Страница:
– Пойдем, - Кэт приблизилась к Ключнику и провела ладонью по часто подымающейся вверх-вниз груди, - они должны быть живы.
Действительно, хоть и бездвижные, соратники Рахана просто были без сознания. Больше всех досталось Русу - несколько переломов и сильно разбитое лицо. Ванко со Стервой пощадили - они отделались без повреждений, а Брат, тот вообще уже пришел в себя и сделал это похоже давно. Он точно видел псов в действии и сейчас находился в подавленном состоянии. Как зомби, со стеклянными глазами он приподнял бесчувственное тело Стервы и поплелся за бережно несущим Руса Раханом. Кэт подошла к Ванко и тихонько потрясла за плечо. Мальчик встряхнулся, словно пробуждаясь от глубокого сна, встал и, держа девушку за руку, последовал за печальной процессией.
Отряд остановился на берегу живописного Аккемского озера в маленькой избе-зимовье. Брат опустил тело Стервы на жесткие тесные нары и на ватных ногах вышел наружу. Там он повернулся лицом к священным пикам Белухи и упал на колени. Через некоторое время из избушки показался Рахан с Кэт.
– Они пришли в себя, - сообщил он проповеднику, - пусть полежат, монахи били по нервным окончаниям.
Брат не отреагировал - он плакал. Ключник постоял нерешительно и опустился рядом на жухлую траву, Кэт прошла чуть вперед, к берегу и повернулась лицом к горе. Молчание затянулось.
– Знаешь, - Брат по-детски всхлипнул, все также глядя в никуда, - историю о месте под названием Мегиддо?
– Поле последней битвы, - ответил Ключник.
– Да, последней битвы добра со злом - так говорят религии Запада. А на Востоке считают, что это произойдет у входа в Шамбалу. Здесь.
– И ты полагаешь?
– Она только что произошла.
– Битва?
– Битва. Ведь это не обязательно столкновение многих ратей божественных воинств. Порой достаточно одного человека, единственного поступка, чтобы изменить ход Истории. Битва - понятие духовное.
– Что-то непохожи те монахи на адское воинство, - усмехнулся Ключник.
– Истинно, - Брат все также старательно отводил взгляд, - согласно писанию, Добро побеждает, потому, что в это хочется верить, потому, что это правильно. Но всегда есть вероятность, что вмешательство извне склонит чашу весов и восторжествует Зло.
– Что ты хочешь сказать? - Ключник нахмурился.
– Ты видел, КАК мы победили? Адские порождения… - Брат набрал полную грудь воздуха, - силы Зла… одержали верх… мы - пособники Тьмы!
Кэт смотрит вперед, на девственно-чистую вертикаль Аккемской стены. Тонкая фигурка у самой кромки воды. Солнце ещё только склоняется на запад, но зажатое меж двух хребтов озеро уже в тени, покрытое синим полумраком. А изумрудные горы по его сторонам упираются вершинами в ярко-голубое небо с белыми росчерками перистых облаков. Зеркало озера отражает белизну облаков и кажется - небо перевернулось. Впереди, так же, как и озеро, скрывая боковые склоны за меньшими, придворными горами, вонзаются вверх подсвеченные золотистым нимбом солнечных лучей симметричные пики Белухи, стена между ними искрится и кажется идеально ровной. Все играет, краски отчетливы и насыщены - режет глаза белизна, успокаивает взор зелень, и синева во множестве градаций от нежно голубого, до пронзительного ультрамарина заставляет сердце учащенно биться от восхищения. Весь мир вокруг прозябает в сумерках под давящей пеленой свинцовых туч, но здесь, в этом священном месте, солнечные лучи не встречают преграды. Разве все это похоже на торжество Тьмы?
– Законник! - Кэт развернулась резко и безучастный Брат вздрогнул от шторма в глазах девушки, - Ты говорил, что знаешь легенды, связанные с Мировой Горой.
– Да, - голос Брата задрожал.
– Шаманы рассказывают, что на этой вершине Небесная Птица повергла Дракона.
– Так говорят.
– Значит Дракон - Зло?
– Не знаю, я ничего не знаю, - Брат низко склонил голову, - ничего…
Слова девушки становятся мягче:
– Ты слишком доверяешь символам, несчастный, и ищешь знаки там, где их может и не быть. Зло… Добро… Тому, кто привык делить мир на черное и белое, никогда не дано познать многообразия красок радуги, - потом, почти нежно, - Брат, наша битва еще впереди.
– Да, - Ключник пружинисто поднялся, - когда настанет мой Армагеддон, я почувствую.
Кэт задумчиво улыбается. Какие слова рвутся у ней наружу? Что девушка знает о жизненных циклах много больше, чем может сказать? Что мир подобен человеку - рождается, развивается, обретает зрелость, увядает и гибнет, оставив о себе лишь воспоминания и зародыш чего-то нового? А смерть мира, также как и людская, бывает тихая и незаметная или мучительная и агонизирующая, а бывает героическая, прекрасная. Впрочем, опять же, что прекрасного в смерти?
Что думает Кэт, какие хочет сказать слова не узнает никто, невысказанные мысли - ветер в печной трубе, взвыл и затих и нет о нем больше напоминаний…
На берегах Аккема задержались на двенадцать дней, пока Рус окончательно не поправился. Для восполнения припасов Ключник, взяв на подмогу Ванко, несколько раз возвращался к Тюнгуру. Не то, чтобы у подножия Белой Горы совсем не было дичи, но, когда в подтверждение слов Брата о невозможности охоты в святом месте Кэт кивнула головой, Рахан решил не искушать судьбу. Брат, к слову сказать, все время оставался тихим и задумчивым, однако своими размышлениями ни с кем не делился. Невероятно, но погода все это время оставалась выше всяких похвал, лишь курящиеся вершины Белухи говорили о бушующих там ветрах да тонкая корка льда по утрам на поверхности озера подтверждала, что ночные заморозки не приснились.
Утром тринадцатого дня вышли к Томским стоянкам. Тропа была почти не видна, а когда переправились через Верхнее Аккемское озеро и вовсе пропала. Взору странников предстала широченная каменная дорога усыпанная булыжниками разных размеров.
– Морена, - сказал Брат, - след, оставленный древним ледником. Идти можно везде - все, что могло осыпаться, уже осыпалось, а трещины давно забиты гравием. Вверх, до первого льда.
Через пару часов, преодолев неимоверный подъем, тяжелый даже для тренированных путников, отряд вышел к выбросившему длинный язык леднику.
– Теперь смотрите, - предупредил Брат, - вон каменистый гребень - курумник. Идем, сколько можно, по нему, след в след. Когда будем вынуждены переместиться на лед - удвоенное внимание. Лабиринт трещин. Кошки есть только у троих, поэтому строимся через одного. До Томских стоянок подъем легкий, главное - в ледопад не забуриться.
