Все это было как дурной сон. Выйдя из оцепенения, я повернулся к Рейчел, которая растерянно таращилась на меня.
   – Что происходит? – сердито спросила она шепотом.
   – Вы его не видели?
   – Кого?
   – Да парня, который мочился с утеса!
   У нее округлились глаза.
   – Хотите сказать, вы не видели громилу с винтовкой?
   – Никого я не видела. Я смотрела только на вас. Думала, вы заметили змею.
   – Возвращаемся к пикапу. Немедленно.
   Рейчел побледнела от моего тона.
   – А как же пещера?
   – Этот вариант сдох. Наверху нас ждут.
   – Абсурд! Этого не может быть!
   – Это они, вне сомнения. У парня «Ml6» и бронежилет. Здешние охотники на оленей выглядят немного иначе. И это не облава на плантации марихуаны – полиция не так одевается и не так вооружена.
   – Значит, мы проделали весь этот длинный путь зря?
   Меня словно жаром окатило.
   – Почему вас это так беспокоит?
   – Мне все равно. Просто пещера – место надежное…
   – Теперь уже не надежное.
   В моем мозгу само собой складывалось ясное понимание ситуации. Они знали, что мы будем на этой горе…
   Прежде чем я успел додумать мысль до конца, что-то заставило меня снова замереть и прислушаться. Из леса доносился посторонний звук, кто-то там двигался. Зверь, или человек, или люди – понять было невозможно, сколько ни напрягайся. Я выругался про себя. Дождь, скрадывавший звук наших шагов, теперь помогал укрываться нашим врагам. Или пора говорить точнее: моим врагам?
   Пока мое новое понимание происходящего формировалось в сознательные мысли, треск рации вновь нарушил тишину, и я понял, что в другой стороне, метрах в двадцати от нас, за деревьями стоит еще один тип с винтовкой и микрофоном на воротнике. Я бесшумно метнулся за спину Рейчел и, прикрыв себя ее телом, одной рукой зажал ей рот, а другой крепко обхватил за талию. Она пробовала закричать, но я зажал ей рот так решительно, что ни единый звук не вырвался из него.
   Я неподвижно стоял в речке, и вода окатывала мои ботинки. Рейчел пыталась вырваться. Между нами был набитый рюкзак, поэтому удерживать ее было адски сложно. Я боялся, что она укусит меня за руку, однако она этого не сделала: еще одно подтверждение, что именно она сообщила АНБ, где нас искать.
   – Сейчас я отпущу ваш рот, – прошептал я. – Но если закричите, я без колебания перережу вам горло.

Глава 21

   Когда я отпустил Рейчел, она резко повернулась ко мне. Ее лицо было искажено страхом и яростью. Увидев в моей руке охотничий нож, купленный ночью в «Уол-марте», она молча отпрянула.
   – Топай, – сказал я ей. – Шагай вниз по реке. Дорогу знаешь.
   Она пару мгновений смотрела на меня дикими глазами, потом подчинилась и пошла по скользким камням в указанном направлении. Я сунул нож в ножны на поясе и отвязал лук от рюкзака. Против человека с «Ml6» и в бронежилете это, конечно, не оружие. Но если мне повезет увидеть противника первым, будет хоть какой-то шанс.
   – Держись как можно ближе к правому склону, – приказал я.
   Рейчел покорно взяла вправо, ловко переступая с камня на камень. Идя за ней по крутому ложу реки, я размышлял над вопросами, которые обязан был задать ей давно… и не задал, придурок несчастный! В самый первый день этого кошмара, когда я при ней очнулся от сна, в котором я был умирающим Филдингом… как она открыла дверь моего дома? Я точно помню, что запер ее за парнем из "Федерал экспресс". А проснувшись, обнаружил, что только цепочка не дает двери открыться до конца, а Рейчел громко зовет меня – уже одной ногой в моей передней. Да и как она узнала, где я живу, если я сознательно держал это в секрете? Адрес дала секретарша из канцелярии университета штата Виргиния? Но если в канцелярии и знали, где я теперь живу, наверняка их предупредили, что это является государственной тайной! А самолет наблюдения над шоссе? Каким образом из тысяч машин на автостраде между Чапел-Хиллом и Нэгс-Хедом лазерный луч с легкостью нащупал именно нашу? Пока я находился без сознания, достаточно было одного короткого звонка, чтобы продать им все: и «ауди», и домик в Нэгс-Хеде, и еще бог знает что.
