Штенцель Альфред. История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

   Интересы римлян и Антиоха III тем временем должны были неминуемо столкнуться, и многие греческие государства, в том числе и Родос, ждали этого момента. Антиох уже захватил Эфес, превратив его в мощную военно-морскую базу, и закрепился на Геллеспонте, восстановив Лисимахию на европейском берегу пролива. Римляне намекали Антиоху, что они готовы не обращать внимания на его действия в Азии, если он сам воздержится от вмешательства в дела европейской Греции, что, конечно, совсем не устраивало Пергам и Родос, но Антиох в конце концов не смог удержаться от соблазна.
   Вывод римских войск из Греции немедленно породил целый ряд конфликтов. Спартанский тиран Набид, сторонник македонян, перед тем разгромленный союзниками, нарушил условия мирного договора, восстановил свой флот (у него было три катафракта и несколько лембов), начал войну с Ахейской лигой, захватил несколько прибрежных крепостей и осадил Гитеум на побережье Лаконии, который удерживал ахейский гарнизон. Ахейцы намеревались сперва снова призвать на помошь римлян, но Филопомен убедил их попробовать справиться с Набидом собственными силами, для чего оснастил одну из трофейных квадрирем, бывший флагман македонского флота. Этот ветхий корабль (ему было не менее 80 лет) развалился на куски при первом же столкновении с флотом Набида. Последний, однако, не сумел воспользоваться плодами этой победы (если не считать захвата Гитеума), а его армия вскоре была полностью разгромлена ахейцами. Набид попытался привлечь на свою сторону Этолийскую лигу и успел втянуть этолийцев в войну прежде, чем сам был убит заговорщиками. Этолийцы, как одни из самых активных участников борьбы с Македонией, рассчитывали при разделе македонского наследства на ощутимые территориальные приобретения – они надеялись включить в свою лигу всю Фессалию, но не получили почти ничего. Разочаровавшись в союзе с римлянами и ввязавшись в войну с бывшими союзниками, они решили пригласить в Грецию Антиоха, дабы он «освободил страну от римского деспотизма». Антиох не удержался и принял приглашение, возможно, желая просто подразнить римлян. В 192 г. он высадил в Деметриаде свой авангард, 10 000 солдат, занял Халкиду и вторгся в Фессалию. Его флот, которым командовал Поликсенид, родосский изгнанник, насчитывал 200 транспортов и корабли сопровождения – 40 катафрактов и 60 легких военных судов. Греки приняли Антиоха довольно холодно – они еще не разочаровались в дарованной Римом «свободе». Этолийцы также раскаивались в своем необдуманном поступке – между ними и Антиохом начались трения, каждый пытался использовать другого в своих собственных интересах. Филипп Македонский, вместо того, чтобы поддержать Антиоха, принял сторону римлян и соблюдал условия договора 196 г. Римляне же восприняли вторжение Антиоха в Грецию как непосредственную угрозу, как попытку селевкидского царя создать плацдарм для последующего вторжения в Италию. Известие о том, что Ганнибал нашел приют при дворе Антиоха, еще более усилили их опасения.
   Родосцы, несмотря на свой смелый ультиматум, не предприняли каких либо активных действий против селевкидского флота. Они сосредоточили весь флот у Родоса и заняли выжидательную позицию. Атаковать транспорты Антиоха не имело смысла – если его сил и было недостаточно для завоевания Греции, то Родосу они могли доставить много неприятностей.
   Рим начал спешно готовиться к войне. В Грецию в 191 г. была отправлена 20-тысячная армия во главе с консулом, Марком Ацилием Глабрионом. Он действовал вполне успешно, заставив Антиоха отступить из Фессалии и выбив его из Фермопильского прохода (воспользовавшись тем самым обходным путем, по которому персидский отряд зашел в тыл к спартанцам в 480 г. до н. э.). При отступлении Антиох потерял значительную часть своей армии и был вынужден вернуться в Азию, куда за ним намеревались со временем последовать и римляне.