– Ледопад?
– Ледопад. Склон горы сам по себе не ровный - выступы, обрывы и прочее. А ледник медленно сползает вниз и там, где под ним возникают перепады, он ломается, трескается, дыбится торосами, сползает пластами. Заблудиться между этого нагромождения льда проще простого, а трещины могут быть бездонными, выбраться из них порой невозможно.
Вопреки ожиданиям, подъем на гору оказался не упрямым карабканьем вверх, больше это действительно походило на блуждание между скальных выступов и ледяных глыб. Только к вечеру отряду удалось выбраться к деревянному обшитому железными листами с почти плоской крышей и парой крошечных оконец домику, прислонившемуся одной стеной к склону.
– Пришли, - вздохнул Брат и нырнул внутрь.
– Что это? - удивилась Стерва.
– Как - что? Томские стоянки.
Томские стоянки внутри оказались вполне уютным строением с длинным столом посередине и расположившимися по бокам нарами. За дверью следовал небольшой тамбур, по обе стороны от которого было, к удовольствию Брата, свалено разное снаряжение. Хоть и ржавые, кошки, какие-то крючья, карабины и мятые каски.
– Живем, - усмехнулся Рус и, сбросив рюкзак, устроился за стол поближе к окну и вытянул длинные ноги, - да тут даже дрова припасены, зря с собой волокли.
– Зря, не зря, - проворчал Брат, - оставим здесь, вдруг кому пригодится.
Рус от души рассмеялся.
– Ну ты дал… Кто же еще сюда потащится?
– Мы вернемся, - Брат горько улыбнулся барду, - Если не сможем взять вершину.
– Законник, - отчего-то последнее время Кэт обращалась к Брату именно так, - ты готов идти с нами?
Брат перевел взгляд на девушку. Такой обреченности в его глазах соратники не видели на всем длинном пути.
– Я пойду до конца. Даже если я поверну - мою душу уже не спасти. Ведь так?
На уставшего Брата не мигая смотрела синяя Вечность.
– Твоя душа в любом случае обретет покой, обещаю.
Отчего от такого странного обета сразу же стало легче?
Утром, готовясь к выходу на последний штурм и потягивая горячий чай за столом, Рус неожиданно присвистнул. Он смахнул пыль с участка стены под окном и взорам путников предстала выцветшая кривоватая надпись: "Ребята, постарайтесь не погибнуть!"
– Она всегда здесь была, - вздохнул Брат, - маленькая молитва Белухе.
Как рассказать о подъеме на гору? Кто не был, не сможет понять, каково это - идти, отдыхая после каждого шага. Кто не почувствовал, не поймет, что испытываешь, перевалив очередной бергшрунд. Что такое ночевка в тонкой палатке на такой высоте, что легким просто не хватает кислорода для полноценного дыхания. Каково оно - держать на себе сорвавшуюся вниз связку из двух человек и по дюйму, обливаясь потом на пронизывающем ветре тащить, тащить неподъемное бремя чужих жизней и надеяться на прочность собственных сухожилий и надежность старой веревки? Представь себе трещину шириной в самом узком месте около десяти метров, а противоположный край возвышается не меньше, чем на пять. Как преодолеть такую преграду? Такого нельзя забыть, как нельзя забыть сумасшедший разбег прихрамывающего Ключника с разматывающимся, прикрепленным к поясу тросом. Сумасшедший разбег и прыжок в бездну над которой просто зависает распростертое тело и медленно удаляется вперед и вниз, почти презрев законы тяготения. Почти - ведь надо-то вверх, но люди не птицы, нет. Как мгновенно группируется тело солдата, оказавшись совсем рядом с зеркальной вертикалью и с широким замахом одновременно вонзаются в неё в брызгах хрустальной крошки кривоносые, взятые у Брата, Гривеля, и лучшие, самые отточенные кошки. Клеймом в душах запечатлеется распластанное на далекой стене тело и вечным зовом останется в ушах облегченный стон, когда Ключник застынет, перестает скользить вниз, оставляя на поверхности глубокие борозды и подтеки крови от разбитого лица. Опять ему досталось, впрочем, хуже уже не будет. И не забудут его шумное дыхание, разносящееся на всю округу, будоражащее пласты снега на склонах, и звонкие удары ледоруба. А лавина? С чем сравнить мощь устремившихся масс в клубах снежной пыли? Восхождение. Подвиг, битва, битва с природой, с собой. Может это и есть обещанный Армагеддон? Незабываемое. К вершине, в слепом мареве облаков, против ветра и непогоды - своя война каждого из нас. Покорение.
И небо под ногами, под ногами, там, где облака, а вокруг - только белый пух, вата, клубящаяся у носков закованных в кошки сапог, и две, уносящиеся вверх вершины, которым нет равных. Наверное - таким видят небо драконы. Или боги. Ты победил в очередном сражении. Разбрось руки в стороны и кричи. Кричи, обезумев от счастья. Теперь ты болен горами. Всю оставшуюся жизнь, насколько долгой или быстротечной она не была, ты будешь просыпаться среди ночи от этого крика. Торжественного вопля покорителя вершины. Пусть эта, сегодняшняя - лишь седловина между двух пиков Священной Горы.
Они сидели, прижавшись спинами, дрожали от холода и смеялись от переполняющих душу чувств. Подарки Белухи - видения чужих измерений.
Такого нельзя увидеть на земле. Лед, холод, звенящая тишина, прерываемая порывами ветра, и никакой жизни - совсем другой мир. Но не это главное - окружающая обстановка совсем не похожа на вершину горы. Остров в океане пара. Плотная пелена облаков затянула небо до самого горизонта - погода к середине восхождения испортилась окончательно, однако здесь, в отличие от склонов, солнечно и ясно. Все потому, что верхняя граница облачности находится ниже, отряд протаранил эту завесу на пути к вершине и поэтому место, где они сейчас находятся - остров, парящий над облаками. Откровение - увидеть облака сверху. Там, внизу, бушует непогода, ветер с упорством вцепившейся в тряпку дворняги рвет и мечет, стараясь погрести под снежными наносами. Здесь, вверху, от порывов с востока защищает одна из величественных вершин, а осадков нет вовсе - только солнце играет на кристальных ледяных гранях, осыпая пики пригоршнями бриллиантов.
– Пришли, - тяжело прошептал Рус обветренными, воспаленными губами, - возле того разлома я думал все - свернем.
– Твой прыжок, - Брат повернулся к массирующему распухший перебитый нос Ключнику, - одно из самых захватывающих зрелищ, что мне довелось увидеть.
