Бабкин Борис Николаевич. Хочешь выжить – убей!

   – Ну? Что ты еще скажешь? – Не слыша ответа, зло блеснула глазами. – Ты сам виноват. Я просто отпустила бы тебя. Теперь же… – Не договорив, крикнула:
   – Ко мне!
   В распахнувшуюся дверь комнаты вбежали трое парней.
   – Отделайте его хорошенько, – приказала Светлана. Один из парней, ухмыльнувшись, шагнул к Доценту. Тот коротко пнул его в голень, потом ударил локтем в висок. И, прыгнув вперед с коротким выдохом-криком, ударил рванувшегося к нему второго пяткой в грудь. Взмахнув руками, тот ударился спиной о стол и упал. Доцент ударил третьего, который пытался достать пистолет, носком ботинка в челюсть. Тут же упав на пол, Доцент рванул край ковра.
   Светлана упала на спину. Доцент метнулся вперед и выбил из ее руки пистолет.
   Завизжав, она попыталась достать до его волос. Он отдернул голову и вскочил.
   Усмехнувшись, поднял пистолет.
   – Я думал, газовый, – удивленно пробормотал он. – А эта игрушка и убить может. – Выщелкнул обойму, покачал головой. – Ты бы выстрелила? – взглянул он на держащуюся за затылок и медленно встающую Светлану.
   – Нет, – не сводя с пистолета испуганных глаз, покачала она головой.
   Сморщившись, ахнула. – Затылком ударилась. А ты ловкий. Я не верила, что ты сумел уйти от Губы. Теперь…
   – Мне все равно, – буркнул Иван. – Вообще-то надо бы тебя убить. – Светлана отшатнулась. – Но так и быть, живи. Только гони мне бабки. И ради Бога, не заставляй меня передумать.
   – Да, – испуганно кивнула она. – Сейчас. – Она открыла бельевой ящик.
   Запустив под белье руку, вытащила длинный конверт из плотной бумаги. – Вот, здесь пять тысяч, больше пока нет.
   – И на этом спасибо. – Он взял конверт и резко ударил пытавшегося вскочить второго охранника пяткой в лоб. Тот снова растянулся на полу. – Если узнаю, – глядя на побледневшую Светлану, отчетливо проговорил Иван, – что ты рассказала обо мне Арсентию, убью. – Он быстро вышел.
   – Сволочи! – заорала Светлана и пнула ногой одного из парней. – За что я вам деньги плачу! Втроем с этим мужичишкой управиться не могли!
   – Думаю, он понял, – сказал Барсуков.
   – Зато мне неясно, – возразил Игорь, – зачем Арсену убивать или похищать Зою? Что ему это даст?
   – Подходящего ответа я тоже не знаю, – буркнул Николай Васильевич. – Но я сделал то, что должен был сделать. Теперь он наверняка оставит ее в покое.
   – А если наоборот? – осторожно спросил Игорь. – Ведь согласитесь, Николай Васильевич, Арсен – преступник. У него большая группировка. Он может нанести удар исподтишка. И потом улыбаться при встрече с вами. Впрочем, вы это лучше меня знаете. А что можем мы? – спросил он и сам ответил:
   – Ничего. Даже если решимся нанести удар, нам это не удастся. Мы уложим от силы пару-тройку боевиков Арсена и застрелимся. Потому что в тюрьму ни я, ни вы не пойдем.
   – Я сам сейчас понял, что звонил зря. Просто боюсь, понимаешь? – Подняв голову, Барсуков взглянул на капитана. Тот увидел в его глазах растерянность и испуг. – За Зойку боюсь. А самое главное то, что не пойму! Не пойму! Что ему от нее надо? Может, она что-то узнала от Розовой? Но тогда она обязательно сказала бы мне. А то, что звонок был не просто шуткой, ты и сам понял.
