Штенцель Альфред. История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

   Как завоеватель Крита и Византия, он возомнил о себе еще больше. Получив несметную добычу и пристрастившись к восточной роскоши, он уже был не в состоянии вернуться к стеснительным и скромным условиям жизни своей родины. Во время стоянки флота в Византии у него возник план сделаться повелителем всей Греции при содействии персов. Для этого он, при посредстве знатных персидских пленников, отпущенных им на свободу, вошел в сношение с находившимся в Сардах Ксерксом.
   Одновременно с этим он изменил свое обращение с подчиненными и, дав волю своему властолюбию, стал пороть провинившихся плетью, как будто они были его рабами. Спартанцев он, разумеется, щадил, но остальных греков третировал и налагал жестокие дисциплинарные наказания; так, например, он заставлял людей стоять в продолжение целого дня с тяжелым железным якорем на плечах. Когда Аристид упрекнул его за это, он не захотел его даже слушать.
   Следствием этого было всеобщее недовольство, дошедшее, наконец, до того, что ионийцы отказались повиноваться и едва не пустили ко дну корабль Павсания вместе с ним самим. Греки обратились к Аристиду и Кимону, стяжавшим симпатии своим мягким обращением, с просьбой о защите, предложили им заключить новый союз и встать во главе его.
   Те согласились, и весной 477 г. до н. э. возник новый морской союз, известный под именем делосско-аттического – маленький, но священный островок Делос, бывший некогда центром старой морской амфиктонии, имел у греков особенное значение, а потому и был выбран центром нового союза.
   Одновременно с этим Павсаний, на которого в Спарту поступило много жалоб, был отозван эфорами при помощи пелопоннесской эскадры, посланной для этой цели. Он повиновался, так как к открытому выступлению еще не был готов, и поручил управление Византием и, вероятно, и Сестосом, своему единомышленнику Гонгилу. В Спарте не смогли доказать изменческих замыслов Павсания, но, тем не менее, он был смещен со своего поста, и вместо него в Византий был послан некий Докрид с маленькой эскадрой для принятия командования. Но союзники по его прибытии решительно отказались ему подчиняться, и он вынужден был вернуться со своими кораблями обратно.
   Спарте уже наскучило вести войну с персами, перенесенную теперь на море, стоившую больших денег, угрожавшую новыми потерями людей и, кроме того, содействующую разложению строгих спартанских нравов. Поэтому Спарта отказалась от дальнейшего участия в этой войне, предоставив ее ведение Афинам. Таким образом, морская гегемония перешла к Афинам без борьбы и без нарушения союза, заключенного в 480 г. до н. э. в Истме. Цель Фемистокла была осуществлена: Афины достигли неоспоримого превосходства на море.
   Фактически Афины обладали всеми данными для получения морской гегемонии еще при заключении истмийского союза в 481 г. до н. э., но Фемистокл решил отказаться от притязаний, несмотря на подавляющий перевес афинских кораблей над спартанскими, ради того, чтобы не нарушать согласия в деле национальной обороны.
   Афинские командиры в Византии, несомненно, приняли очень охотно предложение союзников взять на себя главенство и немедленно приступили к заключению морского союза, в который под руководством Афин могли выступать, в качестве равноправных членов и не теряя своей независимости, все греческие государства. Целями союза были отражение нападений персов и защита от них всех членов союза, охрана свободы моря и морских сношений и торговли, особенно в Понте; наконец, нападение на персидские берега и грабеж их для возмещения убытков, понесенных союзниками во время персидских нашествий. Словом, союз преследовал только военные цели, тем более, что часть греческих прибрежных городов еще находилась в руках персов.
   Одновременно было решено, что каждый член союза обязывался вносить известную сумму на ведение войны, как платили раньше спартанцам при ведении войны сухопутной. Государства, обладавшие военными кораблями, должны были предоставить их с командами союзу и содержать на свой счет; те же, которые не имели кораблей, облагались денежным налогом. Афины, как первенствующая держава, осуществляли верховное командование над флотом, распоряжались деньгами, имели председательское место на союзном собрании и обладали правом его созыва.
