Бабкин Борис Николаевич. Хочешь выжить – убей!

   – Понятно, – с легким раздражением кивнул Губа. – Ты скажи, Усач, сколько я за ее испуг получу? Тогда уж и думать будем, как и что делать.
   – Пару кусков, – немного подумав, ответил плотный. – Зелени, разумеется.
   – Ты перепутал меня с ребятами со двора, – рассмеялся Губа.
   – Да знаю я, – недовольно проговорил Усач, – кто ты. Но как родственника прошу. Ведь тебе это сделать – раз плюнуть.
   – Просто так плевать, – ухмыльнулся Губа, – себе дороже. Да и время не то. Но как родственника я тебя уважу. – Короткий удар ребром ладони по переносице заставил Усача потерять сознание и ткнуться головой вперед. Губа поймал его за плечо и прислонил к спинке сиденья. Через несколько секунд Усач зашевелился. Открыл глаза, застонал и, дотронувшись до припухшей переносицы, испуганно взглянул на невозмутимого Губу.
   – Ты чего? Ведь так и убить можно.
   – Запросто, – согласился тот. – Но я бил вполсилы. Чтобы ты лишний раз не вякал то, что не надо.
   – Чего я такого сказал? – просипел Усач.
   – Что знаешь, кто я. Запомни, Усач, если еще раз такое скажешь – сдохнешь. А сейчас пока…
   – Альберт, – испуганно проговорил Усач, – да я же…
   – Все, Паша. – Губа зевнул. – Разговор закончен. Не забудь то, что я сказал. Как родственника прошу, – со смехом добавил он и быстро пошел по тротуару.
   – Козел, – прошептал Усач. Посмотревшись в зеркало, выматерился. Достал носовой платок, взял с заднего сиденья китайский термос, смочил платок и приложил его к распухшей переносице.
   Свернув за угол, Губа махнул рукой. Стоявшая метрах в десяти от него белая «Волга» подъехала к Губе.
   – Звонил Комод, – сказал водитель. – Арсен просил немедленно приехать.
   – Значит, что-то не срослось, – проворчал Губа.

5

   – Лихо ее, – вздохнув, сказал молодой старший лейтенант милиции.
   – Не понимаю, – пожал плечами рослый омоновец, – какой кайф бабу хором тыкать? Я бы этих насильников, – сжав кулак, тряхнул им, – на месте стрелял.
   Особенно тех, кто детей. А им, тварям, срок дают.
   – На зонах этим сволочам, – усмехнулся старлей, – не сладко приходится.
   – Олег, – простонала лежавшая на кровати женщина с забинтованным лицом.
   – Не надо.
   – Она в себя пришла, – проверяя капельницу, сказал врач. – И все время вспоминает Олега. Видно, он ее так. – Повернувшись к стоявшей рядом медсестре, сказал:
   – Там двое в приемной. Передайте им, что она все время вспоминает какого-то Олега. И добавляет: «Не надо».
   – Папа! – Светловолосая девочка бросилась к стоявшему у открытой балконной двери Семену.
   – Аленка! – Подхватив ее, он закружился по комнате. Вошедшая в комнату Элеонора смотрела на них с доброй улыбкой. Увидев жену, Семен растерялся и поставил дочь на пол. Взгляд Элеоноры тут же стал колючим.
   – Ты еще здесь?
   – Но я сказал, – смущенно проговорил он, – что мне нужно пожить…
   – Сегодня иди к Гобину, – не терпящим возражений голосом заявила Элеонора. – Он даст работу. – Увидев, что Семен хочет что-то сказать, она коротко улыбнулась. – Не бойся, я все уладила. Правда, это совсем не красит мужчину, когда за него заступается женщина. Но тем не менее…
   – Мама, – попросила Аленка, – не выгоняй папу, он хороший. И пить больше не будет. Правда? – повернулась она к отцу.
   – Конечно, – ответил он. – Я уже…
   – Алена. – Элеонора строго посмотрела на дочь. – Ты слишком маленькая, чтобы что-то решать. У вас есть час. Затем ты, Семен, можешь поехать к Гобину.
   Я дам машину. Если, конечно, хочешь. И не волнуйся – я все уладила.
