грейсоне продолжали задаваться вопросами о смысле и перспективах развития. На Мантикоре все судьбоносные вопросы считались давно решенными, а суть споров между центристами и либералами сводилась к тому, что каждая сторона утверждала, будто это пресловутое решение найдено именно ею. И в этом, несомненно, проявлялась имперская ограниченность. А уж эта черта нечасто обнаруживалась в речах и поступках подданных Бенджамина Мэйхью – каким бы предвзятым ни было отношение многих мантикорцев к Грейсону.
Еще большим удивлением Вильям проникся, когда осознал, что грейсонская цивилизация вдвое старше цивилизации Звездного Королевства: старые кварталы столицы Бенджамина буквально дышали древностью. Кое-где еще сохранились узенькие улочки, рассчитанные на проезд транспорта, приводимого в движение мускульной силой животных, и даже остатки фортификационных сооружений, призванных противостоять таранам и пороховым ядрам. Руины башен и защитных стен служили немым свидетельством сражений, которые пришлось вести планете, чтобы от полуодичания и вымирания подняться до нынешнего уровня развития. Долгое время никто в обитаемой Галактике вообще не знал, что здесь живут люди, и надеяться на чью-либо помощь не приходилось. Народ Грейсона нашел собственные ответы на поставленные перед ним историей вопросы и совершенно самостоятельно, не взаимодействуя с иными звездными нациями, развил столь отчетливое самосознание, что человек, попавший сюда из Звездного Королевства очень скоро сталкивался с неловким ощущением, будто старшим партнером в Альянсе является именно Грейсон.
Откинувшись, Вильям Александер отпил глоток ледяного чая и огляделся, оценивая церемониальное великолепие главного зала Старого Дворца. В Звездном Королевстве чай подавали только горячим, однако на Грейсоне холодный чай с сахаром и лимоном являлся самым распространенным напитком. Богатая вкусовая гамма и необычный аромат понравились гостю: напиток имел все шансы войти в моду на мантикорских летних приемах. Великолепный Вилли решил опробовать его на первом же обеде, который устроит по возвращении домой.
Впрочем, эта мысль была совсем мимолетной. Взгляд его скользнул по свисавшим с потолка знаменам, и он вновь преисполнился почтения перед памятью столетий. Главный зал находился в самом сердце Старого Дворца, циклопического каменного строения, возведенного для короля-воителя по имени Бенджамин Четвертый сразу по окончании гражданской войны.
В ходе той войны использовалось, возможно, примитивное с современной точки зрения, но все же рожденное индустриальной эрой оружие: танки, напалм и ядерные бомбы первого поколения. Однако Дворец был построен в соответствии с архитектурными традициями предшествовавшего столетия, и у Александера имелись свои соображения насчет мотивов этого решения. Вероятно, Бенджамин Великий желал внушить своим подданным, что отныне верховная власть принадлежит Мечу и Протектор более не является просто первым среди равных. Как и новая Конституция, Дворец, многократно превосходивший размерами феодальные резиденции землевладельцев, был призван сделать верховенство Меча наглядным и несомненным, а его мрачная монументальность служила отражением железной воли Протектора и характера его правления.
«И все-таки, – подумал Александер, – он немножко переборщил». Конечно, трудно ожидать, что великий полководец, политик и законодатель окажется еще и гениальным архитектором, однако Старый дворец, должно быть, воспринимался как явный анахронизм еще во время постройки. То есть уже шестьсот лет назад.
«Возможно ли, чтобы Бенджамин и Густав Андерман не совсем точно представляли себе, в каком времени они живут? – размышлял он. – В конце концов, Андерман воображал себя реинкарнацией… как там его звали?.. Фридриха Великого. Интересно, а чьим воплощением мог представлять себя Бенджамин Четвертый?»
Вильям Александер и сэр Томас Капарелли сосредоточенно закивали. Демонстрация произвела на них сильное впечатление.
Белая Гавань, стоя за спиной брата, слушал, как Мэтьюс живописует титаническую работу верфи «Ворон»
«А ведь они еще спецификаций этого класса не видели! – хмыкнув, напомнил себе граф. – Самого главного-то они еще и не знают. Интересно, как отреагирует Капарелли, когда узнает?»
Впрочем, эта мысль промелькнула мимолетно – не отвлекая внимания от величественного зрелища. В последние несколько месяцев он бывал здесь довольно часто, но всякий раз его заново очаровывала особая, ни на что не похожая энергетика этого места. «Ворон» был совсем не таким, как огромные космические станции Звездного Королевства.
