Золотько Александр. Тень дракона

   Он начинает врать всем. В первую очередь тем, кто мог бы ему помочь. Похоже, Дракон может добиться своего, Шатов останется в одиночестве.
   – Кстати, а что у тебя произошло с Барановским? – внезапно спросил майор и застал Шатова врасплох.
   – С компьютерщиком?
   – С ним, родимым.
   – А что он сам говорит?
   – Он не говорит, он дышит, огнем и дымом попеременно. Упоминание твоего имени действует на него, как красная тряпка на антикоммуниста. И Балазанов и Пирог уже жаловались, что только и разговоров, что о тебе. Почему, зачем, откуда… Даже Климов, насколько в тебя влюблен – и тот не выдержал, послал Барановского на хрен, чтобы за едой не портил аппетит упоминанием о тебе. Так что случилось?
   – Спросите у Брановского.
   – Я спрошу, но хотелось бы услышать твою версию. Сам знаешь, можно все трактовать по разному.
   – Не придавайте столько значения этой ерунде.
   – Извините, господин Шатов, но я должен реагировать на любые нелады в группе. На любые, особенно в свете этого нашего разговора. Я понятно излагаю?
   – Абсолютно понятно.
   – И что же?
   – Я немного ударил его по самолюбию. Он не хотел давать мне сводку (помните, я за ней ходил?), а у меня настроение было не для дискуссий. В общем, я его немного повалял по полу, отобрал пистолет и, извините, разбросал патроны по всему кабинету.
   – М-да, – протянул Сергиевский, – срочную службу проходили?
   – Сержант, замкомвзвода.
   – Чувствуется рука мастера. За дедовство не разжаловали?
   – Нет, дембельнулся с честью.
   – Понятно. Тогда прощаемся, у Барановского я поспрашиваю его версию и попрошу, чтобы он свою антипатию держал при себе. Если что – перезвоню.
   Не хватало еще гнилых разборок с Барановским, подумал Шатов, положив телефонную трубку. Ну и бог с ним, в конце концов.
   Шатову и так есть чем занять голову.
   Вот, например, отчего это Дракон сейчас всех убивает только своими руками? Нет заказчиков? Или семилетний мальчик Женя случайно подстрелил заказчика…
   Да.
   Дракон не стал оставлять раненого. Убил, отрезал голову и руки. И Дракон не слишком хорошо знал своего помощника. «Сильные руки, кажется он был спортсменом» – сказал Дракон. Или что-то в этом роде. Кажется.
   И после этого – как отрезало. И залихорадило. Единственный изящный ход – приезд матери Гремлина. Да и тот был запланирован заранее, еще до срыва.
   Почему он перестал использовать охотников? Закончилась очередь? Почему? Ведь пожелавшие немного поохотиться вовсе не обязательно информируются о существовании других клиентов. И вовсе не обязательно рассказывать остальным, что один из них облажался и потерял голову. Что случилось? Что произошло в той комнате спорткомплекса?
   Шатову начало казаться, что понять это – будет значит понять все. А понять все – найти оружие против Дракона. Выкопать волшебный меч, способный проткнуть неуязвимую шкуру чудовища. И заставить его выйти из тени. И сразиться с ним, один на один.
   Ладно, ответ придет сам. Шатову нужно только отвлечься, заняться чем-то другим. Порешать загадки полегче. Зачем, например, он потребовал привезти помимо дел с бумажным драконом еще и те дела об убийствах, в которых не были найдены убийцы? Даже самому Шатову интересно, отчего так странно трансформировались его желания.
   Хорошо еще, что не так много подобных дел накопилось за полгода деятельности Дракона. Всего три.
   Классический расстрел «мерседеса». Автомат с близкой дистанции, стрелял один. Четыре человека, включая босса, двух охранников и секретаршу были расстреляны прямо посреди улицы. Боссу еще и разнесли голову в упор. Время было позднее, свидетелей не было, по горячим следам ничего найти не смогли. На Дракона это совершенно не похоже.
