Страница:
– Хорошо. А теперь - спать.
– Давно пора, - не принимавший участия в беседе Рус широко зевнул, подскочил и в шутовском поклоне приоткрыл перед Стервой полог палатки, - добро пожаловать в наши скромные чертоги.
– Да уж - царские палаты, - улыбнулась Стерва и, сделав вид, что приподнимает кончиками пальцев подол длинного платья, шагнула внутрь.
– Чертоги, палаты, - пробормотал Ключник и застыл на месте, - как, говоришь она тогда сказала? Семтем палатиум?
– Septem palatium, - подтвердил Брат, - Семь чертогов.
– Или палат?
– Или палат - это одно и то же.
– Семь палат, - Рахан хлопнул себя по лбу, - Какой кретин! Ну конечно!
– Что? - переспросил Брат.
– Все! Идем к Жангиз-Тобе!
Снаружи остаются только Ключник с Кэт. Девушка осторожно прикасается к руке солдата, поглаживает запястье.
– Ты теряешь веру.
– Её никогда и не было, - Рахан сгибом пальца проводит по щеке собеседницы, - а сомнения - они уходят.
– Ты помнишь имя, данное тебе родителями?
– Помню, это уже чужое имя.
– Оно ускользает от тебя, это очень плохо. Тебя назовут тысячью разных имен, но, пока помнишь свое истинное имя, ты остаешься собой, а не тем, что хотят видеть от тебя окружающие. Не забывай себя, Богом данный.
– Богом данный… забавно. Прости, я, кажется, становлюсь равнодушным к знамениям, пророчествам и символам. Совпадения.
– Несчастный, - девушка робко поцеловала Рахана, - не боишься сам стать богом?
– Нет, - Ключник ответил на поцелуй, - если ты будешь со мной.
Кэт отстранилась и посмотрела абсолютно серьезно:
– Все боги одиноки…
Утром Рахан подозвал Брата и ткнул пальцем в карту:
– Смотри.
– Семипалатинск, - прочитал тот название города.
– Именно, - подтвердил Ключник, - Жангиз-Тобе рядом с ним. Не приложу ума откуда там Сатана. Не оставили же в спешке, в самом деле. Не исключено, незадолго до войны назад смонтировали. Втайне. Еще вариант - вообще не убирали. Шумиху устроили, а сами оставили. На черный день. Замаскировали базу под заброшенную и все такое. Политики - с них станется. А может быть все это чушь. В любом случае гадать нечего - на месте посмотрим, разберемся.
– Мне тут подумалось…
– Что?
– Ты сказал - наведешь.
– Думаю, осилю.
– А где возьмешь координаты? С чего ты взял, что знаешь, где приземлится челнок?
– Попробую рассчитать. Против физики не попрешь. Оттуда, - Ключник посмотрел вверх, в то место, где по ночам зажигалась Звезда, - спуск вниз может быть произведен только по одной траектории.
– Лихо… ты уверен?
– Ну… - Рахан чуть замялся, - не то, чтобы на сто. Но широту просчитаем однозначно, а долготу можно будет подкорректировать по ходу. Главное - не прозевать момент отделения челнока.
– Задачка.
– А то!
– Мальчики! - окликнула разговаривающих Стерва, - так мы идем?
Рус с Ванко уже заканчивали собирать вещи…
Каким оружием возможно сломить многократно сильнейшего противника? Мужеством и волей? Верой в победу? Надеждой на вмешательство высших сил? Молитвами и проклятиями. Ха! Десятитысячная армия, вооруженная лишь пращами, в ужасе падет ниц, услышав гром аркебуз трех сотен головорезов-конкистадоров. Один дракон играя разметет Орду и их жалкие стрелы не оставят даже царапины на панцире наездника. Нет, силе можно противопоставить только соизмеримые возможности. Кузнецы древности всю душу вкладывали в изготовление чудо-оружия, а недавние предки задействовали весь свой практически безграничный потенциал, породив дьявольское орудие возмездия. В далекой пустыне, окруженное песками и изредка задерживающимися на месте кустами перекати-поля, замаскированное под неприметную, покинутую всеми хижину, стоит строение. Видимая часть его - только дверь из стали в полметра толщиной с громадным колесом-запором. Но его подземная инфраструктура, все четырнадцать этажей служат одной цели - обеспечению жизнедеятельности страшного творения…
– Оно? - запыленное лицо Руса бороздили белые морщинки, начинающиеся в углах глаз веером разбегающиеся к вискам.
– Похоже, - Ключник опустил закрывающий низ лица платок и прокашлялся.
Пыль. Наряду с иссушающим жаром именно пыль доставляла страдания в пути через пустыню. Это был даже не песок - мелкая взвесь, горьковато-соленая, как пот, который пропитывал одежду и выдубливал кожу. Брат предполагал, что это соль, оставшаяся на месте испарившихся в войну внутренних морей. Всяко бывает, но как может испариться море Ванко, например, представить не мог. Собственно, моря в своей жизни ему повидать не довелось, поэтому приходилось верить на слово.
– И что? - Рус постучал по массивной створке, - как открывать будем?
– Ничего, - Ключник ухмыльнулся, - у меня еще с Азаса кое-что осталось.
– Ого, там на льду ты знатный фейерверк устроил.
– Настоящий фейерверк еще впереди, - Рахан серьезно посмотрел на товарища, - боюсь, его еще долго вспоминать будут.
Ключник копался возле двери около получаса.
– Там за дверью - Сатана? - вполголоса спросил Брата Ванко.
– Нет, Ван, не здесь. Тут пункт управления, отсюда ей можно отдавать команды.
– И она послушает?
– Послушает, просто надо уметь говорить на её языке.
– Как Кэт и ты?
– Не совсем, - Брат улыбнулся, - тот, на котором говорит Кэт, очень древний язык, а этот, который только и понимает Сатана, новый язык, придуманный людьми для того, чтобы командовать машинами. Ключник должен его знать.
Поколдовав над запорами, Рахан отправил всех подальше, укрыться в пустыне было негде, а сам состряпал себе небольшой бруствер в песке, проделал какие-то последние манипуляции и бегом бросился под защиту насыпи. Громыхнуло, вспыхнуло и воздух наполни свист разлетающихся каменных осколков. С утробным скрипом массивная затворка отошла в сторону.
– Добро пожаловать, - прошептал Рус на пороге чернеющего провала.
– Останетесь здесь, - распорядился Ключник, - там километры тоннелей и полное отсутствие света. Разбивайте лагерь.
– Скажи, - Стерва обратилась к Брату, когда Ключник скрылся в прохладной темноте, - вы серьезно полагаете, что после уничтожения матки война продолжится?