   – Спасибо, – вздохнул Семен. – Но ты кое-чего не знаешь, – опустив голову, пробормотал он.
   – Чего же? – насмешливо улыбнулась Элеонора. – Может, того, что ты месяц назад болел… – Она замолчала и бросила быстрый взгляд на дочь.
   – Аленка, – сказал Семен, – у нас с мамой взрослый разговор. Ты бы…
   – Да, доченька, – поддержала его Элеонора. – Сейчас тебя дядя Саша повезет покататься. Я скажу ему. – Достав сотовый телефон, набрала номер.
   – Я хочу с папой! – Бросившись к Семену, девочка обняла его.
   – Мы увидимся. – Присев, он вздохнул и осторожно прижал дочку к себе.
   Элеонора, порывисто отвернувшись, промолчала.
   – Аленка, – прошептал на ухо дочери Семен, – слушайся маму. Она очень хорошая. Я тебя тоже люблю. – Он снова ткнулся губами в ее щеку. – Но я сам виноват во многом. Сейчас я уйду. Но мы обязательно увидимся. Я люблю тебя. – Прижав девочку к себе, он на несколько секунд замер. Потом отпустил, рывком поднялся. – Я уезжаю. – Не глядя на Элеонору, шагнул к двери. – Не обижай ее, – на мгновение остановившись, он кивнул на дочь. – Ты всегда права, но запомни: если… – Не договорив, махнул рукой я быстро вышел.
   – Мама… – Проводив отца мокрыми от слез глазами, Аленка посмотрела на Элеонору. – Не прогоняй больше папу. Он…
   – Все будет хорошо. – Элеонора, присев, посмотрела на дочь. – Просто иногда нужно быть строгой. Ты понимаешь? – вздохнула она.
   – Ты же тоже любишь папу, – всхлипнула Аленка. – И я люблю. Так почему мы должны жить отдельно? Он пил…
   – Алена, – строго проговорила мать, – никогда, слышишь? – Взяв дочь за плечи, слегка встряхнула ее. – Никогда, – повторила она, – не смей говорить об этом. Когда вырастешь и я посчитаю, что ты можешь это знать… – Она отпустила Алену и поднялась. – Поехали, – шагнула она к двери. Опустившая голову дочь послушно пошла за ней.
   – Слушай, ты, – преградив Семену дорогу, угрожающе проговорил рослый бритоголовый парень, – никогда больше даже близко не подходи сюда, понял?
   Ответить Семен не успел. От резкого удара в живот сложившись пополам, завалился на бок. Рослый, выбросив ногу, смягчил его падение.
   – Глобус, – вполголоса позвал его стоявший рядом с «мерседесом» крепкий парень, – Элен с дочкой. – Ухватившись за плечи лежащего на асфальте Семена, Глобус рывком затащил его за угол. – Запомни, – легко пнув его в бок, угрожающе бросил парень, – что я сказал.
   – Стахов? – Подполковник удивленно посмотрел на стоявшего у двери капитана милиции.
   – Так точно. Валентина Резкова в бреду часто говорит, – видимо, боясь ошибиться, посмотрел на запись, – «Олег. Не надо». Я звонил в больницу…
   – Стахов жил с Резковой, – заметил подполковник. – И как-то не верится, что он поменял квалификацию, но проверить нужно. Установите местонахождение Страха и берите. Не расслабляться. Стах никогда за испуг не давался. А сюрприз преподнести может.
   – Пойду сигарет куплю, – сказал Колобок вышедшему из комнаты Олегу. Тот был в одних плавках. Оттянув резинку, щелкнул себя по животу.
   – А телки, – усмехнулся он, – на большой. Умеешь ты выбирать.
   – Черт, – досадливо поморщился Колобок, – ведь их надо отвозить. Я и забыл.
   – Ты им еще такси оплати, – ухмыльнулся Олег.
   – Не лезь с юмором куда не надо, – огрызнулся Колобок. – С этими у меня накладок не бывает. Даже когда бабок нет-только позови. Так что не суйся.
   – Уговорил, – кивнул Олег и решил:
   – Тогда я с вами. Мне надо к Бармену занырнуть. Должен уже полгода, а куркуется.
   – Лады, – кивнул Колобок. – Только без кипиша. Если что, я с ходу отваливаю.