   Второе дело так же на почерк Дракона похоже не было. Некто прошел через систему безопасности особняка, зарезал охранника и вспорол брюхо местному авторитету. Его подругу, мирно спавшую после трудов праведных, только оглушил и связал.
   Вот третье было похоже немного больше. Подрезан тормозной шланг, и машина вылетела на встречную полосу, лоб в лоб с дальнобойщиком. Дельце это мог провернуть и сам Дракон, и кто-то из его клиентов, подумал вначале Шатов, но, перечитав бумаги, покачал головой – нет, любитель не смог бы проникнуть в охраняемый гараж.
   И на хрена это все Шатов рассматривает? На фига тебе все это, Жека? Мало тебе реальных покойников от реального Дракона?
   Достаточно. Естественно, достаточно, но Шатов упрямо переписал фабулу всех трех дел. Что там у нас еще?
   Молодец Хорунжий. Он аккуратно разложил все дела. Большая часть – дела Дракона, три папочки – неизвестные киллеры и еще четыре папки – случаи, которые могут быть и результатом несчастного случая и злым умыслом. И все четыре человека, погибшие таким образом, могли быть объектом заказы.
   И все.
   Шатов переложил папки с места на место еще раз. Ничего нового из них не высыпалось. Совершенно. Абсолютно. А раз ничего из этого не следует, то и остается только ждать до послезавтра и надеяться, что рано или поздно Дракон совершит ошибку. Роковую.
   И это значит, что снова придется принимать решение кому жить, а кому умирать. И отвечать на вопросы Дракона, и расплачиваться кусочками души. И…
   Черт его побери, этого Дракона.
   Черт его побери…
   С кем-нибудь посоветоваться… Но он не хочет и не может никому доверять. Это его личное дело…
   Дождь за окном усилился, стало совсем темно, и Шатов включил свет.
   Дракон дал ему двое суток. За это время нужно успеть что-то придумать. Что-то… Почему это Дракон ему дал двое суток? С таким же успехом можно сказать, что Дракон взял двое суток, что Дракону зачем-то нужна передышка…
   Пауза. Для того чтобы подготовить новый ход или в ожидании результата хода предыдущего? Время, чтобы группа от всей души смогла поискать врага внутри себя. Потом – новый виток. И появятся помощники. Снова выстроится очередь в тир, и снова мальчики с денежками в руках будут просить дядю-дракона…
   Стоп-стоп-стоп-стоп. И еще тысячу раз стоп. Нужно верить своим снам. Они не соврут. Они – это результат подсознательной работы мозга.
   Что там сказал Дракон в тире? Нужно стрелять, чтобы они не подумали, что тир закрыт. Продолжать отстрел, чтобы кто-то не подумал, что бизнес закрылся… Кто? Потенциальные заказчики? Они узнают о существовании аттракциона только тогда, когда уже будут принимать решение.
   Есть еще кто-то, кто может приказывать Дракону?
   Мороз пробежал по спине у Шатова. Странная мысль. Дракон не может ни на кого работать, потому, что… А почему? Почему он не может? Потому, что Шатов так решил. Потому, что Дракон неоднократно говорил о своей независимости. И все.
   На кого, например, работал в советские времена директор тира? Не был же он самым главным. Кто-то ему разрешал работать, предоставлял оружие и пули, мишени. И забирал деньги. Дирекция парка или комитет ДОСААФ. Именно такой начальник мог подумать, что тир бездействует, раз из него не доносятся выстрелы.
   А в случае несчастного случая… Бред, ну и фразочки получаются у Шатова, просто сказочные: «В случае случая»… Молодец. Но какие бы идиотские фразы не произносил Шатов, факт остается фактом – несчастный случай в тире мгновенно повлек бы за собой расследование. И горе тому директору тира, который попал бы под такую раздачу… А если еще и родители пострадавшего ребенка надавили на начальство! И если бы эти родители имели достаточный вес и влияние…
   Директор бы и чирикнуть не успел!
