Страница:
– Плохо ей, – вздохнула Зоя. – Избита вся. Ножевое ранение. Рука сломана. И понимаешь, папа, ее ножом сюда, – нагнувшись, она коснулась подколенного сгиба, – или еще чем-то острым ударили. Врачи не исключают возможности ампутации. Танька узнала об этом и запаниковала.
– Понятно, – кивнул сидящий в кресле Николай Васильевич. – Без ноги жить… – Не договорив, махнул рукой. – Но, может, обойдется, организм молодой.
Тем более ты сказала, что врач – мужик хороший. Только знаешь, хороший человек необязательно отличный врач.
– А вот тут ты не прав, – сказала Зоя. – Клиника платная. Так что плохих врачей там просто быть не может.
– Точно, – улыбнулся отец. – Тогда все будет хорошо. Но почему Татьяна в такой больнице? – спросил он. – Мать у нее…
– Папа, – опустив голову, сказала Зоя, – помнишь, я просила за одну девушку, которая…
– Мать честная, – невольно вырвалось у Николая Васильевича, – так это она! А я, хрыч старый, вспомнить никак не могу. Розова… – Вздохнув, достал сигарету.
– Папа, – нерешительно начала Зоя, – тебе же курить…
– Зоя. – Прикурив, он взглянул на нее. – В тот раз Розова действительно пыталась провезти две иконы рублевской школы. Никто ей их не подкладывал, как заявила она. Но это я узнал только через полгода, когда взяли одного латыша. Ох и досталось мне тогда. Но я даже мысли допустить не мог, что моя дочь будет просить за преступницу.
– Папа, – виновато посмотрела на него Зоя, – может, ты не прав? Ведь Танька…
– Из-за Розовой, – сердито сказал отец, – я и ушел на пенсию. Дело о краже из Троице-Сергиевой лавры вел Игорь. Он тогда только начал работать. Мы поверили, что Розовой подсунули иконы. И поэтому не взяли всю группу, работающую по церквам. Надо было нажать на нее, и все. Я уверен, она и сейчас не просто так подверглась нападению. Снова какой-нибудь криминал.
– Да нет же, – горячо возразила Зоя. – Таня с другом была на озере, около дороги. Подъехали две машины. Мужчину убили, а ее не успели. Она сумела выползти на дорогу, и ее подобрал какой-то водитель. Мужчину…
– Таракана, – сухо сказал отец. – И в машине у него что-то искали. Твоя подруга… – Он снова затянулся, но закашлялся и помотал головой.
– Папа. – Зоя подбежала к нему. – Ведь я говорила тебе. Дай сюда. – Она забрала сигарету у отца. Снова закашлявшись, он прижал руку к груди.
– Папа, – воскликнула Зоя, – ну зачем ты куришь?!
– Черт его знает, – хрипло проговорил Николай Васильевич. – Мне порой даже ночами снится, будто курю. Все-таки почти двадцать пять лет курил, бывало, по две пачки за сутки высаживал. Особенно если сидишь где-нибудь в засаде.
Вроде особо и курить нельзя, а мы – одну за одной. Нервы, наверное. Ведь не карманников брали. Наши клиенты обычно пистолеты таскали не для того, чтобы пугать. Вот раз я и… – Не договорив, погладил грудь.
– И его не расстреляли, – возмущенно проговорила Зоя. – А ведь он тогда двоих ранил.
– За ним еще два убийства было, – сказал отец. – Три вооруженных налета на сберкассы. Сейчас где-то ходит. Его же тогда как бы сумасшедшим признали. В то время деньги делали все. Впрочем, сейчас тем более. Но вот что, – вернулся он к разговору о Розовой, – ты к ней пока больше не езди. – Увидев протест в глазах дочери, вздохнул. – Я узнаю, что случилось. Вот тогда и решим. Сейчас опасно иметь таких подруг. Тем более меня многие уголовники помнят. Так что, Зоя, сначала я все выясню, а уж потом мы с тобой решим, можно ли тебе к этой Розовой ездить.
– Да я его, – крикнул молодой мужчина в очках-хамелеонах, – своими руками!..
– Положим, – усмехнулся верзила в кимоно, – марать руки о какого-то шоферюгу просто неприятно. Пусть выплатит вдвойне, а уж потом пригласить в спортзал и устроить небольшой разбор…
– У тебя, Азиат, – засмеялся очкастый, – одно на уме. Кого-нибудь переломать, но с традиционными поклонами.
– У каждого свое хобби, Астроном, – улыбнулся Азиат.
– Его точно найдут? – спросил Астроном, снимая очки.
– Без сомнения, – кивнул Азиат. – Не сегодня, так завтра мы будем знать о нем все. И в первую очередь, разумеется, его материальное положение.
– Да дело не в деньгах! – вспылил Астроном. – Он ведь чуть не угробил меня!
– Ты, Астроном, наверное, сам виноват, – засмеялся Азиат. – Ведь любишь повыделываться на дороге. Мол, джип у меня. А все остальные…
– Он, скотина, начал обгон, – прервал его Астроном, – когда я его гребаный «КамАЗ» обходить начал. И прицепом зацепил меня.
– Не держи меня за лопуха, – сказал Азиат. – Если бы он был действительно виноват, ты бы поднял на ноги всех гаишников.
– Какие, на хрен, гаишники! – огрызнулся Астроном. – Я под градусом был.
– Вот с этого и надо было начинать. Не вешай буйну головушку, выплатит тебе этот водила вдвойне. Или пахать на тебя будет. Уж с ним мы как-нибудь договоримся.
– Хорошо, я номер запомнил, – сказал Астроном. – Когда улетать начал, как сфотографировал.
– Вот это да! – пораженно проговорил невысокий упитанный мужчина в строгом костюме. – Значит, я… – Не договорив, покрутил головой.
– Что ты? – посмотрел на него Валентин.
– Да так.
– Короче, Самуэля замочили, – подмигнул ему Валентин. – Сработало у Голубя…
– Валентин, – прервал его упитанный, – а кто та женщина?
– Розова, – ответил Валентин. – У нас Голубем и расчет на это был. Ведь в другом случае Арсен бы…
– Умники, – хмыкнул упитанный, – вы просто не понимаете, что наделали – ввели в курс наших дел Арсена. Сейчас он ищет обидчиков своей пассии. Но это будет недолго. А когда начнет снова заниматься насущными делами, обязательно вспомнит о разговоре с Голубем. И непременно захочет узнать, за что именно тот послал Самуэлю деньги.
– Вообще-то верно, – немного растерянно кивнул Валентин. – Но, с другой стороны, что делать было? Самуэль давить на Голубя начал. Если бы дело коснулось войны…
– Войны? – насмешливо переспросил собеседник. – Самуэль-ничтожество, но вас сумел бы раздавить за день. У него есть хорошие знакомые в Питере. Там мужики очень серьезные. Черт возьми, значит, та баба была Розова. Идиот, – упрекнул он себя. – Хорошо еще, как свидетель не прохожу.
