Страница:
альбом грибом заложен,
глаза горят,
взгляд осторожен,
он, как слеза
назад возвращается,
то-то едва голова
на плечах умещается,
мать без затей
хорошему учит детей,
и растет с ними врозь
то, что елось ей и пилось
Георгию Баллу
Гроза и утренних цветков
Глаза в слезах горят;
Душа мой провожает взгляд
Домой на небо, лепестков
Тела над тьмой парят;
Бог слышит лепет облаков
С земли и в ней не спят
Звезд в ночи так мало
Что их лучи идут
В рост как будто встало
Солнце где его не ждут;
И с корнем тьму сорвало
С земли в которую кладут
Раньше чем ей жизнь дадут
Горе-корень радость-пень
Вечер - ночи своей тень;
Земля-улица душа-дом
Голова кружится листом
Осень лето утро день;
Сначала тишина, потом
Зима весна на свете том
Капли падают борьба
Теней их, пыль клубя,
Идет под солнцем за тебя,
Душа моя раба;
И мертвых о живых дробя
Земля как голова слаба
Кружится всех любя
Да зерно в земле лежит
Давно но злак-юнец
От холода ее дрожит,
Равно как ветер-жнец;
Земля то небо обнажит
То стайку в нем сердец
И выпорхнет душа-птенец
К самим себе глаза добры
Их взгляды им дары
В своих слезах-корзинах
Несут в ресницах длинных
Как землю звезд шары;
Так на крылах лица совиных
То ночь то день на разных половинах
Глазам своим не веря
Птица как дождя поток
Падает и солнце коготок
Слезы ее вонзает в зверя;
Так грозы дает росток
Громом голоса потеря
За один души виток
Ни разу солнце не присев
Не набирает высоты
Звезды к небесам воздев
Как руки я и ты;
Восход сменяется на гнев
Закат на милость темноты
Как наших душ черты
Когда глаза крупнее соли
Лицо как поле на приколе
И пресная вода морской
Несет как ветер непокой;
Тогда слеза виднее боли
Омытой как рекой тоской
И страх с ресниц как взмах рукой
Сами еще дети
Глаза - родители лица
Они без мамы и отца
Растут на этом свете
Как крылья у птенца;
На том во взгляды-сети
Дни летят на ветер
Между небом землей ковчег
Горизонта; живая вода
Умирает как человек
На глазах своих иногда;
Дождь переходит в снег
Дней все тучней стада;
Плоть-суббота душа-среда
Между душой и телом
Черная в облаке белом
Нитка земли как луч
Небесных равнин и круч
В сердце разбитом; в целом
Сколько его не мучь,
Никого ни солнца ни туч
Тело с душой расстается
Будто жизни две половины
Разлетаются от середины;
То с правой то с левой бьется
Сердце насмерть из-за картины
Той земли над которой несется
Дух Святой и смыкаются льдины
Вверх на этом вниз на том
Свете как дети растут
Души сначала глаза потом;
И звезды не пахнут когда цветут
Птицей рыбой скотом;
Страшный не страшен Суд,
Небом одет землей обут
Сердце в груди как зрачок
В детский сжимается кулачок
Болит оно словно два
Глаза, им голова;
И небо над ним молчок
О том что была жива
Душа задолго до Рождества
Светел ветер грозовой
Лес стоит дождем
Над луговой травой и в нем
То днем то ночью то листвой
Усыпан дикий водоем
По берегам его кривой
Улыбки на лице моем
Птица поет одиноко
Звуков растет семья
Словно от страха око
В котором слеза-змея;
Друг от друга далеко,
Птаха пред ним и я
Плоть ее и душа моя
Ветер снегу как лед
В воду войти не дает;
Так у небесных врат
Белую ночь закат
Держит и солнце встает
Под землей словно над
Глазами на звезды взгляд
На глаза слеза без дна
Зима и рано под водой
Темнеет падает звездой
С берега бегущая волна;
В очи длинной и худой
Ночи полная луна
Прячет месяц молодой
Горы колышутся горба
От жары и от дождя,
Солнце в небе как изба
Без единого гвоздя;
Земли бесшумная ходьба,
Звезды по ночам будя
Душа уходит уходя
Как взгляд горят снега
Плачут неба берега
Стоят и не смыкают глаз;
Искрится словно лица наст
Луга пускаются в бега
Дни распускаются погас
Один другой пурга
Плоть - соли щепоть
Как будто другому даны
Глаза Его боли полны;
Дух - хлеба ломоть
День потух - глаза голодны
Словно в пустыне Господь
И на небе Ему равны
Мертвое тело взамен
Живого душа взяла
Будто попали в плен
К жертве глаза орла;
Землю не тронул тлен
Ни крыла ее ни чела
И не ела она не спала
Между телом душой зазор
Прежде родился чем гаснет взор;
Столько звезд в глазах сколько лет
С этим тот разделяют свет;
Птиц зверей все древней узор
На земле в которой кого только нет,
Никого, ни ее самой ни других планет
Все чаще в облике тропы
То чаща отразится то долина
Как в облаке небесная пучина
И месяцев двенадцати серпы;
Вдруг расставания година
Друг к другу повернут стопы
Ночь-женщина и день-мужчина
Опадет листва с ветров,
Жива, спружинит мох;
Сбросит бремя вечеров
Ночь глубокая как вздох;
Рассвет румян и чернобров,
В небе звезд переполох
Застигнутых врасплох
Имя в облаке отчества
Словно в облике птичьем пророчество;
Душа управляет телом
Как женщина мужчиной неумелым
Когда ему жить не хочется;
И сердце разбитое с целым
Стоит рядом на свете белом
Плоть-невеста дух-жених;
Как будто брат с сестрой
Сошли с небес живут второй
Жизнью сердец своих;
Тучи мучая порой
Словно родителей своих
На земле сырой
По росту словно дети
Мною прожитые дни
Строятся на этом свете
В моей тени;
Душа за тело не в ответе
Мне жизнь оставили они
На склоне лет как след от пятерни
Дух-ветер глаза-паруса
Тело возвращается на небеса
Звезд его накрывает вал
Земля вращается как штурвал
Ее нет нигде, чудеса
Господь творит и роса
Ложится где свет упал
Зине Юрчишко
Мгла из-за угла чуть свет
Глядит на них вблизи как вслед
И нет глазам числа
Дух - уходящая натура
Сегодня - ясно завтра - хмуро
Летящие тела
В метель - ты чей - молчи
Ночей озера у свечи
Постель и нет простора
Тень пятится как рак
День катится во мрак
От своего повтора
В который раз оставил сердце