   – Ясен день, – усмехнулся Стахов, – коли солнце светит.
   – Что? – спросил Гобин. Откинувшись на спинку стула, рассмеялся.
   – Алло, – раздалось в телефонной трубке, которую он держал у уха, – что там?
   – Я тебе за что бабки плачу?! – мгновенно прекратив смех, зло спросил Гобин.
   – Тискаешь мне…
   – Да я точно говорю, – прервал его собеседник. – Подполковник Травкин дал «добро» на задержание… – Голос пропал, и раздались короткие гудки.
   – Конспиратор, – ухмыльнулся Яков Юрьевич. Аккуратно положив трубку, хмыкнул. – Что-то не верится, – пробормотал он. – Неужели Стахов…
   – Яков Юрьевич. – В приоткрытую дверь заглянула секретарша. – К вам Рудаков.
   – Давай его сюда, – кивнул Гобин.
   – Заходи. – Женщина толкнула дверь и, пропуская Семена, отошла в сторону.
   – Здравствуй. – Семен виновато посмотрел на Гобина.
   – Привет, – усмехнулся тот, – садись. Ну, – постукивая кончиками пальцев по подлокотнику кресла, спросил Гобин, – что скажешь?
   – Мне Элеонора передала, что ты…
   – Что же ты машину помял, – спросил Гобин, – и ни полслова? Где тебя так угораздило?
   – Элеонора сказала, – виновато опустил глаза Семен, – что она с вами об этом говорила. И…
   – Ладно, – снисходительно махнул рукой Гобин. – Есть рейс до Питера.
   Расценки знаешь. Мебель повезешь.
   – Хорошо, – поспешно согласился Рудаков. – Когда?
   – Сегодня вечером загрузят, и поедешь.
   – Я шустро, – выходя из машины, бросил Олег. Хлопнув дверцей старого «Москвича», быстро пошел к открытым дверям, над которыми светились буквы – «Бар „Мечта“».
   – Игорь, – капризно проговорила одна из сидевших на заднем сиденье двух молодых женщин, – скажи ему, чтобы купил «Морэ». У меня курево кончилось.
   – Держи. – Не оборачиваясь он протянул ей раскрытую пачку «Опала».
   – Но, Игорюня… – Улыбаясь, она наклонилась и через спинку сиденья обвила его шею руками. – Ты же знаешь…
   – Ладно, – отрывая ее руки, буркнул он, – сейчас куплю. А если этих нет, то какие взять?
   – В «Мечте» есть «Морэ», – сказала вторая. Колобок вышел и, увидев слева коммерческий ларек, повернул к нему. В это время из открытого бара послышался крик и грохот.
   – Стой! – крикнул мужской голос.
   – Так бы и сказал, – услышал Колобок. – А то хватаете.
   – Стах!..
   Колобок узнал голос Олега, повернулся и бросился назад к «Москвичу».
   Рывком открыл дверцу, завел мотор и включил скорость.
   – Что случилось? – спросила женщина. Не отвечая, Игорь тронул машину.
   – Смотрите! – воскликнула другая. – Олега выводят. Это милиция! Я вон того опера знаю!
   Коротко выматерившись, Игорь увеличил скорость.
   – Тише! – прогнувшись от сильного удара назад, воскликнул Стахов. – Не думал я, что вы менты, – забираясь в милицейский «козел», простонал Олег. – За мной ничего нет, а вы…
   – Заткнись, – коленом затолкнув его подальше, зло посоветовал милиционер. – Тебя, пса…
   – Ты, мусор! – закричал Стахов. – Сказал бы мне такое один и без удостоверения!
   – Мама!.. – Закрыв лицо руками, Мария упала на колени и затряслась в безутешном плаче.
   – Как убивается, – вздохнула стоявшая у свежей могилы пожилая женщина в черном платке. – Как приехала, не отходила от Тамарки. А когда та померла… – Не договорив, приложила к глазам белый платок.
   – А вторая-то, – прошептала седенькая старушка, – словно каменная, слезинки не обронила.
   – Так ей чаво? – вступила в разговор третья. – Ей матерь-то, могет, и жалко. Но ведь денег куры не клюют. Видали на какой машине приехала? А ведь без мужика живет, – осуждающе покачала она головой.
