Страница:
– Такси! Эй, не отпускайте его!
Парень увидел в моих руках камеру и что-то сказал таксисту.
– Спасибо, – выдохнула я, подбегая, швырнула сумочку и "Кэнон" на заднее сиденье и полезла следом.
– Вы из газеты? – спросил парень.
– Нет! – И уже таксисту: – В аэропорт Кеннеди! Срочно!
– Э, погодите... я мог вас где-то видеть?
– Отстаньте, я опаздываю!
– Я Джордан Гласс.
– Специальный агент Симс, – хмуро представился он. – Вы опоздали. Прошу за мной.
Он быстрым шагом направился по длинному коридору. Когда мы проходили мимо ворот с надписью "Выдача багажа", я крикнула ему в спину:
– Постойте! У меня тут вещи с того рейса. Камеры.
– Ваши камеры, мисс Гласс, мы давно забрали.
Прекрасно.
Агент Симс провел меня через служебный выход, и в ноздри сразу ударила прохлада. В Вашингтоне тоже осень, но в отличие от Нью-Йорка здесь пахнет почти как дома, в Миссисипи. Сейчас я живу в Сан-Франциско, но ничто и никогда не вытеснит из моих воспоминаний влажный субтропический воздух дома, наполненный ароматами садов, хлопка и дубовых рощ, среди которых прошло мое детство.
Бетонка блестела после недавнего дождя, в ней отражались огни аэропорта и сигнальные дорожки взлетно-посадочной полосы. Симс помог мне забраться в электрокар, сел сам и махнул рукой шоферу в синем комбинезоне. В кузове тускло поблескивали алюминиевые кофры с моим профессиональным барахлом.
– А я думала, мы поедем в город, – стараясь перекрыть шум самолетных двигателей, крикнула я. – Мне назначили встречу в Доме Гувера.
– Шефу пришлось срочно вернуться в Квонтико, – ответил Симс. – Там теперь и встретитесь.
– А как мы туда попадем?
Он молча указал куда-то в темноту. Через несколько секунд из нее выступил силуэт полицейского вертолета на полозьях. Электрокар мягко остановился. Агент Симс молча побросал в вертолет мои вещи, а потом вернулся за мной. Залезая в вертолет, агент Симс слегка ударился макушкой о низкую переборку, но это, кажется, не испортило его настроения. Ему явно больше улыбалось добираться до Квонтико по воздуху, чем трястись в машине по шоссе.
Уже через минуту мы поднялись в ночное небо над столицей. Сбоку мелькнула пятиугольная тень Пентагона. Мы взяли курс на юг, в качестве ориентира придерживаясь освещенной огнями бетонки 1-95. А уже через десять минут снизились над морской базой Квонтико и приземлились на вертолетной площадке Академии ФБР. Там нас ждал еще один агент, которому Симс поручил заняться моим багажом, а сам провел меня в здание. Мы быстро поднялись на лифте, миновали длинный темный коридор и вошли в пустую комнату – белую и стерильную, как монашеская келья.
– Подождите здесь, – коротко бросил Симс и удалился.
Дверной замок за ним звонко щелкнул. Они что, боятся, что я начну везде рыскать и заглядывать во все их секретные комнатки? Если через пять минут здесь никто не появится, не знаю, что я с ними со всеми сделаю! Я не могу сидеть в этой палате для буйнопомешанных, едва спасшись из пожара и изнывая от боли в правом боку, которая не отпускала меня с той самой минуты, как я приземлилась на ребра в вонючем переулке.
Воспоминание об этом тут же вернуло меня к мыслям о самом пожаре и гибели Вингейта. Без него расследование будет продвигаться страшно медленно, в этом нет никаких сомнений. Как и в том, что теперь я никому не позволю отодвинуть меня на второй план, как год назад!
Замок снова щелкнул. Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Сначала Дэниел Бакстер, который за все время, что мы не виделись, практически не изменился. Все такой же темноволосый и крепко сбитый вояка. И с таким же цепким взглядом. За его спиной маячил высокий старик в дорогом костюме, на лбу у которого было написано, что он в свое время с отличием окончил Йель. Бакстер и не подумал поприветствовать меня. Он решительно прошел вперед, опустился на один из свободных стульев и с ходу начал:
– Знакомьтесь, мисс Гласс, это доктор Артур Ленц. Психолог-криминалист и заодно судебный психиатр, консультирующий ФБР.
В отличие от Бакстера Ленц протянул было мне руку, но я предпочла этого не заметить и просто кивнула ему. Мне всегда почему-то неловко обмениваться рукопожатиями с мужчинами. С моей точки зрения, пожимая тонкую женскую руку, они лишний раз убеждаются в своем превосходстве над собеседницей и это задает тон всему последующему разговору. Поэтому я избегаю рукопожатий. Близких друзей я могу и обнять. Остальные обойдутся вежливым кивком.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал Бакстер.
– Нет, спасибо.
– Можно полюбопытствовать, почему вы не прилетели раньше, как мы договаривались?
– Разумеется. Я...
– Прошу прощения, что перебиваю. Просто хочу предупредить вас, что Кристофер Вингейт находился под нашим негласным наблюдением с того самого момента, как вы рассказали мне о нем по пути в Нью-Йорк.
Если бы не эти слова Бакстера, я, возможно, и не упомянула бы о том, что была свидетельницей – если не участницей – пожара. Но он не оставил мне выбора.
– Ваши люди следили за галереей?
– Вот именно! – Бакстер повысил голос, а лицо его побагровело от гнева. – Я вам сейчас продемонстрирую снимки, на которых вы запечатлены входящей в здание примерно за сорок минут до того, как оно загорелось.
Он развязал тесемки на папке "Похищения в Новом Орлеане" и раскинул по столу веером несколько фотографий. Я скосила на них глаза. Так и есть. Качество оставляет желать лучшего, но это была действительно я.
– Я считала, что Вингейт располагает информацией, касающейся судьбы моей сестры.
– И он поделился с вами этой информацией?
– Как сказать...
Бакстер, не сдержавшись, хлопнул папкой по столу.
– Зачем вы туда поперлись?! Чего вы хотели этим добиться?!
– Кое-чего я добилась, смею вас уверить! Во всяком случае, большего, чем добились вы, откопав его труп из-под сгоревших развалин!
Бакстер сердито пыхтел, барабаня пальцами по столу.
– А если ваши люди были на улице, что же они не ворвались в галерею, когда пожар только начался, и не спасли нас? – не унималась я.