– Ты, Франко, чего лепечешь? – не расслышав, спросил Валентин.
– Свое, – спокойно отозвался Франко. – Где Петька?
– Дома сидит, – усмехнулся Валентин. – На радостях, что Самуэль мертв, даже что-то вроде вечеринки устроил.
– Вот как! – рассмеялся Франко. – И как же Анька ему позволила?
– Наверное, тоже довольна. Все-таки…
– Надо заскочить к ним.
– И как все прошло? – застегивая халат, спросила рыжеволосая женщина.
– Отлично, – самодовольно сказал Рыбаков. – Я умею с жульем договариваться. Они даже цену снизили. – Он засмеялся.
– У Арсена уже был?
– Я к тебе сразу. – Протянув руку, он коснулся ее бедра. – К тому же он думает, что я вернусь только завтра. Так что время есть. Знаешь что? – плотнее прижав ладонь к упругому бедру, медленно провел по нему рукой. – Давай куда-нибудь заскочим. Посидим, отметим мою удачу.
– Отметить можно и у меня. Хотя бы потому, что, если Арсен узнает, что ты приехал и не пришел к нему, будет очень недоволен.
– Ты, как всегда, права. Если меня кто-нибудь увидит, то Арсен обязательно узнает об этом.
– Семен. – Женщина взглянула на него. – Не думала, что ты боишься Астахова. Мне казалось, вы равноправные партнеры. Ведь…
– Лиза, всему свое время. Мое, к сожалению, еще не пришло. Но очень скоро я буду на коне, а Арсен под копытами.
– Значит, ты его ненавидишь или завидуешь. Впрочем, в Данном случае это одно и то же.
– Иди ко мне. – Семен протянул руки. «Если бы ты знал правду, – мысленно усмехнулась Лиза, – не был бы так любвеобилен».
– За что я плачу деньги?! – зло спросила в сотовый телефон Лариса.
– Ее постоянно охраняют, – ответил невидимый собеседник. – Да и говорить она ничего не хочет. Ее сейчас тревожит только нога. Она услышала разговор медиков об ампутации и… – Голос дрогнул усмешкой. – Сама понимаешь, ей ни до чего.
– Ладно, – по-прежнему недовольно сказала Лариса. – Все. Впрочем, подожди. Насчет ампутации это серьезно?
– Разговор был, большего не знаю.
– Узнай поточнее и сразу перезвони. – Отключив телефон, злорадно улыбнулась. – Спасибо тебе, Кешка. Ты подыграл мне. Если у Таньки что-то с ногой, Арсен, несомненно, пошлет ее подальше. Но сначала разберется с Катькой.
Он просто не может не узнать, что это дело Кешки ных рук. А следовательно, и Катькиных. И он накажет братца с сестричкой. – Она засмеялась. Положив телефон, повернулась к зеркалу. – Все равно я буду на троне, – пообещала Лариса своему отражению.
– Ну что же, – держа у уха телефонную трубку, весело сказал верзила в джинсовой рубашке. – Значит, Стахов? Мы вам премного благодарны, Яков Юрьевич!
И будем благодарны еще больше, если вы поможете найти этого самого Стахова.
– Я не знаю, где он, – ответил Гобин, – но постараюсь узнать.
– Прекрасно, – усмехнулся Азиат. Положив трубку, взглянул на сидевшего на диване Астронома. – Ну вот. Тебя сбросил некто Стахов. Его данные записаны.
Вот. – Он взял с телефонного столика листок. – Теперь дело за малым. – Найдем его и предъявим претензии. Обоснованные, – рассмеялся он. – Так что не ломай уши. Вернутся к тебе твои бабки. Только впредь езди аккуратнее, – насмешливо посоветовал он.
– Доцент? – спросил Голубь. – Не знаю такого. А откуда он?
– Может, что-то слышал? – уже безнадежно спросил Губа.
– Да нет, – пожал плечами Петр. – У меня память хорошая. Если бы слышал, запомнил бы. К тому же Самуэль никогда не говорил о своих деловых партнерах. Друзей, даже приятелей, у него не было.
– Ты забыл о Ваньке, – неожиданно вмешалась в разговор плотная женщина.
– Что за Ванька? – повернулся к ней Губа. – Вспомни, Аннушка, я тебя отблагодарю, – Действительно! – хлопнул себя по лбу Голубев. – У Самуэля есть двоюродный брат. Но я знаю только то, что зовут его Иван. И больше ничего.
– Где он живет? – спросил Губа.
– Понятия не имею.
– Знаешь, Голубь, – подойдя к нему вплотную, сказал Губа, – тебе лучше вспомнить еще что-нибудь о Доценте. Понимаешь?
– Да я вообще-то с детства понятливый. Оглянувшись на стоявшую у двери жену Голубева, Губа смерил его злым взглядом.
– Не надо на меня жути гнать, – спокойно сказал Петр. – Я помог Арсену, и он навряд ли… – Не договорив, согнулся и захрипел. Ударивший Петра кулаком в солнечное сплетение Губа коленом приподнял его голову.
– Ну так что? – как ни в чем не бывало спросил он. – Ничего не припомнил?
Услышав раздавшиеся сзади короткие металлические щелчки, медленно повернулся. Жена Голубева, прижимая к плечу приклад двуствольного ружья, направила стволы ему в грудь.
– Стрельнешь? – ухмыльнулся он.
– Не дразни.
– Подумай, что потом будет. Убьешь меня, и неприятности начнутся.
Во-первых, ментам надо что-то говорить. Ну и Арсену объяснить так, чтобы он понял. А потом еще мои ребятишки. – Он говорил спокойно, но, на какое-то мгновение представив, что она нажмет на спусковой крючок и заряд дроби, разорвав кожу, попадет ему в грудь и живот, поежился.
– Уходи! – бросила Анна. – Или выстрелю. Заметив, что взведенные курки чуть шевельнулись. Губа поднял руки вверх и постарался говорить безмятежно:
– Все. Уговорила. Испаряюсь. А может, все-таки кофе угостишь? – Не поворачиваясь к ней спиной, он медленно, с трудом передвигая ноги, двинулся к выходу.
– Стреляй в него! – раздался истошный вопль Голубева. Справа, оставив в стекле окна аккуратную дырочку, выпущенная из пистолета с глушителем пуля пробила висок женщины. Пошатнувшись, она нажала на один спусковой крючок.
Оглушительно грохнул выстрел. Опередив на мгновение кучный заряд картечи, Губа рухнул на пол. Подняв голову, взглянул на пробитую картечью дверь.
– Рассыпчато ружье бьет, – поднимаясь, буркнул он. Выплескивая пережитый страх, прыгнул вперед и каблуком ударил вжавшегося в пол Голубева по шее.
– Как ты? – Расколов оконное стекло брошенным кирпичом, в комнату заглянул Штык.
– Лучше всех, – огрызнулся Губа. Он дважды ударил носком ботинка в горло лежавшего со сломанной шеей Голубева. В дверь с пистолетом вбежал Зубастик.
