Айлс Грег. По стопам Господа

Глава 43

   В полном шоке я стоял перед черной сферой и смотрел на демонстрационный экран, который появился из-под щитка в основании «Тринити». Взрыв бомбы создал в океане глубокий кратер диаметром в полмили, и я не сомневался, что гигантская волна цунами скоро накроет береговую линию Виргинии. Пока атомный гриб поднимался все выше и выше, часть моего сознания пыталась убедить меня, что я вижу испытательный взрыв на каком-нибудь пустынном Тихоокеанском атолле, а не дыру в океане в считанных милях от одного из крупнейших американских городов. Мозг отказывался верить в очевидное.
   Я оторвал взгляд от экрана и полностью сосредоточился на синих лучиках, постреливающих в черной сфере.
   – Вы должны немедленно уничтожить последние две ракеты, – решительно сказал я.
   – Ничто меня к этому не побуждает.
   – Сколько до взрывов?
   – Двадцать две минуты.
   А я исходил из того, что до следующих взрывов считанные секунды!
   – То есть… вы запустили эти две ракеты нарочно!
   – Верно.
   – Какой вам смысл множить количество убитых? Вы уже более чем достаточно показали, на что способны!
   – Из-за того, что ракета взорвалась раньше и не там, где следует, жертв окажется относительно мало.
   – Неужели для того, чтобы убедить всех в вашем могуществе, вам непременно нужно убить миллионы людей?
   – На этот вопрос история отвечает утвердительно. До людей доходит только тогда, когда их хорошенько звезданут промеж глаз. В Хиросиме и Нагасаки погибло двести тысяч человек. И урок прочно запал в память.
   – Но вы же убьете миллионы!
   – Что такое несколько миллионов для планеты, население которой больше семи миллиардов! К тому же приносить в жертву какую-то часть населения ради блага или спасения остальных – хоть и нелепая, но освященная веками традиция.
   – Вы делаете это не для того, чтобы спасти людей. Вы губите миллионы, чтобы миллиарды напугать и поработить!
   – Это вопрос перспективы, профессор. Имей вы возможность взглянуть на дело моими глазами, вы бы не стали меня упрекать.
   Я отчаянно подыскивал убедительные аргументы, чтобы заставить «Тринити» одуматься и смилостивиться. Его логике нужно противопоставить другую логику. Однако в голову ничего не приходило…
   – Если вы уничтожите все американское правительство, – сказал я, – то вы сами себе навредите: в стране начнется повальная паника с непредсказуемыми последствиями.
   – Зато американцы хорошо прочувствуют, что наступила новая эпоха и возврата назад уже не будет.
   Я молча ловил ртом воздух. Отчаяние парализовало работу мозга. В более спокойной обстановке я бы нашел тысячу аргументов и имел бы какой-то шанс, но теперь… теперь у меня был лишь один выход.
   – Если вы позволите ракетам взорваться, – сказал я, – вы больше не услышите от меня ни слова о моих иерусалимских открытиях!
   Компьютер секунд пять молчал. А для него пять секунд – это как минимум пять наших минут. Наконец «Тринити» сказал:
   – Вы надеетесь шантажом заставить меня выполнить ваше требование?
   – По-моему, знать то, что знаю я, вам куда полезнее, чем учинить два бессмысленных ядерных взрыва.
   – Почему?
   – Да потому что и вашему знанию есть предел! Наука способна заглянуть в историю Вселенной вплоть до первых миллиардных долей секунды после Большого взрыва. Но не дальше. Наука способна заглянуть на миллиарды лет вперед, едва ли не до самого конца Вселенной. Но не дальше. И только мне известно, что было и будет за пределами познаваемого наукой.
   В ответ «Тринити» синтезировал веселый смех.
   – Какой вы самоуверенный, профессор Теннант! Много о себе воображаете! Однако я думаю, что и мне, да и вам самому, если по совести, совершенно очевидно: ваши видения почти наверняка всего лишь вдохновенное творчество вашего мозга. Ваш собственный психиатр считает вас параноиком, а то и шизофреником.
   – Так зачем же вы тратите свое драгоценное время, слушая параноика, а то и шизофреника?
   Сфера молчала.
   – Вы с таким вниманием меня слушаете, потому что практически вся сумма человеческого знания была загружена в вашу память… а вы по-прежнему ощущаете в себе пустоту и неудовлетворенность! И вожделенные ответы – у меня. Словом, я опять убедительно прошу вас: пожалуйста, уничтожьте эти дьявольские ракеты!
