Вудс Стюарт. Узел

   — Вторые подачи? — переспросил ошеломленный Билли. — Я не подал ни одной второй подачи!
   — Ты хочешь сказать, что это были твои первые подачи? — спросил Чак, притворяясь удивленным. Он взглянул на листок, который держал в руке. — Наверное, вот почему ты выиграл только пятьдесят два процента твоих первых подач в прошлом году.
   Юноша возмущенно сверкнул глазами, но промолчал.
   — Дай-ка я расскажу, что увидел, — сказал Чак, — и если ты все еще будешь стоять тут к тому времени, как я закончу, то мы посмотрим, есть ли нам о чем разговаривать.
   — Ладно, — ответил юноша.
   — Во-первых, ты пользуешься западным способом держать ракетку при ударе справа...
   — Вы говорите совсем как мой школьный тренер, — сказал Билли. — Мой отец говорит, что мне вовсе не обязательно слушать этого дурака, чтобы хорошо играть.
   — Похоже, твой школьный тренер умнее, чем ты думаешь.
   — Мне нравится, как я держу ракетку: мне так удобно.
   — Продолжим, — сказал Чак, — и помолчи, пока я не закончу. Слева ты отбиваешь, держа ракетку двумя руками, что ты, наверное, привык делать с тех пор, как тебе было шесть лет, но теперь тебе уже давно не шесть. Тебе нужно научиться работать ногами, когда ты принимаешь высокие мячи, и научиться некрученым сильным первым подачам, если ты хочешь стать чем-то больше, чем хорошим игроком в школьный теннис. Тебе нужно научиться подавать мяч, куда ты хочешь, кроме того, а также тебе нужно очень много работать над тем, как отбивать подачи. Ты отбиваешь очень слабенько, это просто подарок для хорошего игрока. Я ведь верно заметил, не так ли?
   — Кое-что, пожалуй, да, — ответил юноша и покраснел.
   — Хорошо. И сверх всего прочего, ты не в лучшей физической форме: ты пьешь слишком много пива твоего папаши. Если ты договоришься со мной, я тебе больше такого не позволю. Я сгоню жир с твоей задницы. Однако если ты сбавишь немного веса и нахальства и если будешь играть так, как я тебе говорю, то я смогу, наверное, выбить тебе теннисную стипендию в каком-нибудь хорошем университете, и если будешь продолжать учиться играть, пока будешь в колледже, то сможешь стать хорошим гастролирующим профессионалом. И тогда, если у тебя подходящий характер и крепкие нервы, ты сможешь выиграть некоторые турниры. Месяца через три я смогу сказать, удастся ли тебе это сделать.
   Юноша некоторое время глядел в землю.
   — Ладно, — сказал он наконец.
   — Ладно — что?
   — Ладно, я буду делать, как вы скажете, некоторое время.
   — Ты будешь делать это каждый день, пока я тебя тренирую, паренек, или ты будешь делать это для кого-то другого, — сказал Чак. — Тебе лучше понять это с самого начала. Я могу прекрасно обойтись без денег твоего папочки, и я чертовски уверен, что могу прожить, не выслушивая дерзостей от очень неплохого игрока в школьный теннис. — Насчет того, что он не нуждался в папочкиных деньгах, было ложью, но если мальчик заподозрит, что его тренер в нем нуждается, с ним вообще никакого сладу не будет. — Мы понимаем друг друга?
   — Да, — сказал юноша.
   — Попробуй сказать: «Да, сэр».
   — Да, сэр.
   — Отлично, теперь пойди и скажи своему отцу, что я хочу поговорить с ним.
   Билли ушел с корта, и минуту спустя Норман Таббс пришел и сел рядом с Чаком.
   — Хорош парень, а? — спросил он.