– У нас был один человек на улице, мисс Гласс. Он вел наблюдение из машины. Пожар начался на первом этаже, и это был поджог. Взрывное устройство, воспламенившее смесь бензина и жидкого мыла.
– Самопал это называется, – пробормотала я. Мне приходилось встречаться с подобной штукой много раз на "маленьких войнах", репортажи о которых никогда не публикуют газеты.
– Да, самопал. Перед этим злоумышленник вывел из строя огнетушители и пожарную сигнализацию. И все аварийные лестницы на втором этаже тоже.
– Вы думаете, для меня это новость? Мне пришлось прыгать с четырехметровой высоты в мусор, чтобы спастись. Неужели ваш человек ничего не мог сделать?
– Наверное, мог бы. Если бы его не убили.
Я, уже готовая к очередному резкому ответу, запнулась и подняла на Бакстера растерянные глаза. А тот был неумолим.
– Специальный агент Фред Коутс, двадцати восьми лет от роду, женат, трое детей. Когда взрывное устройство было приведено в действие, он вызвал пожарных. Затем вышел из машины, сделал несколько снимков начинающегося пожара и оказавшихся поблизости первых людей. Потом он вернулся в машину и позвонил по сотовому в нью-йоркскую штаб-квартиру ФБР. Он как раз разговаривал с дежурным, когда кто-то сунул руку через опущенное стекло и перерезал ему горло. Дежурный слышал, как Коутс захлебывался кровью. Агония длилась секунд двадцать. Потом он умер. Убийца обыскал машину, забрал камеру и документы. Осталась только одна флэш-карта, завалившаяся под сиденье. Поэтому у нас есть снимки того, как вы входили в галерею. Но и только. Снимков толпы у нас нет.
– Боже мой...
Бакстер не спускал с меня прокурорского взгляда.
– Бог тут ни при чем, мисс Гласс. Мы с вами договаривались, что из Нью-Йорка вы сразу отправляетесь в Вашингтон на встречу со мной. Я не помню, чтобы у нас заходила речь о вашем визите к Вингейту.
– Послушайте, Бакстер, не сваливайте на меня вину за вашего погибшего товарища. Не я его туда послала, а вы. И тот, кто убил его, поджег бы галерею в любом случае – со мной или без меня. И наконец, у меня есть снимки толпы!
Оба разом подались вперед.
– Где они? – быстро спросил доктор Ленц.
– Не торопитесь. Я тоже хочу задавать вопросы и получать на них ответы. Давайте договоримся об этом сразу. Я больше не допущу, чтобы меня убрали в сторону!
– Перестаньте пререкаться, Гласс, неужели вы не понимаете, что сейчас дорога каждая минута?! – рявкнул Бакстер. – Где пленка?
– Моя сестра была похищена больше года назад. Так что не говорите мне про минуты.
– Хорошо, что вы от нас хотите?
– Я хочу разбираться во всем этом вместе с вами!
Бакстер развел руками и глянул на Ленца так, словно искал у него защиты.
– Возможно ли, чтобы Коутса убили просто из-за его кошелька и камеры? – спросила я. – Может быть, его убийство никак не связано с пожаром?
– Если это грабитель, почему он не забрал сотовый телефон? – вопросом на вопрос ответил Бакстер. – И если уж на то пошло, не угнал машину? Коутс оставил ключ в замке зажигания.
– Хорошо, допустим, Коутса убил поджигатель. Но если этот поджог никак не связан с нашим делом? Просто захотел человек поджечь дом и поджег, а потом увидел свидетеля и убил его...
– Один шанс из миллиона на то, что это было так. Мисс Гласс, посмотрите правде в глаза. Заложенное в галерее взрывное устройство выполнило свою функцию. Уничтожило все возможные улики и убило Вингейта. И вам редкостно повезло, что оно не убило и вас.
– Вингейт едва не утащил меня за собой в могилу. Мы спокойно спаслись бы, если бы он не полез вытаскивать из огня эту чертову картину. А я, как дура, ему помогала.
– Какую картину? – тихо спросил Ленц.
– "Спящую женщину номер двадцать". Это единственная картина из серии, которая в тот момент была в галерее. Ящик с ней стоял у него в гостиной. И Вингейт угробил себя, спасая полотно.
– Любопытно... – задумчиво проговорил Ленц. – Неужели она не была застрахована?
– Не в страховке дело.
– А в чем же?
– Когда я сказала Вингейту, что художник использовал в качестве моделей похищенных из Нового Орлеана женщин и я собираюсь донести об этом в ФБР, он обрадовался как ребенок. Сказал, что благодаря скандалу сможет резко поднять цену на эту картину, возможно, даже удвоить ее. А за нее и без того давали полтора миллиона фунтов.
– Кто давал?
– Такаги. Японский коллекционер.
– Что было изображено на картине? – продолжал свой мягкий допрос Ленц. – То же, что и на виденных вами в Гонконге?
– И да и нет. Я не очень разбираюсь в искусстве, но эта выглядела реалистичнее. Почти как фотография.
– Женщина казалась мертвой?
– На сто процентов.
Бакстер крякнул, опять полез в свою папку, вынул из нее еще одну фотографию и положил передо мной на стол. На снимке была молодая брюнетка. Снимок был любительский, фотографировал кто-то из друзей или родных. Или детей... Я содрогнулась.
– Это она. Черт возьми, это она!
– Последняя из известных нам жертв, – обронил Бакстер, не глядя на меня.
– Когда ее похитили?
– Четыре недели назад.
– А предпоследнюю?
– За шесть недель до этой.
– А еще раньше?
– За сорок четыре дня.
Что я хотела узнать, то и узнала. Временные промежутки между похищениями постоянно сокращались. Так у них, у маньяков, принято. Хотя ученые дают этому разные объяснения. По одной версии серийные убийцы таким образом "нагуливают аппетит", их уверенность в своих силах растет, и именно поэтому они идут на преступления все чаще. По другой – у них начинаются неврозы и депрессии, с которыми они не могут справиться. Они начинают буквально нарываться на арест или даже пулю и поэтому рискуют.
– Значит, вскоре стоит ждать нового похищения?
Они переглянулись. Затем психолог коротко кивнул, а Бакстер сообщил:
– Мисс Гласс, около часа назад на автостоянке у одного из магазинов в Новом Орлеане пропала еще одна женщина.
Я оцепенела. Вот и новая сестра по несчастью у Джейн...
– Вы уверены, что это тот же случай?
– Почти, – ответил Ленц.
– А где это случилось?
– В пригороде. В Метари.
– А что там за магазин?
– "У Дориньяка". На бульваре Ветеранов.