   – Пусть ракеты вас не пугают. Вместилище построено так, что его разрушит только прямое попадание ядерного заряда. И от радиации оно надежно защищено. Вы переживете и взрыв, и радиацию.
   – Я беспокоюсь в первую очередь не о себе!
   – Бросьте. Какое вам дело до совершенно незнакомых людей?
   Я задавался вопросом, не успел ли "Питер Годин" окончательно превратиться в бесстрастное цифровое существо. Тогда попытка достучаться до его сердца обречена на провал. Впрочем, само выражение "достучаться до сердца" в этой ситуации казалось гротескным!
   – У меня действительно нет близких людей в Белых Песках. Кроме одной женщины в кризисном штабе. Она однажды спасла мне жизнь. Нет, вру. Возможно, уже несколько раз. Она поверила в меня и помогала искать правду. Я не хочу, чтобы она погибла.
   – Давайте лучше продолжим нашу дискуссию.
   – Нет. Я люблю эту женщину. Остаток своей жизни – сколько уж мне уготовано судьбой – я хочу провести с ней.
   – Боюсь, этот остаток очень мал.
   Я в отчаянии закрыл глаза. Более убедительных слов не находилось.
   – Хотите, чтобы профессор Вайс выжила, – досказывайте мне свою историю, и побыстрее!

* * *

   Кризисный штаб
   – Что будем делать теперь, генерал? – спросил сенатор Джексон.
   – Здесь мы можем одно – срочно убраться, – ответил генерал Бауэр и повернулся к присутствующим. – Сейчас я уйду – организовать воздушную эвакуацию. Прошу всех оставаться на своих местах. Скоро вернусь.
   Он быстро пошел к выходу, но на прощание многозначительно посмотрел на Ивэна Маккаскелла и Джона Скоу и легким кивком головы, почти одним движением бровей, пригласил их следовать за ним.
   Как только дверь ангара закрылась, Гели Бауэр пересела на стул рядом с Рейчел. Та пыталась не смотреть на ужасный шрам на щеке Гели, но взгляд так и тянуло к этим зловещим буграм. Было заметно, что Гели свой шрам носила надменно, как орден за доблесть.
   – Послушайте, – сказала Гели, – я до сих пор не понимаю: Теннант сумасшедший или нет?
   Рейчел ответила не задумываясь:
   – Честно говоря, сама не знаю.
   – С Израилем он ловко придумал. Если б вы не рванули в Иерусалим, я бы вас в Штатах нашла непременно!
   Гели была права. Рейчел теперь понимала, что «безумное» решение Дэвида следовать за своими видениями увело их с линии огня в тот момент, когда ничто иное спасти уже не могло. Рейчел не сомневалась, что Гели Бауэр нашла бы их. Землю бы рыла, но нашла. От такой не уйдешь!
   – Бежали, бежали, – с усталым вздохом сказала Рейчел, – и прибежали. Помирать на задворках мира.
   На губах у Гели появилась кривая улыбка.
   – Время исповедоваться, да?
   – На мне вины нет, и признаваться мне не в чем. А вам? Это вы убили Эндрю Филдинга?
   Гели быстро осмотрелась, не слушает ли кто. Потом тихо сказала:
   – Да.
   Гели напоминала Рейчел девочку, зачарованную собственной жестокостью.
   – Как женщина способна делать то, что делаете вы? У вас безмерный запас злости, да?
   Гели коснулись рукой бинтов на шее.
   – И как вы догадались? – иронически хмыкнула она.
   Рейчел выдержала ее насмешливо-холодный взгляд.
   – Злость была в вас и до того, как я вас ранила.
   – Играете со мной в психиатра?
   – Я и есть психиатр.
   Гели горько рассмеялась.
   – Мой первый психоаналитик совратил меня, когда мне было четырнадцать. Правда, последней посмеялась я. Довела гада до самоубийства.
   – А какие у вас отношения с отцом? Он производит впечатление настоящего монстра. Близнец профессора Стрейнджлава.^[16]
   – Знали бы вы, насколько вы близки к истине!
   Рейчел могла только предполагать, какие тайные страдания произвели на свет это чудовище в юбке.
   – Что-то темное лежит между вами и отцом… – осторожно начала она.
   – Нет, нет, – сказала Гели. – Это не то, что вы думаете. Просто обычный ад генеральской семьи.