   — Далеко не так хорош, как вам кажется, — ответил Чак. — У него куча проблем.
   — Послушайте, этот мальчик победил почти всех, кого они выставляли в прошлом году против него, — сказал Таббс.
   — Норман, он играл с ребятами из средней школы.
   — Ну так вы хотите потренировать его?
   — Если я смогу делать это совершенно самостоятельно.
   — Что вы имеете в виду?
   — Я имею в виду, что мне не хочется, чтобы вы присутствовали на наших занятиях.
   — Почему бы нет? Я могу помочь вам справиться с ним.
   — Мне не составит никакого труда справиться с ним, если вы не будете околачиваться рядом и поддерживать его.
   — Я уже помог этому мальчику, — сказал Таббс.
   — Норман, лучший способ для вас помочь этому мальчику — это дать ему только один совет: «Делай все, что тебе скажет твой тренер, а не то я надеру тебе задницу».
   Норман смотрел в землю.
   — Я вовсе не собираюсь вмешиваться.
   — Норман, у этого парня незаурядные способности, — сказал Чак. — Но его игра совершенно расстроена, и это произошло отчасти потому, что два разных человека — его школьный тренер и вы — говорили ему, что он должен делать. У него должен быть только один наставник, и это должен быть я, если я буду его тренировать. По правде сказать, я не думаю, что в этом городе найдется еще кто-нибудь, способный научить его тому, что он должен усвоить.
   Таббс вздохнул:
   — Хорошо, я не стану вам мешать. Сколько это будет мне стоить?
   — Семьдесят пять долларов в час, два часа в день, шесть дней в неделю, — ответил Чак и затем постарался дышать как можно спокойнее.
   — Примерно так я и предполагал, — сказал Таббс.
   — Скажите ему также, что он должен поступить в колледж, или вы не станете платить.
   — С этим никаких проблем. Я хочу, чтобы он поступил в колледж.
   — Я скажу вам правду, Норман. Если он будет слушать меня и играть так, как я буду его учить, то к тому времени, как он окажется на втором курсе, агенты будут охотиться за ним. Вам придется с этим примириться: он не захочет возвращаться домой и делать бизнес на доставке пива.
   — Я так себе это и представлял, — смиренно ответил Таббс.
   — Значит, договорились, — сказал Чак, поднимаясь со скамейки и протягивая руку. — Пришлите его сюда, и мы начнем.
   Чак сыграл с юношей один сет и разгромил его со счетом шесть — ноль, гоняя его по всему корту и попросту издеваясь над ним. Когда с этим было покончено, он усадил его на скамейку.
   — Вот на что это похоже: играть с профессионалом, — сказал он, — даже с сорокачетырехлетним профессионалом. Ты начинаешь схватывать картинку?
   Билли кивнул, глотая воздух.
   — Да, сэр, — сказал он.
   Чак вошел в контору, чтобы справиться, кому он должен давать следующий урок. Мерк посмотрел на него, оторвавшись от своего калькулятора.
   — Ну как, ты договорился с Норманом Таббсом и его пареньком?
   — Он будет брать по два часа в день, шесть дней в неделю по семьдесят пять баксов за час.
   Мерк просиял:
   — Наконец-то хорошие новости.
   — Они не настолько хороши, Мерк: я заберу себе половину этой суммы.
   — Что?
   — Мерк, если бы с Таббсом договаривался ты, то запросил бы с него пятьдесят и согласился бы на двадцать пять. Ты не прогадал на этой сделке.
   Мерк обреченно кивнул.
   — Ты попал в точку.
   Это был уже второй удачный блеф Чака всего за полчаса. Он остался весьма доволен собой.