   – Это точно, – хмуро согласился Игорь, – понял. Может, вы с Зоей поговорите? Объясните ей как-то…
   – Самое страшное, – перебил его Николай Васильевич, – когда дети умирают раньше родителей. А самое плохое – когда родители начинают пугать своих детей. Какими бы они ни были – маленькими или уже взрослыми. Будь у меня сын, я просто поговорил бы с ним как мужчина с мужчиной. Но у меня дочь, которая для меня дороже всех людей на свете. И я не знаю, как ей все это объяснить. Тем более что мы с тобой сами ничего не понимаем. Кроме одного – Зое угрожают. Я вот что сейчас подумал, – немного помолчав, сказал он. – А что, если это не Арсен?
   – Тогда кто? – спросил Игорь.
   – Если бы знать, – пробурчал Николай Васильевич, – было бы легче. Когда бродишь как в потемках… – Он поморщился. – Впрочем, ты и сам это знаешь. Но раньше дело касалось преступников, которых отлавливать было моей работой. А сейчас… – Он потер лысину. – Пугали бы меня, было бы гораздо проще.
   – У меня есть пара хороших ребят, – сказал Игорь. – Они будут присматривать за Зоей. Большего мы пока сделать не можем.
   – Ребята из наших? – спросил Барсуков.
   – Нет, просто хорошие знакомые. Им можно верить, – уловив в глазах Барсукова напряжение, сказал он.
   – Поехали домой. – Взглянув на часы, Николай Васильевич поднялся со скамейки. – Зоя, наверное, уже заждалась.

* * *

   "Она сдаст меня Арсену, – быстро шагая по улице, думал Доцент. – Наверное, зря я так с ней начал. Впрочем, чего теперь: зря не зря. Надо думать, что делать. Куда пойти, куда податься? До сегодняшнего дня я думал, что это просто смешная поговорка. А теперь понял, что она выражает безысходность. Уезжать из Москвы? Опять невольно напрашивается вопрос: куда? Ответ прост. Россия большая. Но я потеряю все, ради чего начал заниматься этим. Черт возьми. – Остановившись, вздохнул. – Фраера жадность губит. Ведь сделал себе деньги – и хватит, остановись. Так нет. Получается, значит, стоит рискнуть еще. Потом еще и еще. Это как водоворот. Втянешься – не выплывешь. Может, домой? – задумался Иван. – Но там эта выдра. Вот гадина, получила от меня все, что хотела, но ей всегда мало. Нет, домой нельзя. Светка обязательно постарается разделаться со мной. Если не сама, то всего лишь один звонок от неизвестного доброжелателя: вам нужен Доцент? Пожалуйста. Михайлов Иван Дмитриевич. Севастопольский проспект. Даже номеров дома и квартиры называть не надо. К вечеру меня обязательно навестят. Стрелять будут сразу и на поражение. Дурацкое слово. – Поморщившись, погладил бородку. – Поражение. Впрочем, не надо забивать голову пустыми словами. Надо что-то решать. Ясно пока одно: из столицы уезжать я не могу, да и не хочу. Дарить все этой змеюке – ни за что. Если, конечно, все останется сыну – вопрос другой. Так. – Он нахмурился. – Вот оно, слабое место. Андрей. Ведь они могут сделать так, что я сам явлюсь к Арсену. А тот подарит меня Губе. Что же делать?"
   Он немного постоял, размышляя, и, видимо, приняв какое-то решение, быстро сошел с тротуара и, голосуя, поднял руку. Через несколько минут остановилась машина.
   – На Королева, – заглянув в открытое окно, сказал он водителю.
   – Сотня, – назвал тот цену.
   – Поехали.
   – Это Арсен, – уверенно проговорил ходивший по комнате Франко. – Он убрал Валентина. Как я не попался, – удивленно покачал он головой. – Ведь я у Вальки был как раз за минуту до этого.
   – Арсен приборзел, – хмыкнул сидевший на стуле плечистый мужчина с квадратным подбородком. – В Туле Кота с Пнем сделали. Катька, базар идет, с Мадлен до крови поцапались. Там, говорят, бойня была. Горбуна тоже в Туле сделали. Так что Арсен пошлет ребятишек в Тулу и устроит там разбор.
   – Положим, в Туле у него не выгорит, – сказал Франко. – Там ребята очень серьезные.