   Что касается Окриджа, Рейчел могла запросто позвонить, стоя на часах в дверях магазина в Эшвилле. Про Фроузн-Хед она в тот момент еще не знала, но сотовым могла воспользоваться преспокойно. А проявив немного дерзости, имела возможность дополнить информацию, когда ночью выходила из пикапа помочиться. Я ведь не проверял, с ней телефон или нет.
   С другой стороны, я помнил, что убийца в моем доме целился ей в спину и был готов спустить курок.
   Рейчел на мгновение замешкалась: река сужалась, начиналась стремнина. Я шел вплотную за ней, чтобы подхватить, если поскользнется, или схватить, если ей стукнет в голову бежать. Преодолевая стремнину, я мысленно вернулся к моменту, когда выбирал себе психотерапевта. Скоу встал на дыбы, когда я захотел обратиться к специалисту, не связанному с АНБ. Он мог настоять на своем… и вдруг пошел на попятный. Почему? Университетские друзья рекомендовали мне Рейчел как лучшую научную толковательницу снов. Хотел бы я знать, следовала ли Гели Бауэр за мной тенью? Возможно, она разговаривала потом с каждым, с кем беседовал я? Не исключено, что именно она инструктировала Рейчел перед нашим первым сеансом. Каким образом Гели склонила Рейчел на свою сторону – давя на патриотические чувства или с помощью вульгарного шантажа? Я мог только гадать.
   Я остановил Рейчел, взявшись за ее рюкзак. Ручей опять раздался вширь. До дороги осталось совсем ничего.
   – Мы уже недалеко от пикапа, – тихо сказал я. – Сейчас повернешь налево. В лесу не вздумай наступить на сухую ветку.
   Она повернулась ко мне – в ее глазах стояла прежняя ярость.
   – Неужели вы действительно…
   Я ткнул ее в спину.
   – Топай, топай!
   Она с удивительной ловкостью двигалась между деревьями, с которых лилась вода. Мне уже мерещилось, что она где-то проходила спецподготовку и со мной только корчила из себя беспомощную интеллигентку. Теперь ей играть больше незачем…
   Метров через двадцать я опять схватил ее за рюкзак и внимательно осмотрел лес перед нами.
   – Дэвид, вы же не думаете, что я вас предала?
   Я кивнул:
   – Иного объяснения не существует.
   – Должно существовать!
   Я ее не слушал. Мне было важно убедиться, что впереди нет ничего необычного.
   – Про Окридж они могли и сами догадаться, – рассеянно сказал я, шаря глазами между деревьями, – но про Фроузн-Хед им узнать было неоткуда. В этих краях я мог выбрать для укрытия еще по меньшей мере дюжину мест.
   Она сложила руки в беспомощной мольбе.
   – Ну как вас разубедить! Поверьте, я ни с кем не разговаривала!
   – А как вы справились с закрытой дверью моего дома? Помните, в самый первый день?
   – У вас замок ерундовый. Пилки для ногтей достаточно.
   – Чепуха.
   – Почему же чепуха? Мой отец был слесарем по замкам в Бруклине. Я с детства замки чуть ли не ногтем открывала.
   – Что такое «Чабб»? – спросил я первое, что пришло в голову.
   – Первоклассный британский замок. Могу подробно объяснить, как действует спиральный зубчатый экстрактор. Желаете?
   Про экстракторы я ни шиша не знал.
   – Поворачивайтесь и идите дальше. Наш пикап метрах в ста отсюда.