Рахан ухмыльнулся.
– Знаете, - задумчиво протянула Стерва, - если и есть на земле место, где можно говорить с богами, то это оно. Вслушайтесь.
Сквозь завывания ветра отчетливо проступал мелодичный серебряный перезвон невидимых бубенцов.
– Что это?
– Мелодия сфер, - черты лица Кэт расслаблены, - здесь сходятся воедино все миры локации. Пуповина, родник - точка соприкосновения.
Брат откинулся на холодный гранит скалы и закрыл глаза. Странное ощущение - пустота в душе словно уходит, заполняется тягучим нектаром умиротворенности. Сознание уже не стеснено границами черепной коробки, расплывается аморфной массой по всему телу, робко проникает в окружающее пространство. Нирвана.
– Не стоит расслабляться, - предупредила Кэт, - испытание вечностью могут выдержать лишь очень сильные духом. Связь с телесными оболочками может прерваться и тогда…
Да, в таком случае восхищенный дух воспарит над бренным телом, оставив плоть во власти суровой реальности и следующие покорители вершины, если таковые найдутся, обнаружат здесь оледеневшую мумию с блаженной улыбкой на лице. Брат встряхнулся - хорошего понемножку.
Кэт поднялась:
– Пора, - вышла в центр и жестами показала спутникам встать вокруг, осмотрелась. Затем пробежала между товарищами мелкими шажками - вытоптала в снегу дорожки соединяющие каждого из стоящих с остальными четырьмя, вновь вышла на середину и опустилась на колени.
Брат нахмурился - пентаграмма, заключенная в пятиугольник. Далеко не самый приятный знак для истинно верующего в Единого бога.
– Постой, - окликнул он Кэт, - какие ответы ты хочешь получить?
Девушка пожала плечами:
– Как уничтожить Звезду.
– А это надо делать?
– Конечно.
– Зачем? Может, они пришли нам помочь?
– Они пришли занять наше место.
– Я не верю.
– Не веришь? Посмотри вокруг.
– Но Война - дело наших рук, мы сами…
Кэт посмотрела на Брата, как на неразумное дитя. Заговорил Ключник.
– Ты так ничего и не понял. Нас нужно было лишь подтолкнуть, чтобы мы начали уничтожать друг друга. И у Них это прекрасно получилось. Не мешай ей.
Кэт сбросила с головы каску, нахлобученную Ключником перед началом подъема, сняла вязанную шапочку с прорезями для глаз и подняла лицо к небу. Губы её беззвучно зашевелились.
Ветер стих. Окружающий пейзаж приобрел нарисованную неестественность - вроде все, как прежде и в тоже время чужое, незнакомое. Незаметно начал нарастать слышимый раньше где-то на пороге сознания серебряный перезвон и вот уже прежние бубенцы набатом, бронзовым колоколом бьют по вискам. Воздух сгустился вяжущим киселем, жаром обдало лица, а ладони покрылись изморозью.
Не очень приятно оказаться под взором богов?
Дон, Дон, Донн. В унисон вибрации воздуха что-то коротко выкрикивает Кэт на незнакомом языке.
Дон, Дон, Донн. Нарастающим ритмом стучит кровь в висках, а затылок сдавливает стальными тисками.
Дон, Дон, Донн. Легкие наполняются и каждый вдох дурманит голову - так пахнет воздух после грозы.
Дон, Дон, Донн. Глазные яблоки сейчас взорвутся от невыносимого давления и слезы ручьями бегут по щекам.
Дон, Дон, Донн. Суставы отдают ломотой, сухожилия подрагивают в такт сокращающимся, как под действием тока, мышцам.
Дон, Дон, Донн. Все тело, каждая его клетка пульсирует в резонансе с учащающимся биением мироздания.
Дон, Дон, Донн. Все быстрее и быстрее - вразнос.
Донн! Девушка без чувств падает на снег и немедленно тряпичными куклами оседают обессиленные спутники.
Когда Ключник с Братом, справившись со слабостью подошли к лежащей навзничь Кэт, она еще находилась без сознания. Рахан опустился рядом с ней и бережно положил её голову себе на колени.
– Слушай, - позвал он Брата.
Губы девушки продолжали шевелиться и слабый шепот был едва различим.
– Она с кем-то разговаривает, - пробормотал Брат, - достучалась.
– Переводи - это твой язык.
Брат наклонился пониже и прислушался.
– Aeronavis matertris.
– Челнок матери…
– Terra ingeniosa colenti.
– Благодатная почва.
– Auferte malum ех vobis, - шепчут бескровные губы.
– Что-то об искоренении зла, - переводит Брат.
Пауза.
– Ultima ratio.
– Последнее средство.
– Какое? - спрашивает подошедшая Стерва, но Кэт общается вовсе не с ней
– Ultima!
– Последнее…
Напряженное ожидание.
– Satan!
– Сатана?! - переводчик бледнеет.
– И что это значит? - похоже, Ключника не смущает упоминание о Князе Тьмы.
А шепот Кэт все ускоряется, захлебывается.
– Khartallahh!
– Dombaroff!
– Allessk!
– Uzshuur!
– Dershafisk!
– Shanhis!
– Не понимаю, не понимаю, - растерянно бормочет Брат.
– Переводи, - требует Ключник.
– Это не латынь!
– Переводи!
– Это бред! Ну - карталах, домбаров, алеск, ушур, дершафиск, шанхис. Абракадабра!
– Septem palatium!
– Седьмой чертог.
– In cubili oblivioni traditus! - бьется Кэт.
– Логово, - кричит Брат, улавливая знакомые слова, - забытое всеми логово!
– Логово Сатаны? - переспрашивает Стерва.
Брата вырывает и он падает в обморок. А девушка открывает глаза.
– Последнее средство - Сатана, скрывающийся в забытом всеми логове, - мрачно подводит итог Ключник.
ГЛАВА 15
Действительно, хоть и бездвижные, соратники Рахана просто были без сознания. Больше всех досталось Русу - несколько переломов и сильно разбитое лицо. Ванко со Стервой пощадили - они отделались без повреждений, а Брат, тот вообще уже пришел в себя и сделал это похоже давно. Он точно видел псов в действии и сейчас находился в подавленном состоянии. Как зомби, со стеклянными глазами он приподнял бесчувственное тело Стервы и поплелся за бережно несущим Руса Раханом. Кэт подошла к Ванко и тихонько потрясла за плечо. Мальчик встряхнулся, словно пробуждаясь от глубокого сна, встал и, держа девушку за руку, последовал за печальной процессией.
