Страница:
«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население.
Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге, у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа… После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год.
У нас нет уже теперь преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Из этого следует, что пора кончить отступление, ни шагу назад. Таким должен быть теперь наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности… Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без прикааа высшего командования». [48]
Значение этого документа трудно переоценить. Он прямо указывал на ответственность каждого воина за судьбы Родины, за то, быть или не быть нашему социалистическому государству.
Именно так и разъясняли его командиры и политработники. Приказ в считанные дни бы доведен до сознания и сердца каждого бойца, причем применительно к конкретным боевым задачам. Огромная заслуга принадлежала в этом дивизионному комиссару А. А. Лобачеву. Думаю, что именно благодаря его активной работе, проводимой непосредственно с бойцами и командирами, части армии ни разу не отошли с занимаемых позиций без приказа. А воины 7-го гвардейского кавалерийского полка 2-й гвардейской кавдивизии, состоявшего из кубанских казаков, проявили массовый героизм, отстаивая каждый метр родной земли на холмищенском рубеже. Несмотря на подавляющее превосходство противника в силах, они, выручая воинов 322-й дивизии, смелой контратакой отбросили гитлеровцев из Холмища и несколько дней в полуокружении вели бой не на жизнь, а на смерть с наступавшими здесь частями 19-й танковой дивизии гитлеровцев. Ни один казак не дрогнул и не отступил, весь личный состав этого поистине героического полка буквально до последнего человека дрался за удержание Холмища, являвшегося ключевой позицией в полосе обороны 322-й стрелковой дивизии.
Все эти герои были посмертно удостоены правительственных наград.
Враг понес немалые потери в живой силе, танках, его наступление было задержано, он лишился возможности своевременного выхода к реке Жиздра для соединения с ударной группировкой, прорвавшейся на наш фланг через расположение армии генерала П. А. Белова. С упорством и бесстрашием дрались все части и соединения 16-й. Только этим можно объяснить то, что превосходящим силам противника, имевшим в своем составе около 500 танков и поддержанным с воздуха мощной авиацией, не удалось в конечном счете с выходом к реке Жиздра развить наступление на Сухиничи и далее на северо-запад, в тыл главных сил нашей армии и ее соседа — 10-й армии.
Напряженные августовские бои 16-й армии лично для меня явились суровым испытанием и большой школой. Ведь впервые тогда довелось мне непосредственно руководить боевыми действиями армии, так как до этого, как знает читатель, на протяжении целого года войны я принимал участие в операциях только в составе крупных штабов. Последние шесть месяцев я одновременно возглавлял штабы фронта и направления и, конечно, особенно отчетливо понял все значение этих органов управления в руководстве боевой деятельностью войск. Воочию, на собственном опыте, убедился я тогда в громадном различии между штабной и командной работой в боевой обстановке. Начальник штаба имеет скромную задачу — всеми мерами обеспечить командующему успешное руководство войсками в проводимой операции. Правда, он в какой-то степени может повлиять на принятие командующим решения, предложив такой вариант, который, по его мнению, наиболее соответствует оперативной обстановке. Однако только командующий имеет право принять решение, в соответствии с которым будут действовать, войска, и обязан в первую очередь нести ответственность за его последствия.
С 9 сентября на левом крыле 16-й наступило затишье. Соединения и части перешла здесь к обороне на достигнутых рубежах. Все внимание командования, штаба и политотдела армии было направлено на доукомплектование частей и соединений людьми, вооружением и транспортом, на организацию войсками прочной обороны во всей полосе действия армии.
13 сентября вынужден был покинуть армию член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Лобачев. В последних боях он получил серьезное ранение. Мы были с ним на переднем крае, остановились у траншеи, только что отбитой у немцев, и завязали разговор с красноармейцами. В это время один из встреченных нами бойцов незаметно для нас спустился в траншею, чтобы, упираясь в ее бруствер, поправить ремни термоса с обедом, висевшего за его плечами. Неожиданно раздался взрыв саперной мины, многочисленными осколками которой красноармеец был убит, а стоявшего рядом со мной Алексея Андреевича Лобачева ранило в обе ноги. Мне в лицо попал только небольшой кусочек затвердевшей земли, не причинив никакого вреда.
В конце августа командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков был отозван в Москву и назначен заместителем Верховного Главнокомандующего. В связи с дальнейшим усложнением обстановки на юге он выехал в Сталинград для координации действий советских войск в этом районе. Командующим Западным фронтом был назначен генерал-полковник Иван Степанович Конев. К 15 сентября войска 16-й армии, выделив часть своих соединений в резерв Ставки, закрепились на занимаемых рубежах, всесторонне подготовившись к их обороне. Вскоре меня вызвали в штаб фронта для личного доклада новому командующему. Захватив все необходимые документы, я вылетел в Малоярославец, где по-прежнему располагался штаб фронта.
Командующий остался доволен моим докладом. В завязавшейся потом беседе он поделился новыми сведениями о положении наших войск под Сталинградом и на Северном Кавказе. Иван Степанович, в частности, сказал:
— Ты, Иван Христофорович, должен со всей отчетливостью понять, какие большие трудности испытывает наше Верховное Главнокомандование. Чтобы отразить все усиливающийся натиск врага на юге, добиться там перелома, все резервы центра и часть сил с других направлений, в том числе и с нашего фронта, спешно перебрасываются под Сталинград с целью ликвидировать создавшуюся там угрозу. Общая неблагоприятная обстановка требует от нас постоянно быть начеку, ни в коем случае не допустить какого-либо промаха, не дать врагу лишние козыри в полосе действий нашего фронта. Мы обязаны наличными силами не только прочно удерживать за собой ныне занимаемые рубежи обороцы, но и так крепко вцепиться в горло противника, чтобы приковать его к себе, постоянно держать его под угрозой нанесения ударов со стороны наших войск…
В заключение командующий фронтом предложил мне по возвращении в армию разработать и провести в жизнь ряд мероприятии в духе его указаний, установить строгий контроль за их точным выполнением.