– Да, наверное. Челнок - это ведь не вся Звезда. И драконы никуда не денутся. Если их иерархия похожа на семьи наших насекомых - термитов или ос, например, то матка для них все.
– Душа, разум, - подсказала Кэт, - без неё рой неуправляем.
– И что?
– Потенциал, - продолжил Брат, - дайте могучее оружие в руки безумцев, настроенных на месть…
– Они станут мстить?
– Думаю, да и уверен - в их арсенале найдутся технологии, не уступающие Сатане по разрушительной силе.
– И это значит…
– Еще одна Ночь и, как следствие, Зима. Потом, быть может, геноцид, охота на тех, кто выжил.
– До полного уничтожения?
– Надеюсь, что нет - сколько сможет продержаться муравей вне муравейника? Кажется, недолго.
– Рабам отпущено семь дней бесцельной жизни, - задумчиво промолвила Кэт, - Свободных век годами не исчислен.
Похоже на очередное откровение.
– Рабочие касты, жизнедеятельность которых четко регламентирована, погибнут в течение недели, - попробовал осмыслить сказанное Брат, - срок жизни не так жестко привязанных к иерархии элитных особей практически неограничен.
– Элитные особи?
– Самцы, я полагаю, - Брат посмотрел на Кэт в ожидании очередной подсказки, - С ними могут быть проблемы?
Однако взгляд девушки уже стал осмысленным:
– Не знаю, у трутней, например, даже жала нет.
– Я тоже так думаю - самцы скорее всего несут творческий или научный потенциал. Морфологически, конечно, они значительно превосходят человека, но до агрессивности и навыков Чужого-солдата им далеко. Одним словом, человечеству после уничтожения матки надо продержаться неделю. Не так много.
– Не так мало, - вздохнул Рус.
Ключник скоро выбрался наружу и вид имел удовлетворенный.
– Тут все в порядке. Похоже, никто эту базу не демонтировал. Законсервировали и держали про запас. Когда Война началась, скорее всего развернуть не успели, слишком быстро все завертелось. Или забыли - наши чиновники не такие сведения в архивах зарывали. Хотя это навряд ли - все-таки Объект. Все в смазке - только ключ повернуть.
– А где ты столько энергии возьмешь?
– Я же говорю - только тумблером щелкнуть. Там даже пыли нет. Резервные источники в режиме готовности - по боевому расписанию отработать хватит. Позже шахты проверю, но, думаю, там все тоже все как положено.
– Помощь надо?
– Не откажусь - такую махину запустить.
И завертелось.
После пары дней снований по темным коридорам где-то внутри утробно взревели невидимые механизмы и, мигнув, засветились молочно-белым стеклянные трубки вдоль стен. Ключник, как зачарованный появлялся лишь изредка и все бормотал себе под нос то что-то про обхождение контуров защиты, то про снижение выбросов и перевод системы в минимально излучающий режим. Сначала он сокрушался по поводу невозможности навигации, после заявил, что пора изобретать какой-то секстант, затем ночами торчал, разглядывая в просветы меж облаками звезды, используя нелепую конструкцию из реек, зеркал и маятников. А через тринадцать дней после начала работ, утром за очередным завтраком из странных запасов базы, называемых Раханом сухпаем, он торжественно заявил:
– Вычислил.
– Место посадки? - переспросил Брат.
– Да.
– И где?
– Понимаешь, ведь хороших мест на экваторе, а с орбиты Кларка комфортно садиться только вдоль него, не так много. То, что скорее всего будут выбраны острова, тоже очевидно - материковые зоны сильно загрязнены. Расчет оптимальной орбиты для снижения с учетом вводных дал это место, - Ключник пододвинул карту, - Хальмахера.
– Большой, - Брат рассмотрел зеленый островок посреди скопления участков суши - архипелага.
– У меня точные координаты есть, плюс-минус, конечно. После старта, опять же, Сатану нашу вести можно. Но, знаете, я этот остров весь к чертям собачьим на дно пущу, дури хватит - четыре носителя.
– Не стоит, наверное, весь остров - предположил Рус.
Ключник вздохнул:
– Херня это все - точечные удары. А так, четыре по десять - сорок головок в Хамальхеру и только пузыри на поверхности останутся. Так оно надежнее.
– Может быть по одной, вдруг твои расчеты неправильные?
– Скажи еще - очередью. Нет, Рус, на второй залп у нас времени уже не будет. Это война быстрая - кнопку ткнул и ползи на кладбище.
– Почему?
– Потому, что старт засекается мгновенно. Носителю все равно - он пошел и его с курса сбить практически невозможно. А вот место пуска обречено - двадцать минут и его сравнивают с землей. И даже глубже.
– Значит, нам всем…
– Ничего это не значит. Вы все завтра снимаете лагерь и уходите. Куда угодно - я бы посоветовал или в Азас, или на юг. Уходите и ищите надежное убежище.
– А ты?
– А я глушу все системы, чтобы не дай бог не засекли, и жду начала.
– Как ты догадаешься что это началось?
– Буду просто смотреть в небо. Такое событие, как сошествие матери, не начнется просто так. Сначала вокруг Звезды начнется мельтешение, потом, возможно, корректировка орбиты, суета драконов и, в итоге, от небесного тела отделится маленькая искорка и по дуге направится к Земле. Я не пропущу этого момента.
– Сидеть и смотреть в небо? - Брат усмехнулся, - Это нереально. Как долго ты продержишься?
– Долго, - Ключник оскалился, - я умею ждать.
– Я останусь, - уверенно заявил Брат.
– Черта с два - это моя война.
– Я останусь - ты сойдешь здесь с ума!
– Я давно уже безумен. Не вынуждай убить тебя.
– Убить? Зачем?
– Чтобы отбить охоту остаться у остальных! - Ключник обвел суровым взглядом Ванко, Стерву, Руса и Кэт.
В начинающихся сумерках, в середине лета, даже такого прохладного как сейчас, по пустыне лучше путешествовать ночью, наружу из прохладного полумрака подземелий вышел маленький отряд. Пятеро были снаряжены, как перед дальней дорогой, шестой, обнаженный по пояс, явно намеревался остаться.
– Ты не передумал? - в очередной раз переспросил Брат.
– Не начинай.
– Быть может, ждать придется очень долго.
– Не думаю - атмосфера практически очистилась. Не век же им болтаться на орбите.
– Удачи тебе, солдат. Надеюсь, тебе повезет… Нам.