Отряд остановился на берегу живописного Аккемского озера в маленькой избе-зимовье. Брат опустил тело Стервы на жесткие тесные нары и на ватных ногах вышел наружу. Там он повернулся лицом к священным пикам Белухи и упал на колени. Через некоторое время из избушки показался Рахан с Кэт.
– Они пришли в себя, - сообщил он проповеднику, - пусть полежат, монахи били по нервным окончаниям.
Брат не отреагировал - он плакал. Ключник постоял нерешительно и опустился рядом на жухлую траву, Кэт прошла чуть вперед, к берегу и повернулась лицом к горе. Молчание затянулось.
– Знаешь, - Брат по-детски всхлипнул, все также глядя в никуда, - историю о месте под названием Мегиддо?
– Поле последней битвы, - ответил Ключник.
– Да, последней битвы добра со злом - так говорят религии Запада. А на Востоке считают, что это произойдет у входа в Шамбалу. Здесь.
– И ты полагаешь?
– Она только что произошла.
– Битва?
– Битва. Ведь это не обязательно столкновение многих ратей божественных воинств. Порой достаточно одного человека, единственного поступка, чтобы изменить ход Истории. Битва - понятие духовное.
– Что-то непохожи те монахи на адское воинство, - усмехнулся Ключник.
– Истинно, - Брат все также старательно отводил взгляд, - согласно писанию, Добро побеждает, потому, что в это хочется верить, потому, что это правильно. Но всегда есть вероятность, что вмешательство извне склонит чашу весов и восторжествует Зло.
– Что ты хочешь сказать? - Ключник нахмурился.
– Ты видел, КАК мы победили? Адские порождения… - Брат набрал полную грудь воздуха, - силы Зла… одержали верх… мы - пособники Тьмы!
Кэт смотрит вперед, на девственно-чистую вертикаль Аккемской стены. Тонкая фигурка у самой кромки воды. Солнце ещё только склоняется на запад, но зажатое меж двух хребтов озеро уже в тени, покрытое синим полумраком. А изумрудные горы по его сторонам упираются вершинами в ярко-голубое небо с белыми росчерками перистых облаков. Зеркало озера отражает белизну облаков и кажется - небо перевернулось. Впереди, так же, как и озеро, скрывая боковые склоны за меньшими, придворными горами, вонзаются вверх подсвеченные золотистым нимбом солнечных лучей симметричные пики Белухи, стена между ними искрится и кажется идеально ровной. Все играет, краски отчетливы и насыщены - режет глаза белизна, успокаивает взор зелень, и синева во множестве градаций от нежно голубого, до пронзительного ультрамарина заставляет сердце учащенно биться от восхищения. Весь мир вокруг прозябает в сумерках под давящей пеленой свинцовых туч, но здесь, в этом священном месте, солнечные лучи не встречают преграды. Разве все это похоже на торжество Тьмы?
– Законник! - Кэт развернулась резко и безучастный Брат вздрогнул от шторма в глазах девушки, - Ты говорил, что знаешь легенды, связанные с Мировой Горой.
– Да, - голос Брата задрожал.
– Шаманы рассказывают, что на этой вершине Небесная Птица повергла Дракона.
– Так говорят.
– Значит Дракон - Зло?
– Не знаю, я ничего не знаю, - Брат низко склонил голову, - ничего…
Слова девушки становятся мягче:
– Ты слишком доверяешь символам, несчастный, и ищешь знаки там, где их может и не быть. Зло… Добро… Тому, кто привык делить мир на черное и белое, никогда не дано познать многообразия красок радуги, - потом, почти нежно, - Брат, наша битва еще впереди.
– Да, - Ключник пружинисто поднялся, - когда настанет мой Армагеддон, я почувствую.
Кэт задумчиво улыбается. Какие слова рвутся у ней наружу? Что девушка знает о жизненных циклах много больше, чем может сказать? Что мир подобен человеку - рождается, развивается, обретает зрелость, увядает и гибнет, оставив о себе лишь воспоминания и зародыш чего-то нового? А смерть мира, также как и людская, бывает тихая и незаметная или мучительная и агонизирующая, а бывает героическая, прекрасная. Впрочем, опять же, что прекрасного в смерти?
Что думает Кэт, какие хочет сказать слова не узнает никто, невысказанные мысли - ветер в печной трубе, взвыл и затих и нет о нем больше напоминаний…
На берегах Аккема задержались на двенадцать дней, пока Рус окончательно не поправился. Для восполнения припасов Ключник, взяв на подмогу Ванко, несколько раз возвращался к Тюнгуру. Не то, чтобы у подножия Белой Горы совсем не было дичи, но, когда в подтверждение слов Брата о невозможности охоты в святом месте Кэт кивнула головой, Рахан решил не искушать судьбу. Брат, к слову сказать, все время оставался тихим и задумчивым, однако своими размышлениями ни с кем не делился. Невероятно, но погода все это время оставалась выше всяких похвал, лишь курящиеся вершины Белухи говорили о бушующих там ветрах да тонкая корка льда по утрам на поверхности озера подтверждала, что ночные заморозки не приснились.
Утром тринадцатого дня вышли к Томским стоянкам. Тропа была почти не видна, а когда переправились через Верхнее Аккемское озеро и вовсе пропала. Взору странников предстала широченная каменная дорога усыпанная булыжниками разных размеров.
– Морена, - сказал Брат, - след, оставленный древним ледником. Идти можно везде - все, что могло осыпаться, уже осыпалось, а трещины давно забиты гравием. Вверх, до первого льда.
Через пару часов, преодолев неимоверный подъем, тяжелый даже для тренированных путников, отряд вышел к выбросившему длинный язык леднику.
– Теперь смотрите, - предупредил Брат, - вон каменистый гребень - курумник. Идем, сколько можно, по нему, след в след. Когда будем вынуждены переместиться на лед - удвоенное внимание. Лабиринт трещин. Кошки есть только у троих, поэтому строимся через одного. До Томских стоянок подъем легкий, главное - в ледопад не забуриться.
– Ледопад?
– Ледопад. Склон горы сам по себе не ровный - выступы, обрывы и прочее. А ледник медленно сползает вниз и там, где под ним возникают перепады, он ломается, трескается, дыбится торосами, сползает пластами. Заблудиться между этого нагромождения льда проще простого, а трещины могут быть бездонными, выбраться из них порой невозможно.
Вопреки ожиданиям, подъем на гору оказался не упрямым карабканьем вверх, больше это действительно походило на блуждание между скальных выступов и ледяных глыб. Только к вечеру отряду удалось выбраться к деревянному обшитому железными листами с почти плоской крышей и парой крошечных оконец домику, прислонившемуся одной стеной к склону.
– Пришли, - вздохнул Брат и нырнул внутрь.
– Что это? - удивилась Стерва.