– Обыщите! – приказал Губа. – Бабки, драгоценности – с собой! Пальчики не оставляйте.
12
– Понятно, – кивнул сидящий в кресле Николай Васильевич. – Без ноги жить… – Не договорив, махнул рукой. – Но, может, обойдется, организм молодой.
Тем более ты сказала, что врач – мужик хороший. Только знаешь, хороший человек необязательно отличный врач.
– А вот тут ты не прав, – сказала Зоя. – Клиника платная. Так что плохих врачей там просто быть не может.
– Точно, – улыбнулся отец. – Тогда все будет хорошо. Но почему Татьяна в такой больнице? – спросил он. – Мать у нее…
– Папа, – опустив голову, сказала Зоя, – помнишь, я просила за одну девушку, которая…
– Мать честная, – невольно вырвалось у Николая Васильевича, – так это она! А я, хрыч старый, вспомнить никак не могу. Розова… – Вздохнув, достал сигарету.
– Папа, – нерешительно начала Зоя, – тебе же курить…
– Зоя. – Прикурив, он взглянул на нее. – В тот раз Розова действительно пыталась провезти две иконы рублевской школы. Никто ей их не подкладывал, как заявила она. Но это я узнал только через полгода, когда взяли одного латыша. Ох и досталось мне тогда. Но я даже мысли допустить не мог, что моя дочь будет просить за преступницу.
– Папа, – виновато посмотрела на него Зоя, – может, ты не прав? Ведь Танька…
– Из-за Розовой, – сердито сказал отец, – я и ушел на пенсию. Дело о краже из Троице-Сергиевой лавры вел Игорь. Он тогда только начал работать. Мы поверили, что Розовой подсунули иконы. И поэтому не взяли всю группу, работающую по церквам. Надо было нажать на нее, и все. Я уверен, она и сейчас не просто так подверглась нападению. Снова какой-нибудь криминал.
– Да нет же, – горячо возразила Зоя. – Таня с другом была на озере, около дороги. Подъехали две машины. Мужчину убили, а ее не успели. Она сумела выползти на дорогу, и ее подобрал какой-то водитель. Мужчину…
– Таракана, – сухо сказал отец. – И в машине у него что-то искали. Твоя подруга… – Он снова затянулся, но закашлялся и помотал головой.
– Папа. – Зоя подбежала к нему. – Ведь я говорила тебе. Дай сюда. – Она забрала сигарету у отца. Снова закашлявшись, он прижал руку к груди.
– Папа, – воскликнула Зоя, – ну зачем ты куришь?!
– Черт его знает, – хрипло проговорил Николай Васильевич. – Мне порой даже ночами снится, будто курю. Все-таки почти двадцать пять лет курил, бывало, по две пачки за сутки высаживал. Особенно если сидишь где-нибудь в засаде.
Вроде особо и курить нельзя, а мы – одну за одной. Нервы, наверное. Ведь не карманников брали. Наши клиенты обычно пистолеты таскали не для того, чтобы пугать. Вот раз я и… – Не договорив, погладил грудь.
– И его не расстреляли, – возмущенно проговорила Зоя. – А ведь он тогда двоих ранил.
– За ним еще два убийства было, – сказал отец. – Три вооруженных налета на сберкассы. Сейчас где-то ходит. Его же тогда как бы сумасшедшим признали. В то время деньги делали все. Впрочем, сейчас тем более. Но вот что, – вернулся он к разговору о Розовой, – ты к ней пока больше не езди. – Увидев протест в глазах дочери, вздохнул. – Я узнаю, что случилось. Вот тогда и решим. Сейчас опасно иметь таких подруг. Тем более меня многие уголовники помнят. Так что, Зоя, сначала я все выясню, а уж потом мы с тобой решим, можно ли тебе к этой Розовой ездить.
– Да я его, – крикнул молодой мужчина в очках-хамелеонах, – своими руками!..
– Положим, – усмехнулся верзила в кимоно, – марать руки о какого-то шоферюгу просто неприятно. Пусть выплатит вдвойне, а уж потом пригласить в спортзал и устроить небольшой разбор…
– У тебя, Азиат, – засмеялся очкастый, – одно на уме. Кого-нибудь переломать, но с традиционными поклонами.
– У каждого свое хобби, Астроном, – улыбнулся Азиат.
– Его точно найдут? – спросил Астроном, снимая очки.
– Без сомнения, – кивнул Азиат. – Не сегодня, так завтра мы будем знать о нем все. И в первую очередь, разумеется, его материальное положение.
– Да дело не в деньгах! – вспылил Астроном. – Он ведь чуть не угробил меня!
– Ты, Астроном, наверное, сам виноват, – засмеялся Азиат. – Ведь любишь повыделываться на дороге. Мол, джип у меня. А все остальные…
– Он, скотина, начал обгон, – прервал его Астроном, – когда я его гребаный «КамАЗ» обходить начал. И прицепом зацепил меня.
– Не держи меня за лопуха, – сказал Азиат. – Если бы он был действительно виноват, ты бы поднял на ноги всех гаишников.
– Какие, на хрен, гаишники! – огрызнулся Астроном. – Я под градусом был.
– Вот с этого и надо было начинать. Не вешай буйну головушку, выплатит тебе этот водила вдвойне. Или пахать на тебя будет. Уж с ним мы как-нибудь договоримся.
– Хорошо, я номер запомнил, – сказал Астроном. – Когда улетать начал, как сфотографировал.
– Вот это да! – пораженно проговорил невысокий упитанный мужчина в строгом костюме. – Значит, я… – Не договорив, покрутил головой.
– Что ты? – посмотрел на него Валентин.
– Да так.
– Короче, Самуэля замочили, – подмигнул ему Валентин. – Сработало у Голубя…
– Валентин, – прервал его упитанный, – а кто та женщина?
– Розова, – ответил Валентин. – У нас Голубем и расчет на это был. Ведь в другом случае Арсен бы…
– Умники, – хмыкнул упитанный, – вы просто не понимаете, что наделали – ввели в курс наших дел Арсена. Сейчас он ищет обидчиков своей пассии. Но это будет недолго. А когда начнет снова заниматься насущными делами, обязательно вспомнит о разговоре с Голубем. И непременно захочет узнать, за что именно тот послал Самуэлю деньги.
– Вообще-то верно, – немного растерянно кивнул Валентин. – Но, с другой стороны, что делать было? Самуэль давить на Голубя начал. Если бы дело коснулось войны…
– Войны? – насмешливо переспросил собеседник. – Самуэль-ничтожество, но вас сумел бы раздавить за день. У него есть хорошие знакомые в Питере. Там мужики очень серьезные. Черт возьми, значит, та баба была Розова. Идиот, – упрекнул он себя. – Хорошо еще, как свидетель не прохожу.
– Ты, Франко, чего лепечешь? – не расслышав, спросил Валентин.
– Свое, – спокойно отозвался Франко. – Где Петька?
– Дома сидит, – усмехнулся Валентин. – На радостях, что Самуэль мертв, даже что-то вроде вечеринки устроил.