   Союзный совет собирался и заседал в храме Аполлона на острове Делосе, в этом же храме хранились все ценности союза, для управления которыми имелись особые союзные казначеи. Каждый член союза имел право голоса и все вопросы (о войне, мире и пр.) решались голосованием.
   Распределение налогов союзники единогласно поручили Аристиду, который своим незапятнанным бескорыстием и самоотверженностью, а также доброжелательным отношением к людям, заслужил всеобщую симпатию и любовь. Он принял это трудное поручение и, объехав всех союзников, немедленно выполнил его ко всеобщему удовлетворению. Его распределение налогов даже в следующем поколении считалось образцовым.
   Матрикулярные взносы взимались через каждые четыре года. Предположения, что сумма этих взносов достигла с самого начала 460 талантов, следует признать ошибочными. В первые годы она равнялась лишь 154 талантам, и лишь через пять лет, с присоединением новых членов союза, достигла упомянутой цифры и даже превысила ее.
   Для упрощения делопроизводства все члены союза первоначально были разделены на три округа: геллеспонтский, к которому принадлежали города у Геллеспонта и Босфора (за исключением Фракийского Херсонеса, а также островов Тенедос, Проконнес и Безбик в Пропонтиде); ионийский, – к которому принадлежали острова малоазийского побережья от Лесбоса до Самоса, а также вступившие в союз ионийские и эолийские города; наконец, островной округ, который составляли Делос и Кикладские острова, кроме Андроса, и Эвбея без Кариста; в этот округ не вошли, однако, мелкие острова, лежащие севернее Эвбеи вдоль греческого побережья вплоть до Фракии.
   Переход гегемонии в морском союзе к афинянам изменил замыслы Павсания, которому удалось оправдаться от возведенных на него обвинений в Спарте, где он пользовался общим уважением и обладал большими связями. На триреме, предоставленной ему заимообразно городом Гермионом в Арголиде, он следующим же летом (477 г. до н. э.) вернулся в Византий, причем предпринял это по собственной инициативе. Тем не менее, Гонгил сдал ему Византий, Сестос также попал в его руки, и таким образом проход в Понт снова очутился под его контролем. Он стал вести жизнь в восточном вкусе и властвовать наподобие персидских сатрапов.
   Лакедемоняне не возражали против действий Павсания, но афиняне решили выступить против него с оружием. Командование в этой экспедиции они поручили, несмотря на его молодость, Кимону, начавшему этим свою блестящую военную карьеру. Он взял Сестос и осадил Византий, который принудил к сдаче в 476 г. до н. э.
   Павсаний отправился в Колонн в Троаде, откуда продолжал свои сношения с Ксерксом, подарившим его доверенному Гонгилу в тех местах большие поместья. Можно предполагать, что персы в продолжение нескольких лет намеренно удерживали Павсания, не давая развернуться его пылкому честолюбию, пока он опять не был вызван в Спарту, где были получены достоверные известия о его поступках.
   Он отправился, все еще надеясь, как это ни удивительно, на свое влияние и связи. По прибытии он был немедленно арестован по обвинению в заговоре, но потом опять отпущен за недостатком улик. Наконец, в 472 г. до н. э. одному из эфоров, враждовавшему с ним, удалось найти доказательство его сношений с Ксерксом и подготовке восстания илотов. Павсаний укрылся в одном из храмов, был там заперт и уморен голодом.
   После покорения Сестоса и Византия и присоединения их к морскому союзу Кимон предпринял завоевание фракийских городов, находившихся в персидских руках. Он начал с Эйона, занимавшего важное положение у устья реки Стримона. Разбив войско города, он окружил последний, намереваясь взять его голодом. Но храбрый комендант города Богис, не желая сдаваться, сжег всех оставшихся в живых, все сокровища и, наконец, самого себя на специально приготовленном костре. Афиняне решили навсегда удержать за собой этот важный пункт и высадили туда 10000 поселенцев (клерухов), перебитых впоследствии фракийцами во время похода в глубь страны.