   Директор тира. Егерь. И егерь, кстати, тоже не является хозяином охотничьих угодий. Он работает в них. Принимает охотников, обеспечивает процесс и заодно отслеживает, не появился ли браконьер.
   Что, не правда? Шатов стукнул кулаком по столу и зашипел от боли. Ручка бо-бо. Не нужно было стены пробивать, нужно было думать. Шевелить мозговой извилиной, а не биться в истерике. Все же лежит на поверхности. Все. Лежит. На поверхности. Нужно только открыть глаза и посмотреть.
   Только вот что дальше? Предположим, наши рассуждения попали в точку. Предположим. И Дракон, наш загадочный и неуловимый Дракон всего лишь мелкий служащий, егерь. И егерь этот ужасно боится, что его попрут с работы. Уберут.
   Интересно.
   Получается, что если пожаловаться кому надо, то зарвавшегося егеря уберут. Как в старые добрые времена. Заявят о неполном служебном соответствии. И – на пенсию. Или даже в тюрьму.
   Пожаловаться.
   Отлично, прекрасно. Кому? Сергиевскому? Хорунжему?
   Блин горелый, кому ж можно пожаловаться?
   И тут снова зазвонил телефон.
   – Да.
   – Шатов, сейчас за тобой заедет машина…
   – Я болен.
   – А мне по барабану состояние твоего здоровья, – резко ответил Сергиевский, – ты молча сядешь в машину.
   – Что случилось?
   – Мы нашли Алену. Хочу, чтобы ты посмотрел. Минут через десять за тобой заедут Балазанов и Климов.
   Шатов повертел в руках телефонную трубку, сжал ее в кулаке, будто собирался задушить ее, заставить умолкнуть короткие гудки.
   Нашли Алену. И одновременно нашли что-то такое, что нужно немедленно показать Шатову. Смотреть на Изотова они его не возили.
   – Вика, за мной сейчас заедут менты. Нашли ту девчонку.
   – Я поняла, – кивнула Вика.
   – Какая-то там проблема возникла, у Сергиевского был очень неприятный голос.
   – Я предупрежу Хорунжего.
   – Спасибо.
   Шатов обулся, надел свитер и кожаную куртку, спохватился и попросил Вику принести мобилку. Как быстро и из-за пустяка испортилось настроение. Только что он был триумфатором. Всего десять минут назад. И вот теперь…
   Позвонили в дверь.
   – Кто там? – спросила Вика.
   – Балазанов, – глухо ответили из-за двери.
   Вика открыла дверь.
   – Готов? – не переступая порога, спросил Балазанов.
   – Да, – Шатов задержался возле Вики, поцеловал ее в щеку и вышел.
   – Что случилось? – спросил Шатов в лифте.
   – Ничего, – коротко ответил Балазанов, не оборачиваясь.
   Понятно. С ним разговаривать не собираются. И объяснять ничего не хотят. Сами не хотят, или получили такое указание.
   Перед подъездом стеной стоял дождь.
   – Однако, – поежился Шатов.
   Балазанов молча поднял воротник и словно нырнул в водопад. Шатов пошел за ним. Хотя «мицубиси» оказался прямо перед подъездом, вымокнуть Шатов успел до нитки.
   – Замечательная погодка, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Шатов и вытер лицо руками.
   Машина тронулась с места.
   Вот такие пироги. В отношениях с группой мы снова отброшены на исходные позиции. Или еще дальше. Ранее они всячески его доставали. Теперь просто игнорируют.
   Что же все-таки случилось? И куда это мы едем? Дзержинский район – совсем в другую сторону. Направо, они же едут налево. Но там тупик. В том смысле, что по этой дороге можно попасть только в район Даниловки.
   Алену они искали в Дзержинском районе. А нашли?
   – Приехали, – коротко бросил Балазанов, открывая дверь в салоне, – на выход.
