Чистяков Владимир. М. с.

   Ты тоже учила её обращаться с оружием. Но показывала не красоту. Показывала, как убить. И остаться в живых самому. Проткнуть, рубить, змеей уйти из-под клинка — и по ногам. И куда бить. И как добить. И как поймать силуэт в перекрестие прицела. И спустить курок. Что бы навеки исчез из мира этот силуэт. Этому ты учила её.
   А с оружием в руках ещё можно творить и красоту. И на такое ты не способна.
   Смотрела до конца. Прощальный салют. Клинки вернулись в ножны. Поклон в знак уважения к противнику. И они разошлись, так и не сказав ни слова. Ибо только что многое сказали на не имеющем слов языке.
   Марина так и не видела её. А вот Кэрт с его обострёнными чувствами заметил.
   И потом они говорили.
   И немногим хуже Кэрта владеет Марина оружием, по крайней мере, он так сказал. И добавил — она понимает искусство боя. И даже в нем видит красоту. И стремится к совершенству. А я? А ты в поединке ищешь только смерти противника. И больше ничего. Тебе не дано понять красоты боя. Что же, задала вопрос — получила ответ. Он всегда говорит правду в глаза.
   Как очнулась от сна.
   — Нет. Устала я. Да и учить тебя мне уже нечему. Генерала проси.
   — Просила уже. И он меня много учит. Я даже с двумя мечами могу. Как он. А он мне даже свой меч подарил. Красивый такой. С гардой из рыбок. Показать?
   ''Никогда ты девочка, не сможешь как он. Даже с Мариной не сравнишься. Будешь как я' — подумала М. С…
   — Я его уже видела. Давно. Но хочу взглянуть ещё. Ибо он, действительно очень красивый.
   И опять всплыл в памяти тот зимний день… А заодно, и воспоминания о кэртерских обычаях. Похоже, опять предстоит тяжёлый разговор.
   — Зачем ты это сделал?
   — Что 'это' ?
   — Меч Дине зачем подарил?
   — А она разве не рада?
   — Рада. Щенячий восторг чуть ли не до появления лужиц.
   Кэрт усмехнулся. Кажется, только на устах самых старых статуй видела такое. В полуулыбке и хитровато — насмешливом взгляде одновременно и всё. И ничего. И столетия не могут понять, что за загадка скрывается за этой улыбкой. А он прожил столетия. И смотрит так. Но у создавших те статуи был короткий век.
   М. С. подходит вплотную. Глаза в глаза. Как тогда. Отрывисто произносит:
   — Ты думаешь, я ваших обычаев не знаю?
   В стальном взгляде ни дрогнуло ничего. Словно сталь глухо лязгнула о сталь. Но не исчезла та загадочная полуулыбка.
   — Раз знаешь, то тем более должна понять, почему я так поступил.
   Отступила на шаг.
   — Знаю. И всё одно не пойму. Ваши древние времена. Ваши кодексы. В чем-то так похожие на наши. Древние мечи не дарят просто так. Их берут в бою. Или вручают наследнику. Или…
   — Или дарят на совершеннолетие. И подаривший считается членом рода. Вторым, после отца. Или даже первым, если его нет. Так принято у нас, и иногда так поступают до сих пор. Я так получил свой. А тот, что принадлежит ей теперь я взял в бою с тела поверженного смертельного врага моего клана. Я молод был тогда. Немногим старше её. И иные говорили, что не дело мальчишке ходить с таким оружием. Но глава клана сказал, что тот, кто нанёс смертельную рану и будет распоряжаться оружием. А все видели — врага сразил я. Меч, полученный на совершеннолетие нельзя передать никому. Но взятый в бою… В нем и твоя слава, и слава сражённого противника. И пусть к ней приплетается новая. Так и должно быть. У таких как я сотни и тысячи лет самым прекрасным предметом считался клинок меча.
   — Значит, хотя так ты решил всё-таки быть рядом со мной.
   — Она будет достойна древней славы.
   — Не о ней речь.
   — Неужели всё-таки о нас?
   — Нет…
   — В тебе пылает пламя юности мира. А в ней видишь совершенство эпохи увядания. Способной продолжаться вечно эпохи осени. Мир, который уже достиг совершенства, и никогда не изменится. Он прекрасен. И холоден одновременно. Он до бесконечности может оттачивать уже созданное. Но не в состоянии создать нового. Я видел подобных… Ещё там. Они само совершенство. Живые богини. Они так прекрасны. На них часами можно смотреть. Просто смотреть. И от одного этого получать колоссальное эстетическое наслаждение…
   Но ты помни — не для таких тот мир, где живём мы. У нас подобных я видел только там… В метрополии. Перед последним вторжением зверей… Иных видел и после… А иных нет. А здесь есть она. Береги её. Такие совершенства родятся чрезвычайно редко. И утрата каждого — невосполнима. А здесь есть только она.