   – Так в этом и дело, – кивнул плечистый. – Серьезным все эти разборки с пузатой мелочью на хрен не упали. Они и помогут Арсену разобраться с теми, кто остался от Кота. Вот только как с Мадлен будет? – усмехнулся он. – Она же с Русланом трется. А Фанфан на Арсена зуб мает. Что-то у них В прошлом было.
   – Фанфан – сука. Меня раз по его указке чуть не угробили! Может, как-нибудь подсказать Арсену, что Таньку вполне мог Фанфан сделать?
   – Голубь подсказал, что из этого получилось, ты знаешь. Здесь лучше нейтралитет держать. К тому же у Арсена сейчас проблема появилась. – Плечистый подмигнул Франко.
   – Какая?
   – Да так, может, ничего серьезного. Но может быть и наоборот. Как карта ляжет.
   – Ты, Докер, любитель загадки загадывать, – раздраженно заметил Франко.
   – Может, объяснишь, что ты придумал?
   – Не я, – помотал головой тот. – Просто знаю, что у Арсена проблема возникла.
   – Ты имеешь в виду Розову? – махнул рукой Франко. – Так это…
   – И это тоже, – усмехнулся Докер.
   – Я слышал, что Арсен с Губой кого-то разыскивают, – сменил тему Франко, – какого-то Доцента. Не знаешь зачем?
   – Базар идет, что этот Доцент покоцал Губу с его помощниками и ушел.
   Но, может быть, это и туфта. Губа не тот, от кого уходят. У него еще никто не срывался. Наверное, Губа не вышел на него, на этого самого Доцента, вот теперь и пытается найти.
   – Наверное, так и есть.
   – Ты-то чего заявился? – спросил Докер. – Ведь если мусора узнают, сразу лапти сплетут.
   – Серебро из Ижевска должно было прийти, с завода. Партия приличная.
   Голубя убили, а к нему должны были доставить. Валентин, когда я его в последний раз видел, сказал, что слышал разговор Голубя насчет серебра. Где теперь его искать?
   – Так ты звякни в Ижевск и узнаешь, ушло оно к Голубю или нет.
   – Да в том-то и дело, что того отправителя мусора замели – попал с чем-то. Но он должен был отправить партию.
   – Так если его взяли, он может и про серебро расколоться. Тогда ништяк, что Голубя завалили. Все, считай, на нем и тормознется.
   – Не будет ижевский про серебро колоться, – уверенно проговорил Франко.
   – У него и так дело толщиной с две энциклопедии. Я узнавал, не грузят на него серебро. А у меня заказчик серьезный. Я у него авансом почти половину взял. Вот теперь…
   – Верни бабки, и все дела.
   – Не берет, ему серебро нужно.
   – Тогда ищи. Кто-то из парней Голубя остался. Вот их и тереби. У него какой-то получатель был. Как его? – задумался Докер.
   – Валентин и встречал партии, – вздохнул Франко. – Но про серебро он точно не знал. Видать, не успел Голубь его в курс дела ввести.
   – На много товару? – поинтересовался Докер.
   – Прилично, – вздохнул Франко.
   – Я-то сейчас не у дел, – сказал Докер. – Так что, если есть желание, за определенный процент мои хлопцы пошарят в кругах, близких к Голубю. Ведь если, как ты говоришь, товар из Ижевска ушел, значит, кто-то его встретил, а Голубь – рыба еще та. Он наверняка не сам серебро получал. Тем более если знал, что там, в Ижевске, запал был, то кого-нибудь со стороны нанял.
   – Я тоже так думаю, – кивнул Франко. – Но даже представить не могу, кого он мог посвятить в это дело.
   – Может, его Анька кого-нибудь подпрягла? – немного помолчав, сказал Докер. – У нее ведь тоже гоп-компания была. Подожди, кто у Аньки в кодле за главшпана ходил? – Пытаясь припомнить, задумчиво уставился в одну точку. Франко с надеждой смотрел на него.
   – Вспомнил? – не вытерпел он.
   – Да крутится в башке, – с досадой проговорил Докер.
   – Слышь, я тебе, Петро, заплачу, – решив, что тот набивает цену, сказал Франко.
   – Сколько? – спросил Докер.