   Это старый пункт приема посуды, узнал Шатов, стоит здесь с незапамятных советских времен, и им давно никто не пользуется. В дверном проеме маячит кто-то в форме.
   – Давай во внутрь, – приказал Балазанов.
   Шатов молча выполнил приказ. В обычное время он послал бы Балазанова подальше или потребовал бы немного вежливости. Сейчас явно было не подходящее время для борьбы за свое человеческое достоинство.
   Грохот внутри приемного пункта стоял неимоверный. Дождь немилосердно избивал проржавевшие листы крыши. Пахло ржавчиной, сыростью, мокрой одеждой, табачным дымом и кровью. Шатов остановился, пытаясь рассмотреть, что происходит. Свет в помещение проникал через выбитую раму. Остальные были заколочены подгнившими досками из прессованных опилок.
   Силуэты расступились, и Шатов увидел ее. Он сразу понял, что черное пятно в углу – это и есть Алена.
   – Подойди поближе, – сказал кто-то голосом Сергиевского.
   Шатов подошел. Под ногой что-то скрипнуло.
   Голова трупа была опущена, так, будто перед смертью девушка пыталась прочитать, что же именно написано на табличке у нее на груди. Крупными печатными буквами: «Позвоните майору Сергиевскому». Потом – номер телефона. И в самом низу – «Евгений Шатов».
   – Что скажешь? – громко спросил Сергиевский, перекрикивая грохот дождя по крыше.
   – А что я должен сказать? – пожал плечами Шатов.
   – Ничего? – переспросил Сергиевский.
   – Мне что, расплакаться здесь?
   – Через сколько времени после звонка Дракона о Изотове ты мне перезвонил?
   – Сразу же.
   – А он тебе через сколько перезвонил во второй раз?
   – Минут через пятнадцать после первого звонка.
   Сергиевский подошел в Шатову в плотную, взял за отворот расстегнутой куртки:
   – И как он смог за пятнадцать минут добраться от проспекта Ленина сюда? Да еще успел найти уединенное место и подобрать девчонку? Можешь объяснить?
   Шатов посмотрел за спину майору, на мертвое тело. Черное длинное пальто аккуратно прикрывало ноги убитой. Дракон позаботился.
   – Я не могу этого объяснить, – наконец пожал плечами Шатов. – Не могу. Что дальше?
   – Дальше будет то, что ты постараешься придумать, как все это могло произойти…
   – Как-как… Не знаю.
   – Подумай.
   Подумай. Шатов осторожно высвободил куртку и снова подошел к телу. Он сам слышал, как хрипел Изотов. Потом сам же разговаривал с девушкой. Через пятнадцать минут. И… А почему он решил, что слышит именно хрип умирающего? Дракон мог издать этот звук и сам. Совершенно свободно.
   Убил таксиста, позвонил Шатову, но тот как раз говорил с Сергиевским, оборвал разговор, сказал, что включит телефон только через час.
   И включил его с небольшим опозданием. И Дракон…
   Шатов обернулся к Сергиевскому:
   – Он убил его раньше. Дракон убил Изотова как раз перед тем, как позвонил мне. Я сорвался, вы помните, и он решил воспользоваться моментом таким вот образом. Нужно выяснить, в каких местах обычно работал Изотов.
   – Зачем?
   – А если он подрабатывал и здесь? Тогда Дракон его тут нанял, поехал на Чичибабина, там убил, а потом вернулся…
   – На хрена такие сложности?
   – А что, он Алену из воздуха вынул, как фокусник? У него времени не так много. Он мог приехать сюда, поближе ко мне, чтобы еще раз продемонстрировать мою уязвимость, схватил Алену, оглушил, связал, потом съездил на проспект Ленина, убил таксиста и вернулся назад.
   – Все складно, только вот зачем? Зачем ему такие сложности? И зачем ему делать вид, что он убивает Изотова прямо в твоем присутствии?