– Останьтесь в живых. Слышите? - Ключник по очереди обошел товарищей, остановился первым возле Ванко, - Запомни, мальчик, то, что видел - ты будешь жить в другом мире. Не лучшем и не худшем - другом. Вы, - Рахан обратился к Стерве с Русом, - здоровые и чистые, я знаю, будьте родителями тех, кто возродит человечество, не спорьте - вы можете стать парой. Ты, - это к Брату, - научи их, оставь в их памяти рассказы о прошлом, о величии, к которому смогут стремиться следующие поколения.
Кэт Ключник не сказал ничего. Он просто стал напротив долго смотрел в глаза, словно стараясь запомнить каждую искорку, вспыхивающую в синей бездне.
– У тебя все получится, - прошептала девушка, - И помни - мы всегда несем ответственность за тех, кого спасаем. Мы еще встретимся… чтобы попрощаться.
Рахан усмехнулся. Он уже не верил в пророчества, не хотел искать смысл в иносказаниях и прекрасно отдавал себе отчет в том, что его ждет.
– Прощайте.
– Прощай.
– Прощай.
– Прощай.
– Прощай.
– До встречи.
В сумерки уходят пять странников. Атмосфера действительно почти очистилась - последнее время почти каждая ночь полна яркого света звезд. Пятеро уходят, не оборачиваясь, потому что нельзя оборачиваться в прошлое, пятеро уходят, а шестой тяжело усаживается в вытащенное из недр рукотворной пещеры кресло, берет в руку подобранное год назад у сгоревшего хутора оптическое приспособление и смотрит вверх.
Сидеть так он будет долго. Ветер станет носить из стороны в сторону неприкаянные кусты перекати-поля, цепляющиеся колючками за его ноги, песок истреплет полы его одежды, а солнце до черноты обласкает его страшное лицо. Группа кочевников набредет на необычного наблюдателя и начнет насмехаться над ним, а он будет лишь смотреть вверх, иногда невооруженным глазом, иногда, пользуясь старым потертым прицелом и изредка прихлебывать остывший чай из железной кружки. Он покинет свое место только тогда, когда незваные гости сунутся обшаривать помещения базы за его спиной. Он медленно поднимется и пойдет вслед за ними и там, страшным демоном выныривая из темноты коридоров покончит со всеми.
Наступит зима и пойдет снег - снег в пустыне и сугробы у его ног будут служить защитой от холода. А в одну из морозных ночей наблюдатель вдруг вздохнет и впервые заговорит, пусть даже сам с собой. Собственно, это будет трудно назвать разговором - он скажет всего одно слово:
– НАЧАЛОСЬ…
Зима. Сочельник. Те, кто еще жив, веселятся, отмечая праздник, смысл которого давно позабыли. Но в далекой пустыне одинокий безумец наконец, после почти полугодового бездействия начинает деятельность.
Ключник спускается вниз и вновь рокот машин возвещает об оживании базы. Он возвращается и, пользуясь приспособлением из реек, зеркал и маятника следит за движением отделившейся от Звезды искорки, покачивает головой и делает пометки в блокноте. Затем снова уходит в чрево станции, бегом - надо преодолеть четырнадцать этажей подземелья и успеть повернуть последний включатель. Уже скоро.
Где-то далеко отсюда сильные пальцы, привычные к оружию, не менее ловко управляются со струнами:
В тесном кружке кочевников выступают бродячие артисты. Зачем убивать, а они это могут, если можно добывать на пропитание, демонстрируя собственное искусство? И играют, поют, танцуют, а в сторонке пристроился на солнышке, таком редком, худощавый, хотя в осанке чувствуется недавняя дородность, проповедник. Когда его коллеги закончат - он расскажет собравшимся, если они захотят его слушать, о том, что в ближайшее время вновь наступят сумерки, но этого не стоит бояться. Лучше всего найти укромное место, переждать катаклизм, а после мир родится заново и жить станет легче.
Кстати сказать, сами артисты не думают искать убежища. Зачем? Каждый из них в глубине души уверен, что заслужил честь или достоин проклятия - пережить грядущие испытания, дабы оправдать или искупить, впрочем, это одно и то же. И так, скорее всего, произойдет. Причем очень скоро.
А остальные избранные?
Примерно через месяц глубоко под землей, под слоем оплавленного камня окончательно придет в себя существо с обожженной маской вместо лица и кровоточащими культями вместо конечностей. Оно тщетно попытается разлепить покрывшиеся кровавой коростой веки и с ужасом осознает всю чудовищную безысходность своего положения. Наверное, отчаяние, если ему еще присущи какие-нибудь эмоции, послужит последней каплей, ввергнувшей сознание в пропасть безумия. Иначе чем, как не безумием, объяснить странные видения, образы, посетившие его в последующем, визиты, память о которых останется навсегда.
Первой придет девушка, почти девочка в лохмотьях и странным узором татуировок на предплечьях. Синеглазая и абсолютно неземная.
– Бедный, - скажет она, вытирая слезы, - бедный, прощай.
– Ты уходишь? - подумает существо, - Почему?
– Я должна.
– Останься.
– Я не могу, даже не так - это не в моей власти.
– И мы больше никогда не увидимся?
– Моё проклятье в том, что все, абсолютно все в конце концов приходят ко мне. Все, но не ты.
– Как это?
– Смертные обычно встречаются со мной дважды - при рождении и на одре. Ты же провел со мной слишком много времени и теперь наши пути расходятся. Прощай… Любимый.
– Ты меня обманывала…
Боль стеной огня оборвет мысль.
Вторым будет пес, плод невообразимой мутации - мощное тело на колонноподобных лапах, извивающийся змеей хвост и три головы на топорщащихся загривках.
Правая пасть недовольно зарычит, левая преданно лизнет в подбородок, а средняя лениво зевнет, сделав вид, что ей все равно.
– Ты кто? - подумает существо.
Морды посмотрят друг на друга, потом по сторонам и волчком потащат все тело в погоне за собственным хвостом.
– Зачем ты здесь?
Псина остановится, сжав сразу всеми тремя челюстями кончик яростно отбивающегося хвоста, и посмотрит исподлобья в три пары глаз. Создастся впечатление, что правая голова крайне недовольна непроходимой тупостью, левая относится к ситуации иронично, а средней вообще наплевать.
– Фу! - подумает существо, отчего то вид страшной собаки вызовет ощущения чего-то родственного.
Пес послушно выплюнет хвост и шлепнется на зад с видом благосклонно исполняющей волю ребенка домашней болонки. Некоторое время будет продолжаться взаимное разглядывание, а потом нечто неуловимо изменится за спиной пса. Абсолютный мрак запечатанного огнем подземелья сгустится еще больше и тьма в глубине развалин станет осязаемой. Она начнет сгущаться, наползать и существо, уже познавшее в полной мере безотчетный ужас, отрешенно осознает чуждость, безусловную инородность стремящейся к нему силы. Холодная ненависть. Жизнь, смерть, боги и призраки, нет, то, что парализующее уставится на него из мрака, вообще не будет принадлежать существующему миропорядку.
