Страница:
Таким образом, в течение второго дня штурма корпуса армии К. П. Галицкого овладели всеми узлами обороны на подступах к центру города с юга, вышли к третьему рубежу обороны противника, а на флангах пробились к реке Прегель.
Фашистское командование предпринимало настойчивые попытки оказать помощь гарнизону Кенигсберга со стороны Земландского полуострова. Командование группы «Земланд» стягивало силы для контрудара по войскам 43-й армии с запада, но настойчивые атаки армии И. И. Людникова западнее Метгетена надежно сковывали их. Поэтому гитлеровцам 7 апреля пришлось ввести в дело 5-ю танковую дивизию главную ударную силу группы «Земланд». Она в течение дня предприняла 18 контратак, но, несмотря на это, войска генерала И. И. Людникова заняли населенный пункт Лазенкайм.
В этот день в наступление перешли 2-я гвардейская и 5-я армии, что еще более уменьшило возможность нанесения врагом контрудара с Земландского полуострова.
И третья ночь не принесла фашистам передышки. Бомбардировщики дальней авиации и дивизии наших «кукурузников» всю ночь висели над центром города, сбросив на головы фашистов 569 тонн бомб. С 8 часов утра эстафету у них приняли бомбардировщики, штурмовики и истребители фронтовой авиации. В течение двух часов самолеты долбили укрепления противника, а в 10 часов, после окончания артиллерийской подготовки, возобновили общее наступление все армии.
И снова пришлось выкуривать фашистов из каждого укрепления. Правофланговый корпус 43-я армии под командованием генерала Э. Ж. Седулина, оттесняя части группы «Земланд» от Кенигсберга, блокировал форт Королева Луиза. Вскоре пал и он. При штурме форта вновь отличился старший лейтенант Александр Космодемьянский.
Всего несколько часов прошло с тех пор, как ему было приказано принять батарею самоходных артиллерийских установок, но юный командир и в новой должности по-прежнему сражался мастерски. Несмотря на сильный огонь, Космодемьянский подтянул батарею к форту Королева Луиза и, дав залп по амбразурам, повел ее на штурм. На своей машине он таранил ворота форта и ворвался внутрь, а за ним двинулись остальные машины и штурмовые подразделения. Судьба укрепления была предрешена.
13-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. И. Лопатина вел тяжелые бои в густо застроенных кварталах северо-западной части города. В этот день мы убедились, что без специально подготовленных штурмовых групп наши войска надолго застряли бы в железобетонном лабиринте крепости. Боевой состав групп действовал на редкость согласованно: автоматчики, используя малейшую брешь в обороне, проникали внутрь опорных пунктов, а если это не удавалось, сопровождавшие их орудия прямой наводки расчищали путь, саперы снимали мины и подрывали оборонительные сооружения, химики дымовыми завесами прикрывали маневр или преодоление открытого пространства. Действуя таким образом, правофланговые дивизии корпуса пробились к реке Прогель южнее Юдиттен и Ратсхоф.
Приблизительно около 3 часов дня генерал А. П. Белобородов, выслушав очередной доклад командира 13-го гвардейского стрелкового корпуса, поспешно отложил телефонную трубку и, повернувшись ко мне, радостно доложил:
— Семьдесят первый гвардейский стрелковый полк дивизии Помрачева [121]в четырнадцать тридцать соединился с переправившимися через реку Прегель частями шестнадцатой гвардейской из одиннадцатой армии.
Вникнув в смысл слов командарма, я с радостью подумал: «Все, мышеловка захлопнулась! Теперь гарнизону не ускользнуть!»
Молча и с теплыми чувствами пожав Белобородову руку, я, однако, не скрыл своего опасения:
— Надо, Афанасий Павлантьевич, подсказать командиру корпуса, чтобы он не допустил восстановления связи гарнизона с Земландским полуостровом…
Командарм немедленно передал это предупреждение командиру правофлангового корпуса. Я не удержался и, позвонив А. М. Василевскому, попросил его дать указания Главному маршалу авиации А. А. Новикову помочь авиацией в срыве попыток фашистских войск деблокировать окруженный гарнизон.
…В то время как правофланговые дивизии пробивались к реке, части 87-й гвардейской стрелковой дивизии генерала К. Я. Тымчика вышли к городскому каналу, а дивизиям 81-го и 124-го стрелковых корпусов 50-й армии удалось в этот день сломить сопротивление врага в пригородах Пальфе и Марауненхофе. Особенно ожесточенный бой вели воины 343-й стрелковой дивизии генерала А. Л. Кроника, когда они выбивали фашистов с товарной станции и из паровозного депо. Генерал Ф. П. Озеров, введя в 16 часов в сражение 2-ю стрелковую дивизию полковника М. И. Перевозникова, форсировал продвижение навстречу корпусам 11-й гвардейской армии, которые в этот день тоже с возросшим упорством стремились соединиться с армиями Белобородова и Озерова.
Первыми, как уже упоминалось выше, удалось это осуществить частям 36-го гвардейского стрелкового корпуса генерала П. К. Кошевого. Это его 16-я гвардейская стрелковая дивизия на западной окраине Кенигсберга соединилась с войсками 43-й армии.
К форсированию реки Прегель командир дивизии приступил еще в ночь на 8 апреля. Генерал М. А. Пронин ночью начал преодолевать реку силами трех штурмовых отрядов из 46-го и 49-го гвардейских стрелковых полков. Начало было удачным, но противник на это немедленно ответил яростными контратаками, и переправившиеся подразделения 49-го полка были отброшены назад.
Удаче штурмового отряда другого полка способствовали смелые действия стрелкового взвода лейтенанта Леонова, одновременно с которым в числе первых переплыл реку парторг роты Третьяков с бойцами Абашевым и Брыковым. Храбрецы внезапно для фашистов высадились на берег и подняли такой шум, словно их было не меньше батальона. Гитлеровцы растерялись. Пока они собирали силы для контратаки, реку форсировал весь штурмовой отряд, которому удалось захватить и удержать плацдарм в районе завода «Унион». Пронин стал немедленно переправлять на захваченный плацдарм главные силы сваей дивизии. Им помогли вовремя подоспевшие туда эскадрильи штурмовиков майора Коровина и капитанов Асадчих и Пятери. Вслед за дивизией генерала Пронина начали форсирование реки части 18, 31 и 11-й гвардейских стрелковых дивизий генералов Г. И. Карижского, И. Д. Бурмакова и Н. Г. Цыганова.