   Что бы вырастить сад, надо сжечь лес. Так у нас говорят. Периоду созидания предшествует период разрушения. Почву для посадки плодовых деревьев удобряют золой. Прахом погибших столетних деревьев. И это неизбежно. Там, где сейчас цветут сады, когда-то бушевало пламя.
   Такие, как она должны прийти когда уйдут подобные нам. Но это время настанет ещё не скоро. А пока — береги её. Слишком она совершенна для этого мира. В ней твоя кровь… И к большому сожалению, нет моей. Сбереги её для этого мира. Он красоты лишится, если уйдёт она. Сбереги её. Ты — для этого мира. А её время, время золотой осени ещё не пришло. Но сделать надо так, что бы увидела она это время. Иначе зачем нужны мы? Ведь только затем, чтобы расчистить путь для тех, кто придёт после. Но что бы сделать мир прекрасным, его сначала надо очистить от грязи. И для этого и нужны мы. Только для этого. И больше ни для чего.
   Но уже есть. Слишком рано пришедшая. И её необходимо сберечь.
   Ибо беда всегда рядом. Они словно притягивают её. Ибо зла и тьмы в мире много. И их стремление уничтожить в мире всё светлое.
   — Лучшие всегда уходят первыми. Я это знаю. И всегда пыталась предотвратить. Надеюсь, на этот раз удастся.
   — Уверена?
   — С тех пор, как раскололись небеса, я не уверена уже ни в чём.
   Как бы там не было, а от него своих страхов не спрячешь. Бесполезно. Всё равно заметит, что что-то тебя гложет. Но иногда всё-таки охота, что бы он не был таким проницательным. Насквозь ведь видит тебя. Просто насквозь. И прекрасно понимает мотивы любых твоих поступков. Страшным был бы врагом, ибо может думать, как ты. А вот ты не можешь думать как он.
   Иногда сравниваешь Дину с Мариной. Вроде бы почти сёстры, а до чего несхожи. Как матери.
   Марину-то в четырнадцать лет никто не называл ребёнком. А таким сорванцом она отродясь не была.
   Внешне — вроде типичная книжная девочка. Пример для подражания.
   А она далеко не такова. Книжность — книжностью, а простоты нет и в помине. И чрезвычайно сложен её взгляд на мир. И непонятен ход мыслей. Непонятен слишком многим.
   Она способна очень на многое, но от чего-то сознательно отгораживается. И не знает одного слова — просто. Всё-то у неё вечно сложно. Как и у тебя.
   Ранение что ли на ней так сказалось? Кто знает. Внешне увечье не заметно. Марина ходит стремительно. И даже танцевать может. Но мало где бывает. А на молодых людей смотрит с морозным презрением. Дьявольски гордая. Никто ей не ровня. Хотя откуда эта гордость понятно. Сама такая же. Только вот нет твоей змеиной изворотливости. И до сих пор прямая и честная. Ничего общего с хитрющей Диной.
   Но кроме гордости и внешности словно ничего и нет в ней от тебя. Добра она, но вовсе не абстрактной добротой непротивленца.
   Она видела смерти. И убивала сама. Но за прошедшие годы ни разу не взяла в руки огнестрельного оружия. Пистолет лежит в самом дальнем углу стола. А вездесущая Дина в её комнате без приглашения не показывается. Побаивается немного.
   Может, стандартный страх юного бунтаря перед человеком, придерживающемся строгих правил? Не слишком похоже.
   Правил и М. С. придерживается, а к ней Дина словно щенок привязана.
   Всегда страшит непонятное. Какую бы энергию не излучало. И то, что доброе страшит гораздо больше. Сам зол. И зло поймёшь скорее, чем добро. У слишком многих чёрные сердца. У кого от природы, у кого так… Обугленные просто. Но тоже чёрные.
   А у неё светлое. И даже нисколько не обугленное.
   На следующий день с утра решили направиться на прогулку верхом в пригородный лес. Сегодня будний день, и народу должно быть мало. Инициатор прогулки Дина. Благо, каникулы ещё не кончились. А и не будь каникул вряд ли бы кто из преподавателей сильно огорчился из-за отсутствия этой хулиганки. Да и награды за отличную учёбу уже поднадоело выдавать одной и той же.