Пес одним движением вскочит на ноги и развернется кругом. Три головы прижмутся к земле и яростный рык, сопровождаемый тремя клубящимися факелами, освещая пространство, оглушит бессильное существо. Шаг за шагом, звонко клацая челюстями, отсекая выбросы призрачной материи, трехголовая собака загонит чужеродное нечто в дальний угол и, предупреждающе рыча, снова усядется напротив.
– Хорошая собачка, - из ниоткуда появится третий, или это уже четвертый, если считать и Чужое, визитер.
Высокий, худощавый и рыжеволосый человек с маской невиданного зверя, одетый в одну лишь набедренную повязку.
– Как ты? - спросит он.
Если бы у существа остались губы, оно бы искривило их в сардонической усмешке. Гость, не глядя, шлепнется на валяющийся под ногами обломок камня и тот сразу примет вид обсидианового трона.
– Ничего, пройдет.
– Ты-то вообще, кто такой? - подумает существо, почти не надеясь на ответ.
– Ай, - махнет рукой рыжеволосый, - тебе имя надо? А ты свое то помнишь? То-то же! Ну, называй меня, если угодно, Сет, или Ваал, можешь Тифоном, ещё где-то ко мне обращались, как к Локки, именовали Лукавым. Скажу по секрету, - мужчина заговорщицки подастся вперед, - Змий и Прометей - это тоже я. Важны не образы и ярлыки. Ты видишь перед собой лишь персонификацию древней, как мир, силы.
– Какой?
– Энтропия, хаос, революция, свободомыслие - разумный противовес созидательной тирании. Впрочем, тебя ведь не интересует философия. Ты хочешь понять, что произошло?
Если бы существо могло шевелиться, оно бы кивнуло.
– Видишь, - рыжеволосый укажет в сторону трехголовой твари.
Та, совсем по-собачьи, поднимет лапу и помочится на обвалившуюся перегородку, затем усядется и примется в три языка вылизывать собственные гениталии.
– Мое порождение, - гордо заявит гость, - Страж. Сила, неподвластная никому, даже мне, непредвзятая и независимая. Существует предание, что, когда наступит время последней битвы, Фенрир, это одно из его имен, станет убийцей богов и уничтожит мир, - рыжеволосый наставительно поднял палец, - Только не воспринимай гибель, как нечто безвозвратное. Смерть - это очищение, возможность возродиться в более совершенном качестве.
Существо начнет терять нить разговора и гость повысит голос:
– Опять меня заносит в дебри. Короче, ты - это он. Он - это ты. На самом деле все много сложнее, отдельные аспекты не подвластны даже мне, но, тем не менее - такая Сила не имеет права даже на отдаленное подобие самосознания. Поэтому проявления Пса -Убийцы Богов, нуждаются во внешних воплощениях. Ты - это Он. Обстоятельства, сделавшие тебя таким, какой ты есть, а это и непонятные мне манипуляции над твоим телом смертных ученых, и яд стигийских собак в твоей крови, и воздействие излучений капища мутантов, даже обряды Гекаты, методы лечения которой очень далеки от традиционных, все обстоятельства, всё вместе и по отдельности - Он. Отвратительные энергии, освобожденные орудием, пусть и носящим мое имя, не поверишь, тоже Он. Теперь вы с ним расходитесь, но Его печать, его бремя и проклятие навеки пребудет с тобой - отмеченный Кербером-Фенриром. Что? - рыжеволосый посмотрит на существо, не успевшее даже подумать о еще одном вопросе, - тебя интересует спутница, которую я назвал Гекатой?
Владелец необычной маски поерзает в величественном, но твердом и неудобном троне.
– Ах, это так неважно, но постараюсь удовлетворить твое любопытство. Та девушка, несчастное дитя лишенное разума - богиня, нет, не думай, не воплощение, именно богиня, а странности, что ж, не так легко нематериальной сущности осваивать бренную плоть, согласись. Геката. Не слышал? Неудивительно - вы отвернулись от богов, но хоть в легендах и преданиях? Богиня перекрестков и дорог, охотница преисподней, хозяйка стигийских псов. Она есть Смерть и она же, заметь, Начало жизни. Одна из немногих Древних, оставленных и почитаемых Семьей. Всесильная и неуправляемая. Знаешь, кстати, Ключник, какой её главный атрибут? Ага - ключ. А, чуть не забыл - ещё она тоже мое порождение. Чем было вызвано её появление? Сумасбродством. Её непонятным никому умением балансировать на лезвии Закона. Чужие с их невероятным божеством, одновременно способным быть и в воплощенном и в астральном состоянии - угроза всему мирозданию. Нашему мирозданию. Ваш беспечный мир забыл богов, поэтому мы здесь слабы и неспособны противостоять агрессии в высших сферах. Повторюсь, матка Чужих - одно из тех странных божеств, безгранично могущественных, но, в соблюдение Равновесия, способных быть умерщвленными в материальном мире. Вместе с тем определенные правила запрещают нам вмешиваться напрямую в дела смертных. Поэтому решено было оставить твой мир без боя, тем более для нас последнее время он был никчемен. Результат действий своенравной Гекаты - уничтожение серьёзного противника, но и потеря, в любом случае, вашего мира. Если раньше мы были здесь лишь просто слабы - то теперь абсолютно бессильны. Не буду скрывать - я был бы рад, если бы этот мир погиб. Но, боюсь, он выкарабкается и как будут развиваться события в лишенной богов локации прогнозировать трудно. Чего вы тут, смертные, нагородите в наше отсутствие, даже подумать страшно. Боюсь, мы все-таки нажили проблему. В будущем. Знаешь, чем была та тень, отогнанная Кербером? Ну да - один из аспектов убитой тобой Царицы. Бестолковая псина привязалась к своему утраченному воплощению, зря - уж лучше бы матка до тебя добралась. Это так - ничего личного.
– Давно пора, - не принимавший участия в беседе Рус широко зевнул, подскочил и в шутовском поклоне приоткрыл перед Стервой полог палатки, - добро пожаловать в наши скромные чертоги.
– Да уж - царские палаты, - улыбнулась Стерва и, сделав вид, что приподнимает кончиками пальцев подол длинного платья, шагнула внутрь.
– Чертоги, палаты, - пробормотал Ключник и застыл на месте, - как, говоришь она тогда сказала? Семтем палатиум?
– Septem palatium, - подтвердил Брат, - Семь чертогов.
– Или палат?