Глаз захлопывает дверцы
За собой мой дух
Он возвратится прежде ночи
Распахнутся ночи очи
Только день потух
Слез моих на нитке взгляда
Как чужих повисло стадо
За собой маня
Низко на земле рассвету
Звезды близко утра нету
Дух возьми меня
В глаза глядеть я не могу
Две капли мерзнут на снегу
Не превращаясь в лед
Земля вращаясь делит свет
На тот и этот - ночи нет
День прожит и он - вот
Берега бегут под кров
Созвездий через ров ветров
Из оков души
Испуг прошел осиротело
Мое как бы чужое тело
Как звук ее в тиши
Наедине с собою птица
Земли и неба сторонится
Как во сне в весне
Звезды зажигает мгла
Душа и тело - два крыла
Через лес ко мне
Между камней трава все выше
Над ней соломенные крыши
Под солнцем облака
В глаза гляжу в которых не был
Сколько неба - столько хлеба
И слез ни колоска
Земля сплетенная из роз
Вверх-вниз со скоростью волос
Растет над головой
И белый свет кружит звезда
И взгляд как вешняя вода
Бежит на голос твой
Из моря выползет на сушу
Охватит взглядом свою душу
Обратно двинется волна
Дно ощетинится и сразу
Волна невидимая глазу
Исчезнет до темна
Лодка - ночь звезда - гребец
Весла - мама и отец
В небе глубоко
Сердце - вечер очи - день
Душа - пустыня тело - тень
Им вместе нелегко
Два моих глаза - близнеца
В домике растут лица
Как острова на море
Им по-разному видна
Душа живущая одна
Во мне как на просторе
С неба луч - тропа
Туч на ней толпа
Звезд стоит тесней
Земля как камень путевой
Так солнце вертит головой
Что ночи день длинней
Роса на кончике луча
То холодна то горяча
И голоса повсюду
Ветер с мертвой и живой
Листвой играет и травой
Не к добру не к худу
Два сугроба глядят в оба
Моих глаза видел чтобы
Ручьи своих слез
Дух - окраина тело - столица
Между ними граница столица
Весна на ресницах грез
Проснулась зимняя земля
Весна вернулась на поля
Ручьями слезы побежали
Деревья на солнце светились
Стояли и не садились
И звезды луну окружали
В тумане веток острова
Верх неба - синева
Низ - белоснежный пух
Повис на облаке сугроб
Солнце землю в лоб
Целует - день потух
То невидимка то огромна
Земля на небе дышит ровно
Полушарья в лапах туч
Полутьма и полусвет
Переживут закат рассвет
Как хлеб преломят луч
Небо - поле солнце - стог
Месяц - серп луна - цветок
Ни рассвета ни заката
Утром - вечер ночью - день
Душа взлетела тело - тень
Ее упавшая куда-то
От грома остается - крик
От грозы огня родник
От меня душа спасется
Она исчезнет без следа
Растает тело и вода
Над ним волнуясь вознесется
Короче ночи вечера
Они черны она пестра
Как прожитые дни
Ни мамы с папой ни луны
Звездами глаза полны
Мы на земле одни
Одна другой длинней
В ночи сосульки дней
Тишина слышна
Горизонт в такую рань
Сегодня - нитка завтра - ткань
Тумана пелена
Подо льдом ни ветерка
Легче облаков река
Пузырьков полна
Чище воздуха вода
Тверда душою в холода
В себя погружена
Бесшумно дерево растет
Его то снегом заметет
То желтою листвой
Тяжел стою я на траве
Душа одна как будто две
Был - мертвый стал - живой
Боре Констриктору
солнце за луной,
вытянув лучи
воздуха волной,
прячется в ночи
вытянув лучи,
отступила тьма,
прячется в ночи,
и опять зима
отступила тьма
с головы до пят,
и опять зима,
и волхвы стоят
с головы до пят
пробежит волна,
и волхвы стоят,
как глаза без дна
пробежит волна,
света пузыри,
как глаза без дна,
слез поводыри
света пузыри,
поднимаясь с лап,
слез поводыри,
и ребенка цап
поднимаясь с лап
запада, восток
и ребенка цап,
дай мне адресок
запада, восток,
дальняя родня,
дай мне адресок
ближнего меня
в сушу у воды
малышу играть
и камней ряды
миловать, карать
малышу играть,
овцы устают
миловать, карать,
и волхвы жуют
в доме нежилом
солнце не печет,
и дожди углом,
и заря течет
солнце не печет
на траве дрова,
и заря течет,
и душа жива
на траве дрова
начали цвести,
и душа жива,
и давай расти
начали цвести
ласточка и стриж,
и давай расти
на глазах малыш
и носился дух
в глубине травы,
и земля, как пух
с детской головы
в глубине травы
запад и восток,
с детской головы
падает цветок
запад и восток
медленно растут,
падает цветок,
улицы цветут
медленно растут
зло и доброта,
улицы цветут,
и земля чиста
зло и доброта
по краям души,
и земля чиста,
и светло в глуши
по краям души
внешняя среда,
и светло в глуши
птичьего гнезда
ветер налетел,
август наступил,
звук осиротел,
эхо расщепил
август наступил
в птичьем языке,
эхо расщепил,
как звезду в реке
в птичьем языке
радуги дуга,
как звезда в реке,
тьмы одна нога
над семьей моей
эти небеса
родственного ей
цвета, как роса
эти небеса
и возникли без
цвета, как роса,
и набрали вес
и возникли без
берегов лучи,
и набрали вес
чистые ключи
собрала луна
села, города
у речного дна,
и земля тверда
села, города
сделают виток,
и земля тверда,
полыхнет восток
сделают виток
зло и доброта,
полыхнет восток
осенью с листа
зло и доброта
скорость наберут
осенью с листа,
и волхвы замрут
и, откинув прядь,
пришлецов слепит
молодая мать,
и младенец спит
пришлецов слепит,
прячет ночь тиха,
и младенец спит
в сердце пастуха
и сердечный стук
набежит волной
на семейный круг
в тишине ночной
набежит волной
свет на волосок,
в тишине ночной
на седой висок
свет на волосок,
облаком листва
на седой висок,
в бороду волхва
облаком листва,
прячется малыш
в бороду волхва,
и, как солнце рыж
в маму и отца,
каждую черту
своего лица
я перерасту
каждую черту,
чтоб не возвращать,
я перерасту
способы прощать
чтоб не возвращать
реку, лес, поля,
способы прощать
приняла земля
реку, лес, поля,
каждый волосок
приняла земля,
удержал песок
каждый волосок
малыша, спеша,
удержал песок,
и болит душа
