Страница:
ния отрицательного опыта.
Такая религиозная философия не могла удовлетворить настоящего
православного человека, который рассматривал ее как какую-то заумь.
Вместе с тем она и не способствовала возвращению к православной ве-
113
ре русской интеллигенции. А если вообще и способствовала возвраще-
нию к вере, то скорее к католицизму, протестантизму или даже буддиз-
му, настолько абстрактны, неопределенны и далеки от Православия бы-
ли умозаключения этих философов. Даже лучшие из них, такие, как
отец Павел Флоренский, чужды православному миру. Об этом совер-
шенно справедливо пишет в книге "Пути русского богословия" отец Ге-
оргий Флоровский. Дух философии Флоренского, отмечает он, по су-
ществу, западнический. Это философия западника, который мечтатель-
но и эстетически ищет спасения на Востоке. В своей работе Флорен-
ский делает, по-видимому, шаг назад, отступая от христианства к пла-
тонизму и религии древности или в царство оккультизма и магии. Та-
кое обращение к другим культам и слабое изучение духа Православия
характерно было для большинства русских философов, даже некоторых
из тех, которых считали славянофилами.
У К. Леонтьева, например, по мнению Г. Флоровского, была религи-
озная тема жизни, но вовсе не было религиозного мировоззрения. В ра-
ботах К. Леонтьева чувствуются западные, латинские мотивы, его тя-
нет к католичеству, он близок к идее Соловьева о мировой теократии.
В национальном смысле Леонтьев был далек от русского Православия,
так как не верил в идею преображения мира, христианство было для
него религией конца.К. Леонтьев сводит религиозно-культурные кор-
ни России к некоему упрощенному византизму, которые, по его мне-
нию, - Царь плюс Церковь.
Большая заслуга К. Леонтьева в том, что он понял великое значение
учения Данилевского о культурно-исторических типах. Углубляя это уче-
ние, Леонтьев подчеркивает, что существование разных культурных ти-
пов есть признак жизненности человечества; невозможность создать но-
вый, смешение всех типов в один средний - есть признак приближения
человечества в смерти.*1 Если космополитические философы так же, как
В. Соловьев, говорят о соединении всех цивилизаций в одну всемирную
как показатель прогресса человечества,*2 то К. Леонтьев справедливо ви-
дит в нем его конец. Предсказывая новый этап движения Русской циви-
лизации и даже правление "социалистического Царя" - Сталина, К. Ле-
онтьев справедливо порицает "самодовольное" развитие технических на-
ук, которые, по сути дела, выражают духовную деградацию человечества.
"...Допустивши даже, - писал Леонтьев, - что будут еще (до неизбеж-
ного и надвигающегося светопреставления) один или два новых культур-
ных типа, мы все-таки не имеем еще через это права (рационального) на-
деяться, что этот новый культурный тип выработается непременно весь-
------------
*1 Россия перед вторым пришествием.М., 1994.С. 68.
*2 Соловьев В. Сочинения. М., Правда.Т. 2.С. 271.
------------
ма уже старой Россией (900 лет с крещения! И больше 1000 лет с при-
звания князей!) и ее славянскими единоплеменниками, отчасти переходя-
щими (как болгары и сербы) прямо из свинопасов в либеральных бур-
жуа, отчасти (как чехи и хорваты) давно уже насквозь пропитанными ев-
ропеизмом. И мне бы очень хотелось хоть с того света увидать этот но-
вый и пышный (четырехосновный - по Данилевскому) культурный все-
славянский тип! - Но увы! Признаки благоприятные есть; но они так
слабы и так еще мелки... И неблагоприятного со всех сторон так много,
что мне, признаюсь, все чаще и чаще представляется такого рода печаль-
ная картина: это национальная и религиозная реакция, которая теперь до-
вольно сильна в русском обществе, не есть ли это одна из тех кратковре-
менных реакций к лучшему, к здоровью и силе, которые иногда испыты-
ваю на себе и я (например) в моей старости? - Таких малых реакций,
небольших обратных течений на старой почве было в истории много (по-
старайтесь припомнить); но все это не было реакцией вековой на новых
основах; примерами последних были: Византийское Православие, потом
через 400-500 лет для Запада - феодализм и папство; а для Востока -
мусульманство и буддизм (привившийся в Китае и Тибете).
Хорошо - кабы так; иногда я думаю (не говорю мечтаю, потому что
мне, вкусам моим это чуждо, а невольно думаю, объективно и бесприс-
трастно предчувствую), что какой-нибудь русский Царь, - быть может,
и недалекого будущего, - станет во главе социалистического движения
(как Св. Константин стал во главе религиозного - "Сим победиши!") и
организует его так, как Конст(антин) способствовал организации хрис-
тианства, вступивши первый на путь Вселенских Соборов. - Но что
значит "организация"? Организация значит принуждение, значит - бла-
гоустроенный деспотизм, значит - узаконение хронического, постоян-
ного, искусно и мудро распределенного насилия над личной волей граж-
дан. Поэтому либерал (по выводам своим дурацким, а не основам, впол-
не верным) Спенсер с ужасом видит в социализме новое грядущее го-
сударственное рабство. И еще соображение: организовать такое сложное,
прочное и новое рабство едва ли возможно без помощи мистики. Вот, ес-
ли после присоединения Царьграда небывалое доселе сосредоточение
Православного управления в Соборно-Патриаршей форме (разумеется,
без всякой теории "непогрешимости", - которую у нас и не потерпят)
совпадет, с одной стороны, с усилением и усилением того мистического
потока, который растет еще теперь в России, а с другой - с неотврати-
мыми и разрушительными рабочими движениями и на Западе, и даже у
нас (так или иначе), - то хоть за две основы - религиозную и государ-
ственно-экономическую можно будет поручиться надолго. -Да и то все
к тому же окончательному смешению несколько позднее придет".
115
Русский интеллигент, потерявший национально-религиозное чувст-
во и ощущающий внутри свою духовную неполноценность вне веры в
Бога, стремится на своем языке убедить себя в его существовании. Но
так как это убеждение идет не от души, а от ума, его рассуждения о
Боге - скорее лекции по философии, чем живое религиозное чувство.
Истинная Вера всегда неотрывна от национального святоотеческого со-
знания и предания, передаваемого из поколения в поколение. Там, где
вера отрывается от национального сознания, там она превращается в
абстракцию, отвлеченное понятие, которое не может тронуть и зажечь
человеческую душу.