   – Не знаю… Может быть он действительно собирался убить водителя при мне, дать мне услышать его последнее дыхание. Но я не стал слушать… Он приготовил Алену, нанял такси, приехал в другой район, а я вдруг поступил непредсказуемо. Ему пришлось импровизировать. Или я что-то не так говорю?
   – Ты говоришь все правильно, как всегда. Все правильно. Эксперты сейчас уточняют время смерти Изотова.
   – А потом?
   – Потом будет видно.
   – И что прикажете мне делать сейчас?
   – Можете быть свободны.
   – Пока? – спросил Шатов.
   – Просто свободны. И еще, – Сергиевский поманил Шатова пальцем, – у Барановского несколько другая версия вашего конфликта.
   – Вот как?
   – Вот так. Барановский сказал, что вы потребовали у него код для доступа в компьютер, аргументируя тем, что сами хотите извлекать сводки.
   – А лейтенант, естественно, мне это запретил.
   – Естественно, запретил, – кивнул майор.
   – И я полез в драку… А почему он сразу не сообщил об этом вопиющем случае?
   – Ему было стыдно. Мне даже пришлось его припугнуть, прежде чем он мне все это рассказал. А то уперся – ничего особенного… – майор твердо смотрел в лицо Шатову.
   – Выходит, что я вру, а он говорит правду? – недобро усмехнулся Шатов.
   – Не исключено.
   – И опять-таки, что дальше?
   – Дальше меня будет интересовать, зачем тебе код доступа.
   – Не нужен он мне…
   – Наверное, но некоторым может показаться странным, что у тебя все время возникают проблемы с компьютерщиками. Таранов чуть не умер, Барановского ты чуть не придушил.
   – С Тарановым у меня не было конфликта! – почти выкрикнул Шатов, чувствуя, как волна ярости заливает его. – Не было. И код мне не нужен. Я вообще о коде не спрашивал.
   – Может быть и так, – кивнул Сергиевский. – Разберемся.
   – Я могу идти? – спросил Шатов.
   – На все четыре стороны.
   На все четыре стороны. Вот, значит, как? Значит, я хотел получить доступ в компьютер? Мне это нужно было для того, чтобы добраться до страшных ментовских тайн. Только на хрена мне эти тайны?
   Шатов не останавливаясь на пороге вышел под дождь.
   Посмотрим? Посмотрим, естественно, посмотрим. Мы на все будем внимательно смотреть! Еще и под ноги будем обязательно смотреть, чтобы не влететь снова в лужу. Шатов поперся напрямую, не обращая внимания на грязь. А здесь она черноземная, жирная и жадная. Теперь бы туфли не потерять!
   Дождь заливал глаза. Как хотелось двинуть майору в рожу, как зудела рука… Шатов сжал кулак, и снова боль напомнила ему о разбитой руке.
   Кого он больше ненавидит? Дракона или ментов, которые вместо того, чтобы искать Дракона, занимаются мелкими внутренними разборками. И эта сволочь Барановский…
   Зачем ему это понадобилось? Решил отомстить? Странный способ. Очень странный способ. Взял бы и подбросил мне распечатку с секретными данными. А тут такая прямая подстава. Не он часом работает на Дракона?
   Тогда это еще страньше… Чем дальше, тем страньше… Если он работает на Дракона, то почему так нелепо? Блин. А тут еще Дракон просто тычет пальцем в группу с криком: «А у меня есть свой человечек среди вас».
   Шатов поскользнулся в грязи и чуть не упал.
   Твою мать!
   Ничего не понятно. Ничего. Все как в бреду! Как в ночном кошмаре.
   Они бегут по кругу, толпясь и спотыкаясь, налетая друг на друга, пинаясь и переругиваясь. А Дракон стоит рядом и подгоняет их, подгоняет…
   Бегать они будут до полного изнеможения. Будут ползти к финишу, зубами будут цепляться за землю, но Дракон так и останется одним из сотен зрителей. Все лишь одним из сотен.
