Золотько Александр. Тень дракона

   Балазанов прислонил Климова спиной к стене, похлопал по щеке. Огляделся по сторонам, встал и подошел в угол помещения, к луже, натекшей из-под стены. Набрал в горсть воды и плеснул ее в лицо Климову:
   – Оживай, Дима!
   Климов пробормотал что-то невнятное, веки его приподнялись, но видны были только белки. Два белых полумесяца на темном лице.
   – Бедняга… – Балазанов наконец посмотрел на Шатова. – Жизнь полна неожиданностей.
   – И сволочей.
   – Не без того, Женя. Так уж все получилось.
   – Вот что значит не сделанный вовремя аборт, – сказал Сергиевский.
   Балазанов засмеялся:
   – Не нужно так злиться. Дураком оказался не я, а вы, товарищ майор.
   – Время покажет, Саня. Еще не вечер.
   – Уже не вечер, товарищ майор. Уже не вечер. Уже ночь. Самое зловещее время суток, – Балазанов оглянулся на Дракона. – С кого начинаем?
   – Что там с Климовым? – спросил, не приближаясь, Дракон.
   – Я его слишком сильно приложил. Похоже – сильное сотрясение мозга.
   – Жаль, я планировал начать с него. Тогда мы пообщаемся с майором.
   – Что тебе нужно? – спросил Шатов, понимая, что сейчас произойдет нечто такое, чему он не сможет помешать.
   – Практически ничего. Мне нужно твое внимание. Приступайте, Дима, – Дракон сел на табуретку, немного демонстративно скрестив руки на груди.
   Балазанов огляделся.
   – Балазанов, – окликнул его Шатов.
   – Чего? – Балазанов взял в углу ящик и принес его к Сергиевскому.
   – Чего тебе нужно во всем этом? Бабки?
   – Острых ощущений ему нужно, – сказал майор.
   Балазанов сел на ящик.
   – Он же в ментовку пошел ради этого. Ему все равно, на какой стороне играть в эту игру, в сыщики-разбойники. Правда, Саня?
   – Не правда, – Балазанов достал из кармана зажигалку и сигареты, закурил. – Мне не нравится убегать. Мне нравится только догонять. А правила мне мешают.
   – Прекращайте разговоры, – бросил Дракон.
   – А ты мне рот закрой, – засмеялся Шатов. – Хочу и разговариваю. Это ты вон Балазанову запрещай, он у тебя сегодня в собаках. А завтра он в чем будет? В чем ты завтра будешь, Балазанов?
   – В гробу он завтра будет, – сходу принял подачу Сергиевский, – сегодня он Дракону нужен, а завтра будет мешать.
   – Тем более что он и лицо новое Дракона видел.
   – И еще знает, что это Дракон убил того парня в спорткомплексе. Своими руками. Хотя мог спасти, никто ему в спину не дышал, – сказал Шатов. – Кстати, а кто подсказал вам, майор, блестящую идею о перестрелке?
   – Будешь смеяться – никто. Сам придумал. Но поддержал ее Саня сразу. Обеими руками.
   – Саня, – Шатов повысил голос, – а ты уже тогда знал, что Дракону не нужна правда о том, что произошло в спорткомплексе?
   Балазанов молча докурил сигарету, выпустил вверх струйку дыма и отбросил окурок.
   – Балазанов! – позвал Шатов. – Слышь, Балазанов? А ведь Дракон убивает всех, кто может быть для него опасен. Не боишься?
   – Начинай, – коротко приказал Дракон.
   Балазанов встал с ящика, переставил его поближе к майору.
   – Просто так убивать будете, или для порядка хоть что-то попытаетесь выяснить у нас. Страшную военную тайну, например, – голос майора был слишком спокойным для того, чтобы в это спокойствие можно было поверить.
   – А что вы можете мне рассказать? – тихим голосом спросил Дракон. – Номер своего табельного оружия? Так я могу его и сам посмотреть.
   Балазанов небрежно перевернул Сергиевского лицом вниз, дернул за наручники.
   – Ты сильнее рви, – посоветовал Сергиевский, – кисти у меня затекли, и локти, в общем, тоже. Можешь попрактиковаться на плечевых суставах.
