Страница:
Постепенное затухание наступления позволило в эти дни уделить внимание опросу пленных офицеров. Мне хотелось поглубже вникнуть в психологический настрой тех фашистских вояк, против которых в ближайшее время придется нам продолжать сражаться.
Присутствуя на опросе нескольких пленных, я убедился, как удивительно изменился внешний и духовный облик гитлеровского офицера. Убежденность в своем военном превосходстве, безграничная вера в своего фюрера сменились унынием, страхом перед возмездием за разбойничьи деяния на чужих землях.
В районе действий 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, где бои продолжались с прежним ожесточением, движение наших войск с каждым днем замедлялось. Однако Ставка надеялась, что нам удастся с ходу расколоть, а затем и уничтожить группу армий «Север». Поэтому 2-му Прибалтийскому фронту была поставлена задача нанести два удара по войскам Шернера: главный — из района Добеле силами трех армий и вспомогательный — вдоль Рижского залива на Тукумс силами одной армий. 1-й Прибалтийский фронт должен был наступать на порт Лиепая силами 6-й гвардейской и 51-й армий и 5-й гвардейской танковой армии, выведенной нами в резерв.
Мы знали, что хотя группа армий «Север» понесла значительные потери, но имеет еще массу неизрасходованных сил и средств. Надо было лишить противника возможности организовать прочную оборону. Мы поставили новые задачи 6-й гвардейской и 51-й армиям. Первая должна была наступать из района станции Вайнёде в направлениях на Скрунду и на Салдус, а вторая — из района Скуодас в направлениях на Айзпуте и на Лиепаю. Осуществив необходимые перегруппировки, обе армии 16 октября после короткой артиллерийской и авиационной подготовки возобновили наступление. В первый день они продвинулись на 3–4 километра, но враг не был сломлен, его сопротивление все более возрастало. Более того, на следующий день начались сильные контратаки немцев. То Чистяков, то Крейзер доносили об остервенелых наскоках крупных сил пехоты, поддержанных 50–60 танками. От пленных мы узнали, что как раз на направлении нашего наступления Шернер подготовил ударную группировку для наступления с целью соединения со своей второй группировкой, блокированной в Клайпеде. В результате пятидневных изнурительных боев нам с 20 октября пришлось прекратить наступление на железнодорожные станции Векшняй, Вайнёде и город Скуодас, южнее озера Лиепая. Действовавшие правее нас войска А. И. Еременко тоже вынуждены были прекратить атаки на рубеже южнее железной дороги Мажейкяй — Елгава, западнее Добеле и до побережья Рижского залива у рыбацкого поселка Клапкалнс.
19 октября порадовал нас генерал П. Г. Чанчибадзс: начавшиеся с 13 октября ожесточенные бои с подошедшими фашистскими резервами завершились полной победой 2-й гвардейской. Непрерывно контратаковавшие фашистские дивизии были обескровлены. Только в боях с 16-й Литовской стрелковой дивизией враг потерял 50 танков и штурмовых орудий, 32 бронетранспортера, 44 орудия, 85 автомашин и 5600 солдат и офицеров убитыми. Не выдержав, вражеские полчища поспешно отошли за Неман. Войска 43-й и 2-й гвардейской армий прочно закрепились на этой реке. Перед ними простиралась Восточная Пруссия.
Итак, подведем итоги Момельской операции 1-го Прибалтийского фронта и всей Прибалтийской стратегической операции, начавшейся 14 сентября при содействии сил Балтийского флота войсками трех Прибалтийских п Ленинградского фронтов.
В ходе Мемельской операции войска 1-го Прибалтийского фронта при содействии 39-й армии 3-го Белорусского фропта полностью сокрушили оборону противника. Развивая успех в глубину, подвижные силы фронта к 10 октября прорвались на побережье Балтийского моря севернее и южнее Мемеля (Клайпеды) и блокировали город-порт с суши; другая группировка войск нашего фронта вышла на границу с Восточной Пруссией у Таураге. 39-я армия 3-го Белорусского фронта к 22 октября отбросила врага за Неман от Тильзита (Советска) до Юрбаркаса. В итого этой операции было убито свыше 24 тысяч солдат и офицеров врага, уничтожено или захвачено исправными 420 танков и около тысячи орудий и минометов.
Таким образом, 1-й Прибалтийский фронт в Мемельской операции полностью выполнил поставленную перед ним Ставкой задачу: группа армий «Север» снова была отрезана от Восточной Пруссии, и на этот раз навсегда. План немецко-фашистского командования по отводу войск этой группы армий в Восточную Пруссию был сорван, и она была вынуждена начать поспешный отход из Риги ни Курляндский полуостров.
Войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов в соответствии с планом операции в ночь на 6 октября возобновили наступление на Ригу. В связи с крупным поражением немецко-фашистских сил на мемельском направлении главная группировка вермахта в Прибалтике начала поспешный отход из района Риги. Воспользовавшись этим обстоятельством, войска двух указанных фронтов перешли к преследованию отходящего противника и к 10 октября вышли на внешний оборонительный обвод этого важного в стратегическом отношении города, а 12 октября они завязали бои непосредственно за Ригу. 13 октября войска 3-го Прибалтийского фронта освободили правобережную часть города, а 15 октября войска 2-го Прибалтийского фронта — левобережную. 27 сентября — 10 октября войска Ленинградского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом в основном завершили Моонзундскую операцию, очистив острова Вормси, Даго (Хийумаа), Муху и Эзель (Сааремаа).
Трезво оценивая успехи, достигнутые войсками 1-го Прибалтийского фронта в Мемельской операции, нельзя не признать, что они не только достойно увенчали собой крупнейшую стратегическую операцию (Прибалтийскую), но и явились внушительной победой Советских Вооруженных Сил в преддверии завершающего этапа войны.