   Шатов продрог. Наплевать. Чем хуже – тем лучше. Сколько тут осталось идти до дома? Минут пять. По такой погоде – целая вечность.
   Погоду такую тоже организовал Дракон. Чтобы досадить Шатову. И чтобы замочить всех людей в городе. Похоронный такой каламбурчик. Могильный. Но что-то делать все равно нужно. Подвести, например, итоги.
   Дракон не убивал всех этих людей. Во всяком случае не всех. Он организовывал охоту для богатеньких сволочей, жаждущих острых ощущений при полной безопасности. Не факт даже то, что он сам получал деньги. Не исключено, что кто-то был над ним, организовывал весь бизнес, находил клиентов и контролировал Дракона.
   Бумажные дракончики вполне могли быть не только в будущем рекламкой, но и контрольным талоном сегодня. Появление лишних, не оплаченных дракончиков вызвало у главного… Как его, кстати, называть? Старший Дракон? Укротитель дракона?
   Ладно, этот укротитель переполошился, что Дракон начал левачить? И еще, что браконьеры могут испортить имидж всего предприятия…
   Шатов остановился, не обращая внимания на дождь и тяжелые удары капель по голове. Они что, настолько не доверяют Дракону? Он что, начав прирабатывать на стороне, стал бы по привычке помечать и эти тела? Он что, ненормальный? Действительно маньяк? Маньяк на службе Ее Величества. Звучит неплохо.
   А как на самом деле?
   Нужно быстрее бежать домой, с медленной прогулкой домой он погорячился. Не хватало еще действительно простудиться. Бегом!
   Шатов попытался выполнить собственную команду, но поскользнулся и чуть снова не грохнулся в грязь.
   Не судьба.
   Два паровоза с двух сторон въехали в один тоннель, но не столкнулись. Почему? Правильный ответ – не судьба.
   Очень философская загадка, наглядно демонстрирующая несовершенство этого мира. Не получилось? Не судьба. Успокойся, не от тебя это зависит, а от судьбы…
   Тут осталось идти всего ничего… Вон, уже дом виден. Потерпим.
   Нужно просто не обращать внимания на дождь, вернуться к своим размышлениям… Не получается. Не получается. Ледяная вода пропитала уже не только одежду и обувь Шатова, но и все его тело. Даже кровь теперь, по-видимому, наполовину состоит из дождевой воды. И мозги набухли влагой, по извилинам мчатся потоки, низвергаясь в позвоночник.
   Шатов побежал.
   Очень хочется согреться. На бегу это не получится. На бегу он только вдыхает дождевые капли. А вот дома он вполне… Только не водка! От одной мысли стало плохо, тошнота привычно скользнула из желудка к губам.
   Не думать о… О ней не думать. Думать о горячем чае, о сухой одежде и, может быть, о горячем душе, если горячую воду не отключили.
   Что там видят в такую погоду опера из машины перед домом? Ровным счетом ничего. И финишный рывок Шатова они сейчас проморгают…
   Как же, как же… Вот они, оба красавца расположились на крыльце.
   – День добрый! – вежливо поздоровался Шатов.
   Приветствие было проигнорировано.
   Те, что были ночью? Тогда они просто свиньи неблагодарные. Или это другая смена? И бог с ними.
   Шатов, ожидая, пока приедет лифт, снял с себя куртку и попытался вытряхнуть. Куртка весила килограммов десять, кожа набухла, и подкладка также была мокрой. В туфлях чавкало.
   Вика сориентировалась быстро:
   – Раздевайся!
   – Я…
   – Быстро раздевайся. Догола, – потребовала Вика.
   Шатов попытался повесить куртку на вешалку, но Вика выхватила ее и бросила на пол:
   – Джемпер, рубаху, брюки – все сбрасывай.
   – Можно, я и туфли сниму? – жалобным голосом попросил Шатов.
   – Снимай.