   – На кой Светке мужик-то? – шепнула первая. – Вона какими деньжищами ворочает. И памятник зараз сделали, и оградку видали какую поставили? Почитай, всю деревню на поминки позвала. Во дворе столов скольки понаставили. А Машка, – она посмотрела на рыдавшую у могильной ограды женщину, – все-таки больше матерь любила. Часто наведывалась и привозила подарки разные. Светка, та…
   – Тамарка сама запретила Светке привозить, – сказала третья. – Ведь из-за Светкиных слов разговор по деревням пошел, будто бы Машка на дорогах с шоферами…
   – Типун те на язык, – сердито перебила ее вторая. – Разве ж можно так у могилы матери про еенную дочь говорить?
   К плачущей Марии подошла одетая в черное строгое платье симпатичная женщина:
   – Маша, пора ехать домой, собирать людей на поминки. Маму уважали и придут многие.
   – Это ты, Света, правильно сказала, – вздохнув, заметила седенькая старушка. – Тамарку, почитай, вся деревня уважала. Ты молодец, доченька.
   – Извините, – улыбнулась Светлана – но доченькой меня могла называть только моя мама, К сожалению, – чуть слышно добавила она, – она делала это не так часто, как мне хотелось бы.
   – Что? – думая, что она обратилась к ней, спросила старушка.
   – Едем домой. – Светлана взглянула на Марию.
   – Я побуду еще немного, – ответила сестра.
   – Машенька, – стараясь скрыть раздражение, сказала Светлана, – все равно всех слез не выплачешь. Поехали домой.
   Мария долго смотрела на фотографию матери. Затем медленно поднялась и не спеша пошла к воротам. Светлана двинулась следом. Мария остановилась, трижды перекрестилась и низко поклонилась.
   – Не смеши людей, сестренка. – Светлана медленно обошла ее. – Ведь глупо устраивать…
   – Ты не смеешь так говорить! – В заплаканных глазах Марии вспыхнула злость. – Ты сделала все, чтобы…
   – Перестань! – обожгла ее взглядом Светлана. – Давай оставим выяснение на потом. Мы сегодня похоронили мать.
   – Вот именно. – Вздохнув, Мария пошла вперед.
   – Вон машина, – кивнула Светлана на «вольво». – Садись…
   – Дойду, – резко ответила Мария.
   Насмешливо улыбнувшись, Светлана шагнула следом:
   – Давай не будем давать деревенским тему для сплетен. Садись.
   Мария повернулась и, немного постояв, пошла к машине.
   – И еще, – догнав, проговорила сестра, – не надо никаких слов во время поминок.
   – Не волнуйся, – устало сказала Мария, – в твой адрес никаких слов не будет. Обещаю…
   – Что?! – вскакивая, закричал Стахов.
   – Сядь! – рявкнул шагнувший к нему от двери старший сержант.
   – Что слышал, – спокойно посмотрел на него седоватый капитан милиции. – Резкова все время повторяет твое имя. И просит: «Не надо». Так что, – он развел руками, – мы имеем полное право продержать тебя тридцать суток. Заявление об изнасиловании дочери подала мать Резковой. Ты уж…
   – Да ты что! – снова закричал Олег. – Мусор! Видиков насмотрелся?! Ты думаешь, что базаришь?! Вези меня…
   – В камеру его, – складывая бумаги в папку, бросил капитан.
   – Прокурора! – отшатнувшись к стене, крикнул Олег. – Или я…
   – Это ты видиков нагляделся, – усмехнулся капитан. – Мы сейчас тебе браслеты нацепим, враз успокоишься. Если даже ты от изнасилования отмажешься, то все равно сядешь. Ты же старшего лейтенанта ударил.
   – Оттолкнул, – замотал головой Стахов, – это все скажут. Я думал, какие-то бакланы приметались. Когда мне удостоверение показали, я с ходу лапки поднял.
   – Это ты суду говорить будешь, – улыбнулся капитан. – И все равно бесполезно. У тебя хвост большой. Сколько ты на зонах был? – спросил он и тут же сам ответил:
   – Два раза. Пятерка за грабеж. У мужика кошелек у главпочтамта отнял. Тот до востребования деньги получил, а ты… – Вздохнув, замолчал. – Мало тебе тогда дали. Ведь пятерых у главпочтамта грабили. Ты это, – уверенно сказал капитан. – Только вот доказать не смогли.