– Как - что? Томские стоянки.
Томские стоянки внутри оказались вполне уютным строением с длинным столом посередине и расположившимися по бокам нарами. За дверью следовал небольшой тамбур, по обе стороны от которого было, к удовольствию Брата, свалено разное снаряжение. Хоть и ржавые, кошки, какие-то крючья, карабины и мятые каски.
– Живем, - усмехнулся Рус и, сбросив рюкзак, устроился за стол поближе к окну и вытянул длинные ноги, - да тут даже дрова припасены, зря с собой волокли.
– Зря, не зря, - проворчал Брат, - оставим здесь, вдруг кому пригодится.
Рус от души рассмеялся.
– Ну ты дал… Кто же еще сюда потащится?
– Мы вернемся, - Брат горько улыбнулся барду, - Если не сможем взять вершину.
– Законник, - отчего-то последнее время Кэт обращалась к Брату именно так, - ты готов идти с нами?
Брат перевел взгляд на девушку. Такой обреченности в его глазах соратники не видели на всем длинном пути.
– Я пойду до конца. Даже если я поверну - мою душу уже не спасти. Ведь так?
На уставшего Брата не мигая смотрела синяя Вечность.
– Твоя душа в любом случае обретет покой, обещаю.
Отчего от такого странного обета сразу же стало легче?
Утром, готовясь к выходу на последний штурм и потягивая горячий чай за столом, Рус неожиданно присвистнул. Он смахнул пыль с участка стены под окном и взорам путников предстала выцветшая кривоватая надпись: "Ребята, постарайтесь не погибнуть!"
– Она всегда здесь была, - вздохнул Брат, - маленькая молитва Белухе.
Как рассказать о подъеме на гору? Кто не был, не сможет понять, каково это - идти, отдыхая после каждого шага. Кто не почувствовал, не поймет, что испытываешь, перевалив очередной бергшрунд. Что такое ночевка в тонкой палатке на такой высоте, что легким просто не хватает кислорода для полноценного дыхания. Каково оно - держать на себе сорвавшуюся вниз связку из двух человек и по дюйму, обливаясь потом на пронизывающем ветре тащить, тащить неподъемное бремя чужих жизней и надеяться на прочность собственных сухожилий и надежность старой веревки? Представь себе трещину шириной в самом узком месте около десяти метров, а противоположный край возвышается не меньше, чем на пять. Как преодолеть такую преграду? Такого нельзя забыть, как нельзя забыть сумасшедший разбег прихрамывающего Ключника с разматывающимся, прикрепленным к поясу тросом. Сумасшедший разбег и прыжок в бездну над которой просто зависает распростертое тело и медленно удаляется вперед и вниз, почти презрев законы тяготения. Почти - ведь надо-то вверх, но люди не птицы, нет. Как мгновенно группируется тело солдата, оказавшись совсем рядом с зеркальной вертикалью и с широким замахом одновременно вонзаются в неё в брызгах хрустальной крошки кривоносые, взятые у Брата, Гривеля, и лучшие, самые отточенные кошки. Клеймом в душах запечатлеется распластанное на далекой стене тело и вечным зовом останется в ушах облегченный стон, когда Ключник застынет, перестает скользить вниз, оставляя на поверхности глубокие борозды и подтеки крови от разбитого лица. Опять ему досталось, впрочем, хуже уже не будет. И не забудут его шумное дыхание, разносящееся на всю округу, будоражащее пласты снега на склонах, и звонкие удары ледоруба. А лавина? С чем сравнить мощь устремившихся масс в клубах снежной пыли? Восхождение. Подвиг, битва, битва с природой, с собой. Может это и есть обещанный Армагеддон? Незабываемое. К вершине, в слепом мареве облаков, против ветра и непогоды - своя война каждого из нас. Покорение.
И небо под ногами, под ногами, там, где облака, а вокруг - только белый пух, вата, клубящаяся у носков закованных в кошки сапог, и две, уносящиеся вверх вершины, которым нет равных. Наверное - таким видят небо драконы. Или боги. Ты победил в очередном сражении. Разбрось руки в стороны и кричи. Кричи, обезумев от счастья. Теперь ты болен горами. Всю оставшуюся жизнь, насколько долгой или быстротечной она не была, ты будешь просыпаться среди ночи от этого крика. Торжественного вопля покорителя вершины. Пусть эта, сегодняшняя - лишь седловина между двух пиков Священной Горы.
Они сидели, прижавшись спинами, дрожали от холода и смеялись от переполняющих душу чувств. Подарки Белухи - видения чужих измерений.
Такого нельзя увидеть на земле. Лед, холод, звенящая тишина, прерываемая порывами ветра, и никакой жизни - совсем другой мир. Но не это главное - окружающая обстановка совсем не похожа на вершину горы. Остров в океане пара. Плотная пелена облаков затянула небо до самого горизонта - погода к середине восхождения испортилась окончательно, однако здесь, в отличие от склонов, солнечно и ясно. Все потому, что верхняя граница облачности находится ниже, отряд протаранил эту завесу на пути к вершине и поэтому место, где они сейчас находятся - остров, парящий над облаками. Откровение - увидеть облака сверху. Там, внизу, бушует непогода, ветер с упорством вцепившейся в тряпку дворняги рвет и мечет, стараясь погрести под снежными наносами. Здесь, вверху, от порывов с востока защищает одна из величественных вершин, а осадков нет вовсе - только солнце играет на кристальных ледяных гранях, осыпая пики пригоршнями бриллиантов.
– Пришли, - тяжело прошептал Рус обветренными, воспаленными губами, - возле того разлома я думал все - свернем.
– Твой прыжок, - Брат повернулся к массирующему распухший перебитый нос Ключнику, - одно из самых захватывающих зрелищ, что мне довелось увидеть.
Рахан ухмыльнулся.
– Знаете, - задумчиво протянула Стерва, - если и есть на земле место, где можно говорить с богами, то это оно. Вслушайтесь.
Сквозь завывания ветра отчетливо проступал мелодичный серебряный перезвон невидимых бубенцов.
– Что это?
– Мелодия сфер, - черты лица Кэт расслаблены, - здесь сходятся воедино все миры локации. Пуповина, родник - точка соприкосновения.
Брат откинулся на холодный гранит скалы и закрыл глаза. Странное ощущение - пустота в душе словно уходит, заполняется тягучим нектаром умиротворенности. Сознание уже не стеснено границами черепной коробки, расплывается аморфной массой по всему телу, робко проникает в окружающее пространство. Нирвана.