Глава 6

   Томми Скалли уселся напротив своего шефа, начальника полиции, сидевшего за своим рабочим столом.
   — Добро пожаловать в Ки-Уэст, Томми, — сказал шеф.
   — Спасибо, сэр, — ответил Томми фразой из своего репертуара самых лучших образцов поведения.
   — Я слышал, что ты очень рьяно начал, позвонив насчет этого взрыва яхты.
   — Да, сэр; я ужинал у Луи, и взрыв случился как раз, когда подали десерт.
   — Я хочу тебе сообщить нечто, что ты и так знаешь, Томми: Ки-Уэст — это не Нью-Йорк.
   — Вы правы, мне это известно, — ответил Томми.
   — Кстати, я знаю, что ты проработал последнее десятилетие в отделе по расследованию убийств нью-йоркской полиции, что убийства, так сказать, твоя специальность.
   — Это верно, сэр.
   — Что же, за последний год количество убийств выросло у нас в четыре раза.
   — В четыре раза?!
   — Совершенно верно. Разумеется, за год до этого у нас произошло лишь одно убийство, так что, когда в прошлом году их случилось четыре, это показалось нам очень значительным приростом.
   Томми рассмеялся:
   — У вас был год, когда был убит лишь один человек? Мои знакомые парни в Нью-Йорке ни за что бы в это не поверили.
   — В обычный год у нас происходит два убийства, так что, сам понимаешь, нет особого смысла открывать специальное бюро по их расследованию.
   — Да уж наверное.
   — Здесь каждый занимается всем понемножку. Во время дежурства ты будешь принимать все поступающие вызовы, где требуется детектив, и некоторые вызовы патрульных, если мы окажемся заняты. Ты будешь заниматься всем, от вооруженных ограблений до насилия в быту, а в Ки-Уэсте эта категория относится в равной степени к гомосексуалам и гетеросексуалам.
   — Да, я слышал, что тут гомесексуалисты составляют значительную часть населения.
   — Значительную и ценную. Им принадлежат магазины и картинные галереи, рестораны и бары, они работают официантами и врачами, среди них много профессионалов в самых разных областях, и они вносят значительный вклад в экономику города. Поэтому ты должен понимать, что нам следует относиться к ним с предельной вежливостью и уважением, как и ко всем прочим.
   — Я понял ситуацию.
   — Очень надеюсь, что так, потому что для гомофобов нет места в здешней полиции. Если ты придерживаешься подобных взглядов, держи их при себе, не обсуждай это даже со своими коллегами-полицейскими, потому что некоторые из них тоже голубые.
   — У меня нет никаких проблем с голубыми, сэр.
   — Тебе также следует знать, что, вообще говоря, рекордное количество арестов — это не то, что вызвало бы у меня восхищение. Мне нравится думать о моих подчиненных как о людях, которые должны не только утверждать законность, но и решать проблемы. Моя политика такова: если вы можете владеть ситуацией, то разрядите ее, вместо того чтобы кого-нибудь задерживать, — это лучше, чем арест. Единственное исключение из этого правила — это все, что связано с насилием. Я не потерплю этого на моих улицах, и если ты столкнешься с чем-то столь простым, как кулачная драка, задержи преступника, если сможешь определить, кто зачинщик, а если нет, то задержи их обоих, мы потом разберемся, кто виноват.
   — Я понял, сэр.
   — Еще следует помнить, что, хотя здесь меньше тридцати тысяч местных жителей, этот город посещает в год более двух миллионов туристов. Это основа нашей экономики, и мы делаем все, чтобы они не имели к нам претензий. Опять же, насилие — единственное исключение общей политики терпимости.
   — Я буду иметь это в виду, сэр.
   — Ты вскоре получишь свою порцию бумажной работы; это стандартные, материалы, наверное, почти такие же, как в Нью-Йорке. Да, еще у меня есть для тебя напарник. — Он посмотрел сквозь стеклянную дверь своего кабинета. — А вот он и пришел.
   Томми повернулся и увидел какого-то паренька лет семнадцати на вид — худощавого, с длинными волосами и прыщавого, — входящего в кабинет.
   — Томми, это Дэрил Хейнс, — сказал шеф. — Дэрил, это тот детектив, о котором я тебе рассказывал.
   Они пожали друг другу руки.
   — Как поживаешь, Дэрил? — сказал удивленный Томми.
   — Хорошо, — ответил Дэрил и уставился себе под ноги.
   — Для Дэрила это первый день работы в качестве детектива, — сказал шеф. — Он два года провел на улицах.
   «Интересно, в каком качестве?» — подумал Томми.
   — О да, хорошо.
   — Я подумал, что ты сможешь научить Дэрила по части проведения расследований, — сказал шеф, — а Дэрил может кое-что показать тебе в Ки-Уэсте. Он здесь вырос.