В 31-й гвардейской стрелковой успех форсирования обеспечили стремительные действия воинов 95-го гвардейского стрелкового полка. Они первыми пробились к железнодорожному мосту через Прегель. Гвардейцам 3-го батальона удалось перебраться по искореженным фермам моста на другой берег. Они внезапно атаковали фашистов с тыла и помогли переправиться главным силам своего полка, который после форсирования реки повел решительное наступление вдоль берега в направлении к Цитадели. А к этому времени 97-й и 99-й гвардейские стрелковые полки этого соединения, овладев в ходе ожесточенного боя машиностроительным заводом, пробились к Цитадели с юга.
11-я гвардейская стрелковая дивизия приступила к форсированию в 9 часов 30 минут. Первым начал преодоление реки штурмовой отряд 40-го гвардейского стрелкового полка. Солнечные лучи еще не успели разогнать утренний туман, когда, над рекой поднялась плотная стена дымовой завесы. Ослепленные фашисты не видели, как гвардейцы устремились к противоположному берегу на автомобилях-амфибиях и на различных подручных средствах. Поэтому они стреляли наугад. Наши бойцы появились на другом берегу внезапно, и это обеспечило им успех. Пока они вели бои за расширение захваченного плацдарма, штурмовые отряды 33-го гвардейского полка переправились сюда по железнодорожному мосту.
Таким образом, 8 апреля лишь 8-му гвардейскому стрелковому корпусу не удалось форсировать реку. Его дивизиям пришлось вести тяжелые бои по уничтожению фашистов засевших в мощных фортах.
Анализируя итоги третьего дня штурма, мы пришли к выводу, что у гарнизона Кенигсберга остается последний шанс на спасение: ближайшей ночью внезапно ударить вдоль берега реки Прегель и пойти навстречу войскам оперативной группы «Земланд». А если фашисты не решатся на этот отчаянный шаг, то им остается одна надежда — упорной обороной наиболее укрепленного третьего рубежа, который окружал густо застроенную центральную часть города с королевским замком в центре, только продлить свое существование на несколько дней.
Хочу напомнить читателю, что этот последний оборонительный рубеж опирался на сплошную цепь прочных бастионов, равелинов, высоких башен с толстыми стенами и на многочисленные железобетонные сооружения для огневых средств.
Но в одном положение гарнизона несколько улучшилось: теперь мы были лишены возможности массированно применить бомбардировочную авиацию по такой небольшой площади из-за опасений ударить по своим войскам.
Видя обреченность все еще продолжающего сопротивление гарнизона и стремясь избежать напрасного кровопролития, А. М. Василевский решил обратиться к окруженным с предложением сложить оружие, гарантируя всем сдавшимся жизнь и возвращение на родину после войны. Это обращение было немедленно передано по радио и через громкоговорящие радиоустановки на переднем крае.
Ночью мы нетерпеливо ждали: как будет реагировать на это противник? Однако, как впоследствии выяснилось, командующий всеми недобитыми в Восточной Пруссии немецкими войсками генерал Ф. Мюллер отдал безрассудный в этой обстановке приказ — пробиваться на запад навстречу войскам оперативной группы «Земланд». Вот почему комендант Кенигсберга решил ответить на обращение А. М. Василевского нанесением мощного удара из района окружения на запад.
Первую весть о начале этой авантюры мы получили в середине ночи, когда А. П. Белобородов доложил об атаке крупных сил танков и пехоты со стороны Земландского полуострова. Предвидя это, А. М. Василевский еще днем предупреждал командарма 43-й о возможности подобной вылазки. Поэтому дивизии 90-го и 13-го гвардейского стрелковых корпусов организованно встретили контратаки как с Земландского полуострова, так и из центра города. Лишь на отдельных участках небольшим отрядам фашистов в ночной темноте удалось просочиться в расположение наших соединений, где они и нашли свой конец.
Один из этих отрядов, численностью в 500 человек, прорвался к огневым позициям 12-го минометного полка. Первым тревогу поднял оказавшийся на пути гитлеровцев восемнадцатилетний связист старший сержант А. А. Евсеев. Окруженный фашистами, он открыл огонь, расстреливая их в упор. Ему кричали: «Русс, сдавайся!» Но боец на каждую попытку немцев приблизиться отвечал сильным огнем. Когда патроны кончились, юноша подпустил врагов вплотную и, ворвавшись в их гущу, бросил себе под ноги две ручные гранаты.
А. А. Евсееву было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
К месту схватки подоспела группа минометчиков под командованием заместителя командира минометного полка подполковника Зубца. Огнем, штыками и прикладами они быстро истребили около 400 фашистов, а большую группу захватили в плен.
Важную роль в разгроме ударной группировки, прорывавшейся навстречу гарнизону Кенигсберга, сыграли 3-я и 18-я воздушные армии. Весь день и ночь к западу от Кенигсберга не умолкали взрывы авиабомб, выстрелы самолетных пушек, раскаты рвущихся реактивных снарядов — это бомбардировщики, штурмовики и истребители генерала Н. Ф. Папивина и Главного маршала авиации А. Е. Голованова обрабатывали фашистские дивизии, которые стягивались для нанесения контрудара.
Захватив листовки с обращением А. М. Василевского, в эту ночь в центр города проникли две группы антифашистов из комитета «Свободная Германия». Они распространяли среди окруженных листовки, а одна из групп в сопровождении капитана А. П. Пушкарского, которая несла белый флаг, попыталась приблизиться к зданию Цитадели. Но фашисты не подпустили парламентеров, открыв по ним ураганный огонь.
Когда А. М. Василевскому на рассвете 9 апреля доложили, что нет никаких признаков капитуляции, он вызвал командующего артиллерией фронта генерал-полковника М. М. Барсукова и приказал ему сосредоточенным огнем всей артиллерии по центральным кварталам города помочь армиям к концу дня завершить штурм Кенигсберга.
Когда рассвело, после короткой, но мощной артиллерийской подготовки штурм возобновился по всему фронту.