Закончив деловые разговоры, Иван Степанович пригласил меня на обед, за которым мы по-дружески беседовали, вспоминали наиболее интересные эпизоды наших встреч в мирное время и в канун войны. Потом командующий еще раз напомнил мне о важности задач, стоявших перед войсками армии, и, пожелав успеха в их исполнении, отпустил меня.
Неоднократные встречи в боевой обстановке дали мне возможность близко соприкоснуться с двумя нашими наиболее известными в то время полководцами Г. К. Жуковым и И. С. Коневым. Им было свойственно много общих черт как настоящим коммунистам, типичным представителям трудового русского народа, выходцам из самых его глубин: здравый ум, твердый характер, строгость и справедливость. Сходство объяснялось, естественно, и общностью жизненной и профессиональной школы, которую прошли и Георгий Константинович, и Иван Степанович: длительное командование полками и крупными войсковыми соединениями, успешное окончание ряда военно-учебных заведений. Но были, конечно, и определенные существенные различия в стиле и методах их работы: ведь каждая личность неповторима, особенно незаурядная.
От командующего я зашел к своему старому приятелю генералу А. П. Покровскому, возглавлявшему оперативное управление штаба фронта. Тут я несколько задержался и с небольшим опозданием приехал на аэродром.
Погода в этот день еще с утра стояла пасмурная. Быстро наступавшие вечерние сумерки, казалось, вот-вот превратят неприветливый облачный день в непроглядную ночь. Встал вопрос: стоит ли отправляться в путь при таких неблагоприятных условиях? Предстояло совершить ночной полет к линии фронта и приземлиться на небольшой площадке на опушке леса близ села Середея, лежавшего всего в 20 километрах от переднего края. В разговоре с летчиком на эту тему стремление поскорее попасть к себе в армию, где меня ожидало множество неотложных дел, к сожалению, взяло верх над благоразумием. Мы были уверены, что железная дорога от Малоярославца до Сухиничей и от них до реки Жиздра послужит нам надежным ориентиром и позволит без всякого риска долететь до нашего лесного аэродрома.
На деле, однако, все получилось по-другому. Не успели мы долететь до Сухиничей, как ночь полностью вступила в свои права. Над станцией, плохо видимой с высоты, летчик сделал несколько кругов и взял курс вдоль железной дороги. Опасаясь случайного перелета через линию фронта, проходившую по Жиздре возле разрушенного железнодорожного моста, я буквально впился глазами в железнодорожные пути. Каково же было мое удивление и беспокойство, когда, против ожиданий, мы никак нe могли достичь этого пункта. Я понял, что после Сухиничей летчик потерял ориентировку и отклонился от намеченного маршрута полета. Чтобы выяснить, где мы, пришлось на небольшой высоте кружиться над районом, куда мы залетели. Внимательное изучение очень плохо просматриваемых наземных ориентиров все же убеждало, что мы находимся над расположением своих войск. Во избежание дальнейших осложнений стали выбирать площадку, чтобы приземлиться. Летчик несколько раз пытался использовать едва видневшиеся полевые дороги. Но каждый раз что-то мешало совершить посадку и приходилось вновь набирать высоту. Только благодаря помощи одной из прожекторных станций Московского района ПВО, находившейся в расположении нашей армии, нам удалось сесть. Выяснилось, что летчик, долетев до Сухиничей, взял курс не на юг, к Жиздре, а на юго-восток вдоль железной дороги на Козельск.
В это время к нам прибыл новый член Военного совета генерал-майор танковых войск П. Н. Куликов. Армия получила такого же опытного и вдумчивого политработника, каким был А. А. Лобачов. Петр Николаевич, став с восемнадцати лет красноармейцем, участвовал в гражданской войне, тогда же был принят в партию. Отечественную П. Н. Куликов встретил комиссаром корпуса, потом был членом Военного сонета 48-й и 20-й армий. С этим прекрасным человеком мы с самого начала стали работать дружно и слаженно.
На следующий день после возвращения в армию у меня собрались член Военного совета, мой заместитель, начальник штаба, все начальники родов войск и служб армии. Я подробно рассказал им о полученных от командующего войсками фронта указаниях и приказал В. Г. Терентьеву совместно с начальниками родов войск и начальником политотдела армии разработать конкретный план мероприятий на ближайшее время по претворению в жизнь указаний командующего.
Особенно большое внимание мы уделили снайперскому движению. В каждой стрелковой роте появилась группа снайперов. Они изо дня в день совершенствовали свою огневую подготовку, непрерывно разрабатывали новые приемы «охоты» за фашистами, вели между собой соревнование — кто больше уничтожит гитлеровцев. Среди снайперов получил широкое распространение и признание девиз: «Фашистом меньше — победа ближе».
До сих пор в моей памяжи осталось неизгладимое впечатление, которое я вынес от встречи с нашими снайперами на армейском слете. На него съехались лучшие стрелки — 150 человек, которые в совокупности уничтожили свыше 2000 фашистов. Это было первое мероприятие такого рода на Западном фронте. Многие из бойцов на этом слете подробно и интересно рассказывали о приемах «охоты» за фашистами. Как правило, каждый снайпер, прежде чем выйти на задание, тщательно готовился. Надо было в расположении противника наметить подходящий участок, умело выбрать для себя огневую позицию, разработать способы обнаружения врага. Выступавшие иа слете снайперы демонстрировали свои образцы самодельных ложных мишеней и приемы вызова по ним огня из расположения противника.
