Крон и Туман внимательно выслушали наш доклад, а потом просто перепрыгнули нашу баррикаду и за считанные секунды перебили тех шестерых виргов, что караулили мост. Наши, растащив завал, расхватали оружие покойных и собрались бежать в деревню, но Крон остановил их. От нашего дома и от трактира уже вели нескольких осёдланных лошадей. На них Крон посадил тех, кто лучше всего мог владеть оружием, и не был ранен. Вернулся Туман, который бегал выяснять, что делают вирги, и принёс известие, что они уже выступили в обратный путь. Крон с верховыми ринулся по тропке наперехват виргам. Мы едва успели. Когда мы вынеслись из леса на тракт у граничного камня, колонна пленных как раз поравнялась с ним. Не медля ни секунды, Крон ринулся на немногочисленную охрану колонны и за считанные секунды заставил её попятиться. При этом он несколько врагов зарубил.
   Вирги ожидали нападения сзади, по тракту, поэтому наше появление спереди, было, для них, полной неожиданностью. Основной отряд их располагался в хвосте колонны и был отрезан от нас обозом. Мы с отцом начали охотничий разговор на волчьем языке (ну, завыли). Лошади, впряжённые в телеги, стали биться и пытаться убежать. Образовалась куча из опрокинутых телег и мечущихся лошадей. Это не дало виргам возможность вовремя помешать нам освобождать пленных.
   Крон, спешившись, дал виргам себя окружить, и работал в окружении, все остальные люди, кроме двоих, резавших верёвки на освобождаемых, встали в линию и сдерживали виргов, а мы с отцом гонялись за теми, кто пытался обогнуть Крона и строй и помешать освобождать пленных. Бой длился всего три минуты. Как только последний из пленных покинул дорогу, убегая по тропке, Крон тут же начал отводить нас следом. Навстречу нам бежали те из мужиков, кому не досталось лошадей, и наши силы стали постепенно увеличиваться. На тракте затрубил рог и вирги, преследовавшие нас, отошли. Когда кто-то из самых горячих голов предложил напасть на виргов опять и отбить у них обоз, Крон решительно возразил:
   — Их в несколько раз больше чем нас, да и вооружены они лучше, не забывайте, что они могут снова напасть на деревню или, в отместку, просто подожгут её. — Ответил он самым воинственным и повёл отряд по тропе обратно.
   Мы с отцом остались следить за виргами. Те не стали возвращаться в деревню, а, наскоро исправив небольшие повреждения на телегах, и, перегрузив награбленное с двух поломанных, двинулись дальше. Мы проводили их на десяток километров и, по дороге, вскрыли горла двоим виргам, отошедшим в лес. Когда мы на виду у остальных зарезали ещё одного отставшего, вирги испугались и почти побежали. Мы же решили вернуться.
   Деревня пострадала очень сильно, практически в каждом доме было много убитых, никто не погиб только у нас, у трактирщика и у Вала. Зато трактирщик был очень сильно ранен, а второй и третий сыновья Вала выжили только благодаря лечебной магии Тумана. Почти неделю Крон занимался лечебной магией по деревне, а Туман посещал только тех, кто не стал бы болтать лишнего. Через неделю в нашу деревню почти одновременно прибыли наместник из города, крепкий мужчина лет шестидесяти, и обоз с нашим добром, награбленным виргами. Выяснилось, что Гильярд поздно ночью доскакал до города и сообщил наместнику о происшедшем. Тот ранним утром отправил почтового голубя в Гондарт, город — порт, имеющий в проливе вторую по силе эскадру военных кораблей. Комендант порта связался (видимо магией) с патрульной эскадрой, которая уже в середине дня заметила причаленные и замаскированные лодьи виргов. Высадив десант и перебив немногочисленную охрану, солдаты устроили засаду и благополучно расправились с виргами, напавшими на нашу деревню. Пятая часть отбитой добычи, по закону, попала в казну эскадры, а четыре пятых были возвращены в деревню. Ярл Сваргол, предводитель виргов, в схватке у лодий был убит.
   Наместник, собрав всех жителей у общинного дома на общий сход, для начала выразил всем соболезнования по поводу гибели родных и близких, а затем объявил о большом снижении налогов с нашей деревни на пять лет. После него слово взял Ловарь, староста деревни. Он был очень расстроен тем, что солдаты, отбирая свою пятую часть отбитого добра, оставили себе много его вещей, и он поэтому считал себя несправедливо обиженным. Но его выступление было направлено почему-то против Крона и всех нас.