Переходя к общим итогам Прибалтийской стратегической наступательной операции, следует сказать, что после предельно напряженных, носивших исключительно маневренный и динамичный характер боевых действий, длившихся без какой-либо паузы более месяца, эта во всех отношениях поучительная операция закончилась крупным успехом стратегического масштаба. От фашистских оккупантов была очищена вся территория Прибалтийских советских республик, за исключением Курляндского полуострова и города Клайпеды.
С изгнанием врага из Рижского оборонительного района рухнули планы гитлеровского политического и военного руководства удержать за собой советскую Прибалтику. Это привело к важнейшим политическим и военно-стратегическим последствиям.
Томившиеся свыше трех лет под игом немецко-фашистских захватчиков Латвия, Литва и Эстония вновь обрели свободу и независимость, встали в строй Советских Социалистических Республик.
Крупным стратегическим результатом явилось тяжелое поражение фашистской группы армий «Север». Из принимавших участие в боевых действиях 59 дивизий 26 были разгромлены, три полностью уничтожены, остальные оказались блокированы на Курляндском полуострове и в Клайпеде. Они утратили свое стратегическое значение и не могли уже сколько-нибудь существенно повлиять на дальнейший ход вооруженной борьбы. Германский военно-морской флот лишился свободы действий в Финском и Рижском заливах. Нашему флоту был обеспечен выход в центральную часть Балтийского моря.
В связи с сокращением протяженности советско-германского фронта к северу от Немана почти на 750 километров Советское Верховное Главнокомандование получило возможность использовать высвободившиеся здесь силы на главном, западном направлении для завершения освобождения Польши и выхода к Германии.
Советские воины добились выдающейся победы в ходе Прибалтийской стратегической операции, проявив в боях высокое ратное мастерство, массовый героизм и беззаветную преданность Родине. Свыше 332 тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов Ленинградского и Прибалтийских фронтов были награждены орденами и медалями, многие из них за особые подвиги удостоились звания Героя Советского Союза. [110]С большим подъемом и отменной храбростью сражались за родную землю воины национальных формирований — 16-я Литовская стрелковая дивизия, 130-й Латышский и 8-й Эстонский стрелковые корпуса.
Большой вклад в нашу победу внесли трудящиеся Прибалтики, в течение трех лет не прекращавшие борьбу с гитлеровскими захватчиками. Наиболее активными формами этой борьбы были действия партизан и подпольных патриотических организаций, возглавляемых республиканскими штабами партизанского движения, работой которых руководили Центральные Комитеты Коммунистических партий Литвы, Латвии и Эстонии и их первые секретари А. Ю. Снечкус, Я. Э. Калнберзин, Н. Г. Каротамм. Днем и ночью наносили ощутимые удары по врагу многочисленные литовские, латышские и эстонские партизанские отряды и бригады. Всей стране стали известны славные имена героев: мужественного руководителя рижского подполья И. Судмалиса, бесстрашной литовской патриотки М. Мельникайте, командира эстонского партизанского отряда Э. Аартеэ. За Прибалтику отважно сражались партизаны и воины различных национальностей, в чем ярко проявились единство и дружба наших народов, пламенный советский патриотизм, животворная сила социалистического строя.
Глава девятая. Блокада
Присутствуя на опросе нескольких пленных, я убедился, как удивительно изменился внешний и духовный облик гитлеровского офицера. Убежденность в своем военном превосходстве, безграничная вера в своего фюрера сменились унынием, страхом перед возмездием за разбойничьи деяния на чужих землях.
В районе действий 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, где бои продолжались с прежним ожесточением, движение наших войск с каждым днем замедлялось. Однако Ставка надеялась, что нам удастся с ходу расколоть, а затем и уничтожить группу армий «Север». Поэтому 2-му Прибалтийскому фронту была поставлена задача нанести два удара по войскам Шернера: главный — из района Добеле силами трех армий и вспомогательный — вдоль Рижского залива на Тукумс силами одной армий. 1-й Прибалтийский фронт должен был наступать на порт Лиепая силами 6-й гвардейской и 51-й армий и 5-й гвардейской танковой армии, выведенной нами в резерв.
Мы знали, что хотя группа армий «Север» понесла значительные потери, но имеет еще массу неизрасходованных сил и средств. Надо было лишить противника возможности организовать прочную оборону. Мы поставили новые задачи 6-й гвардейской и 51-й армиям. Первая должна была наступать из района станции Вайнёде в направлениях на Скрунду и на Салдус, а вторая — из района Скуодас в направлениях на Айзпуте и на Лиепаю. Осуществив необходимые перегруппировки, обе армии 16 октября после короткой артиллерийской и авиационной подготовки возобновили наступление. В первый день они продвинулись на 3–4 километра, но враг не был сломлен, его сопротивление все более возрастало. Более того, на следующий день начались сильные контратаки немцев. То Чистяков, то Крейзер доносили об остервенелых наскоках крупных сил пехоты, поддержанных 50–60 танками. От пленных мы узнали, что как раз на направлении нашего наступления Шернер подготовил ударную группировку для наступления с целью соединения со своей второй группировкой, блокированной в Клайпеде. В результате пятидневных изнурительных боев нам с 20 октября пришлось прекратить наступление на железнодорожные станции Векшняй, Вайнёде и город Скуодас, южнее озера Лиепая. Действовавшие правее нас войска А. И. Еременко тоже вынуждены были прекратить атаки на рубеже южнее железной дороги Мажейкяй — Елгава, западнее Добеле и до побережья Рижского залива у рыбацкого поселка Клапкалнс.
19 октября порадовал нас генерал П. Г. Чанчибадзс: начавшиеся с 13 октября ожесточенные бои с подошедшими фашистскими резервами завершились полной победой 2-й гвардейской. Непрерывно контратаковавшие фашистские дивизии были обескровлены. Только в боях с 16-й Литовской стрелковой дивизией враг потерял 50 танков и штурмовых орудий, 32 бронетранспортера, 44 орудия, 85 автомашин и 5600 солдат и офицеров убитыми. Не выдержав, вражеские полчища поспешно отошли за Неман. Войска 43-й и 2-й гвардейской армий прочно закрепились на этой реке. Перед ними простиралась Восточная Пруссия.