Несмотря на относительную технологическую отсталость, Грейсон на протяжении многих веков оставался космической державой. Правда, особыми успехами в освоении межзвездных пространств грейсонцы похвастаться не могли. Им удалось (с большим трудом) организовать депортацию потерпевших поражение в гражданской войне Истинных в соседнюю звездную систему, но Эндикотт отделяло от звезды Ельцина всего четыре световых года, да и эта акция потребовала напряжения всех планетарных ресурсов. Перемещение десяти тысяч непримиримых мятежников затормозило космические программы Грейсона лет на пятьдесят, но то был единственный способ убрать их с планеты и установить в государстве прочный мир. Во всяком случае, Бенджамин Четвертый и его правительство приняли такое решение и сумели провести его в жизнь.
Правда, это произошло шестьсот лет назад. С тех пор, несмотря на взлеты и падения (в том числе один восьмилетний период, когда три Протектора, последовательно сменившие друг друга, пытались навязать Конклаву Землевладельцев «практичную», а по сути неолуддистскую политику сосредоточенности на планетарных проблемах и отказа от безграничных возможностей космоса), грейсонское присутствие в космическом пространстве значительно расширилось. К тому времени, когда их мир вступил в Мантикорский альянс, грейсонская космическая инфраструктура, пусть более примитивная, нежели инфраструктура Звездного Королевства, и базирующаяся на субсветовых технологиях, была сопоставима по масштабам с Мантикорой-А. При этом грейсонцы задействовали несравненно большие людские ресурсы: они имели собственное представление о том, как вести дела, и во многих случаях предпочитали квалифицированный и ответственный персонал бездушной, капризной автоматике.
– Прошу прощения, Гранд-адмирал, – неожиданно с заинтересованным видом заговорил Капарелли, – но… Что это?
Он подался вперед, почти прижавшись носом к бронепласту, и указал на почти достроенный корпус. Мэтьюс кивнул.
– Да, это эквивалент вашего класса «Медуза», – подтвердил он с горделивой, отцовской улыбкой.
– Дьявольщина, это невозможно! Как вы ухитрились запустить этот проект в производство так быстро? – спросил Капарелли.
– Ну, в то время, когда проект только начинался, некоторые сотрудники нашего бюро кораблестроения были откомандированы в Звездное Королевство в связи с внедрением новых компенсаторов и разработкой новых легких атакующих кораблей. Кое-кого из них, включая брата Протектора, лорда Мэйхью, ваш департамент кораблестроения привлек к работе над «Медузой». В результате первые рабочие чертежи мы получили одновременно с вами, ну и… – Он пожал плечами.
– Но ведь само проектирование завершилось всего тринадцать месяцев назад! – воскликнул Капарелли.
– Верно, сэр. А с момента закладки этого корабля прошло двенадцать. Он будет готов к первому рейсу через два месяца, а остальные девять – месяца через два-три после него.
Капарелли открыл было рот, но смолчал и лишь смерил Белую Гавань сердитым взглядом, который граф встретил с мягкой улыбкой. Он отправил в Адмиралтейство соответствующий доклад почти девять месяцев назад, но, похоже, до сэра Томаса его депеша не дошла. Однако вины адмирала Александера в том не было, да и сэру Томасу следовало бы в первую очередь порадоваться впечатляющим достижениям союзников. Придя к такому выводу, граф вернулся к своим размышлениям о различиях между грейсонским и мантикорским взглядами на кораблестроение.
Наиболее существенное различие, рассуждал он (в то время как бот приближался к строящемуся кораблю, а Мэтьюс давал необходимые пояснения), заключается в том, что грейсонские верфи менее централизованы. Звездное Королевство традиционно предпочитало концентрировать производственные мощности на гигантских базах со сложными, разветвленными, высокотехнологичными системами поддержки. Грейсон, напротив, практиковал рассредоточение. Конечно, отчасти это тоже было традицией, связанной с относительной примитивностью использовавшихся до вступления в Альянс технологий и высокой долей ручного труда. Действительно, задействованные на строительстве грейсонских кораблей огромные массы людей было разумнее распределить по разным объектам, чем собирать в одном месте, создавая тем самым дополнительные проблемы в сфере жизнеобеспечения и утилизации отходов. Уж в чем не испытывала нехватки любая звездная система, так это в свободном пространстве.