   — Люди! — Начал он. — Мы все потеряли своих близких и добро, мы все в горе! Но давайте подумаем, кто виновник нашей беды. Кто не потерял из своей семьи ни одного человека, ни одной грязной тряпки? Кто, когда вирги уже бежали от нас, не захотел отбить у них наше добро? Кто, участвуя вроде бы в сражении, не получил ни одной царапины? Конечно же, это Крон, зачем-то приехавший в нашу тихую деревню.
   — Вот сейчас ты молчишь, — обратился он прямо к Крону. — А почему ты, когда вирги побежали, запретил нашим храбрым мужчинам добить поверженного врага и отбить у него наше добра? Не потому ли, что твоего ничего там не было? Или ты хотел, чтобы проклятые вирги увезли наше добро и потом получить свою долю? А ты сам не вирг? Как мы можем это знать, ты ведь — чужак…
   Он мог бы ещё долго продолжать в том же духе, но тут вмешался старик Вал. Он, не торопясь, встал с лавки, медленно подошёл к Ловарю и, не сказав ни слова, ударил его раскрытой ладонью по лицу. Рука у старого кузнеца была ох какая тяжёлая, Ловарь отлетел метра на три назад и рухнул среди расступившихся людей. Раздалось несколько недовольных выкриков и многоголосый ропот одобрения. Вал брезгливо вытер ладонь о штаны и только потом заговорил:
   — Я сделал то, что не мог бы сделать Крон, так как постеснялся бы, или побрезговал бы касаться рожи этого кретина. Кто как не Крон лично зарубил восьмерых или даже больше виргов? Кто как не Крон спас из плена наших женщин и детей? А то, что он не стал преследовать отступающих грабителей, так большой вопрос, кто в тот момент был сильнее. Одно дело отбиваться от нападающих воев, а другое дело самим нападать на них. Если бы наши мужики попробовали отбить у виргов наше добро, похорон на этой недели было бы намного больше, а обоз всё равно не отбили бы. Ловарь ругается потому, что вирги везли много его добра, а вот среди тех, кто был с Кроном у граничного камня не было ни одного из его детей или внуков. А то, что Крон, находясь в самой гуще битвы, сумел не получить ни одной царапины, так я ему по доброму завидую и теперь заставлю своих детей и внуков ходить к нему учиться бою не два раза в неделю, а четыре или пять. — Он помолчал, грустно покачал головой и заговорил не громко, заставляя забурлившее собрание притихнуть и слушать его: — Когда Крон одиннадцать лет назад пришёл в нашу деревню с женой и сыном и попросил право жить с нами, вспомните, сколько было споров и ругани! Как тот же Ловарь кричал, что нельзя пускать в деревню чужаков. Крону было разрешено поселиться на окраине деревни, и он выбрал свой пустующий островок за рекой, а потом он несколько раз говорил нам, что деревня очень уязвима со стороны тракта и что если произойдёт то, что произошло неделю назад, то будет много жертв. Мы не слушали его, а ведь он был прав. Некоторые смеялись над ним, их смешила его осторожность в отношении нападения на деревню, его ежедневные утренние и вечерние тренировки с мечами и другим оружием. Я много раз слышал ругань по поводу его так сказать «издевательства» над собаками: дескать Крон опять палкой или мечём бьёт своих собак. Только собаки его почему-то любят и, как выяснилось, в бою стоят намного больше, чем большинство наших мужиков. Его старый кобель в этом бою, по словам моих сыновей, бился как пёс. Да и сейчас вон сидят обе его боевых собаки. И он указал на нас с отцом. А сын его, пацанёнок (это про Лео), оказался воином лучшем, чем любой мужик в нашей деревне, даром, что ему на вид лет всего ничего. Мой старший сын Волиндер говорил, что пока не появился Крон, нашими руководил фактически Лео… А эта мразь…
   — Оставь. Горбатого могила исправит. — Остановил его Крон.