Одним словом, шел деловой разговор о наиболее ценном опыте, о неиссякаемой выдумке и инициативе этих отважных солдат, об их выдержке и мастерстве. Слет проходил на лесной поляне, снайперы расселись кто на пеньке, кто просто на траве в маскировочных халатах, украсившись ветками и хвоей. Когда я подходил к месту слета, то в первый момент опешил — людей не было видно, казалось, что поляна поросла кустарником.
До сих пор не могу забыть, каким глубоким уважением проникся я тогда к этой славной группе красноармейцев. Каждый из них показал себя вполне зрелым воином, беспредельно преданным своей Отчизне и народу. Все они отличались высокими боевыми качествами, отточенным искусством беспощадно истреблять ненавистных фашистов.
Занимаясь своими фронтовыми делами, весь личный состав армии, и прежде всего офицеры и генералы, с неослабным вниманием следили за развертыванием боевых действий под Сталинградом и на Северном Кавказе. К общему нашему восторгу, наконец было получено известие о переходе 19–20 ноября советских войск в контрнаступление в Волго-Донском междуречье. Начавшееся здесь победное шествие Красной Армии, завершенное окружением и пленением армии Паулюса и положившее начало изгнанию оккупантов с советской земли, бесконечно радовало и вдохновляло нас. Победа под Сталинградом явилась одним из наиболее важных событий Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом. После поражения Паулюса под Сталинградом в фашистской Германии, как известно, был объявлен трехдневный траур. Жители германских городов и сел впервые с начала второй мировой войны вместо бравурных победных маршей услышали погребальный звон церковных колоколов.
О Сталинградской битве написано уже очень много. Бывали случаи, когда участники событий стремились взвесить на чаше весов истории весомость вклада в эту победу того или иного фронта, той или иной армии. Я думаю, что эта победа была одержана не только теми войсками, которые непосредственно в ней участвовали. Она принадлежит всей нашей армии, всему нашему народу, так как в битве на Волге был широко использован опыт всех действующих войск, наша передовая военная наука, результаты самоотверженного труда рабочих, крестьян и интеллигенции. Сталинград был расплатой с фашистами за Киев и Харьков, за Брянск и Вязьму. Теперь в котле оказались армии Паулюса и Гота, хвалившиеся тем, что не знают поражений. И если наши войска вырывались из самых мощных клещей врага, то из железной сталинградской западни не вышел ни один гитлеровец.
Мы, конечно, все по-хорошему завидовали защитникам Сталинграда, удаче, выпавшей на их долю, и с нетерпением ждали, когда наступит праздник и на нишей улице.
16 декабря в село Радождево, где размещался штаб нашей армии, прибыла делегация дружественного монгольского народа во главе с премьер-министром, героем и маршалом Монгольской Народной Республики Хорлогийном Чойбалсаном. Наши дорогие гости приехали к нам не только с добрыми чувствами, но и с богатыми дарами. Они привезли с собой большое количество теплых вещей и других подарков для вручения советским бойцам. Мы приняли делегацию братского народа с большой радостью, окружив маршала Чойбалсана и приехавших с ним монгольских друзей вниманием и заботой.
Вечером 17 декабря в торжественной обстановке состоялся вечер встречи командного и политического состава армии с делегацией. Прозвучали взволнованные приветствия в адрес дружественного монгольского народа и прибывших к нам гостей. На этом вечере маршал X. Чойбалсан выступил с большой речью, которая была проникнута чувством большой любви к советскому народу. Глава дружественной страны говорил о тесной дружбе двух наших народов, начало которой положили великий Ленин и выдающийся революционер Монголии, основатель Монгольской народно-революционной партии Сухэ-Батор. На этой встрече руководитель делегации маршал Чойбалсан от имени Великого Народного хурала МНР наградил отличившихся в боях разведчиков 11-й гвардейской дивизии монгольскими орденами. Разведчик Федоров был награжден высшей боевой наградой Монголии орденом «Полярная звезда». Вечер закончился выступлением армейского ансамбля песни и пляски, который очень понравился гостям.
18 декабря делегация Монгольской Народной Республики выехала в части и соединения армии. В этот день она побывала в 1-м гвардейском кавалерийском корпусе. Конники, несмотря на наступившую зиму, показали на лесной поляне хорошо организованные конноспортивные состязания. Они продемонстрировали гостям высокий класс рубки, мастерство в преодолении сложных препятствий, лихую джигитовку, вызвавшие восхищение гостей.
Перед развернутым строем маршал X. Чойбалсан вручил кавалерийскому корпусу Красное знамя Монгольской Народной Республики. Затем строй конников лихим галопом проскакал перед импровизированной трибуной.
19 декабря монгольская делегация во главе с маршалом Чойбалсаном посетила передний край нашей обороны ни одном из участков фронта. Здесь со специально подготовленного наблюдательного пункта делегации было продемонстрировано внезапное огневое нападение нескольких артиллерийских полков и частей гвардейских минометов на один из опорных пунктов обороны противника, который затем был атакован и занят одним усиленным стрелковым батальоном при поддержке роты танков. Этот боевой эпизод произвел на монгольских друзей большое впечатление.
20 декабря состоялся прощальный вечер. Наши гости продемонстрировали командирам и политработникам штаба армии привезенные с собой кинофильмы. Просмотр вызвал у всех большой интерес. Из этих фильмов мы узнали, как напряженно работают трудящиеся Монголии, чтобы максимально увеличить производство теплых вещей для советских воинов.
В заключение Военный совет армии дал в честь дорогих гостей прощальный ужин, который прошел в теплой, непринужденной обстановке.
Утром 21 декабря делегация дружественной Монгольской Народной Республики во главе с маршалом Чойбалсаном выехала из армии в Москву, оставив Военному совету армии благодарственное письмо следующего содержания:
«Командующему войсками 16-й армии генерал-лейтенанту товарищу Баграмяну, членам Военного совета армии генерал-майору танковых войск товарищу Куликову и полковнику товарищу Яшечкину.