Что стоят только интеллигентские мудрствования о Софии! Почти
каждый русский "религиозный философ" считал своим долгом внести
свой вклад в разработку этой темы, причем каждый по-разному. Полу-
чилась удивительная по своему абсурду и оторванности от живой ве-
ры система схоластических рассуждений о высшей мудрости, располо-
женной между Богом и человеком, а на деле не имеющей отношения
ни к Богу, ни к человеку.
Оторванная от национальной жизни, философия нередко порожда-
ла философские нелепости. Идеал личности, по Соловьеву и Бердяе-
ву, - некое двуполое существо - "цельная личность, сочетающая муж-
чину и женщину", соединяющая мужские и женские добродетели. Этот
идеал полностью осуществим в Царстве Божием, в котором преобра-
женные тела не имеют половых органов или сексуальных функций.
Следовательно, по мнению этих философов, в Божием Царстве лично-
сти сверхсексуальны и не двуполы.
Для большей части интеллигентов, лишенных национального созна-
ния, религиозные искания заканчивались отпадом от Православия, со-
провождаемым его оголтелой и чаще всего примитивной критикой.
Православие объявлялось ими оплотом реакции и отсталости, который
необходимо разрушить. Так думала большая часть русских интеллиген-
тов во второй половине XIX века. Разочаровавшись в Православии, эти
люди, как правило, не переходили в другую веру, а становились самы-
ми вульгарными атеистами. Вульгарный атеизм - характерная черта
многих русских интеллигентов XIX века, Православие для них - мра-
кобесие, а священники - обманщики и плуты. Религиозное искусство
для них примитивно и недостойно внимания, ходить в церковь может
только отсталый человек. Идет постоянная травля православных по-
движников. В конце XIX века, например, интеллигенция ведет клевет-
ническую кампанию против святого Иоанна Кронштадтского.
А он смело и глубоко обличает интеллигенцию, лишенную нацио-
нального сознания. "Безумны и жалки интеллигенты наши, - говорит
116
святой Иоанн Кронштадтский. - Они утратили по своему легкомыс-
лию и недомыслию веру отцов своих, веру - эту твердую опору жиз-
ни нашей во всех скорбях и бедах, этот якорь твердый и верный, на ко-
тором незыблемо держатся жизнь наша среди бурь житейских и Оте-
чество наше!"
"Как относятся наши интеллигенты, некоторые учителя и неблаго-
намеренные писатели, и многие учащие и учащиеся к святому и живо-
творящему орудию нашего спасения - Кресту? - спрашивает русский
святой и отвечает: - Они, по невежеству и легкомыслию, не хотят
чтить Креста и не кланяются ему, и не считают его нужным для себя;
значит, переучились и из света христианского вступили в непрогляд-
ную тьму бесовскую; возгордились сатанинскою гордостью и забыли
Того, Кто, будучи Богом, "смирил Себя" ради нас "до смерти и смерти
крестной", чтобы дать нам Собою образец смирения и терпения и при-
мер послушания Богу и властям земным. Без веры, смирения, терпения
и послушания никто не угодит Богу и не избегнет страшного правди-
вого суда Его - вечного огня и ужасного тартара. Но, впрочем, недо-
учки и переучки не верят и в личного, праведного, всемогущего и без-
начального Бога, а верят в безличное начало и в какую-то эволюцию
мира и всех существ; верят бредням еретика Толстого и подобных ему
безверов, а не Богу Истинному и потому живут и действуют так, как
будто никому не будут давать ответ в своих словах и делах, обоготво-
ряя самих себя, свой разум и свои страсти".
Святой Иоанн Кронштадтский обращается к "грешникам нераскаян-
ным и еврейскому неверующему множеству" с призывом - покайтесь!
В каком положении, наставляет он их, явятся нынешние, прошед-
шие и будущие наши неверующие, интеллигенты называемые, и все де-
каденты - неверующие и злонамеренные писатели, сделавшие слово
печатное орудием клеветы, обмана, соблазна, торговли и издевательст-
ва над всякой святыней и над благонамеренными людьми? Пред ними
слишком будет действительно то, над чем они глумились, что они от-
вергали здесь, над чем издевались.
"Истинно, - повторяет русский святой, - близок день пришествия
страшного Судии или суда над всеми людьми, потому что уже настало
предсказанное отступление от Бога и открылся уже предтеча антихри-
ста, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, на-
зываемого Богом, или святынею; тайна беззакония уже в действии,
только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удержи-
вающий теперь, - и тогда откроется беззаконник, которого Господь
Иисус убьет духом уст Своих, и истребит явлением пришествия Свое-
го того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою си-
117
дою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным
обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для
своего спасения. И за сие пошлет им Бог действия заблуждения, так
что они будут верить лжи (и верят лжецу Толстому), да будут осужде-
ны все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду".*1
К концу века вульгарный атеизм уже не удовлетворяет всей массы
русской интеллигенции, лишенной национального сознания, и рядом с
ним возникает другая вульгарная разновидность отношения к рели-
гии - религиозное реформаторство и, в частности, предложение объе-
динить Православие и католицизм при главенствующем значении по-
следнего (В. Соловьев). Это выражало не меньше, чем у вульгарных ате-
истов, пренебрежение Русским Православием. Были также попытки к
созданию новых религий, все они порождены духовным невежеством их
создателей, представляли из себя чудовищную ересь и, естественно, тер-
пели крах. Все эти искатели "религии сердца", "религии братства", "ре-
лигии человечества", "религии богочеловечества" были по своей сути
жалкими, беспочвенными людьми, не сумевшими устроить даже свою
жизнь, и как щепки выбрасывались на задворки бытия. Но тем не ме-
нее некоторые из них оказывали влияние на молодежь. Так, основатель
секты "богочеловеков" Маликов увлек за собой в США немало молоде-
жи строить религиозную коммуну, которая, естественно, провалилась.