Итак, подведем итоги Момельской операции 1-го Прибалтийского фронта и всей Прибалтийской стратегической операции, начавшейся 14 сентября при содействии сил Балтийского флота войсками трех Прибалтийских п Ленинградского фронтов.
В ходе Мемельской операции войска 1-го Прибалтийского фронта при содействии 39-й армии 3-го Белорусского фропта полностью сокрушили оборону противника. Развивая успех в глубину, подвижные силы фронта к 10 октября прорвались на побережье Балтийского моря севернее и южнее Мемеля (Клайпеды) и блокировали город-порт с суши; другая группировка войск нашего фронта вышла на границу с Восточной Пруссией у Таураге. 39-я армия 3-го Белорусского фронта к 22 октября отбросила врага за Неман от Тильзита (Советска) до Юрбаркаса. В итого этой операции было убито свыше 24 тысяч солдат и офицеров врага, уничтожено или захвачено исправными 420 танков и около тысячи орудий и минометов.
Таким образом, 1-й Прибалтийский фронт в Мемельской операции полностью выполнил поставленную перед ним Ставкой задачу: группа армий «Север» снова была отрезана от Восточной Пруссии, и на этот раз навсегда. План немецко-фашистского командования по отводу войск этой группы армий в Восточную Пруссию был сорван, и она была вынуждена начать поспешный отход из Риги ни Курляндский полуостров.
Войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов в соответствии с планом операции в ночь на 6 октября возобновили наступление на Ригу. В связи с крупным поражением немецко-фашистских сил на мемельском направлении главная группировка вермахта в Прибалтике начала поспешный отход из района Риги. Воспользовавшись этим обстоятельством, войска двух указанных фронтов перешли к преследованию отходящего противника и к 10 октября вышли на внешний оборонительный обвод этого важного в стратегическом отношении города, а 12 октября они завязали бои непосредственно за Ригу. 13 октября войска 3-го Прибалтийского фронта освободили правобережную часть города, а 15 октября войска 2-го Прибалтийского фронта — левобережную. 27 сентября — 10 октября войска Ленинградского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом в основном завершили Моонзундскую операцию, очистив острова Вормси, Даго (Хийумаа), Муху и Эзель (Сааремаа).
Трезво оценивая успехи, достигнутые войсками 1-го Прибалтийского фронта в Мемельской операции, нельзя не признать, что они не только достойно увенчали собой крупнейшую стратегическую операцию (Прибалтийскую), но и явились внушительной победой Советских Вооруженных Сил в преддверии завершающего этапа войны.
Переходя к общим итогам Прибалтийской стратегической наступательной операции, следует сказать, что после предельно напряженных, носивших исключительно маневренный и динамичный характер боевых действий, длившихся без какой-либо паузы более месяца, эта во всех отношениях поучительная операция закончилась крупным успехом стратегического масштаба. От фашистских оккупантов была очищена вся территория Прибалтийских советских республик, за исключением Курляндского полуострова и города Клайпеды.
С изгнанием врага из Рижского оборонительного района рухнули планы гитлеровского политического и военного руководства удержать за собой советскую Прибалтику. Это привело к важнейшим политическим и военно-стратегическим последствиям.
Томившиеся свыше трех лет под игом немецко-фашистских захватчиков Латвия, Литва и Эстония вновь обрели свободу и независимость, встали в строй Советских Социалистических Республик.
Крупным стратегическим результатом явилось тяжелое поражение фашистской группы армий «Север». Из принимавших участие в боевых действиях 59 дивизий 26 были разгромлены, три полностью уничтожены, остальные оказались блокированы на Курляндском полуострове и в Клайпеде. Они утратили свое стратегическое значение и не могли уже сколько-нибудь существенно повлиять на дальнейший ход вооруженной борьбы. Германский военно-морской флот лишился свободы действий в Финском и Рижском заливах. Нашему флоту был обеспечен выход в центральную часть Балтийского моря.
В связи с сокращением протяженности советско-германского фронта к северу от Немана почти на 750 километров Советское Верховное Главнокомандование получило возможность использовать высвободившиеся здесь силы на главном, западном направлении для завершения освобождения Польши и выхода к Германии.
Советские воины добились выдающейся победы в ходе Прибалтийской стратегической операции, проявив в боях высокое ратное мастерство, массовый героизм и беззаветную преданность Родине. Свыше 332 тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов Ленинградского и Прибалтийских фронтов были награждены орденами и медалями, многие из них за особые подвиги удостоились звания Героя Советского Союза. [110]С большим подъемом и отменной храбростью сражались за родную землю воины национальных формирований — 16-я Литовская стрелковая дивизия, 130-й Латышский и 8-й Эстонский стрелковые корпуса.
Большой вклад в нашу победу внесли трудящиеся Прибалтики, в течение трех лет не прекращавшие борьбу с гитлеровскими захватчиками. Наиболее активными формами этой борьбы были действия партизан и подпольных патриотических организаций, возглавляемых республиканскими штабами партизанского движения, работой которых руководили Центральные Комитеты Коммунистических партий Литвы, Латвии и Эстонии и их первые секретари А. Ю. Снечкус, Я. Э. Калнберзин, Н. Г. Каротамм. Днем и ночью наносили ощутимые удары по врагу многочисленные литовские, латышские и эстонские партизанские отряды и бригады. Всей стране стали известны славные имена героев: мужественного руководителя рижского подполья И. Судмалиса, бесстрашной литовской патриотки М. Мельникайте, командира эстонского партизанского отряда Э. Аартеэ. За Прибалтику отважно сражались партизаны и воины различных национальностей, в чем ярко проявились единство и дружба наших народов, пламенный советский патриотизм, животворная сила социалистического строя.