   Услышав его голос, старый наместник резко встал со своего места и, не обращая внимания на изумлённые взгляды собравшихся в общинном доме, медленно подошёл к Крону. (До этого они не встречались). Старик пристально всматривался в его лицо, и я понял, что он сейчас назовёт Крона по его титулу. Надо было что-то делать, и я решил отвлечь внимание на себя. В этот момент я заметил Шардона, своего старого недруга, огромного четырехлетнего кобеля, отчаянного труса и задаваку, который, когда напали вирги, убежал в лес и там отсиживался, а после с гордым видом ходил по деревне и приставал к тем раненым собакам, кого раньше предпочитал не трогать. Очень громко зарычав, чтобы отвлечь внимание людей на себя, я медленно пошёл на Шардона. Тот оказался в ловушке, так как дверь осталась у меня за спиной. Все переключили внимание на нас, как и надо было ожидать. Раздались вопли страха, женский визг, подбадривающие крики. Шардон был собакой одного из сыновей Ловаря, так что многие увидели в этом перст бога. Начались споры, может ли собачья драка быть божьим судом. Наши друзья указывали, что я ранен. Воспользовавшись шумом, Крон о чём-то поговорил с наместником, так что своей цели я достиг. Теперь, раз всем так захотелось "божьего суда", надо было его показать. Вал опять взял инициативу на себя. Громко спросил всех присутствовавших, нет ли у кого возражений против решения спора собачьей дракой. Возражавших не оказалось, тогда быстро убрали лавки из середины комнаты и прижались к стенам. Мой противник сначала стоял с гордо поднятыми головой и хвостом. По мере приближения начала боя, они постепенно начали опускаться. К тому моменту, когда нам расчистили арену, хвост у него висел между задними лапами, а голова была опущена ниже спины.
   Драки не было. Когда я подошёл к Шардону, тот всем своим видом показывал мне, что он очень любит меня, признаёт верховным вожаком, и ни в коем случае и не думал даже обнажать на меня клык. Пользуясь тем, что большинство людей нас не понимают, я объяснил ему, какие у меня есть претензии, как ему следует вести себя в деревне и что будет с ним, если он нарушит моё распоряжение. В завершение и чтобы он лучше запомнил, я велел ему лечь на спину и демонстративно поднял на него заднюю лапу. На людей это почему-то всегда производит очень большое впечатление.
   После этого, видимо благодаря "божьему суду", практически все жители деревни отвернулись от Ловаря. Даже большинство его сыновей и внуков решительно выступили против него. Кто-то из мужиков, работавших в день нападения далеко и не бывший, следовательно, в сражении, предложил сместить Ловаря с поста старосты, а на его место избрать Крона. Но Крон решительно выступил против своей кандидатуры и предложил старика Вала. Наместник, присутствовавший на собрании, тут же на месте утвердил это переизбрание.
   Несколько человек стали спрашивать у Крона, что можно сделать, чтобы обезопасить деревню от подобного нападения. Крон выступил со своими предложениями.
   — Отбить нападение виргов или других разбойников в количестве более полусотни человек деревня, скорей всего, не сможет. Я могу научить вас сражаться, но для этого вам надо будет перестать работать в поле, а добрую часть времени посвятить учёбе. Но мы можем свести риск для людей, в особенности для женщин и детей, к минимуму. Для этого надо восстановить стену в основании Богова мыса, создать на нём общинный запас продуктов и оружия и небольшую кузницу что бы его ремонтировать. Для того чтобы люди имели возможность добежать до него, надо создать систему предупреждения. Поперёк тракта выкопать небольшой ров с подъёмным мостом и построить две — три наблюдательные вышки на холмах вблизи тракта. На вышках придётся дежурить подросткам, а у подъёмного моста двоим мужикам. Дежурить можно по очереди, тогда на каждого мужика в деревне придётся по два дня в три месяца. Не такие уж большие траты за безопасность жён и детей. — Крон прервал сам себя и тяжело вздохнул. — Только всё, что я сейчас говорю, впустую. Месяца не пройдёт, как вот такие «умники» (кивок на Ловаря) поднимут шум, что работы в поле немерено, а ему надо посылать сына на мост, а внука на вышку. Он бедный, дескать, зимой с голоду помрёт. Так что я рассказал, что надо делать, а вот сумеете ли вы с этим справиться, я не знаю. Думаю, что не справитесь.