Все названия Ленц произносил на французский манер, как и принято в Новом Орлеане. Сказывалось, что он занимался этим делом больше года.
– Я захаживала туда время от времени, – заметила я. – Это частная семейная лавочка.
– Женщина вышла из дому почти перед самым закрытием магазина, – уточнил Бакстер. – В восемь часов. Отправилась за андуильскими колбасками. На следующий день должна была отмечать в офисе свой день рождения. Она работала в зубоврачебной клинике секретаршей. В пятнадцать минут десятого муж заподозрил неладное. Позвонил ей в машину, но ответа не было. Он знал, что магазин уже давно закрыт и больше ей идти некуда, кроме как домой. Тогда он разбудил детей и они поехали "выручать маму". Думали, что у нее просто сел аккумулятор.
– И нашли ее машину открытой и пустой?
Бакстер грустно кивнул. А я вспомнила, что еще два похищения – перед Джейн – были совершены при подобных же обстоятельствах.
– Да, похоже, это он.
– Похоже, но не факт.
– А что, есть и другие версии?
– Сколько угодно. Например, она увидела на улице знакомого парня. Или встретилась с ним в магазине. Или даже познакомилась. Может, решила просто поболтать. А может, и заняться любовью в машине. А потом захотела с ним сбежать. Насовсем.
– Да? И бросить собственных детей?
– Все бывает в этой жизни, – философски проговорил Бакстер. – Впрочем, в нашем случае такой поворот событий, конечно, не столь вероятен. Альтернативный вариант – банальное изнасилование. Парень в закрытом фургончике выехал на вечернюю охоту. И пострадавшей не повезло, что именно она привлекла его взгляд, когда в одиночестве пробиралась к своей машине на стоянке.
– За последний месяц в этом городе были зарегистрированы похожие случаи изнасилования?
– Нет.
– А кто-нибудь из "спящих" бывал в лавочке "У Дориньяка"? Мне кажется, Джейн туда пару раз наведывалась.
– Разумеется, бывали. Там есть трикотаж и французские продукты, которые трудно найти в другом месте. Детективы округа Джефферсон уже перевернули в этом магазине все вверх дном. Местная штаб-квартира ФБР допрашивает владельцев. Добавьте к этому информационную службу Квонтико с ее вычислительным потенциалом. Но если мы имеем дело с продолжением серии "Спящие", никаких зацепок и улик скорее всего не обнаружим.
Неожиданная мысль как громом поразила меня.
– Погодите, погодите! Но ведь получается, что человек, похитивший женщину у магазина, физически не мог в то же самое время убить в Нью-Йорке Вингейта.
Бакстер кивнул.
– Служба спасения в Нью-Йорке приняла звонок о возгорании в галерее Вингейта в девятнадцать пятьдесят одну по восточному времени. Женщина в Новом Орлеане исчезла между девятью и четвертью десятого по центральному времени[13]. Таким образом, максимальный разрыв между двумя происшествиями составляет два часа пятнадцать минут.
– И значит, один и тот же человек при всем желании не смог бы совершить оба преступления. Даже если бы в его распоряжении находился личный самолет президента.
– Есть один способ, – возразил Бакстер. – Взрывное устройство, которое погубило галерею, могло быть заложено заранее и оборудовано таймером. В этом случае злоумышленник спокойно успел бы вернуться в Новый Орлеан и выследить несчастную на автостоянке "У Дориньяка".
– Да нет, ничего этого не было, – замотала я головой. – И быть не могло.
– Отчего же?
– Да оттого, что я его видела!
– Кого?!
В двух словах я пересказала историю своего спасения. Как увидела в переулке темный силуэт. Как потом пыталась заснять нейлоновую шапочку в толпе зевак. Как натравила на неизвестного пожарных и полицию.
– Где пленка? – спросил Бакстер, всем своим видом демонстрируя крайнее нетерпение.
– Должна вас огорчить: не здесь. Вы совершенно уверены, что убийство Вингейта напрямую связано с похищением моей сестры?
– Даю девяносто девять процентов, – ответил вместо него Ленц.
– Выходит, вы утверждаете, что нам противостоит не один маньяк, а группа маньяков?
– Я ничего не утверждаю, но на эту мысль наводит полученная нами информация. Мы действительно имеем дело с двумя подозреваемыми.
– Маньяки работают в паре?
– Все бывает в этой жизни, – вновь произнес Бакстер. – Но обычно подельники работают бок о бок. Например, двое выходят из тюрьмы, покупают старый фургончик и разъезжают по городам и весям, похищая и насилуя женщин. Впрочем, у нас особый случай. Двое работают отдельно друг от друга, но согласовывают свои действия и преследуют одну цель.
– Такое раньше где-то встречалось? Особенно у серийных убийц и похитителей?
– Я наблюдал что-то подобное лишь у изготовителей и распространителей детской порнографии, – наморщив лоб, задумчиво произнес Бакстер. – Нет, у нас действительно совершенно особый случай.
– Поверьте мне, подобное ни разу не описывалось в криминалистической литературе, – сообщил доктор Ленц. – Но это вовсе не значит, что мы ошибаемся в своих догадках. Все когда-нибудь случается впервые. Никому и в страшном сне не снилось, что можно коллекционировать женскую кожу, пока в пятидесятых не взяли Эда Гайна[14]. А затем Том Харрис рассказал об этом в своей книге, и теперь вся страна знает, что такое «случается». В нашем деле приходится руководствоваться простым правилом: все, что мы способны себе вообразить, может существовать на самом деле. Больше того – происходить с кем-то в данный конкретный момент.
– Как они работают? – спросила я – Ну вот как вы себе это представляете?
– Разделение труда, – ответил Ленц. – Убийца действует в Новом Орлеане, художник – в Нью-Йорке.
– Но ведь Вингейта убили именно в Нью-Йорке!
– Не надо равнять взрыв с убийствами женщин. Тут совершенно другой мотив. Вынужденное преступление.
– Честно говоря, мне тоже приходила в голову такая мысль. Значит, по-вашему, подозреваемый из Нового Орлеана похищает женщин. Каким образом подозреваемый из Нью-Йорка пишет свои картины? Работает по фотографиям похищенных? Или каждый раз летает в Новый Орлеане и рисует с трупов?
– Если ваша догадка верна, – медленно проговорил Бакстер, – я буду молить Бога, чтобы он именно летал. Отследить "челноков" по их авиабилетам не составит труда. Мы сразу же получим несколько подозреваемых.
– Неужели все так просто?
