Бабкин Борис Николаевич. Хочешь выжить – убей!

   «Спасибо, Кешка, за то, – мысленно поблагодарила брата Екатерина, – что помог мне сохранить семью. Впрочем, семьи не было с самого начала. Жаль, отец погиб – он бы все это решил давно. Но все равно, – благодарно вспомнила она брата, – спасибо. Я, впрочем, до последнего не верила. Уж слишком много и часто обещал Кешка что-то. А потом находил множество причин, почему не смог сделать обещанного. Но сейчас сделал. Впрочем, было бы гораздо лучше, – подумала Екатерина, – если бы он сумел убить Арсентия». Поражаясь этой неожиданно появившейся мысли, нахмурилась.
   – С ним все в порядке будет, – по-своему понял выражение ее лица Константин.
   – У тебя есть знакомые, которые могли бы… – Она, не договорив, испытующе всмотрелась в его лицо.
   – У меня разные знакомые есть, – сказал парень.
   – Поговорим потом, – решила Екатерина. Немного помолчав, спросила:
   – Сколько вас было там?
   – Восемь, – сказал Константин. – Кроме нас, еще четверо парней из Тулы.
   Машину какой-то знакомый Клина дал. И обе машины его были.
   – А парни из Тулы, – встревожилась она, – не проговорятся?
   – Не должны, – усмехнулся Константин. Что-то в его голосе не понравилось женщине, и она вопросительно вскинула брови, но промолчала.
   – Скоро приедем? – Екатерина дотронулась до плеча водителя.
   – Через полчаса будем въезжать в Тулу, – ответил за него сидевший рядом с ним сутулый широкоплечий мужчина, в спортивной куртке. – Куда ехать, – спросил он, – сразу к клинике или в Хомяково?

3

   – Даже не знаю, – игриво улыбаясь, посмотрела на стоявшего перед дверью подтянутого мужчину молодая женщина в коротком цветастом халате. – Он сразу же, как приехал, куда-то умотал. Вы чаю или кофе не желаете?
   Мужчина оценивающе взглянул на нее.
   – Ты смотришься, крошка, но, к сожалению, – он развел руками, – я на работе. Если не против, – оглянувшись на стоявшую у калитки «ауди», он понизил голос, – я загляну. Как?
   – Конечно, – согласилась женщина, – зайди, не пожалеешь.
   – Вечерком, – негромко пообещал мужчина и начал спускаться по ступенькам высокого крыльца, потом остановился и обернулся. – Передай Стахову – есть работа.
   – Если увижу, – по-прежнему улыбаясь, отозвалась она, – обязательно передам. А к кому обратиться, он знает?
   – Знает, – кивнул мужчина. – И передай ему совет: пусть примет предложение. К нему иск небольшой имеется, так что лучше отработать. До вечера, кошечка. – Помахав рукой, он быстро пошел к калитке. Усевшись рядом с водителем, снова помахал рукой и закрыл дверцу. «Ауди» тронулась.
   Женщина проводила автомобиль взглядом, достала из кармана халата пачку сигарет, закурила и вошла в дом. Закрыв дверь на засов, она прошла в кухню.
   – Ну, – выдыхая дым, спросила она. – Как я?
   – Шлюха, – смеясь, кивнул стоявший у занавешенного марлей открытого окна рослый человек с короткими темными волосами. Виски были заметно посеребрены сединой.
   – Слышал, что он говорил? – спросила женщина. Он кивнул. – Что это за иск?
   – Да так, – отмахнулся он.
   – Что будешь делать? – поинтересовалась женщина.
   – Валить отсюда надо, – с сожалением проговорил он. – Думал погостить у тебя с недельку. Потом снова смотался бы куда-нибудь. Бабки сделал бы и…
   – Значит, я тебе не больше чем на недельку нужна? – сухо поинтересовалась она.
   – Брось, Валюша. – Шагнув к ней, он положил руки ей на плечи. – Ты баба видная. Но чтобы жить, бабки нужны. Не могу же я…
   – И что, – перебила она его, – ты всю жизнь собираешься так прожить?
   Украл, выпил, в тюрьму? – Валя повторила слова героя популярной комедии.
   – Положим, насчет тюрьмы, – глухо проговорил он, – вязка. Я свое отсидел. Ну а украл… – Его губы тронула насмешливая улыбка. – Будет плохо лежать – не упущу. Пить… – Он пожал плечами. – Если есть место, время и возможность – пью. А так, – вздохнул он, – если только пиво.