   – А сколько ты хочешь?
   – Ты мне разжуй, сколько с этого ты будешь маять. Тогда и обсудим цену.
   – Ты с меня хочешь кожу снять, – с упреком проговорил толстяк, – С тебя снимешь, – усмехнулся Докер.
   – Давай так, – решился Франко. – Я тебе за то, что ты найдешь, плачу пять тысяч. Ну а дальше видно будет. Смотря у кого серебро. Если, конечно, с боем забирать придется, мы с тобой договоримся.
   – Так-то оно так, – ухмыльнулся Докер, – но я же тебе жевал, что сижу на голяке. Парни мои кто как может и где получается зарабатывают. Я уже человек пять потерял. Троих мусора взяли. Одного по бухе зарезали, а один по пьяному делу под машину попал.
   – Может, ты хочешь, чтоб я и похороны организовал? – едко спросил Франко.
   – Ты, Митька, нудный тип, – буркнул Докер. – Я тебе про то жую, что мне, чтобы искать, парни нужны. А за так они даже харю никому не наколотят.
   Давай хоть тысячи полторы авансом. А потом посмотрим. Если сам найдешь, отдам через некоторое время.
   – Ладно, – решился Франко. – Когда искать будешь?
   – Так как только баксы узрею, – засмеялся Докер, – сразу и начну.
   – Здравствуй. – Вздохнув, Доцент посмотрел на стоявшего перед ним высокого мальчика лет пятнадцати.
   – Здравствуй, пап, – кивнул тот. – Заходи.
   – Мать дома? – тихо спросил Иван.
   – Уехала в Польшу.
   – А что так сумрачно? – Доцент вошел в квартиру.
   – Да так, – опустил голову сын. – Ты есть будешь?
   – Разумеется. А что у тебя?
   – Суп, – вздохнул мальчик, – быстрого приготовления. Мама, когда собралась уезжать, оставила кастрюлю щей. Но ко мне ребята заходили после футбола, мы их и съели. А теперь…
   – Так, – засучивая рукава рубашки, решил Иван. – Сейчас будем заниматься приготовлением более или менее съедобной пищи. С полчаса ты выдержишь?
   – Конечно, – весело ответил сын.
   – Господи, – вздохнула Валентина, – опять вы! Неужели непонятно, – сердито посмотрела она на вошедшего в палату Себостьянова, – не помню я ничего.
   Меня, когда я открыла дверь, чем-то ударили, и все.
   – Конечно, – согласился Василий, – вы были без сознания, когда вырвали кому-то из насильников клок волос. Кроме этого, под ногтями у вас следы кожи.
   Вы без сознания всегда так отчаянно сопротивляетесь? – весело спросил он.
   – Извините, – вмешалась стоявшая у дверей Либертович, – но мы договорились, что вы просто спросите…
   – Где ваша мама? – неожиданно для Резковой спросил Себостьянов.
   Валентина испуганно взглянула на Либертович. Когда повернулась к нему, он увидел в ее глазах страх.
   – У меня в квартире, – тихо сказала Валя. – А в чем дело?
   – Просто хотел ее видеть. Звонил в деревню, там ее нет. К вам она приходит?
   – Вчера, сразу после вас, была. Вот, – как бы подтверждая свои слова, показала на вишню в вазе, – принесла.
   – Не подумайте, – улыбнулся Себостьянов, – что я такой настырный мент.
   Нет, я сейчас пришел просто как знакомый. Вот, – смущенно улыбнувшись, приподнял пластиковый пакет, из которого торчали три розы. – Куда их поставить?
   – На подоконник, – немного удивленно проговорила Резкова.
   Он вытащил из пакета банку с розами и осторожно поставил на подоконник.
   Затем достал шоколад, конфеты, кулек с виноградом и положил все на тумбочку, Либертович, насмешливо улыбаясь, смотрела на него:
   – В следственной практике появились новые приемы? Или так поступают, когда потерпевшие не дают показания?
   – Так поступают все люди, когда приходят в больницу к знакомым.
   – Вот как! – улыбнулась Раиса Борисовна. – Значит, вы пришли просто как знакомый Валентины?