Правофланговый корпус 43-й армии, тесня противника к востоку от Метгетена, овладел фортом № 6. А дивизии корпусов генералов А. И. Лопатина и А. С. Ксенофонтова ворвались в центральную часть города и захватывали одно укрепление за другим. Генерал Ксенофонтов во второй половине дня доложил об овладении городским вокзалом и цементным заводом.
Из 50-й армии поступило донесение о том, что 307-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора В. Е. Долматова успешно продвигается на юг, навстречу частям 8-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской. Сообщение генерала Ф. П. Озерова о том, что части его 69-го стрелкового корпуса, развернувшего свои войска на очень широком фронте, вышли к пригороду Девау и захватили там аэродром, свидетельствовало: генерал Лаш оттягивает из восточного сектора оборонявшиеся там части в центр.
В полосе наступления 11-й гвардейской еще до начала артподготовки соединения 8-го гвардейского корпуса под покровом темноты начали переправу через северный рукав реки Прегель.
С началом общей артиллерийской подготовки главные силы 26-й и 5-й гвардейских стрелковых дивизий переправились на противоположный берег к юго-востоку от главного почтамта. Используя успех этих соединений, к 9 часам 30 минутам форсировали реку и части правофланговой 83-й гвардейской стрелковой дивизии. Пока они выколачивали фашистов из уцелевших укреплений в южной части города и готовились к форсированию другого рукава реки, гвардейские стрелковые корпуса генералов С. С. Гурьева и П. К. Кошевого брали штурмом укрепления в центре города по ту сторону реки, наступая с запада.
На помощь частям 11-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий, наступавшим вдоль правого берега реки Прегель с запада, в 13 часов пришла 1-я Московско-Мин-ская стрелковая дивизия генерала П. Ф. Толстикова. Ее части на подручных средствах под ураганным огнем противника начали форсирование реки Прегель. Первой внезапно для противника переправилась на наспех сколоченных плотиках группа разведчиков во главе с капитаном Богацким. Она сумела закрепиться на плацдарме и огнем обеспечила переправу одного из полков соединения.
Гвардейцы этой дивизии, форсировав реку, оказались ближе всех к королевскому замку. И командир корпуса С. С. Гурьев, постоянно появлявшийся на самых трудных участках, прибыл к генералу П. Ф. Толстикову и приказал ему штурмовать этот важнейший узел обороны в центре города, в котором засели офицерские батальоны 69-й пехотной дивизии.
Во второй половине дня стрелковые полки 1-й Московско-Минской при поддержке орудий 35-го гвардейского артиллерийского полка подполковника Гунько начали штурм замка. Автоматчики и саперы сразу же проникли внутрь здания через проломы в стенах и завязали рукопашный бой, в котором важную роль сыграла «карманная артиллерия» — ручные гранаты. Борьба шла за каждый этаж.
А в это время другие соединения выбивали фашистов из главного почтамта, успешно форсировали северный рукав реки Прегель и пробивались навстречу войскам 50-й армии. Бои до самого конца носили ожесточенный характер. Яростное сопротивление оказали фашисты во время форсирования северного рукава реки Прегель дивизиями 8-го гвардейского корпуса генерала М. Н. Завадовского.
Первыми на противоположном берегу были гвардейцы Вешкин, Горобец, Лазарев, Ткаченко, Шайдеревский и Шиндрат. Фашисты немедленно атаковали их, пытаясь сбросить в реку. Однако смельчаки не отступали. Окруженные с трех сторон, они сражались до последнего патрона, отвлекая на себя внимание от главных сил переправлявшегося полка. Когда подразделения, форсировавшие реку, прорвались к месту неравного боя, они нашли тела шести героев, а вокруг них множество вражеских трупов. На место боя была обнаружена наспех нацарапанная карандашом записка: «Здесь дрались гвардейцы и погибли за Родину, за братьев, сестер и отцов. Дрались и не сдались врагу…»
После преодоления последнего водного рубежа соединения 8-го гвардейского корпуса овладели несколькими кварталами к юго-востоку от Августовских казарм, захватили здание городской радиостанция, комендатуру, электростанцию и ряд других важных объектов, а затем, наступая на север, в районе городского пруда Обер-Тайх (ныне Верхнее озеро) в 19 часов соединились с войсками 50-й армии. Докладывая об этом событии, генерал К. Н. Галицкий сообщил и о падении королевского замка, который к тому времени очистили части дивизии П. Ф. Толстикова.
К вечеру 9 апреля вся северо-западная, западная и южная части Кенигсберга были в наших руках. Противник продолжал из последних сил удерживать лишь самый центр и восточную часть города.
Наконец комендант Кенигсберга принял первое за последние два дня боев разумное решение. Он выслал, к нам парламентеров с сообщением о прекращении дальнейшего сопротивления. В 18 часов 30 минут К. Н. Галицкий доложил маршалу А. М. Василевскому о прибытии в штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии представителей коменданта полковника Хевке и подполковника Кервина. А. М. Василевский распорядился послать с ними наших представителей в штаб генерала О. Лаша для принятия капитуляции. В качестве парламентеров в расположение противника пошли начальник штаба 11-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник П. Г. Яновский, капитаны В. М. Шпитальник и А. Е. Федорко. С опасностью для жизни они пробрались к бывшей Университетской площади по заваленным обломками, подбитой техникой и заминированным улицам. В 21 час 30 минут генералу О. Лашу был вручен ультиматум советского командования, и он после некоторых колебаний подписал письменный приказ своим войскам о прекращении сопротивления.
На рассвете из центра города потянулись первые колонны пленных. Возвратившись на командный пункт фронта, я застал там группу фашистских генералов, которых возглавлял высокий и худощавый комендант павшего Кенигсберга Отто Лаш. Подавленные столь неожиданным для них падением неприступной, по их мнению, крепости, они с мрачным видом ожидали встречи с А. М. Василевским, который выразил желание допросить руководителей фашистской обороны. Когда я вошел в кабинет командующего войсками фронта, там уже собрались Главный маршал авиации А. А. Новиков, генералы В. Е. Макаров, А. П. Покровский и другие. Маршал Советского Союза А. М. Василевский обменивался с ними впечатлениями о ходе штурма Кенигсберга. Я с удовольствием присоединился к беседующим и с восхищением услышал из уст начальника штаба фронта о результатах нашей победы.