И хотя теперь грейсонцы получили доступ к новейшим технологиям, желания перенять мантикорскую модель у них не возникло. И не только в силу привычки: как выяснил Белая Гавань, здешний способ оказался дешевле, как в финансовом смысле, так и в смысле затрат времени на закладку корабля.
Грейсонцы обходились без космических доков и многого другого: они просто доставляли строительные материалы в подходящий участок пространства, находящийся в пределах досягаемости от одного из расположенных на астероидах добывающих центров, устанавливали в вакууме леса (простейшую конструкцию, не позволяющую отдельным элементам разлетаться) и приступали к сборке. Подобный метод практиковался на заре эры Расселения, когда звездные корабли собирали на орбитах Старой Земли или Марса. Он был стар, но себя оправдывал.
Разумеется, у него имелись и минусы. Грейсонцы здорово экономили на нулевом цикле, однако производительность их верфей в пересчете на человеко-час достигала лишь восьмидесяти процентов мантикорской. Казалось бы, разница не так уж велика, однако в военное кораблестроение вкладывались миллиарды миллиардов долларов, и даже крохотная вилка в цене выливалась в итоге в колоссальные суммы.
К тому же рассредоточенные сборочные пункты было труднее охранять, а стало быть, в отличие от верфей Звездного Королевства, находившихся в сердце мантикорской фортификационной системы, они были более уязвимы для внезапного удара хевов. С точки зрения обороны, «Ворону» приходилось полагаться только на мобильные силы звездной системы, и недостроенные корпуса легко могли быть уничтожены всяким, кто сумел бы приблизиться на дистанцию ракетного удара. Правда, до сих пор грейсонцам удавалось не подпускать хевов к орбитальным стапелям, а низкая производительность вполне компенсировалась избытком рабочей силы.
– Зрелище более чем впечатляющее, Гранд-адмирал, – искренне сказал Капарелли. – И впечатляет не только то, что вы успели запустили новый проект в производство, пока мы продолжали спорить, строить эту громадину или нет. – Больше всего меня поразили, – он указал на иллюминатор, – масштабы и энтузиазм. Мне в жизни не случалось видеть, чтобы на строительстве одного корабля работало столько народу.
– Сэр Томас, – отозвался Мэтьюс, – у нас, собственно, нет иного выхода. Уровня автоматизации, обычного для Звездного Королевства, мы еще не достигли, но зато в нашем распоряжении имеется многочисленный квалифицированный персонал. Этому, в известном смысле, мы должны быть благодарны нашей недавней отсталости.
Вопрошающе подняв бровь, Капарелли повернулся к адмиралу Александеру.
– На прошлой неделе, когда я собирался лететь сюда, Люсьен Кортес что-то такое говорил мне, но я не успел переговорить с ним подробно, – признался Первый космос-лорд.
– Тут-то как раз все довольно просто, – сказал Мэтьюс – Еще до вступления в Альянс мы немало работали в космосе: добывали руду на астероидах, строили орбитальные фермы и космические форты, чтобы обороняться против масадских фанатиков. Наверное, по меркам Мантикоры размах нашей деятельности был невелик, к тому же наша промышленность развивалась более экстенсивно, чем в других звездных системах. Эффективность ее составляла не больше двадцати процентов от вашей. А это означает, что для выполнения одного и того же объема работ нам требовалось в пять раз больше специалистов, чем вам. А сейчас мы практически догнали вас по оснащенности. И заметьте, учить – как и переучивать – специалистов использовать вашу технику намного проще, чем нашу. А специалистов у нас много. Так что, получив доступ к вашим технологиям, мы научили тех, кто работал по-старому, работать по-новому, снабдили их необходимым оборудованием… и предоставили свободу действий. Вот, собственно говоря, и все.
– А вот мне, Гранд-адмирал, почему-то кажется, что все обстоит несколько сложнее, – подал голос Вильям Александер. – Я, знаете ли, имею определенный опыт решения финансовых вопросов и могу представить себе, во сколько все это, – он указал рукой на бронепластовое окно, – обходится. По моим прикидкам, объем работ лишь на одной этой верфи составляет не меньше трехсот миллиардов мантикорских долларов. – Он покачал головой. – Хотелось бы мне понять, как это у вас получается?
– Вообще-то, – с тихой гордостью произнес Мэтьюс, – общий объем работ приближается к семистам миллиардам. И это – без инвестиций в инфраструктуру и орбитальные форты. Если сложить все, то бюджет составит около двух триллионов ваших долларов, причем в течение трех лет мы планируем увеличить расходы на пятьдесят процентов.