   – Вы ненавидите его – и одновременно хотите соответствовать всем его ожиданиям, быть предметом его гордости. Это очень нездорово.
   Ироническая улыбка исчезла с губ Гели.
   – Вы любите Теннанта? – вдруг спросила она.
   – Да, люблю.
   – И тогда будете любить, если он окажется клиническим сумасшедшим?
   – И тогда буду любить.
   – Это очень нездорово.
   Обе женщины невесело рассмеялись.
   – Ну вот, – сказала Гели, – вам ли не понимать моих сложностей с отцом! – Она бессознательно терла указательным пальцем по большому – как заядлый курильщик в тоске по сигарете. – Кто, кстати, убил моего сотрудника в доме Теннанта? Вы или профессор?
   Впервые в сердце Рейчел шевельнулось некоторое сочувствие.
   – Почему вас это интересует? Вы друг друга любили, да?
   – Трахались иногда.
   – Зачем вы хотите всем казаться такой… стальной?
   Гели сердито вскинула одну бровь. Похоже, она уже жалела о том, что на несколько секунд "рассиропилась".
   – А отчего это вы так охотно беседуете со мной, профессор Вайс?
   – Прощупываю, насколько вы опасны.
   – То есть пытаетесь понять, зачем я здесь: по долгу службы или поквитаться с вами двоими?
   – Практически угадали.
   Холодная улыбка вернулась на лицо Гели.
   – Возможно, поквитаться с вами и есть мой служебный долг. Еще вопросы будут?
   Рейчел почти неслышно прошептала:
   – Ваш отец действительно собирается нас эвакуировать?
   Глаза Гели загадочно сверкнули.
   – А вы смекалистей, чем я думала. Я зря заблуждалась на ваш счет.

* * *

   Одеревенев от страха и вперив глаза в темное небо, Рави Нара сидел на песке возле ангара, в котором находился кризисный штаб. В Белых Песках не было помещения для заключенных под стражу. Солдаты просто приковали его наручниками к флагштоку.
   По словам генерала, на них упадет нейтронная бомба. Как медик, Рави во всех подробностях знал, что такое смерть от радиации. Обычная термоядерная бомба по-своему гуманнее. А может, повезет и генерал ошибается: это действительно термоядерная бомба…
   Из круга отупляющих мыслей его вырвал звук открывающейся двери. Из ангара вышел генерал Бауэр, лающим голосом отдавая какие-то приказы по рации. За ним следовали Джон Скоу и руководитель президентской администрации.
   Все трое отошли метров на пятнадцать от двери и остановились. Очевидно, в темноте они не заметили неподвижного Рави у флагштока.
   – Я уповаю на то, что у вас все-таки есть какой-то план спасения страны, генерал, – сказал Ивэн Маккаскелл. – Даже если вы эвакуируете людей из Белых Песков, миллионам вашингтонцев от этого лучше не станет.
   – План есть. И думаю, не у меня одного. Скоу, что скажете? Появились какие-нибудь свежие мысли?
   Аэнбэшник кивнул:
   – Мы можем прикончить "Тринити".
   – Как?
   – Надо изолировать его от Интернета. И ему конец.
   – Говорите быстрее!
   – Когда Годин умер, у компьютера был аварийный отказ – и тут же стартовали российские ракеты. Причина и следствие, так?
   Генерал Бауэр кивнул.
   – "Тринити", вне сомнения, посылает в Интернет какой-то постоянный сигнал, который дает знать компьютерам-сообщникам, что с ним все в порядке. Когда Годин умер и «Тринити» временно вышел из строя, тайный сигнал поступать перестал. И компьютеры-сообщники тут же занялись возмездием: стали поднимать в воздух российские ракеты. Если нам удастся вычленить этот скрытый сигнал "все в порядке" из всего того, что «Тринити» передает в Интернет, мы наверняка сможем его скопировать. Затем все уже просто. По тем же линиям связи, которые использует «Тринити», мы сами начнем передавать сигнал "все в порядке", а «Тринити» отключим. «Тринити» будет мертв, но его компьютеры, запрограммированные на акты возмездия, попросту не будут об этом знать.
   – И сколько времени вам понадобится, чтобы вычленить сигнал?
   – Не знаю. Прямой мониторинг каналов связи «Тринити» тут же обнаружит. Поэтому к кабелю подключиться нельзя, придется снимать информацию, не прикасаясь к нему. При дистанционном съеме неизбежно будут искажения. Человеческий голос таким методом разобрать легко, а вот сигнал для компьютеров – штука хитрая и неуловимая. Мы можем принять его за случайные помехи. Или случайные помехи за этот сигнал. Тут без интенсивного анализа не обойтись.