Глава девятая. Блокада
20 октября мы собрались, чтобы обсудить план наступления наших войск на Курляндском полуострове, которое по директиве Ставки предстояло возобновить с 27 октября. После всестороннего разбора обстановки было принято решение осуществить прорыв между населенными пунктами Пикеляй и Приекуле, то есть в центре полосы действий фронта в общем направлении на Айзпуте. Для этого привлекались 6-я гвардейская и 4-я ударная армии, стрелковый корпус 51-й армии, а для развития успеха — 5-я гвардейская танковая армия. К исходу второго дня наступления войска должны были выйти к железной дороге Елгава Лиепая. Это направление было кратчайшим до Айзпуте. При этом перерезались коммуникации, ведущие к Лиепае.
С востока вновь начинали действовать и войска генерала армии А. И. Еременко, который создал на стыке с нашим фронтом ударную группировку в составе 42-й, 10-й гвардейской и 3-й ударной армий, которые должны были перейти в наступление 27 октября и, нанося удар в общем направлении на Салдус, выйти на рубеж Ремте, Салдус, Пауре.
Поскольку к этому времени эвакуация фашистских дивизий из Курляндии не была замечена, а разведка все увереннее стала докладывать о явной готовности прижатых к морю соединений группы армий «Север» сражаться до конца, опираясь на хорошо подготовленную оборону, Ставка начала проявлять заботу о некотором усилении наших войск. 23 октября маршал А. М. Василевский подтвердил сообщение о передаче нашему фронту 61-й армии, которая после овладения Ригой находилась в резерве Ставки. Два дня спустя в штабе передо мной предстал генерал-полковник П. А. Белов. Он доложил о подхода частей своей армии.
— Сильно поредели мои дивизии в ходе многомесячных и почти беспрерывных наступательных боев в Прибалтике, — сокрушался Павел Алексеевич. — Особенно это стало заметно с первых чисел октября: потери несем, а пополнение поступает все реже и реже…
Я подробно рассказал генералу Белову об обстановке в полосе действий фронта, о составе сил, которые готовятся перейти в наступление, сообщил, что его армию решено ввести в сражение между 4-й ударной и 6-й гвардейской, спросил, знает ли он генералов П. Ф. Малышева и И. М. Чистякова. Он ответил отрицательно: воевали на разных фронтах. Это было досадно, так как я был уверен, что знание командармами личных качеств друг друга очень помогает им правильно строить свои взаимоотношения, а это в сражении необыкновенно важно.
Я разъяснил П. А. Белову задачу его армии — наступать из района Вайнёда на север, в общем направлении на Бриньти, Суноуши. Обсудив ряд вопросов подготовки наступления, мы тепло распрощались с Павлом Алексеевичем.
…Подготовка к наступлению шла полным ходом. Утром следующего дня генерал Малышев взволнованно доложил мне:
— Противник перешел в наступление против восемьдесят третьего и шестидесятого стрелковых корпусов… В бой введены крупные танковые силы!
К 11 часам нам стало известно, что одна из дивизий 4-й ударной под сильным давлением вражеских войск оставила три населенных пункта. Особенно досадно узнавать об отступлении, когда готовишься наступать. Хоть и маленькая неудача, но она портила настроение солдатам: где уж там идти вперед, если приходится уступать врагу занятую ранее территорию! И я решительно потребовал от П. Ф. Малышева во что бы то на стало вернуть оставленные населенные пункты.
Попытка врага наступать свидетельствовала о сосредоточения им на этом направлении значительных сил, особенно танковых. Это вас встревожило. К вечеру 26 октября, выслушав доклады командармов о готовности к наступлению, мы дали разрешение начать его на следующее утро. Время начала артиллерийской и авиационной подготовки должны были уточнить утром: приходилось учитывать капризы осенней прибалтийской погоды.
К 9 часам 27 октября туман немного рассеялся, и, хотя утро оставалось хмурым и сырым, я распорядился начать артиллерийскую и авиационную подготовку. Послышалась уже привычная для слуха канонада. Генерал-полковник Н. М. Хлебников не отходил от телефона, поддерживая непрерывную связь с командующими артиллерией армий. Он, словно опытный дирижер, улавливал на слух, когда что-то не срабатывало, когда кто-то не подавал свой «голос» в нужную минуту. Сходная картина была и на передовом командно-наблюдательном пункте генерал-полковника Н. Ф. Папивина, который с такой же твердостью руководил действиями фронтовой авиации. Все шло вроде бы по плану, однако, поскольку подготовка к наступлению из-за недостатка времени была поспешной, смутное чувство тревоги не покидало меня.
Атака началась почти одновременно по всему фронту. Первые часы принесли радость: наступающие ворвались в оборону противника! Это предвещало успех. Но потом начались изнурительные стычки с непрерывно контратакующими фашистскими частями. К вечеру начальник разведки доложил, что наше наступление отражают 4 — 5 пехотных дивизий врага при активной поддержке основных сил 4-й и 14-й танковых дивизий, а также 502-го и 510-го ударных дивизионов тяжелых танков «тигров». Пленные рассказали, что они готовились прорваться к Клайпеде, чтобы в последующем восстановить связь с Восточной Пруссией, а теперь были брошены для срыва наступления наших войск.
Для поддержки наших армий генерал Н. Ф. Папивин по моему требованию нацелил против танков противника свои штурмовики. А тем временем командующий авиацией Балтфлота генерал-полковник авиации М. И. Само-хин сообщил о подходе в порт Лиепая значительного числа транспортов. По нашим предположениям, они доставляли блокированным войскам пополнение и боеприпасы. В дальнейшем это подтвердилось: в Курляндию регулярно прибывали морем подкрепления. Случалось, за декаду выгружалось не менее 10 тысяч солдат и офицеров и большое количество оружия и боеприпасов.