– Этот вариант нельзя исключать. В конце концов, дело тянется уже больше года. Кому, как не вам, мисс Гласс, это знать. А фортуна ни разу не улыбнулась нам за все это время. Не пора ли?
Я с надеждой кивнула, но себя не обманешь. Нет, не стоит ждать подарков судьбы...
– Если Вингейта убили, чтобы заткнуть ему рот, почему это случилось именно сейчас? Вы можете предположить, как развивались события, подтолкнувшие преступника к этому убийству?
Бакстер откинулся на спинку стула и сцепил пальцы.
– Все логично. Мне кажется, Вингейт каким-то образом сам рассказал нашему подозреваемому в Нью-Йорке об инциденте, происшедшем в Музее живописи Гонконга. У нас есть распечатка всех входящих и исходящих звонков. Примерно через час после вашего триумфального появления на той выставке директор музея позвонил Вингейту в галерею.
– Значит, Вингейт все уже знал, когда я с ним разговаривала?!
– Необязательно. О происшествии в музее ему было известно, но он мог не связать это именно с вами.
– А если он знал и... Что ж, в таком случае в нем умер гениальный актер.
– О чем он вас спрашивал? – вновь подал голос Ленц.
– Собственно, вопросы в основном задавала я... А что, если он пытался меня подставить? Передать в руки убийце? А попался сам?
– Не исключено, – заметил Бакстер. – Если предположить, что Вингейт точно знал, что это именно вы подняли шум в музее, стало быть, он знал и о том, что на одной из картин изображена ваша сестра-близнец. Я даже не исключаю, что он вообще все знал об этих преступлениях. И вот вы ему позвонили. Его дальнейшие действия? Он связывается с нашим подозреваемым в Нью-Йорке и сообщает ему, что вы вот-вот появитесь у него в галерее. И, допустим, просит, чтобы "это" случилось не у него дома. Встречу с вами он пытается использовать для того, чтобы понять – что вы знаете и кому уже успели об этом рассказать. Вингейт уверен, что вас уберут в тот самый момент, когда вы от него выйдете. Но подозреваемый решает подстраховаться и убить сразу двух зайцев. И его план состоит в том, чтобы в дыму пожара сгинули вы оба.
– Так-так... – пробормотала я. – Господи... Выходит, Вингейт вырыл могилу другому и сам же в нее угодил.
– Скорее всего так оно и было, – сказал Ленц. – А Вингейт, вполне может статься, являлся ключом к разгадке, черт бы его побрал.
– Мне кажется, что он не знал всего.
– Не удивлюсь, если он постарался создать у вас такое впечатление. Но неужели вы ему поверили?
– В известной степени он был искренен. Очень убедительно объяснил, что не знает имени убийцы. Даже не был уверен, что это мужчина.
– Что? – воскликнули Бакстер и Ленц в один голос.
– Он сказал, что никогда не видел художника в лицо. А связь между ними осуществлялась при помощи тайников.
– Он прямо так и сказал – тайников? – переспросил Бакстер.
– Да, и еще усмехнулся. Сказал, вроде как в шпионских романах.
Я в двух словах передала им версию Вингейта о подбрасываемых ему в галерею картинах и о деньгах в ячейках камеры хранения.
– Ну что ж, звучит правдоподобно, – заметил наконец Бакстер. – С другой стороны, то, что нам известно о Вингейте, заставляет подвергать сомнению абсолютно все его слова и поступки.
– А что вам о нем известно?
– Ну, начать с того, что никакой он не Кристофер Вингейт. В действительности его звали Желько Крнич. Он родился в пятьдесят шестом в Бруклине, в семье эмигрантов из Югославии. А если быть до конца точным – в семье этнических сербов.
– Ваша информация достоверна?
– Абсолютно. Отец бросил жену с детьми, когда Желько исполнилось семь. Фактически парнишка рос на улице, а там карьера известная – сначала подрабатывал наркотиками, потом был сутенером. В возрасте двадцати лет он без билета пробрался на пароход, отбывавший в Европу, и несколько следующих лет провел в Старом Свете. Опять-таки торговал травкой и кокаином. Не ради богатства, а исключительно для собственного прокормления. Таскался в основном по курортам и со временем свел полезные знакомства с богемой. Охмурил одну парижанку, торговавшую предметами искусства – причем, как мы выяснили, как подлинниками, так и откровенными подделками. Научился у нее многому. Она же придумала для него и английское имя. В один прекрасный момент они поссорились. Разумеется, из-за денег. Она обвинила его в воровстве. Желько не стал испытывать судьбу и исчез. А объявился уже в Нью-Йорке. В законном порядке поменял паспорт и стал Вингейтом. Работал в небольшой галерее на Манхэттене, но это только поначалу. Спустя двадцать лет он стал одним из самых известных в мире торговых агентов, подвизавшихся на ниве высокого искусства. И не просто искусства, а "жареных сенсаций" в этой области.
– Относительно "жареных" это вы верно подметили, – проговорила я. – Я бы сказала, "жареных" на добрые сто пятьдесят градусов!
– При пожарах температура внутри горящих помещений поднимается обычно до пятисот градусов, мисс Гласе, – заметил Бакстер, явно не расположенный к моим мрачным шуткам. По его глазам я поняла, что терпение его на пределе. – Мне нужны пленки, которые вы отщелкали на пожаре.
– Как только я вам их отдам, вы тут же забудете о моем существовании.
– Вы не правы, – мягко возразил Ленц. – Вы родственница пропавшей без вести женщины.
– Для мистера Бакстера это пустой звук, уж поверьте мне. Я вас вижу впервые, а вот с мистером Бакстером мне уже доводилось встречаться год назад. Легче рвать зубы без наркоза, чем пытаться выудить у него хоть крупицу информации!
– В этот раз все будет иначе, я обещаю, – смиренно произнес Ленц.
Бакстер тоже хотел было что-то сказать, но Ленц остановил его движением руки. Очевидно, Артур Ленц был у ФБР в большом авторитете.
– Мисс Гласс, у меня к вам есть предложение. Думаю, оно вас заинтересует.
– Слушаю вас.
– Я считаю, что вас нам ниспослала сама судьба. Вы – наш уникальный козырь. Поймите, вы ведь наделали столько шума в том музее вовсе не потому, что эти картины как-то связаны с похищениями людей. Посетители выставки и понятия об этом не имели. Просто они своими глазами увидели женщину, как две капли воды похожую на одну из "спящих".
Парень увидел в моих руках камеру и что-то сказал таксисту.
– Спасибо, – выдохнула я, подбегая, швырнула сумочку и "Кэнон" на заднее сиденье и полезла следом.