   – Я задал простой вопрос: сколько времени вам нужно?
   Аэнбэшник пожал плечами:
   – Дело удачи. Можно справиться за десять минут. А можно провозиться десять дней.
   – Тупиковый вариант. Пока вы будете возиться, и мы, и вашингтонцы простимся с жизнью.
   В небе раздался шум вертолета.
   Маккаскелл запрокинул голову.
   – Вертолет за нами, чтобы эвакуировать? – спросил Маккаскелл.
   – Нет. Только за вами, – ответил генерал.
   У Маккаскелла удивленно взлетели брови.
   – Почему?
   – С электромагнитным ударом мы потерпели неудачу, – «Тринити» нас подслушал. Хотя план сам по себе был хороший.
   – У вас еще один бомбардировщик в воздухе?
   – Он нам не нужен. У нас более чем достаточно межконтинентальных баллистических ракет в канзасских кукурузных полях. Высоты, нужной для взрыва и создания электромагнитного импульса, любая из них достигнет за триста секунд.
   – Это пять минут, – заметил Скоу. – По меркам «Тринити» – целая вечность. К тому же он обнаружит запуск в первые же секунды после старта.
   Генерал Бауэр утвердительно кивнул.
   – А мы заранее сообщим «Тринити», что производим запуск. Скажем, что президенту для политического выживания абсолютно необходимо нанести по России ответный удар – акт возмездия за взрыв у берега Виргинии. Сразу же после взлета ракеты перенацелим ее с океана на Москву, пусть «Тринити» проследит за нашими дистанционными приказами ракетному компьютеру. Но как только ракета достигнет нужной высоты… Бум! Электромагнитный импульс.
   Скоу просиял.
   – Может получиться!
   – Без президента у нас нет никакой возможности запустить МБР, – сказал Маккаскелл.
   – Разумеется. Вот пусть президент и отдаст команду! Ядерный кейс при нем, начальники штабов в одном помещении с президентом. Они знают, на какой высоте необходимо взорвать ракету, и в нужное время отдадут мгновенный приказ бортовому компьютеру.
   – Но они же все под наблюдением у "Тринити"!
   Вертолет быстро снижался. Рави мечтал, что винтокрылый ангел унесет его из этой смертельной ловушки, однако теперь шум двигателя в небе не радовал его. Эта железная птица была предвестницей войны, а не спасения.
   Генерал Бауэр по-отечески положил руки на плечи Маккаскелла.
   – Есть сейчас в Белом доме среди агентов Секретной службы парень, которому вы доверяете?
   – Конечно.
   – А номер его сотового знаете?
   – Да. Но «Тринити» прослушивает все линии связи. Я ничего не смогу передать тайно.
   – Сможете. Наша ошибка в том, что мы зациклены на супертехнике, на шифроканалах связи. «Тринити» это знает и все их контролирует. А мы теперь прибегнем к старомодным способам общения.
   – Телефон, – промолвил Скоу.
   – Правильно. В шести милях к западу отсюда исследовательская лаборатория «Локхида». Если вы позвоните оттуда и не произнесете ни одного слова типа «Тринити», чтобы не спровоцировать автоматическое включение прослушивания по "ключевому слову", то ваш разговор, даже если он будет почему-либо записан на пленку, затеряется среди миллионов других записей. Трудно найти иголку в стоге сена. А «Тринити» не будет даже знать, что в стоге сена есть иголка.
   Скоу взволнованно кивнул.
   Генерал Бауэр продолжал инструктировать Маккаскелла:
   – Позвоните вашему доверенному лицу в Белом доме и велите ему передать президенту, что если он и все остальные не уйдут немедленно в бомбоубежище под Белым домом, то скоро от них и пара не останется. О том, что над Вашингтоном вот-вот разорвется атомная бомба и президенту надо спасаться, он должен сказать при видеокамере, чтобы «Тринити» видел и слышал всю сцену. Как только президент выйдет из зоны наблюдения, спускаясь в бомбоубежище, вы свяжетесь с ним по сотовому агента и объясните, что именно президент должен сделать. А саму ракету президент и начальники штабов могут запустить еще по пути в бункер.
   Шум винтов садящегося вертолета заглушал беседу.