   М. С. — то что. Она ещё перед первой войной заглянула на высшие кавалерийские курсы… Полученные в детстве уроки да 'практика' в степи сыграли свою роль… Характеристика по окончании получена высшая, и гласит она: 'Может ездить на любой лошади' . Самое интересное, что данною характеристику, похоже, довели до сведения всех (включая неродившихся на тот момент) лошадей. И они это чётко уяснили. И вполне с ней согласились. Так что кони полка конной милиции на М. С. реагировали адекватно.
   А вот на Рэтерн… Характеристика напрашивалась сама собой. М. С. не зря приказала подобрать ей самого смирного коня. Проблемой было то, что у Дины длиннющий язык и столь же острый глаз. И характеристика тоже пришла ей на ум… Впрочем, за первую же попытку озвучить мысль на тему сидящей на заборе коровы, М. С. пригрозила ободрать ей уши. А Дину весьма волновала их судьба. Особенно если учесть как ей однажды отомстила Марина за какую-то из детских проказ. Дина знает — Марина куда умнее её. Она этим и воспользовалась, рассказав о том, что у детей-гибридов уши могут начать расти. И вырасти втрое длиннее кэртэрских. Дина поверила. Так и не поняв, что это была месть.
   Естественно, ей вовсе не хотелось, чтобы маленькие ушки резко увеличились в размерах. Пусть даже и с помощью любимой тётки. А та всегда выполняет обещанное. От претворения обещания в жизнь, дочь Софи спасла только резвость её лошадки. И разумные рассуждения на тему: а на сколько весело попадаться под горячую руку тётки, когда та не в духе?
   Марина единственная из них, кто пользуется дамским седлом. Из принципа, хотя умеет ездить и на обычном. И откуда столько аристократизма в манерах? В пику солдафонским шуточкам матери что ли? Да нет, в крови манеры эти. Поневоле начинаешь верить в породу.
   Так что она впереди скачет. И конь у неё красавец. Всадница сидит в седле, как влитая.
   За ней едут М. С. и Дина. Лично у генерала уже давно пропало желание демонстрировать кому-либо своё умение в джигитовке. А Дина, к счастью, о кавалерийских талантах родственницы не подозревает. А то устроила бы соревнование… Вопрос только, с каким результатом. В большом количестве синяков и шишек можно не сомневаться.
   Дина трещит без умолку. М. С., посмеиваясь, отвечает. Не часто подросток так откровенничает со взрослым. Такое доверие надо ценить, ибо его слишком легко разрушить. Марина как-то проскочила эту стадию развития, из ребёнка сразу став взрослой.
   Рэтерн молчит всё время. Есть у неё странная чёрточка — когда собеседник один способна разговаривать нормально. И даже горячо спорить может. Но если два или больше, и даже хорошо знакомых — в раз теряется. Молчит да поддакивает, или головой мотает. Ничего путного сказать не может.
   Конь Рэтерн плетётся позади. Привык уже, что хозяйка никогда и никуда не спешит. И почему-то у неё всегда находится сахар, которым угощает его. Хотя и побаивается. А конь словно не чувствует страха, а чувствует доброту.
   Она изрядная домоседка. И никуда ходить не любит. Не заставляй М. С. и Марина, ни к одной лошади она бы в жизни не подошла. А на прогулки верхом приходится выпроваживать. Она не спорит. Но чаще всего просто неторопливо идёт по лесу, ведя коня в поводу. Вечно погружена в свои мысли.
   Рэтерн словно в тени Марины. Кем бы там она не была, а представления о привлекательности у неё человеческие. И изрядно комплексует из-за довольно неординарной внешности. Хотя голова неплохая. И внутри, и снаружи. Да и обаяния ей не занимать… Интересно, полиция нравов в лице Дины пока только одного ухажёра отвадила или как? Хотя и самой 'полицейской' образцом нравственности не бывать. Можно не сомневаться. Тут следи не следи, а комок ртути в клетке не удержишь. Сквозь прутья утечёт.
   И всё-таки гложет М. С. предчувствие. Слишком уж хорошо она знает людей.
   Дина. Слишком уж она переполнена жизнью. И сгорают такие быстро. И зачастую, бессмысленно. Не оставив и следа.
   Но пока огонёк пылает в полную силу.