   – Надеюсь, вы не станете возражать? – взглянул на нее Василий.
   – Я бы, конечно, ничего не имела против, – с деланным сожалением проговорила Раиса Борисовна, – если бы сейчас, – она взглянула на часы, – не пришло время процедур. Так что извините, но…
   – Я понимаю, – кивнул Василий. Повернувшись к по-прежнему с удивлением смотревшей на него Вале, кивнул. – До свидания. Выздоравливайте.
   Когда Василий вышел. Валя, кусая губы, посмотрела на Раису.
   – Где мама? – чуть слышно спросила она.
   – Наверное, у тебя в квартире, – пожала та плечами. Достала из кармана халата сотовый телефон и протянула ей.
   Василий отдал белый халат гардеробщику и пошел к выходу. В это время в вестибюль вошли Стахов, Колобок и Викинг. Себостьянов остановился. Олег тоже.
   Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Колобок, не обращая внимания на Себостьянова, прошел до гардероба.
   – Три халата, – сказал он.
   – К кому? – небрежно поинтересовался сидевший в углу с журналом в руках охранник.
   – К Резковой.
   – Не положено, – буркнул тот и снова уткнулся в журнал.
   – Как это не положено? – недовольно спросил Колобок.
   – А так, – бросил охранник.
   – Молодой человек, – подойдя к охраннику, сказал Викинг, – мы пришли навестить нашу знакомую Резкову Валентину, принесли ей…
   – Не положено, – прервал его тот.
   – Слушай, ты, – проводив взглядом идущего к выходу со двора клиники Себостьянова, раздраженно посмотрел на него Стахов, – положенных…
   – Я могу видеть лечащего врача Валентины? – Викинг обратился к смотревшей на них с интересом дежурной медсестре.
   – Ну, – опуская журнал и медленно поднимаясь, охранник вызывающе уставился на Олега, – договаривай!
   – Все путем, – оттесняя Олега в сторону, кивнул Колобок. Медсестра, подняв телефонную трубку, сказала:
   – Раиса Борисовна, вас спрашивают знакомые Резковой. Вы выйдете? – Выслушав ответ, положила трубку и покачала головой. – Сегодня она не может. Но передала, что состояние Резковой улучшилось, можете не волноваться.
   – Премного благодарны, – поклонился Викинг. – А передать Вале фрукты мы можем?
   – Да, – улыбнулась сестра. – Составьте перечень передачи, и я отдам.
   – Как в тюрьме, – буркнул Олег.
   – С вами приятно было поговорить, – улыбнулся Викинг, – потому как чувствуешь, что на страже здоровья больных действительно стоит чуткий, хороший человек. К вам же, – повернувшись, он взглянул на насмешливо смотревшего на Олега охранника, – сие не относится. И я постараюсь, чтобы ваше место занял человек, который понимает, что он в данное время не охраняет преступников, а поддерживает покой в медицинском учреждении.
   – Да я чего, – стушевался тот, – просто…
   – Подумайте над этим, молодой человек, – наставительно сказал Викинг. – А сейчас еще раз спасибо. – Он улыбнулся медсестре. – И до свидания. – Кивнув Колобку на дверь, поставил перед девушкой хозяйственную сумку. – Переписывать не стану, – снова улыбнулся он, – так как не сомневаюсь, что Валентина получит все. Спасибо вам. – Не успела смущенная медсестра ответить, как он быстро вышел вслед за Колобком и Олегом.
   – Если я правильно понял, – догнав Олега, сказал Викинг, – посмотревший на тебя не совсем доброжелательно молодой человек – твой знакомый. И отношения у вас совсем не приятельские.
   – Это Себостьянов был, – ответил за Олега Игорь. – Следак. Он раньше в угро работал. Потом из Дагестана приехал, его там подстрелили трохи, и его дядя, он у него какой-то туз в мусорской колоде, в прокуратуру следаком поставил.
   – Минутку. Я почему-то думал, что угро и прокуратура – разные системы.
   Впрочем, так же, как и следственный отдел.
   – А хрен их знает, – буркнул Колобок. – Просто сказал так, как слышал.