– Вот как! – рассмеялся Франко. – И как же Анька ему позволила?
– Наверное, тоже довольна. Все-таки…
– Надо заскочить к ним.
– И как все прошло? – застегивая халат, спросила рыжеволосая женщина.
– Отлично, – самодовольно сказал Рыбаков. – Я умею с жульем договариваться. Они даже цену снизили. – Он засмеялся.
– У Арсена уже был?
– Я к тебе сразу. – Протянув руку, он коснулся ее бедра. – К тому же он думает, что я вернусь только завтра. Так что время есть. Знаешь что? – плотнее прижав ладонь к упругому бедру, медленно провел по нему рукой. – Давай куда-нибудь заскочим. Посидим, отметим мою удачу.
– Отметить можно и у меня. Хотя бы потому, что, если Арсен узнает, что ты приехал и не пришел к нему, будет очень недоволен.
– Ты, как всегда, права. Если меня кто-нибудь увидит, то Арсен обязательно узнает об этом.
– Семен. – Женщина взглянула на него. – Не думала, что ты боишься Астахова. Мне казалось, вы равноправные партнеры. Ведь…
– Лиза, всему свое время. Мое, к сожалению, еще не пришло. Но очень скоро я буду на коне, а Арсен под копытами.
– Значит, ты его ненавидишь или завидуешь. Впрочем, в Данном случае это одно и то же.
– Иди ко мне. – Семен протянул руки. «Если бы ты знал правду, – мысленно усмехнулась Лиза, – не был бы так любвеобилен».
– За что я плачу деньги?! – зло спросила в сотовый телефон Лариса.
– Ее постоянно охраняют, – ответил невидимый собеседник. – Да и говорить она ничего не хочет. Ее сейчас тревожит только нога. Она услышала разговор медиков об ампутации и… – Голос дрогнул усмешкой. – Сама понимаешь, ей ни до чего.
– Ладно, – по-прежнему недовольно сказала Лариса. – Все. Впрочем, подожди. Насчет ампутации это серьезно?
– Разговор был, большего не знаю.
– Узнай поточнее и сразу перезвони. – Отключив телефон, злорадно улыбнулась. – Спасибо тебе, Кешка. Ты подыграл мне. Если у Таньки что-то с ногой, Арсен, несомненно, пошлет ее подальше. Но сначала разберется с Катькой.
Он просто не может не узнать, что это дело Кешки ных рук. А следовательно, и Катькиных. И он накажет братца с сестричкой. – Она засмеялась. Положив телефон, повернулась к зеркалу. – Все равно я буду на троне, – пообещала Лариса своему отражению.
– Ну что же, – держа у уха телефонную трубку, весело сказал верзила в джинсовой рубашке. – Значит, Стахов? Мы вам премного благодарны, Яков Юрьевич!
И будем благодарны еще больше, если вы поможете найти этого самого Стахова.
– Я не знаю, где он, – ответил Гобин, – но постараюсь узнать.
– Прекрасно, – усмехнулся Азиат. Положив трубку, взглянул на сидевшего на диване Астронома. – Ну вот. Тебя сбросил некто Стахов. Его данные записаны.
Вот. – Он взял с телефонного столика листок. – Теперь дело за малым. – Найдем его и предъявим претензии. Обоснованные, – рассмеялся он. – Так что не ломай уши. Вернутся к тебе твои бабки. Только впредь езди аккуратнее, – насмешливо посоветовал он.
– Доцент? – спросил Голубь. – Не знаю такого. А откуда он?
– Может, что-то слышал? – уже безнадежно спросил Губа.
– Да нет, – пожал плечами Петр. – У меня память хорошая. Если бы слышал, запомнил бы. К тому же Самуэль никогда не говорил о своих деловых партнерах. Друзей, даже приятелей, у него не было.
– Ты забыл о Ваньке, – неожиданно вмешалась в разговор плотная женщина.
– Что за Ванька? – повернулся к ней Губа. – Вспомни, Аннушка, я тебя отблагодарю, – Действительно! – хлопнул себя по лбу Голубев. – У Самуэля есть двоюродный брат. Но я знаю только то, что зовут его Иван. И больше ничего.
– Где он живет? – спросил Губа.
– Понятия не имею.
– Знаешь, Голубь, – подойдя к нему вплотную, сказал Губа, – тебе лучше вспомнить еще что-нибудь о Доценте. Понимаешь?
– Да я вообще-то с детства понятливый. Оглянувшись на стоявшую у двери жену Голубева, Губа смерил его злым взглядом.
– Не надо на меня жути гнать, – спокойно сказал Петр. – Я помог Арсену, и он навряд ли… – Не договорив, согнулся и захрипел. Ударивший Петра кулаком в солнечное сплетение Губа коленом приподнял его голову.
– Ну так что? – как ни в чем не бывало спросил он. – Ничего не припомнил?
Услышав раздавшиеся сзади короткие металлические щелчки, медленно повернулся. Жена Голубева, прижимая к плечу приклад двуствольного ружья, направила стволы ему в грудь.
– Стрельнешь? – ухмыльнулся он.
– Не дразни.
– Подумай, что потом будет. Убьешь меня, и неприятности начнутся.
Во-первых, ментам надо что-то говорить. Ну и Арсену объяснить так, чтобы он понял. А потом еще мои ребятишки. – Он говорил спокойно, но, на какое-то мгновение представив, что она нажмет на спусковой крючок и заряд дроби, разорвав кожу, попадет ему в грудь и живот, поежился.
– Уходи! – бросила Анна. – Или выстрелю. Заметив, что взведенные курки чуть шевельнулись. Губа поднял руки вверх и постарался говорить безмятежно:
– Все. Уговорила. Испаряюсь. А может, все-таки кофе угостишь? – Не поворачиваясь к ней спиной, он медленно, с трудом передвигая ноги, двинулся к выходу.
– Стреляй в него! – раздался истошный вопль Голубева. Справа, оставив в стекле окна аккуратную дырочку, выпущенная из пистолета с глушителем пуля пробила висок женщины. Пошатнувшись, она нажала на один спусковой крючок.
Оглушительно грохнул выстрел. Опередив на мгновение кучный заряд картечи, Губа рухнул на пол. Подняв голову, взглянул на пробитую картечью дверь.
– Рассыпчато ружье бьет, – поднимаясь, буркнул он. Выплескивая пережитый страх, прыгнул вперед и каблуком ударил вжавшегося в пол Голубева по шее.
– Как ты? – Расколов оконное стекло брошенным кирпичом, в комнату заглянул Штык.
– Лучше всех, – огрызнулся Губа. Он дважды ударил носком ботинка в горло лежавшего со сломанной шеей Голубева. В дверь с пистолетом вбежал Зубастик.
– Обыщите! – приказал Губа. – Бабки, драгоценности – с собой! Пальчики не оставляйте.
12
– Добрый день. – Приветливо улыбаясь секретарше, в приемную вошел Викинг. – Яков Юрьевич у себя? – Он положил на ее стол коробку конфет. – Мы договорились о встрече.