   Увидев, что Балазанов замешкался, Дракон усмехнулся:
   – Делайте, что говорит старший по званию.
   Руки Сергиевского пошли вверх.
   – Твою мать, – простонал майор, – в средние века, черт, и не только… Для этих целей использовали дыбу. Эффективно и…
   Суставы захрустели.
   – … и очень просто, – закончил майор. – А ты, Балазанов, козел. Ты ж мне так суставы толком не вывернешь, блин горелый. Это на дыбе когда подвешивали, там руки выворачивались, а тело оставалось неподвижным… Иногда даже специально привешивали груз к ногам… или бревно на ноги… и палачи цеплялись с двух сторон, чтобы руки, значит… Твою мать!
   Шатов отвернулся, но заставить себя не слышать не мог.
   – Не сопи так, Саня. Мне больно, но не настолько… – майор зашипел от боли. – У меня же тело подвижно. Тебе нужно меня чем-нибудь прижать к полу, а потом уж руки ломать… Слышишь?
   Шатов сцепил зубы, чтобы не застонать. Снова хрустнули суставы.
   – Ну не мучайся, Саня. Две руки ты мне не вывернешь, не получится. По одной нужно. Слышал?
   Послышался глухой звук удара, еще раз.
   – Вот это по-нашему, по-ментовскому, – простонал майор, – чтобы бить с носка – много ума не надо. Достаточно школы милиции.
   Снова удар, Сергиевский закашлялся.
   Балазанов ударил снова.
   – Мо… лодец, хорошо… работаешь, – с трудом произнес Сергиевский. – А теперь попробуй с левой ноги… Вот так!
   Удар.
   – Как же я… тебя к себе в группу… взял? Ты же бить не умеешь, – Сергиевский сплюнул. – Ну, как ты толком пробьешь лежащего на боку человека, если у него руки за спиной скованы? Ты ж так ни до почек, ни до печени толком не достанешь… Тело должно быть вытянуто… Иначе…
   Удар. Еще один удар.
   – Иначе все без толку… Забыл этот фокус с форточкой? Чему вас только учат теперь? Слышишь, Дракон хренов, молодежь сейчас совершенно забывает об истоках профессии… Сколько поколений ментов просили вначале закрыть форточку, и только потом били по почкам или по печени… Оп-па…
   Майор снова закашлялся, на этот раз надолго.
   – Это неплохо, совсем не плохо… Растешь, Балазанов. Слышь, Шатов, учти, у Сани неплохо получается удар с правой ноги в солнечное сплетение… И…
   Удар прервал фразу.
   – Хватит бить, – сказал Дракон.
   – А что? – запыхавшись, спросил Балазанов.
   – За физической формой следить нужно, – простонал Сергиевский, – вон, дыхалка ни к черту.
   – Попытайтесь поработать огнем, – предложил Дракон.
   Сам не вмешивается, подумал Шатов. Сам стоит в стороне. Стоит, не смог усидеть на табурете. Волнуется. Еще бы, наркоман смотрит, как другой принимает дозу. Балазанов, правда, особого кайфа не испытывает. Никак не может найти зажигалку.
   – В правом кармане, – засмеялся майор, – забыл, щенок, куда сунул? Или страшно стало?
   Балазанов вытащил зажигалку. Щелчок.
   – И снова дурак! Я же тебе кретину говорил, что не чувствую рук. Козел!
   – Попробуйте лицо, – посоветовал Дракон.
   – Слушай, сучок, заслуженную сволочь, – сказал майор, – слушай… А-а!
   Запахло паленым.
   – Вот это да… А-а… – майор захрипел и дернулся, – вот это – боль. Спасибо фирме… А-а-а!
   На этот раз крик все тянулся и тянулся, запах стал непереносимым, Шатов рванулся и тоже закричал:
   – Прекратите, прекратите!
   – Что так, Шатов? – холодно осведомился Дракон. – Веселье только началось.
   – Не лезь, Шатов, – простонал Сергиевский, – не нужно. Они свое получат. Вначале – Балазанов, потом и сам этот урод. Пока пусть порадуются. Балазанов, ты хоть подумал, как выкрутишься из этой ситуации. Подумал? Он же тебя грохнет. Вначале ты убьешь нас, потом по мобильникам вызовешь Гремлина и Пирога. А потом? На хрена ты ему будешь нужен?