Отпадение от Православия значительной части правящего и образо-
ванного слоя (фактический отпад, не внешний, - внешне многие из них
могли исправлять церковные обряды) привело к тому, что в конце XIX
века главным оплотом православной веры был простой народ. Он про-
должал верить так, как верили его предки. Однако неучастие в деле ве-
ры образованного слоя, его западный критический взгляд на Правосла-
вие подорвали веру и в простом народе, который все в большей степе-
ни стал поддаваться западническим настроениям господ. Но и господа
начинают менять свое отношение к религии, многие из них понимают
свою религиозную ущербность, стремятся восстановить порванную
связь с Православием. Однако стремления эти идут на западный манер
в духе исканий "Философско-религиозного общества", в них чувствует-
ся эстетство и высокомерное отношение к вере простого народа. Скла-
дывается парадоксальная ситуация: простой народ теряет веру, а обра-
зованные слои безуспешно ищут ее в каком-то религиотворчестве. "Хри-
стианство в России, как и повсюду в мире, - писал Н. Бердяев, - пе-
рестает быть народной религией по преимуществу. Народ, простецы, в
значительной массе своей уходит в полупросвещение, в материализм и
------------
*1 См.: Новые грозные слова отца Иоанна Кронштадтского "О страшном поистине Су-
де Божием, грядущем и приближающемся", 1906-1907 годы.М., 1993.
------------
118
социализм, переживает первое увлечение марксизмом, дарвинизмом и
проч. Интеллигенция же, верхний культурный слой, возвращается к
христианской вере... Старый бытовой, простонародный, стиль Правосла-
вия кончился, и его нельзя восстановить... И простая баба сейчас... ста-
ла нигилисткой и атеисткой. Верующим же стал философ и человек
культуры". Бердяев проводит мысль, что в его время к самому средне-
му христианину предъявляют несоизмеримо более высокие требования,
мол, верить по-настоящему может только ученый человек (И!). Это за-
блуждение очень характерно для интеллигенции начала XX века, вера
для многих из них - предмет особой науки, который простому челове-
ку недоступен. Православное мироощущение через добротолюбие и со-
борность остается вне внимания многих российских интеллигентов.
Русская интеллигенция перевернула понятия добра и зла. С ее лег-
кой руки нетрудовые босяцкие элементы общества стали героями, а на-
стоящие труженики - реакционным элементом.
Праздношатающийся человек без ремесла и дела, по-нашему, тунея-
дец, был для Руси явлением довольно редким. Такой человек мог жить
либо на милостыню, либо воровством. Как закон, так и народное нрав-
ственное чувство сдавливало его со всех сторон, не давая развиваться.
Именно поэтому на Руси таких лиц было сравнительно мало.
Но именно в этой нетрудовой и босяцкой среде рождалась и разви-
валась своя нетрудовая "босяцкая" культура со своим языком и фоль-
клором и, естественно, неистребимым презрением к труду и народной
морали.
В середине XIX века происходит в известном смысле сближение
идеологии босячества и некоторой части российской интеллигенции,
ибо те и другие стояли на основах отрицания народной культуры.
Именно в этом сближении и сочетании родились большевистские воз-
зрения на Русский народ.
Впрочем, в формировании этих воззрений приняли участие два
сравнительно узких слоя российской интеллигенции, относящихся к
"малому народу".
С одной стороны - слой людей, не знавших России, не понимавших
ее богатейшей культуры, не чувствовавших родства с ней, видевших в
ее истории только примеры своих национальных обид и утеснений.
Причем любые ошибки царского правительства объяснялись предста-
вителями этого слоя отсталым характером Русского народа, его темно-
той, дикостью и невежеством.
С другой - слой российских интеллигентов, сблизившихся с босяц-
кой нетрудовой средой, выражавших мировоззрение деклассирован-
ных элементов страны, по-своему романтизируя паразитические эле-
119
менты общества (босяков, обитателей хитровых рынков и даже уго-
ловных преступников, видя в них жертву социальной системы). В лю-
бой нации существуют паразитические элементы, не желающие рабо-
тать и постоянно противопоставляющие себя творческому большинст-
ву. Любая нация всегда сдерживает рост этих элементов, пресекая их
развитие. У нас же произошло иначе. Разочаровавшись в трудящемся
крестьянстве, не принявшем чужую социальную философию, разруше-
ние родных святынь именем европейской цивилизации, многие рос-
сийские социалисты начали делать ставку на те малочисленные слои
населения, которые, по их мнению, были более отзывчивы на "револю-
ционную пропаганду". Да и идти к ним далеко было не надо. В любом
кабаке или ночлежке можно найти готовых "революционеров" (челка-
шей, обитателей хитровок, "романтиков дна"), всей своей жизнью от-
рицавших общественные устои. Именно с тех времен для определен-
ной части российских социалистов деклассированные и уголовные
элементы стали "социально близкими". Именно им были созданы ус-
ловия наивысшего благоприятствования, и именно они стали опорой
большевистского уголовного режима на островах ГУЛАГа под тем же
названием - "социально-близких". Трудовой паразитизм деклассиро-
ванных элементов воспринимался в подобной среде как героический
социальный протест, нежелание работать - как своего рода забастов-
ка, пьяное прожигание жизни - жертвенность за какую-то неосознан-
ную идею.
Именно такую мысль несла пьеса М. Горького "На дне", которой так
восхищались представители российского образованного общества. Ло-
дыри, бездельники, уголовная шпана становятся положительными ге-
роями. Их немного, но вокруг них создается ореол жертвенности. Де-
вяносто процентов населения настоящих тружеников-крестьян России
представляются темной массой по сравнению с челкашами. И, о пара-
докс! - наступает момент - и о нравственных качествах русского че-
ловека начинают судить по этим деклассированным элементам, выду-
манным "положительным героям". Дешевая романтика "дна" сбивала с
толку даже выдающихся литераторов, заставляя видеть в представите-
лях "дна" типичных выразителей трудовой России. Так, например, И.
Бунин писал: "Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чув-
ственны мы, как жаждем упоения жизнью, - не просто наслаждения, а
именно упоения, - как тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как
скучны нам будни и планомерный труд".
Создателем мифа о героической сущности презираемых народом
челкашей, певцом "романтики дна" и восхваления социально вредных
элементов стал Максим Горький.
120
Важно отметить воззрения "романтиков дна" на русскую культуру
труда. Они обуславливаются общим отношением к народу - его "жут-
кой темноты", "невежественности", "культурного идиотизма". И вот вы-
вод: "...русский человек в огромном большинстве плохой работник. Ему
неведом восторг строительства жизни и процесс труда не доставляет
ему радости; он хотел бы - как в сказках - строить храмы и дворцы
в три дня и вообще любит все делать сразу, а если сразу не удалось -
он бросает дело. На Святой Руси труд... подневолен... отношение (рус-
ского человека) к труду - воловье". Этот антирусский вывод стал точ-
кой отсчета для теоретических построений российских социал-демокра-
тов, задав заранее ложные предпосылки - мол, русские лентяи, - их
еще надо учить работать, учить добросовестному отношению к труду и
умению жить вообще.
