Жак Кристиан. Дело Тутанхамона

   – Текст договора можно трактовать по-разному. К тому же я ввел в действие ряд новых правил.
   – Закон не имеет обратной силы, месье Пьер!
   – Конечно, я бы не хотел с вами судиться, но…
   С этим человеком шутить не стоит, решил граф. Этот элегантный, обходительный француз с благородным лицом, вкрадчивым голосом и почтенной сединой оказался на удивление двуличным.
   – Значит ли это, что вы готовы заключить сделку? – холодно поинтересовался граф.
   – Я так не люблю торговаться. Сосуды следовало бы просто разделить!
   – По какому принципу?
   – Семь – музею, шесть – вам! Выберите себе те, что вам больше понравятся. Они украсят вашу коллекцию. И научная этика будет соблюдена!
   – Надеюсь, месье Лако, что отныне наши отношения будут мирными?
   – А как же, ваше сиятельство!

* * *

   Граф провел лето в Хайклере. Он набирался сил. Жена и дочь часто вспоминали о поездке и намеревались будущей зимой снова отправиться в Египет. Прогуливаясь со Сьюзи, граф размышлял о судьбе этой удивительной страны. Ее развитие шло в верном направлении. Определив новые границы расчлененной Турции, Лозанский мирный договор окончательно избавил Египет от притязаний Османской империи. Несмотря на вспыхнувшие местами мятежи, общество постепенно развивалось. Открытие банка позволило египтянам вновь класть деньги под проценты. Формировался средний класс, представители которого жаждали насладиться плодами экономической экспансии. Конечно, египтяне по-прежнему стремились к независимости, но уже не так настойчиво, и вскоре в обстановке всеобщего процветания могли и вовсе о ней забыть.
   – Вы замечтались, отец?
   – Ты очень наблюдательна, Эва.
   – Мне нравится, когда вы меня так называете!
   – Так звали одну древнюю искусительницу.
   – Пообещайте, что зимой мы снова поедем в Египет!
   – Я уже дал тебе слово и не нарушу его.
   – В Египте так красиво! А Долина… Как я вас понимаю!
   – Я очень рад, что ты разделяешь мою любовь к этой стране.
   – Думаете, мистер Картер найдет ту гробницу, о которой мечтает?
   – Главное, что он сам так считает!

* * *

   Настала осень, и зной спал. Картер поехал в Каир на встречу с Артуром Лукасом, директором египетского государственного департамента химии. Он уже передал ему на анализ пробы содержимого найденных в долине сосудов. Лукас слыл поклонником прекрасного и увлеченно изобретал средства для сохранения и реставрации древностей. У него было продолговатое лицо с щеточкой усов и густыми черными бровями. Держался он строго и носил накрахмаленные воротнички.
   Он изучил древние остатки, не торопясь и с явным наслаждением.
   – Что же было в сосудах? – спросил Картер.
   – Кварц, известняк, минеральная смола, камедь и сульфат натрия.
   – А растительное масло? – поинтересовался Говард, ведь надписи на сосудах гласили, что там содержатся священные масла.
   – Тоже. А как ваши раскопки?
   – Если понадобится, я перелопачу всю Долину!
   – Я всегда к вашим услугам. Если потребуется химик, обращайтесь.

* * *

   Зимой рабочие под руководством Гургара открыли очередной сезон раскопок. Картер ежедневно посещал долину, подбадривая людей и вселяя в них уверенность в успехе. Расчистив остатки лачуг древних каменотесов, они стали копать в ложбине у гробницы Тутмеса III, убрали строительный мусор, оставшийся от раскопок Дэвиса, и подобрались к уровню Долины эпохи XVIII династии. Именно тогда здесь и основали царский некрополь.
   Карта Долины пестрела новыми пометками. Картер так увлекся работой, что совсем позабыл о необходимости пополнять коллекцию графа. Ему удалось найти лишь фрагменты каноп. Их обнаружили в сорок второй гробнице – той самой, которую Картер исследовал в Долине в самом начале своей карьеры.
   Когда граф снова привез семейство в Египет, Картеру нечем было похвастаться. Но он оборудовал банкетный зал в гробнице Рамсеса XI, где они все вместе под брызги шампанского встретили Рождество. Граф радовался, что жене и дочери весело, и не стал докучать Картеру расспросами.
   Когда праздник закончился, Говард глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и пошел по Долине, которая, несмотря на его любовь, отказывалась выдавать Тутанхамона.
   Вдруг рядом мелькнула тень.
   – Раифа?
   – Разве я существую, Говард?
   – Милая…
   – Не отпирайся. Я видела ту девушку и то, как ты на нее смотришь!
   – Эвелина – дочь графа! Я не могу и глаз на нее поднять!
   – Для истинной любви нет преград. Я тоже не имела права, и что? Только ей двадцать лет, а мне за сорок! Вот она, горькая правда! – Раифа повернулась и пошла прочь.
   – Куда ты?
   – Между нами все кончено, Говард. Долина победила. Она притянула сюда эту девушку и разлучила нас с тобой! – крикнула она.