   – Олег, – сказала Валентина, – я уже говорила и повторю: я согласна терпеть все твои выверты, если только ты…
   – Утешила, – засмеялся он. – Особенно насчет вывертов. Только сначала разжуй, что это такое?
   – Твои отсутствия по неделе, а то и больше, – вздохнула она. – Думаешь, я не знаю, что ты на дела ездишь? Попадешься – напишешь, ждать буду. Но как подумаю, что ты по бабам гуляешь, убить готова.
   – Знаешь, – серьезно сказал он, – я рад этому. Говорят, если женщина ревнует, значит, ты ей нужен не только как любовник. Но понимаешь, – он посмотрел ей в глаза, – не умею я, да и не хочу жить семейной жизнью. Я помню, – заметив, что она хочет что-то сказать, кивнул Олег, – мол, расписываться необязательно. Но, если два человека живут вместе, это уже семья. А вот этого я никогда не хотел. Может быть, когда перегорит во мне страсть к дорогам, жажда постоянного движения и риска… Но не сейчас, это точно. Так что, Валюша, извини. – Олег виновато улыбнулся. – Я понимаю, что неприятно слышать такое, но что поделаешь. Лучше сразу точки над i поставить.
   – Ox ты и гад, Стахов! – гневно воскликнула Валентина. – Значит, приехал, переспал – и все?! А я-то дура… – Не договорив, махнула на дверь. – Убирайся! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Никогда даже близко не подходи!
   Сволочь! Вали отсюда! И никогда, никогда даже близко не подходи ко мне! – И порывисто шагнула к ведущей в комнату двери.
   – Нормально расстаемся, – одобрительно заметил Олег. – Без слез и горестных объятий. Таким манером и уходить гораздо легче. Вещички отдай! – громко попросил он. Из комнаты вылетел небольшой желтый рюкзак. Следом второй, светло-зеленый, туго набитый. – Термос! – в прыжке поймав большой рюкзак, крикнул Стахов. Нащупав в рюкзаке термос, усмехнулся и шагнул к выходу. Открыл дверь, остановился и сказал:
   – Ты уж извини. Но не вздумай чего ляпнуть этому, который приходил. Он вечером обязательно нарисуется. Ты уж держись прежней версии, а то наживешь неприятностей.
   – Сволочь! – крикнула Валентина, и из комнаты вылетела пустая бутылка.
   – Уматывай!
   – Узнаю Валюху. – Ногой пнув отколовшееся горлышко, Олег вышел.
   Аккуратно прикрыв дверь, достал сигареты, закурил и пошел к калитке. – Так… – Выйдя на улицу и вздохнув, бросил быстрый взгляд на дом. – Теперь куда? – Посмотрел на часы, неторопливо пошел по асфальтированной улице. – Гобин, конечно, за прицеп получить хочет. Понятное дело. Вот скупердяй старый. А может, занырнуть к нему? – Стахов задумался. – А чего, если пошлет куда, вычтет за прицеп. Точно, – решил он. – Поеду к Гобину.
   – Манька, – чуть слышно проговорила лежавшая на узкой деревянной кровати худая бледная старуха, – ты вовремя заявилася. Мне ужо помирать скоро.
   Ежели доктора с больницы списали, значится, смертушка совсем рядом.
   – Перестань. – Возле кровати села молодая симпатичная женщина с воспаленными от недосыпания глазами, в старом чистом халате. – Мы с тобой еще…
   – Дом я на тебя оставила, – сказала старуха. – И все, что ни есть, твое. Светке, значится, ничего, окромя денег, не оставила. Ведь у ей все есть.
   Но ты Светку все одно вызови. Похоронить поможет. И не серчай на нее, – со вздохом тихо попросила она. – Уж такая, видать, ейная доля. Я ведь, как только разузнала все, ей нагоняй дала. Но вы все едино сестры. Ты уж дай ей телеграмму. А то соседи судачить начнут. И так про тебя незнамо что мелют. – Мария осторожно сжала сухую ладонь матери, уткнулась в нее лицом и заплакала.
   – Не нужно, дочка. – С трудом приподняв свободную руку, мать сумела погладить Марию по длинным светло-русым волосам. – Жизнь я неплохо прожила.