   Вопреки словам Крона (а может, он на это и рассчитывал), вопли и стоны по поводу полевых работ начались только через два месяца. Они начались, не смотря на то, что Крон грамотно распределял время и отпускал людей на работы в поле и на огороде столько, сколько это было надо для того, чтобы им зимой не голодать. Большая нагрузка свалилась на женщин и подростков, но как раз они, особенно те из них, кто побывал в кратковременном плену, не жаловались. Наместник прислал четверых каменщиков, которые за неполный месяц полностью переложили, а точнее сложили заново, стену высотой более десяти метров, перекрывающую основание мыса Богов. Хорошо хоть материал на стены можно было брать прямо перед стеной, выламывая деревянными клиньями глыбы и создавая, тем самым, перед стеной своеобразный ров. Ширина мыса в этом месте составляла существенно меньше ста метров, а стена ещё на восемь — десять метров уходила в озеро от берега. Так же укрепили и те три места, где можно было причалить к берегу и подняться к храму. Сам храм отремонтировали, полностью перестелили крышу, а рядом построили каменный амбар для хранения продуктов. В сторонке от других построек, была сооружена небольшая кузница, в которой можно было чинить доспех и оружие. Кроме того, в ней хранился небольшой запас оружия на случай осады. На холмах вблизи тракта расположили две дозорные вышки, на которых должны были дежурить наблюдатели, третий наблюдатель расположился на колокольне храма Единого.
   Те пять лет, что мы жили в деревне, на вышках всегда дежурили подростки, а у моста мужики. Ловарь несколько раз пытался отвертеться от посылки своих потомков на эти дежурства, но Крон каждый раз очень резко пресекал эти бунты в зародыше. За эти годы нападений на нашу деревню больше не случалось, но угроза существовала до нашего ухода.
   Мы учились. Вопреки опыту большинства магов, четвёртый и пятый уровень дались нам с Лео, пожалуй, даже легче, чем первые три. Объясняется это, наверное, тем, что нам стало необычайно интересно учиться, когда мы получили возможность, уйдя на три-четыре дневных перехода от нашей деревни, заниматься магией без экранировки и ограничений. Такие походы мы с отцами совершали по два раза в месяц. Этим нас приучали и к походной жизни и к неприхотливости в быту. К моменту окончания нашего детства, мы оба достигли пятого магического уровня, в простом бою Лео мог оказать очень серьёзное сопротивление Крону, хотя ему и не хватало отцовского опыта. Я мог победить отца в физическом или магическом поединке, но при одновременном применении зуба и магии он всегда одерживал верх.
   Мне очень нравилось конструировать заклинания. Отцы всемерно поддерживали это моё увлечение, старались помогать мне, но очень скоро я стал делать новые заклинания лучше, чем они, да и получались они у меня всегда проще и надёжнее. Лео существенно меньше интересовался конструированием, хотя, конечно, прекрасно умел это делать.
   Вот так проходило наше детство, по людским меркам удивительно мирное и длинное, а по меркам магов очень короткое и скомканное. Тем не менее, отцы успели за эти чрезвычайно короткие года воспитать из нас настоящих бойцов и могучих магов. Я глубоко благодарен им за это. Но наше детство закончилось совершенно неожиданно для всех нас.

Глава 2 Тревожное известие.

   Тот летний день надолго, навсегда останется в моей памяти, ибо с него закончилось наше с Лео детство, и началась невообразимо короткая боевая юность. В тот год нам исполнилось по восемнадцать лет, Лео выглядел на двенадцать-тринадцать, а я отличался от отца только шириной груди, а в росте даже немного обогнал его.
   Был какой-то людской праздник. Почему по праздникам люди не работают, я так толком и не понимаю до сих пор, но мне эти дни нравились. Все обычно дома, много вкусностей. Одно неприятно, к вечеру на улице появлялось много пьяных, которые вели себя непредсказуемо. Могли, например, попытаться напасть на меня или кого-то другого, кого трезвыми они предпочли бы не задевать. Видимо вино и пиво делают людей смелыми, но глупыми.