   – Мало вы меня, мусора, обрабатывали! Дубиналом признанку выколачивали!
   И что? – Стахов хлопнул ладонью по локтевому сгибу правой руки. – И теперь хрен пролезет. Времена другие. Требую прокурора! – крикнул он. – Объявляю голодовку!
   Дай лист бумаги и ручку!
   – В камере дадут, – поморщился капитан. – Я тороплюсь. Скоро футбол начнется. Как думаешь, – спросил он, – кто выиграет? Фран…
   – Да иди ты, мусор! – психанул Стахов. – Футболист хренов! На боках нашего брата тренируешься.
   – А вот это ты зря, – снисходительно бросил капитан, – не бью я. Даже таких паскуд, как ты. Увести, – приказал он сержанту.
   – Стахов здесь ни при чем, – опустив голову, пробормотал невысокий широкоплечий парень.
   – Поэтому я тебя и вызвал, – повысил голос Гобин, – Я слышал кое-что.
   Ведь ты ждал Алика внизу. Значит, это он начал?
   – Да, – чуть слышно сказал парень.
   – Так. – Гобин побарабанил пальцами по крышке стола. – Давай как на исповеди. Что там произошло?
   – Вы об этом Ромку спросите, – по-прежнему не поднимая головы, выдохнул парень.
   – Что? – поразился Гобин.
   – Он с Хватом и начал. – Вскинув голову, парень вызывающе уставился на округлившего глаза Гобина. – Мы просто держали ее. Потом она укусила Романа. Он ей и врезал. Потом пинать начал. Если бы не оттащили – забил бы.
   – Ты! – Вскочив, Гобин шагнул вперед и схватил парня за грудки. – Врешь, сволочь! – Парень легко оторвал слабые руки Гобина и усмехнулся:
   – Спроси сынка. Он тебе врать не станет.
   – Иди, – вяло махнул рукой Гобин. Парень неторопливо вышел. Яков Юрьевич схватил сотовый телефон. Как только парень закрыл за собой дверь, набрал номер. – Роман где?! – закричал он.
   – Ушел на корт, – немного удивленно ответила женщина.
   – Немедленно пошли его ко мне! Немедленно!
   – Что случилось? – встревоженно спросила женщина.
   – Ко мне его! – прокричал Гобин и отключил телефон. Потряс головой.
   Включил селекторную связь. – Зина, – стараясь говорить ровно, спросил он, – где Хавин?
   – В Туле, – отозвался женский голос. – Вы же сами отпустили его на пять дней. У него заболел…
   – Да, да, – перебил ее Гобин. Отключившись, нахмурился. Потом набрал номер на радиотелефоне.
   – Да, – недовольно ответил хрипловатый мужской голос после пятого гудка.
   – Гобин, – назвался Яков Юрьевич.
   – Привет. – Голос тут же помягчал. – Что нужно?
   – Насчет Стахова. Ему предъявили обвинение?
   – Рановато. К тому же предъявлять еще нечего. Валька просто лепечет чего-то. Да и если честно, скорее всего ничего Стахову не предъявят. Правда, он в баре, когда его брали, одного вроде ударил. Но это…
   – Держи меня в курсе дела, – прервал собеседника Яков Юрьевич и отключил телефон. – Своими руками убью, – прошептал он. – Хват, гадина! Втянул Ромку.
   Яков Юрьевич, – сказала секретарша. – Ваш сын.
   Гобин бросился к двери. В кабинет, улыбаясь, вошел упитанный парень.
   – Здравствуй, – сказал он. – Мать велела… – Договорить ему не дала хлесткая пощечина. Парень отшатнулся. Отец, снова размахнувшись, закричал:
   – Подонок! Негодяй! Что же ты делаешь?!
   – Отец, – испуганно вжавшись в угол, таращил глаза Роман, – ты что? Что случилось?
   – Ты был у Резковой? – подступил к нему вплотную Гобин. Глаза сына испуганно забегали, он опустил голову и тихо признался:
   – Да.