   Сильно не грешна. Бывало, конечно, не все правильно. Но тяжких грехов не делала. Вас двоих на ноги поднять сумела. Ты вон санитаркой работаешь. Про Светку и говорить неча. Какими деньжищами ворочает! Ты уж помирилась бы с ней.
   – Мама, – плача проговорила Мария, – я все сделаю, как ты хочешь. Ты только не умирай, мама! – Она умоляюще посмотрела на висящую в углу икону. – Господи, – прошептала она, – ну пожалуйста, не забирай маму. Я никогда тебя ни о чем не просила, сейчас умоляю. В монастырь пойду, всю жизнь о тебе молиться буду. Пусть мама живет. Господи. – Она опять прижалась лицом к материнской руке.
   – Ты надолго? – войдя в комнату, спросила высокая, модно одетая женщина средних лет.
   – Тебе-то что? – опустив на грудь книгу, недовольно спросил лежавший на диване плечистый мужчина.
   – Я спрашиваю! – повысила она голос. – Надолго приехал?
   – Завтра исчезну, – поднимаясь, бросил он. Выщелкнул из пачки сигарету, взял зажигалку. – Я бы еще вчера уехал, – добавил он. – Увидел бы Аленку и укатил. Ты сама…
   – Дочь ты не увидишь, – сухо проговорила женщина, – ей этого не нужно.
   Дочь стыдится такого папу. – Она насмешливо взглянула на мужчину. – Ты приперся одетый, как…
   – Я в рейсе был! – раздраженно перебил он. – Тебе же деньги зарабатывал! А ты…
   – Не мне, – спокойно поправила его женщина, – а дочери. Но видеть ее тебе совсем необязательно. Деньги ты должен ей привозить. Я не стала подавать на алименты. Поверила, что будешь сам присылать. Правда, те суммы, которые ты привозишь, деньгами можно назвать только условно. А так…
   – Давай прекратим, – попросил он.
   – Кури на балконе, – помахав перед лицом ладонью, – сказала она.
   Подойдя к балконной двери, открыла ее.
   Вздохнув, он прошлепал босыми ногами по полу и вышел на балкон.
   – Тебя Гобин спрашивал, – вспомнила она.
   – Ты сказала, что я здесь? – заволновался он.
   – Я даже не сказала, что видела тебя.
   – И на том спасибо.
   – Что-то случилось? – испытующе взглянула на него женщина.
   – Ничего особенного, – стараясь говорить безразлично, бросил он.
   – Впрочем, я узнаю у Якова, – ответила женщина и вышла.
   – Змея подколодная, – глядя ей вслед, с ненавистью прошептал он, – всю жизнь на обочину спустила. Ты-то мне, Элька, на хрен не упала. Аленку жалко.
   Ведь сделает ее такой же стервозой. Но что делать-то? – безнадежно спросил он себя. – И Гобин этот… Сколько запросит?
   – Значит, не видел ты их, Алик, – сказал толстый мужчина, обращаясь к тому человеку, который спрашивал у Валентины об Олеге. Вытерев потный лоб носовым платком, толстяк чертыхнулся. – Даже воздух горячий, – обреченно пробормотал он и посмотрел на тихо жужжащий в углу вентилятор.
   – Яков Юрьевич, Валька рассказала, что не видела Олега, – проговорил Алик.
   – И ты поверил? – усмехнулся Яков Юрьевич. – Ага, – кивнул тот. – Вела она себя так, что…
   – Валька еще та стерва, – тяжело вздохнул Яков Юрьевич, платком провел по волосатой потной груди.
   – Какая бы она ни была, – улыбнулся Алик, – в присутствии мужика, который спит с ней, она себя так не вела бы. К тому же вечером я точно узнаю, видела ли она Олега.
   – В гости напросился? – взглянул на него Яков Юрьевич. Алик засмеялся.
   – Ловелас ты, Алик, и бабник. И не боишься, ведь сейчас запросто можно подхватить заразу. Вон передавали, – толстяк кивнул на телевизор, – сифилиса полно кругом.
   – Яков Юрьевич, – засмеялся Алик, – береженого Бог бережет. К тому же, сами знаете, Валька – баба аккуратная. Олег у нее часто бывал. Да и работа у нее такая, что проверяют на все эти дела.