Горький предлагает еще целый ряд обобщений такого рода. Все бе-
ды не в том, что народу навязывают чужой ему уклад жизни и формы
хозяйствования, а в том, что русские не умеют добросовестно работать.
"Костер зажгли, - пишет Горький, - он горит плохо, воняет Русью,
грязненькой, пьяной и жестокой. И вот эту несчастную Русь тащат и
толкают на Голгофу, чтобы распять ее ради спасения мира... А запад-
ный мир суров и недоверчив, он совершенно лишен сентиментализма...
В этом мире дело оценки человека очень просто: вы... умеете рабо-
тать?... Не умеете?... Тогда... вы лишний человек в мастерской мира.
Вот и все. А так как россияне работать не любят и не умеют, и запад-
ноевропейский мир это их свойство знает очень хорошо, то нам будет
очень худо, хуже, чем мы ожидаем..."
Русские среди других народов. - Антирусские националистические
движения. - Изменники-самостийники.
В царствование Николая II на территории России жило около
140 народов и народностей, объединенных Русским народом (включая
малороссов и белорусов) на началах Русской цивилизации. Русское го-
сударство не эксплуатировало нерусские народы, входившие в его со-
став, а предоставляло им значительную помощь и поддержку, создавая
равные для всех экономические условия существования. Россия, стро-
го говоря, не являлась империей в прямом смысле этого слова. Если,
скажем, Британская или Германская империи жили за счет грабежа и
эксплуатации окраин и колоний, постоянно богатея за их счет, то в
Русском государстве многие окраины жили за счет центра и щедрости
121
Русского народа, имея равный доступ ко всем богатствам Российского
государства и практически бесплатно получая военную защиту.
Обладая высоким чувством национального достоинства, русские ни-
когда не считали себя выше других народов, терпимо и с пониманием
относились к проявлению национальных чувств других народов.
Отношения Русского народа и его вождей к другим народам, насе-
ляющим Россию, строились на началах справедливости и признания их
национальных обычаев, традиций и благоприобретенных прав. В цар-
ствование Николая II продолжали сохраняться юридические нормы,
действовавшие еще до вхождения нерусских народов в состав России.
В польских губерниях действовал Кодекс Наполеона, в Полтавской и
Черниговской губерниях - Литовский статут, в Прибалтийском крае -
Магдебургское право, у народов Кавказа, Сибири и Средней Азии не-
рушимо сохранялся целый ряд местных законов и обычаев.
Николай II был противником русификаторской политики среди на-
родов, живущих в России. В этом плане он расходился со многими го-
сударственными деятелями его царствования, в частности с М.Н. Кат-
ковым и К.П. Победоносцевым. Стабильность державы, считал он, со-
здается не насилием, а духовным и хозяйственным превосходством го-
сударственного народа, создавшего мощное духовное и хозяйственное
пространство, притягивающее к себе не за страх, а за совесть.
По мере движения Русского народа на восток и юго-восток его до-
ля в общей численности населения снижалась. Национальное ядро рус-
ской государственности сужалось, а в отдельных регионах качественно
размывалось под влиянием непрерывного антирусского натиска, чаще
всего инициируемого западными странами.
Если в середине XIX века удельный вес Русского народа в общей
численности населения России составлял примерно 75%, то присоеди-
нение к России Средней Азии и некоторых кавказских областей умень-
шило удельный вес русских до 65,5% (1897 год). В годы царствования
Николая II доля русских в населении практически не изменилась.
Наибольший удельный вес русских в общей численности населения
наблюдался в Западной Сибири (88,7%) и в Европейской России
(80,0%), а наименьший - в Средней Азии (8,9%), в Прибалтийском
крае и Финляндии (6,7%).
Основная часть русского населения сосредоточилась на площади
между Днепром и Чудским озером на западе и Волгой и Мариинской
водной системой на востоке. В этом промежутке русские насчитыва-
ли 90% населения. Исключение составляли губернии: С. Петербург-
ская - 82,5%, Саратовская - 83,1%, Пензенская - 83,1%, Тавричес-
кая - 70,9%, Симбирская - 62,2%.
122
Национальный состав населения России в 1910 году (процентов)*1
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
| |Русские |Нацио- | П | Ф | Е |Литовцы|Другие |
| |(включая |нальности| о | и | в |латыши,|нацио- |
| |малорос- |монгольс-| л | н | р |эстонцы|нально-|
| |сов и бе-|кой расы | я | ы | е | |сти |
| |лоруссов | | к | | и | | |
| | | | и | | | | |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
|Вся Россия | 65,5 | 11,0 | 6,2 | 4,5 | 3,9 | 2,4 | 6,5 |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
|Европейская часть | | | | | | | |
|России (без польских | 80,0 | 5,1 | 1,2 | 3,6 | 4,0 | 3,0 | 3,1 |
|и финских губерний) | | | | | | | |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
|Польские губернии | 6,7 | 0,1 |71,8 | 0,1 |13,5 | 3,3 | 4,5 |
|Финские губернии | 0,2 | - | - |86,7 | - | - | 13,1 |
|Кавказские губернии | 34,0 | 20,4 | 0,3 | 0,1 | 0,4 | 0,1 | 44,7 |
|Сибирские губернии | 81,0 | 14,5 | 0,5 | 1,1 | 0,5 | 0,2 | 2,2 |
|Средняя Азия и Казахстан| 8,9 | 85,7 | 0,1 | 0,2 | 0,1 | 0,0 | 5,0 |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
К северу основного сосредоточения русской национальности рус-
ские смешивались с финнами, на северо-западе - с литовцами, поля-
ками и евреями, на юго-западе - с евреями, поляками.
На юго-востоке и востоке русская национальность соприкасалась с
многочисленными народами монголоидной расы, которые по численно-
сти населения стояли на втором месте в Русском государстве (11,0%).
Большой удельный вес (6,2%) в населении России составляли поля-
ки, заселявшие в основном привислинские губернии, хотя в незначи-
тельном числе они встречались во всех губерниях Европейской России.