В течение всего четырех дней советские войска покончили со 130-тысячным гарнизоном, засевшим в мощных крепостных укреплениях. Уничтожено было около 42 тысяч солдат и офицеров, 120 самолетов, 1196 орудий, 588 минометов, 104 танка и штурмовых орудия, 82 бронетранспортера, 1719 автомашин, около 2000 пулеметов, разрушено 143 дота и форта. В плен взято около 92 тысяч человек, в том числе 1800 офицеров и генералов. В числе огромных трофеев насчитывалось свыше 2000 орудий, более полутора тысяч минометов и 128 самолетов.
Закончив обсуждение итогов штурма, А. М. Василевский приказал ввести пленных генералов. Те вошли и молча стояли перед нами, понурив головы. Особенно подавленным и несчастным выглядел сам комендант крепости. И мы, естественно, догадались о том, что его угнетает не только плен. Нам из радиоперехватов было уже известно, что бесноватый фюрер объявил генерала О. Лаша за сдачу крепости изменником, а его семью приказал арестовать. Угроза, нависшая над ближними, конечно, угнетала генерала Лаша. Лишь один из пленных генерал инженерных войск, ненависть которого к нам выражалась буквально в каждой складке обрюзгшего и грубого лица пивовара, тужился держаться высокомерно, будто не он был у нас в плену, а мы у него.
Генерал Лаш отвечал на вопросы весьма охотно. Когда А. М. Василевский спросил, как он оценивает итоги боев за Кенигсберг, тот с горечью и удивлением ответил:
— Никак нельзя было раньше предположить, что такая крепость, как Кенигсберг, падет так быстро. Русское командование хорошо разработало и прекрасно осуществило эту операцию.
Лаш сообщил, что на второй день штурма он полностью потерял управление войсками. От массированных ударов артиллерии и налетов советской авиации в городе возникли многочисленные пожары, а городские кварталы оказались настолько сильно разрушенными, что совершенно невозможно было передвигаться по улицам. А последние два дня штурма, по мнению генерала Лаша, показали всю бессмысленность дальнейшего сопротивления.
Слушая признания коменданта крепости, генерал инженерных войск, о котором я упоминал выше, всячески — и позами своей тучной фигуры, и гримасами старался выразить свое недовольство поведением Лаша. Отвечая на вопросы А. М. Василевского, он не смог скрыть своего раздражения и пытался всю вину за столь быстрое падение крепости свалить на коменданта, бросая при ответах на него взгляды, полные нескрываемой злобы.
А. М. Василевский несколькими едкими замечаниями и вопросами быстро осадил этого хорохорившегося фашиста, и тот, не сумев скрыть своего испуга, внезапно умолк и потупился.
В конце допроса А. М. Василевский спросил у пленных, кого они знают из советских военачальников. К нашему удивлению, они не могли назвать, кроме Ворошилова, Буденного и Тимошенко, ни одного советского полководца, войска которых нещадно били их хваленые армии, начиная от Москвы и Сталинграда. Не удержавшись, я спросил: неужели они не знают даже таких прославленных полководцев, как Жуков, Василевский, Рокоссовский и Конев? Пленные в ответ лишь переглянулись и промолчали. После минутного молчания генерал Лаш смущенно сказал, что он впервые услышал о Маршале Советского Союза Василевском в связи с его ультиматумом гарнизону Кенигсберга.
Видно, далеко не все немецкие генералы имели доступ к данным, добываемым всеми видами разведки рейха, ибо, безусловно, сведения о советских полководцах имелись в ОКХ и ОКВ. В отличие от гитлеровцев, советские генералы и офицеры на протяжении всей войны старались разузнать не только фамилии и чины тех командиров, войска которых им предстояло громить, но и в первую очередь, на что каждый из них способен, что можно от него ожидать в той или иной обстановке.
Так закончился штурм Кенигсберга. Безусловно, это была очень важная победа советских войск. Теперь Ставка могла все внимание сосредоточить на завершении подготовки и проведении наступления на столицу фашистской Германии.
В тот же день ровно в 24 часа Москва салютовала героям штурма Кенигсберга. В ознаменование этой победы Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За взятое Кенигсберга», которой были награждены участники штурма. 98 соединениям и частям было присвоено почетное наименование Кенигсбергских.
Воины, штурмовавшие Кенигсберг, проявили массовой героизм и блестящую выучку. Повествуя о ходе штурма, я уже приводил ряд примеров. Я не мог, естественно, рассказать обо всех особо отличившихся. И пусть простят меня за это те тысячи бойцов, кого я не упомянул в своем рассказе, как не упомянул, например, о таких героях штурма, какими были солдаты и офицеры одного из батальонов 366-го стрелкового полка 126-й стрелковой дивизии, которым блестяще командовал майор Н. И. Мамонтов. Только один этот батальон в ходе ожесточенных боев очистил 23 квартала, уничтожил 450 фашистов, захватил 5 орудия, 300 автомашин и взял в плен 3000 солдат и офицеров!
И неудивительно, что более двухсот воинов, участвовавших в штурме Кенигсберга, стали Героями Советского Союза. Среди удостоенных этого высокого звания были и упомянутый мною майор Н. И. Мамонтов, командиры стрелковых дивизий И. Д. Бурмаков, Г. И. Карижский, М. А. Пронин, Г. Б. Петере, П. Ф. Толстиков, Н. Г. Цыганов, Г. И. Чернов, командиры стрелковых корпусов С. С. Гурьев, М. Н. Завадовский, А. С. Ксенофонтов, А. И. Лопатин, командир танкового корпуса В. В. Бутков, командармы К. Н. Галицкий и Н. Ф. Папивин, командующий артиллерией 11-й гвардейской армии генерал-лейтенант П. С. Семенов, генерал-полковники артиллерии Н. М. Хлебников и М. М. Барсуков. Командармы А. П. Белобородов, Т. Т. Хрюкин и летчик П. Я. Головачев стали дважды Героями Советского Союза, а А. М. Василевский был награжден вторым орденом «Победа».
К сожалению, некоторые участники штурма, как и генерал С. С. Гурьев, были удостоены высокого звания посмертно.
После войны мне часто приходилось бывать в этом городе, у стен которого советские воины совершили один из самых выдающихся подвигов. И я всегда приходил на братскую могилу героев, павших при штурме этой твердыни пруссачества. На могиле воздвигнут обелиск, на котором начертаны справедливые слова: «Ваше мужество было беспримерным. Ваша воля была непреклонной. Ваша слава бессмертна».