   Вслед за завоевание Эйона, осенью 476 г. до н. э. в руки Кимона перешли и прочие города на Фракийском побережье и Фракийском Херсонесе, вплоть до оборонявшегося также упорно, как Эйон, Дориска. Затем Кимон взял скалистый остров Скирос, населенный коренными его жителями – долопернами, занимавшимися морским разбоем. Они были проданы в рабство, а остров заселен афинскими колонистами.
   Из Скироса Кимон вывез в Афины найденные там останки эпического героя Тезея, которому приписывалось соединение разрозненных аттических племен в одно государство. Этим поступком он вызвал большую радость у афинян и окончательно расположил их к себе. Из греческих городов Фракийского побережья и лежащих перед ним островов Фасоса и Самофракии, а также из островов Скироса, Папаретоса, Скиатоса и других, лежащих вблизи мыса Сепиаса, образован был четвертый отдел морского союза – фракийский, простиравшийся от Метоны в Пагасейском заливе до Эноса в устье Гебра (Марица).
   Благодаря созданию морского союза и усилению его мощи, Аристид и Кимон в качестве людей дела стали самыми влиятельными и уважаемыми в Афинах, тогда как влияние Фемистокла стало уменьшаться.
   После учреждения морского союза лакедемоняне стали стремиться к образованию противовеса быстро растущей мощи Афин, для чего сделали попытку распространить свое влияние на северную Грецию. Они намеревались завоевать обитавшее в Лариссе в Фессалии племя алеуадов, которое в свое время призвало Ксеркса к походу на греков. Весной 476 года Спарта послала через Пагасейский залив морским путем, освобожденным благодаря Афинскому флоту, свои войска в Пагасею под предводительством царя Леотехида. Из Пагасеи войска прошли по совершенно ровной местности вплоть до Лариссы, изгнали тамошнего тирана и могли бы покорить Фессалию, если бы Леотехида не подкупили алеуады, после чего он вернулся обратно. Его уличили в подкупе, судили, и ему удалось избежать казни лишь благодаря бегству.
   Войско следующим летом вернулось на кораблях обратно в Пелопоннес. Поход оказался безрезультатным, хотя лакедемоняне старались использовать его для приобретения руководящей роли в дельфийской амфиктонии, что могло дать им перевес над средней Грецией. Им почти удалось достичь этого путем внесения предложения об исключении из амфиктонии фессалийцев, фиванцев и других племен, поддержавших персов, но дальновидный Фемистокл, как представитель Афин, увидел в этом предложении вред для своей страны и постарался, чтобы оно не было принято. Это, несомненно, еще более увеличило ненависть Спарты к Фемистоклу, и она приложила все усилия для того, чтобы повредить ему и, к несчастью, нашла в этом поддержку в Афинах.
   Создание и содержание флота требовало больших денег и повлекло за собою полное изменение форм правления в демократическую сторону. Блестящие успехи Фемистокла, не имевшего связей среди аристократии, а в особенности же Саламинская победа, создали ему массу врагов и завистников среди этой аристократии, симпатизировавшей Лакедемону.
   Обладая дальновидностью, Фемистокл давно уже понимал, что Спарта – соперник, и что Афинам придется вести с ней решительную борьбу за гегемонию в Греции. Родовая же аристократия склонялась к Спарте, с ее аристократическим образом правления, содействовавшей распространению олигархии во всей Греции явно боровшейся с демократией. Во главе этой партии встал любимец толпы – Кимон, герой победоносной войны с персами. Как аристократ, он симпатизировал Спарте и уже много лет был желанным гостем в этом государстве.
   Кимон, легкомысленный в молодости, вопреки ожиданиям сделался выдающимся полководцем, хотя у него и не было того ума и дальновидности, с которыми Фемистокл вел запутанные политические дела афинского государства. Он открыто выступал против Фемистокла и приложил все свое влияние чтобы отправить его в изгнание. Этого ему удалось добиться в 473 г. до н. э., когда Фемистокл был подвергнут остракизму и удалился в изгнание.