   Круг замыкается. Замыкается на тебе. Не зря так похожа ты на Первую Дину. Круг замыкается. Она первый Чёрный Еггт. Её дочь — первый Младший Еггт. А ты последний Младший. После тебя уже никто не возьмётся за Глаз Змеи. Может, это и к лучшему.
   Меч чуть не ушёл в другой мир. И не Еггт вовсе объявлен наследником. Ты тогда хотела умереть. А он не должен был пропасть. Никогда.
   Он и не пропал. Но нет больше наследницы… Что забрало её жизнь? Древнее проклятие? Вряд ли. Скорее уж последствия тяжёлых ранений. Не дома. Здесь. Дома ей изранили душу. Здесь — только тело.
   А твоей дочери никогда не бывать Младшим Еггтом. Наследника Младший Еггт объявляет единожды в жизнь.
   Марина просто Еггт. Прекрасная наследница древнего рода. Она может властвовать. Но не желает. И не нагнётся за трёхрогим венцом, даже он свалится к ногам. Ибо на венце всегда кровь. И много. Она может убивать. Защищаясь. А тут придётся карать. А подобным ей претит отнимать жизни. Даже худшие.
   Но не Чёрный Еггт она. Нет в ней стремления к власти, сжигавшего почти всех Еггтов. Не горит в ней этот огонь. Горит какой-то другой. Свой собственный. Слишком сильно подпитываемый морозной гордостью благородной по духу.
   Родятся иногда такие люди. Словно изо льда. Холодного льда, на котором не может появится никакая грязь. Всё грязное в этом мире органически боится таких людей. Боится напоминания, какими люди должны быть.
   И любой видит — она выше тебя.
   А на себя в зеркало глянь. Похож на таких? Что-то не очень.
   А ты сама из других. Не таких кристальных. Ты из огненных. Приходящих в мир, чтобы его от грязи чистить. А при этом нельзя не запачкаться.
   Только… Тому кто сражается с чудовищами, надо заботится о том, чтобы самому не стать чудовищем. А ты уже на грани. И идёшь по грани уже много лет. Пока вроде бы удачно. Но ничто в этом мире не может длиться вечно. Ибо многим ты кажешься именно чудовищем. А кому-то — недостижимым совершенством.
   Из четверых — трое принцессы. Да и четвертая, если уж начать разбираться, с точки зрения закона тоже. Но если кто о своём статусе и задумывается, то это Марина. И почему-то частенько в последнее время пользуется вторым именем — Елизавета. Бумаги подписывает Лиза. И монограмма на лацкане пиджака — Л. Именно Л по первой букве. Символ? Знак? Она ничего не делает просто так. А понять её всегда очень сложно. Похоже, она всех уже приучила называть себя вторым именем. Но только с М. С. этот номер не пройдёт. Даже если и удастся разобраться, зачем она так делает.
   Марина стремится быть безупречной во всём. В одежде, в манере держаться, в речах. Говорит идеально, никогда и не при каких обстоятельствах не ввернёт крепкого словечка, колкости или жаргонизма. Но она вовсе не мягкая и не раз слышали металл в голосе. Со стороны посмотри — и видишь. Такие родятся, чтобы повелевать. Столько уж в ней гордости и достоинства. В крови сидят эти качества. Правительница прирождённая. Надо — будет мила и ласкова, надо — сурова и жестока. Чутьё на ситуацию тоже в крови сидит.
   Но вовсе не желает быть наследницей. И не будет. Ибо она так решила. Ибо не для неё бремя власти. Слишком хорошо Марине Саргон известно во что власть превращает людей. И какими чудовищами делает. Пример матери слишком нагляден. Она не Дина. И вовсе не прельщает дочь М. С. подобная жизнь.
   Но и тихая мирная жизнь в уютном семейном гнёздышке тоже вовсе не для неё. Рядом с собой желает видеть только человека во всём подобного ей. А где таких дьявольских гордецов найдёшь? Они не умеют быть простыми. Ибо такие всегда и дьявольски сложны.
   И сгорают в сжигающем их сердца огне. Из них зачастую получаются лишние люди. Но и
   Дина I тоже когда-то была таким человеком.
   У Марины похоже только один настоящий друг. Не Рэтерн, которую она от многого оберегает. И относится к ней словно к младшей сестре.
   А она. Имя-кличка. Бестия. Но ведь ничем не схожи они. Однако, они дружат. Несмотря на колоссальную разницу в возрасте.
   Жизнь Кэрдин где-то на экваторе. Все вершины уже достигнуты. Выше не подняться. Судьба определена.