   – Хорошо, – Шатов снял туфли, с трудом отодрал от себя мокрую одежду и белье и замер посреди коридора.
   – Аполлон, – собирая его одежду, оценила Вика. – Только в пупырышках.
   – Холодно, – простучал зубами Шатов.
   – Возьми в ванной полотенце и разотрись, я пока чай поставлю греться.
   Шатов вошел в ванную, взял полотенце и, растираясь на ходу, прошел в спальню.
   – Если я залезу в постель, это не будет слишком вызывающим? – спросил Шатов у Вики.
   – Не будет, – успокоила его Вика из кухни, – но лучше ты просто укройся пледом. Он у вас шерстяной. А перед этим все-таки вытрись, не ложись на диван мокрым.
   Шатов выполнил распоряжение, укутался в плед, но ложиться не стал.
   Он слишком возбужден, чтобы лежать.
   Он пытается шутить с Викой, но это тоже признаки возбуждения. Тело начало колотить. Холодно. Жутко холодно.
   Шатов прошел по комнате.
   Холодно и страшно.
   Все, к чему прикасается Дракон, излучает ужас и холод. И сам Шатов также начинает себя ощущать сгустком холода и ужаса.
   Все его домыслы останутся только пустой игра ума, если он не поймет Дракона. Кто он? Наемник, утративший человеческий облик настолько, что может убивать, не чувствуя угрызения совести? Или маньяк, притворяющийся человеком?
   Как он рассказывал сегодня об убийстве, как дрогнул его голос при этом. Чистая энергия, мать его. Он там почти кончил, возле тех детей…
   Все поплыло перед глазами Шатова, и слабость разлилась по телу. Он превращается в истеричку, не может контролировать свои эмоции. Просто нужно забыть, не вспоминать, не думать об этом. Не подыгрывать Дракону, который запустил в него этот вирус и ждет, когда болезнь разъест Шатова изнутри.
   Не поддаваться. Он сможет. У него получится. Нужно только понимать, что Дракон – это вне его. Что все происходящее имеет смысл только в том случае, если Шатов сможет уничтожить Дракона. Не сойти с ума, а вычислить слабое место этой сволочи и заставить Дракона выйти на свет.
   Или самому шагнуть в темноту. Что-то подобное ему говорил Сергиевский. Шатов выругался. Он начинает становиться таким, как майор. Это что, первая стадия превращения в Дракона?
   Как в старой китайской сказке – всякий, кто приходил сражаться с драконом, обязательно убивал его, но после этого сам превращался в дракона. И его также приходили убивать, потому, что героев всегда много. И в результате дракон жил вечно. И вечно шли к нему герои.
   Я не герой, подумал Шатов, герой не может так трястись и балансировать на грани обморока. Герой не должен испытывать угрызений и колебаний. Вон, Сергиевский может быть героем. Он четко знает, кто его враг и идет к цели, не сворачивая и не выбирая средств и методов. Все средства хороши. Обман, ложь…
   И он, наверное, прав. Но так можно стать Драконом. Или дракона может убить только дракон?
   – Прикрой ноги, – скомандовала Вика, протягивая Шатову большую дымящуюся чашку.
   – Есть, – Шатов поджал под себя ноги, плотнее запахнул плед. – Давай чай!
   Кипяток. Шатов осторожно пригубил. С малиной.
   Вика села на диван возле Шатова:
   – Зачем тебя вызывали?
   – Они нашли тело Алены, но не там, где искали. Я не стал выяснять, как именно они ее отыскали… Кто-то, наверное, вошел в этот павильон случайно… Дракон на теле оставил записку с телефоном Сергиевского и с моей фамилией.
   – Это где-то рядом?
   – Почти под боком, – Шатов с шумом втянул в себя чай.
   – Не сербай, – строгим голосом сказала Вика.
   – Не – что?
   – Не делай с чаем того, что ты сейчас сделал.
   – Вот так? – Шатов снова втянул чай.
   – Вот так, – подтвердила Вика.