– Или палат - это одно и то же.
– Семь палат, - Рахан хлопнул себя по лбу, - Какой кретин! Ну конечно!
– Что? - переспросил Брат.
– Все! Идем к Жангиз-Тобе!
Снаружи остаются только Ключник с Кэт. Девушка осторожно прикасается к руке солдата, поглаживает запястье.
– Ты теряешь веру.
– Её никогда и не было, - Рахан сгибом пальца проводит по щеке собеседницы, - а сомнения - они уходят.
– Ты помнишь имя, данное тебе родителями?
– Помню, это уже чужое имя.
– Оно ускользает от тебя, это очень плохо. Тебя назовут тысячью разных имен, но, пока помнишь свое истинное имя, ты остаешься собой, а не тем, что хотят видеть от тебя окружающие. Не забывай себя, Богом данный.
– Богом данный… забавно. Прости, я, кажется, становлюсь равнодушным к знамениям, пророчествам и символам. Совпадения.
– Несчастный, - девушка робко поцеловала Рахана, - не боишься сам стать богом?
– Нет, - Ключник ответил на поцелуй, - если ты будешь со мной.
Кэт отстранилась и посмотрела абсолютно серьезно:
– Все боги одиноки…
Утром Рахан подозвал Брата и ткнул пальцем в карту:
– Смотри.
– Семипалатинск, - прочитал тот название города.
– Именно, - подтвердил Ключник, - Жангиз-Тобе рядом с ним. Не приложу ума откуда там Сатана. Не оставили же в спешке, в самом деле. Не исключено, незадолго до войны назад смонтировали. Втайне. Еще вариант - вообще не убирали. Шумиху устроили, а сами оставили. На черный день. Замаскировали базу под заброшенную и все такое. Политики - с них станется. А может быть все это чушь. В любом случае гадать нечего - на месте посмотрим, разберемся.
– Мне тут подумалось…
– Что?
– Ты сказал - наведешь.
– Думаю, осилю.
– А где возьмешь координаты? С чего ты взял, что знаешь, где приземлится челнок?
– Попробую рассчитать. Против физики не попрешь. Оттуда, - Ключник посмотрел вверх, в то место, где по ночам зажигалась Звезда, - спуск вниз может быть произведен только по одной траектории.
– Лихо… ты уверен?
– Ну… - Рахан чуть замялся, - не то, чтобы на сто. Но широту просчитаем однозначно, а долготу можно будет подкорректировать по ходу. Главное - не прозевать момент отделения челнока.
– Задачка.
– А то!
– Мальчики! - окликнула разговаривающих Стерва, - так мы идем?
Рус с Ванко уже заканчивали собирать вещи…
Каким оружием возможно сломить многократно сильнейшего противника? Мужеством и волей? Верой в победу? Надеждой на вмешательство высших сил? Молитвами и проклятиями. Ха! Десятитысячная армия, вооруженная лишь пращами, в ужасе падет ниц, услышав гром аркебуз трех сотен головорезов-конкистадоров. Один дракон играя разметет Орду и их жалкие стрелы не оставят даже царапины на панцире наездника. Нет, силе можно противопоставить только соизмеримые возможности. Кузнецы древности всю душу вкладывали в изготовление чудо-оружия, а недавние предки задействовали весь свой практически безграничный потенциал, породив дьявольское орудие возмездия. В далекой пустыне, окруженное песками и изредка задерживающимися на месте кустами перекати-поля, замаскированное под неприметную, покинутую всеми хижину, стоит строение. Видимая часть его - только дверь из стали в полметра толщиной с громадным колесом-запором. Но его подземная инфраструктура, все четырнадцать этажей служат одной цели - обеспечению жизнедеятельности страшного творения…
– Оно? - запыленное лицо Руса бороздили белые морщинки, начинающиеся в углах глаз веером разбегающиеся к вискам.
– Похоже, - Ключник опустил закрывающий низ лица платок и прокашлялся.
Пыль. Наряду с иссушающим жаром именно пыль доставляла страдания в пути через пустыню. Это был даже не песок - мелкая взвесь, горьковато-соленая, как пот, который пропитывал одежду и выдубливал кожу. Брат предполагал, что это соль, оставшаяся на месте испарившихся в войну внутренних морей. Всяко бывает, но как может испариться море Ванко, например, представить не мог. Собственно, моря в своей жизни ему повидать не довелось, поэтому приходилось верить на слово.
– И что? - Рус постучал по массивной створке, - как открывать будем?
– Ничего, - Ключник ухмыльнулся, - у меня еще с Азаса кое-что осталось.
– Ого, там на льду ты знатный фейерверк устроил.
– Настоящий фейерверк еще впереди, - Рахан серьезно посмотрел на товарища, - боюсь, его еще долго вспоминать будут.
Ключник копался возле двери около получаса.
– Там за дверью - Сатана? - вполголоса спросил Брата Ванко.
– Нет, Ван, не здесь. Тут пункт управления, отсюда ей можно отдавать команды.
– И она послушает?
– Послушает, просто надо уметь говорить на её языке.
– Как Кэт и ты?
– Не совсем, - Брат улыбнулся, - тот, на котором говорит Кэт, очень древний язык, а этот, который только и понимает Сатана, новый язык, придуманный людьми для того, чтобы командовать машинами. Ключник должен его знать.
Поколдовав над запорами, Рахан отправил всех подальше, укрыться в пустыне было негде, а сам состряпал себе небольшой бруствер в песке, проделал какие-то последние манипуляции и бегом бросился под защиту насыпи. Громыхнуло, вспыхнуло и воздух наполни свист разлетающихся каменных осколков. С утробным скрипом массивная затворка отошла в сторону.
– Добро пожаловать, - прошептал Рус на пороге чернеющего провала.
– Останетесь здесь, - распорядился Ключник, - там километры тоннелей и полное отсутствие света. Разбивайте лагерь.
– Скажи, - Стерва обратилась к Брату, когда Ключник скрылся в прохладной темноте, - вы серьезно полагаете, что после уничтожения матки война продолжится?
– Да, наверное. Челнок - это ведь не вся Звезда. И драконы никуда не денутся. Если их иерархия похожа на семьи наших насекомых - термитов или ос, например, то матка для них все.
– Душа, разум, - подсказала Кэт, - без неё рой неуправляем.
– И что?
– Потенциал, - продолжил Брат, - дайте могучее оружие в руки безумцев, настроенных на месть…
– Они станут мстить?
– Думаю, да и уверен - в их арсенале найдутся технологии, не уступающие Сатане по разрушительной силе.
– И это значит…
– Еще одна Ночь и, как следствие, Зима. Потом, быть может, геноцид, охота на тех, кто выжил.