малыша, спеша
к своему концу,
и болит душа
по всему лицу
к своему концу
села, города
по всему лицу
вспыхнут от стыда
села, города
солнцем за рекой
вспыхнут от стыда,
обретут покой
солнцем за рекой
выросла гора,
обретут покой
звезды до утра
выросла гора,
прячет от жары
звезды до утра,
как пастух дары
прячет от жары
и слеза глаза,
как пастух дары,
и бежит гроза
и слеза глаза
поднимает вверх,
и бежит гроза,
и звенит, как смех
поднимает вверх
мама малыша,
и звенит, как смех
у отца душа
мама малыша
держит на руках,
у отца душа
на ее щеках
как над головой
и в горах закат,
плодородный слой,
громовой раскат
и в горах закат,
овцы, как снега,
громовой раскат,
облаков стога
и вода, как лед,
пропускает свет,
малышу поет
матери в ответ
как волхвов дома,
матери в ответ
расступилась тьма,
пропускает свет
и стучат сердца,
птицы сеют, жнут
около отца,
маму не вернут
птицы сеют, жнут,
крылья за спиной
маму не вернут,
и земля волной
крылья за спиной,
как чужие рты,
и земля волной,
камнем с высоты
как чужие рты,
и отец, и сын
камнем с высоты
маминых морщин
и отец, и сын
попадают в сеть
маминых морщин,
словно овцы в клеть
попадают в сеть
пашни и луга,
словно овцы в клеть,
неба берега
круглый сирота,
как родной пейзаж,
формой глаз и рта
делается наш
как родной пейзаж,
всякий имярек
делается наш
и дает побег
Мите Авалиани
моряк веселью предается,
поется ветром и смеется
вдогонку тихому ему,
и нет покоя никому
Иона круглый сирота,
красота его, как стадо,
охраняла и спала,
когда маленькой была
кит плывет издалека,
облака он поднимает
пыли на своем пути,
чтобы в землю не уйти
о любви земля не спросит,
подбросит наяву и бросит
во сне Иону под палящим
солнцем, пьющим и курящим
море через не могу
на берегу волной играет
высокой с низкою звездой,
и дышит небо под водой
корабль о помощи взывает,
называет в честь себя
моряков, кита, Иону,
рушит шторма оборону
погода ясная, узоры
горы из нее плетут,
наедине с собой песок
качнулся с пятки на мысок
зарница меда слаще в чаще
и ловится без топора
на комара, и выпускает,
без боли с воли окликает
у солнца голова кита,
и до хвоста, как до Ионы
не могут тучи дотянуться,
едва друг к другу прикоснутся
на берегу волна лежит,
не бежит обратно в море,
и в разговоре моряков
дрожит земля от языков
разгладилось лицо мужчины,
морщины вытянулись в нить,
глаза устали, плавниками
стали под его руками
и только окрик или плеск
треск не выносят из огня,
из дома ссору и беду,
и спит Иона на виду
меняет кожу виноград,
град покрывается росой,
и дождь косой ее сбивает,
зимы до лета не бывает
чайка ласточкой ныряет,
усмиряет плоть во сне
коршун, делая круги,
к сердцу не прижав ноги
небо ветреное скачет,
прячет облако волна
от грозы в пучину злую,
словно мышку полевую
ливень в соляном растворе
в хоре раковин поет,
гаснут тени от хлопка
комка земли из ручейка
кит всплывает за глотком,
за ободком от кислорода,
у Ионы колесом
грудь, и сам он невесом
Иона ловится на мушку,
кукушку видит, и она
в утробу леса не глядится
и в матери себе годится
море птиц над океаном
планом местности, и вдруг
одна от стаи отстает,
окрестности не узнает
дыханье плачем или смехом,
эхом плавает в груди,
поля, как тени под глазами,
пересеченные слезами
мед на месяце раскосом,
под вопросом рот под носом,
Иона с пальцем на губах,
кит с соломинкой в зубах
все иначе в час заката,
космата тучи голова,
и слова глотает гром
ночью в воздухе сыром
земля на суше горяча,
саранча камней жирней
туч тяжелых чернозема
на белом свете окоема
детей Иона не растил,
грустил в ките на животе
и на спине, и на боку,
и лбом стучал по кулаку
ручей округу тянет вниз,
повис туман и обратился
в лежачий камень, не течет
вода, и солнце не печет
сердце расчищает путь
в грудь и время сокращает
жизни, сталкивая лбами
слова стучащие зубами
берега, как звезды тают,
светают в пене дождевой
листья на осенней стуже,
и живого мертвый хуже
буря воет на луну,
волну качает и не гонит
Иону с палубы, пока
плывут по небу облака
эхо перешло на ты,
черты лица не изменились,
кусты сомкнулись за бортом,
столкнулись с кораблем потом
воздух выпитый морями
рулями шевелит ресниц,
и птица, управляя взглядом,
с глазами колосится рядом
перемена блюд в пустыне,
в дыне семечко взошло,
душу огибая, тело
языком прошелестело
у золота ни мамы ни отца,
лица не прячет самородок,
и подбородок у Ионы
тяжелей осенней кроны
Иона бури не боится,
садится он на берегу,
его никто не провожает,
ему ничто не угрожает
без чувства падает зерно,
вино не уставая бродит,
Иона в полной темноте
землю бороздит в ките
на краю земли подлесок,
как довесок, и в строю
берегов волна, как лодка
моряку до бодбородка
мачты корабля теснятся,
снятся по утрам киту
они, как дни, которых столько,
сколько звезд на небе только
день, как голос пропадет,
не упадет ни тень, ни волос
с головы Ионы зря,
и звезды бросят якоря
в тумане море не прокиснет,
свистнет буря, и повиснет
ветер парусом в стогах
волн у черта на рогах
во сне Иона не ослепнет,
окрепнет взгляд его с того
света, и концы ресниц
коснутся этого границ
гроза дождями выпадает
и пропадает в темноте
ночной, и до заката
не доносится раската
в тучу тишина заходит
и выходит из нее
на мороз со стороны
первой холода волны
ветер в облаке свистит,
и хрустит земля под снегом,
промелькнуло дно реки,
будто взгляд из-под руки
сон с Ионой не остался,
расстался с жизнью и скитался
китом, как буря в парусах
облаков на небесах
один Иона пропадет,
дойдет до точки и войдет
в воду на своем пути,
кита по родинке найти
на ощупь движется рука,
