Айлс Грег. Смерть как сон

   Джон вновь сжал мою руку, и я благодарно ему кивнула. Как хорошо, что он здесь, рядом... Эмоции хлестали через край, я не справилась бы с ними одна. Значит, мои давние потаенные надежды были не напрасны... Увы, после ранения с отцом случилось нечто непоправимое... Он помнил, что у него остались две дочери, но, возможно, забыл многое из своей прошлой жизни... Но сильнее всего было чувство, которое даже слезы не могли выразить в полной мере. Отец не бросил нас. Он не предпочел нам других людей. Другую семью. Не разлюбил. Во мне родился торжествующий детский крик: "Папа не забыл о нас!"
   Я беззвучно плакала. Покрасневший Джон рылся у себя в карманах в поисках стерильных салфеток, а француз де Бек предложил мне шелковый носовой платок.
   – Не сдерживайте себя, ma cherie, – мягко проговорил он. – Я понимаю вас... Поверьте, понимаю...
   – Спасибо. – Я по-детски утерла кулаками глаза и высморкалась в предложенный платок. – Продолжайте, пожалуйста...
   – Предвижу ваш следующий вопрос. Ваш отец прожил еще семь лет и умер в семьдесят девятом. Семь лишних лет, которых у него могло и не быть. Ему еще повезло.
   Семь лет... Он умер, когда Джейн училась на втором курсе колледжа, а я стала штатным фотографом "Таймс". Прежде чем я успела задать де Беку новый вопрос, вмешался Джон:
   – Месье де Бек, вы начали свой рассказ с Кристофера Вингейта... Не желаете ли вернуться к этой теме?
   Де Бек по-прежнему смотрел только на меня.
   – Вам лучше, Джордан?
   – Да, да...
   – Сложившуюся ситуацию я обрисовал. Вингейт обидел меня. Я преподал ему урок.
   – Мы это уже поняли, – буркнул Джон.
   – Но и он, в свою очередь, обиделся и пожелал отомстить. И отомстить побольнее. Сделать это не так-то просто. Особенно если речь идет обо мне. У меня нет семьи. Нет детей, которых можно было бы похитить и требовать выкуп. Я бизнесмен, гражданин мира. Для многих я почти неуязвим. Поэтому Вингейту пришлось проявить всю свою изобретательность.
   – Кажется, я понимаю, к чему вы клоните... – проговорил Джон.
   – Мне продолжать?
   – Да, пожалуйста! – ответила я и смерила Джона суровым взглядом.
   – Вингейт разбирался не только в живописи. Он разбирался еще и в фотографии. Когда он был здесь, то очень заинтересовался этими вьетнамскими снимками. Я рассказывал ему о каждом. По его просьбе. Признаюсь, я люблю поболтать. Особенно после бутылки хорошего вина. Из меня трудно вытянуть лишнее слово, все-таки я деловой человек. Но в то время мне казалось, что я не открываю ему никаких тайн.
   Он нахмурился и тяжело вздохнул.
   – Я всегда держал в своем доме ваши с Джейн фотографии и из года в год обновлял их. Вингейт знал об этом, видел их. Я рассказывал ему о вашем отце и о том, какую привязанность испытываю к его дочерям...
   – Привязанность?
   – Однажды Джонатан попросил меня позаботиться о вас. Это было перед самой его смертью. Вы в ту пору были уже вполне самостоятельной девушкой и не испытывали финансовых трудностей. В отличие от Джейн, у которой не было денег на университет. Я дал ей эти деньги.
   На лице моем отразилось изумление.
   – В какой-то момент Джейн действительно перестала зависеть от меня, но я тогда не интересовалась, откуда она принимала помощь.
   – Она принимала ее от "дяди Марселя", – улыбнулся Де Бек.
   – Вы хотите сказать, что Вингейт выбрал Джейн Лакур очередной жертвой исключительно для того, чтобы отомстить вам? – вновь встрял Джон. – Я вас правильно понял?
   – Уверен, что так и было. Вингейт, к слову, тоже не знал Роджера Уитона, но в какой-то момент, очевидно, догадался, что все жертвы похищены из одного города. Кроме того, он поддерживал тесные отношения с сообщником Уитона.
   – С Конрадом Хофманом, – уточнил Джон.