– До полного уничтожения?
– Надеюсь, что нет - сколько сможет продержаться муравей вне муравейника? Кажется, недолго.
– Рабам отпущено семь дней бесцельной жизни, - задумчиво промолвила Кэт, - Свободных век годами не исчислен.
Похоже на очередное откровение.
– Рабочие касты, жизнедеятельность которых четко регламентирована, погибнут в течение недели, - попробовал осмыслить сказанное Брат, - срок жизни не так жестко привязанных к иерархии элитных особей практически неограничен.
– Элитные особи?
– Самцы, я полагаю, - Брат посмотрел на Кэт в ожидании очередной подсказки, - С ними могут быть проблемы?
Однако взгляд девушки уже стал осмысленным:
– Не знаю, у трутней, например, даже жала нет.
– Я тоже так думаю - самцы скорее всего несут творческий или научный потенциал. Морфологически, конечно, они значительно превосходят человека, но до агрессивности и навыков Чужого-солдата им далеко. Одним словом, человечеству после уничтожения матки надо продержаться неделю. Не так много.
– Не так мало, - вздохнул Рус.
Ключник скоро выбрался наружу и вид имел удовлетворенный.
– Тут все в порядке. Похоже, никто эту базу не демонтировал. Законсервировали и держали про запас. Когда Война началась, скорее всего развернуть не успели, слишком быстро все завертелось. Или забыли - наши чиновники не такие сведения в архивах зарывали. Хотя это навряд ли - все-таки Объект. Все в смазке - только ключ повернуть.
– А где ты столько энергии возьмешь?
– Я же говорю - только тумблером щелкнуть. Там даже пыли нет. Резервные источники в режиме готовности - по боевому расписанию отработать хватит. Позже шахты проверю, но, думаю, там все тоже все как положено.
– Помощь надо?
– Не откажусь - такую махину запустить.
И завертелось.
После пары дней снований по темным коридорам где-то внутри утробно взревели невидимые механизмы и, мигнув, засветились молочно-белым стеклянные трубки вдоль стен. Ключник, как зачарованный появлялся лишь изредка и все бормотал себе под нос то что-то про обхождение контуров защиты, то про снижение выбросов и перевод системы в минимально излучающий режим. Сначала он сокрушался по поводу невозможности навигации, после заявил, что пора изобретать какой-то секстант, затем ночами торчал, разглядывая в просветы меж облаками звезды, используя нелепую конструкцию из реек, зеркал и маятников. А через тринадцать дней после начала работ, утром за очередным завтраком из странных запасов базы, называемых Раханом сухпаем, он торжественно заявил:
– Вычислил.
– Место посадки? - переспросил Брат.
– Да.
– И где?
– Понимаешь, ведь хороших мест на экваторе, а с орбиты Кларка комфортно садиться только вдоль него, не так много. То, что скорее всего будут выбраны острова, тоже очевидно - материковые зоны сильно загрязнены. Расчет оптимальной орбиты для снижения с учетом вводных дал это место, - Ключник пододвинул карту, - Хальмахера.
– Большой, - Брат рассмотрел зеленый островок посреди скопления участков суши - архипелага.
– У меня точные координаты есть, плюс-минус, конечно. После старта, опять же, Сатану нашу вести можно. Но, знаете, я этот остров весь к чертям собачьим на дно пущу, дури хватит - четыре носителя.
– Не стоит, наверное, весь остров - предположил Рус.
Ключник вздохнул:
– Херня это все - точечные удары. А так, четыре по десять - сорок головок в Хамальхеру и только пузыри на поверхности останутся. Так оно надежнее.
– Может быть по одной, вдруг твои расчеты неправильные?
– Скажи еще - очередью. Нет, Рус, на второй залп у нас времени уже не будет. Это война быстрая - кнопку ткнул и ползи на кладбище.
– Почему?
– Потому, что старт засекается мгновенно. Носителю все равно - он пошел и его с курса сбить практически невозможно. А вот место пуска обречено - двадцать минут и его сравнивают с землей. И даже глубже.
– Значит, нам всем…
– Ничего это не значит. Вы все завтра снимаете лагерь и уходите. Куда угодно - я бы посоветовал или в Азас, или на юг. Уходите и ищите надежное убежище.
– А ты?
– А я глушу все системы, чтобы не дай бог не засекли, и жду начала.
– Как ты догадаешься что это началось?
– Буду просто смотреть в небо. Такое событие, как сошествие матери, не начнется просто так. Сначала вокруг Звезды начнется мельтешение, потом, возможно, корректировка орбиты, суета драконов и, в итоге, от небесного тела отделится маленькая искорка и по дуге направится к Земле. Я не пропущу этого момента.
– Сидеть и смотреть в небо? - Брат усмехнулся, - Это нереально. Как долго ты продержишься?
– Долго, - Ключник оскалился, - я умею ждать.
– Я останусь, - уверенно заявил Брат.
– Черта с два - это моя война.
– Я останусь - ты сойдешь здесь с ума!
– Я давно уже безумен. Не вынуждай убить тебя.
– Убить? Зачем?
– Чтобы отбить охоту остаться у остальных! - Ключник обвел суровым взглядом Ванко, Стерву, Руса и Кэт.
В начинающихся сумерках, в середине лета, даже такого прохладного как сейчас, по пустыне лучше путешествовать ночью, наружу из прохладного полумрака подземелий вышел маленький отряд. Пятеро были снаряжены, как перед дальней дорогой, шестой, обнаженный по пояс, явно намеревался остаться.
– Ты не передумал? - в очередной раз переспросил Брат.
– Не начинай.
– Быть может, ждать придется очень долго.
– Не думаю - атмосфера практически очистилась. Не век же им болтаться на орбите.
– Удачи тебе, солдат. Надеюсь, тебе повезет… Нам.
– Останьтесь в живых. Слышите? - Ключник по очереди обошел товарищей, остановился первым возле Ванко, - Запомни, мальчик, то, что видел - ты будешь жить в другом мире. Не лучшем и не худшем - другом. Вы, - Рахан обратился к Стерве с Русом, - здоровые и чистые, я знаю, будьте родителями тех, кто возродит человечество, не спорьте - вы можете стать парой. Ты, - это к Брату, - научи их, оставь в их памяти рассказы о прошлом, о величии, к которому смогут стремиться следующие поколения.
Кэт Ключник не сказал ничего. Он просто стал напротив долго смотрел в глаза, словно стараясь запомнить каждую искорку, вспыхивающую в синей бездне.
– У тебя все получится, - прошептала девушка, - И помни - мы всегда несем ответственность за тех, кого спасаем. Мы еще встретимся… чтобы попрощаться.