узка ладонь перед рассветом,
нырнет и пустит пузыри
солнце из ворот зари
гнездятся скалы под горой,
сырой от молний, и грозится
кит Иону разыскать,
по ветру море расплескать
Иона проглотил язык,
отвык от шепота морского,
мгла скользнула по киту,
остановилась на лету
под открытым небом кит
парит и впитывает воду,
в ней душу оставляет он
и сушу выставляет вон
скал идет под лед пролет,
и не спит не ест не пьет
кит, как точка с запятой
улыбки рыбки золотой
луна, как полная страна
видна на небе до темна,
она снижается, и в профиль
глаз отражается картофель
корабль Иона подгоняет,
меняет ветром, языком
в своем имени местами
губы с буквами кустами
сон с Ионы не бежит,
кружит и дурака валяет,
оставляет есть и пить,
жизнь заставляет торопить
собака лает на свету,
на лету звезда пылает,
гроза шмыгнула и застыла,
море огибая с тыла
молчком высокая волна
семена клюет со дна,
задом наперед плывет
кит, не сеет и не жнет
годовых колец броня
пня от дня не оставляет,
пирамиду, как весло
водит по песку число
иней, как песок крошится,
копошится крот, висок
на волоске от ледяной
коробки сопки черепной
с акцентом у Ионы стон,
и планктон, как знак вопроса
по губам читает повесть,
потеряв кита, как совесть
базары птичьи многолики,
крики лают и пищат,
только парус пустословит,
стирает гладит и готовит
радуга стоит хвостом
на том свете под мостом
неба этого, и сталь
смотрит в голубую даль
по соседям кит не ходит,
всходит солнце, не заходит
к Ионе, потому что спит
оно и мачтами скрипит
плывет кораблик не спеша,
дыша направо и налево,
у волны неровный почерк,
вместо горизонта прочерк
открывают рты киты,
ты Ионе говорят
в глаза, как будто своему
ребенку, и светло ему
ночью все наоборот,
вброд Иона переходит
кита, лежащего пластом
земли на корабле пустом
кит, как судно вестовое
в кривое зеркало звезды
из воды глядит и носит
Иону в чреве, и гундосит
матросы дуют в паруса,
голоса у них похожи
на небеса в открытом море,
не слышно вздохов в разговоре
от стада своего отбился,
прибился к берегу и спит
кит с открытыми глазами,
глотает воздух со слезами
не видит снов Иона,
крона неба от воды,
как ворона тяжелеет,
температурит и алеет
дождь из тучи не выходит,
жизнь проходит, не заходит
солнце в тень от моряка,
пока тот смотрит в облака
не по Ионе кит тоскует,
смакует воздух не спеша
душа, и с телом расстается,
в котором сердце еще бьется
скала, в чем мама родила,
плыла, не ела, не спала
в воде холодной и голодной,
черной, до бела свободной
ложится в море бездорожье,
бездожье в небо, и безбожье
в земле кружится, как во чреве
голова Ионы в гневе
жизнь короткая, бывало,
мало на себя была
похожа, и шестое чувство
страдало за ее искусство
Иону ветер одевает,
и вдевает нить дождя
сон в холодную иглу
горизонта через мглу
от моря пена остается,
не расстается с ним и вьется
между матросами она,
на белом свете не видна
за Иону кит стеной
в ледяной воде волной
воздуха стоит в грозу,
и земля плывет внизу
Ионе ночи не хватает,
светает в чреве у кита,
с его хвоста взлетают птицы,
как с перевернутой страницы
вода на весла налегает,
сбегает с корабля, сдвигает
берега за ним и сушит
небо над собой, и глушит
Иону ветер умывает,
зевает кит, и выплывает
парус из глубокой пасти,
и море развевает снасти
играет кит с листом
хвостом, и ветер набирает
высоту, на воздух туча
взлетает черная, мяуча
копия воды, звезда
следа не оставляет в небе,
мачты соберет в букет
и опустит в море свет
голову Иона вскинет,
раскинет руки и окинет
взглядом отпечатки ярких
берегов на пальцах жарких
от солнца радуга горбата,
рогата туча и хвостата,
и меняет буря цвет
воздуха, и ветра нет
под водой Иона черен
от зерен глаз и до корней
волос на голове седой,
словно остров молодой
море в громовом раскате,
на закате дня грозу
высекает ночь, и свет
готовит ужин и обед
кит с Ионой на борту
высоту зимой и летом,
днем и ночью набирает,
на свежем воздухе играет
плывут по морю берега,
дуга над ними горизонта
радугой стоит на двух
точках зрения, как слух
волна Иону накрывает,
открывает он глаза
под водой и видит сушу,
словно собственную душу
луна до солнца добралась,
родилась, как сорвалась
с языка его в глубоком
сне на корабле высоком
с морем ветер говорит,
сорит словами с островами
эха, и от смеха плач
по волнам несется вскачь
бьется сердце, как вода,
стада китовые среда
толкает внешняя вперед,
пока Иона не умрет
город опустел в пыли,
нули голов и единицы
тел у жителей, как мел
белые от черных дел
в ките Иона помолился,
провалился он сквозь сон,
как сквозь землю, и в кольцо
взяли берега лицо
море повернуло вспять,
и опять над ним сверкнуло
небо на убереженном
просторе солнечном ионном
11
Даниле Давыдову
На закате земля входила в берега неба, на рассвете небо выходило из ее
берегов;
и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от
зла.
Самоопылялся уд его, в чем мать родила;
Очи его, как звери в гнездах, то уменьшались, то увеличивались в
размере, как звезды ночью;
Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов,
пятьсот пар волов и пятьсот ослиц, и весьма много прислуги;
Весь он был тьма, члены его были упруги;
Солнце входило в правое, выходило из левого ока;
Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день, и
посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними.
И делились с сестрами днями своими;
Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал
их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их.
И не считал дней своих;
Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в
сердце своем.