– Бог ты мой! – тихо произнес Капарелли. Несколько секунд он молча смотрел в смотровое окно, потом покачал головой. – Да, Гранд-адмирал, я поистине впечатлен. Эти цифры уже сопоставимы со строительным бюджетом Королевского флота.
– Знаю, – кивнул Мэтьюс, – и не стану утверждать, будто раздобыть деньги было легко, но у нас есть несколько преимуществ. Скажем, наш уровень жизни значительно ниже вашего, а следовательно, ниже и расходы на его поддержание, включая социальные программы. Разумеется, – добавил он с кривой усмешкой, – это не значит, что наши люди не хотели бы жить так же хорошо, как живут в Звездном Королевстве, но мы никогда не имели столь высоких стандартов, и нам, соответственно, не пришлось от них отказываться. Мы стараемся улучшить нашу повседневную жизнь, однако наш народ понимает необходимость жертвовать комфортом ради безопасности. Этот принцип укоренился в нашем сознании за долгие годы войны с Масадой, и он позволяет нам сознательно идти на опережающий рост военных расходов по сравнению с гражданскими. Тем не менее за последние шесть лет нам удалось поднять средний уровень жизни на планете на тридцать процентов, так что народных стенаний почти не слышно. Кроме того, мы возмещаем часть расходов, продавая корабли и отдельные узлы Звездному Королевству.
– Правда? – Каперелли удивленно взглянул на Александера, но тот лишь пожал плечами.
– В последнее время я не сверялся со сводками, сэр Томас, и, уж конечно, не могу оценить размер прибыли получаемой Грейсоном. Зато мне точно известно, что мы благодаря грейсонским поставкам экономим около пятнадцати процентов.
– Так оно и есть, лорд Александер, – подтвердил Мэтьюс – Это не демпинг: просто заработная плата у нас гораздо ниже, а это, естественно, сказывается на себестоимости. Должен сказать, что когда леди Харрингтон убеждала ваш картель Гауптмана вложить деньги в «Ворон», одним из аргументов было то, что одновременно мы интенсифицируем и гражданское строительство. Отсюда не видно, но там, – Мэтьюс кивнул в направлении окна, – по другую сторону стапеля, мы строим полдюжины сухогрузов, предназначенных как раз для Гауптмана. Их строительство является частью запланированного процесса, который должен завершиться выкупом доли Гауптмана в уставном капитале верфи: «Ворон» станет совместной собственностью государства, то есть Грейсона, и компании «Небесные купола». Кроме того, если дело пойдет хотя бы наполовину так хорошо, как мы надеемся, начнут поступать и заказы от других картелей. По нашим расчетам, этого можно ждать уже в будущем году.
– При таком размахе военных программ вы строите еще и торговые суда? – недоверчиво переспросил Капарелли.
– А почему бы и нет? – Мэтьюс пожал плечами. – По части того, что может позволить себе правительство в военной области, мы уже приблизились к пределу, но благодаря первоначальным вложениям Гауптмана и, конечно же, леди Харрингтон, у нас остаются свободные строительные мощности. Нехватки в трудовых ресурсах, как я уже говорил, мы тоже не испытываем. Грех было бы все это не использовать. Итак, мы направляем не занятый в военных программах персонал на гражданские стапели и строим суда себестоимостью в шестьдесят процентов той суммы, в какую они обошлись бы в Звездном Королевстве. Это при том условии, что на ваших верфях вообще нашлись бы свободные стапели. В результате Гауптман получает новехонькие транспортные суда за восемьдесят процентов обычной мантикорской цены. Емy это выгодно, а мы, после покрытия текущих расходов и погашения процентов по кредиту, получаем стабильную прибыль. Наша рентабельность заметно повысилась с тех пор, как Меч, чтобы ускорить процесс выкупа «Ворона», освободил эти операции от налогов. Итак, верфи получают доход, люди получают зарплату, их деньги оживляют экономику системы, и все довольны.
– Кроме, может быть, наших судостроителей, – с прохладцей заметил Александер-младший.
– Милорд, насколько я знаю, практически все ваши мощности загружены военными заказами, – указал Мэтьюс – Таким образом, мы не лишаем ваших людей работы.