– Да-да. – Вскочив, она шагнула к двери в кабинет и предупредительно открыла ее. – Вас ждут.
– Спасибо. – Викинг вошел в кабинет.
– Добрый день. – Гобин вышел из-за стола и протянул руку.
– Здравствуйте, – по-прежнему улыбаясь. Викинг пожал тонкие, слабые пальцы Гобина. – Я звонил вам, – напомнил он. – И вы мне сказали, что узнали кое-что о Стахове. Что именно?
– Видите ли, – разыгрывая смущение, вздохнул Гобин, – Стахов арестован.
За изнасилование. Позавчера. Я несколько дней назад предлагал ему работу.
Стахов хороший, опытный водитель. Но он не пришел. А вот сейчас, – вздохнув, виновато улыбнулся он, – сейчас Олег находится в милиции.
– Какая жалость, – усмехнулся Викинг.
– Я понимаю, – кивнул Гобин.
– Мне жаль вас, – холодно проговорил Викинг. Глаза Якова Юрьевича расширились, и в них заплескался страх. – Вы долго думали, – спросил Викинг, – кого нам подсунуть. И остановились на кандидатуре Стахова. Он в милиции и разговора с ним не получится. Водитель же, который действительно виновен, сейчас скорее всего в рейсе. И вы не хотите терять деньги. Но зря вы так поступили. Водителя не тронули бы до тех пор, пока он не вернется. Подождите, – словно только что догадавшись, отступил на шаг Викинг и уставился на Якова Юрьевича удивленно-восторженным взглядом.
– В чем дело? – тоже отступая, заволновался тот.
– За рулем «КамАЗа» той ночью были вы, – уверенно проговорил Викинг. – Вот поэтому…
– Да вы что?! – воскликнул перепуганный Гобин. – Вы думаете, что говорите?! Я за рулем «КамАЗа» не сидел уже лет шесть. Да и раньше только асфальт развозил. Года три отработал. Все больше директором…
– Яков Юрьевич, – прервал его Викинг, – мне нужен водитель «КамАЗа», о котором мы вас спрашивали. Ну?
– Стахов это, – чуть слышно пробормотал Гобин, – Ну что же, – по-дружески мягко сказал Викинг. – Вам виднее. До скорой встречи. – Поклонившись, шагнул к двери. Не открывая ее, остановился и улыбнулся. – Надеюсь, объяснять вам нелепость вашего заявления в правоохранительные органы не стоит. Хотя бы потому, – он подмигнул замершему от испуга Якову Юрьевичу, – что это может стоить вам жизни. А вы еще относительно молоды. – Викинг вышел. Сглотнув ставшую липкой слюну, Гобин облизнул пересохшие губы.
– Спасибо, – поблагодарил секретаршу Викинг. – Значит, Стахов лихой водила?
– Гоняет, как на гонках, – кокетливо улыбнулась девушка. – Правда, в аварии, в серьезные, он не попадал. А в этот раз приехал, – понизив голос, бросила быстрый взгляд на дверь шефа, – у прицепа поворотки и тормозные фонари разбиты. Яков Юрьевич хотел его куда-то отправить, чтобы тот рассчитался за повреждения, но Стахова арестовали. Говорят, что сожительницу свою изнасиловал, – фыркнула она.
– Вот как? – искренне удивился Викинг. – Как же он женщину, с которой сожительствовал, изнасиловал?
– Да это не он, об этом все говорят. Просто Стахов был раньше судим, вот милиция его и захотела снова посадить. В последний раз ему они доказать что-то не смогли, ну и мстят.
– Спасибо, – поблагодарил Викинг, – за столь интересную информацию. До свидания. – Он шагнул к выходу. Остановившись, улыбнулся. – В следующий раз обещаю вам букет прекрасных цветов, – Ну что вы, – деланно смутилась она. В приемную вошел круглолицый здоровяк.
– Привет, Зинуля, – сверкнув золотыми зубами, сказал он. – Шеф у себя?
– Да, – недовольно бросила она.
– До свидания, – попрощался Викинг и неторопливо вышел.
– Твой хахаль? – бросив ему вслед наглый взгляд, ухмыльнулся Русый.
– У тебя одно на уме. – Начиная печатать на машинке, Зина покачала головой.
– Попадешь под меня, – открывая дверь в кабинет, хохотнул Русый, – у тебя тоже одно на уме будет. Продолжая посмеиваться, вошел и закрыл дверь.
– Че такой смурной? – небрежно садясь в кожаное кресло, взглянул он на мрачного Гоби на.
– Как все прошло?
– Все в ажуре, цветы на абажуре. Она будет говорить, что не помнит, кто ее отодрал.
– Подожди, – встрепенулся Гобин, – а как же Стахов?
– Страха выпустили, – доставая сигареты, сообщил Русый.
– Когда?
– Так еще вчера нагнали. – Прикурив, здоровяк выдохнул дым в сторону Гобина. Поморщившись, тот покачал головой. – Тебе это не в кайф? Так она сразу сказала, что нагружать по этому делу Страха не станет. Я на нее сначала наезжать стал, но вижу, голяк. Поэтому…
– Она расскажет милиции все как было, – простонал Гобин.
– Нет, – успокоил его Русый. – Ничего она мусорам петь не будет. Я ее маман упомянул, и она с ходу скисла. Страх – мужик не промах.
– Да плевал я на него! – закричал Гобин. Давая выход страху и раздражению, вскочил и, упершись руками в край стола, уставился на Русого. – Она должна была валить все на Стахова! Я же говорил…
– Не рычи! – рявкнул Русый. – То, что ты велел, я сделал. Твой сынуля в стороне! Так что гони остальную часть и в разбеге. А за горло меня брать не надо, – предупредил он. – У меня на крик в мою сторону реакция больная, крыша едет. Могу и зашибить ненароком.
– Ты! Пугать меня вздумал! Да я… – Не находя слов, Гобин схватил графин.
– Тормози! – отскакивая от стола, крикнул Русый.
– Сволочь! – взвизгнул Яков Юрьевич. – Пошел отсюда! Скотина!
– Лады, – удивленно бросил Русый. – Потом свидимся. – Выйдя из кабинета, прикрыл дверь. – Слышь, лапуля – обратился он к Зинаиде, – чего он?!
С перепоя, что ли'? Или бабу с другим застукал?
– Не мешай, – продолжая быстро стучать на машинке, огрызнулась Зина.
– Я вам потом это припомню, – угрожающе предупредил Русый и, выйдя, громко хлопнул дверью.
Гобин непонимающе посмотрел на графин в своей руке. Потом упал в кресло, вынул стеклянную пробку и сделал несколько жадных глотков. Зазвонил телефон. Вздохнув, он после третьего звонка поднял трубку:
– Да?
– Яша, – узнал он голос жены, – ну что? А то Ромка…
– Посадят его! – заорал Гобин. – На пожизненное!
– Господи, – всхлипнула она. – Неужели ничего сделать нельзя?