Искренне благодарю за теплый прием и внимание, оказанное мне и нашей делегации в период пребывания в вашей доблестной 16-й армии.
Мы увозим с собой в вашу страну самые лучшие воспоминания о боевом духе и сплоченности личного состава армии, готовой в любую минуту, по первому приказу командования, сокрушить коварного и вероломного врага.
Прошу вас передать бойцам, командирам в политработникам 16-й армии, что монгольский народ был, есть и будет в дальнейшем самым верным союзннком великого советского народа в его борьбе с фашистскими захватчиками, что трудящиеся нашей Республики будут крепить дружбу с советским народом, спаянную кровью своих лучших сыновей в борьбе за свободу и независимость. Наш народ будет еще более усиливать помощь фронту, сделает все, что будет в его силах, чтобы приблизить час победы над озверелим фашизмом.
Наша делегация привезла подарки бойцам Красной Армии, сделанные руками всего монгольского народа. Прошу вручить эти подарки личному составу армии, пожать от нас мужественные руки героев Великой Отечественной войны и передать им заветные чувства монгольского народа, его горячую любовь к Красной Армии и преданность общему делу.
Руководитель делегации, Премьер-министр, Главком, Герой и Маршал МНР
Чойбалсан.
20 декабря 1942 года». [49]
С содержанием этого письма был ознакомлен весь личный состав армии. Привезенные делегацией подарки распределили между соединениями и частями армии, оборонявшими передний край. Очень кстати оказались для наших воинов добротные теплые вощи, изготовленные руками трудящихся Монголии. Наступившая зима была очень холодной, морозы достигали 30–40 градусов.
Маршал Чойбалсан за время пребывания в армии убедился в том, что мы ощущаем недостаток в конском составе. Перед своим отъездом он обещал по возвращении на родину направить для укомплектования 16-й 1500 лошадей.
Обещание маршал X. Чойбалсан выполнил. Уже через месяц мы получили большую партию лошадей монгольской породы.
После посещения делегацией братской Монголии нашей армии среди бойцов и командиров продолжительное время шли теплые беседы о наших добрых друзьях, их большой моральной и материальной помощи Красной Армии в самую трудную пору борьбы против немецко-фашистских захватчиков.
9 февраля 1943 года я был вновь вызван в штаб фронта, где получил от командующего задачу на подготовку наступательной операции в направлении Жиздры в целях содействия войскам Брянского и Центрального фронтов в овладении Брянском.
Чтобы стало яснее, в каких условиях готовилась нами эта операция, познакомлю читателя с некоторыми данными оперативного характера. Перед наступлением в состав нашей армии входило всего четыре стрелковые дивизии и одна стрелковая бригада. Они занимали оборону на 75-километровом участке от Запрудного до Ожигова.
Справа от нас, как и прежде, действовала 10-я армия генерала В. С. Попова, входившая в наш фронт, а слева — 61-я, перешедшая в состав Брянского фронта.
Приказом командующего фронтом армиям были поставлены довольно сложные задачи.
Ударной группировке 16-й армии в составе шести стрелковых дивизий, одной стрелковой бригады, одного танкового корпуса и четырех танковых бригад со средствами артиллерийского усиления [50]предписывалось прорвать оборону противника на участке Запрудное, Высокая.
Ближайшая задача определялась так — уничтожить противостоящие части врага и к исходу первого дня наступления овладеть рубежом Людиново, Жиздра.
В дальнейшем группировка должна была стремительно развивать наступление в направлении Мужитино, Любохна, окружить и уничтожить противника в районе Брянска и овладеть им; частью сил оказать содействие 10-й армии в овладении Людиновом, одновременно расширяя прорыв в сторону своего левого фланга, свертывать боевой порядок противника в юго-восточном направлении.
Подвижной группе в составе 9-го танкового корпуса, одной стрелковой дивизии и полка на лыжах было приказано с выходом войск армии на рубеж Дятьково, Любохна стремительным броском захватить Брянск.
Одновременно 10-й армии была поставлена задача силами всего лишь одной стрелковой дивизии наступать на Людиново.
Подготовку к операции мы начали 10 февраля 1943 года и должны были закончить ее всего за пять суток. Этот срок оказался нереальным из-за несвоевременного подхода соединений и частей, передаваемых в состав армии, и был продлен.
Командование противостоявших нам войск врага в этот период активных действий не предпринимало, ограничиваясь разведывательными поисками и обстреливая время от времени передний край нашей обороны. Понеся поражение в августовском наступлении 1942 года, гитлеровцы перешли к обороне и более полугода потратили на всемерное укрепление занимаемых рубежей. Горький опыт, полученный врагом в летних боях минувшего года, когда было разрушено нашим артогнем большинство его дзотов, заставил фашистов существенно изменить оборонительную тактику. Теперь сеть дзотов была заменена широко разветвленной системой траншей, связанных ходами сообщения при множестве открытых пулеметных площадок. Это обеспечивало гитлеровцам довольно широкую возможность маневра как огневыми средствами, так и живой силой.
Одной из важных особенностей вражеской обороны стала система выступающих вперед опорных пунктов, позволявших организовать сильное огневое фланкирование, а местами и создание так называемых огневых мешков. Вдоль всего переднего края были установлены проволочные заграждения, различные противотанковые препятствия, минные поля. Минами гитлеровские саперы «нашпиговали» не только пространство перед проволочными заграждениями, но также и полосу между заграждениями и траншеями, а на танкоопасных направлениях заминировали и все дороги в своих ближайших тылах. Кроме того, в 50–70 метрах от передней траншеи извивалась спираль на рогатках, а за ней шел так называемый немецкий забор, то есть заграждение, которое поддерживалось вперемежку деревянными и металлическими кольями.
Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге, у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа… После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год.
У нас нет уже теперь преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Из этого следует, что пора кончить отступление, ни шагу назад. Таким должен быть теперь наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности… Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину…
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без прикааа высшего командования». [48]
Значение этого документа трудно переоценить. Он прямо указывал на ответственность каждого воина за судьбы Родины, за то, быть или не быть нашему социалистическому государству.
Именно так и разъясняли его командиры и политработники. Приказ в считанные дни бы доведен до сознания и сердца каждого бойца, причем применительно к конкретным боевым задачам. Огромная заслуга принадлежала в этом дивизионному комиссару А. А. Лобачеву. Думаю, что именно благодаря его активной работе, проводимой непосредственно с бойцами и командирами, части армии ни разу не отошли с занимаемых позиций без приказа. А воины 7-го гвардейского кавалерийского полка 2-й гвардейской кавдивизии, состоявшего из кубанских казаков, проявили массовый героизм, отстаивая каждый метр родной земли на холмищенском рубеже. Несмотря на подавляющее превосходство противника в силах, они, выручая воинов 322-й дивизии, смелой контратакой отбросили гитлеровцев из Холмища и несколько дней в полуокружении вели бой не на жизнь, а на смерть с наступавшими здесь частями 19-й танковой дивизии гитлеровцев. Ни один казак не дрогнул и не отступил, весь личный состав этого поистине героического полка буквально до последнего человека дрался за удержание Холмища, являвшегося ключевой позицией в полосе обороны 322-й стрелковой дивизии.
Все эти герои были посмертно удостоены правительственных наград.
Враг понес немалые потери в живой силе, танках, его наступление было задержано, он лишился возможности своевременного выхода к реке Жиздра для соединения с ударной группировкой, прорвавшейся на наш фланг через расположение армии генерала П. А. Белова. С упорством и бесстрашием дрались все части и соединения 16-й. Только этим можно объяснить то, что превосходящим силам противника, имевшим в своем составе около 500 танков и поддержанным с воздуха мощной авиацией, не удалось в конечном счете с выходом к реке Жиздра развить наступление на Сухиничи и далее на северо-запад, в тыл главных сил нашей армии и ее соседа — 10-й армии.
Напряженные августовские бои 16-й армии лично для меня явились суровым испытанием и большой школой. Ведь впервые тогда довелось мне непосредственно руководить боевыми действиями армии, так как до этого, как знает читатель, на протяжении целого года войны я принимал участие в операциях только в составе крупных штабов. Последние шесть месяцев я одновременно возглавлял штабы фронта и направления и, конечно, особенно отчетливо понял все значение этих органов управления в руководстве боевой деятельностью войск. Воочию, на собственном опыте, убедился я тогда в громадном различии между штабной и командной работой в боевой обстановке. Начальник штаба имеет скромную задачу — всеми мерами обеспечить командующему успешное руководство войсками в проводимой операции. Правда, он в какой-то степени может повлиять на принятие командующим решения, предложив такой вариант, который, по его мнению, наиболее соответствует оперативной обстановке. Однако только командующий имеет право принять решение, в соответствии с которым будут действовать, войска, и обязан в первую очередь нести ответственность за его последствия.
С 9 сентября на левом крыле 16-й наступило затишье. Соединения и части перешла здесь к обороне на достигнутых рубежах. Все внимание командования, штаба и политотдела армии было направлено на доукомплектование частей и соединений людьми, вооружением и транспортом, на организацию войсками прочной обороны во всей полосе действия армии.
13 сентября вынужден был покинуть армию член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Лобачев. В последних боях он получил серьезное ранение. Мы были с ним на переднем крае, остановились у траншеи, только что отбитой у немцев, и завязали разговор с красноармейцами. В это время один из встреченных нами бойцов незаметно для нас спустился в траншею, чтобы, упираясь в ее бруствер, поправить ремни термоса с обедом, висевшего за его плечами. Неожиданно раздался взрыв саперной мины, многочисленными осколками которой красноармеец был убит, а стоявшего рядом со мной Алексея Андреевича Лобачева ранило в обе ноги. Мне в лицо попал только небольшой кусочек затвердевшей земли, не причинив никакого вреда.
В конце августа командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков был отозван в Москву и назначен заместителем Верховного Главнокомандующего. В связи с дальнейшим усложнением обстановки на юге он выехал в Сталинград для координации действий советских войск в этом районе. Командующим Западным фронтом был назначен генерал-полковник Иван Степанович Конев. К 15 сентября войска 16-й армии, выделив часть своих соединений в резерв Ставки, закрепились на занимаемых рубежах, всесторонне подготовившись к их обороне. Вскоре меня вызвали в штаб фронта для личного доклада новому командующему. Захватив все необходимые документы, я вылетел в Малоярославец, где по-прежнему располагался штаб фронта.
Командующий остался доволен моим докладом. В завязавшейся потом беседе он поделился новыми сведениями о положении наших войск под Сталинградом и на Северном Кавказе. Иван Степанович, в частности, сказал:
— Ты, Иван Христофорович, должен со всей отчетливостью понять, какие большие трудности испытывает наше Верховное Главнокомандование. Чтобы отразить все усиливающийся натиск врага на юге, добиться там перелома, все резервы центра и часть сил с других направлений, в том числе и с нашего фронта, спешно перебрасываются под Сталинград с целью ликвидировать создавшуюся там угрозу. Общая неблагоприятная обстановка требует от нас постоянно быть начеку, ни в коем случае не допустить какого-либо промаха, не дать врагу лишние козыри в полосе действий нашего фронта. Мы обязаны наличными силами не только прочно удерживать за собой ныне занимаемые рубежи обороцы, но и так крепко вцепиться в горло противника, чтобы приковать его к себе, постоянно держать его под угрозой нанесения ударов со стороны наших войск…
В заключение командующий фронтом предложил мне по возвращении в армию разработать и провести в жизнь ряд мероприятии в духе его указаний, установить строгий контроль за их точным выполнением.