   – Тогда понятно, – кивнул Викинг. – Может, он там временно. А вполне возможно – практикуется. Он, случайно не знаешь, – снова обратился он к Игорю, – нигде не учится? Ну, например, в юридическом?
   – Заочно, – буркнул Олег.
   – Тогда это объясняет его работу в прокуратуре, – кивнул Викинг и вдруг рассмеялся.
   – Ты чего? – недоуменно уставился на него Колобок. Олег тоже с удивлением посмотрел на Викинга.
   – Просто вспомнил, – продолжая посмеиваться, сказал тот, – как ты, Олег, и тот мусор друг на друга смотрели. Раньше за один такой взгляд в лицо швыряли перчатку и стрелялись на дуэли. Знаете, – чтобы как-то разрядить обстановку, продолжил он, – например, я жалею, что время дуэлей ушло. Хотя бы потому, что с любого подлеца, кем бы он ни был, можно было спросить. Конечно, на дуэлях погибали и хорошие люди. Но тем не менее…
   – Альфред, – спросил Колобок, – кто ты есть? Порой так говоришь…
   – В данное время я ваш очень хороший знакомый, – весело ответил тот, – и брат вашей тоже неплохой знакомой. И еще. Не надо вопросов обо мне. Врать я не хочу, потому что стараюсь не лгать тем, кого считаю своими друзьями, а правду сказать не всегда можно. Всему, как говорится, свое время.
   – Ништяк, – согласился Игорь.
   – Почему нас к Вальке не пустили? – зло спросил Олег.
   – Насколько я понял, – ответил Викинг, кому-то чертовски не хочется, чтобы она видела тебя. Скорее всего Хвату. Хотя здесь я, кажется, не прав. Хват имеет нескольких парней с крепкими кулаками и только поэтому нужен кому-то.
   Допустим, тому же Гобину. – Он остановился. Колобок и Стахов – тоже и, переглянувшись, повернулись к нему. – Выходит, что Гобин не желает этого, – пробормотал Викинг. – А почему? – Снова переглянувшись, Олег и Колобок пожали плечами. – Вот когда мы узнаем это, – сказал Альфред, – тогда многое поймем.
   – Что? – удивленно спросила Роза.
   – Он приходил не как следователь, – немного раздраженно повторила Либертович, – а вроде как просто ее знакомый. И знаешь, – торопливо добавила она, – это уже плохо. Резкова может начать говорить с ним. Еще два таких посещения…
   – Так сделай так, – раздраженно сказала Роза, – чтобы этого не было!
   – Не могу! – громко сказала Раиса. – Он следователь. По факту изнасилования Резковой возбуждено дело. Есть заявление. И здесь Себостьянов имеет полное право. Я как врач могу только ограничивать время разговора его с Резковой. Запрещать совсем – опасно. Прокуратура может настоять на медицинском освидетельствовании Резковой, и тогда… – Не договорив, замолчала.
   – Рая! – плачущим голосом воскликнула Гобина. – Я тебя умоляю! Я не переживу этого! Я заплачу столько, сколько…
   – Перестань, – прервала ее Либертович. – Я делаю и буду делать все, что смогу. Пусть позвонит Яков.
   – Хорошо, я передам. Он обязательно позвонит.
   – Сучка! – зло выдохнул Хват и мощно ударил прямым правой рукой по боксерской груше. Как бы добивая противника, врезал по ней пяткой.
   – Хват, – негромко обратился к нему сидевший на спортивном мате крепкий, мускулистый мужчина в трусах, – может, давай подловим ее братца? Он часто один шастает.
   – А что? – поддержал его один из стоявших у стены парней. – Отделаем его хорошенько. Он тогда в кабаке борзеть начал.
   – Потом Элеонора, – возразил Хват, – с нас шкуры спустит. У нее все схвачено. Да и парнишки в охране – не балуй. Надо что-то другое придумать. – И снова ударил по груше.
   – Тогда выцепить ее мужика, – немного подумав, предложил мускулистый. – Она с ним хоть и в разбеге, но он часто к доченьке заныривает. Вот и…
   – Если бы эту самую доченьку… – засмеялся невысокий плотный парень. – Вот тогда бы Элеонора поняла…
   – Тогда бы мы поняли, – прервал его мускулистый, – что помирать нам рановато.