Такая религиозная философия не могла удовлетворить настоящего
православного человека, который рассматривал ее как какую-то заумь.
Вместе с тем она и не способствовала возвращению к православной ве-
113
ре русской интеллигенции. А если вообще и способствовала возвраще-
нию к вере, то скорее к католицизму, протестантизму или даже буддиз-
му, настолько абстрактны, неопределенны и далеки от Православия бы-
ли умозаключения этих философов. Даже лучшие из них, такие, как
отец Павел Флоренский, чужды православному миру. Об этом совер-
шенно справедливо пишет в книге "Пути русского богословия" отец Ге-
оргий Флоровский. Дух философии Флоренского, отмечает он, по су-
ществу, западнический. Это философия западника, который мечтатель-
но и эстетически ищет спасения на Востоке. В своей работе Флорен-
ский делает, по-видимому, шаг назад, отступая от христианства к пла-
тонизму и религии древности или в царство оккультизма и магии. Та-
кое обращение к другим культам и слабое изучение духа Православия
характерно было для большинства русских философов, даже некоторых
из тех, которых считали славянофилами.
У К. Леонтьева, например, по мнению Г. Флоровского, была религи-
озная тема жизни, но вовсе не было религиозного мировоззрения. В ра-
ботах К. Леонтьева чувствуются западные, латинские мотивы, его тя-
нет к католичеству, он близок к идее Соловьева о мировой теократии.
В национальном смысле Леонтьев был далек от русского Православия,
так как не верил в идею преображения мира, христианство было для
него религией конца.К. Леонтьев сводит религиозно-культурные кор-
ни России к некоему упрощенному византизму, которые, по его мне-
нию, - Царь плюс Церковь.
Большая заслуга К. Леонтьева в том, что он понял великое значение
учения Данилевского о культурно-исторических типах. Углубляя это уче-
ние, Леонтьев подчеркивает, что существование разных культурных ти-
пов есть признак жизненности человечества; невозможность создать но-
вый, смешение всех типов в один средний - есть признак приближения
человечества в смерти.*1 Если космополитические философы так же, как
В. Соловьев, говорят о соединении всех цивилизаций в одну всемирную
как показатель прогресса человечества,*2 то К. Леонтьев справедливо ви-
дит в нем его конец. Предсказывая новый этап движения Русской циви-
лизации и даже правление "социалистического Царя" - Сталина, К. Ле-
онтьев справедливо порицает "самодовольное" развитие технических на-
ук, которые, по сути дела, выражают духовную деградацию человечества.
"...Допустивши даже, - писал Леонтьев, - что будут еще (до неизбеж-
ного и надвигающегося светопреставления) один или два новых культур-
ных типа, мы все-таки не имеем еще через это права (рационального) на-
деяться, что этот новый культурный тип выработается непременно весь-
------------
*1 Россия перед вторым пришествием.М., 1994.С. 68.
*2 Соловьев В. Сочинения. М., Правда.Т. 2.С. 271.
------------
ма уже старой Россией (900 лет с крещения! И больше 1000 лет с при-
звания князей!) и ее славянскими единоплеменниками, отчасти переходя-
щими (как болгары и сербы) прямо из свинопасов в либеральных бур-
жуа, отчасти (как чехи и хорваты) давно уже насквозь пропитанными ев-
ропеизмом. И мне бы очень хотелось хоть с того света увидать этот но-
вый и пышный (четырехосновный - по Данилевскому) культурный все-
славянский тип! - Но увы! Признаки благоприятные есть; но они так
слабы и так еще мелки... И неблагоприятного со всех сторон так много,
что мне, признаюсь, все чаще и чаще представляется такого рода печаль-
ная картина: это национальная и религиозная реакция, которая теперь до-
вольно сильна в русском обществе, не есть ли это одна из тех кратковре-
менных реакций к лучшему, к здоровью и силе, которые иногда испыты-
ваю на себе и я (например) в моей старости? - Таких малых реакций,
небольших обратных течений на старой почве было в истории много (по-
старайтесь припомнить); но все это не было реакцией вековой на новых
основах; примерами последних были: Византийское Православие, потом
через 400-500 лет для Запада - феодализм и папство; а для Востока -
мусульманство и буддизм (привившийся в Китае и Тибете).
Хорошо - кабы так; иногда я думаю (не говорю мечтаю, потому что
мне, вкусам моим это чуждо, а невольно думаю, объективно и бесприс-
трастно предчувствую), что какой-нибудь русский Царь, - быть может,
и недалекого будущего, - станет во главе социалистического движения
(как Св. Константин стал во главе религиозного - "Сим победиши!") и
организует его так, как Конст(антин) способствовал организации хрис-
тианства, вступивши первый на путь Вселенских Соборов. - Но что
значит "организация"? Организация значит принуждение, значит - бла-
гоустроенный деспотизм, значит - узаконение хронического, постоян-
ного, искусно и мудро распределенного насилия над личной волей граж-
дан. Поэтому либерал (по выводам своим дурацким, а не основам, впол-
не верным) Спенсер с ужасом видит в социализме новое грядущее го-
сударственное рабство. И еще соображение: организовать такое сложное,
прочное и новое рабство едва ли возможно без помощи мистики. Вот, ес-
ли после присоединения Царьграда небывалое доселе сосредоточение
Православного управления в Соборно-Патриаршей форме (разумеется,
без всякой теории "непогрешимости", - которую у нас и не потерпят)
совпадет, с одной стороны, с усилением и усилением того мистического
потока, который растет еще теперь в России, а с другой - с неотврати-
мыми и разрушительными рабочими движениями и на Западе, и даже у
нас (так или иначе), - то хоть за две основы - религиозную и государ-
ственно-экономическую можно будет поручиться надолго. -Да и то все
к тому же окончательному смешению несколько позднее придет".
115
Русский интеллигент, потерявший национально-религиозное чувст-
во и ощущающий внутри свою духовную неполноценность вне веры в
Бога, стремится на своем языке убедить себя в его существовании. Но
так как это убеждение идет не от души, а от ума, его рассуждения о
Боге - скорее лекции по философии, чем живое религиозное чувство.
Истинная Вера всегда неотрывна от национального святоотеческого со-
знания и предания, передаваемого из поколения в поколение. Там, где
вера отрывается от национального сознания, там она превращается в
абстракцию, отвлеченное понятие, которое не может тронуть и зажечь
человеческую душу.