   – Его так звали? Значит, с ним. Со временем я тоже понял, что все "спящие женщины" из Нового Орлеана...
   – Вы же говорили, что и понятия не имели...
   – Это была моя гипотеза, которую я не мог подтвердить серьезными доказательствами, – возразил де Бек. – Я начал читать местные газеты и общаться со знакомыми, проживавшими в этом славном городе. И в какой-то момент понял – если пресса сообщает об очередном похищении в Новом Орлеане, значит, вскоре на рынке появится еще одна "спящая женщина".
   – Джейн была пятой жертвой, – холодно произнес Джон. – Ко времени ее похищения вы уже наслаждались своей гипотезой? Или она появилась позже?
   Де Бек посуровел.
   – В прошлый раз мы с вами много спорили, агент Кайсер. Вы настроены продолжить дискуссию? Имейте в виду, что французы любят поспорить, и в этом им нет равных.
   – Нет, – вмешалась я. – Продолжайте. Не обращайте внимания.
   – Итак... Вингейт искал способ отомстить мне. Однажды он, видимо, припомнил, как я рассказывал ему о своем близком друге Джонатане Глассе и его дочерях-близняшках, одна из которых стала знаменитым фотографом, а другая осталась просто южной красавицей с Сен-Шарль-авеню.
   Казалось, мое сердце остановилось.
   – И тогда он понял, что нашел способ сделать мне больно. Дальше все было просто. Он послал этому вашему Хофману...
   – Он не наш! – рявкнул Джон.
   – Хорошо. Он послал Хофману фотографию Джейн с ее домашним адресом. Возможно, пообещал крупное вознаграждение, если тот похитит Джейн для Уитона. И Хофман сделал свое дело.
   Мы с Джоном потрясенно переглянулись.
   – Таким образом, – продолжал де Бек, – Джейн Лакур, урожденная Гласс, была единственной из "спящих женщин", которую изначально выбрал не Уитон и не Хофман, а Вингейт. Такова моя версия событий.
   – Версия неплохая, – язвительно усмехнулся Джон. – Джейн Лакур погибла только потому, что вы были к ней "привязаны". Ну и как вы себя после этого чувствуете? Нормально, надо полагать?
   Де Бек поджал губы.
   – Вы очень близки к тому, чтобы оскорбить меня, молодой человек. Настоятельно рекомендую вам воздержаться от этого. Как только я провел параллель между похищениями и серией "Спящие", то быстро выяснил, что Джейн Лакур значится в списке похищенных. Тогда я не думал, что это месть Вингейта. Воспринимал это лишь как оскорбление памяти друга. И как личное оскорбление. Я не мог все оставить безнаказанным.
   – И что вы сделали? – жадно спросила я.
   – Отправил к Вингейту человека, который должен был с ними полюбовно договориться.
   – Кого вы послали?
   – Отставного военного, ветерана Вьетнама. Вы понимаете, о чем я говорю, агент Кайсер.
   – Вы послали человека, который "умеет убеждать"?
   – Вот именно, – усмехнулся Де Бек. – И тот четко дал понять Вингейту, что гибель Джейн Лакур уничтожит не только его самого, но и всю его родню вплоть до третьего колена – его женщин, родителей, его детей.
   – Пожалуйста, не надо... – взмолилась я. – Я не могу это слышать!
   Де Бек развел руками.
   – Я просто хочу, чтобы вы знали – известие о похищении вашей сестры я принял близко к сердцу.
   – Но что толку от ваших переживаний... теперь, – сказал Джон.
   Де Бек пропустил это замечание мимо ушей.
   – Раз запущенный маховик остановить очень трудно. Но можно. Вингейт понял, чем пахнет дело, и употребил все свое влияние на Хофмана, чтобы тот оставил Джейн в живых. И более того – вернул ей свободу. Хофман согласился.
   – Уитон говорил мне, что Джейн пыталась бежать и Хофман поймал ее в саду. И покончил с ней там, а Уитон заканчивал свою картину по фотографии...
   – Я понимаю, как тяжело вам было узнать все это.
   Джон испепелял де Бека взглядом, но француз будто не замечал этого.
   – Приготовьтесь к тому, что я вам сейчас скажу, ma cherie. У меня хорошие новости, – коснулся он моей руки. – Ваша сестра жива.
   Я выдернула свою ладонь.
   – Что?!