   – Сволочь! – Гобин сильно ударил его кулаком в ухо. – Я тебя для этого растил? – Схватив обеими руками за плечи, попытался встряхнуть сына.
   – Отец, – не шевелясь, пробормотал тот, – прости. Но Хват сказал…
   – Ты понимаешь, что будет, если Резкова даст показания? Ведь тебя посадят. Господи! – Всплеснув руками, Яков Юрьевич бессильно уронил их. – Ты хоть о нас с мамой подумал? Ты представляешь, что будет, если тебя арес… – Оборвав себя на полуслове, опустил голову.
   – Папа, – умоляюще взглянул на него Роман, – извини. Я… – Он вздохнул. – Ну знаешь… Меня все постоянно дразнят папенькиным сыночком, говорят – сам ничего не можешь. Вот я и…
   – Изнасиловать женщину, – сказал Гобин, – это не значит самоутвердиться. Я в жизни всего добился сам. Головой и руками. Мама знает об этом. Я…
   – Папа. – Роман облизнул пересохшие от волнения и страха губы. – Значит, милиция уже знает…
   – А ты думаешь, почему я позвал тебя? – криком прервал его отец. Роман неожиданно заплакал:
   – Папка! – Он обхватил руками слабые плечи отца, ткнулся лицом в костлявую грудь. – Не хочу в тюрьму, папка. Спаси меня. Ведь ты можешь. Ты все можешь. Папка! – Вскинув голову, умоляюще посмотрел ему в глаза.
   – Успокойся. – Как в детстве, Гобин погладил сына по волосам и отметил, что они редкие и очень мягкие. – Все будет хорошо. Сейчас ты успокоишься и все мне расскажешь. Все.

6

   – Ты мужчина. – Прикрывая простыней обнаженное тело, Екатерина легла на бок.
   – Мне об этом говорили. – Хват поцеловал ее в губы и голым пошел к двери. – Приму душ.
   – Знал бы Арсентий, – взяв сигарету, Екатерина улыбнулась, – убил бы.
   Интересно, кого первым – Алика или меня?
   – Что? – услышала она голос Хвата. Поняв, что спросила себя вслух, рассмеялась. – Ты чего? – В дверях появился Хват. Приглаживая мокрые волосы, вопросительно уставился на нее.
   – Ты знаешь, кто мой муж?
   – В курсе. И что? Если хочешь…
   – Боже упаси, – сказала Екатерина. – Я не пытаюсь пугать тебя, я просто хотела сказать…
   – Тебе было хорошо со мной? – спросил Хват.
   – Конечно. Знаешь, – неожиданно для себя начала Екатерина, – с Арсентием все давно вошло в другое, привычное, если можно так сказать, русло. Я знаю, что у него есть несколько девочек. И он почти еженощно с ними развлекается. Сначала я, конечно, была возмущена, злилась. У меня была мысль угробить всех этих шлюшек. Но поразмыслив, я поняла: дело не в них, а в нем.
   Несколько месяцев назад у Арсена появилась постоянная любовница.
   – Почему ты не убьешь его? – неожиданно спросил Хват. – Насколько я знаю, у тебя есть…
   – Положим, ты знаешь обо мне только то, что тебе сказали Руслан или Мадлен. Правды не знаю даже я сама. Извини за невольную откровенность. – Вздохнув, Екатерина положила выкуренную до середины сигарету в пепельницу. – Но мне не стоило заводить этот разговор. Потому что…
   – Я понравился тебе не только в постели, – уверенно сказал Хват, – но и как человек. У меня сейчас небольшие неприятности, но очень скоро я с ними разберусь. И тогда…
   – Не надо. – Она покачала головой. – Давай не будем ни о чем мечтать или что-то задумывать. Жизнь есть жизнь, и может случиться всякое. Как со мной, так и с тобой. К тому же мы уже не маленькие дети, чтобы о чем-то мечтать. Так что не надо планов. Нам было хорошо, и давай остановимся на этом.
   – Ты не хочешь больше встретиться со мной? – спросил Хват.
   – Об этом, – рассердилась Екатерина, – я прошу не говорить. Потому что…
   – Алло! – Вслед за коротким стуком в дверь раздался веселый голос Руслана. – Молодежь, есть предложение испить прекрасного холодного вина – и сделать это в сауне. Как вы на это смотрите?