Рахан усмехнулся. Он уже не верил в пророчества, не хотел искать смысл в иносказаниях и прекрасно отдавал себе отчет в том, что его ждет.
– Прощайте.
– Прощай.
– Прощай.
– Прощай.
– Прощай.
– До встречи.
В сумерки уходят пять странников. Атмосфера действительно почти очистилась - последнее время почти каждая ночь полна яркого света звезд. Пятеро уходят, не оборачиваясь, потому что нельзя оборачиваться в прошлое, пятеро уходят, а шестой тяжело усаживается в вытащенное из недр рукотворной пещеры кресло, берет в руку подобранное год назад у сгоревшего хутора оптическое приспособление и смотрит вверх.
Сидеть так он будет долго. Ветер станет носить из стороны в сторону неприкаянные кусты перекати-поля, цепляющиеся колючками за его ноги, песок истреплет полы его одежды, а солнце до черноты обласкает его страшное лицо. Группа кочевников набредет на необычного наблюдателя и начнет насмехаться над ним, а он будет лишь смотреть вверх, иногда невооруженным глазом, иногда, пользуясь старым потертым прицелом и изредка прихлебывать остывший чай из железной кружки. Он покинет свое место только тогда, когда незваные гости сунутся обшаривать помещения базы за его спиной. Он медленно поднимется и пойдет вслед за ними и там, страшным демоном выныривая из темноты коридоров покончит со всеми.
Наступит зима и пойдет снег - снег в пустыне и сугробы у его ног будут служить защитой от холода. А в одну из морозных ночей наблюдатель вдруг вздохнет и впервые заговорит, пусть даже сам с собой. Собственно, это будет трудно назвать разговором - он скажет всего одно слово:
– НАЧАЛОСЬ…
Зима. Сочельник. Те, кто еще жив, веселятся, отмечая праздник, смысл которого давно позабыли. Но в далекой пустыне одинокий безумец наконец, после почти полугодового бездействия начинает деятельность.
Ключник спускается вниз и вновь рокот машин возвещает об оживании базы. Он возвращается и, пользуясь приспособлением из реек, зеркал и маятника следит за движением отделившейся от Звезды искорки, покачивает головой и делает пометки в блокноте. Затем снова уходит в чрево станции, бегом - надо преодолеть четырнадцать этажей подземелья и успеть повернуть последний включатель. Уже скоро.
Где-то далеко отсюда сильные пальцы, привычные к оружию, не менее ловко управляются со струнами:
Играй же, менестрель, играй! А рядом с ним медленно танцует девушка, движения легки и изящны, так же грациозны, как её отложенный в сторону клинок.
Мой дом в холмах зеленых, мой дом в высоких травах.
Взбираются по склонам веселые дубравы.
С рукава слетает сокол - к нам приехал издалёка
Всадник изумрудноокий из страны лесов высоких.
Там - мой дом в зеленых холмах!
Танцуй же, дева, танцуй! И мальчик сидит у ног и поет, глядя на мир печальными глазами - не менее грустно смотрит он, когда приходится, в прорезь прицела.
Возьми янтарный перстень, жемчужную корону,
С тобой уедем вместе в мой дом в холмах зеленых.
Там несутся к морю кони, там вино в подвалах бродит,
Виноградной спелой гроздью звезды падают в ладони.
Пой, пой, дитя, не останавливайся - это песня о том, что уже мало кто помнит и нескоро, ой, как нескоро увидит.
Там печаль тиха, как вечер, там легенды море шепчет,
Там поет закатный ветер о давным-давно ушедших.
Там венки сплетают девы, там играют менестрели,
Там давно собрались гости, ожидая королеву.
Там - мой дом в зеленых холмах!
В тесном кружке кочевников выступают бродячие артисты. Зачем убивать, а они это могут, если можно добывать на пропитание, демонстрируя собственное искусство? И играют, поют, танцуют, а в сторонке пристроился на солнышке, таком редком, худощавый, хотя в осанке чувствуется недавняя дородность, проповедник. Когда его коллеги закончат - он расскажет собравшимся, если они захотят его слушать, о том, что в ближайшее время вновь наступят сумерки, но этого не стоит бояться. Лучше всего найти укромное место, переждать катаклизм, а после мир родится заново и жить станет легче.
Кстати сказать, сами артисты не думают искать убежища. Зачем? Каждый из них в глубине души уверен, что заслужил честь или достоин проклятия - пережить грядущие испытания, дабы оправдать или искупить, впрочем, это одно и то же. И так, скорее всего, произойдет. Причем очень скоро.
А остальные избранные?
Примерно через месяц глубоко под землей, под слоем оплавленного камня окончательно придет в себя существо с обожженной маской вместо лица и кровоточащими культями вместо конечностей. Оно тщетно попытается разлепить покрывшиеся кровавой коростой веки и с ужасом осознает всю чудовищную безысходность своего положения. Наверное, отчаяние, если ему еще присущи какие-нибудь эмоции, послужит последней каплей, ввергнувшей сознание в пропасть безумия. Иначе чем, как не безумием, объяснить странные видения, образы, посетившие его в последующем, визиты, память о которых останется навсегда.
Первой придет девушка, почти девочка в лохмотьях и странным узором татуировок на предплечьях. Синеглазая и абсолютно неземная.
– Бедный, - скажет она, вытирая слезы, - бедный, прощай.
– Ты уходишь? - подумает существо, - Почему?
– Я должна.
– Останься.
– Я не могу, даже не так - это не в моей власти.
– И мы больше никогда не увидимся?
– Моё проклятье в том, что все, абсолютно все в конце концов приходят ко мне. Все, но не ты.
– Как это?
– Смертные обычно встречаются со мной дважды - при рождении и на одре. Ты же провел со мной слишком много времени и теперь наши пути расходятся. Прощай… Любимый.
– Ты меня обманывала…
Боль стеной огня оборвет мысль.
Вторым будет пес, плод невообразимой мутации - мощное тело на колонноподобных лапах, извивающийся змеей хвост и три головы на топорщащихся загривках.
Правая пасть недовольно зарычит, левая преданно лизнет в подбородок, а средняя лениво зевнет, сделав вид, что ей все равно.
– Ты кто? - подумает существо.
Морды посмотрят друг на друга, потом по сторонам и волчком потащат все тело в погоне за собственным хвостом.
– Зачем ты здесь?
Псина остановится, сжав сразу всеми тремя челюстями кончик яростно отбивающегося хвоста, и посмотрит исподлобья в три пары глаз. Создастся впечатление, что правая голова крайне недовольна непроходимой тупостью, левая относится к ситуации иронично, а средней вообще наплевать.