– Тут он тебя уел, Вилли, – с улыбкой сказал граф Белой Гавани. – Кроме того, разве официальный курс правительства ее величества не провозгласил «всемерное наращивание промышленного потенциала Грейсона»?
– Да, все верно, – признал Александер, – и если мною было сказано что-то не соответствующее этой позиции, я приношу свои извинения. Причина в том, что я просто ошеломлен увиденным.
– Лорд Александер, мы сознаем, чем обязаны Звездному Королевству, – серьезно сказал Мэтьюс, – и у нас нет ни малейшего намерения обманывать вас или присасываться к вам в качестве финансового паразита. Однако на старте мы настолько отставали от вас, что грех было бы не воспользоваться внезапно открывшимися возможностями. В обозримом будущем наше ускоренное развитие пойдет на пользу всему Альянсу. Посудите сами, объем нашей межзвездной торговли меньше чем за десять лет возрос более чем на тысячу процентов, благодаря чему мы, невзирая на бремя военных расходов, переживаем экономический подъем. С другой стороны, вы, безусловно, экономите немалые средства, покупая у нас корабли и комплектующие. Я уж не говорю о том, – Гранд-адмирал ухмыльнулся, обнажив белые зубы, – что усиление Грейсонского флота, как мне хочется верить, в какой-то мере укрепляет безопасность обоих народов.
– Вот уж в этом точно не может быть никаких сомнений, – заявил Белая Гавань, и оба высоких гостя серьезно кивнули.
«И мы еще не затрагивали такие темы, как новые инерциальные компенсаторы или ядерные реакторы для легких кораблей, – подумал граф. – И умолчали о том, что быстрота, с которой они схватывают все новое – взять хотя бы эти самые „Медузы“, – порой заставляет быстрее шевелиться и нас. Не важно, – заключил он, складывая руки за спиной и глядя на огромный супердредноут, – какие суммы вложили мы в развитие системы Ельцина. По большому счету все наши инвестиции уже окупились, причем сторицей!»
* * *
В своей жизни Вильям Александер повидал немало официальных обедов. В отличие от старшего брата, он любил общественные мероприятия, но формальные приемы являются неотъемлемым элементом повседневной работы политика, и ничего волнующего в них нет.Однако нынешний прием оказался совсем иным. Александеру-младшему впервые довелось участвовать в грейсонском церемониальном банкете. Кроме того, он был не хозяином, озабоченным тем, чтобы все прошло гладко, а почетным гостем. Это уже само по себе было приятно, но еще больше радовали неподдельные сердечность и радушие, с которым здесь встречали гостей. И еще обед позволял ему, сидя за столом, тщательно проанализировать все увиденное и услышанное. На него обрушилось столько новых сведений, что голова пошла кругом, однако он был очень доволен тем, что побывал здесь. Прибыв на Грейсон в качестве личного представителя премьер-министра с целью объяснить командующему флотом причины задержки в формировании, он обогатился знаниями, которых никогда не получил бы, оставшись дома, на Мантикоре. Путешествие, вне всякого сомнения, было проделано не зря.
«Странно, – размышлял он, – насколько укоренилось в сознании многих лидеров Звездного Королевства (приходилось признать, что и он тоже грешен) представление о Грейсоне как об отсталой, социально незрелой и даже варварской планете». Посещение «Черного Ворона» нанесло по этому предрассудку чувствительный удар, но тем дело не кончилось. Организованный Мэтьюсом для него и Капарелли головокружительный облет полудюжины грейсонских кораблей, экскурсия по новым школам, которую провела для гостей Кэтрин Мэйхью, а также интенсивные переговоры с лордом Прествиком и другими членами Совета Протектора заставили его усвоить один непреложный факт: кем бы ни были эти люди, никто не имел права именовать их невежественными и отсталыми. А при виде Остин-сити, планетарной столицы, с ее узкими улочками и древними каменными строениями, распространенное мнение, согласно которому общество Грейсона объявлялось «молодым» и «незрелым», стремительно превращалось в иллюзию.
В отличие от многих заселяемых колонистами миров, Звездному Королевству посчастливилось обойтись в своей истории без так называемого периода «неоварварства». Первые поселенцы начали осваивать новое место жительства, опираясь на высокие технологии, вывезенные с родной планеты. Благодаря прозорливости Роджера Винтона и лидеров волны колонизации, создавших еще на Старой Земле трастовый фонд «Мантикорская колония Ltd», колонисты, проделав шестисотлетнее путешествие в состоянии криогенного анабиоза, встретили на новом месте инструкторов, которые ознакомили их со всем, чего достигло за это время человечество. Даже Чума 1454 года не смогла серьезно поколебать их приверженность техническому прогрессу и уверенность в том, что они сами хозяева своих судеб.