55

   Потрясенный разрывом с Раифой, Картер полностью ушел в работу. Его раскопки походили на подвиги Геракла и изнурили даже самых крепких землекопов. Он очертил квадрат в центре Долины между изуродованной гробницей номер пятьдесят пять и усыпальницей Рамсеса IX, снова дошел до скалы, но нашел лишь одну канопу.
   Не желая мириться с неудачей, Говард подобрался к пятьдесят пятой гробнице с другой стороны и обнаружил маленький тайник с бронзовыми розетками и красной яшмой, использовавшейся для крашения папируса. Затем он перенес работы к той ложбине, где находилась гробница Тутмеса III. Там по его приказу уже были перелопачены тонны песка и щебня, но теперь Картер велел проложить туда рельсы узкоколейки.
   И все напрасно!

* * *

   Сидя под навесом, Картер с графом любовались закатом.
   – Значит, вы так ничего и не нашли? – сухо спросил граф.
   – Пока ничего. Долина, пожалуй, самое неблагодарное место для ведения раскопок, но удача стократно возместит нам горечь потерянных лет! – бодро ответил Картер.
   – Удача от нас отвернулась! Каков теперь ваш план?
   – Достичь скального грунта Долины у больших гробниц. Захоронения времени Рамсесов расположены выше, чем гробницы XVIII династии, к которой принадлежал Тутанхамон. Поэтому надо не только избавиться от мусора, но и срыть культурный слой времени Рамсесов.
   – Серьезная задача!
   – Для этого вы меня и наняли, не так ли?
   – Пусть это останется тайной, – усмехнулся граф. Он встал и медленно спустился по тропинке, опираясь на трость.
   Иногда его немногословность огорчала Картера. Конечно, он привык к неудачам, но все равно нуждался в дружеской поддержке.
   Заходящее солнце лизнуло склон Долины, и перед ним предстала юная брюнетка в белом платье.
   – Я не хотела уезжать, не попрощавшись, – сказала леди Эвелина.
   – Я тронут, – вежливо ответил Говард.
   – Вам здесь, наверное, ужасно одиноко.
   – Я не один. Здесь много фараонов.
   – Не слишком ли они, по-вашему, безмолвны?
   – Во всяком случае, их голос не так нежен, как ваш!
   – Уж не пытаетесь ли вы за мной ухаживать, мистер Картер?
   – Что вы, я чересчур для этого неловок.
   – Не вам судить.
   – Вернетесь ли вы, леди Эвелина?
   – Обязательно!
   И белое видение исчезло в сумерках.

* * *

   Лако захлопнул папку. Он не собирался щадить чьи-либо чувства и принял лорда Карнарвона весьма холодно.
   – Простите, месье Лако, но мне нечем с вами поделиться. Сезон не удался.
   – Вам следовало бы нанять другого археолога, граф.
   – Но я вполне доволен Картером!
   – Да уж, язык у него хорошо подвешен, особенно когда он ругает Управление и обзывает его начальника ученым средних дарований!
   – Ну что вы, это сплетни!
   – Которые я очень часто слышу!
   – Хотите побеседовать о Картере?
   Лако открыл папку:
   – Правила ведения раскопок изменились! Отныне в договор включен пункт, в обязательном порядке предусматривающий постоянное присутствие инспектора на раскопе. Он будет следить за ведением работ и сможет при необходимости вмешаться.
   – А не боитесь ли вы некоторых, как бы лучше выразиться, трений?
   – Мне это безразлично.
   – Что-нибудь еще?
   – Я изменил правила дележа находок!
   Граф стиснул рукоятку трости.
   – Продолжайте!
   – Отныне дележ отменяется! Управление будет приобретать найденные древности полностью или частично, по своему усмотрению и в зависимости от потребностей музея!
   – Это демонстрация силы?
   – Нет, научная необходимость.
   – Значит, мне придется подчиниться?
   – Советую вам так и поступить. Есть и еще кое-что, ваше сиятельство! Напоминаю, что срок вашей концессии истекает в апреле 1923 года. Долина перейдет в распоряжение Управления!
   – Это не так! Месье Масперо называл другие сроки.
   – Да упокоится он с миром! Теперь начальник Управления – я. Вы возвращаетесь домой? Счастливого пути.