– Фу! - подумает существо, отчего то вид страшной собаки вызовет ощущения чего-то родственного.
Пес послушно выплюнет хвост и шлепнется на зад с видом благосклонно исполняющей волю ребенка домашней болонки. Некоторое время будет продолжаться взаимное разглядывание, а потом нечто неуловимо изменится за спиной пса. Абсолютный мрак запечатанного огнем подземелья сгустится еще больше и тьма в глубине развалин станет осязаемой. Она начнет сгущаться, наползать и существо, уже познавшее в полной мере безотчетный ужас, отрешенно осознает чуждость, безусловную инородность стремящейся к нему силы. Холодная ненависть. Жизнь, смерть, боги и призраки, нет, то, что парализующее уставится на него из мрака, вообще не будет принадлежать существующему миропорядку.
Пес одним движением вскочит на ноги и развернется кругом. Три головы прижмутся к земле и яростный рык, сопровождаемый тремя клубящимися факелами, освещая пространство, оглушит бессильное существо. Шаг за шагом, звонко клацая челюстями, отсекая выбросы призрачной материи, трехголовая собака загонит чужеродное нечто в дальний угол и, предупреждающе рыча, снова усядется напротив.
– Хорошая собачка, - из ниоткуда появится третий, или это уже четвертый, если считать и Чужое, визитер.
Высокий, худощавый и рыжеволосый человек с маской невиданного зверя, одетый в одну лишь набедренную повязку.
– Как ты? - спросит он.
Если бы у существа остались губы, оно бы искривило их в сардонической усмешке. Гость, не глядя, шлепнется на валяющийся под ногами обломок камня и тот сразу примет вид обсидианового трона.
– Ничего, пройдет.
– Ты-то вообще, кто такой? - подумает существо, почти не надеясь на ответ.
– Ай, - махнет рукой рыжеволосый, - тебе имя надо? А ты свое то помнишь? То-то же! Ну, называй меня, если угодно, Сет, или Ваал, можешь Тифоном, ещё где-то ко мне обращались, как к Локки, именовали Лукавым. Скажу по секрету, - мужчина заговорщицки подастся вперед, - Змий и Прометей - это тоже я. Важны не образы и ярлыки. Ты видишь перед собой лишь персонификацию древней, как мир, силы.
– Какой?
– Энтропия, хаос, революция, свободомыслие - разумный противовес созидательной тирании. Впрочем, тебя ведь не интересует философия. Ты хочешь понять, что произошло?
Если бы существо могло шевелиться, оно бы кивнуло.
– Видишь, - рыжеволосый укажет в сторону трехголовой твари.
Та, совсем по-собачьи, поднимет лапу и помочится на обвалившуюся перегородку, затем усядется и примется в три языка вылизывать собственные гениталии.
– Мое порождение, - гордо заявит гость, - Страж. Сила, неподвластная никому, даже мне, непредвзятая и независимая. Существует предание, что, когда наступит время последней битвы, Фенрир, это одно из его имен, станет убийцей богов и уничтожит мир, - рыжеволосый наставительно поднял палец, - Только не воспринимай гибель, как нечто безвозвратное. Смерть - это очищение, возможность возродиться в более совершенном качестве.
Существо начнет терять нить разговора и гость повысит голос:
– Опять меня заносит в дебри. Короче, ты - это он. Он - это ты. На самом деле все много сложнее, отдельные аспекты не подвластны даже мне, но, тем не менее - такая Сила не имеет права даже на отдаленное подобие самосознания. Поэтому проявления Пса -Убийцы Богов, нуждаются во внешних воплощениях. Ты - это Он. Обстоятельства, сделавшие тебя таким, какой ты есть, а это и непонятные мне манипуляции над твоим телом смертных ученых, и яд стигийских собак в твоей крови, и воздействие излучений капища мутантов, даже обряды Гекаты, методы лечения которой очень далеки от традиционных, все обстоятельства, всё вместе и по отдельности - Он. Отвратительные энергии, освобожденные орудием, пусть и носящим мое имя, не поверишь, тоже Он. Теперь вы с ним расходитесь, но Его печать, его бремя и проклятие навеки пребудет с тобой - отмеченный Кербером-Фенриром. Что? - рыжеволосый посмотрит на существо, не успевшее даже подумать о еще одном вопросе, - тебя интересует спутница, которую я назвал Гекатой?
Владелец необычной маски поерзает в величественном, но твердом и неудобном троне.
– Ах, это так неважно, но постараюсь удовлетворить твое любопытство. Та девушка, несчастное дитя лишенное разума - богиня, нет, не думай, не воплощение, именно богиня, а странности, что ж, не так легко нематериальной сущности осваивать бренную плоть, согласись. Геката. Не слышал? Неудивительно - вы отвернулись от богов, но хоть в легендах и преданиях? Богиня перекрестков и дорог, охотница преисподней, хозяйка стигийских псов. Она есть Смерть и она же, заметь, Начало жизни. Одна из немногих Древних, оставленных и почитаемых Семьей. Всесильная и неуправляемая. Знаешь, кстати, Ключник, какой её главный атрибут? Ага - ключ. А, чуть не забыл - ещё она тоже мое порождение. Чем было вызвано её появление? Сумасбродством. Её непонятным никому умением балансировать на лезвии Закона. Чужие с их невероятным божеством, одновременно способным быть и в воплощенном и в астральном состоянии - угроза всему мирозданию. Нашему мирозданию. Ваш беспечный мир забыл богов, поэтому мы здесь слабы и неспособны противостоять агрессии в высших сферах. Повторюсь, матка Чужих - одно из тех странных божеств, безгранично могущественных, но, в соблюдение Равновесия, способных быть умерщвленными в материальном мире. Вместе с тем определенные правила запрещают нам вмешиваться напрямую в дела смертных. Поэтому решено было оставить твой мир без боя, тем более для нас последнее время он был никчемен. Результат действий своенравной Гекаты - уничтожение серьёзного противника, но и потеря, в любом случае, вашего мира. Если раньше мы были здесь лишь просто слабы - то теперь абсолютно бессильны. Не буду скрывать - я был бы рад, если бы этот мир погиб. Но, боюсь, он выкарабкается и как будут развиваться события в лишенной богов локации прогнозировать трудно. Чего вы тут, смертные, нагородите в наше отсутствие, даже подумать страшно. Боюсь, мы все-таки нажили проблему. В будущем. Знаешь, чем была та тень, отогнанная Кербером? Ну да - один из аспектов убитой тобой Царицы. Бестолковая псина привязалась к своему утраченному воплощению, зря - уж лучше бы матка до тебя добралась. Это так - ничего личного.