И как нет сердца у Бога, так нет сыновей в доме моем;
И прошли они;
Как Его дом;
глаза горят,
взгляд осторожен,
он, как слеза
назад возвращается,
то-то едва голова
на плечах умещается,
мать без затей
хорошему учит детей,
и растет с ними врозь
то, что елось ей и пилось
Георгию Баллу
Гроза и утренних цветков
Глаза в слезах горят;
Душа мой провожает взгляд
Домой на небо, лепестков
Тела над тьмой парят;
Бог слышит лепет облаков
С земли и в ней не спят
Звезд в ночи так мало
Что их лучи идут
В рост как будто встало
Солнце где его не ждут;
И с корнем тьму сорвало
С земли в которую кладут
Раньше чем ей жизнь дадут
Горе-корень радость-пень
Вечер - ночи своей тень;
Земля-улица душа-дом
Голова кружится листом
Осень лето утро день;
Сначала тишина, потом
Зима весна на свете том
Капли падают борьба
Теней их, пыль клубя,
Идет под солнцем за тебя,
Душа моя раба;
И мертвых о живых дробя
Земля как голова слаба
Кружится всех любя
Да зерно в земле лежит
Давно но злак-юнец
От холода ее дрожит,
Равно как ветер-жнец;
Земля то небо обнажит
То стайку в нем сердец
И выпорхнет душа-птенец
К самим себе глаза добры
Их взгляды им дары
В своих слезах-корзинах
Несут в ресницах длинных
Как землю звезд шары;
Так на крылах лица совиных
То ночь то день на разных половинах
Глазам своим не веря
Птица как дождя поток
Падает и солнце коготок
Слезы ее вонзает в зверя;
Так грозы дает росток
Громом голоса потеря
За один души виток
Ни разу солнце не присев
Не набирает высоты
Звезды к небесам воздев
Как руки я и ты;
Восход сменяется на гнев
Закат на милость темноты
Как наших душ черты
Когда глаза крупнее соли
Лицо как поле на приколе
И пресная вода морской
Несет как ветер непокой;
Тогда слеза виднее боли
Омытой как рекой тоской
И страх с ресниц как взмах рукой
Сами еще дети
Глаза - родители лица
Они без мамы и отца
Растут на этом свете
Как крылья у птенца;
На том во взгляды-сети
Дни летят на ветер
Между небом землей ковчег
Горизонта; живая вода
Умирает как человек
На глазах своих иногда;
Дождь переходит в снег
Дней все тучней стада;
Плоть-суббота душа-среда
Между душой и телом
Черная в облаке белом
Нитка земли как луч
Небесных равнин и круч
В сердце разбитом; в целом
Сколько его не мучь,
Никого ни солнца ни туч
Тело с душой расстается
Будто жизни две половины
Разлетаются от середины;
То с правой то с левой бьется
Сердце насмерть из-за картины
Той земли над которой несется
Дух Святой и смыкаются льдины
Вверх на этом вниз на том
Свете как дети растут
Души сначала глаза потом;
И звезды не пахнут когда цветут
Птицей рыбой скотом;
Страшный не страшен Суд,
Небом одет землей обут
Сердце в груди как зрачок
В детский сжимается кулачок
Болит оно словно два
Глаза, им голова;
И небо над ним молчок
О том что была жива
Душа задолго до Рождества
Светел ветер грозовой
Лес стоит дождем
Над луговой травой и в нем
То днем то ночью то листвой
Усыпан дикий водоем
По берегам его кривой
Улыбки на лице моем
Птица поет одиноко
Звуков растет семья
Словно от страха око
В котором слеза-змея;
Друг от друга далеко,
Птаха пред ним и я
Плоть ее и душа моя
Ветер снегу как лед
В воду войти не дает;
Так у небесных врат
Белую ночь закат
Держит и солнце встает
Под землей словно над
Глазами на звезды взгляд
На глаза слеза без дна
Зима и рано под водой
Темнеет падает звездой
С берега бегущая волна;
В очи длинной и худой
Ночи полная луна
Прячет месяц молодой
Горы колышутся горба
От жары и от дождя,
Солнце в небе как изба
Без единого гвоздя;
Земли бесшумная ходьба,
Звезды по ночам будя
Душа уходит уходя
Как взгляд горят снега
Плачут неба берега
Стоят и не смыкают глаз;
Искрится словно лица наст
Луга пускаются в бега
Дни распускаются погас
Один другой пурга
Плоть - соли щепоть
Как будто другому даны
Глаза Его боли полны;
Дух - хлеба ломоть
День потух - глаза голодны
Словно в пустыне Господь
И на небе Ему равны
Мертвое тело взамен
Живого душа взяла
Будто попали в плен
К жертве глаза орла;
Землю не тронул тлен
Ни крыла ее ни чела
И не ела она не спала
Между телом душой зазор
Прежде родился чем гаснет взор;
Столько звезд в глазах сколько лет
С этим тот разделяют свет;
Птиц зверей все древней узор
На земле в которой кого только нет,
Никого, ни ее самой ни других планет
Все чаще в облике тропы
То чаща отразится то долина
Как в облаке небесная пучина
И месяцев двенадцати серпы;
Вдруг расставания година
Друг к другу повернут стопы
Ночь-женщина и день-мужчина
Опадет листва с ветров,
Жива, спружинит мох;
Сбросит бремя вечеров
Ночь глубокая как вздох;
Рассвет румян и чернобров,
В небе звезд переполох
Застигнутых врасплох
Имя в облаке отчества
Словно в облике птичьем пророчество;
Душа управляет телом
Как женщина мужчиной неумелым
Когда ему жить не хочется;
И сердце разбитое с целым
Стоит рядом на свете белом
Плоть-невеста дух-жених;
Как будто брат с сестрой
Сошли с небес живут второй
Жизнью сердец своих;
Тучи мучая порой
Словно родителей своих
На земле сырой
По росту словно дети
Мною прожитые дни
Строятся на этом свете
В моей тени;
Душа за тело не в ответе
Мне жизнь оставили они
На склоне лет как след от пятерни
Дух-ветер глаза-паруса
Тело возвращается на небеса
Звезд его накрывает вал
Земля вращается как штурвал
Ее нет нигде, чудеса
Господь творит и роса
Ложится где свет упал
Зине Юрчишко
Мгла из-за угла чуть свет
Глядит на них вблизи как вслед
И нет глазам числа
Дух - уходящая натура
Сегодня - ясно завтра - хмуро
Летящие тела
В метель - ты чей - молчи
Ночей озера у свечи
Постель и нет простора
Тень пятится как рак
День катится во мрак
От своего повтора
В который раз оставил сердце