   Он удалился в Аргос, враждовавший издавна со Спартой. Приобретя там вскоре всеобщее уважение и влияние, он его использовал против Спарты и на пользу своей родины. Под влиянием Фемистокла начались войны между Спартой, Аргосом и Тегеей. Спартанцы, обладавшие лучшей военной подготовкой, победили в кровопролитных боях при Тегее (472 г. до н. э.) и Дипайе (471 г. до н. э.). Они использовали этот успех для упрочения своего положения в пелопоннесском союзе, лишив союзные войска самостоятельности, подчинив их своей власти и поставив во главе их спартанских начальников.
   К этому времени относится осуждение и смерть Павсания, переписка с персами которого стала известной. Спартанцы воспользовались этим, как предлогом для того, чтобы повредить ненавистному им Фемистоклу, который и в изгнании оставался для них опасным врагом. Они отправили в Афины посольство, обвиняя Фемистокла в соучастии в преступлениях Павсания и требуя наказания его за измену.
   Партия Кимона, изгнавшая Фемистокла, поверила этой клевете, несмотря на отсутствие доказательств, и совместно со спартанцами отправила людей для его ареста. Фемистокл бежал на о. Коркиру, но там не решились приютить столь опасного изгнанника, и он перебрался в Эпир, к молосскому царю Адмету. Но и там он не был в безопасности от врагов. Поэтому он отправился сухим путем в гавань Пидну в Македонии, где сел на торговый корабль, отправлявшийся в Малую Азию. По пути корабль прибило к острову Наксосу, и Фемистокл подвергся опасности попасть в руки афинян, блокировавших этот остров.
   По прибытии в Малую Азию он тайно проехал в персидскую столицу, где предоставился новому персидскому царю. Артаксеркс, вступивший на престол после смерти Ксеркса, великодушно принял Фемистокла, несмотря на то, что он принес его отцу и государству больше вреда, чем кто-либо другой. Он дал ему даже в управление города Магнезию и Миус (оба на Меандре) и Лампсакузы (в Геллеспонте). В первом из этих городов Фемистокл прожил несколько лет, вплоть до 465 г., пользуясь уважением и занимаясь благотворительностью; предание гласит, что оно покончил жизнь самоубийством, когда Артаксеркс потребовал его участия в войне против Греции. Если это и выдумка, то она основана на убеждении в его искреннем и глубоком патриотизме.
   Фемистокл был одарен большими способностями и обладал громадной отвагой и силой воли. Не обладая военно-морским образованием он понял истинный путь к величию своего государства. Он сумел убедить совершенно чуждый моря и морского дела народ, что его будущность лежит на море и склонить его к тяжелой морской службе. Понимая, что только флот может защитить Грецию от угрожавших ей персов, он провел закон о флоте, изыскал средства для его постройки и убедил ради этого граждан отказаться от доходов с Лаврионских рудников. Как раз ко времени появления персов флот был готов, и Фемистокл принял на себя командование им.
   Перед самым началом военных действий он создал истмийский союз. Без этого союза Греция, наверное, погибла бы при всей разрозненности, близорукости и отсутствия национального чувства у отдельных независимых государств, число которых превышало сотню. Несмотря на свое превосходство и вполне понятную уверенность в себе, Фемистокл уступил совершенно неосновательным притязаниям Спарты на гегемонию на море и допустил назначение командующим морскими силами совершенно негодного для этой цели и нерешительного Эврибиада. Но и будучи его подчиненным, он всегда умел побудить его к правильным в стратегическом и тактическом отношении действиям. В минуту опасности он проявил редкое великодушие, простив и вызвав из изгнания своего злейшего врага Аристида.
   Не имея боевого опыта, Фемистокл в 480 г. до н. э. выступил впервые в качестве флотоводца и выказал свои блестящие способности, выбрав очень удачно место расположения своих сил, и одержал победу при Саламине атакой с флангов, поборов в самом начале нежелание подчиненных идти в бой. В этом отношении он оказался выше всех своих современников, несмотря на то, что занимал лишь второстепенное место; его дальновидность и осмотрительность при выборе гаваней, их устройстве, а также планировке укреплений, обеспечивавших от нападений с суши Афины и Пирей, заслуживает удивления.
   Он преодолел завистливое сопротивление Спарты, не считаясь с тем, что приобрел в лице этого могущественного государства опасного врага. С подобной же самоотверженностью и любовью заботился он о благе и величии своей родины.