* * *

   Осенью 1921 года граф слушал первые радиопередачи по огромному приемнику, уродовавшему интерьер его библиотеки. Мир катился в пропасть. В Китае разрешили коммунистическую партию, в Германии, национал-социалистскую, возглавил Гитлер, в России зверствовал террор, в Англии бастовали горняки. Положение в Египте снова обострилось. Мятежный дух народных масс заставил власти Великобритании вступить с националистами в переговоры, однако те быстро зашли в тупик из-за неуступчивости британской стороны. Козлом отпущения вновь стал Заглул, которого теперь сослали на Сейшелы.
   Глядя в окно библиотеки, граф любовался пейзажем, который не менялся на протяжении веков. Европа разорена чудовищной войной, общество рушилось, а Хайклер оставался прежним.
   После ужина леди Альмина присела рядом с мужем у камина.
   – Вас что-то беспокоит, дорогая?
   – Плохие новости из банка. Курс фунта падает, инфляция растет, а мы живем на широкую ногу. Содержать пятнадцать тысяч гектаров земли и столь многочисленную прислугу, как у нас, скоро станет совершенно невозможным! Придется экономить, – вздохнула она.
   – На чем?
   – Прислугу не уволишь, без садовников нам не обойтись, конюшня нужна для псовой охоты. Остается только…
   – Свернуть раскопки?
   – Признайте, дорогой, что они себя не оправдали. Продажа коллекции не покроет ваших затрат. Пожалуйста, подумайте об этом.

* * *

   Порой Картер жалел о том, что не состоит на государственной службе, которая позволила бы ему вести раскопки без всяких обязательств. Однако он понимал, что его сожаления беспочвенны: будь он простым чиновником, ему бы не позволили копать в Долине. Только такой щедрый человек, как лорд Карнарвон, мог воплотить его мечту.
   Картер шел к Винлоку. Сегодня ему предстояло выставить на продажу последний лот из коллекции графа Карнарвона. Скоро в экспозиции нью-йоркского музея «Метрополитен», к великому несчастью Британского музея и Управления раскопками и древностями, появится больше двухсот новых экспонатов. Вырученные от продажи коллекции средства должны были покрыть большую часть расходов графа. Картеру полагались комиссионные, которые позволят ему безбедно прожить остаток дней в каком-нибудь местечке Верхнего Египта, вдали от той цивилизации, к которой он себя уже не причислял.
   Винлок находился в отличном настроении, но заметил, что Картер подавлен.
   – Срок концессии истекает весной 1923 года, а я все так же далек от цели, – уныло сказал Говард.
   – В Нью-Йорке я внимательно исследовал находки Дэвиса и пришел к выводу, что это следы поминок, происходящих на похоронах в Долине. Я даже определил, что присутствовало восемь человек. На них были надеты гирлянды из цветов. Они ели утку и баранину, пили пиво и вино. Потом спрятали объедки, черепки посуды и ушли!
   Немного воспряв духом, Картер воскликнул:
   – Верно! Тутанхамон здесь, рядом, но как же мне отыскать его гробницу?

56

   Демосфен не находил себе места от злости. Из-за Картера черный рынок лихорадило! Конечно, гробницы по-прежнему расхищали, но доступ к царскому некрополю в Долине был закрыт. А ведь даже самые скромные предметы из Долины ценились очень высоко. Поэтому Демосфен продолжал клеймить Картера в дружеских беседах с инспекторами. Они не отвергали его щедрых взяток и охотно выслушивали лживые россказни. Все знали, что Лако терпеть не может этого одержимого археолога, что тот чересчур работоспособен, и хотели поскорее от него избавиться. За ним закрепилось прозвище псих из Долины, ведь Картер – подумать только! – перемещал тонны песка в поисках гробницы, которую давным-давно раскопал Дэвис!
   Вручив традиционные конвертики трем молодым самолюбивым инспекторам, Демосфен произнес:
   – Я должен сообщить вам неприятное известие! Говард Картер – бесчестный человек. Он сговорился с американцами и втридорога сбывает им редчайшие произведения искусства!
   – Ворованные? – спросил старший по должности.
   – Естественно!
   – Законный владелец – граф?
   – Да.
   – Здесь мы бессильны.
   – Но ведь он продает египетское достояние!
   – Раз владелец граф, значит, это его право.
   – Это еще не все! – спохватился Демосфен. – Картер консультирует других коллекционеров и берет за это деньги! Даже миллиардер Гульбенкян, богатейший нефтепромышленник Востока, платит ему по-царски! Картер наживается на Египте, господа!
   – Доказательства?
   – Разве моего слова недостаточно?
   – Мы все равно не можем ничего поделать. Картер не состоит на службе в Управлении и может зарабатывать как хочет. Нужно, чтобы он допустил серьезный профессиональный промах, например, разрушал памятники.
   Демосфен заказал конопляной водки. Ему хотелось забыться!