История Грейсона оказалось иной. Общество было отброшено в «новое варварство»; ему пришлось начинать развитие заново, и это, при всех издержках и потерях, обогатило народ по-своему ценным опытом, сказывавшимся и в образе жизни, и в образе мышления, в котором ничего «незрелого» уж точно не было. Грейсонские взгляды на пути и цели социального строительства отличались от бытовавших в Звездном Королевстве, но главное различие заключалось в том что на Грейсоне продолжали задаваться вопросами о смысле и перспективах развития. На Мантикоре все судьбоносные вопросы считались давно решенными, а суть споров между центристами и либералами сводилась к тому, что каждая сторона утверждала, будто это пресловутое решение найдено именно ею. И в этом, несомненно, проявлялась имперская ограниченность. А уж эта черта нечасто обнаруживалась в речах и поступках подданных Бенджамина Мэйхью – каким бы предвзятым ни было отношение многих мантикорцев к Грейсону.
Еще большим удивлением Вильям проникся, когда осознал, что грейсонская цивилизация вдвое старше цивилизации Звездного Королевства: старые кварталы столицы Бенджамина буквально дышали древностью. Кое-где еще сохранились узенькие улочки, рассчитанные на проезд транспорта, приводимого в движение мускульной силой животных, и даже остатки фортификационных сооружений, призванных противостоять таранам и пороховым ядрам. Руины башен и защитных стен служили немым свидетельством сражений, которые пришлось вести планете, чтобы от полуодичания и вымирания подняться до нынешнего уровня развития. Долгое время никто в обитаемой Галактике вообще не знал, что здесь живут люди, и надеяться на чью-либо помощь не приходилось. Народ Грейсона нашел собственные ответы на поставленные перед ним историей вопросы и совершенно самостоятельно, не взаимодействуя с иными звездными нациями, развил столь отчетливое самосознание, что человек, попавший сюда из Звездного Королевства очень скоро сталкивался с неловким ощущением, будто старшим партнером в Альянсе является именно Грейсон.
Откинувшись, Вильям Александер отпил глоток ледяного чая и огляделся, оценивая церемониальное великолепие главного зала Старого Дворца. В Звездном Королевстве чай подавали только горячим, однако на Грейсоне холодный чай с сахаром и лимоном являлся самым распространенным напитком. Богатая вкусовая гамма и необычный аромат понравились гостю: напиток имел все шансы войти в моду на мантикорских летних приемах. Великолепный Вилли решил опробовать его на первом же обеде, который устроит по возвращении домой.
Впрочем, эта мысль была совсем мимолетной. Взгляд его скользнул по свисавшим с потолка знаменам, и он вновь преисполнился почтения перед памятью столетий. Главный зал находился в самом сердце Старого Дворца, циклопического каменного строения, возведенного для короля-воителя по имени Бенджамин Четвертый сразу по окончании гражданской войны.
В ходе той войны использовалось, возможно, примитивное с современной точки зрения, но все же рожденное индустриальной эрой оружие: танки, напалм и ядерные бомбы первого поколения. Однако Дворец был построен в соответствии с архитектурными традициями предшествовавшего столетия, и у Александера имелись свои соображения насчет мотивов этого решения. Вероятно, Бенджамин Великий желал внушить своим подданным, что отныне верховная власть принадлежит Мечу и Протектор более не является просто первым среди равных. Как и новая Конституция, Дворец, многократно превосходивший размерами феодальные резиденции землевладельцев, был призван сделать верховенство Меча наглядным и несомненным, а его мрачная монументальность служила отражением железной воли Протектора и характера его правления.
«И все-таки, – подумал Александер, – он немножко переборщил». Конечно, трудно ожидать, что великий полководец, политик и законодатель окажется еще и гениальным архитектором, однако Старый дворец, должно быть, воспринимался как явный анахронизм еще во время постройки. То есть уже шестьсот лет назад.
«Возможно ли, чтобы Бенджамин и Густав Андерман не совсем точно представляли себе, в каком времени они живут? – размышлял он. – В конце концов, Андерман воображал себя реинкарнацией… как там его звали?.. Фридриха Великого. Интересно, а чьим воплощением мог представлять себя Бенджамин Четвертый?»