   – Смотри, Алик, – погрозил ему пальцем Яков Юрьевич, – дошляешься, оторвет тебе яйца какая-нибудь красотуля. Или муж чей-нибудь подловит и башку открутит. Ведь ты похаживаешь и по бабам новых русских. Смотри, если на меня надеешься, то зря. Я за такие дела сам всех блудливых котов за яйца подвешивал бы.
   – Все нормально, – сказал Алик.
   – Ну смотри, – буркнул Яков Юрьевич. – Ты вот что, – вернулся он к делам, – разыщи обоих. Ведь договаривались, да? – Он взглянул на лежавшие на столе бумаги. – В случае поломки двигателя ремонт за мой счет. Ежели что-то с корпусом и нет справки от ГАИ о том, что виноват другой, ремонтируют сами. А тут как сговорились. У обоих прицепы повреждены. Стахов, конечно, лихач, но договор есть договор. Так что найди его и пусть съездит до Харькова. С суммы, за которую договоримся, я и вычту за ремонт и покраску. И с Рудаковым так же. Я его в Питер пошлю. Заказ есть, и платят неплохо. Да, кстати, с белгородскими разобрались?
   – Конечно, – кивнул Алик, – там только один делец три машины в Рязань посылал. Я ему популярно объяснял, что нехорошо дорогу переходить. Он понял.
   – Яков Юрьевич, – в приоткрытую дверь заглянула молодая девушка в мини, – к вам Элеонора Борисовна.
   – Немедленно пригласи. – Встрепенувшись, толстяк вскочил. – И сколько раз можно говорить, – подойдя к двери, упрекнул он секретаршу. – Ведь есть список людей, которых…
   – Перестань, Яшка, – засмеялась вошедшая женщина. – Я могла позвонить.
   Просто твой офис по дороге, вот и заглянула. Какие у тебя претензии к Семену? – Она пристально взглянула на Якова Юрьевича.
   – Да особо никаких, просто он где-то прицеп слегка помял.
   – Странно. – Она недоверчиво покачала головой. – Он из-за такой мелочи волноваться так не стал бы. Ему в удовольствие все эти ремонты, – насмешливо добавила она. – Может, все-таки скажешь мне так, как есть?
   – Честное слово, только прицеп. Может, чего по дороге случилось. Он сразу, как приехал, поставил машину в гараж, деньги получил и ушел. Я его уже два дня разыскиваю. Ведь согласись, – вздохнул Яков Юрьевич, – что делать ремонт…
   – Гобин, – прервала его женщина, – скажи, сколько стоит, и я отдам тебе деньги. Семена не трогай.
   – Так я хотел, – поспешно проговорил Яков Юрьевич, – рейс ему до Питера предложить. Он сам заработает неплохо, ну и рассчитался бы.
   – Вот что, – вздохнула Элеонора Борисовна, – работу ему дай. За ремонт я рассчитаюсь. Я достаточно ясно сказала?
   – Конечно, – кивнул Гобин.
   Не прощаясь, она вышла. «Крутая баба, – мысленно усмехнулся по-прежнему стоявший у двери Алик. – Яшка перед ней на полусогнутых ходит. Но чего она так за Семена переживает? Наладила его сама, а теперь, видите ли, в ней чувства проснулись».
   – Видал, – довольно улыбаясь, кивнул на дверь Гобин, – как Элька за Семку переживает? Он ей в подметки не годится. Она сама свое дело создала. У нее филиалы во многих городах имеются. А партнеров… – Он завистливо вздохнул.
   – И люди все солидные.
   – С чего это ей вдруг Семена жалко стало? – задал мучивший его вопрос Алик.
   – Черт ее знает, – равнодушно отмахнулся Яков Юрьевич. – Баба – она вечная загадка природы. И с Семкой Элька уже года три не живет. Развелась лет пять назад. Два года его как лакея при себе держала. Точнее, жил он в ее коттедже. Дочь ихняя, Аленка, говорят, любит отца, но сейчас подросла, и Элька, видать, хочет отучить ее от папани. Семка просто работяга. Всю жизнь под машинами пролежал да за рулем отсидел. Ему скоро сорок стукнет, а в кармане вошь на аркане. Но водитель он, конечно, опытный. Считай, весь Союз бывший исколесил. Когда Элька в гору пошла, он вроде приревновал ее. Ну и все. Она его в суд – и развелась. Потом у нее роман с каким-то москвичом был, но недолго.