* * *

   Картер вызвал Гургара и приказал работать вдвое быстрее. Место он выбрал к востоку от гробницы фараона Сипта, жившего в эпоху XIX династии. Этот участок Долины Дэвис не исследовал, и Картер надеялся здесь что-нибудь найти.
   Строительный мусор сбрасывали в овраг у гробницы Тутмеса III. Благодаря самоотверженному труду рабочих Картер вскоре увидел скальный грунт Долины. Он надеялся обнаружить там вход в гробницу Тутанхамона.
   Пришла телеграмма с известием о прибытии графа.
   Приехав в Долину, лорд Карнарвон взглянул на раскоп и вежливо произнес:
   – Впечатляюще.
   – Рабочие славно потрудились! Надо бы их поощрить.
   – Договорились. Что-нибудь нашли?
   – Нет, ничего, – подавленно ответил Картер.
   – У меня есть новости! Завтра, двадцать первого февраля, Египет будет признан независимым и суверенным государством.
   – Неужели Англия выводит войска? – ахнул Картер.
   – Нет. Войска не выводят, а истинным правителем страны пока остается генеральный консул Великобритании. Мы сохраняем за собой право на оборону Египта, на охрану имперских путей и на соуправление Суданом.
   – Значит, независимость – всего лишь комедия?
   – Не совсем. У египтян прибавится чувства собственного достоинства, а мы будем вести себя здесь повежливей.
   О своем участии в переговорах граф скромно умолчал.
   – У меня нет находок, это верно, – спохватился Картер, – но наши знания о Долине возросли! Теперь я понял принцип планировки гробниц XVIII династии! Я разобрался в методах работы мастеров рамсесовой эпохи! Последние раскопки оказались чрезвычайно увлекательными! Хотите, я вам расскажу о них в подробностях?
   – Конечно, Говард, расскажите, – вздохнул граф.

* * *

   Пятнадцатого марта 1922 года Фуад I отрекся от титула султана и с разрешения Великобритании провозгласил себя царем. Лорд Карнарвон ужинал вдвоем с Говардом в маленькой столовой штаб-квартиры. Картер велел подать долму, люля-кебаб, морскую рыбу, дыню и сладости.
   Граф перешел прямо к делу:
   – Думаете, нам еще удастся найти что-нибудь существенное?
   – Конечно! Я в этом ни секунды не сомневаюсь!
   – Что ж, итоги нашей работы оставляют желать лучшего. Не будем говорить о сделке – она не связана с Долиной. В Долине вы нашли только сосуды?
   – Пока да. Но Винлок утверждает, что Тутанхамон похоронен именно там.
   – Допустим, Говард. А что, если содержимое его гробницы так же скудно, как и сведения о нем? Тем более что его гробница, может быть, давным-давно расхищена!
   – Нет, иначе у торговцев имелись бы его вещи!
   – Стало быть, усыпальница нетронута. Но скорее всего в ней ничего особенного нет. Стоит ли ради нее вести раскопки?
   – Мы должны исследовать каждый клочок здешней земли! Вы обещали мне свое везение, ваше сиятельство!
   – Не буду отрицать. Однако, кажется, оно меня оставило.
   – Мы многое преодолели. Я чувствую, нам скоро повезет!
   – Срок концессии на исходе.
   – Лако ее продлит.
   – Не думаю, Говард. Он вас терпеть не может.
   – Пусть подавится. Но эти долгие, на первый взгляд пустые годы на самом деле были очень плодотворными! Теперь у нас есть отличная бригада, и мы недалеки от цели!
   – Не перейти ли нам в другое место?
   – Долину предавать нельзя.
   Граф понял, что ему не удастся переубедить Картера.
   – Хорошо, поработаем еще один сезон, – согласился он. – Где будете копать?
   – Это может показаться вам странным, но мне хотелось бы снести остатки рабочих лачуг у гробницы Рамсеса VI и начать копать прямо под ними.
   – Но вы ведь там уже работали? – с недоумением сказал граф.
   – Я не довел работу до конца из-за нашествия туристов. Теперь я снова перекрою доступ к гробнице Рамсеса VI и выясню, нет ли под лачугами жертвенной закладки, которая могла бы пролить свет на местонахождение гробницы Тутанхамона.