– Пусть сидит дома! – резко бросил он. – И никуда носа не кажет. И успокойся, – услышав, как жена заплакала, прокричал Яков Юрьевич, – все хорошо.
– Бросил трубку, вздохнул. – Зря я так с Русым, – пробормотал он. – Ведь он может запросто парням своим сказать, и поймают где-нибудь. Надо себе охрану заводить. Раньше вроде все хорошо было. Хват со своими вступался. Да и побаивались меня. – Он вздохнул. – А тут я, похоже, попал, как муха на липучку.
– Он включил переговорное устройство. – Зина, сделай кофе покрепче. – И, вздохнув, добавил:
– Коньяку купи.
– Не похоже, что он сказал правду, – говорил в телефон Викинг. – Просто решил сделать, как говорится, этого Стахова крайним. Ведь, как он думал, Стахов сидит. Но я узнал, что его отпустили.
– Так в чем дело? – услышал он раздраженный голос Азиата. – Найди Стахова и все узнай. Тебя ведь не надо учить, как это делается?
– Не надо, – усмехнулся Викинг. Положив трубку, задумался. – Ну что же, – он посмотрел на часы, – нужно искать Стахова. Думаю, сделать это будет нетрудно. Стахов, как я понял, личность известная. Конечно, не во всем Воронеже, но в определенных кругах его знают. Плохо, что у него нет постоянного места жительства. Следовательно, он обитает у кого-то из знакомых. Может, у какой-нибудь соскучившейся по мужской ласке молодухи. Так. – Достал сигарету, щелкнул зажигалкой и задумчиво уставился на огонек. – С чего начнем? Пожалуй, надо начать с Гобина. Он, наверное, знает, у кого может быть Стахов. Хотя Гобин сейчас перепуган. А светиться у него лишний раз… – Поморщившись, снова щелкнул зажигалкой. – Но Стахова надо искать в любом случае. И похоже, единственный, кто может помочь установить его местонахождение, – Гобин.
Вообще-то причина для звонка ему есть, он говорил, что Стахов сидит, а его отпустили.
– Что решил? – спросил Колобок.
– Хрен его знает, – уныло протянул лежавший на накрытой покрывалом кровати Олег. – У меня тут еще канитель с одним новым русским вышла. Дело… – Договорить ему не дал звонок входной двери. Колобок, предостерегающе взглянув на него, пошел в прихожую.
– Ну? – недовольно спросил он. – Кто?
– Игорек, – раздался с площадки игривый женский голос, – это мы.
– Сегодня не приемный день, – бросил он и вернулся в комнату.
– Сейчас трезвонить начнут, – усмехнулся поднявшийся Страх.
– Нет, – сказал Колобок, – они меня знают и стараются не надоедать. – Сел на стул и взглянул на вернувшегося на кровать Олега. – Что там за канитель?
– спросил он.
– Да так, – нехотя проговорил Олег. – Чувствую, неприятности будут.
Поэтому и Гобину не кажусь. Тот за фонари задние высчитать хочет. Да и сбоку прицеп трохи оцарапал. Это, правда, из другой оперы, но хрен один.
Колобок испытующе взглянул на Стахова.
– Трупы есть?
– Хрен их знает, – безразлично дернул тот плечами. – Менты не щекочут, значит, заявы не было. А мне нырять в ментовскую – себе дороже. Так, может, поймут, что я молчать буду, и все.
– Смотря о чем молчать, – возразил Колобок.
– Хорош тебе, – буркнул Олег. – И так настроение ниже отметки. Может, вмажем?
– Да мне сейчас надо к сеструхе смотаться. Просила ее на дачу отвезти.
– Слышь, – уставился на него Страх, – на что ты живешь? Ведь…
– Мое дело, – отрезал Колобок.
– Вообще-то да, – согласился Олег.
– Ты не поедешь со мной? – поднимаясь, спросил Колобок.
– Нет, лучше поваляюсь. После камеры кровать душу, не говоря о теле, гладит.
– Он шофер, – гордо сказала Аленка. – Большие машины водит и ездит далеко.
– Любишь отца? – спросил Викинг.
– Да, – кивнула девочка, – он хороший. Только иногда, – опустив голову, призналась она, – выпьет и начинает с мамой ругаться. Вернее, она с ним. – Аленка взглянула на сидящую перед телевизором Элеонору.
– Прекрати, – строго посмотрела на нее мать. – Дяде это совсем…
– Вы мой дядя? – быстро спросила девочка.
– Точно, – весело согласился Викинг. – Ты не против?
– Нет, – помотала головой Аленка. – Вы хороший. Мне подарков привезли.
Но я папу люблю, – вздохнула она. – У всех папы дома живут. Если кто-то обидит, папа заступается. А я… – Не договорив, тяжело, не по-детски, вздохнула.
– Перестань, Аленка, – негромко попросила Элеонора. – Ведь у тебя есть все. Другие тебе завидуют.
– Все. – Подняв голову, дочь посмотрела ей в глаза. – И папа есть.
Только не живет со мной, а, как в кино, приезжает иногда. Если у тебя настроение хорошее, ты его пускаешь и мне с ним побыть можно. А чего-то не получается на работе, ты его прогоняешь. Начинаешь кричать, что он тебе жизнь испортил. Что он пьяница и бабник.
– Хватит! – рассердилась Элеонора. – Как ты смеешь…
– Не кричи на нее, – одернул сестру Викинг. – Девчонка по-своему права.
Дети чувствуют хороших людей. И если она, – он посмотрел на девочку, – говорит, что отец хороший, значит, он действительно хороший человек. Почему ты разошлась с ним?
– Альфред, – недовольно ответила Элеонора, – давай не будем говорить об этом при ней. Она еще мала.
– На сей раз ты права, – бросил Викинг. Поднявшись, весело предложил:
– А не смотаться ли нам в город? Сходим куда-нибудь, например, в кино. Как ты, – обратился он к Аленке, – не против?
– Нет, – весело улыбнулась она, – только мама…
– Маму мы уговорим, – подмигнул ей Викинг. – Да она и сама с удовольствием поддержит нашу затею. Так? – Улыбаясь, взглянул на Элеонору.
Аленка тоже посмотрела на мать.
– Что с вами сделаешь? – притворно вздохнула та. – Поехали. Я сейчас…
– Не надо, – покачал головой Викинг. – Сегодня за вашу безопасность буду отвечать я.
– Ладно, – засмеялась Элеонора. – Доверим дяде нашу безопасность? – обратилась она к дочке.
– Конечно. Дядя сильный. А вы мне по кому дядя? – неожиданно обратилась девочка к Викингу. – По папе или по маме?
– По маме, – улыбнулся он. – Я ее родной брат. Самый что ни на есть наироднейший.
Стахов медленно шел по улице. Колобок уехал, а он, полежав с полчаса, внезапно решил сходить в город. Захотелось просто пройтись по улице. Ни о чем не думая, ни с кем не разговаривая. Олег достал сигарету. Прикурив, посмотрел на светящиеся окна домов. Горько улыбнулся.