Фашистское командование предпринимало настойчивые попытки оказать помощь гарнизону Кенигсберга со стороны Земландского полуострова. Командование группы «Земланд» стягивало силы для контрудара по войскам 43-й армии с запада, но настойчивые атаки армии И. И. Людникова западнее Метгетена надежно сковывали их. Поэтому гитлеровцам 7 апреля пришлось ввести в дело 5-ю танковую дивизию главную ударную силу группы «Земланд». Она в течение дня предприняла 18 контратак, но, несмотря на это, войска генерала И. И. Людникова заняли населенный пункт Лазенкайм.
В этот день в наступление перешли 2-я гвардейская и 5-я армии, что еще более уменьшило возможность нанесения врагом контрудара с Земландского полуострова.
И третья ночь не принесла фашистам передышки. Бомбардировщики дальней авиации и дивизии наших «кукурузников» всю ночь висели над центром города, сбросив на головы фашистов 569 тонн бомб. С 8 часов утра эстафету у них приняли бомбардировщики, штурмовики и истребители фронтовой авиации. В течение двух часов самолеты долбили укрепления противника, а в 10 часов, после окончания артиллерийской подготовки, возобновили общее наступление все армии.
И снова пришлось выкуривать фашистов из каждого укрепления. Правофланговый корпус 43-я армии под командованием генерала Э. Ж. Седулина, оттесняя части группы «Земланд» от Кенигсберга, блокировал форт Королева Луиза. Вскоре пал и он. При штурме форта вновь отличился старший лейтенант Александр Космодемьянский.
Всего несколько часов прошло с тех пор, как ему было приказано принять батарею самоходных артиллерийских установок, но юный командир и в новой должности по-прежнему сражался мастерски. Несмотря на сильный огонь, Космодемьянский подтянул батарею к форту Королева Луиза и, дав залп по амбразурам, повел ее на штурм. На своей машине он таранил ворота форта и ворвался внутрь, а за ним двинулись остальные машины и штурмовые подразделения. Судьба укрепления была предрешена.
13-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. И. Лопатина вел тяжелые бои в густо застроенных кварталах северо-западной части города. В этот день мы убедились, что без специально подготовленных штурмовых групп наши войска надолго застряли бы в железобетонном лабиринте крепости. Боевой состав групп действовал на редкость согласованно: автоматчики, используя малейшую брешь в обороне, проникали внутрь опорных пунктов, а если это не удавалось, сопровождавшие их орудия прямой наводки расчищали путь, саперы снимали мины и подрывали оборонительные сооружения, химики дымовыми завесами прикрывали маневр или преодоление открытого пространства. Действуя таким образом, правофланговые дивизии корпуса пробились к реке Прогель южнее Юдиттен и Ратсхоф.
Приблизительно около 3 часов дня генерал А. П. Белобородов, выслушав очередной доклад командира 13-го гвардейского стрелкового корпуса, поспешно отложил телефонную трубку и, повернувшись ко мне, радостно доложил:
— Семьдесят первый гвардейский стрелковый полк дивизии Помрачева [121]в четырнадцать тридцать соединился с переправившимися через реку Прегель частями шестнадцатой гвардейской из одиннадцатой армии.
Вникнув в смысл слов командарма, я с радостью подумал: «Все, мышеловка захлопнулась! Теперь гарнизону не ускользнуть!»
Молча и с теплыми чувствами пожав Белобородову руку, я, однако, не скрыл своего опасения:
— Надо, Афанасий Павлантьевич, подсказать командиру корпуса, чтобы он не допустил восстановления связи гарнизона с Земландским полуостровом…
Командарм немедленно передал это предупреждение командиру правофлангового корпуса. Я не удержался и, позвонив А. М. Василевскому, попросил его дать указания Главному маршалу авиации А. А. Новикову помочь авиацией в срыве попыток фашистских войск деблокировать окруженный гарнизон.
…В то время как правофланговые дивизии пробивались к реке, части 87-й гвардейской стрелковой дивизии генерала К. Я. Тымчика вышли к городскому каналу, а дивизиям 81-го и 124-го стрелковых корпусов 50-й армии удалось в этот день сломить сопротивление врага в пригородах Пальфе и Марауненхофе. Особенно ожесточенный бой вели воины 343-й стрелковой дивизии генерала А. Л. Кроника, когда они выбивали фашистов с товарной станции и из паровозного депо. Генерал Ф. П. Озеров, введя в 16 часов в сражение 2-ю стрелковую дивизию полковника М. И. Перевозникова, форсировал продвижение навстречу корпусам 11-й гвардейской армии, которые в этот день тоже с возросшим упорством стремились соединиться с армиями Белобородова и Озерова.
Первыми, как уже упоминалось выше, удалось это осуществить частям 36-го гвардейского стрелкового корпуса генерала П. К. Кошевого. Это его 16-я гвардейская стрелковая дивизия на западной окраине Кенигсберга соединилась с войсками 43-й армии.
К форсированию реки Прегель командир дивизии приступил еще в ночь на 8 апреля. Генерал М. А. Пронин ночью начал преодолевать реку силами трех штурмовых отрядов из 46-го и 49-го гвардейских стрелковых полков. Начало было удачным, но противник на это немедленно ответил яростными контратаками, и переправившиеся подразделения 49-го полка были отброшены назад.
Удаче штурмового отряда другого полка способствовали смелые действия стрелкового взвода лейтенанта Леонова, одновременно с которым в числе первых переплыл реку парторг роты Третьяков с бойцами Абашевым и Брыковым. Храбрецы внезапно для фашистов высадились на берег и подняли такой шум, словно их было не меньше батальона. Гитлеровцы растерялись. Пока они собирали силы для контратаки, реку форсировал весь штурмовой отряд, которому удалось захватить и удержать плацдарм в районе завода «Унион». Пронин стал немедленно переправлять на захваченный плацдарм главные силы сваей дивизии. Им помогли вовремя подоспевшие туда эскадрильи штурмовиков майора Коровина и капитанов Асадчих и Пятери. Вслед за дивизией генерала Пронина начали форсирование реки части 18, 31 и 11-й гвардейских стрелковых дивизий генералов Г. И. Карижского, И. Д. Бурмакова и Н. Г. Цыганова.