   Снова щелкнула зажигалка.
   – Стой, – приказал Дракон, – а это замечательная идея, майор.
   – Какая?
   – Та, что вы сейчас мне подбросили. Отличная. Вызвать сюда остальных членов группы. Пирога и Гремлина, – Дракон подошел к Сергиевскому и тронул его носком туфля, – браво, майор! Слышали, Александр? С кого начнем?
   – Суки, – выкрикнул майор.
   Не повезло Сергиевскому, так подставил ребят. Шатов помотал головой. Не повезло. Майор сгоряча сказал лишнее. Он думал, что Дракон этот вариант тоже просчитал. И теперь…
   – Кому позвоним первому? – спросил Дракон. – Пирог или Гремлин? Кстати, что-то я давно не видел Егора.
   – Он с матерью, – негромко сказал Балазанов, оглядываясь на Сергиевского.
   – С матерью, – Дракон снова щелкнул пальцами. – С него и начнем. Пирог должен оставаться возле телефона как можно дольше. Значит, вы находитесь возле машины, удалось меня проследить до… Где у нас сейчас может находиться Гремлин?
   – Общежитие. На…
   – Знаю. Это всего минут пятнадцать отсюда. Назначьте ему встречу где-нибудь поблизости. Куда я мог спрятаться? Ну, хоть… – Дракон пошевелил пальцами, … – в развалинах клуба, например. И майор Сергиевский хочет все сделать силами только группы, чтобы реабилитировать себя за Барановского. Похоже?
   – Да, – кивнул Балазанов.
   – Приступайте, Александр. И больше естественности, вы же психолог, – Дракон стоял над Сергиевским, перекатываясь с носка на пятку. – Только позвоните откуда-нибудь за дверью. Не хотелось бы, чтобы кто-то из наших друзей попытался докричаться.
   Шатов выдохнул. Эту возможность Дракон предусмотрел. Теперь кричи – не кричи…
   И, кстати, где это мы? Дракон сказал, что мы в пятнадцати минутах от общежития. И еще тут неподалеку развалины клуба… Какого? И главное – зачем Шатов эта информация? Чтобы знать, где умрет? Вот тут, в этом ангаре…
   В ангаре… Или в складе? Если в складе, то мы можем находиться…
   Вернулся Балазанов.
   – Через двадцать минут в сквере, – дышит Балазанов тяжело, словно только что выполнил тяжелую работу. – Возле бюста.
   Сквер, бюст, склад – и все это в пятнадцати минутах от общежития. Прицепилась мысль, не отвяжется.
   – Вопросов не задавал?
   – Нет. Уточнил где и сказал через сколько приедет.
   – Не удивлялся, что без усиления?
   – Он ни каким приказам майора не удивляется. Они с ним уже несколько лет вместе работают. Его Сергиевский вытащил из неприятности, так что теперь Егор ради него…
   – Хорошее качество, – удовлетворенно сказал Дракон. – Но, насколько я помню, Гремлин существо крупное и физически сильное.
   – Еще как, – выдохнул Балазанов.
   – Придется сразу стрелять, Александр. Только я вас умоляю – в голову. Из всей вашей компании только Шатов оказался без бронежилета. Так что вы уж постарайтесь. Поздороваться, пропустить вперед и выстрелить в затылок. Только не из своего табельного. Воспользуйтесь тем, что я вам дал, с глушителем.
   Балазанов вышел.
   – Да, – задумчиво произнес Дракон, глядя на закрывшуюся дверь, – а тут вы правы, работник из Балазанова абсолютно никакой. Бездарность.
   – Пошел ты, – бросил майор.
   – Не пойду, – улыбнулся Дракон, и Шатов почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. – Он неплохо сделал свою работу в группе. Красиво накрутил всех против Шатова, потом поддерживал Барановского во взведенном состоянии. Барановский, кстати, о нем не знал ничего. Если бы у Шуры было немного побольше времени, то он, может быть, стал бы профессионалом. Это ведь так просто…
   Дракон присел на корточки возле Сергиевского.