– Да-да. – Вскочив, она шагнула к двери в кабинет и предупредительно открыла ее. – Вас ждут.
– Спасибо. – Викинг вошел в кабинет.
– Добрый день. – Гобин вышел из-за стола и протянул руку.
– Здравствуйте, – по-прежнему улыбаясь. Викинг пожал тонкие, слабые пальцы Гобина. – Я звонил вам, – напомнил он. – И вы мне сказали, что узнали кое-что о Стахове. Что именно?
– Видите ли, – разыгрывая смущение, вздохнул Гобин, – Стахов арестован.
За изнасилование. Позавчера. Я несколько дней назад предлагал ему работу.
Стахов хороший, опытный водитель. Но он не пришел. А вот сейчас, – вздохнув, виновато улыбнулся он, – сейчас Олег находится в милиции.
– Какая жалость, – усмехнулся Викинг.
– Я понимаю, – кивнул Гобин.
– Мне жаль вас, – холодно проговорил Викинг. Глаза Якова Юрьевича расширились, и в них заплескался страх. – Вы долго думали, – спросил Викинг, – кого нам подсунуть. И остановились на кандидатуре Стахова. Он в милиции и разговора с ним не получится. Водитель же, который действительно виновен, сейчас скорее всего в рейсе. И вы не хотите терять деньги. Но зря вы так поступили. Водителя не тронули бы до тех пор, пока он не вернется. Подождите, – словно только что догадавшись, отступил на шаг Викинг и уставился на Якова Юрьевича удивленно-восторженным взглядом.
– В чем дело? – тоже отступая, заволновался тот.
– За рулем «КамАЗа» той ночью были вы, – уверенно проговорил Викинг. – Вот поэтому…
– Да вы что?! – воскликнул перепуганный Гобин. – Вы думаете, что говорите?! Я за рулем «КамАЗа» не сидел уже лет шесть. Да и раньше только асфальт развозил. Года три отработал. Все больше директором…
– Яков Юрьевич, – прервал его Викинг, – мне нужен водитель «КамАЗа», о котором мы вас спрашивали. Ну?
– Стахов это, – чуть слышно пробормотал Гобин, – Ну что же, – по-дружески мягко сказал Викинг. – Вам виднее. До скорой встречи. – Поклонившись, шагнул к двери. Не открывая ее, остановился и улыбнулся. – Надеюсь, объяснять вам нелепость вашего заявления в правоохранительные органы не стоит. Хотя бы потому, – он подмигнул замершему от испуга Якову Юрьевичу, – что это может стоить вам жизни. А вы еще относительно молоды. – Викинг вышел. Сглотнув ставшую липкой слюну, Гобин облизнул пересохшие губы.
– Спасибо, – поблагодарил секретаршу Викинг. – Значит, Стахов лихой водила?
– Гоняет, как на гонках, – кокетливо улыбнулась девушка. – Правда, в аварии, в серьезные, он не попадал. А в этот раз приехал, – понизив голос, бросила быстрый взгляд на дверь шефа, – у прицепа поворотки и тормозные фонари разбиты. Яков Юрьевич хотел его куда-то отправить, чтобы тот рассчитался за повреждения, но Стахова арестовали. Говорят, что сожительницу свою изнасиловал, – фыркнула она.
– Вот как? – искренне удивился Викинг. – Как же он женщину, с которой сожительствовал, изнасиловал?
– Да это не он, об этом все говорят. Просто Стахов был раньше судим, вот милиция его и захотела снова посадить. В последний раз ему они доказать что-то не смогли, ну и мстят.
– Спасибо, – поблагодарил Викинг, – за столь интересную информацию. До свидания. – Он шагнул к выходу. Остановившись, улыбнулся. – В следующий раз обещаю вам букет прекрасных цветов, – Ну что вы, – деланно смутилась она. В приемную вошел круглолицый здоровяк.
– Привет, Зинуля, – сверкнув золотыми зубами, сказал он. – Шеф у себя?
– Да, – недовольно бросила она.
– До свидания, – попрощался Викинг и неторопливо вышел.
– Твой хахаль? – бросив ему вслед наглый взгляд, ухмыльнулся Русый.
– У тебя одно на уме. – Начиная печатать на машинке, Зина покачала головой.
– Попадешь под меня, – открывая дверь в кабинет, хохотнул Русый, – у тебя тоже одно на уме будет. Продолжая посмеиваться, вошел и закрыл дверь.
– Че такой смурной? – небрежно садясь в кожаное кресло, взглянул он на мрачного Гоби на.
– Как все прошло?
– Все в ажуре, цветы на абажуре. Она будет говорить, что не помнит, кто ее отодрал.
– Подожди, – встрепенулся Гобин, – а как же Стахов?
– Страха выпустили, – доставая сигареты, сообщил Русый.
– Когда?
– Так еще вчера нагнали. – Прикурив, здоровяк выдохнул дым в сторону Гобина. Поморщившись, тот покачал головой. – Тебе это не в кайф? Так она сразу сказала, что нагружать по этому делу Страха не станет. Я на нее сначала наезжать стал, но вижу, голяк. Поэтому…
– Она расскажет милиции все как было, – простонал Гобин.
– Нет, – успокоил его Русый. – Ничего она мусорам петь не будет. Я ее маман упомянул, и она с ходу скисла. Страх – мужик не промах.
– Да плевал я на него! – закричал Гобин. Давая выход страху и раздражению, вскочил и, упершись руками в край стола, уставился на Русого. – Она должна была валить все на Стахова! Я же говорил…
– Не рычи! – рявкнул Русый. – То, что ты велел, я сделал. Твой сынуля в стороне! Так что гони остальную часть и в разбеге. А за горло меня брать не надо, – предупредил он. – У меня на крик в мою сторону реакция больная, крыша едет. Могу и зашибить ненароком.
– Ты! Пугать меня вздумал! Да я… – Не находя слов, Гобин схватил графин.
– Тормози! – отскакивая от стола, крикнул Русый.
– Сволочь! – взвизгнул Яков Юрьевич. – Пошел отсюда! Скотина!
– Лады, – удивленно бросил Русый. – Потом свидимся. – Выйдя из кабинета, прикрыл дверь. – Слышь, лапуля – обратился он к Зинаиде, – чего он?!
С перепоя, что ли'? Или бабу с другим застукал?
– Не мешай, – продолжая быстро стучать на машинке, огрызнулась Зина.
– Я вам потом это припомню, – угрожающе предупредил Русый и, выйдя, громко хлопнул дверью.
Гобин непонимающе посмотрел на графин в своей руке. Потом упал в кресло, вынул стеклянную пробку и сделал несколько жадных глотков. Зазвонил телефон. Вздохнув, он после третьего звонка поднял трубку:
– Да?
– Яша, – узнал он голос жены, – ну что? А то Ромка…
– Посадят его! – заорал Гобин. – На пожизненное!
– Господи, – всхлипнула она. – Неужели ничего сделать нельзя?