   Рейчел повернулась и быстро зашагала между деревьями. Лук и стрела с широким наконечником, которую я прижимал к его дуге, сильно меня тормозили – в подлеске с ними было идти неудобно. Тетива то и дело за что-то цеплялась, с веток на меня обрушивались потоки воды. В итоге я сильно отстал от Рейчел. И очень нервничал по этому поводу.
   Внезапно я услышал громкий шорох, словно через кусты ломанул большой олень. И тут же вдалеке между деревьями мелькнуло что-то черное.
   – Стоять! – громыхнул мужской голос.
   Рейчел замерла на месте; из-за двух близко стоящих деревьев мне была видна только часть ее спины. Мужчина в черном нейлоновом комбинезоне и пуленепробиваемом жилете остановился в нескольких шагах от Рейчел, нацелив ей в лицо пистолет.
   – Где он? – спросил детина в черном.
   – Кто?
   – Сами знаете, профессор.
   Я бесшумно вложил стрелу в лук и стал прицеливаться.
   – Не знаю, о чем вы говорите и откуда вы знаете, что я профессор, – спокойно сказала Рейчел. – Я здесь фотографирую оленей для журнала.
   Врет как по писаному. Может, при этом делает парню тайные знаки рукой?
   – А где ваш фотоаппарат?
   Я натянул тетиву. Спина Рейчел отчасти мешала мне прицелиться, но я, опасаясь шума, боялся ступить влево или вправо или хотя бы перенести вес тела с одной ноги на другую.
   – Камеру я обронила в реку. Камни такие скользкие!.. А вы кто, лесник?
   Не обращая внимания на ее слова, черный детина проговорил в микрофон на воротнике:
   – "Алый-шесть" вызывает "Алого лидера"!
   – Хорошо, хорошо, я скажу вам, скажу! – вдруг завопила Рейчел.
   Ее крик дал мне возможность сдвинуться на шаг вправо. Теперь я мог хорошо прицелиться.
   Детина поднял голову.
   – Ну и где же он?
   Пуленепробиваемые жилеты некоторые пули действительно останавливают. Однако широкий и острый как бритва наконечник стрелы с такого расстояния шутя пробивает любой бронежилет. Теоретически. Если я ошибаюсь, уже через мгновение мозги Рейчел или мои мозги, смешанные с кровью, полетят на мокрую листву. Поэтому я выбрал целью горло парня – между кадыком и концом бронежилета.
   – А что вы с ним сделаете, когда найдете? – спросила Рейчел.
   – Не ваша забота, милочка.
   – "Алый-шесть"! «Алый-шесть»! – раздался до того громкий голос в наушнике спецназовца, что даже я слышал каждое слово. – Это "Алый лидер". Не понял твое сообщение. Повтори.
   Когда парень потянулся к кнопке включения микрофона, Рейчел внезапно истошно закричала: "Дэвид!" – и я спустил тетиву.
   Крик Рейчел покрыл все звуки. Я не слышал удара стрелы. Десятую долю секунды я боялся, что она попала в Рейчел, потому что та упала на колени. Спецназовец по-прежнему стоял, выставив далеко вперед пистолет. Почему он не стреляет? Или моя стрела пролетела мимо него беззвучно?
   Я выхватил из колчана другую стрелу и стал дрожащими пальцами вставлять ее в лук.
   – "Алый-шесть", это "Алый лидер". Ты чего молчишь?
   Я ожидал пистолетного выстрела, но вместо него раздался глухой звук, значение которого я тут же понял. Быстро подняв глаза от лука, я увидел то, что и ожидал увидеть. Парня не было. Я знал этот глухой звук: так падает на землю олень с перебитым хребтом. Меня сбила с толку пауза между входом стрелы и падением. Парень, уже мертвый, простоял еще какое-то время, прежде чем рухнуть на землю.
   – Говорит "Алый лидер". «Алый-шесть», немедленно отзовись!