   «Вырос? — подумал Томми. — Когда же он успел?»
   — Дэрил, почему бы тебе не начать с того, чтобы показать Томми город?
   — Хорошо, шеф, — сказал Дэрил. Он кивнул головой на дверь. — Готов в любой момент, как скажете, мистер детектив.
   Томми обменялся рукопожатием с шефом и пошел за прыщавым свежеиспеченным детективом.
   — Томми? — окликнул его шеф.
   Томми снова просунул голову в дверь кабинета. — Да, шеф?
   — Он сообразительней, чем кажется, — сказал шеф.
   — Хорошо, шеф. — Он просто обязан быть сообразительнее.
   Дэрил уже запускал двигатель, когда Томми сел в машину. В ту же секунду, как дверца захлопнулась, он пулей вылетел со стоянки полицейских машин и помчался по улице.
   — Притормози здесь на минутку, — тихо сказал Томми.
   — Зачем?
   — У меня перекрутилось нижнее белье. Просто притормози.
   Дэрил остановил машину.
   — Хорошо, Дэрил. Во-первых, сыщик не водит машину так, как будто только что угнал ее. Ты обратил внимание, что на дверцах нет опознавательных знаков полиции?
   — Да.
   — Это потому, что мы должны не привлекать к себе внимания. Если тебе хочется, чтобы люди тебя замечали, то ты носишь униформу и разъезжаешь на черно-белой патрульной машине. Понял?
   — Ладно, мистер детектив.
   — Можешь называть меня Томми.
   — Ладно, Томми.
   — Теперь я хочу, чтобы ты научился водить машину так, как если бы тебе было, скажем, пятьдесят лет и больное сердце.
   Дэрил вздохнул и поехал дальше.
   — Что это за улица? — спросил Томми, когда они завернули за угол.
   — Это Дюваль-стрит, наша главная обуза. Здесь больше всего баров и множество ресторанов.
   Мы получаем по звонку за ночь насчет очередного пьяного, который отказывается платить по счету или сбил с ног вышибалу, представляете?
   — Я представляю. Какое время года самое трудное для нас?
   — Ну это нетрудно угадать: начало весны. Сюда наезжают несколько тысяч юнцов из колледжей; они напиваются и носятся по городу в открытых машинах, набившись по тринадцать человек в один автомобиль. У шефа есть на их счет четкая линия: когда они что-нибудь натворят, посылать их подметать улицы. Затем он проверяет, чтобы их фотографии за этим занятием попали в газету, так что остальные про это узнают. Это очень здорово держит их в каких-то рамках.
   Они продолжали свою экскурсию по городу. Они увидели опрятные домики-"ракушки" Старого города и его тенистые улицы, увидели Рузвельт-бульвар — цепочку автосалонов и закусочных. Они видели отели и школы, затем поехали на соседний остров, Сток-Айленд, и взглянули на новую тюрьму. Они остановились на ленч у закусочной Макдональдса и перекусили в машине. Когда они доедали свои гамбургеры, Томми выглянул из машины и увидел того самого белоголового мужчину, которого приметил в тот вечер у Луи, когда взорвалась яхта.
   — Посмотри туда, — сказал Томми. — Что ты мог бы сказать об этом типе?
   Дэрил посмотрел, как этот мужчина сел в большой «мерседес» и уехал прочь.
   — Не знаю: богатый, наверное.
   — Ты просто гений, Дэрил, — сказал Томми, записывая номер машины. — А теперь справься по этому номеру, и мы посмотрим, кто он такой.
   Дэрил продиктовал дежурному номер машины.
   — Зовут Гарри Каррас, — сообщили им по радио, — проживает на Дей-стрит, в Старом городе.
   — Гарри Каррас, — вслух повторил Томми сам себе. — Ставлю два против одного, Дэрил, что это не настоящее его имя.
   — Почему вы так считаете? — спросил Дэрил. — Он просто выглядит как богатый тип в «мерседесе». Подумайте только, в Ки-Уэсте даже нет ни одного торговца «мерседесами». Чтобы найти такого торговца, нужно проехать половину островов, до самого Марафона.
   — А это тебе ни о чем не говорит, Дэрил?
   «Мерседес-600», двенадцатицилиндровый автомобиль в городе, где самое быстрое средство передвижения — взятые напрокат мотороллеры?
   — Мне это говорит о том, что он должен быть по-настоящему богат, — ответил Дэрил.
   — Вот это мы и называем подозрительным мотовством, — сказал Томми, — и я готов поспорить, что жители этого города не одобряют подозрительного мотовства — такого вот типа, во всяком случае.
   — Вы правы, им это не по нраву.
   — А это означает, что мистеру Каррасу совершенно до лампочки, что о нем скажут соседи, верно?
   — Верно, ну и что из этого?
   — Давай-ка проверим твое знание здешней обстановки, Дэрил: шеф сказал, что ты в этом деле дока. Ты знаешь кого-нибудь, у кого могут быть сведения о кредитоспособности нашего подозрительного мота?
   Дэрил немного подумал.
   — Ага, — сказал он.