– Пусть сидит дома! – резко бросил он. – И никуда носа не кажет. И успокойся, – услышав, как жена заплакала, прокричал Яков Юрьевич, – все хорошо.
– Бросил трубку, вздохнул. – Зря я так с Русым, – пробормотал он. – Ведь он может запросто парням своим сказать, и поймают где-нибудь. Надо себе охрану заводить. Раньше вроде все хорошо было. Хват со своими вступался. Да и побаивались меня. – Он вздохнул. – А тут я, похоже, попал, как муха на липучку.
– Он включил переговорное устройство. – Зина, сделай кофе покрепче. – И, вздохнув, добавил:
– Коньяку купи.
– Не похоже, что он сказал правду, – говорил в телефон Викинг. – Просто решил сделать, как говорится, этого Стахова крайним. Ведь, как он думал, Стахов сидит. Но я узнал, что его отпустили.
– Так в чем дело? – услышал он раздраженный голос Азиата. – Найди Стахова и все узнай. Тебя ведь не надо учить, как это делается?
– Не надо, – усмехнулся Викинг. Положив трубку, задумался. – Ну что же, – он посмотрел на часы, – нужно искать Стахова. Думаю, сделать это будет нетрудно. Стахов, как я понял, личность известная. Конечно, не во всем Воронеже, но в определенных кругах его знают. Плохо, что у него нет постоянного места жительства. Следовательно, он обитает у кого-то из знакомых. Может, у какой-нибудь соскучившейся по мужской ласке молодухи. Так. – Достал сигарету, щелкнул зажигалкой и задумчиво уставился на огонек. – С чего начнем? Пожалуй, надо начать с Гобина. Он, наверное, знает, у кого может быть Стахов. Хотя Гобин сейчас перепуган. А светиться у него лишний раз… – Поморщившись, снова щелкнул зажигалкой. – Но Стахова надо искать в любом случае. И похоже, единственный, кто может помочь установить его местонахождение, – Гобин.
Вообще-то причина для звонка ему есть, он говорил, что Стахов сидит, а его отпустили.
– Что решил? – спросил Колобок.
– Хрен его знает, – уныло протянул лежавший на накрытой покрывалом кровати Олег. – У меня тут еще канитель с одним новым русским вышла. Дело… – Договорить ему не дал звонок входной двери. Колобок, предостерегающе взглянув на него, пошел в прихожую.
– Ну? – недовольно спросил он. – Кто?
– Игорек, – раздался с площадки игривый женский голос, – это мы.
– Сегодня не приемный день, – бросил он и вернулся в комнату.
– Сейчас трезвонить начнут, – усмехнулся поднявшийся Страх.
– Нет, – сказал Колобок, – они меня знают и стараются не надоедать. – Сел на стул и взглянул на вернувшегося на кровать Олега. – Что там за канитель?
– спросил он.
– Да так, – нехотя проговорил Олег. – Чувствую, неприятности будут.
Поэтому и Гобину не кажусь. Тот за фонари задние высчитать хочет. Да и сбоку прицеп трохи оцарапал. Это, правда, из другой оперы, но хрен один.
Колобок испытующе взглянул на Стахова.
– Трупы есть?
– Хрен их знает, – безразлично дернул тот плечами. – Менты не щекочут, значит, заявы не было. А мне нырять в ментовскую – себе дороже. Так, может, поймут, что я молчать буду, и все.
– Смотря о чем молчать, – возразил Колобок.
– Хорош тебе, – буркнул Олег. – И так настроение ниже отметки. Может, вмажем?
– Да мне сейчас надо к сеструхе смотаться. Просила ее на дачу отвезти.
– Слышь, – уставился на него Страх, – на что ты живешь? Ведь…
– Мое дело, – отрезал Колобок.
– Вообще-то да, – согласился Олег.
– Ты не поедешь со мной? – поднимаясь, спросил Колобок.
– Нет, лучше поваляюсь. После камеры кровать душу, не говоря о теле, гладит.
– Он шофер, – гордо сказала Аленка. – Большие машины водит и ездит далеко.
– Любишь отца? – спросил Викинг.
– Да, – кивнула девочка, – он хороший. Только иногда, – опустив голову, призналась она, – выпьет и начинает с мамой ругаться. Вернее, она с ним. – Аленка взглянула на сидящую перед телевизором Элеонору.
– Прекрати, – строго посмотрела на нее мать. – Дяде это совсем…
– Вы мой дядя? – быстро спросила девочка.
– Точно, – весело согласился Викинг. – Ты не против?
– Нет, – помотала головой Аленка. – Вы хороший. Мне подарков привезли.
Но я папу люблю, – вздохнула она. – У всех папы дома живут. Если кто-то обидит, папа заступается. А я… – Не договорив, тяжело, не по-детски, вздохнула.
– Перестань, Аленка, – негромко попросила Элеонора. – Ведь у тебя есть все. Другие тебе завидуют.
– Все. – Подняв голову, дочь посмотрела ей в глаза. – И папа есть.
Только не живет со мной, а, как в кино, приезжает иногда. Если у тебя настроение хорошее, ты его пускаешь и мне с ним побыть можно. А чего-то не получается на работе, ты его прогоняешь. Начинаешь кричать, что он тебе жизнь испортил. Что он пьяница и бабник.
– Хватит! – рассердилась Элеонора. – Как ты смеешь…
– Не кричи на нее, – одернул сестру Викинг. – Девчонка по-своему права.
Дети чувствуют хороших людей. И если она, – он посмотрел на девочку, – говорит, что отец хороший, значит, он действительно хороший человек. Почему ты разошлась с ним?
– Альфред, – недовольно ответила Элеонора, – давай не будем говорить об этом при ней. Она еще мала.
– На сей раз ты права, – бросил Викинг. Поднявшись, весело предложил:
– А не смотаться ли нам в город? Сходим куда-нибудь, например, в кино. Как ты, – обратился он к Аленке, – не против?
– Нет, – весело улыбнулась она, – только мама…
– Маму мы уговорим, – подмигнул ей Викинг. – Да она и сама с удовольствием поддержит нашу затею. Так? – Улыбаясь, взглянул на Элеонору.
Аленка тоже посмотрела на мать.
– Что с вами сделаешь? – притворно вздохнула та. – Поехали. Я сейчас…
– Не надо, – покачал головой Викинг. – Сегодня за вашу безопасность буду отвечать я.
– Ладно, – засмеялась Элеонора. – Доверим дяде нашу безопасность? – обратилась она к дочке.
– Конечно. Дядя сильный. А вы мне по кому дядя? – неожиданно обратилась девочка к Викингу. – По папе или по маме?
– По маме, – улыбнулся он. – Я ее родной брат. Самый что ни на есть наироднейший.
Стахов медленно шел по улице. Колобок уехал, а он, полежав с полчаса, внезапно решил сходить в город. Захотелось просто пройтись по улице. Ни о чем не думая, ни с кем не разговаривая. Олег достал сигарету. Прикурив, посмотрел на светящиеся окна домов. Горько улыбнулся.