– Не стоит расслабляться, - предупредила Кэт, - испытание вечностью могут выдержать лишь очень сильные духом. Связь с телесными оболочками может прерваться и тогда…
Да, в таком случае восхищенный дух воспарит над бренным телом, оставив плоть во власти суровой реальности и следующие покорители вершины, если таковые найдутся, обнаружат здесь оледеневшую мумию с блаженной улыбкой на лице. Брат встряхнулся - хорошего понемножку.
Кэт поднялась:
– Пора, - вышла в центр и жестами показала спутникам встать вокруг, осмотрелась. Затем пробежала между товарищами мелкими шажками - вытоптала в снегу дорожки соединяющие каждого из стоящих с остальными четырьмя, вновь вышла на середину и опустилась на колени.
Брат нахмурился - пентаграмма, заключенная в пятиугольник. Далеко не самый приятный знак для истинно верующего в Единого бога.
– Постой, - окликнул он Кэт, - какие ответы ты хочешь получить?
Девушка пожала плечами:
– Как уничтожить Звезду.
– А это надо делать?
– Конечно.
– Зачем? Может, они пришли нам помочь?
– Они пришли занять наше место.
– Я не верю.
– Не веришь? Посмотри вокруг.
– Но Война - дело наших рук, мы сами…
Кэт посмотрела на Брата, как на неразумное дитя. Заговорил Ключник.
– Ты так ничего и не понял. Нас нужно было лишь подтолкнуть, чтобы мы начали уничтожать друг друга. И у Них это прекрасно получилось. Не мешай ей.
Кэт сбросила с головы каску, нахлобученную Ключником перед началом подъема, сняла вязанную шапочку с прорезями для глаз и подняла лицо к небу. Губы её беззвучно зашевелились.
Ветер стих. Окружающий пейзаж приобрел нарисованную неестественность - вроде все, как прежде и в тоже время чужое, незнакомое. Незаметно начал нарастать слышимый раньше где-то на пороге сознания серебряный перезвон и вот уже прежние бубенцы набатом, бронзовым колоколом бьют по вискам. Воздух сгустился вяжущим киселем, жаром обдало лица, а ладони покрылись изморозью.
Не очень приятно оказаться под взором богов?
Дон, Дон, Донн. В унисон вибрации воздуха что-то коротко выкрикивает Кэт на незнакомом языке.
Дон, Дон, Донн. Нарастающим ритмом стучит кровь в висках, а затылок сдавливает стальными тисками.
Дон, Дон, Донн. Легкие наполняются и каждый вдох дурманит голову - так пахнет воздух после грозы.
Дон, Дон, Донн. Глазные яблоки сейчас взорвутся от невыносимого давления и слезы ручьями бегут по щекам.
Дон, Дон, Донн. Суставы отдают ломотой, сухожилия подрагивают в такт сокращающимся, как под действием тока, мышцам.
Дон, Дон, Донн. Все тело, каждая его клетка пульсирует в резонансе с учащающимся биением мироздания.
Дон, Дон, Донн. Все быстрее и быстрее - вразнос.
Донн! Девушка без чувств падает на снег и немедленно тряпичными куклами оседают обессиленные спутники.
Когда Ключник с Братом, справившись со слабостью подошли к лежащей навзничь Кэт, она еще находилась без сознания. Рахан опустился рядом с ней и бережно положил её голову себе на колени.
– Слушай, - позвал он Брата.
Губы девушки продолжали шевелиться и слабый шепот был едва различим.
– Она с кем-то разговаривает, - пробормотал Брат, - достучалась.
– Переводи - это твой язык.
Брат наклонился пониже и прислушался.
– Aeronavis matertris.
– Челнок матери…
– Terra ingeniosa colenti.
– Благодатная почва.
– Auferte malum ех vobis, - шепчут бескровные губы.
– Что-то об искоренении зла, - переводит Брат.
Пауза.
– Ultima ratio.
– Последнее средство.
– Какое? - спрашивает подошедшая Стерва, но Кэт общается вовсе не с ней
– Ultima!
– Последнее…
Напряженное ожидание.
– Satan!
– Сатана?! - переводчик бледнеет.
– И что это значит? - похоже, Ключника не смущает упоминание о Князе Тьмы.
А шепот Кэт все ускоряется, захлебывается.
– Khartallahh!
– Dombaroff!
– Allessk!
– Uzshuur!
– Dershafisk!
– Shanhis!
– Не понимаю, не понимаю, - растерянно бормочет Брат.
– Переводи, - требует Ключник.
– Это не латынь!
– Переводи!
– Это бред! Ну - карталах, домбаров, алеск, ушур, дершафиск, шанхис. Абракадабра!
– Septem palatium!
– Седьмой чертог.
– In cubili oblivioni traditus! - бьется Кэт.
– Логово, - кричит Брат, улавливая знакомые слова, - забытое всеми логово!
– Логово Сатаны? - переспрашивает Стерва.
Брата вырывает и он падает в обморок. А девушка открывает глаза.
– Последнее средство - Сатана, скрывающийся в забытом всеми логове, - мрачно подводит итог Ключник.
ГЛАВА 15
Счисление пути, инерционная навигация, вектор результирующей силы, ось акселерометров, попадающая траектория, момент отсечки тяги, настроечное значение функционала, момент разделения. Что за бред бормочет себе под нос сгорбившийся над столом безумец? Так звучит литания рукотворным богам.
Замри. Затаи дыхание. Почувствуй дрожь земли, монотонное гудение скрытых в толще механизмов. Что это? Песок струится вниз, очерчивая многоугольник входа, массивный восьмиугольный люк приподнимается и уходит в сторону, обнажая бездонное жерло шахты. А почва вокруг провала взрывается огненными гейзерами, искрящимися фонтанами отводя отработанные газы. Фейерверк продолжается несколько мгновений, вибрация нарастает, нарастает… и вдруг обрывается короткой агонией. Тишина, вяжущая вата в заложенных ушах. Из черного омута медленно поднимается, словно в родовых корчах извергаемое самой плотью мира, аспидное, величественно стройное тело. Сожми ладонями виски и запрокинь голову, попытайся охватить взором то, что уже целиком оказалось над поверхностью и на миг замерло, пьяно покачивая тупым носом в поисках равновесия, будто разминая затекшие за десятки лет обездвиженности члены. Вздрогни. Нет, это не обрушится вниз многими тоннами, видишь - оно подтянулось, судорога с глухим ропотом прокатилась под железной кожей. Оно отряхивается. И рвутся толстые пуповины, отсекаемые гильотинами, падает вниз бессильный корсет стальных оков и на столбе пламени вонзается в туманное небо массивная колонна. Два удара сердца - и вынырнувший из недр объект уже в невообразимой высоте, наклонившись, как против порывов ветра, устремляется к своей безумно далекой цели. Сатана рвется навстречу своему аду. А небеса, потирая ушибленное место, мгновенно оправившись от нанесенной пощечины и все-таки чуть запоздало, наносят ответный удар. Зажмурься. Всеми цветами спектра, сполохами затмевая облака вспыхивает высь. Осанна! Грянет ангельский хор, предвещая сошествие рая и над головой разгорается вторе солнце, многократно белее, ярче и чище старого. Ослепительное и беспощадно близкое светило. Эдем? Доля секунды превращает плавящуюся землю в пенящееся пузырями стекло. Черная завеса вдоль всего горизонта плотной стеной тянется в космос и небосвод становится подобен пятаку света на дне глубокого колодца. Пространство проваливается вниз, а свод схлопывается, повергая землю в первозданную тьму. Не бойся - скорее всего, даже наверняка, ты давно мертв.