* * *

   Двое полицейских сидели в маленьком офисе в углу стоянки выставленных на продажу подержанных автомобилей. Они следили, как из факсимильного аппарата медленно выползал лист бумаги. Продавец автомобилей оторвал его и стал читать.
   — Странно, — сказал он.
   — Что именно странно? — спросил Дэрил.
   — Три разных кредитных компании никогда не слышали ни о каком Гарри Каррасе с Дей-стрит.
   Дэрил посмотрел на Томми.
   Томми улыбнулся во весь рот.

Глава 7

   — Гарри в воскресенье уезжает в Майами, — сказала она. — Ты свободен в воскресенье вечером?
   — Конечно, — ответил Чак.
   — На всю ночь?
   — Я даю уроки до пяти, но после этого я свободен до понедельника.
   — Хорошо. Я хочу встретиться с тобой по дороге на Острова.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Я имею в виду, чтобы ты поехал по Первому шоссе, затем сразу за двадцативосьмимильной отметкой свернул направо, прямо на стоянку машин у морского причала. На это у тебя уйдет сорок пять минут, и я встречусь с тобой ровно в четверть седьмого, ладно?
   — Идет.
   — Захвати с собой зубную щетку и что-нибудь симпатичное, чтобы одеться к ужину. И будь ровно в четверть седьмого. Если опоздаешь, не попадешь на корабль.
   Он засмеялся:
   — Я не попаду на корабль?
   — Ты пропустишь куда больше, чем просто корабль.