Глаз захлопывает дверцы
За собой мой дух
Он возвратится прежде ночи
Распахнутся ночи очи
Только день потух
Слез моих на нитке взгляда
Как чужих повисло стадо
За собой маня
Низко на земле рассвету
Звезды близко утра нету
Дух возьми меня
В глаза глядеть я не могу
Две капли мерзнут на снегу
Не превращаясь в лед
Земля вращаясь делит свет
На тот и этот - ночи нет
День прожит и он - вот
Берега бегут под кров
Созвездий через ров ветров
Из оков души
Испуг прошел осиротело
Мое как бы чужое тело
Как звук ее в тиши
Наедине с собою птица
Земли и неба сторонится
Как во сне в весне
Звезды зажигает мгла
Душа и тело - два крыла
Через лес ко мне
Между камней трава все выше
Над ней соломенные крыши
Под солнцем облака
В глаза гляжу в которых не был
Сколько неба - столько хлеба
И слез ни колоска
Земля сплетенная из роз
Вверх-вниз со скоростью волос
Растет над головой
И белый свет кружит звезда
И взгляд как вешняя вода
Бежит на голос твой
Из моря выползет на сушу
Охватит взглядом свою душу
Обратно двинется волна
Дно ощетинится и сразу
Волна невидимая глазу
Исчезнет до темна
Лодка - ночь звезда - гребец
Весла - мама и отец
В небе глубоко
Сердце - вечер очи - день
Душа - пустыня тело - тень
Им вместе нелегко
Два моих глаза - близнеца
В домике растут лица
Как острова на море
Им по-разному видна
Душа живущая одна
Во мне как на просторе
С неба луч - тропа
Туч на ней толпа
Звезд стоит тесней
Земля как камень путевой
Так солнце вертит головой
Что ночи день длинней
Роса на кончике луча
То холодна то горяча
И голоса повсюду
Ветер с мертвой и живой
Листвой играет и травой
Не к добру не к худу
Два сугроба глядят в оба
Моих глаза видел чтобы
Ручьи своих слез
Дух - окраина тело - столица
Между ними граница столица
Весна на ресницах грез
Проснулась зимняя земля
Весна вернулась на поля
Ручьями слезы побежали
Деревья на солнце светились
Стояли и не садились
И звезды луну окружали
В тумане веток острова
Верх неба - синева
Низ - белоснежный пух
Повис на облаке сугроб
Солнце землю в лоб
Целует - день потух
То невидимка то огромна
Земля на небе дышит ровно
Полушарья в лапах туч
Полутьма и полусвет
Переживут закат рассвет
Как хлеб преломят луч
Небо - поле солнце - стог
Месяц - серп луна - цветок
Ни рассвета ни заката
Утром - вечер ночью - день
Душа взлетела тело - тень
Ее упавшая куда-то
От грома остается - крик
От грозы огня родник
От меня душа спасется
Она исчезнет без следа
Растает тело и вода
Над ним волнуясь вознесется
Короче ночи вечера
Они черны она пестра
Как прожитые дни
Ни мамы с папой ни луны
Звездами глаза полны
Мы на земле одни
Одна другой длинней
В ночи сосульки дней
Тишина слышна
Горизонт в такую рань
Сегодня - нитка завтра - ткань
Тумана пелена
Подо льдом ни ветерка
Легче облаков река
Пузырьков полна
Чище воздуха вода
Тверда душою в холода
В себя погружена
Бесшумно дерево растет
Его то снегом заметет
То желтою листвой
Тяжел стою я на траве
Душа одна как будто две
Был - мертвый стал - живой
Боре Констриктору
солнце за луной,
вытянув лучи
воздуха волной,
прячется в ночи
вытянув лучи,
отступила тьма,
прячется в ночи,
и опять зима
отступила тьма
с головы до пят,
и опять зима,
и волхвы стоят
с головы до пят
пробежит волна,
и волхвы стоят,
как глаза без дна
пробежит волна,
света пузыри,
как глаза без дна,
слез поводыри
света пузыри,
поднимаясь с лап,
слез поводыри,
и ребенка цап
поднимаясь с лап
запада, восток
и ребенка цап,
дай мне адресок
запада, восток,
дальняя родня,
дай мне адресок
ближнего меня
в сушу у воды
малышу играть
и камней ряды
миловать, карать
малышу играть,
овцы устают
миловать, карать,
и волхвы жуют
в доме нежилом
солнце не печет,
и дожди углом,
и заря течет
солнце не печет
на траве дрова,
и заря течет,
и душа жива
на траве дрова
начали цвести,
и душа жива,
и давай расти
начали цвести
ласточка и стриж,
и давай расти
на глазах малыш
и носился дух
в глубине травы,
и земля, как пух
с детской головы
в глубине травы
запад и восток,
с детской головы
падает цветок
запад и восток
медленно растут,
падает цветок,
улицы цветут
медленно растут
зло и доброта,
улицы цветут,
и земля чиста
зло и доброта
по краям души,
и земля чиста,
и светло в глуши
по краям души
внешняя среда,
и светло в глуши
птичьего гнезда
ветер налетел,
август наступил,
звук осиротел,
эхо расщепил
август наступил
в птичьем языке,
эхо расщепил,
как звезду в реке
в птичьем языке
радуги дуга,
как звезда в реке,
тьмы одна нога
над семьей моей
эти небеса
родственного ей
цвета, как роса
эти небеса
и возникли без
цвета, как роса,
и набрали вес
и возникли без
берегов лучи,
и набрали вес
чистые ключи
собрала луна
села, города
у речного дна,
и земля тверда
села, города
сделают виток,
и земля тверда,
полыхнет восток
сделают виток
зло и доброта,
полыхнет восток
осенью с листа
зло и доброта
скорость наберут
осенью с листа,
и волхвы замрут
и, откинув прядь,
пришлецов слепит
молодая мать,
и младенец спит
пришлецов слепит,
прячет ночь тиха,
и младенец спит
в сердце пастуха
и сердечный стук
набежит волной
на семейный круг
в тишине ночной
набежит волной
свет на волосок,
в тишине ночной
на седой висок
свет на волосок,
облаком листва
на седой висок,
в бороду волхва
облаком листва,
прячется малыш
в бороду волхва,
и, как солнце рыж
в маму и отца,
каждую черту
своего лица
я перерасту
каждую черту,
чтоб не возвращать,
я перерасту
способы прощать
чтоб не возвращать
реку, лес, поля,
способы прощать
приняла земля
реку, лес, поля,
каждый волосок
приняла земля,
удержал песок
каждый волосок
малыша, спеша,
удержал песок,
и болит душа
малыша, спеша