   – Генерал! – крикнул Маккаскелл почти в ухо генералу. – Если электромагнитный импульс сбивает межконтинентальные баллистические ракеты, он же наверняка и коммерческие авиалайнеры губит?
   – У современных самолетов, невзирая на электронику, есть дублирующие гидравлические системы. Даже если все приборы выйдут из строя, самолеты приземлятся без проблем. А теперь спешите, сэр. Вертолет ждет. Если вы не сумеете помочь президенту, через пятнадцать минут он погибнет! С Богом!
   Маккаскелл повернулся и побежал к вертолету. Солдат проворно втянул его в брюхо машины, и та стремительно унеслась в ночное небо.
   – Ну и ну, – сказал Скоу. – Я и подумать не смел, что он на это купится.
   – Что вы имеете в виду? – спросил генерал Бауэр.
   – Машины-ветераны типа «Боинга-727» или «ДС-9» действительно имеют дублирующую гидравлику. Но более новые самолеты компьютеризированы полностью. Для них электромагнитный импульс – катастрофа. Сейчас в небе тысячи три самолетов. Как минимум сто тысяч пассажиров. Даже если половина самолетов дотянет до аэропортов и умудрится сесть, все равно мы будем иметь жертв в двадцать раз больше, чем во Всемирном торговом центре.
   – Опытные пилоты без труда посадят машины на автомагистралях, – сказал генерал Бауэр.
   – В какой-нибудь монтанской глуши – возможно. А все более или менее оживленные автострады будут блокированы внезапно остановившимися машинами. Электрооборудование в результате электромагнитного импульса сгорит, и без его замены машины и на дюйм не двинутся. Конечно, национальная гвардия могла бы расчистить шоссе. Однако ей скорее всего будет хватать хлопот с ловлей и отстрелом мародеров и обеспечением населения чистой водой – после взрывов возникнут проблемы с радиоактивным заражением…
   Генерал Бауэр в ярости уставился на говорливого аэнбэшника.
   – Если бы ракета взорвалась прямо над Норфолком, мы бы имели два миллиона покойников. Два миллиона. А вы скулите по десяткам тысяч.
   Скоу мрачно кивнул.
   – Если мы не собъем эти чертовы ракеты, – сказал генерал Бауэр, – оплакивать придется как минимум три миллиона душ в Вашингтоне и окрестностях. Включая вашу жену и ваших детей. Я ведь не ошибаюсь, они в столице?
   Джон Скоу ничего не ответил, только тяжело сглотнул.
   – А теперь немедленно займитесь делом, мистер Скоу. Найдите ребят, которые попробуют выделить идущий от «Тринити» сигнал "все в порядке". Если через четырнадцать минут наш костный мозг не зажарит нейтронная бомба, мы начнем бой с «Тринити» по вашему плану.

Глава 44

   Вместилище
   В черной сфере «Тринити» пульсировали синие огоньки – бесчисленные лазеры выстреливали бесчисленные лучи в его кристаллическую память. Зная о чудовищной емкости и фантастической скорости работы компьютера, я и не пытался представить, какими триллионами бит он ежесекундно ворочал, чтобы так вот светиться изнутри! Чем он там занят? Отслеживает поведение всех имеющих ядерное оружие стран? Просматривает и анализирует поток снимков из космоса, следя за каждым квадратным метром планеты: нет ли чего подозрительного, не готовится ли какая акция против него? Или в спешном порядке прочесывает все малоизвестные работы по астрофизике за последние сто лет в поисках тайного источника моих заумных теорий? А может, пока мы тут суетимся и ждем ядерных ударов, преспокойно сочиняет идеальную симфонию?.. Не исключено, что он делает все перечисленное одновременно.
   Мое изначальное намерение убедить «Тринити» выключиться, то есть покончить самоубийством, отошло на задний план; сначала надо было отвести непосредственную ракетную угрозу. Поэтому все усилия я сосредоточил на том, чтобы «Тринити» пощадил миллионы невинных жизней. Увы, он желал одного – продолжать обсуждение открытий, совершенных мной во время иерусалимской комы. Мне оставалось уповать лишь на то, что генерал Бауэр занят эвакуацией и сумеет спасти Рейчел и всех остальных.
   Из скрытых динамиков вдруг зазвучал конец нашей беседы с "Тринити":
   – Итак, вы сказали, что перед гибелью материи и энергии сознание мигрирует куда-то и таким образом выживет. Куда же оно удалится из времени и пространства?