Однако многим фашистским воякам не удалось ступить на берег: они вместе с транспортами шли на дно под ударами морской авиации. Особенно много фашистских кораблей было потоплено со второй половины октября, когда энергичный и смелый М. И. Самохин попросил нас «приютить» его крылатые машины на фронтовых аэродромах поближе к портам Лиепая и Вентспилс. Я приказал генералу Папивину позаботиться о самолетах флота, как о своих собственных. И он сделал все, для того чтобы надежно обеспечить боевую работу морских летчиков. В первый же день нашего наступления 180 самолетов флотской авиации беспрерывно бомбили и штурмовали фашистские корабли, скопившиеся в Лиепае и Вентспилсе.
На земле, однако, события развивались менее успешно. За три дня наши войска сумели продвинуться в глубь фашистской обороны лишь на 6 километров. На следующий день благодаря принятым нами мерам наступление несколько оживилось, тем не менее каждую пядь земли на Курляндском полуострове приходилось освобождать лишь в итоге настойчивых и зачастую многократно повторяемых атак. Ожесточенные бои велись за каждый хуторок, за каждую высотку. Ведь удержание их было для фашистов вопросом жизни и смерти, а для советских воинов задача вырвать их у гитлеровцев — делом воинской чести, долгом перед Родиной.
Как ни тяжелы были бои, наши войска шли вперед. Фашистские дивизии, беспрерывно контратакуя, все-таки оставляли одну позицию за другой. Введенные в сражение корпуса 5-й гвардейской танковой армии несколько вырвались вперед и к полудню захватили плацдарм на реке Дзелда в районе Лиелдзеллы. К этому времени соединения 6-й гвардейской и 61-й армий прорвались к реке Вента от населенного пункта Нигранда до устья реки Штервелке. И в этот момент, видимо, не выдержали нервы у Шернера: он разрешил отступить частям, упорно оборонявшимся в выступе к югу от железной дороги Мажейкяй — Ауце. К 6 ноября эта дорога была занята нашими войсками. Но тут наступление пришлось снова прекратить. Беспрерывные осенние дожди настолько усилили распутицу, что продвижение вперед стало попросту невозможным.
27-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы отпраздновали в относительно спокойной обстановке. Во всех частях били проведены торжественные собрания. В этот день все командиры и политработники находились среди солдат на переднем крае, информируя их о результатах наступления, о событиях, происходивших на других участках советско-германского фронта.
Хорошо помнится, что к бойцам нашего фронта на праздник Великого Октября приехали делегации Белоруссии, Литвы, Латвии, Армении и Дагестана. Они привезли нам свой дары, а главное — теплые чувства, сердечные праздничные поздравления советского народа и наказ Родины — приблизить час победы над фашистской Германией. Пребывание делегаций братских народов непосредственно в войсках оставило неизгладимое впечатление у воинов. Небезынтересно вспомнить, что на протяжении почти целого месяца с большим успехом выступал в частях фронта с концертами талантливый ансамбль народных песен и танцев Армении во главе со своем замечательным художественным руководителем Дату Тиграновичем Алтуняном.
…После прекращения наступления полковник А. А. Хлебов завалил меня многочисленными выписками из показаний пленных, различными документами фашистского командования. Их изучение укрепило мое убеждение, что верхушка блокированной немецко-фашистской группировки не рассчитывает на эвакуацию морем. По всей видимости, Гитлер не оставлял Шернеру такой надежды. Судя по всему, солдаты и офицеры невольно сравнивали свое положение с судьбой окруженных под Сталинградом. Пытаясь бороться с такими настроениями, Шернер, обращаясь к войскам, писал: «Tем, кто по своей глупости или злонамеренности сравнивает положение наших войск с судьбой армии Паулюса под Сталинградом и болтает о котле, следует заткнуть глотку». Вторя Шернеру, командир 10-то армейского корпуса, войска которого оборонялись в полосе наступления нашего фронта, в одном из своих приказов предупредил: «…Тот, кто побежит, будет расстрелян, как заяц. И только тот, кто останется на месте, может рассчитывать на помощь артиллерией и контратаками… Это необходимо внушить каждому солдату». Словом, фашистские генералы поставили своего солдата перед дилеммой: если не хочешь погибнуть от немецкой пули, погибни от советской.
По распоряжениям, которые продолжали поступать из Ставки, мы видели, что в Москве не отказываются от мысли о возможности попыток со стороны гитлеровского командования вывезти группу армии «Север» морем, чтобы использовать ее в решающей схватке на территории Германии. Только этим можно было объяснить настойчивые требования Ставки о продолжении наступления. Выполняя их, мы короткими, но сильными ударами не только держали врага в постоянном напряжении, но постепенно изматывали гитлеровцев и не позволяли вражескому командованию снимать с фронта сколько-нибудь значительные силы. Эта задача довольно успешно выполнялась в тесном взаимодействии с войсками 2-го Прибалтийского фронта.
Между тем Ставка в предвидении крупного наступления Красной Армии на главном, западном направлении решила вывести в свой резерв из состава нашего фронта 61-ю, 2-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии. От А. И. Еременко ушла 3-я ударная.
В эти же дни с глубоким сожалением проводили мы и члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Д. С. Леонова, который был отозван Ставкой для получения нового назначения.
Его сменил генерал-лейтенант Михаил Васильевич Рудаков. Хотя он был еще молод, но уже обладал большим опытом политической работы во фронтовом звене: был членом Военного совета 3-го Прибалтийского фронта. Новый член Военного совета был очень энергичен, добродушен, спокоен, внимателен к людям. Он как-то незаметно, но прочно вошел в нашу дружную фронтовую семью.
Поскольку все наши заботы по-прежнему были направлены на то, чтобы на допустить вывода из Курляндии ни одной фашистской дивизии, мы регулярно организовывали воздушные налеты по портам Вентспилс и Лиепая. В них участвовали сотни самолетов воздушных армий обоих Прибалтийских фронтов, Балтийского флота и даже авиации дальнего действия.