   Далеко не столь удачны были действия римского флота, которым командовал Гай Ливий Салинатор, сменивший на этом посту Атилия. Флот в это время был укомплектован, в основном, старыми судами, ветеранами второй Пунической войны (им было от 25 до 15 лет), новые корабли давно не строились. Сенат немедленно принял решение о строительстве ста новых судов, но эта программа так и не была выполнена. Римляне не смогли отбить Халкиду, неудачно пытались блокировать в Деметриаде часть сирийского флота, понесли потери при Эвбее (при этом попал в плен сын Сципиона Африканского). Ливий делал все возможное, чтобы привлечь к морским операциям флоты союзников – ему удалось сосредоточить у берегов Аттики 81 катафракт и 24 легких судна (сюда входили отряды из Региума и Локр и 6 карфагенских катафрактов). Пергамский царь Эвмен II прибыл в Пирей с тремя кораблями – известия о военных приготовлениях Антиоха в Азии, что создавало угрозу Пергаму, не позволяли ему выделить больше.
   Антиох все еще надеялся предотвратить перенесение военных действий в Азию, блокировав дорогу через Фракию. Лисимахия была превращена в северную морскую базу сирийского флота, отборный отряд быстроходных судов патрулировал Эгейский архипелаг. Поликсенид же тем временем переоснащал флот в Эфесе. Эфесская база, находившаяся как раз между Родосом и Пергамом, должна была препятствовать соединению союзных флотов. Родос, в свою очередь, располагался между Эфесом и левантийскими верфями Антиоха, поэтому обе стороны должны были опасаться соединения флотов противника и уничтожения собственных флотов по частям, до того, как они успеют объединиться.
   Основной задачей, поставленной перед римским флотом, была охрана и снабжение той армии, которая должна была двинуться в Азию по суше, вдоль фракийского побережья. Эвмен, обеспокоенный прежде всего судьбой собственного царства, предложил Ливию решить эту задачу, перебросив флот через Делос к пергамской военной базе на Элее, откуда удобно было охранять и Геллеспонт и Пергам. Ливий, вопреки всем ожиданиям, согласился на этот смелый ход. Его неожиданный рывок через Эгейское море вынудил Поликсенида покинуть район пролива и убедил родосцев в том, что римляне действительно готовы сражаться в восточных водах. Родосский флот (27 кораблей) под командованием Павсистрата немедленно отправился к Самосу, рассчитывая соединиться там с римским флотом. С этого союзного острова, имевшего две укрепленные гавани, родосцы могли также следить за судами, выходящими из гавани Эфеса.
   Ливий, похоже, больше заботился не о том, чтобы объединиться с флотом союзников, а о том, чобы скорее добраться до Элеи. Однако противный ветер отнес его флот в сторону, и он, вместо того чтобы соединиться с родосцами, пристал к Хиосу, где заодно решил пополнить запасы.
   Поликсенид, очевидно, каким то образом получил известие о выходе в море родосского флота. Намерения союзников – объединить силы для совместных действий – были для него совершенно очевидны, и он решил навязать сражение одному из флотов прежде, чем им удасться это сделать. Поликсенид вышел из Эфеса и направился к Фокее, затем оттуда неожиданно повернул к Эритрее, намереваясь встретить противника у Кисской гавани. Каким-то образом, возможно ночью, римский флот разошелся с ним по пути от Хиоса. Эвмен тем временем вернулся из Элеи со всем своим флотом (24 катафракта и многочисленные легкие суда). Объединенный флот подошел к Фокее, но Поликсенида к тому времени там уже не было.
   Причиной, заставившей его покинуть Фокею, вероятнее всего были полученные им известия о местонахождении родосского флота. Поликсенид готов был допустить соединение римлян и пергамцев, чтобы успеть дать бой своим бывшим соотечественникам, встретив их на пути от Самоса. Кисская бухта как нельзя лучше подходила для этого. Но, к его изумлению, вслед за ним к Киссу подошел римско-пергамский флот, боевым качествам которого Поликсенид давал не самую высокую оценку.