   Лицо Рейчел было залито слезами. Весь на адреналине, я оттолкнул ее в сторону и наклонился над парнем. Стрела пронзила ему горло и перерубила один из шейных позвонков. С такой раной он не мог простоять больше секунды – что лишний раз доказывает, насколько субъективно восприятие времени: в пылу боя иная секунда сойдет за минуту.
   – Садись в пикап, – приказал я Рейчел.
   – А где он?
   – Вон там, метров тридцать отсюда. Живо!
   Рейчел была настолько потрясена, что чуть было не споткнулась о труп. Тихо ойкнув, она побежала в указанном направлении и исчезла за кустами.
   – "Алый-шесть", это "Алый лидер", чем ты там, черт возьми, занят? – Затем голос утратил четкость, словно "Алый лидер" говорил не в микрофон. – Долбаные рации, вечно с ними морока… Найдите мне этого сукина сына. Скажите ему, что мы тут кофе пьем. Живо прибежит.
   Глаза мертвеца были открыты, но уже мутны, как старинное стекло. Я поднял его пистолет и сунул в карман своего комбинезона. Затем опустился на колени и взвалил труп себе на плечо. Чтобы встать с таким весом, мне пришлось опереться о ствол ближайшего дерева. Справившись с этим, я зашагал враскачку к пикапу, не заботясь о шуме. Главным сейчас была скорость передвижения. Если кто меня услышит, подумает, что сквозь кусты продирается медведь.
   Рейчел не сбежала – ждала меня возле пикапа. В лице ни кровинки. Я бросил труп в кузов, развернул Рейчел к себе спиной, достал из ее рюкзака спальный мешок и, открыв «молнию», набросил его на мертвеца. Чтобы спальный мешок не соскользнул в пути, я для верности швырнул на него оба набитых рюкзака. Все, конечно, намокнет от дождя, но выбирать не приходилось.
   – Полезай в машину.
   Рейчел безмолвно повиновалась.
   Я сел за руль, тут же, ругнувшись про себя, выскочил и достал из своего рюкзака ключ. Наконец я завел двигатель, кое-как развернул машину и поехал к дороге. Дважды я застревал в грязи и думал, что дело швах, и оба раза мне удалось вырваться, медленно раскачав пикап. Головорезы в черном наверняка слышали рев мотора. Плевать. Я был уже на асфальте и жал на педаль газа. Мы мчались назад, в сторону тюрьмы на горе Биг-Браши.
   Только через милю я впервые посмотрел на Рейчел. Отодвинувшись от меня подальше, спиной привалившись к двери, она настороженно наблюдала за мной, как за одним из своих буйнопомешанных в больнице.
   – Ну, выкладывай, иуда! – прорычал я. – Какими сребрениками тебя подкупили?
   Рейчел упрямо молчала.
   Когда мы добрались до сто шестнадцатого шоссе, я не повернул в сторону тюрьмы, а поехал к Кэривиллу, откуда можно попасть на семьдесят пятую междуштатку.
   – Итак, вы полагаете, что это я сообщила им, где мы находимся? – наконец подала голос Рейчел.
   Я угрюмо кивнул.
   – Зачем мне это было нужно?
   – Тебе видней.
   – Если бы я действительно хотела заложить вас, я бы сделала это намного раньше и намного проще.
   Опять пошел дождь, и большие капли зашлепали по ветровому стеклу. Я включил «дворники» и сбросил скорость.
   – Возможно, они не торопились, – сказал я, – чтобы ты сумела вытянуть из меня побольше информации. Ты звонила им от «Уол-марта», да? А потом из леса, так?
   Она обожгла меня презрительным взглядом.
   – Когда парень в лесу спросил меня, где вы, что мне мешало сказать: "У меня за спиной"?
   – Ты знала, что у меня лук и я, неплохой стрелок, целюсь тебе в голову.
   На ее лице было отчаяние.
   – Дэвид, вы же умный человек! Где ваша логика? Что мне стоило ударить вас камнем по голове? Был миллион возможностей. Самая последняя по времени – момент, когда вы затаскивали труп в пикап.