   Сейчас, кажется, одна осталась. Хотя хрен ее на самом деле знает, – усмехнулся Гобин. – Баба молодая, в теле. Наверняка с кем-то встречается. Просто аккуратничает. Ведь ее модели скоро куда-то за рубеж поедут. А была просто заведующей ателье. Поймала момент и выбилась.
   – Я слышал, у нее покровитель высокий был, – сказал Алик.
   – Так без этого сейчас невозможно, – согласился Гобин, – сразу слопают.
   Крыша всем нужна, начинающим особенно. Ладно. – Он посмотрел на часы. – Пора перекусить. Ты теперь Рудакова не ищи. Элька просто так не обещает. А вот Стахова разыщи. Ну, конечно, не наезжай сразу, как ты любишь. Я с ним сам поговорю.
   – А если он на этот самый разговор не захочет прийти? – усмехнулся Алик.
   – Тогда и решать буду, – напомнил ему, кто есть кто, Гобин.
   – Лады, – кивнул тот. – Я ему просто объясню все, и пусть думает.
   – Не забудь сказать ему, что есть рейс до Харькова.
   – Привет, – кивнул Олег Стахов открывшему дверь квартиры молодому, мощного телосложения мужчине в майке.
   – Здоров, – буркнул тот.
   – Можно у тебя пару-тройку дней отсидеться? – спросил Олег. – Ментов на хвосте нет. Просто…
   – Заруливай, – кивнул мужчина.
   – Если мешать буду, – не двигаясь с места, сказал Олег, – говори, уйду сразу.
   – Да хорош тебе, – недовольно бросил хозяин, – не первый день знакомы.
   Да и не один пуд соли схавали. Заходи. – Олег подхватил большой рюкзак, шагнул вперед. – С Валюхой не срослось? – закрывая дверь, спросил хозяин.
   – Да мне и не хотелось, чтобы что-то срасталось, – признался Олег.
   – Понятно, – усмехнулся хозяин.
   – У тебя как дела? – поинтересовался Олег.
   – Как сажа бела. – На губах хозяина мелькнула короткая улыбка.
   – Что-то ты, Колобок, невесел, – усмехнулся Олег.
   – Зато ты, Страх, само веселье, – поддел его тот.
   – Да с Валькой тары-бары ненужные развел. А еще Алик Хват шарит. Чего надо? – Он пожал плечами.
   – Наверное, Гобин работу предложить хочет, – предположил Колобок.
   – Это понятно, – кивнул Олег. – Но Хват не наниматель. Он Вальке тоже про рейс говорил. Но лично мне не в жилу с бойцами Алика бодаться. У них кулаки каменные. То кикбоксеры, то каратеки. Помнишь, наверное, как «зверей» на рынках окучивали? Это парнишки Хвата порядок наводили. Если бы Гобин просто работу предложил, он бы…
   – Ты, Страх, может, машину покорежил? – прервал его Колобок. – Ведь не секрет, что ты любишь гонки на трассе устраивать.
   – Вообще-то было дело, – нехотя признался Олег. – Но я шкуру свою спасал, а не гонки устраивал. Поэтому и не пошел к Гобину.
   – А мне мозги канифолишь, – разозлился Колобок. – Помял, видно, что-то, вот Гобин и послал Хвата. Юрьевич внешний ремонт за счет водил делает, это все знают.
   – Я другое подумал, – буркнул Олег. – Что Хвата хозяин тачки послал.
   – Значит, уделал ты кого, – покачал головой Колобок. – А теперь поджилки трясутся.
   – Было дело под Полтавой, – кивнул Олег. – Только моей вины там нет.
   – Я не мент, – усмехнулся Колобок, – чтобы ко мне с повинной являлись.
   Я с ходу въехал, что ты не в гости притопал. Короче, вот что – если есть желание, разжуй, в чем дело. Ломать понт корявый не стоит. Мы не малолетки, чтобы лапшу на уши друг другу вешать. Если…
   – Короче, – усмехнулся Олег, – дело к ночи. Я переторчу у тебя пару-тройку деньков. А там видно будет, как масть пойдет.
   – Лады, – легко согласился Колобок, – дрыхнуть будешь в зале на раскладушке.