Что стоят только интеллигентские мудрствования о Софии! Почти
каждый русский "религиозный философ" считал своим долгом внести
свой вклад в разработку этой темы, причем каждый по-разному. Полу-
чилась удивительная по своему абсурду и оторванности от живой ве-
ры система схоластических рассуждений о высшей мудрости, располо-
женной между Богом и человеком, а на деле не имеющей отношения
ни к Богу, ни к человеку.
Оторванная от национальной жизни, философия нередко порожда-
ла философские нелепости. Идеал личности, по Соловьеву и Бердяе-
ву, - некое двуполое существо - "цельная личность, сочетающая муж-
чину и женщину", соединяющая мужские и женские добродетели. Этот
идеал полностью осуществим в Царстве Божием, в котором преобра-
женные тела не имеют половых органов или сексуальных функций.
Следовательно, по мнению этих философов, в Божием Царстве лично-
сти сверхсексуальны и не двуполы.
Для большей части интеллигентов, лишенных национального созна-
ния, религиозные искания заканчивались отпадом от Православия, со-
провождаемым его оголтелой и чаще всего примитивной критикой.
Православие объявлялось ими оплотом реакции и отсталости, который
необходимо разрушить. Так думала большая часть русских интеллиген-
тов во второй половине XIX века. Разочаровавшись в Православии, эти
люди, как правило, не переходили в другую веру, а становились самы-
ми вульгарными атеистами. Вульгарный атеизм - характерная черта
многих русских интеллигентов XIX века, Православие для них - мра-
кобесие, а священники - обманщики и плуты. Религиозное искусство
для них примитивно и недостойно внимания, ходить в церковь может
только отсталый человек. Идет постоянная травля православных по-
движников. В конце XIX века, например, интеллигенция ведет клевет-
ническую кампанию против святого Иоанна Кронштадтского.
А он смело и глубоко обличает интеллигенцию, лишенную нацио-
нального сознания. "Безумны и жалки интеллигенты наши, - говорит
116
святой Иоанн Кронштадтский. - Они утратили по своему легкомыс-
лию и недомыслию веру отцов своих, веру - эту твердую опору жиз-
ни нашей во всех скорбях и бедах, этот якорь твердый и верный, на ко-
тором незыблемо держатся жизнь наша среди бурь житейских и Оте-
чество наше!"
"Как относятся наши интеллигенты, некоторые учителя и неблаго-
намеренные писатели, и многие учащие и учащиеся к святому и живо-
творящему орудию нашего спасения - Кресту? - спрашивает русский
святой и отвечает: - Они, по невежеству и легкомыслию, не хотят
чтить Креста и не кланяются ему, и не считают его нужным для себя;
значит, переучились и из света христианского вступили в непрогляд-
ную тьму бесовскую; возгордились сатанинскою гордостью и забыли
Того, Кто, будучи Богом, "смирил Себя" ради нас "до смерти и смерти
крестной", чтобы дать нам Собою образец смирения и терпения и при-
мер послушания Богу и властям земным. Без веры, смирения, терпения
и послушания никто не угодит Богу и не избегнет страшного правди-
вого суда Его - вечного огня и ужасного тартара. Но, впрочем, недо-
учки и переучки не верят и в личного, праведного, всемогущего и без-
начального Бога, а верят в безличное начало и в какую-то эволюцию
мира и всех существ; верят бредням еретика Толстого и подобных ему
безверов, а не Богу Истинному и потому живут и действуют так, как
будто никому не будут давать ответ в своих словах и делах, обоготво-
ряя самих себя, свой разум и свои страсти".
Святой Иоанн Кронштадтский обращается к "грешникам нераскаян-
ным и еврейскому неверующему множеству" с призывом - покайтесь!
В каком положении, наставляет он их, явятся нынешние, прошед-
шие и будущие наши неверующие, интеллигенты называемые, и все де-
каденты - неверующие и злонамеренные писатели, сделавшие слово
печатное орудием клеветы, обмана, соблазна, торговли и издевательст-
ва над всякой святыней и над благонамеренными людьми? Пред ними
слишком будет действительно то, над чем они глумились, что они от-
вергали здесь, над чем издевались.
"Истинно, - повторяет русский святой, - близок день пришествия
страшного Судии или суда над всеми людьми, потому что уже настало
предсказанное отступление от Бога и открылся уже предтеча антихри-
ста, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, на-
зываемого Богом, или святынею; тайна беззакония уже в действии,
только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удержи-
вающий теперь, - и тогда откроется беззаконник, которого Господь
Иисус убьет духом уст Своих, и истребит явлением пришествия Свое-
го того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою си-
117
дою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным
обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для
своего спасения. И за сие пошлет им Бог действия заблуждения, так
что они будут верить лжи (и верят лжецу Толстому), да будут осужде-
ны все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду".*1
К концу века вульгарный атеизм уже не удовлетворяет всей массы
русской интеллигенции, лишенной национального сознания, и рядом с
ним возникает другая вульгарная разновидность отношения к рели-
гии - религиозное реформаторство и, в частности, предложение объе-
динить Православие и католицизм при главенствующем значении по-
следнего (В. Соловьев). Это выражало не меньше, чем у вульгарных ате-
истов, пренебрежение Русским Православием. Были также попытки к
созданию новых религий, все они порождены духовным невежеством их
создателей, представляли из себя чудовищную ересь и, естественно, тер-
пели крах. Все эти искатели "религии сердца", "религии братства", "ре-
лигии человечества", "религии богочеловечества" были по своей сути
жалкими, беспочвенными людьми, не сумевшими устроить даже свою
жизнь, и как щепки выбрасывались на задворки бытия. Но тем не ме-
нее некоторые из них оказывали влияние на молодежь. Так, основатель
секты "богочеловеков" Маликов увлек за собой в США немало молоде-
жи строить религиозную коммуну, которая, естественно, провалилась.