к своему концу,
и болит душа
по всему лицу
к своему концу
села, города
по всему лицу
вспыхнут от стыда
села, города
солнцем за рекой
вспыхнут от стыда,
обретут покой
солнцем за рекой
выросла гора,
обретут покой
звезды до утра
выросла гора,
прячет от жары
звезды до утра,
как пастух дары
прячет от жары
и слеза глаза,
как пастух дары,
и бежит гроза
и слеза глаза
поднимает вверх,
и бежит гроза,
и звенит, как смех
поднимает вверх
мама малыша,
и звенит, как смех
у отца душа
мама малыша
держит на руках,
у отца душа
на ее щеках
как над головой
и в горах закат,
плодородный слой,
громовой раскат
и в горах закат,
овцы, как снега,
громовой раскат,
облаков стога
и вода, как лед,
пропускает свет,
малышу поет
матери в ответ
как волхвов дома,
матери в ответ
расступилась тьма,
пропускает свет
и стучат сердца,
птицы сеют, жнут
около отца,
маму не вернут
птицы сеют, жнут,
крылья за спиной
маму не вернут,
и земля волной
крылья за спиной,
как чужие рты,
и земля волной,
камнем с высоты
как чужие рты,
и отец, и сын
камнем с высоты
маминых морщин
и отец, и сын
попадают в сеть
маминых морщин,
словно овцы в клеть
попадают в сеть
пашни и луга,
словно овцы в клеть,
неба берега
круглый сирота,
как родной пейзаж,
формой глаз и рта
делается наш
как родной пейзаж,
всякий имярек
делается наш
и дает побег
Мите Авалиани
моряк веселью предается,
поется ветром и смеется
вдогонку тихому ему,
и нет покоя никому
Иона круглый сирота,
красота его, как стадо,
охраняла и спала,
когда маленькой была
кит плывет издалека,
облака он поднимает
пыли на своем пути,
чтобы в землю не уйти
о любви земля не спросит,
подбросит наяву и бросит
во сне Иону под палящим
солнцем, пьющим и курящим
море через не могу
на берегу волной играет
высокой с низкою звездой,
и дышит небо под водой
корабль о помощи взывает,
называет в честь себя
моряков, кита, Иону,
рушит шторма оборону
погода ясная, узоры
горы из нее плетут,
наедине с собой песок
качнулся с пятки на мысок
зарница меда слаще в чаще
и ловится без топора
на комара, и выпускает,
без боли с воли окликает
у солнца голова кита,
и до хвоста, как до Ионы
не могут тучи дотянуться,
едва друг к другу прикоснутся
на берегу волна лежит,
не бежит обратно в море,
и в разговоре моряков
дрожит земля от языков
разгладилось лицо мужчины,
морщины вытянулись в нить,
глаза устали, плавниками
стали под его руками
и только окрик или плеск
треск не выносят из огня,
из дома ссору и беду,
и спит Иона на виду
меняет кожу виноград,
град покрывается росой,
и дождь косой ее сбивает,
зимы до лета не бывает
чайка ласточкой ныряет,
усмиряет плоть во сне
коршун, делая круги,
к сердцу не прижав ноги
небо ветреное скачет,
прячет облако волна
от грозы в пучину злую,
словно мышку полевую
ливень в соляном растворе
в хоре раковин поет,
гаснут тени от хлопка
комка земли из ручейка
кит всплывает за глотком,
за ободком от кислорода,
у Ионы колесом
грудь, и сам он невесом
Иона ловится на мушку,
кукушку видит, и она
в утробу леса не глядится
и в матери себе годится
море птиц над океаном
планом местности, и вдруг
одна от стаи отстает,
окрестности не узнает
дыханье плачем или смехом,
эхом плавает в груди,
поля, как тени под глазами,
пересеченные слезами
мед на месяце раскосом,
под вопросом рот под носом,
Иона с пальцем на губах,
кит с соломинкой в зубах
все иначе в час заката,
космата тучи голова,
и слова глотает гром
ночью в воздухе сыром
земля на суше горяча,
саранча камней жирней
туч тяжелых чернозема
на белом свете окоема
детей Иона не растил,
грустил в ките на животе
и на спине, и на боку,
и лбом стучал по кулаку
ручей округу тянет вниз,
повис туман и обратился
в лежачий камень, не течет
вода, и солнце не печет
сердце расчищает путь
в грудь и время сокращает
жизни, сталкивая лбами
слова стучащие зубами
берега, как звезды тают,
светают в пене дождевой
листья на осенней стуже,
и живого мертвый хуже
буря воет на луну,
волну качает и не гонит
Иону с палубы, пока
плывут по небу облака
эхо перешло на ты,
черты лица не изменились,
кусты сомкнулись за бортом,
столкнулись с кораблем потом
воздух выпитый морями
рулями шевелит ресниц,
и птица, управляя взглядом,
с глазами колосится рядом
перемена блюд в пустыне,
в дыне семечко взошло,
душу огибая, тело
языком прошелестело
у золота ни мамы ни отца,
лица не прячет самородок,
и подбородок у Ионы
тяжелей осенней кроны
Иона бури не боится,
садится он на берегу,
его никто не провожает,
ему ничто не угрожает
без чувства падает зерно,
вино не уставая бродит,
Иона в полной темноте
землю бороздит в ките
на краю земли подлесок,
как довесок, и в строю
берегов волна, как лодка
моряку до бодбородка
мачты корабля теснятся,
снятся по утрам киту
они, как дни, которых столько,
сколько звезд на небе только
день, как голос пропадет,
не упадет ни тень, ни волос
с головы Ионы зря,
и звезды бросят якоря
в тумане море не прокиснет,
свистнет буря, и повиснет
ветер парусом в стогах
волн у черта на рогах
во сне Иона не ослепнет,
окрепнет взгляд его с того
света, и концы ресниц
коснутся этого границ
гроза дождями выпадает
и пропадает в темноте
ночной, и до заката
не доносится раската
в тучу тишина заходит
и выходит из нее
на мороз со стороны
первой холода волны
ветер в облаке свистит,
и хрустит земля под снегом,
промелькнуло дно реки,
будто взгляд из-под руки
сон с Ионой не остался,
расстался с жизнью и скитался
китом, как буря в парусах
облаков на небесах
один Иона пропадет,
дойдет до точки и войдет
в воду на своем пути,
кита по родинке найти
на ощупь движется рука,
узка ладонь перед рассветом,
нырнет и пустит пузыри