– Вы из газеты? – спросил парень.
– Нет! – И уже таксисту: – В аэропорт Кеннеди! Срочно!
– Э, погодите... я мог вас где-то видеть?
– Отстаньте, я опаздываю!
* * *
Мой рейс приземлился в аэропорту Рейгана в десять пятнадцать вечера. У турникетов на выходе меня дожидался человек с табличкой в руках, на которой было крупно выведено "Дж. Гласс". На таксиста он не походил. Скорее на преуспевающего менеджера. Я направилась сразу к нему.– Я Джордан Гласс.
– Специальный агент Симс, – хмуро представился он. – Вы опоздали. Прошу за мной.
Он быстрым шагом направился по длинному коридору. Когда мы проходили мимо ворот с надписью "Выдача багажа", я крикнула ему в спину:
– Постойте! У меня тут вещи с того рейса. Камеры.
– Ваши камеры, мисс Гласс, мы давно забрали.
Прекрасно.
Агент Симс провел меня через служебный выход, и в ноздри сразу ударила прохлада. В Вашингтоне тоже осень, но в отличие от Нью-Йорка здесь пахнет почти как дома, в Миссисипи. Сейчас я живу в Сан-Франциско, но ничто и никогда не вытеснит из моих воспоминаний влажный субтропический воздух дома, наполненный ароматами садов, хлопка и дубовых рощ, среди которых прошло мое детство.
Бетонка блестела после недавнего дождя, в ней отражались огни аэропорта и сигнальные дорожки взлетно-посадочной полосы. Симс помог мне забраться в электрокар, сел сам и махнул рукой шоферу в синем комбинезоне. В кузове тускло поблескивали алюминиевые кофры с моим профессиональным барахлом.
– А я думала, мы поедем в город, – стараясь перекрыть шум самолетных двигателей, крикнула я. – Мне назначили встречу в Доме Гувера.
– Шефу пришлось срочно вернуться в Квонтико, – ответил Симс. – Там теперь и встретитесь.
– А как мы туда попадем?
Он молча указал куда-то в темноту. Через несколько секунд из нее выступил силуэт полицейского вертолета на полозьях. Электрокар мягко остановился. Агент Симс молча побросал в вертолет мои вещи, а потом вернулся за мной. Залезая в вертолет, агент Симс слегка ударился макушкой о низкую переборку, но это, кажется, не испортило его настроения. Ему явно больше улыбалось добираться до Квонтико по воздуху, чем трястись в машине по шоссе.
Уже через минуту мы поднялись в ночное небо над столицей. Сбоку мелькнула пятиугольная тень Пентагона. Мы взяли курс на юг, в качестве ориентира придерживаясь освещенной огнями бетонки 1-95. А уже через десять минут снизились над морской базой Квонтико и приземлились на вертолетной площадке Академии ФБР. Там нас ждал еще один агент, которому Симс поручил заняться моим багажом, а сам провел меня в здание. Мы быстро поднялись на лифте, миновали длинный темный коридор и вошли в пустую комнату – белую и стерильную, как монашеская келья.
– Подождите здесь, – коротко бросил Симс и удалился.
Дверной замок за ним звонко щелкнул. Они что, боятся, что я начну везде рыскать и заглядывать во все их секретные комнатки? Если через пять минут здесь никто не появится, не знаю, что я с ними со всеми сделаю! Я не могу сидеть в этой палате для буйнопомешанных, едва спасшись из пожара и изнывая от боли в правом боку, которая не отпускала меня с той самой минуты, как я приземлилась на ребра в вонючем переулке.
Воспоминание об этом тут же вернуло меня к мыслям о самом пожаре и гибели Вингейта. Без него расследование будет продвигаться страшно медленно, в этом нет никаких сомнений. Как и в том, что теперь я никому не позволю отодвинуть меня на второй план, как год назад!
Замок снова щелкнул. Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Сначала Дэниел Бакстер, который за все время, что мы не виделись, практически не изменился. Все такой же темноволосый и крепко сбитый вояка. И с таким же цепким взглядом. За его спиной маячил высокий старик в дорогом костюме, на лбу у которого было написано, что он в свое время с отличием окончил Йель. Бакстер и не подумал поприветствовать меня. Он решительно прошел вперед, опустился на один из свободных стульев и с ходу начал:
– Знакомьтесь, мисс Гласс, это доктор Артур Ленц. Психолог-криминалист и заодно судебный психиатр, консультирующий ФБР.
В отличие от Бакстера Ленц протянул было мне руку, но я предпочла этого не заметить и просто кивнула ему. Мне всегда почему-то неловко обмениваться рукопожатиями с мужчинами. С моей точки зрения, пожимая тонкую женскую руку, они лишний раз убеждаются в своем превосходстве над собеседницей и это задает тон всему последующему разговору. Поэтому я избегаю рукопожатий. Близких друзей я могу и обнять. Остальные обойдутся вежливым кивком.
– Пожалуйста, садитесь, – сказал Бакстер.
– Нет, спасибо.
– Можно полюбопытствовать, почему вы не прилетели раньше, как мы договаривались?
– Разумеется. Я...
– Прошу прощения, что перебиваю. Просто хочу предупредить вас, что Кристофер Вингейт находился под нашим негласным наблюдением с того самого момента, как вы рассказали мне о нем по пути в Нью-Йорк.
Если бы не эти слова Бакстера, я, возможно, и не упомянула бы о том, что была свидетельницей – если не участницей – пожара. Но он не оставил мне выбора.
– Ваши люди следили за галереей?
– Вот именно! – Бакстер повысил голос, а лицо его побагровело от гнева. – Я вам сейчас продемонстрирую снимки, на которых вы запечатлены входящей в здание примерно за сорок минут до того, как оно загорелось.
Он развязал тесемки на папке "Похищения в Новом Орлеане" и раскинул по столу веером несколько фотографий. Я скосила на них глаза. Так и есть. Качество оставляет желать лучшего, но это была действительно я.
– Я считала, что Вингейт располагает информацией, касающейся судьбы моей сестры.
– И он поделился с вами этой информацией?
– Как сказать...
Бакстер, не сдержавшись, хлопнул папкой по столу.
– Зачем вы туда поперлись?! Чего вы хотели этим добиться?!
– Кое-чего я добилась, смею вас уверить! Во всяком случае, большего, чем добились вы, откопав его труп из-под сгоревших развалин!
Бакстер сердито пыхтел, барабаня пальцами по столу.