Отпадение от Православия значительной части правящего и образо-
ванного слоя (фактический отпад, не внешний, - внешне многие из них
могли исправлять церковные обряды) привело к тому, что в конце XIX
века главным оплотом православной веры был простой народ. Он про-
должал верить так, как верили его предки. Однако неучастие в деле ве-
ры образованного слоя, его западный критический взгляд на Правосла-
вие подорвали веру и в простом народе, который все в большей степе-
ни стал поддаваться западническим настроениям господ. Но и господа
начинают менять свое отношение к религии, многие из них понимают
свою религиозную ущербность, стремятся восстановить порванную
связь с Православием. Однако стремления эти идут на западный манер
в духе исканий "Философско-религиозного общества", в них чувствует-
ся эстетство и высокомерное отношение к вере простого народа. Скла-
дывается парадоксальная ситуация: простой народ теряет веру, а обра-
зованные слои безуспешно ищут ее в каком-то религиотворчестве. "Хри-
стианство в России, как и повсюду в мире, - писал Н. Бердяев, - пе-
рестает быть народной религией по преимуществу. Народ, простецы, в
значительной массе своей уходит в полупросвещение, в материализм и
------------
*1 См.: Новые грозные слова отца Иоанна Кронштадтского "О страшном поистине Су-
де Божием, грядущем и приближающемся", 1906-1907 годы.М., 1993.
------------
118
социализм, переживает первое увлечение марксизмом, дарвинизмом и
проч. Интеллигенция же, верхний культурный слой, возвращается к
христианской вере... Старый бытовой, простонародный, стиль Правосла-
вия кончился, и его нельзя восстановить... И простая баба сейчас... ста-
ла нигилисткой и атеисткой. Верующим же стал философ и человек
культуры". Бердяев проводит мысль, что в его время к самому средне-
му христианину предъявляют несоизмеримо более высокие требования,
мол, верить по-настоящему может только ученый человек (И!). Это за-
блуждение очень характерно для интеллигенции начала XX века, вера
для многих из них - предмет особой науки, который простому челове-
ку недоступен. Православное мироощущение через добротолюбие и со-
борность остается вне внимания многих российских интеллигентов.
Русская интеллигенция перевернула понятия добра и зла. С ее лег-
кой руки нетрудовые босяцкие элементы общества стали героями, а на-
стоящие труженики - реакционным элементом.
Праздношатающийся человек без ремесла и дела, по-нашему, тунея-
дец, был для Руси явлением довольно редким. Такой человек мог жить
либо на милостыню, либо воровством. Как закон, так и народное нрав-
ственное чувство сдавливало его со всех сторон, не давая развиваться.
Именно поэтому на Руси таких лиц было сравнительно мало.
Но именно в этой нетрудовой и босяцкой среде рождалась и разви-
валась своя нетрудовая "босяцкая" культура со своим языком и фоль-
клором и, естественно, неистребимым презрением к труду и народной
морали.
В середине XIX века происходит в известном смысле сближение
идеологии босячества и некоторой части российской интеллигенции,
ибо те и другие стояли на основах отрицания народной культуры.
Именно в этом сближении и сочетании родились большевистские воз-
зрения на Русский народ.
Впрочем, в формировании этих воззрений приняли участие два
сравнительно узких слоя российской интеллигенции, относящихся к
"малому народу".
С одной стороны - слой людей, не знавших России, не понимавших
ее богатейшей культуры, не чувствовавших родства с ней, видевших в
ее истории только примеры своих национальных обид и утеснений.
Причем любые ошибки царского правительства объяснялись предста-
вителями этого слоя отсталым характером Русского народа, его темно-
той, дикостью и невежеством.
С другой - слой российских интеллигентов, сблизившихся с босяц-
кой нетрудовой средой, выражавших мировоззрение деклассирован-
ных элементов страны, по-своему романтизируя паразитические эле-
119
менты общества (босяков, обитателей хитровых рынков и даже уго-
ловных преступников, видя в них жертву социальной системы). В лю-
бой нации существуют паразитические элементы, не желающие рабо-
тать и постоянно противопоставляющие себя творческому большинст-
ву. Любая нация всегда сдерживает рост этих элементов, пресекая их
развитие. У нас же произошло иначе. Разочаровавшись в трудящемся
крестьянстве, не принявшем чужую социальную философию, разруше-
ние родных святынь именем европейской цивилизации, многие рос-
сийские социалисты начали делать ставку на те малочисленные слои
населения, которые, по их мнению, были более отзывчивы на "револю-
ционную пропаганду". Да и идти к ним далеко было не надо. В любом
кабаке или ночлежке можно найти готовых "революционеров" (челка-
шей, обитателей хитровок, "романтиков дна"), всей своей жизнью от-
рицавших общественные устои. Именно с тех времен для определен-
ной части российских социалистов деклассированные и уголовные
элементы стали "социально близкими". Именно им были созданы ус-
ловия наивысшего благоприятствования, и именно они стали опорой
большевистского уголовного режима на островах ГУЛАГа под тем же
названием - "социально-близких". Трудовой паразитизм деклассиро-
ванных элементов воспринимался в подобной среде как героический
социальный протест, нежелание работать - как своего рода забастов-
ка, пьяное прожигание жизни - жертвенность за какую-то неосознан-
ную идею.
Именно такую мысль несла пьеса М. Горького "На дне", которой так
восхищались представители российского образованного общества. Ло-
дыри, бездельники, уголовная шпана становятся положительными ге-
роями. Их немного, но вокруг них создается ореол жертвенности. Де-
вяносто процентов населения настоящих тружеников-крестьян России
представляются темной массой по сравнению с челкашами. И, о пара-
докс! - наступает момент - и о нравственных качествах русского че-
ловека начинают судить по этим деклассированным элементам, выду-
манным "положительным героям". Дешевая романтика "дна" сбивала с
толку даже выдающихся литераторов, заставляя видеть в представите-
лях "дна" типичных выразителей трудовой России. Так, например, И.
Бунин писал: "Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чув-
ственны мы, как жаждем упоения жизнью, - не просто наслаждения, а
именно упоения, - как тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как
скучны нам будни и планомерный труд".
Создателем мифа о героической сущности презираемых народом
челкашей, певцом "романтики дна" и восхваления социально вредных
элементов стал Максим Горький.
120
Важно отметить воззрения "романтиков дна" на русскую культуру
труда. Они обуславливаются общим отношением к народу - его "жут-
кой темноты", "невежественности", "культурного идиотизма". И вот вы-
вод: "...русский человек в огромном большинстве плохой работник. Ему
неведом восторг строительства жизни и процесс труда не доставляет
ему радости; он хотел бы - как в сказках - строить храмы и дворцы
в три дня и вообще любит все делать сразу, а если сразу не удалось -
он бросает дело. На Святой Руси труд... подневолен... отношение (рус-
ского человека) к труду - воловье". Этот антирусский вывод стал точ-
кой отсчета для теоретических построений российских социал-демокра-
тов, задав заранее ложные предпосылки - мол, русские лентяи, - их
еще надо учить работать, учить добросовестному отношению к труду и
умению жить вообще.