   – Об этом я поразмышляю позже. А пока что мне нужно уходить от преследования.
   Некоторое время мы ехали в полном молчании в сторону глубокого распадка, по которому проходит граница между округами Андерсон и Морган. Впереди появился мост. Под ним, на дне ущелья, несмотря на дождь, река только-только прикрывала камни. Проехав примерно треть моста, я остановил пикап максимально близко от перил.
   Прихватив с собой ключ от замка зажигания, я вышел, вытащил труп из кузова, на плече донес до перил, перевалил его через них и проводил взглядом. Тело шмякнулось на камни. Спальный мешок, который прикрывал труп, пропитался кровью, поэтому я и его бросил под мост. Перенеся рюкзаки в кабину, я сел за руль и погнал машину по влажной горной дороге со скоростью шестьдесят миль в час.
   – Я и не подозревала, что вы можете быть таким, – сказала Рейчел убитым голосом. – Не верится, что вы тот самый человек, который столь проникновенно писал про сострадание и высокие этические принципы.
   – Инстинкт выживания есть в каждом. В том числе и в вас.
   Я немного успокоился и говорил уже менее резко.
   – Нет, – тихо, но убежденно сказала Рейчел. – Я бы никогда не убила.
   – Еще как убили бы. – Я с кривой усмешкой глянул ей в лицо. – Просто вы ни разу не попадали в действительно крутой переплет.
   – Думайте что хотите. А я себя знаю.
   Горы наконец закончились. На шоссе без подъемов и спусков я увеличил скорость до семидесяти миль в час, сосредоточился на дороге и временно выкинул Рейчел из головы.
   На меня снова навалилось то чувство непоправимого одиночества, которое я испытал в день смерти Филдинга. До сих пор я не осознавал, какой подмогой и каким утешением была для меня Рейчел.
   Помимо всего, предательство Рейчел означало, что я никогда – никогда! – не был для нее чем-то большим, чем просто пациент. Перегоревший немолодой мужчина с поехавшей крышей.
   По моему телу прокатила волна странного тепла, оставляя глубокую мышечную усталость. Я надеялся, что это просто «похмелье» после выброса адреналина, но звенящая вибрация в зубах подсказала, что дело намного хуже. Скоро отключусь. И теперь я уже не мог доверить Рейчел заботу о себе во время приступа.
   – Что происходит? – спросила она, пристально глядя на меня. – Вы вихляете по разграничительной линии!
   – Все в порядке.
   – Очнитесь! Мы летим по полосе встречного движения!
   Я крутанул руль вправо. Возможно, затаскивая в машину труп, я физически и морально перенапрягся и стал уязвимее для болезни. К тому же приступ был какой-то стремительный, без обычного постепенного сползания в сон. Придется остановить пикап.
   – Сворачивайте на обочину! – закричала Рейчел. – Скорее!
   Тараща глаза, чтобы они не закрылись прежде времени, я вырулил на трелевочный волок и сумел проехать по узкой дороге метров сто. Затем свернул на лесную поляну, вынул из кармана комбинезона пистолет, взятый у убитого, и направил его на Рейчел.
   – Выходите.
   – Что-о?
   – Выходите, я сказал! А свой сотовый бросьте на сиденье. Ну, живо!
   Она смотрела на меня с таким ужасом, словно я предлагал ей прыгнуть в пропасть.
   – Вы не посмеете высадить меня здесь!
   – Не психуйте. Приступ закончится – впущу вас обратно. Если вы никуда не смоетесь к тому времени.
   – Дэвид! Они вас найдут. Разрешите мне сесть за руль!
   Я направил пистолет на нее.
   – Делайте, что велено!
   Она положила свой сотовый на сиденье, вышла из пикапа и хлопнула дверью. Ее черные глаза с упреком смотрели на меня через забрызганное дождем стекло. Не успел я запереть за ней дверь, как накатилась черная волна – и поглотила меня целиком.