   В Фемистокле надо видеть духовного отца морского союза, – он создал морское могущество Афин и, стоя на истинном пути, достиг замечательных результатов. Благодаря своей проницательности он сразу увидел в Спарте главного врага своей родины, с влиянием которого надо было бороться, собравши все силы, и сумел это сделать, в противоположность Кимону и последующим руководителям Афин, нарушившим единство морского союза угнетением отдельных членов и растратившим его могущество на ненужные авантюры. Последним политическим успехом Фемистокла было противодействие спартанскому влиянию в средней и северной Греции, достигнутое им благодаря его дипломатической ловкости.
   Вскоре после изгнания Фемистокла умер Аристид, и руководящим лицом в Афинах стал Кимон. Вскоре он предпринял поход против Кариста, единственного города на Эвбее, не принадлежавшего к морскому союзу, подчинил его и принудил вступить в союз, причем величина вступительного взноса была назначена афинянами. Есть основание предполагать, что то же самое было сделано с островом Андросом.
   Этот прием, противный основам морского союза, сделался обычным в Афинах, превратившихся из первого среди членов делосско – аттического союза в повелительницу Аттики, причем, естественно, среди членов союза, ревниво оберегавших свою независимость, возникло недовольство, перешедшее вскоре в ненависть. Первым проявлением ее был выход из союза острова Наксоса, рискнувшего на такой шаг, несмотря на то, что он был один; афиняне его блокировали и покорили, совершив первое насилие над членом союза.
   В 468 г. Кимон с союзным флотом в количестве 200 кораблей предпринял поход против персов, так как Ксеркс, судя по всему, готовил в Памфилии армию и флот для нового нападения на Грецию. Для этого похода Кимон велел построить триремы шире обыкновенного и со сплошной верхней палубой для того, чтобы можно было взять на судно больше гоплитов. По-видимому, он предполагал отступить от введенной Фемистоклом тактики таранного боя и вернуться к абордажному бою, чем и проявил свое незнание морского дела.
   Он начал действия в юго-западном углу Малой Азии у Тропейского преддверья Карийского Херсонеса и оттуда подвинулся вдоль Карийского и Ликийского побережья до Фазелиса. Прибрежные греческие города без сопротивления переходили на его сторону, остальные города пришлось покорять. Фазелис, жители которого сперва упорно защищались, уступил довольно скоро под влиянием переговоров. Все города принуждены были вступить в морской союз;и из них и из прибрежных островов, включая Родос, был образован пятый отдел союза, карийский, насчитывавший, по крайней мере, 66 членов. Благодаря этому общая сумма взносов достигла 500 талантов.
   Во время заключения договора с Фазелисом персидская армия находилась в лагере у устья реки Эвримедона в Памфилии. Эвримедон тогда был судоходен для плоскодонных трирем на протяжении 60 стадий (10,7 км), вплоть до Аспендоса. Перед устьем и в самом устье находился флот, составленный из флотов зависимых от персов государств, состоявший, по крайней мере, из 20 трирем, преимущественно финикийских; кроме того, с Кипра должны были прибыть еще 80 финикийских трирем. Не дожидаясь их прихода и соединения с флотом, Кимон, тотчас же после заключения договора с Фазелисом, неожиданно напал на стоявшие у устья Эвримедона корабли и уничтожил их. Ободренный этим легким успехом Кимон высадил войско, встретив сильное сопротивление, и штурмовал персидский лагерь. После этого он опять спешно посадил войско на корабли, чтобы встретить шедшую от Кипра эскадру раньше, чем ей будет известно о поражении персов при Эвримедоне. Это ему удалось, и эскадра, на которую он так же неожиданно напал восточнее Эвримедона, у Сиде, была захвачена целиком вместе с командой.
   После этого грандиозного успеха, после которого не могло быть и речи о новом нашествии персов или о появлении в греческих водах неприятельского флота, делосско-аттический союз достиг кульминационного пункта своего развития. Его пять отделов насчитывали свыше 200 членов, обитавших от Ликии до Аттики и от Понта по всему Архипелагу. Его прямые доходы были очень велики; кроме того, большую прибыль приносила свободная торговля. Особенно возвысились Афины, начавшие мнить себя не только руководительницей союза, но его повелительницей.