   А какая судьба ждёт тебя, Марина-Елизавета Саргон?
   — Тётя, возьми меня на войну — в очередной раз стала канючить Дина.
   — Вырасти сперва — с усмешкой отвечает М. С…
   — К тому времени война уже кончится — сказала Марина.
   Дина испепеляющее посмотрела на неё, уперла руки в бока и начала.
   — Исходя из темпов распространения влияния новой империи, в ближайшее время неизбежно вступление в контакт с псевдо государственными образованиями, возникшими на руинах бывшей мирренской империи. Так как мы не сможем принять наличия на наших южных рубежах наличия неподконтрольных нам, и более того, возможно агрессивно настроенных формирований, то при дальнейшем расширении осваиваемых территорий неизбежно столкновение. Исходя из прошлых контактов с подобными формированиями, возможности мирного разрешения конфликтов представляются недостаточно высокими. В любом случае, для более эффективной разведки лежащей в сфере наших интересах территории необходимо всемерное увеличение численности высокомобильных подвижных групп. А также улучшение их технического оснащения. В первую очередь, предлагается усиление личным составом за счёт великолепно подготовленных кадров из числа базирующихся в Центральном регионе частей и соединений. Так же предлагается…
   Кэрт сидит почти у неё за спиной. При первых словах 'доклада' вытащил записную книжку и принялся что-то писать. Примерно на середине развернул её и поднял так чтобы видели М. С. и Марина. Крупными буквами со множеством знаков восклицания написано следующее: 'Аплодисменты!!!
   Лицо Дины довольно сильно вытянулось когда она увидела откровенные усмешки на лицах тётки и двоюродной сестры. Сначала не поняла, и только замешкалась. Потом оборачивается…
   И чуть ли не плача убегает из комнаты.
   М. С. и Кэрт добродушно хохочут. Марине совсем не смешно. Девчонка и так бредит степными патрулями. И теперь из кожи вон лезть будет, что бы туда попасть. А ей там вовсе не место. И командиру степных патрулей следовало бы об этом помнить. Однако, у М. С. сейчас откровенно благодушное настроение, и разговаривать о чём-либо серьёзным с Мариной она не станет. А вопрос о будущем Дины весьма серьёзен.
   — Ну, девчонка! Великолепно подготовленный кадр из центрального региона! Юмористка!
   Усмехается и Кэрт.
   — Далеко девчонка пойдёт! Нас глядишь, обгонит!
   — Вы что, смерти её хотите? — кричит Марина.
   М. С. и Кэрт вопросительно переглядываются.
   — Есть мнение, что руководство колонии затевает крупномасштабную провокацию, дабы спровоцировать флот на проведение операции возмездия, и окончательно решить проблему существования нашего государства. Уточнение номер раз: руководство флота проблема существования нашего государства нисколько не волнует. Уточнение номер два: масштаб провокации будет чудовищным. Уточнение номер три: мы должны любой ценой предотвратить эту провокацию. А сейчас наша задача хотя бы приблизительно вычислить объект и характер операции.
   — Чудовищно это сколько? — поинтересовался император
   — К делу не относится.
   Встает Кэрдин:
   — Нападение на то самое Кэртерское подворье, и уничтожение всех находящихся там. Оставляются следы, однозначно указывающие на наше авторство.
   — Маловероятно. Проникновение в город крупной диверсионной группы весьма затруднительно, а успешный уход после операции практически нереален. Однако, совсем сбрасывать со счетов этот вариант не стоит. Ещё что.
   Саргон вставать не пожелал; криво выцедил сквозь зубы.
   — Вроде бы 'случайный' запуск баллистической ракеты. Куда-нибудь в приморский городок, что бы там баб с детишками было побольше. Грибок плюс хорошая пропагандистская кампания — и готово. Груда жаренных детишек действует безотказно. На месте колонистов, я бы остановился на этом варианте. Затраты на подготовку диверсантов, конечно, велики, но эффект превзойдёт все ожидания.
   — Неплохо, но усиление охраны атомных объектов может это предотвратить. Вариант хороший, но они не могут не подстраховаться.
   — Провокация с использованием сил флота. — сказал нынешний командующий флотом Сордар Саргон — угон линкора, и обстрел побережья. Корабль потом топиться частями береговой обороны, а мы не сможем доказать что были ни причем.
   — Ответьте, адмирал, сколько необходимо человек для угона линкора?