   Точное соотношение сил и потери противников в битве при Киссе нам неизвестны (Тит Ливий явно занижает потери союзников, сводя их к трем карфагенским триремам). Поликсенид, очевидно, не был знаком римской тактикой превращения любого морского сражения в огромную рукопашную свалку, поэтому его изящные маневры не произвели на противника должного впечатления. Потеряв какое-то количество судов, он предпочел отступить и укрылся в Эфесской гавани, где был заперт объединенным союзным флотом. На зиму флоты рассредоточились по своим базам – римский флот нашел приют в Кане, воспомогательной базе Пергама. Антиох тем временем спешно достраивал заложенные в предшествующем году новые корабли – Ганнибала, выполнявшего при нем роль неофициального военного советника, он отправил с этой целью в Финикию, где находились его главные верфи – а Поликсенид ремонтировал флот в Эфесе. Антиох надеялся начать кампанию на море и объединить свой флот прежде союзников.
   Весной 190 г. родосцы отправили на север 36 кораблей под командованием Павсистрата, а Ливий вышел со всем своим флотом и частью флота Эвмена к Геллеспонту, где намеревался разрушить ряд укреплений противника и расчистить дорогу для римской армии – несколько преждевременно, поскольку ей предстояло воспользоваться этим маршрутом не раньше чем через год. Родос остался без поддержки союзников, один на один против всего сирийского флота. Поликсенид воспользовался этим, и решил заманить родосский флот в ловушку. Он сделал вид, что готов предать Антиоха и предложил Павсистрату через посредника передать Родосу ту часть сирийского флота, которой он командовал, в обмен на прощение и право возвратиться на Родос. В качестве гарантии Поликсенид подписал письменное обязательство в присутствии доверенных лиц Павсистрата. Павсистрат поверил ему. Родосский флот в это время базировался на Самосе, в гавани Панорма, откуда продолжал следить за Эфесом. Ливий и Аппиан сообщают, что истинные планы Поликсенида были выданы Павсистрату одним из пленных эфесян, но тот не придал этой информации должного значения или не успел ее проверить. Поликсенид действительно вытащил большую часть своих судов на берег около Эфеса, якобы для ремонта, и этим усыпил бдительность Павсистрата. У него было 70 катафрактов и несколько десятков легких судов против 27 родосских кораблей, кроме того он заключил союз с пиратом Никандром, который должен был ночью высадить своих людей у Панорма.
   Сирийский флот появился у входа в бухту на рассвете. Для родосцев это было полной неожиданностью, однако они быстро оправились от шока. Расположенные по обеим сторонам бухты береговые батареи – снятые с судов метательные машины – открыли огонь по сирийским судам. Было еще темно, когда пираты Никандра напали на родосцев с суши. Те, вероятно, приняли их за гоплитов Антиоха и пришли в полное замешательство. Павсистрат попытался вырваться из бухты с оставшимися кораблями – к тому времени около двадцати его судов уже были захвачены противником на берегу, либо у выхода из бухты. Его собственный флагман был окружен и протаранен тремя сирийскими квинкриремами, сам Павсистрат погиб в самом начале прорыва. Выйти из бухты удалось только пяти родосским и двум союзным косским кораблям, которые прорвали строй противника, отпугнув его огненными снарядами (изобретением Павсистрата).
   Поражение родосского флота заставило Ливия прервать бесполезную геллеспонтскую экспедицию, тем более что его корабли нуждались в ремонте, а людям не хватало продовольствия – поддерживаемые Антиохом пираты перехватывали шедшие из Италии транспорты с припасами. К тому же в Фокее, где Ливий оставил четыре корабля, произошел переворот, инспирированный сторонниками Антиоха, вдохновленными известием о поражении родосцев в бухте Панорма. Ливий продошел к Фокее слишком поздно, и ограничился разорением окрестностей города.
   Родосцы на удивление быстро восстановили свой флот, построив 20 новых квадрирем и укомплектовав их экипажем. Командовать флотом был назначен Эвдам. Родосский флот соединился с римским у Самоса, причем по пути туда римляне едва не были перехвачены Поликсенидом – ему помешала только плохая погода. Затем союзный флот подошел к Эфесу, где вновь укрылся флот Поликсенида, и Ливий высадил часть войск на берег, намереваясь пополнить запасы продуктов. Но его фуражиры были атакованы эфесским гарнизоном и вернулись ни с чем.