14 декабря, например, была предпринята очередная такая операция. В ней только со стороны Балтийского флота приняли участие 200 самолетов. Если фронтовая авиация наносила удары по аэродромам противника, чтобы самолеты люфтваффе не мешали морским летчикам, то флотские авиаторы все свои силы нацелили на порты, главным образом на Лиепаю, где на рассвете воздушная разведка обнаружила большую группу транспортов и много боевых кораблей. Генерал-полковник М. И. Самохин значительную часть своих штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков направил на уничтожение фашистских кораблей. Это была нелегкая задача: район Лиепаи прикрывался крупными силами зенитной артиллерии и истребительной авиации. И все же советские самолеты прорвались к порту. Первую группу штурмовиков вел прославленный летчик Герой Советского Союза подполковник Нельсон Степанян, вторую — капитан Пысинин, третью младший лейтенант Борисов. Именно им предстояло расчистить путь, подавить корабельные зенитные средства. Но eщe на подступах к цели они были встречены 30 фашистскими «мессерами». С помощью истребителей прикрытия штурмовики преодолели этот заслон и прорвались сквозь заградительный огонь корабельных зенитных средств. Бомбовыми ударами и меткими залпами штурмовики резко снизили интенсивность зенитного огня фашистских кораблей. Это облегчило подошедшим вскоре пикирующим бомбардировщикам выполнение задачи.
В результате массированного удара штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков один за другим шли на дно крупные немецкие транспорты. Вскоре уже шесть судов водоизмещением в 24000 тонн скрылись под водой. А в воздухе тем временем был сбит 21 фашистский самолет. К сожалению, понесли потери и атакующие. Погиб в этот день и Нельсон Степанян. В ходе одной из атак его самолет был подбит, но бесстрашный летчик не отвернул назад свою машину и последними усилиями бросил ее на фашистский корабль. Я лично знал этого мужественного человека, и поэтому мне было особенно больно услышать о его гибели. Ныне бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза Нельсопа Георгиевича Степаняна высится на его родине, в городе Шуша.
Много героев было среди морских летчиков, но более всого меня поразил рассказ Михаила Ивановича Самохина о летчице Лидии Шулайкиной. На счету бывшей учительницы русского языка и литературы к тому времени насчитывалось пять потопленных фашистских кораблей.
На следующий день лиепайский порт бомбила наша 3-я воздушная. Пока бомбардировщики сбрасывали свой смертоносный груз на вражеские корабли, часть истребителей и штурмовиков подвергла налетам ближайшие фашистские аэродромы в районах Скрунды и Лиепаи. В нанесении этих ударов участвовало 186 бомбардировщиков и 343 истребителя. Они обрушили на врага 200 тонн авиабомб. В результате точных ударов загорелось 8 фашистских кораблей, были нанесены разрушения в доке, возникло 10 очагов пожара в порту. В воздушных боях было сбито в этот день 40 немецких самолетов.
…Новый, 1945 год мы встречали с большим оптимизмом: все предвещало близкий конец войны. Впереди уже ясно виделась наша великая Победа. Мне было известно из беседы с А. М. Василевским, что войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов приближались к восточным границам самой Германии. Впереди перед ними вырисовывалось берлинское направление, оставалось дойти до Одера, а там и до логова фашистского зверя, как говорится, рукой подать. Одновременно войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов при поддержке Краснознаменного Балтийского флота стремились отсечь группу армий «Центр», оборонявшую Восточную Пруссию, от остальных сил вермахта, прижать ее к морю и уничтожить по частям.
С востока вновь начинали действовать и войска генерала армии А. И. Еременко, который создал на стыке с нашим фронтом ударную группировку в составе 42-й, 10-й гвардейской и 3-й ударной армий, которые должны были перейти в наступление 27 октября и, нанося удар в общем направлении на Салдус, выйти на рубеж Ремте, Салдус, Пауре.
Поскольку к этому времени эвакуация фашистских дивизий из Курляндии не была замечена, а разведка все увереннее стала докладывать о явной готовности прижатых к морю соединений группы армий «Север» сражаться до конца, опираясь на хорошо подготовленную оборону, Ставка начала проявлять заботу о некотором усилении наших войск. 23 октября маршал А. М. Василевский подтвердил сообщение о передаче нашему фронту 61-й армии, которая после овладения Ригой находилась в резерве Ставки. Два дня спустя в штабе передо мной предстал генерал-полковник П. А. Белов. Он доложил о подхода частей своей армии.
— Сильно поредели мои дивизии в ходе многомесячных и почти беспрерывных наступательных боев в Прибалтике, — сокрушался Павел Алексеевич. — Особенно это стало заметно с первых чисел октября: потери несем, а пополнение поступает все реже и реже…
Я подробно рассказал генералу Белову об обстановке в полосе действий фронта, о составе сил, которые готовятся перейти в наступление, сообщил, что его армию решено ввести в сражение между 4-й ударной и 6-й гвардейской, спросил, знает ли он генералов П. Ф. Малышева и И. М. Чистякова. Он ответил отрицательно: воевали на разных фронтах. Это было досадно, так как я был уверен, что знание командармами личных качеств друг друга очень помогает им правильно строить свои взаимоотношения, а это в сражении необыкновенно важно.
Я разъяснил П. А. Белову задачу его армии — наступать из района Вайнёда на север, в общем направлении на Бриньти, Суноуши. Обсудив ряд вопросов подготовки наступления, мы тепло распрощались с Павлом Алексеевичем.
…Подготовка к наступлению шла полным ходом. Утром следующего дня генерал Малышев взволнованно доложил мне:
— Противник перешел в наступление против восемьдесят третьего и шестидесятого стрелковых корпусов… В бой введены крупные танковые силы!
К 11 часам нам стало известно, что одна из дивизий 4-й ударной под сильным давлением вражеских войск оставила три населенных пункта. Особенно досадно узнавать об отступлении, когда готовишься наступать. Хоть и маленькая неудача, но она портила настроение солдатам: где уж там идти вперед, если приходится уступать врагу занятую ранее территорию! И я решительно потребовал от П. Ф. Малышева во что бы то на стало вернуть оставленные населенные пункты.