   — Приблизительно, 150, но при этом во время перехода корабль будет небоеспособен.
   — Вы готовы взяться за подобную операцию?
   — Покажите мне линкор, угон которого не вызовет крупных международных осложнений, и назовите сроки для проведения операции, тогда и поговорим.
   — А могут угнать наш линкор? Ведь уже были попытки проникновения диверсантов в базы.
   — Попытки были пресечены, к сожалению, никого из диверсантов не удалось захватить живыми. Вероятность захвата существует всегда, так как нет в этом мире ничего невероятного. Во время учений, всегда поблизости обнаруживается разведывательный экраноплан. Но захват корабля в море я исключаю. В базе же… Захватить корабль возможно, но вывести в открытое море — нет. Торпедные батареи, управляемое минное заграждение, патрули катеров, эсминцев и подлодок. Исключено.
   — Оборону ВМБ всё равно надо усилить. В сложившейся ситуации мы не можем позволить себе потери крупных кораблей.
   — Мы располагаем данными о судьбе крупных надводных кораблей других флотов?
   Сордар с усмешкой показал пальцем вниз.
   — Все там. Что не потоплено, то сидит на мели и ржавеет. Команды разбежались, прихватив с собой все сколько-нибудь ценное. Единственный боеспособный флот в мире — это наш.
   — У города вроде есть линкор…
   — Два, если быть точными, плюс авианосец три крейсера, эсминцы и подлодки. Плюс небоеспособные сидящие на грунте посудины. Остатки великого флота, так сказать.
   — Линкоры… Они же вооружены нашими пушками! Помните, миррены у демократов купили по дешевке орудия для второй серии 'принцесс' , и снаряды к ним. Этими орудиями вооружили свою последнюю серию линкоров. Как раз эти два.
   — И что это значит?
   — Ещё один сценарий провокации, вот что. Корабли уходят в набеговую операцию, и проводят варварский обстрел побережья. Даже если флот и пришлет комиссию, найдут только осколки от наших снарядов. Вояки люди нервные. Они решат, что это 'принцессы' . Последствия для нас будут грустными.
   — Предлагаю работать по двум направлениям. Первое — диверсия с целью вывода кораблей из строя. Второе — захват. При чрезвычайных обстоятельствах — набеговая операция. Нейтрализовать корабли авианосной авиацией, или огнем 'Владыки' . А пока — все наши крейсерские подлодки и их дойные коровы (лодки-танкеры) срочно нуждаются в дальнем плавании. Насколько я помню, кораблики не часто высовывают нос из залива. Лодкам — приказ: если они выйдут во второй район крейсерства — атаковать.
   — Есть ещё один вариант — сказал император
   — Какой же?
   — Наименее кровожадный. Миррены известные торгаши. Корабли можно просто купить. Кстати, на том берегу океана могут додуматься до того же.
   — Там ещё могут придумать взять корабли с экипажем в аренду. К нам уже обращались с подобным предложением.
   — И довольно давно, между прочим.
   Снова встает Кэрдин.
   — Судя по полученным данным, на территории базы за прошедшие годы не появилось никаких новых военных объектов, что позволяет предположить, что местоположение объектов, о которых было известно ранее, также не изменилось. Мне представляется более целесообразным для нейтрализации кораблей, предпринять действия против береговых объектов, как то склады боеприпасов и нефтехранилища на территории порта. Этим может заняться даже наличная агентура, все необходимое в её распоряжении имеется.
   — Пока не исключен ни один вариант. Работаем по всем направлениям.
   Я уже располагаю докладами патрулей о состоянии части бывших ВМБ. Теперь же следует очень тщательно следить за всеми брошенными кораблями. Некоторые в ближайшее время будут уничтожены.
   М. С., спускается к воде, стараясь не шуметь. Но все равно услышана. Марина повернула голову, а рука словно невзначай опустилась на рукоятку меча. Не угроза, просто привычка. Или игра своеобразная. М. С. прекрасно знает, с какой скоростью катана вылетает из ножен.
   А на лице дочери необычайно спокойное выражение.
   Влажные волосы распущены по спине.
   Со спины просто до невозможного красива. Но если подойти сбоку…
   Марина снова обхватила руками колени. Смотрит на воду. Заговорила первой.
   — Красиво здесь. Люблю это место.
   М. С. садится рядом.
   — Я знаю, кое-что в этом мире не меняется никогда. Тот островок. И как вон там поднимается солнце. И тишина на рассвете.
   — Ты здесь уже была? — даже не удивилась