Закончив деловые разговоры, Иван Степанович пригласил меня на обед, за которым мы по-дружески беседовали, вспоминали наиболее интересные эпизоды наших встреч в мирное время и в канун войны. Потом командующий еще раз напомнил мне о важности задач, стоявших перед войсками армии, и, пожелав успеха в их исполнении, отпустил меня.
Неоднократные встречи в боевой обстановке дали мне возможность близко соприкоснуться с двумя нашими наиболее известными в то время полководцами Г. К. Жуковым и И. С. Коневым. Им было свойственно много общих черт как настоящим коммунистам, типичным представителям трудового русского народа, выходцам из самых его глубин: здравый ум, твердый характер, строгость и справедливость. Сходство объяснялось, естественно, и общностью жизненной и профессиональной школы, которую прошли и Георгий Константинович, и Иван Степанович: длительное командование полками и крупными войсковыми соединениями, успешное окончание ряда военно-учебных заведений. Но были, конечно, и определенные существенные различия в стиле и методах их работы: ведь каждая личность неповторима, особенно незаурядная.
От командующего я зашел к своему старому приятелю генералу А. П. Покровскому, возглавлявшему оперативное управление штаба фронта. Тут я несколько задержался и с небольшим опозданием приехал на аэродром.
Погода в этот день еще с утра стояла пасмурная. Быстро наступавшие вечерние сумерки, казалось, вот-вот превратят неприветливый облачный день в непроглядную ночь. Встал вопрос: стоит ли отправляться в путь при таких неблагоприятных условиях? Предстояло совершить ночной полет к линии фронта и приземлиться на небольшой площадке на опушке леса близ села Середея, лежавшего всего в 20 километрах от переднего края. В разговоре с летчиком на эту тему стремление поскорее попасть к себе в армию, где меня ожидало множество неотложных дел, к сожалению, взяло верх над благоразумием. Мы были уверены, что железная дорога от Малоярославца до Сухиничей и от них до реки Жиздра послужит нам надежным ориентиром и позволит без всякого риска долететь до нашего лесного аэродрома.
На деле, однако, все получилось по-другому. Не успели мы долететь до Сухиничей, как ночь полностью вступила в свои права. Над станцией, плохо видимой с высоты, летчик сделал несколько кругов и взял курс вдоль железной дороги. Опасаясь случайного перелета через линию фронта, проходившую по Жиздре возле разрушенного железнодорожного моста, я буквально впился глазами в железнодорожные пути. Каково же было мое удивление и беспокойство, когда, против ожиданий, мы никак нe могли достичь этого пункта. Я понял, что после Сухиничей летчик потерял ориентировку и отклонился от намеченного маршрута полета. Чтобы выяснить, где мы, пришлось на небольшой высоте кружиться над районом, куда мы залетели. Внимательное изучение очень плохо просматриваемых наземных ориентиров все же убеждало, что мы находимся над расположением своих войск. Во избежание дальнейших осложнений стали выбирать площадку, чтобы приземлиться. Летчик несколько раз пытался использовать едва видневшиеся полевые дороги. Но каждый раз что-то мешало совершить посадку и приходилось вновь набирать высоту. Только благодаря помощи одной из прожекторных станций Московского района ПВО, находившейся в расположении нашей армии, нам удалось сесть. Выяснилось, что летчик, долетев до Сухиничей, взял курс не на юг, к Жиздре, а на юго-восток вдоль железной дороги на Козельск.
В это время к нам прибыл новый член Военного совета генерал-майор танковых войск П. Н. Куликов. Армия получила такого же опытного и вдумчивого политработника, каким был А. А. Лобачов. Петр Николаевич, став с восемнадцати лет красноармейцем, участвовал в гражданской войне, тогда же был принят в партию. Отечественную П. Н. Куликов встретил комиссаром корпуса, потом был членом Военного сонета 48-й и 20-й армий. С этим прекрасным человеком мы с самого начала стали работать дружно и слаженно.
На следующий день после возвращения в армию у меня собрались член Военного совета, мой заместитель, начальник штаба, все начальники родов войск и служб армии. Я подробно рассказал им о полученных от командующего войсками фронта указаниях и приказал В. Г. Терентьеву совместно с начальниками родов войск и начальником политотдела армии разработать конкретный план мероприятий на ближайшее время по претворению в жизнь указаний командующего.
Особенно большое внимание мы уделили снайперскому движению. В каждой стрелковой роте появилась группа снайперов. Они изо дня в день совершенствовали свою огневую подготовку, непрерывно разрабатывали новые приемы «охоты» за фашистами, вели между собой соревнование — кто больше уничтожит гитлеровцев. Среди снайперов получил широкое распространение и признание девиз: «Фашистом меньше — победа ближе».
До сих пор в моей памяжи осталось неизгладимое впечатление, которое я вынес от встречи с нашими снайперами на армейском слете. На него съехались лучшие стрелки — 150 человек, которые в совокупности уничтожили свыше 2000 фашистов. Это было первое мероприятие такого рода на Западном фронте. Многие из бойцов на этом слете подробно и интересно рассказывали о приемах «охоты» за фашистами. Как правило, каждый снайпер, прежде чем выйти на задание, тщательно готовился. Надо было в расположении противника наметить подходящий участок, умело выбрать для себя огневую позицию, разработать способы обнаружения врага. Выступавшие иа слете снайперы демонстрировали свои образцы самодельных ложных мишеней и приемы вызова по ним огня из расположения противника.