   Так вот, было утро. Крон, вставший на целый час позже обычного, позанимался с Лео и нами на мечах и палках, провёл парный бой: мы с Лео против отцов. Затем начались их с Лео занятия по метанию ножей и метательных «перьев», Туман должен был их отбивать или ловить. Отцу это не нравилось, кидал Лео ножи из лап вон плохо, а значит совершенно непредсказуемо. Примерно через пол часа этих занятий, нешуточно увлёкших меня, я вдруг заметил старика в сером балахоне присевшего у кустов метрах в двадцати от нас, за протокой. Сидел он так, что ни Друга, ни Крона с Туманом он видеть не мог, как и они его. Как он подошёл, я не заметил, не говоря уж о моих братьях и сёстрах как старших меня, так и младших. Хотя старик появился абсолютно незаметно, угрозы я в нём не заметил, но что-то меня насторожило, и я, на всякий случай, обошёл его метрах в пяти и сел так, чтобы по возможности видеть обе его руки. Меня удивляло, что наши собаки его совсем не замечают или не обращают на него внимание. Потом я услышал голос, говорящий на нашем языке, но не мог сначала понять, кто говорит, голос был незнакомый. "Ну что ж, ты меня увидел, это прекрасно, значит, в тебе кровь Смерагола проявилась сильно. Остаётся пройти несколько испытаний". Я удивлённо спросил: "Каких?" и только потом сообразил, что я разговариваю не с Другом и не с его родителями или братом. Старик с улыбкой смотрел на меня, и в его глазах светилось такое счастье, как будто он обрёл давно утерянное сокровище. Как потом выяснилось, примерно так оно и было, для него.
   — Давай, милый, поговорим. Сказал старик, как о чём-то само собой разумеющемся. И я, всё ещё не придя в себя оттого, что кто-то ещё, кроме семьи Крона, говорит на псовом языке, подошёл к нему поближе и сел напротив него. Старик с тяжёлым вздохом усталости откинулся на кочку.
   — Твои родители живы? — спросил он.
   — Да. Отец
   — Он пробужден?
   — Да.
   — Может ли он разговаривать со своим хозяином?
   — Нет.
   — Почему?
   — Из-за отсутствия такового.
   — У вас нет хозяев?
   — А у тебя есть?
   — Но я же человек!
   — А мы псы! Друзья у нас есть, а вот с хозяевами туговато.
   — А они могут с вами разговаривать?
   — С моим Другом и его родителями могут разговаривать все собаки и псы. — Ответил я. И, подумав, добавил: — Только с собаками говорить не о чем.
   По мере того, как я говорил, старик приходил во все большее возбуждение, побледнел, и когда я кончил, то уловил его мысль: "целая семья Псов, как же мы их проглядели? Кто их пробудил"?
   — Как тебя зовут? — спросил он.
   — Собакой сына Крона. — Ответил я и насмешливо посмотрел на него.
   — А есть у тебя настоящее имя?
   — Конечно.
   — Ну, мне-то ты его можешь назвать.
   — Я не уверен в этом. Точнее уверен, что не должен этого делать.
   — Я жрец Смерагола и имею право знать имена всех его потомков. — Гордо и властно произнёс старик. И я почувствовал, давление на мою волю, но просто выставил мысленный щит. Давление почти пропало, а, спустя несколько секунд, старик в изнеможении откинулся назад.
   — Господи так мог только… — и он произнёс тайное имя моего отца, — неужели остались его потомки.
   Это меня напугало. Я считал, что тайное имя — это слишком серьёзно, чтобы его знал кто-то посторонний. Тут я заметил, что на меня смотрит Виля, моя младшая сестрёнка. Причём сидела она так, что между стариком и ею был куст. Подав хвостом сигнал «тревога», я просемафорил ей: "Срочно зови Отца". Виля тут же исчезла, а старик, похоже, ничего не заметил.
   — А как зовут твоего отца? — спросил старик.
   — Бобиком. — Ответил я.
   — Но это же не имя для пса!
   — Конечно.
   Тут я почувствовал присутствие отца, Крона и Лео. Причём, если Лео был просто удивлён тем, что я поднял тревогу из-за какого-то старика, то Крон с отцом его явно узнали, и я почувствовал их огорчение и досаду. Отец, дождавшись, чтобы старик отвёл на мгновение глаза в сторону, быстро оказался рядом со мной. Для человеческого глаза старика это выглядело так, как будто отец возник из воздуха перед ним.
   — Что ты уже успел натворить, жрец? — требовательно спросил он.
   — Пытался узнать моё и твоё имя, ответил я, поскольку на старика явно напал столбняк.
   — Он давил на тебя?
   — Да.
   — Как ты защищался?
   — Поставил первый щит.
   Взгляд отца переместился на старика.
   — Почему ты не экранировался когда начинал магический поединок?
   — Я не думал… Я не знал… — Старика прямо трясло. — Прости меня, о, господин!