   К тому моменту, когда Ливия сменил на посту командующего флотом Луций Эмилий Регилл, родосский флот уже был почти полностью восстановлен. Родосцы встретили Регилла в Пирее, откуда он направился на Хиос, оставив у берегов Греции 18 кораблей для борьбы с пиратами, угрожавшими римским транспортам. Союзные флоты вновь объединились на Самосе, где состоялся военный совет, продемонстрировавший полное непонимание римлянами основ морской стратегии и отсутствие у них какого либо определенного плана действий, кроме как вступить в бой с флотом противника, ежели таковой им встретится. Уже освобожденный от командования Ливий предложил затопить несколько нагруженных песком транспортов у входа в гавань Эфеса, и таким образом запереть там сирийский флот. Поскольку трудно было надеяться на то, что противник будет равнодушно наблюдать за проведением этой громоздкой операции, а потом ничего не предпримет для расчистки прохода, этот фантастический план был отвергнут. Родосцы предлагали захватить Патару, укрепленный город на азиатском берегу, до войны принадлежавший Родосу. Там имелась хорошо защищенная гавань, и оттуда можно было бы перехватить идущий с юга для соединения с Поликсенидом финикийский флот Антиоха. Регилл согласился с планом, но отказался разделять свой флот, выделив для этой операции только две квинквиремы под командованием Ливия. Всего, вместе с четыремя родосскими квадриремами и двумя афрактами, удалось набрать 11 кораблей, что было явно недостаточно. Неожиданная высадка у Патары не удалась – корабли задержались из-за плохой погоды, и элемент неожиданности был утрачен. Союзникам удалось отбить нападение сделавшего вылазку гарнизона, но для штурма крепости сил не хватало. Ливий отпустил родосцев и отправился назад в Грецию, а затем в Италию, не заходя на Самос. Регилл, раздасадованный неудачей, предпринял ряд совершенно бессмысленных действий. Он увел весь флот с Самоса, предоставив Поликсениду полную свободу, совершил несколько рейдов на побережье и подошел к Лориме, ближайшему к Родосу порту на материке. Его собственные трибуны осуждали его действия, предвидя, что противник наверняка воспользуется сложившейся ситуацией. Сирийцы действительно ей воспользовались. Селевк, сын Антиоха, атаковал сперва пергамскую морскую базу в Элее а затем двинулся на Пергам. Эвмен, как только получил известие о приближении врага к своей столице, немедленно вернулся в Пергам и увел свои корабли, а римляне и родосцы вынуждены были последовать за ним хотя бы для того, чтобы не дать противнику уничтожить по пути весь пергамский флот.
   Антиох подошел к Элее со всей своей армией и предложил собравшимся там союзникам начать переговоры о мире. Трудно сказать, почему он упустил столь выгодный для себя момент – взятие Элеи или Пергама поставило бы под удар планы римского вторжения в Азию, а флот Поликсенида мог бы запереть весь союзный флот в гавани Элеи (чего весьма опасались родосцы, и чего не хотели понять римляне). Регилл постарался затянуть переговоры, ссылаясь на то, что он не уполномочен подписывать какие либо соглашения до прибытия консула (тем более, что вместе с консулом должна была прибыть и армия). Антиох ни на чем не настаивал, но и не предпринимал никаких действий под Пергамом. Поликсенид также не воспользовался ситуацией и оставался в Эфесе.
   Регилл тем временем предпринял еще одну неудачную попытку захватить Фокею. К концу 190 г. престиж его, как главнокомандующего объединенными силами, упал настолько, что союзники предпочли действовать самостоятельно. Эвмен оставался в Элее, а Эвдам, забрав с Самоса 13 родосских квадрирем и две квинквиремы с Коса и Книда, вернулся на Родос. К моменту его возращения уже было получено известие о выходе в море флота Ганнибала – за два дня до прибытия Эвдама против него были отправлены 13 родосских квадрирем под командованием Памфилида. Эвдам поспешил на юг вслед за ним и застал Памфилида у Мегисте, где принял командование объединенным родосским флотом.