Попытка врага наступать свидетельствовала о сосредоточения им на этом направлении значительных сил, особенно танковых. Это вас встревожило. К вечеру 26 октября, выслушав доклады командармов о готовности к наступлению, мы дали разрешение начать его на следующее утро. Время начала артиллерийской и авиационной подготовки должны были уточнить утром: приходилось учитывать капризы осенней прибалтийской погоды.
К 9 часам 27 октября туман немного рассеялся, и, хотя утро оставалось хмурым и сырым, я распорядился начать артиллерийскую и авиационную подготовку. Послышалась уже привычная для слуха канонада. Генерал-полковник Н. М. Хлебников не отходил от телефона, поддерживая непрерывную связь с командующими артиллерией армий. Он, словно опытный дирижер, улавливал на слух, когда что-то не срабатывало, когда кто-то не подавал свой «голос» в нужную минуту. Сходная картина была и на передовом командно-наблюдательном пункте генерал-полковника Н. Ф. Папивина, который с такой же твердостью руководил действиями фронтовой авиации. Все шло вроде бы по плану, однако, поскольку подготовка к наступлению из-за недостатка времени была поспешной, смутное чувство тревоги не покидало меня.
Атака началась почти одновременно по всему фронту. Первые часы принесли радость: наступающие ворвались в оборону противника! Это предвещало успех. Но потом начались изнурительные стычки с непрерывно контратакующими фашистскими частями. К вечеру начальник разведки доложил, что наше наступление отражают 4 — 5 пехотных дивизий врага при активной поддержке основных сил 4-й и 14-й танковых дивизий, а также 502-го и 510-го ударных дивизионов тяжелых танков «тигров». Пленные рассказали, что они готовились прорваться к Клайпеде, чтобы в последующем восстановить связь с Восточной Пруссией, а теперь были брошены для срыва наступления наших войск.
Для поддержки наших армий генерал Н. Ф. Папивин по моему требованию нацелил против танков противника свои штурмовики. А тем временем командующий авиацией Балтфлота генерал-полковник авиации М. И. Само-хин сообщил о подходе в порт Лиепая значительного числа транспортов. По нашим предположениям, они доставляли блокированным войскам пополнение и боеприпасы. В дальнейшем это подтвердилось: в Курляндию регулярно прибывали морем подкрепления. Случалось, за декаду выгружалось не менее 10 тысяч солдат и офицеров и большое количество оружия и боеприпасов.
Однако многим фашистским воякам не удалось ступить на берег: они вместе с транспортами шли на дно под ударами морской авиации. Особенно много фашистских кораблей было потоплено со второй половины октября, когда энергичный и смелый М. И. Самохин попросил нас «приютить» его крылатые машины на фронтовых аэродромах поближе к портам Лиепая и Вентспилс. Я приказал генералу Папивину позаботиться о самолетах флота, как о своих собственных. И он сделал все, для того чтобы надежно обеспечить боевую работу морских летчиков. В первый же день нашего наступления 180 самолетов флотской авиации беспрерывно бомбили и штурмовали фашистские корабли, скопившиеся в Лиепае и Вентспилсе.
На земле, однако, события развивались менее успешно. За три дня наши войска сумели продвинуться в глубь фашистской обороны лишь на 6 километров. На следующий день благодаря принятым нами мерам наступление несколько оживилось, тем не менее каждую пядь земли на Курляндском полуострове приходилось освобождать лишь в итоге настойчивых и зачастую многократно повторяемых атак. Ожесточенные бои велись за каждый хуторок, за каждую высотку. Ведь удержание их было для фашистов вопросом жизни и смерти, а для советских воинов задача вырвать их у гитлеровцев — делом воинской чести, долгом перед Родиной.
Как ни тяжелы были бои, наши войска шли вперед. Фашистские дивизии, беспрерывно контратакуя, все-таки оставляли одну позицию за другой. Введенные в сражение корпуса 5-й гвардейской танковой армии несколько вырвались вперед и к полудню захватили плацдарм на реке Дзелда в районе Лиелдзеллы. К этому времени соединения 6-й гвардейской и 61-й армий прорвались к реке Вента от населенного пункта Нигранда до устья реки Штервелке. И в этот момент, видимо, не выдержали нервы у Шернера: он разрешил отступить частям, упорно оборонявшимся в выступе к югу от железной дороги Мажейкяй — Ауце. К 6 ноября эта дорога была занята нашими войсками. Но тут наступление пришлось снова прекратить. Беспрерывные осенние дожди настолько усилили распутицу, что продвижение вперед стало попросту невозможным.
27-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы отпраздновали в относительно спокойной обстановке. Во всех частях били проведены торжественные собрания. В этот день все командиры и политработники находились среди солдат на переднем крае, информируя их о результатах наступления, о событиях, происходивших на других участках советско-германского фронта.
Хорошо помнится, что к бойцам нашего фронта на праздник Великого Октября приехали делегации Белоруссии, Литвы, Латвии, Армении и Дагестана. Они привезли нам свой дары, а главное — теплые чувства, сердечные праздничные поздравления советского народа и наказ Родины — приблизить час победы над фашистской Германией. Пребывание делегаций братских народов непосредственно в войсках оставило неизгладимое впечатление у воинов. Небезынтересно вспомнить, что на протяжении почти целого месяца с большим успехом выступал в частях фронта с концертами талантливый ансамбль народных песен и танцев Армении во главе со своем замечательным художественным руководителем Дату Тиграновичем Алтуняном.