* * *

   В воскресенье в клубе было много посетителей, но хороших игроков маловато, так что Чаку пришлось взять парочку предназначенных было для Виктора мазил.
   — Меня зовут Томми, — сказал мужчина, протягивая руку. — А это Рози.
   Они оба были невысоки ростом и плотно сложены.
   — Рад познакомиться с вами, Томми и Рози, — сказал Чак, выдавив из себя обезоруживающую улыбку. — Много ли вам приходилось играть в теннис?
   — Она играла, возможно, пару раз, а я до сих пор ни разу не был на корте, — сказал Томми.
   Скверно, подумал Чак. Совсем новички.
   — Ладно, — сказал Чак, — начнем с того, как нужно держать ракетку. Поздоровайтесь с ракеткой, Томми; и вы тоже, Рози.
   Урок прошел куда более гладко, чем ожидал Чак. Томми был прирожденным атлетом, а Рози отнеслась к его наставлениям с таким вниманием и старанием, что ей удалось возместить нехватку природных способностей. К концу первого часа Чаку удалось научить их достаточно прилично отбивать мячи открытой и закрытой ракеткой. Возможно, легче было чему-то научить совсем начинающих с некоторыми способностями, чем пытаться исправить дурные навыки более опытного игрока, приобретенные за долгие годы. Эти двое как раз уходили с корта, когда на «мерседесе» подъехали Гарри и Клэр Каррасы.
   Чак почувствовал укол разочарования. Гарри должен ведь был уехать в Майами. Хотя, подумал он, взглянув на часы, еще рано.
   — Ну и штучка! — воскликнул Томми.
   — Что? — не понял Чак.
   — Эта дамочка, — пояснил Томми. Рози тем временем ушла в домик тренеров. — Разве это не нечто особенное? — Он кивнул в сторону Клэр.
   — Недурна, — сказал Чак.
   — Недурна? — удивился Томми. — Должно быть, вы вращались совсем не в таком обществе, что я. Там, откуда я приехал, ее бы сочли просто сногсшибательной красоткой.
   — Пожалуй, она таковая и есть, уж если на то пошло, — согласился Чак.
   — Кто эти двое? — спросил Томми.
   — Гарри Каррас и его жена Клэр.
   — А мне она что-то не кажется похожей на чью бы то ни было жену, — сказал Томми.
   Чак рассмеялся:
   — Пожалуй, и вправду так.
   — А кто такой Каррас? Чем он занимается?
   — Бизнесмен, отошедший от дел, как мне кажется, — ответил Чак. — Я сыграл с ними пару раз и дал ей урок или два, но на самом деле я мало что знаю о них.
   — Так-так, — сказал Томми, и Чак почему-то подумал, что этот новичок ему не поверил. Пора было менять тему. — Откуда вы, Томми? — спросил он.
   — Родом из Нью-Йорка, — ответил Томми. — Из Бруклина. Но мы недавно перебрались сюда.
   — В отставке?
   — И да, и нет, — ответил Томми. — Я вышел в отставку в нью-йоркской полиции и только что устроился на службу в полицию Ки-Уэста.
   — Первый полицейский среди моих учеников, — сказал Чак.
   — Если бы месяц назад вы сказали мне, что я окажусь на теннисном корте, я бы смеялся до упаду, — сказал Томми. — Но Рози меня достала: она сказала, что если уж мы перебрались на новое место, то должны попробовать делать что-то новое.
   — Вам это понравилось?
   — Как ни странно, да. Мне бы хотелось еще позаниматься этим.
   — Мы с Виктором смогли бы за эту зиму сделать из вас очень приличного клубного игрока, — сказал Чак. — Что вам нужно, так это отвести время для регулярных уроков; скажем, два или три раза в неделю.
   — Мне бы хотелось заниматься именно с вами, — сказал Томми.
   — Мы тут договорились, что с начинающими работает Виктор, а я занимаюсь с более опытными игроками, — сказал Чак. — Но когда Виктор слишком перегружен, как, например, сегодня, я буду рад потренировать вас.
   — Что же, годится, — сказал Томми.
   — Вам понравится заниматься с Виктором. Отметьтесь в тренерском домике у Мерка и договоритесь о том, когда вы с Рози будете посещать занятия.
   Томми пожал ему руку на прощанье и направился к тренерскому домику.
   — Эй, Чак!
   Чак обернулся и посмотрел на соседний корт.
   — Хочешь постукать с нами? — крикнул Гарри Каррас.
   — Спасибо, Гарри, но у меня назначен следующий урок, — ответил Чак. — Может, позже, если ты собираешься поболтаться тут поблизости.
   — Не-а, я уезжаю из города через пару часов.
   — Вот и отлично, — пробормотал Чак себе под нос. — Отлично.