   — Вы жрецы Смерагола вообще редко думаете, когда что-либо делаете. — Сказал Крон, выходя из-за куста. — Для вас гораздо важнее личные амбиции. Чего ты пытался добиться? Против воли узнать имя Потомка или проверить его магические способности, а может ты хотел сообщить жрецам Врага о местонахождении того, за кем они охотятся? Ну, последнего то ты скорей всего достиг, старый дурак.
   — Я думал, что смогу забрать его с собой и ему ничего не будет угрожать.
   — Это в вашем то храме!? А где псы, жившие в нём?
   — Несколько лет назад была страшная эпидемия на юге нашей провинции. От неё погибли все собаки в округе и четверо живших в храме псов. Храм опять остался без Хозяев.
   — "ОПЯТЬ", значит, он уже оставался без псов?
   — Да, два раза. Один раз было землетрясение, и от него рухнула крыша, а второй раз из-за сильного ливня случился оползень. Слава Смераголу, сам храм оба раза уцелел, погибли только жилые постройки. Вот мы каждый раз и идём по стране искать потомков Великого Смерагола…
   — И собираете их там, где Враг может их уничтожить своей магией.
   — Никаких следов магии мы ни разу не обнаруживали, а среди нас есть очень сильные маги. Между прочим, я тоже сильный маг и вхожу в пятёрку сильнейших магов нашего храма.
   — И не смог преодолеть магический щит, стоящий по мощности на границе первого и второго уровня!?! Да для того чтобы вызвать землетрясение, нужна магия не ниже третьего уровня, а вы с вашими способностями и знаниями выше второго уровня и обнаружить то ничего не сможете. Не только защитить.
   Пока Крон разговаривал со стариком, они с отцом строили хитрую магическую конструкцию наивысшего, пятого уровня, Лео им помогал по мере сил, а мне дали понять, чтоб я был наготове. Когда магический купол-ловушка был закончен и накрыл нас со стариком, Крон резко ударил по старику стерилизующим заклятием. Оно должно было убить в старике все наложенные на него чары. Все заклятия убить не удалось. Парочка их, четвертого уровня, увернулась и бросилась прочь в надежде спастись. Из-под купола, в котором находились мы со стариком, им было не выскочить, в магическом зрении они напоминали крупных крыс. Надо было прикончить их прежде, чем они прогрызут купол или опять залезут в старика. Одну я поймал быстро, а за второй пришлось погоняться. Наконец я поймал её магическими зубами (примерно, как собака простыми зубами ловит простых крыс) и держал пока Крон «анатомировал» её заклятиями познания. Потом я просто сжал челюсти.
   Во время этой операции, старик сидел, вытаращив от изумления глаза, и только когда Крон, проверив его на наличие других заклятий, убрал купол и устало присел рядом с ним, начал приходить в себя.
   — Что это было? Что вы со мной делали? — пробормотал он.
   — Освободили тебя от нескольких заклятий, наложенных на тебя кем-то могущественным из приверженцев Врага. Одно из них не давало тебе усомниться в том, что всех Псов надо собирать в храме, другое заставляло совершать глупости, типа сегодняшней. А самое сильное из них еженощно докладывало, пока ты спал, своему хозяину обо всём, что с тобой происходило за день. Некоторые из них были наложены на тебя, но не для тебя. Ты, жрец, был лишь их переносчиком. Когда ты оказывался вблизи эгоистичного, властного и достаточно умного человека, заклинание перебиралось на него и начинало подталкивать к действиям, нужным Врагу. Например, к разбою, грабежам, изнасилованию и другим разрушениям моральных принципов. Что расшатывает общество и мешает его возможным защитникам объединиться и определить главную угрозу от второстепенной. Какое-нибудь из них, вероятно, искало узловые точки защитных заклинаний, защищающих наши острова от Врага.
   Эти слова чуть не убили старика. Давая ему придти в себя, мы стали обсуждать какова вероятность того, что мой со стариком короткий магический поединок, был замечен кем-либо из магов Врага. Точнее обсуждали это Крон с отцом, а мы с Лео лишь слушали. Через несколько минут, когда жрец пришёл в себя он спросил:
   — А когда на меня были наложены эти чары?
   — Около пяти с половиной десятилетий назад самые старые, а последние — двух месяцев не прошло. — Подумав, ответил Крон.
   — Но пятьдесят шесть лет назад я только прошёл посвящение в жрецы!
   — Вот тогда-то и наложили на тебя первые магические конструкции. — Ответил отец.