Горький предлагает еще целый ряд обобщений такого рода. Все бе-
ды не в том, что народу навязывают чужой ему уклад жизни и формы
хозяйствования, а в том, что русские не умеют добросовестно работать.
"Костер зажгли, - пишет Горький, - он горит плохо, воняет Русью,
грязненькой, пьяной и жестокой. И вот эту несчастную Русь тащат и
толкают на Голгофу, чтобы распять ее ради спасения мира... А запад-
ный мир суров и недоверчив, он совершенно лишен сентиментализма...
В этом мире дело оценки человека очень просто: вы... умеете рабо-
тать?... Не умеете?... Тогда... вы лишний человек в мастерской мира.
Вот и все. А так как россияне работать не любят и не умеют, и запад-
ноевропейский мир это их свойство знает очень хорошо, то нам будет
очень худо, хуже, чем мы ожидаем..."
Русские среди других народов. - Антирусские националистические
движения. - Изменники-самостийники.
В царствование Николая II на территории России жило около
140 народов и народностей, объединенных Русским народом (включая
малороссов и белорусов) на началах Русской цивилизации. Русское го-
сударство не эксплуатировало нерусские народы, входившие в его со-
став, а предоставляло им значительную помощь и поддержку, создавая
равные для всех экономические условия существования. Россия, стро-
го говоря, не являлась империей в прямом смысле этого слова. Если,
скажем, Британская или Германская империи жили за счет грабежа и
эксплуатации окраин и колоний, постоянно богатея за их счет, то в
Русском государстве многие окраины жили за счет центра и щедрости
121
Русского народа, имея равный доступ ко всем богатствам Российского
государства и практически бесплатно получая военную защиту.
Обладая высоким чувством национального достоинства, русские ни-
когда не считали себя выше других народов, терпимо и с пониманием
относились к проявлению национальных чувств других народов.
Отношения Русского народа и его вождей к другим народам, насе-
ляющим Россию, строились на началах справедливости и признания их
национальных обычаев, традиций и благоприобретенных прав. В цар-
ствование Николая II продолжали сохраняться юридические нормы,
действовавшие еще до вхождения нерусских народов в состав России.
В польских губерниях действовал Кодекс Наполеона, в Полтавской и
Черниговской губерниях - Литовский статут, в Прибалтийском крае -
Магдебургское право, у народов Кавказа, Сибири и Средней Азии не-
рушимо сохранялся целый ряд местных законов и обычаев.
Николай II был противником русификаторской политики среди на-
родов, живущих в России. В этом плане он расходился со многими го-
сударственными деятелями его царствования, в частности с М.Н. Кат-
ковым и К.П. Победоносцевым. Стабильность державы, считал он, со-
здается не насилием, а духовным и хозяйственным превосходством го-
сударственного народа, создавшего мощное духовное и хозяйственное
пространство, притягивающее к себе не за страх, а за совесть.
По мере движения Русского народа на восток и юго-восток его до-
ля в общей численности населения снижалась. Национальное ядро рус-
ской государственности сужалось, а в отдельных регионах качественно
размывалось под влиянием непрерывного антирусского натиска, чаще
всего инициируемого западными странами.
Если в середине XIX века удельный вес Русского народа в общей
численности населения России составлял примерно 75%, то присоеди-
нение к России Средней Азии и некоторых кавказских областей умень-
шило удельный вес русских до 65,5% (1897 год). В годы царствования
Николая II доля русских в населении практически не изменилась.
Наибольший удельный вес русских в общей численности населения
наблюдался в Западной Сибири (88,7%) и в Европейской России
(80,0%), а наименьший - в Средней Азии (8,9%), в Прибалтийском
крае и Финляндии (6,7%).
Основная часть русского населения сосредоточилась на площади
между Днепром и Чудским озером на западе и Волгой и Мариинской
водной системой на востоке. В этом промежутке русские насчитыва-
ли 90% населения. Исключение составляли губернии: С. Петербург-
ская - 82,5%, Саратовская - 83,1%, Пензенская - 83,1%, Тавричес-
кая - 70,9%, Симбирская - 62,2%.
122
Национальный состав населения России в 1910 году (процентов)*1
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
| |Русские |Нацио- | П | Ф | Е |Литовцы|Другие |
| |(включая |нальности| о | и | в |латыши,|нацио- |
| |малорос- |монгольс-| л | н | р |эстонцы|нально-|
| |сов и бе-|кой расы | я | ы | е | |сти |
| |лоруссов | | к | | и | | |
| | | | и | | | | |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
|Вся Россия | 65,5 | 11,0 | 6,2 | 4,5 | 3,9 | 2,4 | 6,5 |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
|Европейская часть | | | | | | | |
|России (без польских | 80,0 | 5,1 | 1,2 | 3,6 | 4,0 | 3,0 | 3,1 |
|и финских губерний) | | | | | | | |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
|Польские губернии | 6,7 | 0,1 |71,8 | 0,1 |13,5 | 3,3 | 4,5 |
|Финские губернии | 0,2 | - | - |86,7 | - | - | 13,1 |
|Кавказские губернии | 34,0 | 20,4 | 0,3 | 0,1 | 0,4 | 0,1 | 44,7 |
|Сибирские губернии | 81,0 | 14,5 | 0,5 | 1,1 | 0,5 | 0,2 | 2,2 |
|Средняя Азия и Казахстан| 8,9 | 85,7 | 0,1 | 0,2 | 0,1 | 0,0 | 5,0 |
+------------------------+---------+---------+-----+-----+-----+-------+-------+
К северу основного сосредоточения русской национальности рус-
ские смешивались с финнами, на северо-западе - с литовцами, поля-
ками и евреями, на юго-западе - с евреями, поляками.
На юго-востоке и востоке русская национальность соприкасалась с
многочисленными народами монголоидной расы, которые по численно-
сти населения стояли на втором месте в Русском государстве (11,0%).
Большой удельный вес (6,2%) в населении России составляли поля-
ки, заселявшие в основном привислинские губернии, хотя в незначи-
тельном числе они встречались во всех губерниях Европейской России.