   Члены союза тяготились военными повинностями и налогами и часто бывали неаккуратны в уплате последних; но это стоило им независимости, так как лица, стоявшие во главе отделов, не обладали умеренностью основателей союза и обращались с членами не как с равными, а как с подчиненными. Взносы стали взыскиваться очень строго, даже при помощи насилия, и члены союза, один за другим, подобно Наксосу, стали переводиться из категории союзников в подчиненных, причем величина взноса стала определяться по усмотрению афинян. Сам Кимон в подобных случаях проявлял еще некоторую мягкость, удовлетворяясь доставлением судов без команд и денежным взносом.
   Таким образом, афинский флот постепенно увеличивался и, находясь все время в действии, становился более и более могущественным. Он уже не имел противников, с которыми не мог бы справиться; все это увеличивало уверенность лиц, руководивших афинской политикой. Совещания союзников в Делосе стали созываться все реже, при том, что у Афин увеличивалось число голосов, и, наконец, созыв их прекратился.
   В 454 г. до н. э. после поражения в Египте, союзная казна, под предлогом опасности, возможной при нападении на Делос неприятельского флота, была переведена из Делосского храма Аполлона в храм Афины Паллады в Акрополе в Афинах и поступила в распоряжение хозяев союза. Это фактически было концом морского союза; образовалось единое государство, управляемое афинским народом или, вернее, афинскими политиками.
   Этому перевороту способствовали крупные перемены, произошедшие в Афинах. Благодаря тому, что бывшие союзники мало помалу отказались от содержания собственных флотов, последние перешли к Афинам, увеличив их флот. Вследствие постоянных войн экипажи были опытны и всегда готовы к бою, тогда как союзные государства уже не получали боевого опыта, и их жители отвыкли от тяжелой морской службы. Государственная казна пополнялась за счет взносов. Как и предполагал Фемистокл, Пирей, благодаря морскому могуществу Афин, стал вскоре торговым центром всего греческого мира на востоке, и его оживленная торговля дала заработок массе людей, как богатых, так и бедных.
   Каждый чужестранец (метек), переселявшийся в Афины, по истечении известного срока должен был принять участие в защите страны и сделать соответствующий взнос. Одни метеки служили в качестве гоплитов, другие – в качестве гребцов; в 431 г. до н. э. их число превысило 10 000. Выслужившиеся метеки получали права афинских граждан.
   В городе скопились большие богатства, и от былой греческой простоты вскоре не осталось и следа. Стремление к наслаждениям, безнравственность и желание хорошо пожить, не трудясь совсем или очень мало, стали всеобщими. Непомерно развились высокомерие, стремление к власти и преувеличенно высокое мнение о могуществе государства, но забывалось то, что флот, – от которого зависело могущество, благо, да и само существование государства, следовало беречь и применять с большой осторожностью. Честолюбие до того овладело некоторыми, что они стали мечтать о завоевании Сицилии, южной Италии и Египта, Карфагена и всего побережья Африки.
   Все это было фатальным для Афин, которые нуждались в самоотверженных и бескорыстных людях, обладавших достаточным умом и осмотрительностью для того, чтобы держать государство и граждан на высоте положения. Необходимо было заботиться о поддержании решающего перевеса и гегемонии на море и заинтересовать в этом граждан.
   Ни одна из отраслей государственного управления не требует такого умелого, непрерывного и тщательного ухода, как флот, для того, чтобы он находился на высоте своего положения и был надежным оружием.
   Оба создателя морского союза, положившего начало морскому могуществу Афин, Фемистокл и Аристид, умерли почти в одно и то же время, незадолго до битвы при Эвримедоне. К этому времени относится появление личности, имя которой пользовалось в эпоху расцвета Афин почтением большим, чем чье-либо другое, но его носитель, наряду с заслугами в области искусства, памятники которого вызывают и в настоящее время заслуженное удивление всего мира, принес своей родине больше вреда, чем кто-либо другой из граждан. Это Перикл.