   – Я на пол лягу, – сказал Олег. – Игорек, я сейчас при бабках. Может, организуем легкий сабантуй с телками? Помнишь, как…
   – С памятью нелады, – зевнул Колобок. – Мне ее на Петровке здорово подпортили, когда убиенного мусора из Подольска клеили. Насчет телок базару нет, будут.
   – Ты, Игорь, какой-то другой стал, – заметил Олег. – После зоны как бы что-то сломалось в тебе.
   – Точно, – катая желваки, согласился тот. – Но давай не будем на эту тему базар разводить. Пойдем трошки похаваем. Потом я на часок смотаюсь и с телками вернусь.
   – Жрать я не особо хочу, – немного помолчав, проговорил Олег, – но компанию поддержу. Тем более у меня винцо классное есть. – Нагнувшись, вытащил из большого рюкзака бутылку, похожую на гроздь винограда. – Градусов немного, но пьется ништяк. И балдеж средней величины ловишь.
   – Богатенький Буратино, – ухмыльнулся Игорь.
   – Ну, – поднимая бокал с шампанским, улыбнулся Хват, – может, пора на боковую? – Жадным взглядом он осмотрел сидевшую напротив хорошо одетую Валентину.
   – Ну что же, – пригубив из бокала, с деланным сожалением вздохнула она, – если пора, до свидания. Мне, собственно…
   – Не понял, – нахмурился Хват.
   – А чего тут непонятного? – улыбнулась она. – Спасибо за компанию, за танцы – и до свидания. Неужели ты думал, что меня этим, – она обвела глазами стол с выпивкой и закуской, – можно до постели довести? Нет, милок, за стакан и пару шоколадок снимай девочек на вокзале.
   – Не понял, – уже зло повторил он.
   – Ну, уж тут я не виновата, – весело сказала Валентина, – что у тебя понималка слабая. Посидели, – вдруг сердито проговорила она, – и хватит. Ты же не столько ко мне пришел, – вызывающе взглянула она на него, – сколько чтобы об Олеге разузнать. Так вынуждена тебя разочаровать – не видела я его и ничего о нем не знаю. Да и знать не хочу.
   – Ты! – вскакивая, крикнул Хват. – Шкура! Чего ты мне мозги канифолишь?!
   Стремительно шагнув вперед, он сильно ударил ее кулаком в нос.
   Взвизгнув, Валентина отшатнулась и прижала сложенные лодочкой ладони к мгновенно распухшему носу, из которого обильно потекла кровь.
   – Паскудина! – Ухватив разрез на платье, Хват рывком поддернул Валентину к себе, коленом ударил в низ живота и свалил согнувшуюся, закричавшую женщину на пол.
   – Сучка! – Он с коротким выдохом пнул ее ногой. Потом вышел на веранду.
   Призывно свистнув, махнул рукой.

4

   – Я все сделал, – простонал лежавший на больничной кровати мужчина с забинтованной головой. Заостренное бледное лицо, воспаленные глаза и черная щетина не позволяли определить его возраст. – «КамАЗ», – промычал он. – Шестьсот тридцать девять тридцать шесть. Воронеж. Он все видел.
   – Не волнуйся. – Екатерина ласково погладила его бледную руку. – Он ничего никому не скажет. А за то, что сделал с тобой, – ее глаза вспыхнули ненавистью, – он ответит. Он заплатит мне за то, что сделал с тобой! – громко повторила она.
   Сутулый мужчина в камуфляже усмехнулся. Видимо, вспомнив о его присутствии, Екатерина резко повернулась. Успев увидеть усмешку, зло спросила:
   – Ты чего скалишься?
   – Да так. – Он пожал плечами. – Просто не понимаю, зачем об этом нужно кричать.
   – Горбун, – по-прежнему сердито, но гораздо тише сказала Екатерина, – тебе иногда нужно напоминать, чтобы ты знал свое место. Надеюсь, больше повторять об этом мне не придется? – Снова усмехнувшись, но теперь усмешка была в глазах, он кивнул. – Понимаю, – насмешливо заметила Екатерина, – ты можешь сообщить об услышанном Арсентию. Но за молчание, а тем более за помощь, я умею очень хорошо платить.
   – Катька, – услышала она голос брата, – номер «КамАЗа»…
   – Ты уже говорил, – негромко напомнила она. – Не волнуйся, Кешка. Этот водитель за все получит.