   – Джейн Гласс жива.
   – Что за шутки! – воскликнул Джон. – Вы утверждаете, что Хофман тогда не убил ее?!
   – Не убил. Он выпустил ее из того дома, а Уитону солгал.
   – Если Джейн Лакур жива, где ее носило все это время?!
   – Она была в Таиланде, – кротко ответил де Бек. – У меня на плантации.
   – Вы лжете! Даже если вы...
   – Успокойтесь, агент Кайсер. Не надо так нервничать. Попробуйте трезво взглянуть на ситуацию. Похитили женщину. Несколько женщин. А потом одна из них вернулась домой. От меня. Вы бы мне жизни спокойной не дали! Честно признаться, я ни за что не стал бы вмешиваться в это дело, если бы речь не шла о спасении Джейн Лакур.
   – Если вы все знали, значит, могли спасти и других!
   – Мне плевать! – крикнула я. – Плевать на все, кроме того, что Джейн жива!
   – Спасибо, Джордан, – кивнул мне де Бек.
   – Тот ночной звонок из Таиланда...
   – Это была ваша сестра. В то время она злоупотребляла спиртным и была немного не в себе. Ей тогда открылась вся правда о вашем отце, и она пребывала в расстроенных чувствах.
   – Я хочу лететь в Таиланд! – сказала я. – Прямо сейчас!
   Француз поднялся и дважды хлопнул в ладоши. Дверь в зал тут же открылась, и на пороге застыла Ли. Де Бек коротко кивнул ей, и та вновь исчезла.
   – Вы возьмете меня? – спросила я. – Не поверю, что она жива, пока не увижу своими глазами.
   – Я еще не все рассказал.
   – О Боже... – Я прикрыла ладонью рот, вспомнив Талию Лаво и отца. – Только не говорите, что...
   – Нет-нет, не бойтесь. Но она какое-то время была во власти Хофмана и пережила сильнейший шок. Хофман обращался с ней, как бы сказать помягче... сурово. Он был извращенцем.
   Только теперь я поняла, что означал шок, пережитый мной в Сараево. Тогда я решила, что это свидетельство гибели Джейн, а на самом деле почувствовала, что ей довелось пережить в руках Хофмана. Изнасилование – это всегда маленькая смерть.
   – Сейчас она уже оправилась от пережитого, – сказал де Бек. – Почти. А тогда... Поначалу ей требовался серьезный медицинский уход. Едва она пошла на поправку, как, разумеется, сразу начала рваться домой. Но я не мог рисковать. И не только потому, что мне потом пришлось бы скрываться от ФБР по всему свету. Я не хотел, чтобы неизвестный художник прервал свою работу. Да, я этого не хотел! И еще, Джордан, я не привык извиняться, но у вас прошу прощения. За все.
   – Пожалуйста, дайте мне увидеть Джейн!
   – Вы ее увидите скорее, чем думаете, ma cherie.
   – Джордан... – услышала я тихий голос Джона. – Не верь этому человеку, не верь, иначе разочарование будет настолько болезненным...
   Джон вдруг запнулся и, открыв рот, поднялся с дивана. Я проследила за его взглядом, и сердце мое остановилось. На пороге зала стояла моя точная копия. На Джейн было белое платье, как и на Ли, которая держалась чуть позади нее.
   У меня мелко задрожал подбородок, ладони мгновенно вспотели. Я тоже поднялась, но не могла сделать ни шагу. Никогда в жизни я не переживала столь сильного потрясения... Да и немудрено: для этого мне пришлось бы умереть и потом воскреснуть.
   – Вот сукин сын... – пораженно прошептал Джон, глядя на де Бека. – Сколько времени вы ее тут держали?
   Джейн медленно приближалась ко мне. Щеки ее пылали, глаза блестели от слез. Ли неотступно следовала за ней, словно боялась, что она в любой момент может лишиться чувств. Джейн стала еще красивее и заметно стройнее. Но в лице ее появилось нечто такое, чего я никогда не замечала раньше. Де Бек за моей спиной громко пререкался с Джоном, но я уже не обращала на них внимания. Кровь стучала в висках, я не видела вокруг ничего, кроме лица сестры. Когда Джейн замедлила шаг в центре огромного зала, я наконец сдвинулась с места и, спотыкаясь, словно сомнамбула, пошла ей навстречу. Потом побежала...