* * *

   Девятого мая 1922 года Картер в одиночестве отметил свой сорок восьмой день рождения, выпил бутылку шампанского и вышел прогуляться по Долине. С каждым шагом ему на память приходили образы прошлых лет – поиски усыпальницы Аменхотепа I, раскопки в гробнице Хатшепсут, любовь Раифы, преданность Гургара и удивительное знакомство с лордом Карнарвоном, который, будучи чрезвычайно светским человеком, стал ему самым близким другом и сподвижником. Говард вдруг почувствовал себя разбитым и измученным. Казалось, будто он уже не властен над своей судьбой!
   До завершения работ оставалось меньше года. Лако и его приспешники восторжествуют, он вынужден будет уехать из Долины – и любовь всей его жизни достанется туристам. Картер содрогнулся, ощутив в груди леденящую пустоту.

57

   Сидя в шезлонге, граф любовался сочной зеленью своего парка.
   Дыхание августовского зноя опалило пышные верхушки ливанских кедров. Леди Альмина заботливо ухаживала за мужем и часто приглашала к нему докторов. Граф больше не гулял со Сьюзи, и она целыми днями лежала у его ног.
   Пока сын развлекался в обществе друзей-аристократов, его дочь почти не отходила от отца. Обычно они оживленно болтали, но теперь граф все время молчал. Он силился читать издания по археологии, но засыпал, и книга падала с его колен на траву.
   Усталость тяжестью навалилась на него. Напрасными были молитвы жены и нежные заботы дочери. Граф никого не принимал.
   Эвелина подала ему чашку чая.
   – Эва…
   – Да, отец?
   – Посиди со мной. Я вижу, ты огорчена, почти рассержена. И впрямь, я нынче недостоин быть твоим отцом.
   – Не мучайте себя. Это пройдет, и все будет по-прежнему.
   – Мне пятьдесят шесть лет, а я уже – беспомощный старик…
   – Вы обретете силы, если сможете сказать, что вас тревожит!
   Граф выпрямился и с изумлением взглянул на дочь.
   – Оказывается, ты знаешь меня лучше, чем я сам!
   – Что удручает вас, отец? Должно быть, что-то ужасное, раз вы так изводите себя!
   – Ах, и не говори…
   – Так действуйте! Зачем заранее страдать от угрызений совести?
   – Да, ты права!
   Эвелина нежно поцеловала отца в лоб.
   – Вызови Картера телеграммой, – велел граф.