* * *

   Чак прибыл на условленное место на пять минут раньше срока, но Клэр нигде не было видно. Четверть седьмого настало и прошло, а она так и не показалась. Может, он уже пропустил корабль каким-то образом?
   В 6:25 ее «мерседес» подъехал к стоянке, и она вышла из машины.
   — Давай за мной! — крикнула она и засеменила к заливу, врезавшемуся в остров, волоча за собой чемодан.
   Чак схватил свою сумку, закрыл вех своего «порше» и побежал за ней. Она садилась на судно вместе с полдюжиной других пассажиров. Он добежал до причала, взошел на борт и занял место рядом с ней.
   — Куда мы направляемся? — спросил он.
   — Побудь тут и увидишь, — ответила она.
   Катер кормой вперед выбрался из залива, развернулся и направился к простору открытой воды, набирая скорость. Ряд домишек на берегу справа от них стал отдаляться. На западе разгорался огненно-красный закат, а на востоке всходила полная луна. Зрелище было впечатляющим.
   — Закат — это только часть сюрприза, — сказала она.
   Пятнадцать минут спустя они пришвартовались у маленького причала, и Клэр с Чаком сошли на берег. Клэр повела его к дощатому домику, и там их встретила молодая женщина, которая проводила их по тропинке к коттеджу, крытому пальмовыми листьями. Она показала им приятный номер-люкс, приняла от Чака чаевые и оставила их одних.
   Чак обнял Клэр за талию и поцеловал ее.
   — Какой милый сюрприз, — сказал он.
   — Не сейчас, детка, — ответила она. — Мы забронировали столик за ужином в первую смену. Переоденься, не хочется пропускать остаток заката.
   Они не пропустили ничего. Они сидели за столиком у самой воды и потягивали свой первый коктейль, пока солнце садилось в море.
   — Где мы, черт возьми? — спросил Чак.
   — На Литтл-Палм-Айленд, — ответила она. — Я прочитала о нем в журнале; разве это не прелесть?
   — Уж это точно, — сказал Чак, — и ты тоже прелесть, что притащила меня сюда. В жизни не видел такого романтичного места.
   Они заказали себе ужин из обширного меню — морские блюда с оттенком французской кухни, — а Чак выбрал бутылку вина из великолепной карты вин.
   — Кстати, — сказала она, — это все за мой счет. Я надеюсь, ты не стесняешься пользоваться женским гостеприимством?
   — Ни в малейшей степени, — сказал Чак, пригубив вино и с одобрением кивнув официантке. — Это было бы просто грубостью с моей стороны.
   После ужина они медленно пошли по тропинке к своему коттеджу.
   — Гляди! — прошептала она, остановившись и указывая пальцем.
   Две крохотных лани показались от воды; они пошли по пляжу к тому месту, где стояли столики.
   — Это местная разновидность оленей, — сказал он. — Я слыхал о них, но до сих пор ни разу не видел ни одного.
   — Они, должно быть, перебрались сюда вплавь с соседнего острова, — сказала она, указывая туда. — И смотри: они выпрашивают пищу у туристов.
   Они занялись любовью прежде, чем успели хоть немного поболтать.
   — Хорошо, что мы здесь, где никто нас не знает, верно? — сказала Клэр.
   — Уж это точно, — согласился Чак. — И мне не приходится волноваться, что Гарри неожиданно вернется. Когда он должен приехать?
   — Завтра вечером. Мы сможем пробыть здесь целый день, если хочешь.
   — Я хочу. А что Гарри понадобилось в Майами? Я думал, он отошел от дел.
   — О, Гарри никогда полностью не бросит дела. Он будет стараться быть в курсе и иногда вмешиваться, и тебе нужно быть признательным ему за это! Как бы мы могли заниматься этим, если бы он не отлучался по делам?
   — Заниматься чем? — спросил он.
   — Этим, — сказала она и погладила его.

Глава 8

   Томми сидел в движущейся патрульной машине без опознавательных знаков, откинувшись на подголовник сиденья, и слегка дремал.
   Дэрил оглядел его.
   — Ты выглядишь немного утомленным, — сказал он.
   — Ты мне не поверишь, Дэрил, но в воскресенье я играл в теннис.
   — Что-то ты мне не кажешься такого сорта парнем, — сказал Дэрил.
   Они ехали вдоль Смазерс-Бич, самого большого пляжа в городе, а затем мимо аэропорта.