   В памяти мелькнула давняя сцена. Высокий человек с фотоаппаратом на груди идет по берегу Миссисипи, а рядом с ним две девочки в одинаковых платьицах. Одна вцепилась в руку отца, другая беззаботно бежит впереди, пытаясь догнать горизонт. Высокого человека давно уже нет. А девочки целы и невредимы. Обе.

29

   Вечерело. Дом на Сен-Шарль-авеню выглядел точно так же, как в то злополучное утро, когда Джейн вышла отсюда на утреннюю пробежку и не вернулась... Дом остался прежним, но его обитатели изменились. В окнах горел мягкий свет, создавая иллюзию семейного уюта, якобы царившего за коваными воротами и полированным крыльцом. Именно иллюзию. Говорят, что у многих домов есть душа. У этого она тоже когда-то имелась. Но тринадцать месяцев назад здесь поселилась гулкая пустота...
   Мы с Джейн поднялись по ступенькам крыльца, держась за руки. После долгих споров мы наконец решили, что так будет лучше и удобнее для всех. Просто прийти вместе. Не предупреждая заранее телефонным звонком, ничего не объясняя и никого не готовя к встрече. Марк и дети и без того пережили немало. Пусть для них возвращение Джейн будет шоком, который быстро пройдет.
   Джон ждал нас в машине, припаркованной у обочины. Не в моем "мустанге", а в комфортабельном седане, выделенном нам штаб-квартирой ФБР. Я оглянулась на него и уже подняла было руку, чтобы постучать, но Джейн порывисто перехватила ее.
   – Что? – удивилась я. – Тебе плохо?
   Она опять расплакалась.
   – Никогда не думала, что мне удастся сюда вернуться... Поверить не могу, что за этой дверью... мои дети...
   – Придется поверить.
   Я это знала точно, поскольку агент ФБР, наблюдавший за домом весь вечер, предупредил нас с Джоном, что Марк с детьми вернулся с прогулки. Так что все сейчас в сборе. И Марк, и дети, и даже Аннабель. Я похлопала Джейн по руке.
   – Хватит терзаться. Все позади. Теперь у тебя праздник.
   Я хотела добавить еще что-то ободряющее, но удержалась. Сейчас лучше молчать и ни о чем не думать. Иначе мысли неизбежно вернутся к тем другим жертвам, в жизни которых больше не будет праздника. Ибо нет и самой жизни. И если Джейн сейчас вспомнит об этом, ей станет невыразимо горько – единственной, кому повезло. Так всегда бывает. Я знала по себе.
   – Идем.
   Я громко постучала и привлекла Джейн к себе. Через несколько секунд мы услышали шаги, стихшие у порога. Затем в замке повернулся ключ, и тяжелая дверь отворилась, явив нашим взорам Аннабель в ее неизменном черно-белом одеянии.
   Негритянка открыла было рот для дежурного приветствия, но замерла. Глаза едва не выкатились у нее из орбит.
   – Это... это... что же... это... – дрожащим голосом проговорила она.
   – Это я, Аннабель, – тихо произнесла Джейн. Ее голос тоже дрожал.
   – Боже всемилостивый...
   На негнущихся ногах она попятилась от двери, пропуская нас в холл. Схватив Джейн за руки, словно пытаясь убедиться в ее материальности, она горячо зашептала:
   – А мистер Лакур? Он уже знает?
   – Нет. Мы подумали, что будет лучше, если нас просто увидят. Вместе. Тогда они сразу поверят.
   Аннабель всплеснула руками.
   – Я бы и сама ни за что не поверила, если бы не увидела своими глазами!
   Джейн мягко освободилась от ее объятий.
   – Где мои дети, Аннабель?
   – На кухне. Ждут ужина.
   – Как они?
   Старуха хотела что-то сказать, но губы ее затряслись, а из глаз побежали слезы.
   – Да ведь как... Сами понимаете... Но теперь все будет хорошо! Все будет замечательно, слава Спасителю! Что мне сейчас... Куда мне сейчас...
   – А где Марк?
   – В кабинете.
   – Пойдемте сначала на кухню.
   Аннабель снова взяла Джейн за руку и повела по коридору будто слепую. Точно такой коридор был в том доме, который находился всего в нескольких кварталах отсюда и где я едва не рассталась с жизнью... Меня передернуло от этих воспоминаний, и я заспешила вслед за Аннабель и сестрой.