– А если ваши люди были на улице, что же они не ворвались в галерею, когда пожар только начался, и не спасли нас? – не унималась я.
– У нас был один человек на улице, мисс Гласс. Он вел наблюдение из машины. Пожар начался на первом этаже, и это был поджог. Взрывное устройство, воспламенившее смесь бензина и жидкого мыла.
– Самопал это называется, – пробормотала я. Мне приходилось встречаться с подобной штукой много раз на "маленьких войнах", репортажи о которых никогда не публикуют газеты.
– Да, самопал. Перед этим злоумышленник вывел из строя огнетушители и пожарную сигнализацию. И все аварийные лестницы на втором этаже тоже.
– Вы думаете, для меня это новость? Мне пришлось прыгать с четырехметровой высоты в мусор, чтобы спастись. Неужели ваш человек ничего не мог сделать?
– Наверное, мог бы. Если бы его не убили.
Я, уже готовая к очередному резкому ответу, запнулась и подняла на Бакстера растерянные глаза. А тот был неумолим.
– Специальный агент Фред Коутс, двадцати восьми лет от роду, женат, трое детей. Когда взрывное устройство было приведено в действие, он вызвал пожарных. Затем вышел из машины, сделал несколько снимков начинающегося пожара и оказавшихся поблизости первых людей. Потом он вернулся в машину и позвонил по сотовому в нью-йоркскую штаб-квартиру ФБР. Он как раз разговаривал с дежурным, когда кто-то сунул руку через опущенное стекло и перерезал ему горло. Дежурный слышал, как Коутс захлебывался кровью. Агония длилась секунд двадцать. Потом он умер. Убийца обыскал машину, забрал камеру и документы. Осталась только одна флэш-карта, завалившаяся под сиденье. Поэтому у нас есть снимки того, как вы входили в галерею. Но и только. Снимков толпы у нас нет.
– Боже мой...
Бакстер не спускал с меня прокурорского взгляда.
– Бог тут ни при чем, мисс Гласс. Мы с вами договаривались, что из Нью-Йорка вы сразу отправляетесь в Вашингтон на встречу со мной. Я не помню, чтобы у нас заходила речь о вашем визите к Вингейту.
– Послушайте, Бакстер, не сваливайте на меня вину за вашего погибшего товарища. Не я его туда послала, а вы. И тот, кто убил его, поджег бы галерею в любом случае – со мной или без меня. И наконец, у меня есть снимки толпы!
Оба разом подались вперед.
– Где они? – быстро спросил доктор Ленц.
– Не торопитесь. Я тоже хочу задавать вопросы и получать на них ответы. Давайте договоримся об этом сразу. Я больше не допущу, чтобы меня убрали в сторону!
– Перестаньте пререкаться, Гласс, неужели вы не понимаете, что сейчас дорога каждая минута?! – рявкнул Бакстер. – Где пленка?
– Моя сестра была похищена больше года назад. Так что не говорите мне про минуты.
– Хорошо, что вы от нас хотите?
– Я хочу разбираться во всем этом вместе с вами!
Бакстер развел руками и глянул на Ленца так, словно искал у него защиты.
– Возможно ли, чтобы Коутса убили просто из-за его кошелька и камеры? – спросила я. – Может быть, его убийство никак не связано с пожаром?
– Если это грабитель, почему он не забрал сотовый телефон? – вопросом на вопрос ответил Бакстер. – И если уж на то пошло, не угнал машину? Коутс оставил ключ в замке зажигания.
– Хорошо, допустим, Коутса убил поджигатель. Но если этот поджог никак не связан с нашим делом? Просто захотел человек поджечь дом и поджег, а потом увидел свидетеля и убил его...
– Один шанс из миллиона на то, что это было так. Мисс Гласс, посмотрите правде в глаза. Заложенное в галерее взрывное устройство выполнило свою функцию. Уничтожило все возможные улики и убило Вингейта. И вам редкостно повезло, что оно не убило и вас.
– Вингейт едва не утащил меня за собой в могилу. Мы спокойно спаслись бы, если бы он не полез вытаскивать из огня эту чертову картину. А я, как дура, ему помогала.
– Какую картину? – тихо спросил Ленц.
– "Спящую женщину номер двадцать". Это единственная картина из серии, которая в тот момент была в галерее. Ящик с ней стоял у него в гостиной. И Вингейт угробил себя, спасая полотно.
– Любопытно... – задумчиво проговорил Ленц. – Неужели она не была застрахована?
– Не в страховке дело.
– А в чем же?
– Когда я сказала Вингейту, что художник использовал в качестве моделей похищенных из Нового Орлеана женщин и я собираюсь донести об этом в ФБР, он обрадовался как ребенок. Сказал, что благодаря скандалу сможет резко поднять цену на эту картину, возможно, даже удвоить ее. А за нее и без того давали полтора миллиона фунтов.
– Кто давал?
– Такаги. Японский коллекционер.
– Что было изображено на картине? – продолжал свой мягкий допрос Ленц. – То же, что и на виденных вами в Гонконге?
– И да и нет. Я не очень разбираюсь в искусстве, но эта выглядела реалистичнее. Почти как фотография.
– Женщина казалась мертвой?
– На сто процентов.
Бакстер крякнул, опять полез в свою папку, вынул из нее еще одну фотографию и положил передо мной на стол. На снимке была молодая брюнетка. Снимок был любительский, фотографировал кто-то из друзей или родных. Или детей... Я содрогнулась.
– Это она. Черт возьми, это она!
– Последняя из известных нам жертв, – обронил Бакстер, не глядя на меня.
– Когда ее похитили?
– Четыре недели назад.
– А предпоследнюю?
– За шесть недель до этой.
– А еще раньше?
– За сорок четыре дня.
Что я хотела узнать, то и узнала. Временные промежутки между похищениями постоянно сокращались. Так у них, у маньяков, принято. Хотя ученые дают этому разные объяснения. По одной версии серийные убийцы таким образом "нагуливают аппетит", их уверенность в своих силах растет, и именно поэтому они идут на преступления все чаще. По другой – у них начинаются неврозы и депрессии, с которыми они не могут справиться. Они начинают буквально нарываться на арест или даже пулю и поэтому рискуют.
– Значит, вскоре стоит ждать нового похищения?
Они переглянулись. Затем психолог коротко кивнул, а Бакстер сообщил:
– Мисс Гласс, около часа назад на автостоянке у одного из магазинов в Новом Орлеане пропала еще одна женщина.
Я оцепенела. Вот и новая сестра по несчастью у Джейн...
– Вы уверены, что это тот же случай?