   – Да, руки занемели, утратили чувствительность. Но это поверхностно. Кости это онемение не затронуло. А костей в руках более чем достаточно. И Балазанов мог довольно долго играть с ними…
   Раздался сухой треск, майор закричал.
   – И еще раз!
   И снова треск ломающейся кости и крик. И снова – треск и крик.
   – Это только пальцы, – почти прошептал Дракон, – а сколько еще костей только в руках… Можно даже не ломать новых, а поиграть уже сломанными.
   – Сука! – закричал майор.
   – Вот это и отличает профессионала от любителя, Шатов, – Дракон выпрямился и подошел к Шатову, – хоть он и любитель, но удовольствия от работы не получает. А профессионал…
   – Ты не профессионал, ты убийца. И даже не убийца, ты… – Шатов замолчал подбирая слова.
   – Я маньяк. Я сумасшедший, – подсказал Дракон. – Еще чем-нибудь меня удивишь?
   – А я тебе почти поверил…
   – Когда? По телефону?
   – Да.
   – А я почти говорил правду, – Дракон наклонился над Шатовым, – почти все, что я говорил – правда. Мы с вами поставлены в такие условия, что делаем только то, что должны. Все так устроено, что мы не можем делать финтов вправо и влево. Только вперед. И мы бежим по этому коридору, понимая, что остановиться равносильно смерти. Кто-то попался на пути – снести, растоптать, убить. Иного выхода нет.
   – А если бы был? – спросил Шатов, чувствуя себя подонком. – Если бы я указал такую возможность?
   Дракон заглянул Шатову в глаза:
   – А ведь похоже, что ты веришь в то, что говоришь.
   Глаза Дракона были светло-серого цвета. Как льдышки. И такие же холодные.
   – Я говорю правду. У тебя есть шанс все изменить. Есть люди…
   – Всегда есть люди. В последнюю минуту всегда находятся люди, которые могут что-то изменить и в чем-то помочь. И у них всегда есть наготове предложение. И почему-то об этом вспоминают только в последний момент, – Дракон засмеялся.
   – Это правда. Тебе пощадят жизнь, если ты отдашь дрессировщиков. Ты ведь не испытываешь к ним особой любви.
   Зрачки глаз у Дракона сжались в точки.
   – Не испытываю…
   – Свяжись…
   – Подожди, Шатов, кто тебе сказал, что я их сдам, даже если и не люблю их? Без них я не могу жить, ты ведь знаешь. Или твои знакомые также позволят мне убивать?
   «Спроси у Хорунжего, – сто лет назад сказала Вика, – у него в этом опыт больше». Найдет он работу Дракону? Найдет? Ведь для него не важен Дракон, не страшно то, что он убивал людей. Важно найти тех, кто за этим стоит, кто все это придумал и осуществил. И ради этого Дракона могут отпустить. Или приберечь, пока не настанет момент натравить его на дрессировщиков.
   – Сейчас ты мне скажешь, что нужно подъехать вместе с тобой в одно место, и ты гарантируешь мне, что ничего мне там угрожать не будет. Так?
   – Не так. Тебе нужно будет позвонить…
   – Молчи, Шатов! – крикнул Сергиевский. – Как только он узнает номер телефона, он нас убьет. Тебя – в первую очередь.
   – Точно! – Дракон засмеялся. – Именно на это я и рассчитываю. Шатов мне говорит номер телефона и умирает. Чисто и красиво. И даже раньше вас, товарищ майор. Хочешь, Шатов? Махнемся? Ты же просто хотел умереть, просто просил меня об этом. И в этом случае я действительно получу удовольствие. Шатов? Скажешь номер телефона спасителей?
   И убийства прекратятся, напомнил себе Шатов. Если он договорится с Хорунжим, то убийства прекратятся. Только вот ты этого не узнаешь, ты будешь кормить червей своим бренным телом на самом заштатном кладбище. Готов, Шатов?
   – Я…
   – Он тебя все равно обманет, Шатов, – напряженным голосом сказал Сергиевский, – даже тут. Ты говоришь номер, а он все равно тебя убивает медленно.