   Хват, взглянув на него, ухмыльнулся. По его взгляду можно было понять, что он принял решение.
   – Где вы были? – встретила вошедшего Викинга полная женщина средних лет.
   – Ходил в туалет, – серьезно ответил он.
   Она растерянно смотрела, как он снимает кроссовки.
   – Но, – неуверенно проговорила женщина, – меня просила Элеонора…
   – Прасковья! – Викинг, улыбнувшись, повернулся к ней. – Я давно хотел узнать, как будет ваше уменьшительное имя? – Женщина, удивленно округлив глаза, пожала плечами. – Но в детстве вас мама как-то называла?
   Ее щеки порозовели, и она быстро ушла на кухню. Стоявшие у дверей Олег и Колобок, переглянувшись, засмеялись.
   – Мать ее не любила, – вполголоса проговорил Викинг. – Дать дочери такое имя…
   – Дядя Альфред! – выбежала из комнаты Аленка. Подхватив ее. Викинг дважды прокрутился на месте. Девочка со смехом обхватила его шею руками.
   Стахов, вздохнув, взглянул на Колобка.
   – Все-таки, наверное, здорово иметь хотя бы племянников. Я уж не говорю о своих детях. – Глубоко вздохнув, Игорь опустил голову.
   – Вы есть будете? – выглянув из кухни, спросила Прасковья.
   – Не обижайся, – поставив девочку на ноги, виновато улыбнулся Викинг, – просто мне действительно…
   – В школе меня звали Пашей, – сердито сказала она и спросила еще раз:
   – Вы есть будете?
   – Конечно. – Викинг, приглашая Колобка и Страха, мотнул головой в сторону кухни. – Готовит Прасковья восхитительно, а борщ в ее исполнении – просто нечто потрясающее.
   – Альфред, – сказал Игорь, – мне домой надо занырнуть.
   – Разумеется, – согласился тот. – Сейчас пообедаем и съездим.
   – Так, может, пока вы едите, – сказал Игорь, – я быстренько смотаюсь? Я хавать особо не хочу…
   – Поедем втроем, – твердо проговорил Викинг.
   – Значит, Себостьянов не успокаивается, – отключив сотовый телефон, пробормотал Гобин. – Ну что же, видимо, все-таки придется принять предложение Русака. Не хотелось бы, конечно. – Он поморщился. – Но что сделаешь? – Вздохнув, набрал номер. Прождав около трех минут, зло буркнул:
   – Где его черти носят? – и выключил телефон.
   – Яков Юрьевич, – раздался по внутренней связи голос секретарши. – К вам Себостьянов Василий Анатольевич.
   – Что?! – воскликнул Гобин и снова услышал:
   – Себостьянов Василий Анатольевич просит принять его по…
   – Пусть войдет, – нервно ответил Гобин. Дверь почти сразу открылась, и в кабинет вошел Себостьянов.
   – В чем дело? – стараясь говорить ровно, спросил Гобин. – Что вам угодно?
   – Ну, Яков Юрьевич, – широко улыбнулся Себостьянов, – уж вы-то знаете, что мне нужно.
   – Кто вы? – Гобин попробовал разыграть крайнее удивление.
   – Вы и это знаете. – Василий отодвинул стул, сел.
   – Нахал! – сумел возмутиться Яков Юрьевич. – Что вы себе позволяете?
   – Чем вы недовольны? – улыбнулся Себостьянов.
   – Я буду жаловаться вашему начальству, – заявил Гобин.
   – Пожалуйста, – кивнул Василий. – Но, может, сначала, прежде чем жаловаться, – неожиданно серьезно проговорил он, – объясните мне вашу любовь к Валентине Резковой?
   Гобин, дернувшись, как от удара, растерянно захлопал глазами.
   – Вы женатый человек, – как ни в чем не бывало продолжил Василий, – у вас взрослый сын. И вдруг такая забота о молодой женщине. Сколько вы заплатили за ее лечение?