Все это до последней детали похоже на то, что уже сотворил Сатана где-то на другой стороне мира…
Спуск вниз занял день. Просто спуск, маршрут несложный по сравнению с северным склоном, но туман и дождь отнюдь не делали его приятным. Не блистало солнце за спиной, золотые ступени не были высечены в скале и уж точно не расцветала природа за стопами опечаленного отряда. Разбудить Сатану - последнее средство из арсенала всемогущих богов. Такая перспектива не воодушевляла никого, только Кэт сосредоточенно шагала с чувством выполненного долга, да Ключник загадочно кривился, словно знал что-то особенное.
Они прошли мимо истока Катуни, обещанная хрустальная пещера из которой несколькими ручьями изливались молочные воды, оказалась грязным подтаявшим гротом в основании ледника, сама жидкость тоже имела мутноватый вид, как будто неравномерно размешанная известь наполняла воду. Рахан молча подошел к потоку и омыл сапоги в священных водах. Брат попытался урезонить бывшего солдата, однако, встретив замороженный взгляд, замолчал. Святотатец этим не ограничился - смачно плюнул на берег:
– Сатаной шарахнуть… мало нам без этого.
– Постой, - обернулся Брат, - о чем ты?
– А сам не догадался? Карталах, Домбаров, Алеск, Ушур, Дершафиск, Шанхис - ничего тебе не говорит? А так - Карталах, Домбаровский, Алейск, Ужур, Державинск, Жангиз-Тобе? Ничего знакомого? Странно. Привал устроим - напомню.
На привале, в сумерках у костра, когда всеобщий потерянный настрой навалился с новой силой, Брат припомнил разговор.
– Да шахты там были, шахты - ведь это даже не секретная информация.
– Вот, черт, - понимание наконец снизошло и до бывшего законника, - так значит Сатана это…
– А ты что думал? Боги, откровения. Все как день ясно. Вон, - Ключник ткнул пальцем в небо, - Звезда - как его, улей. Матка в космосе не родит, ну или, может, как-то не так.
– Не может разрешиться подобной себе, - подтвердила Кэт.
– Ага. Значит, будет посадка. Наша задача найти Сатану и направить её в зону высадки. В момент приземления, что бы там ни было…
– Челнок, - снова подключилась Кэт.
– Вот-вот, челнок во время приземления и несколько мгновений после максимально уязвим. Да и Сатана такая штука - десять головок и две сотни ложных целей. В общем - реальный шанс накрыть.
– Сатана - она? - переспросила вдруг Стерва.
– Она, она - не обращай внимания, - и, обращаясь к Брату, - Вот и вся мистика.
Брат пошевелил костер.
– А девочка? - он посмотрел на Кэт.
– Предвиденье очень редкий дар, но его нельзя отрицать. Тем более сейчас. Все мутирует.
– А ты? В театре такую дозу отхватил, а сейчас на ногах. Чудо?
– Наша группа в программе Росгена участвовала. Чем там только не пичкали. У меня же тело регенерирует, как у ящерицы, может уже и геном то нечеловеческий. Кто его знает случайно так получилось или все просчитано. Не будь Войны - был бы сейчас подопытной крысой.
– А волколаки? - все еще сомневался Брат.
– Устойчивая мутация. То, что в Долине Эдельвейсов произошло, комментировать не буду - Восток, тайные знания, монахи всегда загадкой были.
– Выходит…
– Нет ничего сверхъестественного. Никто за нас мусор убирать не станет. Война еще не закончилась и следующий ход за нами… Вот этими ручками, - Ключник вытянул свои жуткие птичьи лапы, глянул и сунул в карманы.
– А ты сможешь её направить?
– Должен. Нам такие вещи усердно вдалбливали - спецподразделение.
Брат помолчал.
– Ключник, ты отдаешь себе отчет, что это не окончит Войну?
– Да.
– Может быть - оставим все как есть?
– Ты не видел Чужих. Если они начнут плодиться - человечеству конец.
– Не спорю. Ты понял, где искать?
Рахан задумался.
– Ни черта я не понял. Изначально пояс состоял из шести точек, все, кстати, не так далеко отсюда. Потом, когда страну поделили, две демонтировали: Державинск и Жангиз-Тобе. Осталось четыре и все, готов поспорить, в Войну отработали. И по ним отработали - тоже факт.
– И что?
– Почему она сказала семь чертогов? Логово Сатаны - понятно, но откуда семь? Их шесть, шесть, голову на отсечение даю. А?
Кэт невозмутимо пожала плечами, что с неё взять - что слышала, то и пересказала. Какие же это пророчества, если все просто и понятно?
– О каком логове забыли?
– И что теперь делать?
– Пат, - Рахан потянулся за картой, - думаю, надо пройти к одной из баз. Может быть, там какая-нибудь зацепка найдется. Смотри - ближе всего отсюда Алейск, примерно здесь, на севере и Жангиз - на западе. Что туда, что сюда, четыре сотни верст, НО Жангиз пустой был уже до Войны, а на месте Алейска скорее всего воронка. Так куда пойдем?
– Наверное, на запад, - предложил Брат, - через горы лезть не надо и места должны быть спокойные - степь. За две недели там будем легко.