В 31-й гвардейской стрелковой успех форсирования обеспечили стремительные действия воинов 95-го гвардейского стрелкового полка. Они первыми пробились к железнодорожному мосту через Прегель. Гвардейцам 3-го батальона удалось перебраться по искореженным фермам моста на другой берег. Они внезапно атаковали фашистов с тыла и помогли переправиться главным силам своего полка, который после форсирования реки повел решительное наступление вдоль берега в направлении к Цитадели. А к этому времени 97-й и 99-й гвардейские стрелковые полки этого соединения, овладев в ходе ожесточенного боя машиностроительным заводом, пробились к Цитадели с юга.
11-я гвардейская стрелковая дивизия приступила к форсированию в 9 часов 30 минут. Первым начал преодоление реки штурмовой отряд 40-го гвардейского стрелкового полка. Солнечные лучи еще не успели разогнать утренний туман, когда, над рекой поднялась плотная стена дымовой завесы. Ослепленные фашисты не видели, как гвардейцы устремились к противоположному берегу на автомобилях-амфибиях и на различных подручных средствах. Поэтому они стреляли наугад. Наши бойцы появились на другом берегу внезапно, и это обеспечило им успех. Пока они вели бои за расширение захваченного плацдарма, штурмовые отряды 33-го гвардейского полка переправились сюда по железнодорожному мосту.
Таким образом, 8 апреля лишь 8-му гвардейскому стрелковому корпусу не удалось форсировать реку. Его дивизиям пришлось вести тяжелые бои по уничтожению фашистов засевших в мощных фортах.
Анализируя итоги третьего дня штурма, мы пришли к выводу, что у гарнизона Кенигсберга остается последний шанс на спасение: ближайшей ночью внезапно ударить вдоль берега реки Прегель и пойти навстречу войскам оперативной группы «Земланд». А если фашисты не решатся на этот отчаянный шаг, то им остается одна надежда — упорной обороной наиболее укрепленного третьего рубежа, который окружал густо застроенную центральную часть города с королевским замком в центре, только продлить свое существование на несколько дней.
Хочу напомнить читателю, что этот последний оборонительный рубеж опирался на сплошную цепь прочных бастионов, равелинов, высоких башен с толстыми стенами и на многочисленные железобетонные сооружения для огневых средств.
Но в одном положение гарнизона несколько улучшилось: теперь мы были лишены возможности массированно применить бомбардировочную авиацию по такой небольшой площади из-за опасений ударить по своим войскам.
Видя обреченность все еще продолжающего сопротивление гарнизона и стремясь избежать напрасного кровопролития, А. М. Василевский решил обратиться к окруженным с предложением сложить оружие, гарантируя всем сдавшимся жизнь и возвращение на родину после войны. Это обращение было немедленно передано по радио и через громкоговорящие радиоустановки на переднем крае.
Ночью мы нетерпеливо ждали: как будет реагировать на это противник? Однако, как впоследствии выяснилось, командующий всеми недобитыми в Восточной Пруссии немецкими войсками генерал Ф. Мюллер отдал безрассудный в этой обстановке приказ — пробиваться на запад навстречу войскам оперативной группы «Земланд». Вот почему комендант Кенигсберга решил ответить на обращение А. М. Василевского нанесением мощного удара из района окружения на запад.
Первую весть о начале этой авантюры мы получили в середине ночи, когда А. П. Белобородов доложил об атаке крупных сил танков и пехоты со стороны Земландского полуострова. Предвидя это, А. М. Василевский еще днем предупреждал командарма 43-й о возможности подобной вылазки. Поэтому дивизии 90-го и 13-го гвардейского стрелковых корпусов организованно встретили контратаки как с Земландского полуострова, так и из центра города. Лишь на отдельных участках небольшим отрядам фашистов в ночной темноте удалось просочиться в расположение наших соединений, где они и нашли свой конец.
Один из этих отрядов, численностью в 500 человек, прорвался к огневым позициям 12-го минометного полка. Первым тревогу поднял оказавшийся на пути гитлеровцев восемнадцатилетний связист старший сержант А. А. Евсеев. Окруженный фашистами, он открыл огонь, расстреливая их в упор. Ему кричали: «Русс, сдавайся!» Но боец на каждую попытку немцев приблизиться отвечал сильным огнем. Когда патроны кончились, юноша подпустил врагов вплотную и, ворвавшись в их гущу, бросил себе под ноги две ручные гранаты.
А. А. Евсееву было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
К месту схватки подоспела группа минометчиков под командованием заместителя командира минометного полка подполковника Зубца. Огнем, штыками и прикладами они быстро истребили около 400 фашистов, а большую группу захватили в плен.
Важную роль в разгроме ударной группировки, прорывавшейся навстречу гарнизону Кенигсберга, сыграли 3-я и 18-я воздушные армии. Весь день и ночь к западу от Кенигсберга не умолкали взрывы авиабомб, выстрелы самолетных пушек, раскаты рвущихся реактивных снарядов — это бомбардировщики, штурмовики и истребители генерала Н. Ф. Папивина и Главного маршала авиации А. Е. Голованова обрабатывали фашистские дивизии, которые стягивались для нанесения контрудара.
Захватив листовки с обращением А. М. Василевского, в эту ночь в центр города проникли две группы антифашистов из комитета «Свободная Германия». Они распространяли среди окруженных листовки, а одна из групп в сопровождении капитана А. П. Пушкарского, которая несла белый флаг, попыталась приблизиться к зданию Цитадели. Но фашисты не подпустили парламентеров, открыв по ним ураганный огонь.
Когда А. М. Василевскому на рассвете 9 апреля доложили, что нет никаких признаков капитуляции, он вызвал командующего артиллерией фронта генерал-полковника М. М. Барсукова и приказал ему сосредоточенным огнем всей артиллерии по центральным кварталам города помочь армиям к концу дня завершить штурм Кенигсберга.
Когда рассвело, после короткой, но мощной артиллерийской подготовки штурм возобновился по всему фронту.
Правофланговый корпус 43-й армии, тесня противника к востоку от Метгетена, овладел фортом № 6. А дивизии корпусов генералов А. И. Лопатина и А. С. Ксенофонтова ворвались в центральную часть города и захватывали одно укрепление за другим. Генерал Ксенофонтов во второй половине дня доложил об овладении городским вокзалом и цементным заводом.