– Почти, – ответил Ленц.
– А где это случилось?
– В пригороде. В Метари.
– А что там за магазин?
– "У Дориньяка". На бульваре Ветеранов.
Все названия Ленц произносил на французский манер, как и принято в Новом Орлеане. Сказывалось, что он занимался этим делом больше года.
– Я захаживала туда время от времени, – заметила я. – Это частная семейная лавочка.
– Женщина вышла из дому почти перед самым закрытием магазина, – уточнил Бакстер. – В восемь часов. Отправилась за андуильскими колбасками. На следующий день должна была отмечать в офисе свой день рождения. Она работала в зубоврачебной клинике секретаршей. В пятнадцать минут десятого муж заподозрил неладное. Позвонил ей в машину, но ответа не было. Он знал, что магазин уже давно закрыт и больше ей идти некуда, кроме как домой. Тогда он разбудил детей и они поехали "выручать маму". Думали, что у нее просто сел аккумулятор.
– И нашли ее машину открытой и пустой?
Бакстер грустно кивнул. А я вспомнила, что еще два похищения – перед Джейн – были совершены при подобных же обстоятельствах.
– Да, похоже, это он.
– Похоже, но не факт.
– А что, есть и другие версии?
– Сколько угодно. Например, она увидела на улице знакомого парня. Или встретилась с ним в магазине. Или даже познакомилась. Может, решила просто поболтать. А может, и заняться любовью в машине. А потом захотела с ним сбежать. Насовсем.
– Да? И бросить собственных детей?
– Все бывает в этой жизни, – философски проговорил Бакстер. – Впрочем, в нашем случае такой поворот событий, конечно, не столь вероятен. Альтернативный вариант – банальное изнасилование. Парень в закрытом фургончике выехал на вечернюю охоту. И пострадавшей не повезло, что именно она привлекла его взгляд, когда в одиночестве пробиралась к своей машине на стоянке.
– За последний месяц в этом городе были зарегистрированы похожие случаи изнасилования?
– Нет.
– А кто-нибудь из "спящих" бывал в лавочке "У Дориньяка"? Мне кажется, Джейн туда пару раз наведывалась.
– Разумеется, бывали. Там есть трикотаж и французские продукты, которые трудно найти в другом месте. Детективы округа Джефферсон уже перевернули в этом магазине все вверх дном. Местная штаб-квартира ФБР допрашивает владельцев. Добавьте к этому информационную службу Квонтико с ее вычислительным потенциалом. Но если мы имеем дело с продолжением серии "Спящие", никаких зацепок и улик скорее всего не обнаружим.
Неожиданная мысль как громом поразила меня.
– Погодите, погодите! Но ведь получается, что человек, похитивший женщину у магазина, физически не мог в то же самое время убить в Нью-Йорке Вингейта.
Бакстер кивнул.
– Служба спасения в Нью-Йорке приняла звонок о возгорании в галерее Вингейта в девятнадцать пятьдесят одну по восточному времени. Женщина в Новом Орлеане исчезла между девятью и четвертью десятого по центральному времени[13]. Таким образом, максимальный разрыв между двумя происшествиями составляет два часа пятнадцать минут.
– И значит, один и тот же человек при всем желании не смог бы совершить оба преступления. Даже если бы в его распоряжении находился личный самолет президента.
– Есть один способ, – возразил Бакстер. – Взрывное устройство, которое погубило галерею, могло быть заложено заранее и оборудовано таймером. В этом случае злоумышленник спокойно успел бы вернуться в Новый Орлеан и выследить несчастную на автостоянке "У Дориньяка".
– Да нет, ничего этого не было, – замотала я головой. – И быть не могло.
– Отчего же?
– Да оттого, что я его видела!
– Кого?!
В двух словах я пересказала историю своего спасения. Как увидела в переулке темный силуэт. Как потом пыталась заснять нейлоновую шапочку в толпе зевак. Как натравила на неизвестного пожарных и полицию.
– Где пленка? – спросил Бакстер, всем своим видом демонстрируя крайнее нетерпение.
– Должна вас огорчить: не здесь. Вы совершенно уверены, что убийство Вингейта напрямую связано с похищением моей сестры?
– Даю девяносто девять процентов, – ответил вместо него Ленц.
– Выходит, вы утверждаете, что нам противостоит не один маньяк, а группа маньяков?
– Я ничего не утверждаю, но на эту мысль наводит полученная нами информация. Мы действительно имеем дело с двумя подозреваемыми.
– Маньяки работают в паре?
– Все бывает в этой жизни, – вновь произнес Бакстер. – Но обычно подельники работают бок о бок. Например, двое выходят из тюрьмы, покупают старый фургончик и разъезжают по городам и весям, похищая и насилуя женщин. Впрочем, у нас особый случай. Двое работают отдельно друг от друга, но согласовывают свои действия и преследуют одну цель.
– Такое раньше где-то встречалось? Особенно у серийных убийц и похитителей?
– Я наблюдал что-то подобное лишь у изготовителей и распространителей детской порнографии, – наморщив лоб, задумчиво произнес Бакстер. – Нет, у нас действительно совершенно особый случай.
– Поверьте мне, подобное ни разу не описывалось в криминалистической литературе, – сообщил доктор Ленц. – Но это вовсе не значит, что мы ошибаемся в своих догадках. Все когда-нибудь случается впервые. Никому и в страшном сне не снилось, что можно коллекционировать женскую кожу, пока в пятидесятых не взяли Эда Гайна[14]. А затем Том Харрис рассказал об этом в своей книге, и теперь вся страна знает, что такое «случается». В нашем деле приходится руководствоваться простым правилом: все, что мы способны себе вообразить, может существовать на самом деле. Больше того – происходить с кем-то в данный конкретный момент.
– Как они работают? – спросила я – Ну вот как вы себе это представляете?
– Разделение труда, – ответил Ленц. – Убийца действует в Новом Орлеане, художник – в Нью-Йорке.
– Но ведь Вингейта убили именно в Нью-Йорке!
– Не надо равнять взрыв с убийствами женщин. Тут совершенно другой мотив. Вынужденное преступление.
– Честно говоря, мне тоже приходила в голову такая мысль. Значит, по-вашему, подозреваемый из Нового Орлеана похищает женщин. Каким образом подозреваемый из Нью-Йорка пишет свои картины? Работает по фотографиям похищенных? Или каждый раз летает в Новый Орлеане и рисует с трупов?
– Если ваша догадка верна, – медленно проговорил Бакстер, – я буду молить Бога, чтобы он именно летал. Отследить "челноков" по их авиабилетам не составит труда. Мы сразу же получим несколько подозреваемых.