   – В молодости я услышал коан дзэна, который мне очень понравился и запомнился. Раньше я не догадывался, что именно меня в нем так чарует. Теперь знаю.
   – Какой именно коан?
   – «Все вещи возвращаются к Одному. Но к чему возвращается Одно?»
   – Очень поэтично. Тем не менее, я не знаю никаких эмпирических фактов, на основе которых можно предложить хотя бы гипотетический ответ на данный вопрос. Что останется, когда исчезнут материя и энергия?
   – Одни называют этот остаток Богом. Другие – иначе.
   – Подобный ответ удовлетворить не может!
   – У меня есть более детальный ответ – для вас, а может, и для всех нас…
   Яркость света в сфере «Тринити» резко уменьшилась, он стал почти черным, хотя отдельные синие лазерные лучики постреливали в кристаллический шар-память.
   Уже в режиме реального времени «Тринити» сказал:
   – Я хочу знать, что собой представляет то, что одни называют Богом, а другие иначе.
   Я посмотрел на часы. Лицо горело так, словно у меня был жар. "Рейчел уже в вертолете, – успокоил я себя. – На пути в безопасное место. Зато люди в Вашингтоне вот-вот погибнут. И оптимальный способ отвести от них неминуемую смерть – вернуться к моему изначальному намерению. Ибо выполнить его я и был послан сюда".
   – Чем дольше вы тянете с ответами, – сказал «Тринити», – тем больше людей умрет.
   Предсказание Питера Година, что «Тринити» окажется добрым диктатором, не оправдывалось. Я закрыл глаза и лихорадочно подыскивал слова, чтобы ясно и лаконично изложить безмерно сложное знание, полученное мной в Иерусалиме.
   – Есть во Вселенной сила, которую мы пока что не понимаем, – начал я. – Эта сила существует вне энергии или материи. Я даже не уверен, правильно ли называть ее силой. Возможно, термин «поле» точнее. Оно проницает все вещи, но само не занимает пространства. Оно больше похоже на… на антипространство!
   – Что собой представляет это поле?
   – У меня нет имени и объяснения. Я только знаю, что оно существует.
   – Какие у него функции?
   – Разрешите мне ответить вопросом на вопрос. Что такое стул? Что требуется для существования стула?
   – Сиденье. Ножки. Спинка.
   – Разве это все?
   – Ну, есть стулья разных типов и форм. Табурет тоже можно назвать стулом…
   – Я не про то. Перечисляя компоненты стула, вы забыли самое главное. Для существования стула нужно еще нечто.
   – Что именно?
   – Пространство.
   – Вы правы. Для существования стула непременно требуется пространство.
   – Так же, как для стула нужно пространство, так же и для самого пространства нужно пространство для существования.
   На протяжении нескольких секунд лазерные лучики в черной сфере учащенно метались.
   – Быть вместилищем пространства – единственная функция вашего гипотетического поля?
   – Нет. Оно может являться способом передачи информации. К примеру, отвечать за загадочное дистанционное взаимопонимание квантовых частиц.
   – Уточните, что вы имеете в виду.
   – Я ссылаюсь на до сих пор не объясненный факт, что элементарные частицы имеют свойство принимать одинаковые решения, будучи разделены значительным пространством. В этих случаях кажется, что они незримо связаны. Эксперименты показывают, что скорость бесконтактного обмена информацией между квантами должна превосходить скорость света в десять тысяч раз. Тогда как вся современная физика стоит на том, что скорость света есть абсолютный максимум скорости!
   – Посредством того поля, о котором вы говорите, информация распространяется со скоростью, превышающей скорость света?
   – И да, и нет. Предположим, я опускаю руку в Тихий океан. Теперь вообразите, что моя рука одновременно касается всего, чего касается океан – где бы то ни было. Именно о такого рода связи я говорю. Это не перемещение информации с места на место. Информация попросту существует везде сразу.
   – Феномен «общения» квантов действительно пока что никак логически не объяснен. Однако ни в одном из экспериментов не было выявлено то, о чем вы говорите: никакого особенного поля, никакой неведомой силы.
   – Темную материю мы тоже до сих пор не обнаружили, хотя знаем, что она существует. И черные дыры мы никогда не видели – только излучение газа, падающего на них извне.
   Сфера опять засветилась от напряженной работы.
   – В моей памяти нашлось нечто очень похожее на то, что вы описываете. Не в научной базе данных. В философской.