Из 50-й армии поступило донесение о том, что 307-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора В. Е. Долматова успешно продвигается на юг, навстречу частям 8-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской. Сообщение генерала Ф. П. Озерова о том, что части его 69-го стрелкового корпуса, развернувшего свои войска на очень широком фронте, вышли к пригороду Девау и захватили там аэродром, свидетельствовало: генерал Лаш оттягивает из восточного сектора оборонявшиеся там части в центр.
В полосе наступления 11-й гвардейской еще до начала артподготовки соединения 8-го гвардейского корпуса под покровом темноты начали переправу через северный рукав реки Прегель.
С началом общей артиллерийской подготовки главные силы 26-й и 5-й гвардейских стрелковых дивизий переправились на противоположный берег к юго-востоку от главного почтамта. Используя успех этих соединений, к 9 часам 30 минутам форсировали реку и части правофланговой 83-й гвардейской стрелковой дивизии. Пока они выколачивали фашистов из уцелевших укреплений в южной части города и готовились к форсированию другого рукава реки, гвардейские стрелковые корпуса генералов С. С. Гурьева и П. К. Кошевого брали штурмом укрепления в центре города по ту сторону реки, наступая с запада.
На помощь частям 11-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий, наступавшим вдоль правого берега реки Прегель с запада, в 13 часов пришла 1-я Московско-Мин-ская стрелковая дивизия генерала П. Ф. Толстикова. Ее части на подручных средствах под ураганным огнем противника начали форсирование реки Прегель. Первой внезапно для противника переправилась на наспех сколоченных плотиках группа разведчиков во главе с капитаном Богацким. Она сумела закрепиться на плацдарме и огнем обеспечила переправу одного из полков соединения.
Гвардейцы этой дивизии, форсировав реку, оказались ближе всех к королевскому замку. И командир корпуса С. С. Гурьев, постоянно появлявшийся на самых трудных участках, прибыл к генералу П. Ф. Толстикову и приказал ему штурмовать этот важнейший узел обороны в центре города, в котором засели офицерские батальоны 69-й пехотной дивизии.
Во второй половине дня стрелковые полки 1-й Московско-Минской при поддержке орудий 35-го гвардейского артиллерийского полка подполковника Гунько начали штурм замка. Автоматчики и саперы сразу же проникли внутрь здания через проломы в стенах и завязали рукопашный бой, в котором важную роль сыграла «карманная артиллерия» — ручные гранаты. Борьба шла за каждый этаж.
А в это время другие соединения выбивали фашистов из главного почтамта, успешно форсировали северный рукав реки Прегель и пробивались навстречу войскам 50-й армии. Бои до самого конца носили ожесточенный характер. Яростное сопротивление оказали фашисты во время форсирования северного рукава реки Прегель дивизиями 8-го гвардейского корпуса генерала М. Н. Завадовского.
Первыми на противоположном берегу были гвардейцы Вешкин, Горобец, Лазарев, Ткаченко, Шайдеревский и Шиндрат. Фашисты немедленно атаковали их, пытаясь сбросить в реку. Однако смельчаки не отступали. Окруженные с трех сторон, они сражались до последнего патрона, отвлекая на себя внимание от главных сил переправлявшегося полка. Когда подразделения, форсировавшие реку, прорвались к месту неравного боя, они нашли тела шести героев, а вокруг них множество вражеских трупов. На место боя была обнаружена наспех нацарапанная карандашом записка: «Здесь дрались гвардейцы и погибли за Родину, за братьев, сестер и отцов. Дрались и не сдались врагу…»
После преодоления последнего водного рубежа соединения 8-го гвардейского корпуса овладели несколькими кварталами к юго-востоку от Августовских казарм, захватили здание городской радиостанция, комендатуру, электростанцию и ряд других важных объектов, а затем, наступая на север, в районе городского пруда Обер-Тайх (ныне Верхнее озеро) в 19 часов соединились с войсками 50-й армии. Докладывая об этом событии, генерал К. Н. Галицкий сообщил и о падении королевского замка, который к тому времени очистили части дивизии П. Ф. Толстикова.
К вечеру 9 апреля вся северо-западная, западная и южная части Кенигсберга были в наших руках. Противник продолжал из последних сил удерживать лишь самый центр и восточную часть города.
Наконец комендант Кенигсберга принял первое за последние два дня боев разумное решение. Он выслал, к нам парламентеров с сообщением о прекращении дальнейшего сопротивления. В 18 часов 30 минут К. Н. Галицкий доложил маршалу А. М. Василевскому о прибытии в штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии представителей коменданта полковника Хевке и подполковника Кервина. А. М. Василевский распорядился послать с ними наших представителей в штаб генерала О. Лаша для принятия капитуляции. В качестве парламентеров в расположение противника пошли начальник штаба 11-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник П. Г. Яновский, капитаны В. М. Шпитальник и А. Е. Федорко. С опасностью для жизни они пробрались к бывшей Университетской площади по заваленным обломками, подбитой техникой и заминированным улицам. В 21 час 30 минут генералу О. Лашу был вручен ультиматум советского командования, и он после некоторых колебаний подписал письменный приказ своим войскам о прекращении сопротивления.
На рассвете из центра города потянулись первые колонны пленных. Возвратившись на командный пункт фронта, я застал там группу фашистских генералов, которых возглавлял высокий и худощавый комендант павшего Кенигсберга Отто Лаш. Подавленные столь неожиданным для них падением неприступной, по их мнению, крепости, они с мрачным видом ожидали встречи с А. М. Василевским, который выразил желание допросить руководителей фашистской обороны. Когда я вошел в кабинет командующего войсками фронта, там уже собрались Главный маршал авиации А. А. Новиков, генералы В. Е. Макаров, А. П. Покровский и другие. Маршал Советского Союза А. М. Василевский обменивался с ними впечатлениями о ходе штурма Кенигсберга. Я с удовольствием присоединился к беседующим и с восхищением услышал из уст начальника штаба фронта о результатах нашей победы.