   – Я сейчас, Екатерина Игоревна, – тихо проговорил Горбун, – работаю на вас, так что на меня можете рассчитывать.
   – Ну, что сказал врач? – Екатерина обратилась к вошедшему в отдельную палату Константину.
   – Перевязку сделали. – Он осторожно коснулся свежего бинта на голове. – Да вот тут, – указал на замазанную чем-то ссадину на щеке, – какую-то штуку наложили. Клин-то как?
   – Ты номер «КамАЗа» точно назвал? – спросила Екатерина.
   – Конечно, – вздохнул Константин, – я эти цифры теперь всю жизнь помнить буду.
   – Если я найду этого водителя, – спросила она, – ты убьешь его?
   Константин заметно растерялся.
   «Эх, Кеша, – мысленно упрекнула брата Екатерина, – с кем же ты на такое дело пошел?»
   – Чего ты испугался? – гневно обратилась она к Константину. – Когда Кешка сказал за… – Бросив быстрый взгляд на Горбуна, осеклась.
   – А вот это зря, – заметил Горбун. – Я уже много чего слышал. Тем более согласился на тебя за хорошие деньги пахать. – Мне все ваши секреты как шли, так и ехали, поэтому смелее.
   – Катька… – Слабые пальцы Иннокентия слегка сжались на запястье сестры. – Я боюсь. Он, водила, наверняка заметил номер машины.
   – Перестань, – мягко прервала его Екатерина, – все будет хорошо. Я сама проконтролирую это. Не волнуйся.
   – Вообще-то, – нерешительно начал Константин, – я не боюсь, просто…
   – Вот и хорошо, – весело сказала она. – Я знала, что могу положиться на тебя.
   – Да. – Он кивнул. – Я…
   – Перестань, – вздохнула она. – Я все понимаю. Ты зол на водителя «КамАЗа», но в то же время… – Подыскивая нужное слово, замолчала.
   – Вы не правильно поняли меня, просто как-то…
   – Перестань, Костя, – попросила Екатерина, – мы обо всем поговорим потом.
   Горбун поспешно отвернулся.
   – Я сам найду, – не отрывая взгляда от лица Екатерины, проговорил парень, – этого…
   – Потом, – перебила она его нетерпеливо. Растерянно замолчав, Константин взглянул на Горбуна.
   – Жди на улице, – негромко бросил тот. Константин шагнул к двери.
   Остановившись, обернулся и взглянул на тихо говорившую что-то брату Екатерину.
   – Топай, – услышал он голос сутулого и, бросив на него испуганный взгляд, быстро вышел. Едва дверь закрылась, Екатерина внимательно посмотрела на Горбуна. Снова коротко усмехнувшись, тот тоже вышел.
   – Катька, – всхлипнул Иннокентий, – я умру?
   – Да ты что! – засмеялась Екатерина. – Ты будешь жить долго-предолго и только так, как хочешь. – Она осторожно погладила брата по щеке.
   – Как захочу, – поправил ее брат.
   – Ну вот, вспомнил. А ведь тебе всего девять лет было. Мы на похоронах деда были, в Астрахани.
   – Мне было десять, – простонал Иннокентий. – Я говорил, что буду жить очень долго и так, как захочу.
   – Отлично, – обрадовалась она. – А то все плачешь, что умрешь. Насчет шофера «КамАЗа» не волнуйся – его очень скоро найдут и убьют. Хотя, – пожала она плечами, – я не понимаю, зачем ты погнался за ним. Он не обратился в милицию даже после того, как понял, что за ним гнались. Впрочем, здесь ты поступил правильно, что не заявил в ГАИ о том, что тебя «КамАЗ» с дороги кинул. Шофер этого не сделал, а значит, будет молчать и дальше. Эти дальнобойщики понимают, что на трассе может случиться что угодно и лучше держать язык за зубами. Не волнуйся. – Она снова коснулась кончиками пальцев его щеки. – Все будет хорошо. Его убьют только за то, – с ненавистью проговорила она, – что он сделал с тобой. – Воспаленные, влажные глаза Иннокентия как-то мгновенно стали серьезными. Губы шевельнулись. Но тут же глаза приняли страдальческое выражение. Катя не уловила этого. – Я у Мадлен, – сказала она. – Телефон в палате у тебя есть. Номер я оставлю. Впрочем, я переговорю…