   Родосцы встретили Ганнибала у мыса Сиде. Несмотря на то, что они высылали вперед разведочные суда, встреча была неожиданной – оба флота шли в походном строю. У родосцев были тридцать две квадриремы и четыре триремы. Флот Ганнибала включал тридцать семь больших судов, в том числе три «семерки» и четыре «шестерки», и десять трирем. Ганнибал первым перестроил свой флот из походного порядка в боевой. Сам он находился на левом фланге, его правым флангом, ближе к берегу, командовал Аполлоний. Чтобы предотвратить окружение родосского флота и дать ему время перестроиться, Эвдам решился на смелый шаг – его флагман и четыре корабля сопровождения покинули строй и атаковали левый фланг противника. Родосцы имели преимущество в скорости и маневренности, их команды были лучше обучены, и сама конструкция их квадрирем давала им преимущество при лобовой таранной атаке. В первые же минуты боя одна из сирийских «семерок» на правом фланге была выведена из строя таранным ударом и захвачена, несколько вражеских кораблей лишились весел – более маневренные родосцы обламывали их таранами, прорываясь сквозь строй противника. Через некоторое время правый фланг сирийцев дрогнул и обратился в бегство. Эвдам был почти окружен отрядом самого Ганнибала, но спас свой корабль, дав сигнал флоту собраться вокруг флагмана (родосцы разработали надежную систему сигналов – Эвдам продолжал давать сигналы кораблям резерва и Памфилиду, командовавшему центром, даже в тот момент, когда его собственный отряд уже вырвался вперед и атаковал левый фланг Ганнибала). Подоспевшие с левого фланга, уже обратившие противника в бегство родосские суда едва не окружили самого Ганнибала, и тот вынужден был дать сигнал к отступлению. Его искалеченный гигантский флагман был взят на буксир афрактами, двадцать наименее поврежденных сирийских кораблей прикрывали отход. Родосцы замерли, наблюдая это великолепное зрелище, однако сил преследовать противника у них уже не было, а их собственный флагман тоже получил большие повреждения. Флот Ганнибала был потрепан настолько, что уже не смог выйти в море до самого конца войны.
   Эвдам вернулся на Самос, куда была доставлена и трофейная «семерка». Он оставил Хариклита с несколькими судами у острова Мегисте – на тот случай, если Ганнибал снова попытается прорваться на север. Регилл тем временем планировал еще одну экспедицию в Геллеспонт, и Эвдаму стоило большого труда убедить его от нее отказаться – находившихся там кораблей Эвмена было вполне достаточно, а перед союзниками стояли более насущные проблемы – непредсказуемый Поликсенид, укрепившийся в Эфесе, и перебои в снабжении. Регилл получил известие, что транспортные суда с грузом вина из Италии задерживаются, но что жители Теоса заготовили пять тысяч амфор вина для флота Антиоха. Решив перехватить этот ценный груз, он отправился на Теос, по пути встретил пятнадцать легких пиратских судов, союзников Антиоха, и, преследуя их, едва не посадил весь свой флот на рифы у Мионесса, где укрылись пираты. От этих пиратов, вероятнее всего, Поликсенид и узнал о местонахождении римского флота. Регилл остановился в бухте Герастика недалеко от Теоса. Поликсенид хорошо знал это место, очень похожее на гавань Панорма. Он укрыл свой флот неподалеку, за островом Макрида, намереваясь запереть вход в бухту десятью судами, а затем высадить десант и окружить противника. Эвдам, по словам Ливия, уже указывал Региллу на неудобство выбранного им места для стоянки, когда при выходе из бухты два корабля едва не столкнулись и поломали друг другу весла. К счастью для римлян, прежде чем Поликсенид успел приступить к выполнению своего плана, Регилл перевел флот к Теосу. Римские солдаты как раз грузили захваченное вино на суда, когда был замечен вышедший из-за Макриды флот Поликсенида. Римляне бросились к кораблям. Регилл сумел навести какое-то подобие порядка, приказав каждому выходившему из гавани кораблю выстраиваться в линию вслед за флагманом. Предусмотрительные родосцы, которые не стали приставать к берегу ввиду вероятной близости неприятеля, дали ему дополнительную возможность выйти в море и перестроиться. У римлян было 58 судов, у родосцев – 22, против 89 кораблей Поликсенида, в их числе три «шестерки» и две «семерки». Пока римляне выстраивали свой флот, Эвдам изменил курс, зашел союзникам в тыл и вышел к их правому флангу, предвидя, что Поликсенид, используя численное превосходство, попытается здесь охватить их фланг. Регилл, как истинный римлянин, двинулся прямо на врага, и когда Поликсенид, как и ожидалось, попытался атаковать неприкрытый правый фланг римлян, он наткнулся на своих бывших сограждан, вооруженных огненными снарядами Павсистрата. Эвдам немедленно атаковал вражеский флагман, несколько сирийских судов были подожжены в самом начале боя. Римляне, как обычно, постарались поскорее сблизиться с противником и превратить морской бой в рукопашную схватку. Они прорвали центр вражеского строя, но их фланги, открытые для вражеской атаки, пришлось прикрывать родосцам. Римские абордажные команды захватили тринадцать вражеских кораблей, еще двадцать девять были потоплены или сожжены родосцами. Потери родосцев составили один корабль, захваченный противником, когда его якорь при столкновении застрял в обшивке более крупного сирийского корабля, два римских корабля получили сильные повреждения. В разгар боя Поликсенид покинул строй с захваченным у родосцев кораблем и направился к Эфесу. Увидев это, корабли его правого фланга, еще сохранявшие боевой порядок, поспешно бежали.
   Война на море закончилась – практически лишившись флота, Антиох вынужден был отказаться от своих владений за Геллеспонтом, и римская армия смогла беспрепятственно переправиться в Малую Азию – родосский флот также принимал участие в этой операции. Регилл, по-видимому, пытался отослать родосцев домой, не желая делиться славой, но они настояли на своем присутствии в Геллеспонте, благодаря чему об их вкладе в победу над Антиохом стало известно в Риме. Потерпев поражение при Магнезии в 189 г. до н. э. Антиох вынужден был согласиться с условиями мира, продиктованными Римом. Поликсенид бежал, опасаясь мести бывших сограждан, а Ганнибал, подозревая, что одним из условий мирного договора будет его выдача римлянам, перебрался в Вифинию.
   Римляне высоко оценили помощь родосцев в этой войне, установив в их честь в Риме памятную стелу с перечислением их заслуг. И в Македонской, и в Сирийской войнах Родос выступал не просто как союзник римлян. Родосцы вели свою собственную войну, в которую оказались втянуты еще до вмешательства римлян в дела Греции и Восточного Средиземноморья, и в которой отстаивали свои интересы: прежде всего, собственную безопасность, не говоря уже о безопасности морской торговли, составлявшей основу всей их экономики. Родосский флот, довольно внушительный для такой небольшой островной республики (состав его колебался в пределах 30-40 боевых кораблей, главным образом квадрирем, не считая малых судов), был прекрасно организован и хорошо оснащен (даже малые суда имели на вооружении, по крайней мере, одну метательную машину); родосцы в описываемое время были, по-видимому, лучшими в Средиземноморье моряками, а Родос являлся одним из важных центров изучения навигации, картографии и астрономии (недаром многие античные картографы проводили нулевой меридиан через Родос). Родосской республике, возникшей на обломках империи Александра, с самых первых лет существования пришлось отстаивать свою независимость от притязаний Антигонидов, Птолемеев, а затем и Селевкидов, имевших крупнейшие и оснащенные самой передовой техникой того времени флоты. Только благодаря наличию флота родосцы смогли противостоять огромным эллинистическим империям, экономический потенциал и людские ресурсы которых во много раз превосходили их собственные. Основными же задачами, которые стояли перед родосским флотом и в мирное время, были охрана морских торговых путей и борьба с пиратами. Здесь у родосцев было много общих интересов с римлянами, которые уже в III в. до н. э. вели обширную морскую торговлю и тоже несли убытки от морского разбоя. Не следует, поэтому, рассматривать союз между Родосом и Римом как проявление какой-то исключительной политической дальновидности родосцев (благодаря оказанной римлянам помощи они добились некоторых привилегий, сохраненных ими и после вхождения Родоса в состав Римской Империи) – союз этот диктовался, прежде всего, наличием общих врагов и общих интересов.