Одним словом, шел деловой разговор о наиболее ценном опыте, о неиссякаемой выдумке и инициативе этих отважных солдат, об их выдержке и мастерстве. Слет проходил на лесной поляне, снайперы расселись кто на пеньке, кто просто на траве в маскировочных халатах, украсившись ветками и хвоей. Когда я подходил к месту слета, то в первый момент опешил — людей не было видно, казалось, что поляна поросла кустарником.
До сих пор не могу забыть, каким глубоким уважением проникся я тогда к этой славной группе красноармейцев. Каждый из них показал себя вполне зрелым воином, беспредельно преданным своей Отчизне и народу. Все они отличались высокими боевыми качествами, отточенным искусством беспощадно истреблять ненавистных фашистов.
Занимаясь своими фронтовыми делами, весь личный состав армии, и прежде всего офицеры и генералы, с неослабным вниманием следили за развертыванием боевых действий под Сталинградом и на Северном Кавказе. К общему нашему восторгу, наконец было получено известие о переходе 19–20 ноября советских войск в контрнаступление в Волго-Донском междуречье. Начавшееся здесь победное шествие Красной Армии, завершенное окружением и пленением армии Паулюса и положившее начало изгнанию оккупантов с советской земли, бесконечно радовало и вдохновляло нас. Победа под Сталинградом явилась одним из наиболее важных событий Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом. После поражения Паулюса под Сталинградом в фашистской Германии, как известно, был объявлен трехдневный траур. Жители германских городов и сел впервые с начала второй мировой войны вместо бравурных победных маршей услышали погребальный звон церковных колоколов.
О Сталинградской битве написано уже очень много. Бывали случаи, когда участники событий стремились взвесить на чаше весов истории весомость вклада в эту победу того или иного фронта, той или иной армии. Я думаю, что эта победа была одержана не только теми войсками, которые непосредственно в ней участвовали. Она принадлежит всей нашей армии, всему нашему народу, так как в битве на Волге был широко использован опыт всех действующих войск, наша передовая военная наука, результаты самоотверженного труда рабочих, крестьян и интеллигенции. Сталинград был расплатой с фашистами за Киев и Харьков, за Брянск и Вязьму. Теперь в котле оказались армии Паулюса и Гота, хвалившиеся тем, что не знают поражений. И если наши войска вырывались из самых мощных клещей врага, то из железной сталинградской западни не вышел ни один гитлеровец.
Мы, конечно, все по-хорошему завидовали защитникам Сталинграда, удаче, выпавшей на их долю, и с нетерпением ждали, когда наступит праздник и на нишей улице.
16 декабря в село Радождево, где размещался штаб нашей армии, прибыла делегация дружественного монгольского народа во главе с премьер-министром, героем и маршалом Монгольской Народной Республики Хорлогийном Чойбалсаном. Наши дорогие гости приехали к нам не только с добрыми чувствами, но и с богатыми дарами. Они привезли с собой большое количество теплых вещей и других подарков для вручения советским бойцам. Мы приняли делегацию братского народа с большой радостью, окружив маршала Чойбалсана и приехавших с ним монгольских друзей вниманием и заботой.
Вечером 17 декабря в торжественной обстановке состоялся вечер встречи командного и политического состава армии с делегацией. Прозвучали взволнованные приветствия в адрес дружественного монгольского народа и прибывших к нам гостей. На этом вечере маршал X. Чойбалсан выступил с большой речью, которая была проникнута чувством большой любви к советскому народу. Глава дружественной страны говорил о тесной дружбе двух наших народов, начало которой положили великий Ленин и выдающийся революционер Монголии, основатель Монгольской народно-революционной партии Сухэ-Батор. На этой встрече руководитель делегации маршал Чойбалсан от имени Великого Народного хурала МНР наградил отличившихся в боях разведчиков 11-й гвардейской дивизии монгольскими орденами. Разведчик Федоров был награжден высшей боевой наградой Монголии орденом «Полярная звезда». Вечер закончился выступлением армейского ансамбля песни и пляски, который очень понравился гостям.
18 декабря делегация Монгольской Народной Республики выехала в части и соединения армии. В этот день она побывала в 1-м гвардейском кавалерийском корпусе. Конники, несмотря на наступившую зиму, показали на лесной поляне хорошо организованные конноспортивные состязания. Они продемонстрировали гостям высокий класс рубки, мастерство в преодолении сложных препятствий, лихую джигитовку, вызвавшие восхищение гостей.
Перед развернутым строем маршал X. Чойбалсан вручил кавалерийскому корпусу Красное знамя Монгольской Народной Республики. Затем строй конников лихим галопом проскакал перед импровизированной трибуной.
19 декабря монгольская делегация во главе с маршалом Чойбалсаном посетила передний край нашей обороны ни одном из участков фронта. Здесь со специально подготовленного наблюдательного пункта делегации было продемонстрировано внезапное огневое нападение нескольких артиллерийских полков и частей гвардейских минометов на один из опорных пунктов обороны противника, который затем был атакован и занят одним усиленным стрелковым батальоном при поддержке роты танков. Этот боевой эпизод произвел на монгольских друзей большое впечатление.
20 декабря состоялся прощальный вечер. Наши гости продемонстрировали командирам и политработникам штаба армии привезенные с собой кинофильмы. Просмотр вызвал у всех большой интерес. Из этих фильмов мы узнали, как напряженно работают трудящиеся Монголии, чтобы максимально увеличить производство теплых вещей для советских воинов.
В заключение Военный совет армии дал в честь дорогих гостей прощальный ужин, который прошел в теплой, непринужденной обстановке.
Утром 21 декабря делегация дружественной Монгольской Народной Республики во главе с маршалом Чойбалсаном выехала из армии в Москву, оставив Военному совету армии благодарственное письмо следующего содержания:
«Командующему войсками 16-й армии генерал-лейтенанту товарищу Баграмяну, членам Военного совета армии генерал-майору танковых войск товарищу Куликову и полковнику товарищу Яшечкину.