   – Предложение принято! – вставая, весело сказала Екатерина.
   – Ты был с Кешкой? – зевая, спросил Горбун вошедшего в комнату рослого парня в штормовке.
   Ну и что дальше? – вызывающе посмотрел на него тот.
   – Да ничего. – Горбун поднялся. Резкий пинок ногой, и парень, взвыв от боли в паху, согнулся и упал. – Итак! – Горбун, вцепившись в волосы на затылке, вскинул лицо парня вверх. – Ты был с Кешкой у озера? – Парень что-то промычал, Горбун сильно ударил его в нос. Парень закричал и рванулся. Из мгновенно, распухшего носа пошла кровь. – Повторяю вопрос, – вдавливая ногти большого и указательного пальцев в глаза парня, спросил Горбун. – Ты был с Кешкой у озера?
   – Да, – всхлипнул парень.
   – И что там было? – убрав пальцы, поинтересовался Горбун.
   – Мы там бабу и мужика сделали, – слизывая с верхней губы кровь, ответил парень.
   – Продолжай. – Отпустив его волосы. Горбун вернулся на кровать.
   – Потом погнались за «КамАЗом», – прижимая ладонь к носу, сипло сказал парень. – Тот тачку Клина с дороги сбросил. Мы забрали Клина и еще троих и в Ефремове покатили, в больницу. В тачке парень остался. Он тульский. У него нога была сломана. Мы…
   – Где парочка, – прервал его Горбун, – которую вы обработали?
   – Там остались. Мужика два раза в живот ножом…
   – Как все началось? – снова перебил его Горбун.
   – Мы от Тулы на тачках с тульскими номерами сели на хвост ихней тачке.
   Сначала наша машина шла за ними, потом Клин со своими. Когда тот с Симферопольского свернул, Клин остановился и сказал, что знает, где они тормоз-нутся. Он ничего не говорил, только чтобы мы отделали мужика и бабу. – Замолчав, снова облизнул губы.
   – Ну? – поторопил его Горбун.
   – Мы подъехали, – косясь на стоявших у двери троих, начал парень. – Баба купалась. Клин со своими – к мужику, тот в тачке заперся. Нам баба досталась. Она визжать начала. Петю звала. Клин со своими этого Петю из тачки достали и начали…
   – Как же вы про «КамАЗ» узнали? – усмехнулся Горбун. – Или он только подъехал?
   – Да нет. – Вытирая кровь рукавом, парень помотал головой. – Он у поля стоял. Там поле какое-то. Мы думали, все тихо будет, – словно оправдываясь, виновато добавил парень. – А уж когда баба заблажила…
   – Кто первым за «КамАЗом» погнался? – немного подумав, спросил Горбун.
   – Клин. Вообще-то… – Парень задумался. – Мы. Точно мы. Клин нас минуты через две догнал. Он в машине того мужика, пока его парни пинали, искал что-то. Ему Костик помогал. Я…
   – Хорош, – досадливо поморщился Горбун. – Отвезите туда, – взглянул он на боевиков, – где взяли.
   Парень, морщась от боли в паху, по-прежнему держа ладонь у носа, осторожно поднялся и, не спуская испуганных глаз с Горбуна, шагнул к двери.
   – Ремень, – негромко сказал Горбун, – мы с тобой сейчас к Кешке смотаемся. Он еще вчера звал. Да, Катька по-прежнему у своей подруги?
   – Нет ее, – ответил длинноволосый парень с черной повязкой на голове. – И не звонила. Они вчера смотались куда-то и…
   – Найти! – рявкнул горбун. – А вообще-то, – тут же передумал он, – не торопись. Похоже, Кешка сейчас имеет что-то очень ценное. Лучше вот что. Выясни все, что сможешь, про мужика. Кто он и…
   – Таракан, – сразу ответил парень. Горбун с открытым ртом взглянул на него.
   – Петька Тараканов? – Ремень молча кивнул. – Вот это дела, – протянул явно удивленный Горбун. – Идиот! – Он несильно хлопнул себя по лбу. – Что же я сразу не выяснил, кто потерпевший? Это точно?