* * *

   Сын скромного художника-анималиста робко ступил на территорию огромного имения начальника. Его подавляла величина и роскошь Хайклера. Суровый пейзаж Долины заставил его позабыть об идеально подстриженных газонах, цветущих холмах и тенистых дубравах. Говард вырос в деревне и любил землю. Богатство графа бросалось в глаза и напоминало о его собственном скромном положении в обществе.
   Картер уже подумывал о том, чтобы сбежать, не повидавшись с графом, однако его истинным властителем и хозяином судьбы являлся фараон, чуть слышный глас которого донесся до него через века. Поэтому, прижав к груди портфель, он послушно пошел за дворецким в библиотеку.
   Раздался сильный удар грома, и свет погас. Но среди книг Говард чувствовал себя спокойно.
   Вошла леди Эвелина. В руках она держала свечу.
   – Мистер Картер, как я рада вас видеть! – сказала она и лукаво добавила: – Даже в темноте. – Она зажгла свечи, и библиотеку залил мягкий свет. – Как вам здесь нравится?
   – Разве здесь может не понравиться?
   – Я провела детство в этом замке и могу приоткрыть вам его секреты!
   – Как чувствует себя ваш отец? Я получил телеграмму…
   – Сейчас я его позову.
   Эвелина вышла и вскоре вернулась, везя кресло-коляску. Граф выглядел неважно и был закутан в плед.
   – Здравствуйте, Говард. Я нездоров, плохо хожу, и дочь не разрешает мне вставать.
   – Я, видимо, не вовремя.
   – Бросьте, я сам вас вызвал! Нужно поговорить. Оставь нас, Эвелина, и вели подать портвейну.
   Девушка нехотя вышла.
   – Что нового, Говард?
   – Особенных новостей нет. Я подготовился к сезону, предупредил рабочих. Все как обычно.
   Граф откинулся на спинку кресла.
   – Я так устал! В Египте сейчас небезопасно, кругом мятежи! Скоро туземцы выдворят иностранцев. Придется подыскивать другое место для зимних каникул.
   Картер ждал продолжения, но его не последовало. Тогда он воскликнул:
   – Не могу поверить, что слышу это от вас! Тот человек, которого я знал, не отступал перед опасностью и не покинул бы любимую страну!
   Дерзость подчиненного могла прогневать графа, но Картеру теперь было все равно.
   – Простите, если я не оправдал ваших надежд, Говард, но поведение Лако заставило меня изменить планы. Его новые правила разорительны!
   – Я с ним поговорю.
   – Вы его недооцениваете! Нас могут совершенно обобрать.
   – Лако боится англичан. На него нужно надавить, и он отстанет!
   – Не думаю. Мне не на что сослаться! За пять сезонов раскопок вы переместили с места на место двести тысяч тонн песка, а я потратил более двадцати тысяч фунтов, в итоге получив лишь пару сосудов. Давайте рассуждать здраво – мы потерпели фиаско!
   – Значит, вы во мне ошиблись?
   – Напротив, я считаю вас лучшим археологом поколения! Если вы ничего не нашли в этой проклятой Долине, значит, там просто нечего было искать! Другое дело – я. Что останется после меня? Горы щебенки, ямы? Я стану посмешищем! Я очень богат, но и меня война заставила следить за расходами. Мое состояние не бесконечно, и, согласитесь, надо быть английским лордом, чтобы так щедро оплачивать вывоз мусора и выкапывание ям!
   – Значит, вы не хотите продлевать концессию?
   – Вот именно. В силу нездоровья и необходимости заботиться о будущем семьи.
   – А если последний сезон будет…
   – Его не будет, Говард.
   – Как? Да это же нож в спину!
   – Простите.
   – Умоляю вас…
   – Нет!
   Картер расстегнул портфель, достал карту Долины и положил на стол.
   – Взгляните! Здесь отмечено точное местоположение всех находок, которые были когда-либо сделаны в Долине. Я еще никому эту карту не показывал. Единственное нетронутое место здесь, рядом с гробницей Рамсеса VI, видите? Я едва приступил к этому участку во время предыдущих раскопок. Гробница Тутанхамона может быть только тут!
   – Мы столько говорили о ней, Говард. Мечта превратилась в кошмар.
   – Последний сезон!
   Граф отрицательно покачал головой.
   – Ладно. Тогда хотя бы не мешайте, – сказал Картер, махнув рукой.
   – В каком смысле?
   – Я сам буду оплачивать раскопки.
   – Вы?
   – Я заработал у вас денег. Пускай мне хватит меньше чем на месяц, зато я докажу, что прав! Только не отказывайтесь от концессии, прошу вас!
   Граф сбросил плед и встал.
   – Согласен. Но при одном условии.
   – Каком?
   – Я сам буду оплачивать раскопки!

58

   Картер вернулся в Луксор второго октября 1922 года. Он был настроен самым решительным образом. Немедленно вызвав Гургара, он изложил ему свой план – активные раскопки к северо-востоку от гробницы Рамсеса VI. Для этого гробница закрывалась для посетителей, а остатки рабочих лачуг сносились.
   На пороге Гургар остановился и прислушался:
   – К вам залетела птица?
   Картер пробрался между ящиками с бутылками французского вина, печеньем и консервами из лондонского универмага, неся в руках клетку с канарейкой.
   – Вот, купил!
   – Ваша жар-птица говорит на языке небес! Она поможет нам.
   В бригаде все уже знали, что Картер последний сезон руководит раскопками. Его считали человеком требовательным, но понимающим, неравнодушным к нуждам простого рабочего люда. Картер уйдет – и ими снова станет понукать какой-нибудь высокомерный иностранец, который будет заявляться на раскоп только для того, чтобы похвастаться находками перед гостями.
   Картер сосредоточенно давал рабочим указания. Как только доступ в гробницу Рамсеса был закрыт, он велел очистить участок от строительного мусора. Первого ноября он сфотографировал остатки рабочих лачуг, убедился в верности сделанных им ранее расчетов и велел копать. Гургар предупредил, что, для того чтобы достичь скального грунта, потребуется еще дня три-четыре.