* * *
   Предо мной высились городские ворота – бесхитростная арка в стене желтого камня. Люди стояли справа и слева от дороги; одни в знак приветствия радостно махали пальмовыми ветвями, другие рыдали от счастья. Мужчины привели мне осла, и я воссел на него. Все должно было происходить в соответствии со словами пророков.
   – Вот они, восточные ворота, Учитель. Уверен ли ты, что хочешь в город?
   – Да, уверен.
   Я проехал через ворота на спине осла. Я слышал вострубившие трубы. Римские солдаты настороженно смотрели на меня. Женщины сбегались со всех сторон, только бы прикоснуться к моей одежде или к моим волосам. Люди на узких улицах были истомлены голодом – не только физическим, но и духовным: они жаждали получить надежду и обрести смысл жизни.
   Видение дороги исчезло. Теперь я сидел на ступенях многоколонного храма и спокойно беседовал с большой группой людей. Они слушали с любопытством, хотя и беспокойно. Ни один из них не смел произнести вслух то, что ему думалось. А думалось всем одно: ужели сей – тот? Возможно ли такое?
   – Вы, умеющие толковать явления земли и неба, – говорил я им, – отчего вы не знаете, что происходит ныне?
   Я наблюдал за их лицами. Одни и те же слова имеют разное значение для разных людей. Каждый ловит за словом свое, а остальное отвергает. Кто-то спросил, откуда я пришел. Лучше отвечать загадками.
   – Расколите бревно, и я – в нем. Поднимите камень, и я под ним.
   Я иду по улочкам города. Я хочу побыть в одиночестве, но ко мне обращаются со всех сторон. Вот жрецы обступили меня с вопросами. Слепцы и те видят больше этих несчастных.
   – Чьей властью ты послан вести такие речи и творить такие дела? – спрашивают они.
   Я улыбаюсь:
   – Иоанн крестил людей. Кто дал ему на то власть: небо или смертные люди?
   Жрецы кривят душой, ибо боятся, что толпа расправится с ними.
   – Мы не уверены в ответе, – говорят они.
   – Тогда я не скажу вам, чьей властью я послан.
   Я ушел прочь от разъяренных жрецов, но они не угомонились. Они взошли ко мне на холм и стали допрашивать меня еще подробнее. Мои ответы приводили их в бешенство.
   – С вами я пребуду лишь малое время. А затем возвращусь туда, откуда прибыл. Куда я уйду, туда вы не сможете за мной последовать. Будете искать меня и не найдете. Ибо вы от мира сего. А я – нет.
   Они честили меня лгуном.
   – То малое время, что я с вами, с вами свет, – говорил я. – Ходите в свете, пока свет с вами, чтобы тьма не объяла вас. Только идущий за мной никогда не пребудет во тьме.
   Наблюдая за ними, я видел свою гибель в их глазах. И все же назначенный путь я должен был пройти до конца. В глазах одного жреца я читал не только ненависть, но и злорадное предвкушение того, как меня казнят… по римскому обычаю! Однако не боль страшила меня; сильный человек способен одолеть боль. Чего я не мог перенести, так это мысли о грядущем новом одиночестве, теперь уже на все времена, до скончания вечности…
* * *
   Рейчел вопила. Я резко открыл глаза, и в это мгновение дверь машины слева от меня распахнулась. Я хотел было повернуться и посмотреть, кто это и что ему нужно, но меня снова мгновенно затянуло в зыбучие пески сна.

Глава 22

   Гели Бауэр одной рукой терла глаза, а другой наливала себе в кружку крепкий кофе. Она ждала, пока жена Джона Скоу подзовет его к телефону.
   Гели только три часа удалось урвать для сна – на койке, где она совсем недавно отдавалась Риттеру. В последнее время ей почти ничего не снилось, но теперь вдруг вернулся старый кошмар – что ее преследуют солдаты. В этом сне она всегда убивала себя прежде, чем ее настигали. Однако ужас, который она испытывала до этого акта освобождения, был почти невыносим.