…После прекращения наступления полковник А. А. Хлебов завалил меня многочисленными выписками из показаний пленных, различными документами фашистского командования. Их изучение укрепило мое убеждение, что верхушка блокированной немецко-фашистской группировки не рассчитывает на эвакуацию морем. По всей видимости, Гитлер не оставлял Шернеру такой надежды. Судя по всему, солдаты и офицеры невольно сравнивали свое положение с судьбой окруженных под Сталинградом. Пытаясь бороться с такими настроениями, Шернер, обращаясь к войскам, писал: «Tем, кто по своей глупости или злонамеренности сравнивает положение наших войск с судьбой армии Паулюса под Сталинградом и болтает о котле, следует заткнуть глотку». Вторя Шернеру, командир 10-то армейского корпуса, войска которого оборонялись в полосе наступления нашего фронта, в одном из своих приказов предупредил: «…Тот, кто побежит, будет расстрелян, как заяц. И только тот, кто останется на месте, может рассчитывать на помощь артиллерией и контратаками… Это необходимо внушить каждому солдату». Словом, фашистские генералы поставили своего солдата перед дилеммой: если не хочешь погибнуть от немецкой пули, погибни от советской.
По распоряжениям, которые продолжали поступать из Ставки, мы видели, что в Москве не отказываются от мысли о возможности попыток со стороны гитлеровского командования вывезти группу армии «Север» морем, чтобы использовать ее в решающей схватке на территории Германии. Только этим можно было объяснить настойчивые требования Ставки о продолжении наступления. Выполняя их, мы короткими, но сильными ударами не только держали врага в постоянном напряжении, но постепенно изматывали гитлеровцев и не позволяли вражескому командованию снимать с фронта сколько-нибудь значительные силы. Эта задача довольно успешно выполнялась в тесном взаимодействии с войсками 2-го Прибалтийского фронта.
Между тем Ставка в предвидении крупного наступления Красной Армии на главном, западном направлении решила вывести в свой резерв из состава нашего фронта 61-ю, 2-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии. От А. И. Еременко ушла 3-я ударная.
В эти же дни с глубоким сожалением проводили мы и члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Д. С. Леонова, который был отозван Ставкой для получения нового назначения.
Его сменил генерал-лейтенант Михаил Васильевич Рудаков. Хотя он был еще молод, но уже обладал большим опытом политической работы во фронтовом звене: был членом Военного совета 3-го Прибалтийского фронта. Новый член Военного совета был очень энергичен, добродушен, спокоен, внимателен к людям. Он как-то незаметно, но прочно вошел в нашу дружную фронтовую семью.
Поскольку все наши заботы по-прежнему были направлены на то, чтобы на допустить вывода из Курляндии ни одной фашистской дивизии, мы регулярно организовывали воздушные налеты по портам Вентспилс и Лиепая. В них участвовали сотни самолетов воздушных армий обоих Прибалтийских фронтов, Балтийского флота и даже авиации дальнего действия.
14 декабря, например, была предпринята очередная такая операция. В ней только со стороны Балтийского флота приняли участие 200 самолетов. Если фронтовая авиация наносила удары по аэродромам противника, чтобы самолеты люфтваффе не мешали морским летчикам, то флотские авиаторы все свои силы нацелили на порты, главным образом на Лиепаю, где на рассвете воздушная разведка обнаружила большую группу транспортов и много боевых кораблей. Генерал-полковник М. И. Самохин значительную часть своих штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков направил на уничтожение фашистских кораблей. Это была нелегкая задача: район Лиепаи прикрывался крупными силами зенитной артиллерии и истребительной авиации. И все же советские самолеты прорвались к порту. Первую группу штурмовиков вел прославленный летчик Герой Советского Союза подполковник Нельсон Степанян, вторую — капитан Пысинин, третью младший лейтенант Борисов. Именно им предстояло расчистить путь, подавить корабельные зенитные средства. Но eщe на подступах к цели они были встречены 30 фашистскими «мессерами». С помощью истребителей прикрытия штурмовики преодолели этот заслон и прорвались сквозь заградительный огонь корабельных зенитных средств. Бомбовыми ударами и меткими залпами штурмовики резко снизили интенсивность зенитного огня фашистских кораблей. Это облегчило подошедшим вскоре пикирующим бомбардировщикам выполнение задачи.
В результате массированного удара штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков один за другим шли на дно крупные немецкие транспорты. Вскоре уже шесть судов водоизмещением в 24000 тонн скрылись под водой. А в воздухе тем временем был сбит 21 фашистский самолет. К сожалению, понесли потери и атакующие. Погиб в этот день и Нельсон Степанян. В ходе одной из атак его самолет был подбит, но бесстрашный летчик не отвернул назад свою машину и последними усилиями бросил ее на фашистский корабль. Я лично знал этого мужественного человека, и поэтому мне было особенно больно услышать о его гибели. Ныне бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза Нельсопа Георгиевича Степаняна высится на его родине, в городе Шуша.
Много героев было среди морских летчиков, но более всого меня поразил рассказ Михаила Ивановича Самохина о летчице Лидии Шулайкиной. На счету бывшей учительницы русского языка и литературы к тому времени насчитывалось пять потопленных фашистских кораблей.
На следующий день лиепайский порт бомбила наша 3-я воздушная. Пока бомбардировщики сбрасывали свой смертоносный груз на вражеские корабли, часть истребителей и штурмовиков подвергла налетам ближайшие фашистские аэродромы в районах Скрунды и Лиепаи. В нанесении этих ударов участвовало 186 бомбардировщиков и 343 истребителя. Они обрушили на врага 200 тонн авиабомб. В результате точных ударов загорелось 8 фашистских кораблей, были нанесены разрушения в доке, возникло 10 очагов пожара в порту. В воздушных боях было сбито в этот день 40 немецких самолетов.
…Новый, 1945 год мы встречали с большим оптимизмом: все предвещало близкий конец войны. Впереди уже ясно виделась наша великая Победа. Мне было известно из беседы с А. М. Василевским, что войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов приближались к восточным границам самой Германии. Впереди перед ними вырисовывалось берлинское направление, оставалось дойти до Одера, а там и до логова фашистского зверя, как говорится, рукой подать. Одновременно войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов при поддержке Краснознаменного Балтийского флота стремились отсечь группу армий «Центр», оборонявшую Восточную Пруссию, от остальных сил вермахта, прижать ее к морю и уничтожить по частям.