   – Тебе придется рискнуть, Шатов.
   – А давай, я сам позвоню, – Шатов снова посмотрел в ледышки, – сам наберу номер, поговорю, а потом…
   Дракон засмеялся:
   – Хорошая попытка, браво. Но освобождать тебе руки я не буду. Не хочешь говорить сейчас, скажешь немного позже.
   – Дракон, – позвал Сергиевский. – Эй, Дракон.
   – Я вас слушаю.
   Вот теперь это прежний Дракон, уверенный в себе, властный, напористый, презирающий всех вокруг. Он уверен в себе.
   – Иди сюда, – Сергиевский дышал хрипло, со стоном.
   – Тоже предложишь мне обмен? – Дракон подошел к майору. – У тебя тоже есть кто-то, кто сможет меня защитить?
   – У меня… – тихо сказал майор, – у меня есть…
   Шатов не ожидал от майора такого, тело Сергиевского вдруг выгнулось, связанные ноги с силой ударили Дракона в грудь.
   Дракон отлетел в сторону, проехал спиной по полу. Сергиевский, выгнулся еще раз, перекатился к Дракону, закричал от боли, ударившись сломанными пальцами об пол, еще раз поднял связанные ноги и ударил. Но удар пришелся в пустоту.
   – Хорошая попытка, – выдохнул Дракон, поднимаясь с бетонного пола. – Отличная… И почти получилось. Так ты не случайно проболтался о Гремлине, майор? Решил заплатить за свою жизнь его? Видишь, Шатов? Жизнь за жизнь. Все по честному… Пока Балазанов убивает Гремлина, Сергиевский убивает Дракона. Хороший удар.
   Дракон прижал руку к груди.
   – Чуть сильнее – и все. Мне нужно было это предусмотреть.
   Сергиевский застонал.
   – Обидно? – участливо спросил Дракон. – Придется мне немного подстраховаться.
   Шатов напрягся. Сейчас…
   Дракон ударил ногой.
   Громкий треск и вопль боли.
   Нога. Брюки майора под коленной чашечкой потемнели.
   – Это открытый перелом, майор. Это – открытый перелом, и с ним вы уже не сможете проделывать такие впечатляющие трюки. Учитесь, Шатов. Бороться до последней секунды. До последней возможности.
   – Сволочь, – сказал Шатов.
   Дракон подмигнул ему.
   – Подонок.
   – Вы когда-нибудь обращали внимание, как скуден запас ругательств и оскорблений. Мы гордимся нашим матом, а ведь он совершенно не приспособлен именно к оскорблению. Он только выражает эмоциональное состояние говорящего, – Дракон полез во внутренний карман своего пальто. – Такой героизм должен быть вознагражден.
   Он достал пистолет, взвесил его на руке:
   – Будем считать, майор, что одного из вас от пыток вы спасли. Климова. Он все равно без сознания, так что особого удовольствия от него получить не удастся. Некоторым нравятся жертвы, молчаливые. А мне, извините, нужна обратная реакция. Движение моей руки – стон. Или крик. Как заслуженная награда.
   Его повело, ронял Шатов. Дракон не выдержал, и безумие, которое он кое-как контролировал, вырвалось наружу. Вернее, это не Дракон не выдержал, это не выдержала уздечка, которую на Дракона надевали дрессировщики. Теперь Дракон выпрямился и готов нанести удар, готов впиться в жертву.
   Климову повезло, он не будет присутствовать при своей смерти. А Шатову предстоит увидеть все. Он стоит последним в этой очереди.
   Дракон поднял пистолет.
   Майор стонал, извиваясь на полу.
   Щелкнул предохранитель.
   – Я скажу номер телефона! – крикнул Шатов.
   – Скажешь, – не опуская оружия, сказал Дракон. – Ты все скажешь, а он – не сможет. Поэтому он мне не интересен.
   – Не стреляй!
   – Шатов, не мельчи. Ты неплохо начал нашу игру, имей силы закончить ее также. Индейцы через пытки демонстрировали свое уважение пленному врагу. Чем достойнее враг, тем изощреннее пытки. Я надеялся, что ты заслужил самые изощренные. Ты ведь воин, Шатов, ты даже смог победить меня. Один раз. Мог даже убить, но не убил. Это почти оскорбление, Шатов. Почти оскорбление.