– Неужели все так просто?
– Этот вариант нельзя исключать. В конце концов, дело тянется уже больше года. Кому, как не вам, мисс Гласс, это знать. А фортуна ни разу не улыбнулась нам за все это время. Не пора ли?
Я с надеждой кивнула, но себя не обманешь. Нет, не стоит ждать подарков судьбы...
– Если Вингейта убили, чтобы заткнуть ему рот, почему это случилось именно сейчас? Вы можете предположить, как развивались события, подтолкнувшие преступника к этому убийству?
Бакстер откинулся на спинку стула и сцепил пальцы.
– Все логично. Мне кажется, Вингейт каким-то образом сам рассказал нашему подозреваемому в Нью-Йорке об инциденте, происшедшем в Музее живописи Гонконга. У нас есть распечатка всех входящих и исходящих звонков. Примерно через час после вашего триумфального появления на той выставке директор музея позвонил Вингейту в галерею.
– Значит, Вингейт все уже знал, когда я с ним разговаривала?!
– Необязательно. О происшествии в музее ему было известно, но он мог не связать это именно с вами.
– А если он знал и... Что ж, в таком случае в нем умер гениальный актер.
– О чем он вас спрашивал? – вновь подал голос Ленц.
– Собственно, вопросы в основном задавала я... А что, если он пытался меня подставить? Передать в руки убийце? А попался сам?
– Не исключено, – заметил Бакстер. – Если предположить, что Вингейт точно знал, что это именно вы подняли шум в музее, стало быть, он знал и о том, что на одной из картин изображена ваша сестра-близнец. Я даже не исключаю, что он вообще все знал об этих преступлениях. И вот вы ему позвонили. Его дальнейшие действия? Он связывается с нашим подозреваемым в Нью-Йорке и сообщает ему, что вы вот-вот появитесь у него в галерее. И, допустим, просит, чтобы "это" случилось не у него дома. Встречу с вами он пытается использовать для того, чтобы понять – что вы знаете и кому уже успели об этом рассказать. Вингейт уверен, что вас уберут в тот самый момент, когда вы от него выйдете. Но подозреваемый решает подстраховаться и убить сразу двух зайцев. И его план состоит в том, чтобы в дыму пожара сгинули вы оба.
– Так-так... – пробормотала я. – Господи... Выходит, Вингейт вырыл могилу другому и сам же в нее угодил.
– Скорее всего так оно и было, – сказал Ленц. – А Вингейт, вполне может статься, являлся ключом к разгадке, черт бы его побрал.
– Мне кажется, что он не знал всего.
– Не удивлюсь, если он постарался создать у вас такое впечатление. Но неужели вы ему поверили?
– В известной степени он был искренен. Очень убедительно объяснил, что не знает имени убийцы. Даже не был уверен, что это мужчина.
– Что? – воскликнули Бакстер и Ленц в один голос.
– Он сказал, что никогда не видел художника в лицо. А связь между ними осуществлялась при помощи тайников.
– Он прямо так и сказал – тайников? – переспросил Бакстер.
– Да, и еще усмехнулся. Сказал, вроде как в шпионских романах.
Я в двух словах передала им версию Вингейта о подбрасываемых ему в галерею картинах и о деньгах в ячейках камеры хранения.
– Ну что ж, звучит правдоподобно, – заметил наконец Бакстер. – С другой стороны, то, что нам известно о Вингейте, заставляет подвергать сомнению абсолютно все его слова и поступки.
– А что вам о нем известно?
– Ну, начать с того, что никакой он не Кристофер Вингейт. В действительности его звали Желько Крнич. Он родился в пятьдесят шестом в Бруклине, в семье эмигрантов из Югославии. А если быть до конца точным – в семье этнических сербов.
– Ваша информация достоверна?
– Абсолютно. Отец бросил жену с детьми, когда Желько исполнилось семь. Фактически парнишка рос на улице, а там карьера известная – сначала подрабатывал наркотиками, потом был сутенером. В возрасте двадцати лет он без билета пробрался на пароход, отбывавший в Европу, и несколько следующих лет провел в Старом Свете. Опять-таки торговал травкой и кокаином. Не ради богатства, а исключительно для собственного прокормления. Таскался в основном по курортам и со временем свел полезные знакомства с богемой. Охмурил одну парижанку, торговавшую предметами искусства – причем, как мы выяснили, как подлинниками, так и откровенными подделками. Научился у нее многому. Она же придумала для него и английское имя. В один прекрасный момент они поссорились. Разумеется, из-за денег. Она обвинила его в воровстве. Желько не стал испытывать судьбу и исчез. А объявился уже в Нью-Йорке. В законном порядке поменял паспорт и стал Вингейтом. Работал в небольшой галерее на Манхэттене, но это только поначалу. Спустя двадцать лет он стал одним из самых известных в мире торговых агентов, подвизавшихся на ниве высокого искусства. И не просто искусства, а "жареных сенсаций" в этой области.
– Относительно "жареных" это вы верно подметили, – проговорила я. – Я бы сказала, "жареных" на добрые сто пятьдесят градусов!
– При пожарах температура внутри горящих помещений поднимается обычно до пятисот градусов, мисс Гласе, – заметил Бакстер, явно не расположенный к моим мрачным шуткам. По его глазам я поняла, что терпение его на пределе. – Мне нужны пленки, которые вы отщелкали на пожаре.
– Как только я вам их отдам, вы тут же забудете о моем существовании.
– Вы не правы, – мягко возразил Ленц. – Вы родственница пропавшей без вести женщины.
– Для мистера Бакстера это пустой звук, уж поверьте мне. Я вас вижу впервые, а вот с мистером Бакстером мне уже доводилось встречаться год назад. Легче рвать зубы без наркоза, чем пытаться выудить у него хоть крупицу информации!
– В этот раз все будет иначе, я обещаю, – смиренно произнес Ленц.
Бакстер тоже хотел было что-то сказать, но Ленц остановил его движением руки. Очевидно, Артур Ленц был у ФБР в большом авторитете.
– Мисс Гласс, у меня к вам есть предложение. Думаю, оно вас заинтересует.
– Слушаю вас.
– Я считаю, что вас нам ниспослала сама судьба. Вы – наш уникальный козырь. Поймите, вы ведь наделали столько шума в том музее вовсе не потому, что эти картины как-то связаны с похищениями людей. Посетители выставки и понятия об этом не имели. Просто они своими глазами увидели женщину, как две капли воды похожую на одну из "спящих".