   У двери на кухню мы задержались. Аннабель что-то шепнула на ухо Джейн и вошла первой. Мы услышали, как Генри спросил, кто приходил.
   – А ну-ка закройте глаза! – ликующим голосом приказала Аннабель.
   – А что? Что?
   – Ваша тетушка Джордан приготовила вам необыкновенный подарок!
   – Тетя Джордан пришла?! – радостно воскликнула Лин.
   У меня защемило сердце.
   – Закройте глаза оба! И не подглядывайте! – строго приказала Аннабель. – Другого такого подарка не будет у вас никогда в жизни!
   – Мы зажмурились, зажмурились!
   Джейн взяла меня за руку дрожащей рукой. Мы переглянулись, ободряюще кивнули друг другу и переступили порог кухни. Генри и Лин стояли рядышком, закрывая ладошками лица.
   – Тетя Джордан? – спросила Лин.
   – Теперь можете открыть глаза, – сказала я.
   Дети разом отдернули руки и... едва не грохнулись на пол от неожиданности. Рты их были раскрыты, они переводили взгляды с меня на Джейн и обратно и, казалось, не верили своим глазам. Таких лиц мне отродясь не доводилось видеть. Никогда и нигде.
   – Мама! – пораженно и недоверчиво прошептала Лин, не спуская глазенок с Джейн.
   Сестра упала на колени и раскрыла детям свои объятия. Генри и Лин с воплем бросились к ней. Она крепко прижала их к груди и в который уже раз за последние сутки заплакала. Дети гораздо быстрее своей матери оправились от шока и уже через минуту обрушили на Джейн целый шквал вопросов, но та лишь молча качала головой, гладя их по головам.
   – Что происходит? – услышали мы из коридора строгий мужской голос. – Аннабель? Что за крики?..
   Марк Лакур, облаченный в дорогой полосатый костюм, застыл на пороге кухни, переводя непонимающий взгляд с меня на женщину, прижимавшую к себе детей. Он не видел лица Джейн, но это не помешало ему узнать жену. Он вцепился в дверной косяк и молча ждал, пока Джейн обернется. Наконец она поднялась с пола и повернулась.
   Марк потрясенно отшатнулся.
   – Это я, – сказала Джейн. – Я вернулась.
   Марк сделал шаг ей навстречу, потом другой и, наконец, ворвался в кухню словно вихрь и стиснул Джейн в своих объятиях так, что она задохнулась.
   – Боже, Боже, Боже... – шептал он. – Боже, это чудо...
   – Да, Марк, это чудо, – отстранилась сестра.
   Я подошла к ней, погладила по плечу и быстро направилась к выходу.
   – Ты куда, Джордан?
   – Мне надо кое с кем поговорить.
   – Подожди!
   Я замерла на пороге. Джейн долго смотрела на меня, потом губы ее беззвучно шевельнулись, и я поняла, что она сказала спасибо...
   На протяжении многих месяцев Джейн будто и не жила вовсе, окруженная заботами человека, который спас ей жизнь, но заключил в золоченую клетку. Все это время я пыталась забыться, но ежедневно и еженощно терзалась сознанием своей вины и болью понесенной утраты. Я словно двигалась в темном туннеле со своей вездесущей камерой на шее, одинокая и мрачная, бесстрастно фиксируя на пленку видения, являвшиеся мне из вечной тьмы. Собственно, я жила так всю свою сознательную жизнь – сколько себя помнила. Но сегодня...
   Сегодня я наконец выйду на свет.
   Джон ждал меня у машины. Едва я показалась на крыльце, он обратил на меня пристальный взгляд, пытаясь понять, как нас встретили в доме Лакуров. Я молча подошла к нему, взяла за руки и, приподнявшись на цыпочки, коснулась губ легким поцелуем.
   – Пришла за подмогой? – спросил он.
   – Нет, им сейчас не стоит мешать.
   – Тогда куда мы отправимся?
   – Куда-нибудь, где нам тоже никто не помешает.
   Он улыбнулся и крепко меня обнял.
   – Все позади, Джон, пора возвращаться к жизни!
   – Знаешь, – отозвался он. – Я с тобой совершенно согласен.