солнце из ворот зари
гнездятся скалы под горой,
сырой от молний, и грозится
кит Иону разыскать,
по ветру море расплескать
Иона проглотил язык,
отвык от шепота морского,
мгла скользнула по киту,
остановилась на лету
под открытым небом кит
парит и впитывает воду,
в ней душу оставляет он
и сушу выставляет вон
скал идет под лед пролет,
и не спит не ест не пьет
кит, как точка с запятой
улыбки рыбки золотой
луна, как полная страна
видна на небе до темна,
она снижается, и в профиль
глаз отражается картофель
корабль Иона подгоняет,
меняет ветром, языком
в своем имени местами
губы с буквами кустами
сон с Ионы не бежит,
кружит и дурака валяет,
оставляет есть и пить,
жизнь заставляет торопить
собака лает на свету,
на лету звезда пылает,
гроза шмыгнула и застыла,
море огибая с тыла
молчком высокая волна
семена клюет со дна,
задом наперед плывет
кит, не сеет и не жнет
годовых колец броня
пня от дня не оставляет,
пирамиду, как весло
водит по песку число
иней, как песок крошится,
копошится крот, висок
на волоске от ледяной
коробки сопки черепной
с акцентом у Ионы стон,
и планктон, как знак вопроса
по губам читает повесть,
потеряв кита, как совесть
базары птичьи многолики,
крики лают и пищат,
только парус пустословит,
стирает гладит и готовит
радуга стоит хвостом
на том свете под мостом
неба этого, и сталь
смотрит в голубую даль
по соседям кит не ходит,
всходит солнце, не заходит
к Ионе, потому что спит
оно и мачтами скрипит
плывет кораблик не спеша,
дыша направо и налево,
у волны неровный почерк,
вместо горизонта прочерк
открывают рты киты,
ты Ионе говорят
в глаза, как будто своему
ребенку, и светло ему
ночью все наоборот,
вброд Иона переходит
кита, лежащего пластом
земли на корабле пустом
кит, как судно вестовое
в кривое зеркало звезды
из воды глядит и носит
Иону в чреве, и гундосит
матросы дуют в паруса,
голоса у них похожи
на небеса в открытом море,
не слышно вздохов в разговоре
от стада своего отбился,
прибился к берегу и спит
кит с открытыми глазами,
глотает воздух со слезами
не видит снов Иона,
крона неба от воды,
как ворона тяжелеет,
температурит и алеет
дождь из тучи не выходит,
жизнь проходит, не заходит
солнце в тень от моряка,
пока тот смотрит в облака
не по Ионе кит тоскует,
смакует воздух не спеша
душа, и с телом расстается,
в котором сердце еще бьется
скала, в чем мама родила,
плыла, не ела, не спала
в воде холодной и голодной,
черной, до бела свободной
ложится в море бездорожье,
бездожье в небо, и безбожье
в земле кружится, как во чреве
голова Ионы в гневе
жизнь короткая, бывало,
мало на себя была
похожа, и шестое чувство
страдало за ее искусство
Иону ветер одевает,
и вдевает нить дождя
сон в холодную иглу
горизонта через мглу
от моря пена остается,
не расстается с ним и вьется
между матросами она,
на белом свете не видна
за Иону кит стеной
в ледяной воде волной
воздуха стоит в грозу,
и земля плывет внизу
Ионе ночи не хватает,
светает в чреве у кита,
с его хвоста взлетают птицы,
как с перевернутой страницы
вода на весла налегает,
сбегает с корабля, сдвигает
берега за ним и сушит
небо над собой, и глушит
Иону ветер умывает,
зевает кит, и выплывает
парус из глубокой пасти,
и море развевает снасти
играет кит с листом
хвостом, и ветер набирает
высоту, на воздух туча
взлетает черная, мяуча
копия воды, звезда
следа не оставляет в небе,
мачты соберет в букет
и опустит в море свет
голову Иона вскинет,
раскинет руки и окинет
взглядом отпечатки ярких
берегов на пальцах жарких
от солнца радуга горбата,
рогата туча и хвостата,
и меняет буря цвет
воздуха, и ветра нет
под водой Иона черен
от зерен глаз и до корней
волос на голове седой,
словно остров молодой
море в громовом раскате,
на закате дня грозу
высекает ночь, и свет
готовит ужин и обед
кит с Ионой на борту
высоту зимой и летом,
днем и ночью набирает,
на свежем воздухе играет
плывут по морю берега,
дуга над ними горизонта
радугой стоит на двух
точках зрения, как слух
волна Иону накрывает,
открывает он глаза
под водой и видит сушу,
словно собственную душу
луна до солнца добралась,
родилась, как сорвалась
с языка его в глубоком
сне на корабле высоком
с морем ветер говорит,
сорит словами с островами
эха, и от смеха плач
по волнам несется вскачь
бьется сердце, как вода,
стада китовые среда
толкает внешняя вперед,
пока Иона не умрет
город опустел в пыли,
нули голов и единицы
тел у жителей, как мел
белые от черных дел
в ките Иона помолился,
провалился он сквозь сон,
как сквозь землю, и в кольцо
взяли берега лицо
море повернуло вспять,
и опять над ним сверкнуло
небо на убереженном
просторе солнечном ионном
11
Даниле Давыдову
На закате земля входила в берега неба, на рассвете небо выходило из ее
берегов;
и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от
зла.
Самоопылялся уд его, в чем мать родила;
Очи его, как звери в гнездах, то уменьшались, то увеличивались в
размере, как звезды ночью;
Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов,
пятьсот пар волов и пятьсот ослиц, и весьма много прислуги;
Весь он был тьма, члены его были упруги;
Солнце входило в правое, выходило из левого ока;
Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день, и
посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними.
И делились с сестрами днями своими;
Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал
их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их.
И не считал дней своих;
Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в
сердце своем.
И как нет сердца у Бога, так нет сыновей в доме моем;
И прошли они;
Как Его дом;