В течение всего четырех дней советские войска покончили со 130-тысячным гарнизоном, засевшим в мощных крепостных укреплениях. Уничтожено было около 42 тысяч солдат и офицеров, 120 самолетов, 1196 орудий, 588 минометов, 104 танка и штурмовых орудия, 82 бронетранспортера, 1719 автомашин, около 2000 пулеметов, разрушено 143 дота и форта. В плен взято около 92 тысяч человек, в том числе 1800 офицеров и генералов. В числе огромных трофеев насчитывалось свыше 2000 орудий, более полутора тысяч минометов и 128 самолетов.
Закончив обсуждение итогов штурма, А. М. Василевский приказал ввести пленных генералов. Те вошли и молча стояли перед нами, понурив головы. Особенно подавленным и несчастным выглядел сам комендант крепости. И мы, естественно, догадались о том, что его угнетает не только плен. Нам из радиоперехватов было уже известно, что бесноватый фюрер объявил генерала О. Лаша за сдачу крепости изменником, а его семью приказал арестовать. Угроза, нависшая над ближними, конечно, угнетала генерала Лаша. Лишь один из пленных генерал инженерных войск, ненависть которого к нам выражалась буквально в каждой складке обрюзгшего и грубого лица пивовара, тужился держаться высокомерно, будто не он был у нас в плену, а мы у него.
Генерал Лаш отвечал на вопросы весьма охотно. Когда А. М. Василевский спросил, как он оценивает итоги боев за Кенигсберг, тот с горечью и удивлением ответил:
— Никак нельзя было раньше предположить, что такая крепость, как Кенигсберг, падет так быстро. Русское командование хорошо разработало и прекрасно осуществило эту операцию.
Лаш сообщил, что на второй день штурма он полностью потерял управление войсками. От массированных ударов артиллерии и налетов советской авиации в городе возникли многочисленные пожары, а городские кварталы оказались настолько сильно разрушенными, что совершенно невозможно было передвигаться по улицам. А последние два дня штурма, по мнению генерала Лаша, показали всю бессмысленность дальнейшего сопротивления.
Слушая признания коменданта крепости, генерал инженерных войск, о котором я упоминал выше, всячески — и позами своей тучной фигуры, и гримасами старался выразить свое недовольство поведением Лаша. Отвечая на вопросы А. М. Василевского, он не смог скрыть своего раздражения и пытался всю вину за столь быстрое падение крепости свалить на коменданта, бросая при ответах на него взгляды, полные нескрываемой злобы.
А. М. Василевский несколькими едкими замечаниями и вопросами быстро осадил этого хорохорившегося фашиста, и тот, не сумев скрыть своего испуга, внезапно умолк и потупился.
В конце допроса А. М. Василевский спросил у пленных, кого они знают из советских военачальников. К нашему удивлению, они не могли назвать, кроме Ворошилова, Буденного и Тимошенко, ни одного советского полководца, войска которых нещадно били их хваленые армии, начиная от Москвы и Сталинграда. Не удержавшись, я спросил: неужели они не знают даже таких прославленных полководцев, как Жуков, Василевский, Рокоссовский и Конев? Пленные в ответ лишь переглянулись и промолчали. После минутного молчания генерал Лаш смущенно сказал, что он впервые услышал о Маршале Советского Союза Василевском в связи с его ультиматумом гарнизону Кенигсберга.
Видно, далеко не все немецкие генералы имели доступ к данным, добываемым всеми видами разведки рейха, ибо, безусловно, сведения о советских полководцах имелись в ОКХ и ОКВ. В отличие от гитлеровцев, советские генералы и офицеры на протяжении всей войны старались разузнать не только фамилии и чины тех командиров, войска которых им предстояло громить, но и в первую очередь, на что каждый из них способен, что можно от него ожидать в той или иной обстановке.
Так закончился штурм Кенигсберга. Безусловно, это была очень важная победа советских войск. Теперь Ставка могла все внимание сосредоточить на завершении подготовки и проведении наступления на столицу фашистской Германии.
В тот же день ровно в 24 часа Москва салютовала героям штурма Кенигсберга. В ознаменование этой победы Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За взятое Кенигсберга», которой были награждены участники штурма. 98 соединениям и частям было присвоено почетное наименование Кенигсбергских.
Воины, штурмовавшие Кенигсберг, проявили массовой героизм и блестящую выучку. Повествуя о ходе штурма, я уже приводил ряд примеров. Я не мог, естественно, рассказать обо всех особо отличившихся. И пусть простят меня за это те тысячи бойцов, кого я не упомянул в своем рассказе, как не упомянул, например, о таких героях штурма, какими были солдаты и офицеры одного из батальонов 366-го стрелкового полка 126-й стрелковой дивизии, которым блестяще командовал майор Н. И. Мамонтов. Только один этот батальон в ходе ожесточенных боев очистил 23 квартала, уничтожил 450 фашистов, захватил 5 орудия, 300 автомашин и взял в плен 3000 солдат и офицеров!
И неудивительно, что более двухсот воинов, участвовавших в штурме Кенигсберга, стали Героями Советского Союза. Среди удостоенных этого высокого звания были и упомянутый мною майор Н. И. Мамонтов, командиры стрелковых дивизий И. Д. Бурмаков, Г. И. Карижский, М. А. Пронин, Г. Б. Петере, П. Ф. Толстиков, Н. Г. Цыганов, Г. И. Чернов, командиры стрелковых корпусов С. С. Гурьев, М. Н. Завадовский, А. С. Ксенофонтов, А. И. Лопатин, командир танкового корпуса В. В. Бутков, командармы К. Н. Галицкий и Н. Ф. Папивин, командующий артиллерией 11-й гвардейской армии генерал-лейтенант П. С. Семенов, генерал-полковники артиллерии Н. М. Хлебников и М. М. Барсуков. Командармы А. П. Белобородов, Т. Т. Хрюкин и летчик П. Я. Головачев стали дважды Героями Советского Союза, а А. М. Василевский был награжден вторым орденом «Победа».
К сожалению, некоторые участники штурма, как и генерал С. С. Гурьев, были удостоены высокого звания посмертно.
После войны мне часто приходилось бывать в этом городе, у стен которого советские воины совершили один из самых выдающихся подвигов. И я всегда приходил на братскую могилу героев, павших при штурме этой твердыни пруссачества. На могиле воздвигнут обелиск, на котором начертаны справедливые слова: «Ваше мужество было беспримерным. Ваша воля была непреклонной. Ваша слава бессмертна».