   – Гели? – раздался в наушниках усталый голос Скоу.
   Всю ночь он провозился с суперкомпьютером «Годин-четыре», собирая из лоскутков подслушанных разговоров Теннанта речь с угрозами президенту. Гели беспокоила его второй раз за утро. В первый раз она его разбудила, чтобы доложить о пропаже бойца одного из отрядов спецназа. В тот момент не было никаких доказательств, что Теннант во Фроузн-Хеде и как-то причастен к этому событию.
   – Ребята нашли своего пропавшего, – сказала Гели. – Мертвым, со стрелой в горле. Труп бросили в ручей под мостом на шоссе.
   – Теннант?
   – Наверняка. Я перечитала его биографию. Мальчишкой он много охотился. Вполне вероятно, и с луком тоже.
   – Откуда у него, черт возьми, лук и стрелы?
   – Мы сейчас проверяем записи видеокамер во всех подходящих магазинах по маршруту от паромной переправы до Окриджа. Очевидно, Теннант планировал некоторое время скрываться на той горе и запасся всем необходимым. Меня гложет любопытство: как вам стало известно, что он отправится именно туда?
   – Я же сказал: выдать своего информатора не имею права!
   – Ваш секретный источник – профессор Вайс, да?
   – Гели…
   – Других вариантов нет. От кого еще вы могли узнать о национальном парке Фроузн-Хед?
   – Будь профессор Вайс моим человеком, я бы вам давно сказал.
   Гели недоверчиво ухмыльнулась.
   – Вот, значит, почему вы так юлили и не хотели отдавать приказ стрелять на поражение. Боялись за жизнь своего информатора… Ума не приложу, зачем вы скрывали от меня, что она работает на нас. Я бы наверняка нашла способ вывести ее из игры живой и невредимой.
   – У вас паршивая привычка задавать вопросы, которые вам не по чину! Вам платят не за любопытство.
   – Подотрите зад своими деньгами! К вашему сведению, я получаю раз в десять больше, чем вы.
   – А приказы отдаю все-таки я.
   Будь он рядом, она бы сейчас его голыми руками задушила!
   Впрочем, привычка к дисциплине хоть и не сразу, но свое взяла.
   – Когда вы последний раз говорили с Годином? – уже другим тоном спросила Гели.
   – Более давно, чем хотелось бы, – признался вдруг Скоу.
   В его голосе проскальзывали истерические нотки.
   – И еще… – настаивала Гели. – Что стоит за долгими совместными отлучками Година и Нара? В последние недели они то и дело улетали куда-то на запад и пропадали на три-четыре дня. Где они бывают?
   – А я-то думал, от вас не скрыться!
   Гели не хотелось, чтобы от нее просто отшутились.
   – Кто бы ни занимался личной безопасностью Година, – сказала она, – он делает свое дело на высшем уровне.
   Скоу сухо хихикнул.
   – Вы много чего не знаете.
   – А вы, собственно, почему с ним не летаете?
   Молчание.
   – И как все это связано с карманными часами Филдинга?
   – Извините, Гели. Это все не ваше дело.
   Однако странности, которые она подмечала в последние недели, занимали все больше места в ее мыслях. И теперь она просто не могла остановиться:
   – Зак Левин и вся команда его инженеров свернули работу пять недель назад. И пропали, словно сквозь землю провалились. Разве это не странно: лучших специалистов вдруг сняли с проекта без всяких объяснений и без замены?
   Скоу продолжал упрямо молчать.
   Гели лихорадочно искала вопрос, на который Скоу соизволил бы ответить.
   – Тот, кто отвечает за безопасность Година, – он и есть ваш суперсекретный источник?
   По тому, как Скоу молча сопел в трубку, Гели угадала, что сейчас он молчит не потому, что хочет ее унизить. Он очень походил на человека, который попал в западню и мечется между чувством долга и страхом за собственную шкуру.
   – Именно этот информатор подсказал вам, куда направляется Теннант, да? – настаивала Гели.