   Распахнулась дверь.
   – А вот и… – начал Дракон.
   Оглушительно грохнул выстрел. Откуда взялся Гремлин? Но взялся он чертовски вовремя. Шатов закричал что-то нечленораздельное. Он и сам не понял – от восторга или для того, чтобы отвлечь внимание Дракона.
   Гремлин выстрелил снова, его пистолет прогрохотал дважды, одна пуля гулко ударила в стену, почти над самой головой Шатова, а вторая высекла искры из бетонного пола. Поднялось облачко пыли.
   Щелкнул пистолет Дракона.
   Гремлин пошатнулся, хватаясь левой рукой за стену. Снова выстрелил.
   Дракон побежал.
   Грохот, Дракон спотыкается, что-то кричит, ударяется плечом в стену и, обернувшись, снова стреляет. Щелк, щелк. У него пистолет с глушителем. Щелк.
   Пуля зацепила какую-то металлическую конструкцию и с визгом ушла вверх, продырявив крышу.
   Шатов смотрел, как Дракон оттолкнулся от стену и побежал, тяжело прихрамывая к дальней двери. Тяжело и медленно.
   – Стреляй, Гремлин! – крикнул Шатов. – Стреляй!
   Хлопнула дверь.
   – Да что же ты, Гремлин.
   – Как стреляет, – сказал Гремлин, садясь на пол возле Шатова. – На вскидку, подраненный… И две пули в ростовую мишень. Молодец.
   Куртка на груди Гремлина была пробита в двух местах.
   – Не захватил бронежилета, – пожаловался Гремлин.
   А Дракон снова уходит, толкнула Шатова мысль. Прихрамывая, волоча простреленную ногу, но уходит. И растворится в темноту. Драконы умеют растворяться в темноте и тумане. А потом он снова вернется.
   – Ноги развяжи, – сказала Шатов.
   – Ага… – Гремлин протянул руку к ногам Шатова.
   – Быстрее… У тебя есть ключи от наручников?
   – Сейчас, – Гремлин тяжело перевел дыхание, вытер кровь в уголке рта, – сейчас.
   Щелкнули наручники, Шатов отшвырнул их в сторону.
   – Дай пистолет.
   Гремлин, не спрашивая, протянул свой:
   – Еще восемь патронов в обойме.
   – Понял, – Шатов взял пистолет.
   Попытался взять, ватные пальцы скользнули по металлу. Он не чувствует рук. Он совершенно не чувствует рук.
   – Сунь мне в карман! – приказал Шатов.
   – Осторожнее, – прохрипел Гремлин и закашлялся.
   – Вызови подкрепление, – на ходу крикнул Шатов. – обязательно позвони моей жене. Скажи где мы. Обязательно!
   – Хорошо.
   Шатов распахнул дверь ударом ноги и как в воду нырнул в темноту. Грязь. Мокрая и холодная. Не потерять бы пистолета. Тут он, нормально.
   Теперь встать и осмотреться. Где это он?
   Кромешная темнота, запах мокрой земли и ржавчины. Снова пошел дождь. Прислушаться, не слышно ли чего. Шатов потряс руками. Словно тряпки. И он не слышит ничего, кроме своего дыхания. Его дыхание слышно на много километров вокруг. Уж Дракон его наверняка слышит.
   Ну и хорошо. Его нужно остановить. Задержать. Пусть он знает, что за ним гонится Шатов. Пусть знает. Пусть обернется, выстрелит и потеряет время.
   Гремлин вызовет подмогу. Он ее уже, наверное, вызвал. Умница Гремлин. Расколол Балазанова. Умница.
   Шатов шагнул в сторону и по колено провалился в лужу. Сверху вода и снизу вода. Он почти не потерял времени на наручники и проволоку, Дракон шел медленно. Значит, он где-то неподалеку.
   – Здесь нет болота, Дракон! – крикнул Шатов, пытаясь растереть руки. – Тебе негде спрятаться. Дракон!
   Ветер. И влажные аплодисменты промокших листьев на деревьях. Где это я?