Искренне благодарю за теплый прием и внимание, оказанное мне и нашей делегации в период пребывания в вашей доблестной 16-й армии.
Мы увозим с собой в вашу страну самые лучшие воспоминания о боевом духе и сплоченности личного состава армии, готовой в любую минуту, по первому приказу командования, сокрушить коварного и вероломного врага.
Прошу вас передать бойцам, командирам в политработникам 16-й армии, что монгольский народ был, есть и будет в дальнейшем самым верным союзннком великого советского народа в его борьбе с фашистскими захватчиками, что трудящиеся нашей Республики будут крепить дружбу с советским народом, спаянную кровью своих лучших сыновей в борьбе за свободу и независимость. Наш народ будет еще более усиливать помощь фронту, сделает все, что будет в его силах, чтобы приблизить час победы над озверелим фашизмом.
Наша делегация привезла подарки бойцам Красной Армии, сделанные руками всего монгольского народа. Прошу вручить эти подарки личному составу армии, пожать от нас мужественные руки героев Великой Отечественной войны и передать им заветные чувства монгольского народа, его горячую любовь к Красной Армии и преданность общему делу.
Руководитель делегации, Премьер-министр, Главком, Герой и Маршал МНР
Чойбалсан.
20 декабря 1942 года». [49]
С содержанием этого письма был ознакомлен весь личный состав армии. Привезенные делегацией подарки распределили между соединениями и частями армии, оборонявшими передний край. Очень кстати оказались для наших воинов добротные теплые вощи, изготовленные руками трудящихся Монголии. Наступившая зима была очень холодной, морозы достигали 30–40 градусов.
Маршал Чойбалсан за время пребывания в армии убедился в том, что мы ощущаем недостаток в конском составе. Перед своим отъездом он обещал по возвращении на родину направить для укомплектования 16-й 1500 лошадей.
Обещание маршал X. Чойбалсан выполнил. Уже через месяц мы получили большую партию лошадей монгольской породы.
После посещения делегацией братской Монголии нашей армии среди бойцов и командиров продолжительное время шли теплые беседы о наших добрых друзьях, их большой моральной и материальной помощи Красной Армии в самую трудную пору борьбы против немецко-фашистских захватчиков.
9 февраля 1943 года я был вновь вызван в штаб фронта, где получил от командующего задачу на подготовку наступательной операции в направлении Жиздры в целях содействия войскам Брянского и Центрального фронтов в овладении Брянском.
Чтобы стало яснее, в каких условиях готовилась нами эта операция, познакомлю читателя с некоторыми данными оперативного характера. Перед наступлением в состав нашей армии входило всего четыре стрелковые дивизии и одна стрелковая бригада. Они занимали оборону на 75-километровом участке от Запрудного до Ожигова.
Справа от нас, как и прежде, действовала 10-я армия генерала В. С. Попова, входившая в наш фронт, а слева — 61-я, перешедшая в состав Брянского фронта.
Приказом командующего фронтом армиям были поставлены довольно сложные задачи.
Ударной группировке 16-й армии в составе шести стрелковых дивизий, одной стрелковой бригады, одного танкового корпуса и четырех танковых бригад со средствами артиллерийского усиления [50]предписывалось прорвать оборону противника на участке Запрудное, Высокая.
Ближайшая задача определялась так — уничтожить противостоящие части врага и к исходу первого дня наступления овладеть рубежом Людиново, Жиздра.
В дальнейшем группировка должна была стремительно развивать наступление в направлении Мужитино, Любохна, окружить и уничтожить противника в районе Брянска и овладеть им; частью сил оказать содействие 10-й армии в овладении Людиновом, одновременно расширяя прорыв в сторону своего левого фланга, свертывать боевой порядок противника в юго-восточном направлении.
Подвижной группе в составе 9-го танкового корпуса, одной стрелковой дивизии и полка на лыжах было приказано с выходом войск армии на рубеж Дятьково, Любохна стремительным броском захватить Брянск.
Одновременно 10-й армии была поставлена задача силами всего лишь одной стрелковой дивизии наступать на Людиново.
Подготовку к операции мы начали 10 февраля 1943 года и должны были закончить ее всего за пять суток. Этот срок оказался нереальным из-за несвоевременного подхода соединений и частей, передаваемых в состав армии, и был продлен.
Командование противостоявших нам войск врага в этот период активных действий не предпринимало, ограничиваясь разведывательными поисками и обстреливая время от времени передний край нашей обороны. Понеся поражение в августовском наступлении 1942 года, гитлеровцы перешли к обороне и более полугода потратили на всемерное укрепление занимаемых рубежей. Горький опыт, полученный врагом в летних боях минувшего года, когда было разрушено нашим артогнем большинство его дзотов, заставил фашистов существенно изменить оборонительную тактику. Теперь сеть дзотов была заменена широко разветвленной системой траншей, связанных ходами сообщения при множестве открытых пулеметных площадок. Это обеспечивало гитлеровцам довольно широкую возможность маневра как огневыми средствами, так и живой силой.
Одной из важных особенностей вражеской обороны стала система выступающих вперед опорных пунктов, позволявших организовать сильное огневое фланкирование, а местами и создание так называемых огневых мешков. Вдоль всего переднего края были установлены проволочные заграждения, различные противотанковые препятствия, минные поля. Минами гитлеровские саперы «нашпиговали» не только пространство перед проволочными заграждениями, но также и полосу между заграждениями и траншеями, а на танкоопасных направлениях заминировали и все дороги в своих ближайших тылах. Кроме того, в 50–70 метрах от передней траншеи извивалась спираль на рогатках, а за ней шел так называемый немецкий забор, то есть заграждение, которое поддерживалось вперемежку деревянными и металлическими кольями.