Замри. Затаи дыхание. Почувствуй дрожь земли, монотонное гудение скрытых в толще механизмов. Что это? Песок струится вниз, очерчивая многоугольник входа, массивный восьмиугольный люк приподнимается и уходит в сторону, обнажая бездонное жерло шахты. А почва вокруг провала взрывается огненными гейзерами, искрящимися фонтанами отводя отработанные газы. Фейерверк продолжается несколько мгновений, вибрация нарастает, нарастает… и вдруг обрывается короткой агонией. Тишина, вяжущая вата в заложенных ушах. Из черного омута медленно поднимается, словно в родовых корчах извергаемое самой плотью мира, аспидное, величественно стройное тело. Сожми ладонями виски и запрокинь голову, попытайся охватить взором то, что уже целиком оказалось над поверхностью и на миг замерло, пьяно покачивая тупым носом в поисках равновесия, будто разминая затекшие за десятки лет обездвиженности члены. Вздрогни. Нет, это не обрушится вниз многими тоннами, видишь - оно подтянулось, судорога с глухим ропотом прокатилась под железной кожей. Оно отряхивается. И рвутся толстые пуповины, отсекаемые гильотинами, падает вниз бессильный корсет стальных оков и на столбе пламени вонзается в туманное небо массивная колонна. Два удара сердца - и вынырнувший из недр объект уже в невообразимой высоте, наклонившись, как против порывов ветра, устремляется к своей безумно далекой цели. Сатана рвется навстречу своему аду. А небеса, потирая ушибленное место, мгновенно оправившись от нанесенной пощечины и все-таки чуть запоздало, наносят ответный удар. Зажмурься. Всеми цветами спектра, сполохами затмевая облака вспыхивает высь. Осанна! Грянет ангельский хор, предвещая сошествие рая и над головой разгорается вторе солнце, многократно белее, ярче и чище старого. Ослепительное и беспощадно близкое светило. Эдем? Доля секунды превращает плавящуюся землю в пенящееся пузырями стекло. Черная завеса вдоль всего горизонта плотной стеной тянется в космос и небосвод становится подобен пятаку света на дне глубокого колодца. Пространство проваливается вниз, а свод схлопывается, повергая землю в первозданную тьму. Не бойся - скорее всего, даже наверняка, ты давно мертв.
Все это до последней детали похоже на то, что уже сотворил Сатана где-то на другой стороне мира…
Спуск вниз занял день. Просто спуск, маршрут несложный по сравнению с северным склоном, но туман и дождь отнюдь не делали его приятным. Не блистало солнце за спиной, золотые ступени не были высечены в скале и уж точно не расцветала природа за стопами опечаленного отряда. Разбудить Сатану - последнее средство из арсенала всемогущих богов. Такая перспектива не воодушевляла никого, только Кэт сосредоточенно шагала с чувством выполненного долга, да Ключник загадочно кривился, словно знал что-то особенное.
Они прошли мимо истока Катуни, обещанная хрустальная пещера из которой несколькими ручьями изливались молочные воды, оказалась грязным подтаявшим гротом в основании ледника, сама жидкость тоже имела мутноватый вид, как будто неравномерно размешанная известь наполняла воду. Рахан молча подошел к потоку и омыл сапоги в священных водах. Брат попытался урезонить бывшего солдата, однако, встретив замороженный взгляд, замолчал. Святотатец этим не ограничился - смачно плюнул на берег:
– Сатаной шарахнуть… мало нам без этого.
– Постой, - обернулся Брат, - о чем ты?
– А сам не догадался? Карталах, Домбаров, Алеск, Ушур, Дершафиск, Шанхис - ничего тебе не говорит? А так - Карталах, Домбаровский, Алейск, Ужур, Державинск, Жангиз-Тобе? Ничего знакомого? Странно. Привал устроим - напомню.
На привале, в сумерках у костра, когда всеобщий потерянный настрой навалился с новой силой, Брат припомнил разговор.
– Да шахты там были, шахты - ведь это даже не секретная информация.
– Вот, черт, - понимание наконец снизошло и до бывшего законника, - так значит Сатана это…
– А ты что думал? Боги, откровения. Все как день ясно. Вон, - Ключник ткнул пальцем в небо, - Звезда - как его, улей. Матка в космосе не родит, ну или, может, как-то не так.
– Не может разрешиться подобной себе, - подтвердила Кэт.
– Ага. Значит, будет посадка. Наша задача найти Сатану и направить её в зону высадки. В момент приземления, что бы там ни было…
– Челнок, - снова подключилась Кэт.
– Вот-вот, челнок во время приземления и несколько мгновений после максимально уязвим. Да и Сатана такая штука - десять головок и две сотни ложных целей. В общем - реальный шанс накрыть.
– Сатана - она? - переспросила вдруг Стерва.
– Она, она - не обращай внимания, - и, обращаясь к Брату, - Вот и вся мистика.
Брат пошевелил костер.
– А девочка? - он посмотрел на Кэт.
– Предвиденье очень редкий дар, но его нельзя отрицать. Тем более сейчас. Все мутирует.
– А ты? В театре такую дозу отхватил, а сейчас на ногах. Чудо?
– Наша группа в программе Росгена участвовала. Чем там только не пичкали. У меня же тело регенерирует, как у ящерицы, может уже и геном то нечеловеческий. Кто его знает случайно так получилось или все просчитано. Не будь Войны - был бы сейчас подопытной крысой.
– А волколаки? - все еще сомневался Брат.
– Устойчивая мутация. То, что в Долине Эдельвейсов произошло, комментировать не буду - Восток, тайные знания, монахи всегда загадкой были.
– Выходит…
– Нет ничего сверхъестественного. Никто за нас мусор убирать не станет. Война еще не закончилась и следующий ход за нами… Вот этими ручками, - Ключник вытянул свои жуткие птичьи лапы, глянул и сунул в карманы.
– А ты сможешь её направить?
– Должен. Нам такие вещи усердно вдалбливали - спецподразделение.
Брат помолчал.
– Ключник, ты отдаешь себе отчет, что это не окончит Войну?
– Да.
– Может быть - оставим все как есть?
– Ты не видел Чужих. Если они начнут плодиться - человечеству конец.
– Не спорю. Ты понял, где искать?
Рахан задумался.
– Ни черта я не понял. Изначально пояс состоял из шести точек, все, кстати, не так далеко отсюда. Потом, когда страну поделили, две демонтировали: Державинск и Жангиз-Тобе. Осталось четыре и все, готов поспорить, в Войну отработали. И по ним отработали - тоже факт.
– И что?
– Почему она сказала семь чертогов? Логово Сатаны - понятно, но откуда семь? Их шесть, шесть, голову на отсечение даю. А?
Кэт невозмутимо пожала плечами, что с неё взять - что слышала, то и пересказала. Какие же это пророчества, если все просто и понятно?
– О каком логове забыли?
– И что теперь делать?
– Пат, - Рахан потянулся за картой, - думаю, надо пройти к одной из баз. Может быть, там какая-нибудь зацепка найдется. Смотри - ближе всего отсюда Алейск, примерно здесь, на севере и Жангиз - на западе. Что туда, что сюда, четыре сотни верст, НО Жангиз пустой был уже до Войны, а на месте Алейска скорее всего воронка. Так куда пойдем?
– Наверное, на запад, - предложил Брат, - через горы лезть не надо и места должны быть спокойные - степь. За две недели там будем легко.