   Еще шаг и снова всплеск. И снова по колено.
   Тебе отсюда не вырваться! Все мы в этой грязи. Так появляются новые Драконы. Кто-то из вас превращается в нас.
   Шатов вытащил из кармана пистолет, шагнул и ударился плечом о какую-то металлическую конструкцию. Справа смутно серел штабель бетонных плит. Что-то хрустнуло. Или зашуршало… Шатов вскинул пистолет. Он его не видит. Он не видит даже своего пистолета.
   Дождевая вода заливала лицо, Шатов вытер его левой рукой и снова вскрикнул, зацепив рану. Где же ты, Дракон? Он не станет драться, он попытается скрыться, чтобы потом… Не будет «потом». Не будет.
   Шатов споткнулся и упал на колени.
   Не получится. У него снова ничего не получится. Снова Дракон уйдет.
   Больше никого нет на свете – только они вдвоем. Шатов и Дракон.
   Как тогда, в лесу, возле болота. Только теперь не Шатов пытается спастись, а Дракон. Он ползет прочь, пытаясь совладать с сердцебиением и дыханием. Он боится, что Шатов его услышит.
   Шатов осторожно поднес руку к лицу, провел по глазам. Дождевая вода стекала по лицу, заставляя все двоиться, колебаться и дрожать. Картинка перед глазами качнулась, словно он снова оступился.
   А может, это Дракон оступился?
   Бред.
   Шатов снова огляделся. Темнота.
   Вправо. Ему нужно идти вправо. Там будет сарай, полуразвалившийся деревянный сарай. Думать некогда, нужно идти. Идти.
   Какой тяжелый пистолет. Рука… Шатов потер кисть правой руки. Нормально.
   Сарай.
   Шатов засмеялся. Сарай. А от него теперь нужно свернуть к куче металлолома. Зачем? Не раздумывай. Кажется, Дракон сказал, что они начинают понимать друг друга. Наверное, он прав.
   А за металлоломом – канализационный люк. Дракон не успел его плотно прикрыть, вон щель осталась.
   Шатов огляделся. Ладно, поехали. Шатов осторожно сунул пальцы левой руки в щель и потянул крышку люка в сторону. Пальцы соскользнули. Еще раз, приказал им Шатов.
   – Не отлынивать! – Шатов отодвинул крышку, наклонился над черной круглой дырой.
   Звук бегущей воды и четкий щелчок. И звон о металл, и искра, полыхнувшая перед самым лицом Шатов на краю люка.
   – Дракон, – отшатнувшись от края, крикнул Шатов, – я пришел!
   – Спускайся, – голос Дракона почти смешался с шумом воды.
   – Ты не сможешь уйти, Дракон, – снова крикнул Шатов.
   – А ты не сможешь меня взять.
   – Я и не буду. Я с тобой немного поговорю, а потом мы вместе встретим автоматчиков. Ты готов, Дракон?
   Только шум воды.
   Шатов подвинулся к люку, быстро заглянул. Темнота.
   – Дракон!
   Ушел, мелькнула мысль, ушел. Не стал разговаривать и дожидаться. Левая рука быстро ощупала грязь возле люка. Камень. Хорошо, теперь камень спустится вниз.
   Стук, потом всплеск. И снова только шум бегущей воды.
   – Надо спускаться, – прошептал Шатов.
   Надо спуститься. И стать прекрасной мишенью для Дракона. Где он станет? Выстрелит в живот или в спину? А ведь нужно всего-то посидеть и подождать, пока приедут ребята в бронежилетах. Это им платят за то, чтобы они лезли вот в такие дыры.
   – Дракон, – шепотом позвал Шатов.
   Шум воды.
   Шатов сел на краю люка, нащупал ногой скобу ступеньки. Сердце колотится прямо в горле. И он не может надышаться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Как маятник часов. Вдох-выдох.
   Прыгать нельзя, черт его знает, сколько там до дна. Ступенька, еще одна. Качается. Шатов опустил руку с пистолетом. Еще ступенька.
   Тоннель идет справа налево.
   Шатов слышит его, но не видит ничего.
   Левая рука вцепилась в ступеньку, пальцы не хотят разжиматься.